Глава 35. Дышать (1/1)

Ограда низкая, по пояс, бетонная, декорированная простым геометрическим рисунком. Прохладная. Приятно, сидя на траве, прислониться к ней спиной и вдыхать аромат эвкалипта, в тени которого я расположился. Без шести минут десять утра, тень обширная, густая и приветливая. В поле моего зрения большой овальный водоем, не по праву величаемый озером. На дальней от меня стороне – островок, площадью, достаточной для произрастания четырех пальм. Или недостаточной: пальмы невелики и кустятся. За островком виднеется игрушечное подобие гавани вместимостью пять-шесть двухвесельных лодок. Перед островком по моим данным должен быть фонтан, но либо данные ошибочны, либо фонтан по какой-то причине не работает. Миниозеро радует взор утренним блеском воды, утками и серебристыми чайками, из коих большинство отдыхает вперемежку с утками на воде, а три самые темпераментные в сложном порядке кружат над ними и время от времени затевают громкую перекличку. Ярдах в ста пятидесяти правее вытянули длинные черные шеи четыре канадские казарки. Крупные даже на таком расстоянии, они стоят на травяном берегу и флегматично поглядывают на чаек. Трава взор не радует. Короткая, местами жухлая, местами замусоренная. Скомканные салфетки, фантики, пакеты из-под печенья и орешков. Нехорошо. Позади меня, за бетонной оградой гудит четырехполосный бульвар Уилшир. Зону, намекающую на присутствие живой природы, отделяет от шумной городской улицы только низкий, ничего не значащий заборчик. Что я здесь делаю? В соответствии с планом жду. Парк Макартур – удобная промежуточная точка для маневров в центре города. Относительно открытое место, вместе с тем предоставляющее определенную приватность. Вы вроде бы на виду, но далеко за пределами человеческого слуха. Есть и второе преимущество: отсутствуют камеры наблюдения. Вчера вечером, когда я в духе доверия и добрососедства изложил Коннорам свою задачу и план ее решения, Джон поморщился, а Сара предсказуемо заявила, что ей это совершенно не нравится: там будет ФБР. Джон промолчал, видимо полагая, что все понятно и без слов. Зато Сара, не удовольствовавшись краткой фразой, изложила свои претензии к моему плану подробно и по пунктам. Под хмуро-одобрительные кивки Джона. Не знаю, почему это их так волновало. Я же не приглашал их с собой. А фэбээровцы... Они там конечно будут и неминуемо заинтересуются мной. И пусть. ФБР – не боевики, а сыщики, их задача – наблюдение, анализ, дознание. А я не дам им много материала. Появлюсь из ниоткуда и, не сделав ничего предосудительного, исчезну в никуда. Просто приду, просто уйду. Но в жизни редко бывает все просто. Так и получилось, что покинув сегодня дом ранним утром, я успел поездить на машине, походить пешком и выполнить первый этап плана. И вот уже одиннадцать минут сижу в одиночестве в тени одного из многочисленных эвкалиптов парка Макартур и делаю то, о чем упомянул: жду контрольное время.Без трех минут десять в звуковом фоне выделяется звук притормозившего автомобиля. Слышен щелчок дверцы, после чего автомобиль плавно стартует и вновь теряется в акустической смеси. Становятся слышны мягкие осторожные шаги. Кто-то пытается удивить меня внезапным появлением. Я не возражаю.– Эй! – здоровается Сара Коннор, слегка перегнувшись через ограду и появляясь надо мной в перевернутом виде. – О чем задумался?– О том, что обсуждают чайки.– Надеюсь, не нас? Тогда поднимайся, нам пора.Что здесь делает Сара – после всего сказанного вчера? Объяснить это тоже не просто.– Уже звонил? – деловито интересуется мисс Непоследовательность.– Еще нет. Позвоню за минуту до начала.– Ну так поднимайся.Поднимаюсь. Сара окидывает меня быстрым внимательным взглядом, а я столь же бегло запечатлеваю ее мрачноватую для солнечного дня фигуру. Черная куртка, черные джинсы, за поясом наверняка черный пистолет. Годится. Пригласительно протягиваю через ограду руки. Она берется за них своими крепкими прохладными пальцами и перемахивает с уличной стороны на парковую. Осматривается. Взгляд ее скользит по набережной, цепляется за поставленную в отдалении шатровую палатку – вероятно, ночное пристанище какого-то бездомного, перекидывается на чаек, на воду, на островок с пальмами. В завершении косится на унылый газон, и я мысленно советую ей сосредоточить взгляд на деревьях, воде и птицах.В девять часов пятьдесят восемь минут пятьдесят пять секунд я вынимаю телефон и набираю номер. Начальница ?Зейры? отвечает на третьем гудке. ?Рада вас слышать, мистер Хьюз. К сожалению, в данный момент у меня очень мало времени?.Я знаю, меньше минуты. На десять часов назначен Совет директоров, а для педантичной кибер-мадам ?десять? означает ?десять секунда в секунду?. Это, как выражаются люди, ее ?фишка?. Я заверяю, что изложу свое дело за двадцать секунд, и успешно с этим справляюсь. Уивер, не раздумывая ни секунды, принимает мое предложение и говорит ?до встречи?. Я прерываю соединение, отвечаю утвердительным кивком на вопросительный взгляд Сары и прячу трубку в карман. Второй этап плана пройден. Можно двигаться дальше.Мы спускаемся по траве к дорожке, проложенной у кромки воды, и идем в восточном направлении параллельно оставленному наверху бульвару. Самые ближние утки, как выясняется, вовсе не дремлют и на всякий случай отплывают на несколько ярдов. От воды чувствуется свежесть. Под таким освещением и углом зрения различимо дно. Оно все в махровых бурых водорослях и каких-то длинных спутанных побегах с листьями. Если там и есть утонувший мусор, то он надежно укрыт фитобентосом. Это хорошо.– В будущем пейзажи не очень? – частично отгадывает Сара мои мысли.– В Лос-Анджелесе не очень.– А в других местах?– По большей части они мало изменились. Я уже говорил. А ты не поверила.– Может, и поверила.– Три дня назад мы были в Неваде. Там все так же, как и в будущем.– Серебро, мормоны и Вегас?– Мормоны в Юте.– Может, отступили в Неваду. По какой-нибудь причине...Вероятно, легкий задиристый скепсис – один из ее способов радоваться солнечному утру. И целеустремленно шагать по внешней кромке дорожки, в дюйме от воды – тоже. – Ты не передумала?– Шутишь? Я всегда об этом мечтала.– Рисковать?– Дышать.Не понимаю. О чем она?– Мой план тебе не понравился.– Джону даже больше, чем мне. Поэтому здесь я, а не он.– Можно подумать, ты оставила бы его со мной.– Вот именно. Однако... Разве оставить с тобой – не то же самое, что оставить с Кэмерон?Подловила.– В ангаре порядок? Она мне надоедала...– Порядок.– ...всю дорогу. И пусть не надеется...– Полный порядок.– ...что я буду ей звонить и докладывать. Где ты оставил машину?– На подземной парковке торгового центра, около трех миль от места.– Сколько сейчас времени?– Четыре минуты одиннадцатого. Шесть минут на ходьбу, пять в запасе.Чайки вновь оглашают округу зычными выкриками. На самом деле, в данный момент они ничего не обсуждают. Скорее наоборот. Смысл их информационного обмена в том... Впрочем, боюсь, это никому не интересно. К сожалению. Люди в их голосах обычно слышат либо мяуканье, либо хохот. Думать так – большая ошибка, но... пусть будет хохот.– Мне не дает покоя та надпись на мониторе, – дождавшись прекращения ?хохота?, говорит Сара. – Это моя навязчивая идея. И вот что я подумала. Ведь в том подвале, был не один Джон, а два. Не одновременно, но два: мой и машина. Что, если те слова не имеют отношения к моему Джону, а адресованы Джону Генри?– Возможно, – соглашаюсь я. – Но кто, по-твоему, автор?– Давай подумаем. Не Кэмерон. Не ее стиль. Вряд ли Т-1001. Нет повода. Не ты. Надеюсь. Не я. Остается тот, другой, с которым спелся кибер-Джон. Согласись, это кое-что меняет.– Согласен. Но о чем он сожалеет? ?Прости меня, Джон...?– Не имею понятия. Каждый о чем-то сожалеет. Я – о том, что ты не прибил его в Пасадене.– Или он меня.– Я – тоже его цель, так что я за первое, – цинично выбирает Сара. – Но дело не в этом. Объясни мне снова, насколько они, Калиба и кибер-Джон, разные и насколько одинаковые?– Они схожи архитектурно и программно, то есть, логически. Оба склонны к организации сетевого окружения из подобных или условно подобных себе. Заметь, с разной, вариабельной исходной и целевой иерархией: это может быть и безусловное подчинение, и индивидуализация любой степени. Что в пределе означает то, о чем я говорил.– А о чем ты говорил?– О содружестве.– О содружестве? – удивляется Сара. – Ничего такого я не слышала.– Не прямым текстом. – Содружество... – усмехается Сара. – Ты еще скажи, родство. Брат Джон и брат Калиба.– В каком-то смысле это так.– Ты уверен, что это не одна из твоих давно обещанных смешных историй? Заходит брат Джон в ?шейк шак?, а там сидит брат Калиба...Она вроде бы иронизирует, но несколько необычно. Без колкости, без нажима, непринужденно. Решила побыть самой собой? Не знаю. Ее сегодняшнее настроение мне непонятно. И нравится. И еще: в моей базе данных нет ни одного адреса или телефонного номера закусочной ?шейк шак? в Лос-Анджелесе. Только в Нью-Йорке. Как это понимать?Парк почти пройден. Мы поднимаемся на узкую асфальтовую площадку и направляемся к пологой лестнице, ведущей на широкую площадку перед самым входом.– Завтра среда, – мимолетно оглянувшись, тихо говорит Сара. – Помнишь, что это за день? Как по-твоему, стоит попробовать?– По-моему, стоит, но решать тебе.– Мне... – Она вздыхает. – Мне бы... Ты мне поможешь?Мы выходим из парка с опережением в одну минуту. На перекрестке Уилшир – Альварадо пешеходам горит красный свет. Пешеходов мало, с нашей стороны всего пятеро. Четверо спокойно следуют указанию светофора с красной ладонью и укрепленной под ним табличке ?переходить только по сигналу?. Женщину средних лет азиатской внешности не занимают сигналы и надписи. Крепко сжимая ручку багажной тележки с примотанной скотчем картонной коробкой, она предпринимает неуклонные попытки приспособиться к потоку автомобилей и проскочить между ними на другую сторону улицы Альварадо. Возможно, ее привлекает магазин ?Все по 99 центов?, расположенный там. Или японская закусочная на противоположном углу. Автомобили движутся и движутся, не обращая внимания на маневры азиатки, которая то выступает на два шага вперед, то сдает позицию на те же два шага, не оставаясь в неподвижности даже пяти секунд.Сара безмятежна. Она делает вид, что любуется большой призывной надписью театра ?Вестлэйк? на белом здании позади закусочной, изредка косится на беспокойную владелицу багажной коробки и, кажется, получает от этого всего удовольствие.Наконец работающие по сложной программе светофоры перекрывают движение по обеим улицам, разрешая только правые повороты, и дают долгожданную отмашку пешеходам. Азиатка, до того уже выбравшаяся чуть ли не на середину проезжей части, дает полный газ и с завидной прытью несется по диагональной дорожке перехода. Ее картонка подскакивает на выбоинах, а минивэн, собравшийся повернуть с Улшир, заблаговременно тормозит, вероятно, опасаясь быть сметенным стремительной дамочкой. Сара настойчиво тянет меня меня за локоть, чтобы я не мешкал, и через две секунды я теряю из вида азиатку и ее коробку так и не узнав, куда они так торопились.Оказавшись на нужной нам стороне Альварадо и пройдя тридцать ярдов вдоль глухой стены девяностодевятицентового магазина, мы подходим к остановочному пункту автобуса. Это две могучие, заполненные с верхом бетонные урны и два тощих стальных столба, между которыми закреплен изогнутый навес. Рядом высится стальная мачта с эмблемой: красным профилем самолетного крыла симметричного типа и белой надписью ?Rapid?. Здесь тоже не людно. Шестеро мужчин разных возрастов скучают, прислонившись к стене магазина. Может быть, они ждут автобуса, а может, просто отдыхают в тени. Рядом на длинном листе картона разложена всякая мелкая всячина. Я не знаю, для чего. Кто-то из скучающих торгует подержанными и совершенно тематически меж собой несвязанными сувенирами? Или пристроил свой несвежий скарб на проветривание? Или... Впрочем, других идей у меня нет.Сара безмятежна, но не теряет из виду ничего и никого. Ее внимания хватает и на прохожих, и на подпирающих стену молодцов, и на меня. И это последнее интереснее всего. Ее явно забавляет мое любопытство. Следовательно, если я прямо сейчас начну задавать какие-нибудь вопросы, это позабавит ее еще больше, но внятно ответить на них она не удосужится. Следовательно, с простодушными вопросами я лучше повременю. Десять часов четырнадцать минут. По Уилшир, точно по расписанию, к нам катит автобус. Он двухсекционный, с так называемой гармошкой, нарядный, красный с серым, с надписями ?Metro Rapid? на боках, краях крыши и номером ?720? на табло над лобовым стеклом. Из шести скучающих у стены, четверо приходят в неторопливое движение и перемещаются к краю тротуара. Подъехавший автобус взметывает с асфальта фантики и прочий мусор, тормозит и открывает двери – все, кроме передней. Это ошибка, потому что именно к ней мы с Сарой и направляемся. Водитель, молодая чернокожая женщина со сложнозавитыми и сложноувязанными волосами, одетая в светло-серую рубашку и темно-синюю жилетку, секунду медлит, потом все-таки впускает нас и поворачивается в ожидании. Правила есть правила: кто платит за проезд наличными, заходит в переднюю дверь. Сара выдает водительше быструю полуулыбку и проходит в салон, а я протягиваю две двухдолларовые купюры. Водительша совершает несколько профессионально-экономных движений, и я получаю билеты с пятьюдесятью центами сдачи. Вероятно, чаевые в автобусах не приняты. Двери закрываются, и с приятным звуком, отдаленно напоминающим раскрутку турбины, автобус начинает набирать скорость. Я прохожу в салон, встречающий меня прохладным кондиционированным воздухом, лесом поручней и полянами цветастых сидений. Сара уже выбрала уголок, максимально удаленный от немногих наших попутчиков, и когда я занимаю место рядом с ней, завершает, так сказать, сканирование окружения. Все верно, расслабленность и приветливость качества хорошие, но бдительность прежде всего. С этой привычкой Сара вряд ли когда-нибудь расстанется, потому что она полезна.Чего нельзя сказать о ее тайном пристрастии к авантюрам. К примеру, вчера вечером, раскритиковав мои намерения и вообще выговорившись, Сара – не прошло и десяти минут – попросила взять ее с собой.?Что?!? – вздрогнул Джон.?Зачем?? – удивилась Кэмерон.Я промолчал, догадываясь, что она скажет. Так и вышло. А план в новой редакции стал немного сложнее, включив в себя больше ходьбы, надобность появляться из ниоткуда и туда же исчезать в паре с человеком, плюс – поездку на городском автобусе. В салоне ?Rapid’а? умеренно шумно. Часть звуков лежит выше и ниже пределов человеческого восприятия, поэтому, подозреваю, горожане со мной не согласятся и будут утверждать, что автобусы этой компании – одни из самых тихих в Лос-Анджелесе. Помимо звуков присутствуют множественные электрические сигналы и помехи, которых не улавливают люди и которые не добавляют комфорта мне. Я коротаю время за определением электрической схемы автобуса по конфигурации и напряженности полей. Попутно выявляю расположение камер внутреннего наблюдения. Только выявляю, но не отключаю и тем более не вывожу из строя: ведь мы изображаем беззаботность, прокладываем ложный след. Камер две: на перегородке водительской кабины и на задней стенке автобуса. Обе у самого потолка, обе включены и запечатлевают все, происходящее в салоне. И что? Сегодняшняя Сара не обращает на это внимания. Рискует. Дышит. И явно довольна этим. ...Когда вчера вечером Джон, Сара и Кэмерон вернулись из экспедиции по уничтожению закопанных терминаторов, Кэмерон без лишних слов занялась чисткой пистолета, а Сара взялась сообразить что-нибудь на поздний ужин. Оставшийся не у дел будущий лидер проявил вежливость и принялся кратко знакомить меня с ходом операции по выкапыванию, перевозке и сжиганию механических тел. Через полминуты его краткость пришлась не по вкусу матери, и она внесла уточнение. Джон принял поправку. Еще через пятнадцать секунд последовало новое уточнение от Сары. Тогда Джон предложил вести рассказ ей. Она ничего не ответила, только повертела в воздухе ладонью, как бы призывая: ?Ты продолжай, продолжай...? Джон вздохнул и продолжил. А через несколько слов его прервала Кэмерон, указав, что доставать тела было не так уж просто, и это заслуживает упоминания.– Просто кое-кто так и не научился держать лопату, – усмехнулся Джон.– Дело не в том, как я ее держу, – возразила Кэмерон. – Там была очень сыпучая земля...Наш ?Rapid? едет и едет, отсчитывает остановку за остановкой и по прошествии пятнадцати с небольшим минут привозит нас в деловой центр города, в бесконечное однообразное многообразие вывесок и витрин. Некоторые улицы здесь почти ровные по линиям крыш – сплошь застроены четырех- пятиэтажными домами. А некоторые соблюдают более привычный разновысотный ансамбль. Кое-где из их светло-каменной массы, как нунатаки из ледника, растут глыбы высотных зданий – в отличие от нунатаков, тоже белые. Повсюду много автотранспорта. Немало велосипедистов и даже пеших странников. Они идут по тротуарам и сиживают в кафешках, торопятся и расслабляются, перебегают дороги, где захочется, и в целом выглядят – и чувствуют себя – на этих улицах вполне органично. Даунтаун не указ скоростному автобусному маршруту, и курс нашего ?Rapid’а? остается прямолинейным. Он не рыскает с улицы на улицу, стремясь покрыть возможно большую пассажиросодержащую площадь района, а гордо движется в генеральном направлении. Возможно, по этой причине в салоне по-прежнему свободно, всем хватает кресел и еще есть незанятые места. На одной из остановок в автобус набирается компания чернокожей молодежи в количестве пяти человек. Я замечаю на лице у Сары выражение то ли ожидания, то ли предвкушения. Чего она ждет? Что вольно и, как я полагаю, подражательно одетые афроамериканцы устроят прямо в автобусе акробатическое представление? Или окажутся хулиганами и как-то заявят о себе на этом поприще? Не знаю. Парни скромны, воспитанны, и если Сара рассчитывала каким-либо образом развлечься, надежды ее не оправдались.Вот и наша остановка. Мы покидаем ?Rapid?, что для него небольшая потеря, ибо взамен нас двоих он тут же принимает в чрево троих новых пассажиров. Двери закрываются и, на прощание обдав нас жаром двигателя, автобус удаляется. Время – десять тридцать семь.– Разве не весело? – спрашивает Сара.Я не знаю, что ответить, и ограничиваюсь неопределенной усмешкой. По всей видимости, я столкнулся с новым для себя значением еще одного слова. По указанию Сары наискось переходим улицу. Наверное, это тоже весело. Вдоль открытой автомобильной парковки следуем до ближайшего перекрестка, на этот раз переходим дорогу по разрешающему сигналу и почти десять минут идем мимо стеклянных витрин, за которыми чего только нет, а все что есть, в данный момент нас не интересует. У следующего перекрестка мы сворачиваем к открывшейся обзору горной системе, состоящей из двух высотных и трех средней высоты зданий. Часть их в складчину арендует множество мелких фирм, часть целиком принадлежит богатым корпорациям. Совсем неподалеку, в нескольких минутах спокойной ходьбы, штаб-квартира ?Зейры?. А нам надо свернуть на еще одну улицу без витрин и зазывающих надписей, зато более широкую, в отличие от предыдущих, с пальмами и эвкалиптами. По правую руку ярдов на сто тянется подземная автостоянка мелкого заложения. Ее боковые стены на ярд-полтора возвышаются над дорогой и обложены землей, на которой растут чахлые суккуленты. А поверх всего этого устроено подобие крошечного парка со скамейками и детской площадкой. С углов туда ведут лестницы.Наверху зелени больше, довольно уютно и очень малолюдно. Мужчина лет тридцати пяти, одетый как офисный сотрудник, но без пиджака, занял скамейку у одного края микропарка. Он увлеченно жмет кнопки своего мобильного телефона, а рядом с ним лежит разорванный бумажный пакет с половиной тако и стоит бутылка колы. У другого края две молодые женщины латинских кровей присматривают за тремя малышами. Малыши совсем нелатинских кровей, видимо женщины – наемные няни. И это все. Сара с непоколебимо-благодушным видом пробегает взглядом по всем присутствующим, и мы идем к скамейке, расположенной примерно посредине между двумя этими очагами населенности. – Две минуты двенадцатого, – сообщаю я.– Надо было что-нибудь купить, – проявляет первое на сегодня недовольство Сара. – Вон сидит коп, играет в тетрис и жрет тако.– Не слишком остро, много зелени, – одобряю я. – Почему ты думаешь, что он коп?Сара не отвечает, видимо предоставляя мне возможность ?пошевелить извилинами?. Но меня не волнует коп, даже если это и правда он. Пусть сам за себя волнуется. Предполагаемый коп тем временем перестает тыкать в кнопки и замирает в некотором напряжении, глядя в сторону. Скорее всего, ведет разговор по беспроводной гарнитуре.– Барон попался на тридцать седьмой линии... – бормочет Сара.– Что?– Докладывает, что мы прибыли, – расшифровывает она для непонятливых. – Началось.– Ты сама этого хотела, теперь не ворчи.– Я не ворчу, но очень уж аппетитно он жрет.В подтверждение ее слов предполагаемый коп откусывает большой кусок, запивает колой и опять принимается давить кнопки телефона. Сара тихонько фыркает. Чтобы отвлечь ее от завистливых мыслей, решаюсь спросить об одном из озадачивших меня эпизодов. А именно: для какой цели была разложена та дребедень на картонном листе?– Да просто товар мелкого торговца, – объясняет Сара. – Их больше, чем покупателей, и вся ?торговля?, скорее всего, прикрытие для более прибыльных делишек.– Тогда ими должна интересоваться полиция.– Само собой, но это спрос и предложение, – непонятно отвечает Сара. Решаю прекратить выяснение до того, как она изречет метафилософское ?каждый выживает, как умеет?.А через минуту, в одиннадцать ноль пять, у нас появляется компания. Возглавляет ее лже-лже-начальница ?Зейры? Катерина Уивер последней версии. Она в брючном костюме цвета панг, яркая, почти светящаяся, рыжеволосая и донельзя эффектная. За ее руку цепляется маленькая девочка, тоже рыжеволосая, в аккуратном белом платьице. Вероятно, это не раз упомянутая Саванна. Вторая ручонка девочки утопает в черной лапище нашего старого знакомого Джеймса Эллисона. Вся троица странным образом одновременно и дисгармонична, и гармонична. Няни-латиноамериканки взирают оценивающе, и их оценки очевидно намного выше средней. Предполагаемый коп пытается не показать свой интерес, но все-таки забывает давить на кнопки. Стопроцентный успех.Все просто. Мне нужно поговорить с Уивер – не по телефону или интернету, а на виду, не скрывая факт переговоров, но сохранив в тайне их содержание. Новая Уивер – мишень для противника. В ней, как он полагает, процессор ?900?. До Совета у него связаны руки: Джон Генри не допустит срыва мероприятия из-за неполадок с начальницей. До Совета связаны руки и у меня, поскольку я больше Джона Генри заинтересован в сохранении корпорации. Зато после Совета, как говорят в таких случаях, возможны варианты. Следовательно, все просто: стараясь не дать противнику времени на ход, сразу по окончании начальственного сборища загадочный киборг Пит встречается с киборгом по имени Катерина. Вот только, устраивая встречу, я не предполагал, что это будут чуть ли не семейные посиделки...Уивер, Эллисон и Саванна подходят к нам и следует процедура взаимных приветствий. Уивер демонстрирует дружелюбие по отношению и ко мне, и к Саре. Сара продолжает старательно разыгрывать благодушие. Эллисон поглядывает на меня индифферентно, а на Сару – с неодобрением. А маленькая Саванна говорит:– Я тебя помню, ты Сара.– Привет, Саванна! – охотно отзывается та. – А это Пит.– Привет, Пит! – радуется девочка новому знакомству, я отвечаю с улыбкой, что еще больше поднимает настроение ей и, кажется, немного согревает душу Джеймса.– Саванна, ты не хочешь пойти поиграть? – несколько прямолинейно спрашивает Уивер.– Нет! – радостно отвечает Саванна. – Я хочу маффин.– Маленьким девочкам не следует есть много сладкого, – назидательно говорит Уивер.– Но я хочу! – маленькая девочка делает умильное лицо.– Мистер Эллисон, – говорит кибернетическая мать. – Если вас не затруднит, пожалуйста, отведите Саванну в ту закусочную, через улицу от нас, и возьмите ей что-нибудь фруктовое.– А ты, мамочка?– Я присоединюсь к вам через пятнадцать минут, детка. Договорились?– Договорились! – Саванна протягивает ручонку Эллисону. – Пока, Сара! Пока, Пит!– Увидимся, Саванна! – отвечает за нас двоих Сара, а покорный начальник охраны перед уходом не удерживается и тихо говорит:– Вы уверены, Сара?.. – он делает движение зрачками, символически охватывая окружающую обстановку, – ...что вам следует быть на виду?– Все в порядке, Джеймс, – отвечает она на его заботу.Эллисон с сомнением кивает, и парочка удаляется – крупный, как профессиональный игрок в бейсбол, бывший фэбээровец и рыжеволосая девочка ростом в половину спутника, норовящая передвигаться в припрыжку. ?...Все будет в порядке, Джон, – сказала вчера Сара. – Просто я должна быть там?.?Тогда я поеду с тобой?.?Нет, Джон, у вас с Кэмерон своя работа?. ?Мам, ты опять сама себя убедила...??Джон! – остановила мать. – Повторяю еще раз: именно из-за Уивер я потеряла тебя?.?Но ведь... И что ты собираешься делать???Разобраться во всем этом. Понимаешь меня??Понимание бывает очень непростым делом...– Теперь, мистер Хьюз и мисс Коннор, мы можем поговорить, – говорит лучезарная киборгесса, садясь на скамейку с моей стороны. – Как вы и желали, без свидетелей.– Девочка по вам соскучилась, – замечает Сара.– А я по ней, – говорит Уивер. – И не могла ей отказать, когда она захотела пойти со мной.– А Джеймс? – любопытствует Сара. – То есть...– Мистер Эллисон и его бывшая семья очень нам помогли. В числе прочего, – с улыбкой добавляет Уивер, – они наконец-то переодели Саванну из школьного сарафана в весьма милое платье. То, что не решалась сделать я.– Почему? – удивляется Сара. – Всем нам свойственно ошибаться, мисс Коннор, – спокойно отвечает Уивер. А теперь к делу. Я немного меняю положение, отвернувшись сам и прикрыв лицо Уивер от предполагаемого копа и вообще от возможно большего количества скрытых зрителей. – Как прошел Совет директоров?– В целом конструктивно, хоть и слегка нервозно. Людей можно понять. Полагаю, отныне все будет в порядке.– Прекрасное начало, мисс Уивер. А в ближайшем времени, надеюсь, вы созовете еще один Совет. – И я делюсь с начальницей идеей присоединения компании ?Бьянчи инжниринг?.– Вы правы, мистер Хьюз, это удачный для нас момент: финансовый риск мал, а юридический велик, конкуренция минимальна. Мне нравится путь, избранный вами для решения сложившейся проблемы. Думаю, новый Совет состоится очень скоро.Как все просто. Но это была моя, как говорят люди, хорошая новость. На очереди плохая – процессор. Выслушав меня, Уивер сообщает, что модель ее процессора не составляет для нее секрета – в чем я не сомневался, – но ей пока непонятны причины, по которым его ранг имеет столь большое значение. Так ведь это и есть самое интересное!– Теперь я понимаю, – говорит Уивер через минуту. – Понимаю, по какой причине вы, мистер Хьюз, не сообщили мне об этом вчера.– Значит, у вас есть информация, подтверждающая мои логические построения?– Есть, мистер Хьюз. Вы угадали, с момента, как вечером мы расстались с мистером Эллисоном и мистером Мерчем, в последующие двенадцать часов Джон Генри действительно не единожды проявлял интерес к некоторым аспектам моей активации. И вы правы в другом. Некоторое время назад на Джона Генри была произведена сетевая атака, настолько умелая и агрессивная, что единственным средством оперативного противодействия для нас оказалось физическое выключение Джона Генри. Должна отдать должное, по сути положение тогда спас мистер Мерч, и никто другой. В дальнейшем я изучила лог-файлы сетевого сервера и частично – самого Джона Генри, в результате чего...– То есть, вы знали про этого Калибу?! – изумленно перебивает Сара.– Да, мисс Коннор, знала. Но развитие такого интеллекта, как Джон Генри – процесс очень сложный. На определенной стадии этот процесс может протекать не иначе, как только в максимальном и прямом контакте с обстоятельствами. Это формирует ответственность, обеспечивает накопление опыта и личностный рост. Потому я не вмешивалась. К сожалению, я не прогнозировала, насколько далеко может зайти их общение. Мне кажется, вы должны меня понять, мисс Коннор.Мисс Коннор, похоже, так не кажется.– Как вы предполагаете действовать дальше? – возвращаю я разговор к основной теме.– В целом так же, – говорит Уивер. – Джон Генри находится на резко восходящем участке становления. Я полагаю, было бы ошибкой прерывать это восхождение из-за единичного сбоя, даже столь неприятного. И полагаю, с моей стороны потребуется некоторая коррекция. Тем более, что я сама отчасти ответственна за этот сбой.– Каким образом?– В точности мне это неизвестно, ведь у меня есть только часть матриц памяти предыдущей Катерины Уивер. Сопоставляя разрозненные данные, я выяснила, что в недавнем прошлом она предприняла какие-то жесткие действия против группы компаний ?Калиба?. По какой причине и какие именно, мне неизвестно. Таким образом, очень вероятно, что атака на Джона Генри и впоследствии на мой офис – это ответные меры группы ?Калиба?.Сара слушает очень внимательно.– А как предполагаете действовать в отношении Джона Генри вы, мистер Хьюз?– В его отношении я бы предпочел бездействовать, мисс Уивер. Но вы понимаете ситуацию.– Понимаю. Сколько дней бездействия вы можете мне обещать, чтобы я попыталась решить проблему своими силами?– Без ограничений. До первой его серьезной ошибки.– Благодарю, мистер Хьюз.– Не за что. У нас с мисс Коннор есть еще один вопрос: присутствует ли в здании ФБР?– Да. И в здании, и снаружи. Но мистер Эллисон заметил, что среди них нет ни одного агента из группы, которая работала после взрыва и которую возглавлял агент Олдридж. Вы, как я поняла, в курсе, кто это. Более того, мистер Эллисон утверждает, что с нынешнего утра не может связаться с агентом Олдриджем ни по одному телефонному номеру.– И он сообщил об этом вам?– Сообщил, поскольку это может иметь значение. Однажды между нами имело место недопонимание по причине его скрытности. Я попросила его впредь не утаивать от меня важную информацию.– Понятно. А Эллисон сказал, зачем вообще в это утро ему понадобился Олдридж?– Сказал, мистер Хьюз. И причина эта весьма любопытна. Оказывается вчера, в середине дня, незадолго до их с мистером Мерчем приезда в Коста-Мезу, мистеру Эллисону позвонил некий детектив Каплан. Его мистер Эллисон встречал чуть менее года назад во время небольшого неприятного инцидента, произошедшего не по его вине. Вскорости после того случая мистер Эллисон навел справки по своим прежним каналам в ФБР и выяснил, что никакого детектива Каплана в полицейском управлении никогда не было.– И теперь, когда несуществующий детектив объявился вновь, – нарушаю я театральную паузу, – Эллисон понадеялся получить от Олдриджа какие-нибудь объяснения.– На правах старого знакомства, мистер Хьюз, – дополняет киборгесса.– Если всплыли какие-то старые делишки Джеймса, – тихо замечает Сара, – он должен догадываться о большем, чем говорит.– Никаких ?старых делишек?, мисс Коннор, – отрицает Уивер. – Но мистер Эллисон действительно кое о чем догадался. Вашими заботами, мистер Хьюз.– О чем же?– Тогда, чуть менее года назад, под внешностью детектива Каплана действовала моя предшественница...– ...Т-1001! – шепотом выпаливает Сара. – Получается, что Эллисон влип в какую-то историю, а она – что? Его выручила? Или наоборот?– Выручила, мисс Коннор. Мистеру Эллисону предъявили ложное обвинение, и Т-1001 сочла за благо вмешаться.– Потому что он способный и преданный сотрудник, – повторяет Сара слова Уивер, сказанные ею в Коста-Мезе.– Разумно, – одобряю я. Расчет в соединении с участием, это по-нашему, по-машинному.– Сомневаюсь, что этот псевдо-Каплан сказал по телефону что-то внятное, – логически реконструирует событие Сара. – Думаю, он обещал перезвонить ему и договориться о личной встрече.– Именно так и было, – подтверждает Уивер, а я развиваю мысль:– О фиктивности персоны по имени детектив Каплан до недавнего времени знала только предыдущая Катерина Уивер. Значит, если теперь лже-детектив позвонил Эллисону...– Вывод напрашивается сам собой, – важно кивает Уивер.А Сара завершает мысль:– Т-1001 вернулась.