Попандопуло и Грициан (1/1)
Спроси у Грицька, почему его так тянет к Попандопуло, он не смог бы дать внятного ответа. Говорят, что друзья-приятели во многом похожи друг на друга, но это явно был не тот случай. Грицько - сын кулака, Попандопуло, как он сам сказал однажды в шутку, даже не знает, были ли у него отец и мать. Улица воспитала. Грицько получил хорошее образование, Попандопуло едва-едва читать и писать умеет. И все же, симпатия возникла с первого взгляда. Как прибивается порой к бродячей собаке холеный домашний пес, так и Грицько прикипел сердцем к своему новому знакомому. Заглянув однажды в глаза странного парня, шедшего по безлюдному одесскому пляжу с гитарой наперевес, Грицько увидел сотни пройденных им дорог. Сын кулака всегда легко сходился с людьми, сошелся и на этот раз. Попандопуло был ненамного старше его, вчерашнего студента, но вел себя с Грицьком то так старший брат, а то и вовсе как отец. Худо пришлось бы умному книжному мальчику на темных улицах Одессы без острого языка и крепкого кулака идущего с ним бок о бок разбитного бродяги. Гуляя по легендарному городу, жалимый шальной славой его некоронованного Короля, Грицько терзался ощущением безвозвратно потерянного, бездарно потраченного времени: не тому, не тому их обучают в университетах! Вот он, например, знает из книг, что было сто и даже тыщу лет назад, а как убедить одесского попрошайку вступить в его, пока еще никому неизвестную банду, и понятия не имеет. И как к нравящейся девушке подойти - тоже... Ночами Грицько занят - сколачивает банду. Рядом - верный Попандопуло.- Пойдем с нами?- А шо у вас есть?- Сабли и револьверы.- А гроши есть?- Нема. Но будут. Ты нам нужен, без тебя никак. Таки пойдешь?- Не знаю. Треба подумать.- Нет, говори сразу, среди здесь. - А шо так?- Завтра мы уходим из Одессы.- Я пойду с вами.Три дня они ходили по Одессе. Таких орлов набрали, что ух! Большая будет банда, глядишь, и перещеголяет Грицько в своих подвигах легендарного, совсем молодого, дерзкого Мишу, который сейчас смотрит на него из прошлого с тонкой насмешливой улыбкой...Ночами Грицько занят, а днем мучается от странной тоски, которая то и дело сдавливает его сердце, не дает думать, не дает дышать. И только однажды, увидев в толпе девушку, смутно похожую на кого-то далекого, Грицько понял: это все она, Яринка из далекой сейчас Малиновки... С тех пор его беспокойное сердце выстукивало ее имя: Я-рин-ка... Я-рин-ка...В делах амурных Попандопуло плохой советчик. Как только Грицько заводит разговор о женщинах, товарищ точно запирается изнутри на все замки, хмурится, становится злым на язык, и тут уж пощады нет никому. А однажды, это было еще в Одессе, они встретили на улице смазливую девушку, туго затянутую в корсет. Нет, она не была барышней, скорее гувернантка или что-то вроде этого. Но вела себя так, словно была царицей Савской.Грицько помнил, как ему стало жарко от схлестнувшихся взглядов Попандопуло и этой самой царицы. С невольным страхом взглянув на товарища, он увидел, как тот побледнел, как сжались в тонкую ниточку его губы. Царица Савская тоже побелела, вздрогнула, отшатнулась, а потом остолбенела, точно заколдовал ее кто. А Попандопуло усмехнулся, потом круто развернулся и, глубоко засунув руки в карманы галифе, пошел прочь. Глядя вслед словно забывшему о нем товарищу, Грицько понимал, что следовать за ним сейчас не стоит. Попандопуло сам его найдет.Так оно и случилось. Правда, прождать Грицьку пришлось дольше, чем он думал. О том, что было, Попандопуло рассказал ему много позже. Говорил тихо, непривычно скупо. История была стара, как мир: он любил, а она ушла. Побежала, как болонка, за прилизанными волосами, за хорошим костюмом, приличными манерами и положением в обществе.- Наплюнь и забудь, - увещевал друга Грицько за чаркой горилки.- Та давно уже все забыто и быльем поросло, - отвечал тот, - на ней свет клином не сошелся.Но Грицько понимал: не забывается такое. И не прощается.