Глава 36. ?Дюранго? цвета спелой вишни (1/1)

– Она может быть где угодно.Прошло восемь минут, как новая Уивер покинула нас, а мы с Сарой все еще сидим на скамейке, и обсуждаем Уивер прежнюю. Вернее, обсуждает Сара, а я слушаю. Няни по-прежнему надзирают за малышами, малыши по-прежнему заняты лазаньем по условно-безопасным приспособлениям детской площадки, а предполагаемый коп по-прежнему играет в телефоне. Им проще. Не надо тревожиться о судьбах мира, засадах ФБР и одном не в меру инициативном мимикроиде. Зато им уже наскучили их занятия, и все они по сути отрабатывают почасовую оплату. Няни, предполагаемый коп и даже, в каком-то смысле, малыши. Им скучно. Нам нет. А у предполагаемого копа осталось тако на один укус и четверть бутылки колы. Что он, бедолага, будет делать, если мы задержимся здесь еще на час?– Эй, – зовет Сара. – Ты меня вообще слушаешь? Я говорю, она может быть где угодно.– Может, – соглашаюсь я. Т-1001 такая, Сара права.– И тебя это, конечно, не волнует. Ты ее хотя бы заметишь?– Я отличу ее от человека или обычного киборга, если ты об этом.– Нет, я о том, сможет ли она подобраться к нам незаметно?– Думаю, сможет.– Успокоил... – хмыкает Сара, вытягивает ноги и слегка нервно зевает. Интересно, что против ожидания известие о возвращении лже-Уивер-первой не испортило ей настроение. Так, немного встревожило. Подняло тонус.Нет, мы не задержимся здесь ни на час, ни на полчаса. Нет никакого смысла сидеть на скамейке у крошечного полузеленого пятачка посреди жаркого и шумного мегаполиса, если ты никого не ждешь. Мы никого не ждем. Однако мы не против, чтобы те, кто сейчас за нами наблюдает, думали иначе. А я не против поразвлечься угадыванием, какие из множественных ближних сотовых вызовов принадлежат нашим соглядатаям.– И она знает, кто ты такой, – во второй уже раз уточняет Сара.– Знает, – во второй раз подтверждаю я.– Я говорю об этой Уивер, о металлической. А если знает она, то знает и Джон Генри.– Это вряд ли, но может догадываться. А каково теперь твое мнение об Уивер?– Каков сынок, такова и мамаша. Ты же слышал, для нее все это – просто эксперимент. – Привычная логика на первом плане, но она учится. Причем, теперь учатся обе версии, и нынешняя, и, как вы называете, ?жидко-металлическая?. Двойная эффективность.– Да хоть десятерная... Теперь я знаю: убийства в Знойном Каньоне – ее рук дело.– Не знаешь, но с высокой вероятностью предполагаешь.– Зачем было убивать работяг? Просто явилась туда и, черт возьми, навела порядок по своему понятию. И это тебя тоже не волнует, – констатирует Сара. – Чего я совершенно не понимаю. Она тогда сказала, что строила своего кибер-Джона как оружие против тебя. Ты в курсе этого. Так к чему тогда это твое ?предпочту бездействовать??Не дождавшись ответа, Сара опять хмыкает и осматривает видимые окрестности – так, будто мы и правда кого-то ждем. А я представляю, как Катерина Уивер – новая, в нынешнем ее существе – присоединяется к Джеймсу и Саванне в ?той закусочной, через улицу?. Саванна радуется ей, как настоящей матери. Точнее, она радуется матери, ведь ей неизвестны некоторые нюансы. ?Мамочка, ты долго!? ?Я успела в срок, как обещала, детка?. ?Все равно долго!? Найдет ли киборг, что ответить маленькой человеческой девочке, которая в данный момент так счастлива? Счастлива по неведению. И от счастья – самую капельку капризничает. Счастье, это состояние или мгновенное понятие? Математический предел. Предел счастья. У счастья всегда есть предел. Или не всегда? А Джеймс Эллисон? Что думает он? Занятный парень, предпочитающий религию прочим способам самообмана и обман тех, кто на него полагается, – прочим способам укорачивания собственной жизни. У него должно быть мнение о ситуации, когда маленькое человеческое существо безоглядно доверяет бездушному роботу. Ему не понаслышке известен подобный прецедент. Он сам, существо отнюдь не маленькое, грешит тем же...Я сказал, что мы никого не ждем. Это не совсем так. Мы даем время новой Уивер посидеть с Саванной и Джеймсом в кафе и вернуться к себе в офис. По возвращении она под благовидным предлогом на час отстранит Джона Генри от внешнего соединения. Такой просьбой я завершил наш с нею разговор. Незачем морально неустойчивому сыночку отслеживать наше перемещение. Теперь расчетное время истекло, нам пора выдвигаться и я сообщаю об этом своей спутнице. Она молча достает из кармана сотовую трубку. То же самое делаю я. Тыкаем несколько кнопок и деловито разглядываем экранчики, после чего отключаем телефоны и прячем обратно в карманы. Поднимаемся. Сара напускает на себя утренний благодушный вид, со вкусом и весьма грациозно потягивается. Надо думать, это маленький прощальный дивертисмент для следящих.– Туда? – одернув куртку, показывает она пальцем вдоль улицы. Выходя в том направлении, мы совсем близко минуем предполагаемого копа. Да, можно и попроказничать. Идем к угловой лестнице. Предполагаемый коп на мгновение очень естественно поднимает на нас глаза и вновь утыкается в свой телефон. Кажется, он облегченно вздохнул. Ярдов за десять до него, Сара говорит как бы мне:– Зря только проторчали.– Похоже на то, – подтверждаю я. Как бы ей.– А я предупреждала, – говорит Сара. Как бы мне.– Не всякое ожидание бывает вознаграждено, – отвечаю я. Как бы ей.– А бывает и наказуемо, – с каменным лицом напоминает Сара. Как бы мне.Предполагаемый коп остается позади. Не знаю, о чем он думает, а Сара довольна и, возможно, через минуту отругает себя за ребячество. А пока мы мирно спускаемся по лестнице и направляемся по улице в ту сторону, откуда пришли сорок минут назад. Никаких очень близких сотовых вызовов на спиной я не улавливаю, а пройдя полсотни ярдов, даже если любитель телефонных игр позвонил кому-то с докладом, уже не смогу отличить его на фоне десятков и десятков ближних соединений оживленного района. И ладно.– Кажется, мы сделали не так вообще все, что только было можно, – говорит Сара.– Разве не весело?– Дразнить их приятно, но надо помнить о главном.– И дышать.Вот и знакомый перекресток, но здесь мы сворачивать не будем. В компании двух немолодых мужчин, оживленно беседующих на тему тайской кухни, дожидаемся разрешающего сигнала светофора, переходим дорогу и в прежнем спокойном темпе устремляемся вперед. Дальше мы пройдем еще один перекресток, а у следующего свернем. Пульс Сары слегка учащен, впервые за день она напряжена. Все-таки положение отслеживаемых ее тяготит.Вчера за столом она перекидывалась с сыном редкими ничего не значащими фразами, но за этим чувствовалось нечто большее, чем только желание скоротать время. У людей есть выражение ?отлегло от сердца?, что означает избавление от беспокойства, тревоги, страха. Было в поведении этих людей нечто, свидетельствующее о таком избавлении. Может быть, не полном, но изрядном. Сара и Джон, они не просто были довольны тем, что сделали час назад. Они, кажется, были довольны нынешними обстоятельствами. Вернулись сюда, будто действительно в свой настоящий дом – невзирая на то, что здесь их встретила такая темная и отвратительная сущность, как я. А Кэмерон? Отлегло ли от ?сердца? у нее? Вчера было вчера. Сейчас у нас другие заботы. Нужный перекресток еще далековато. Идем все так же неспешно – чтобы дать следящим структуризоваться. Им надо составить общее представление о том, куда мы направляемся, чтобы своевременно и в нужном темпе подтягивать и перебрасывать наблюдателей. Тогда мы надеемся получить представление об их количестве и, как косвенное следствие, степени заинтересованности. Потому что на нашем пути очень мало камер наблюдения, и недостаток технических точек обзора вынудит следящих действовать по-старинке и выдать себя. Я говорю о людях. Т-1001 мы скорее всего не увидим, но это и не потребуется – если она не будет видеть нас...– Ты голодна? – проявляю я заботу. – Ты, кажется, хотела тако.– Не хотела.– Лучше купить сейчас.– Отстань, Пит, – просит Сара. Нервничает. Моя промашка: надо было внести в план десять минут на закусочную, тогда бы мисс Отстань сейчас не отвертелась.Через восемь минут подходим к выбранному перекрестку, где минуем первую видеокамеру, переходим перпендикулярную улицу, стоим, переходим улицу, по которой сюда пришли, и направляемся к юго-западу. Камер наблюдения в Лос-Анджелесе пока не слишком много, и в основном они сосредоточены в местах, более значительных, чем просто улица. К примеру, через триста ярдов отделение банка, его фасад украшен сразу двумя кремниевыми дозорными, а дальше на две улицы чисто. И пусть моя информация, как уже не раз было, не вполне точна, это лишь делает игру интереснее.– Кого-нибудь заметила? – интересуюсь я. – Я никого.– Уж если ты никого... – усмехается Сара. – А наверху? – она делает круговое движение указательным пальцем. – А Т-1001?– Не заметил.– Трудно поверить, что за нами не следят.Близ следующего перекрестка расположены подряд сразу две небольшие кафешки. Их стеклянные входные двери раскрыты настежь. По причине усиленной работы кондиционеров у обоих владельцев, не сомневаюсь, изрядно выросли счета за электроэнергию, но это не мешает борьбе за посетителей. Двери снизу доверху залеплены информацией о напитках, блюдах дня и разовых снижениях цен на таковые, а на тротуаре перед витринами, как блестящие ширмы, выставлены рекламные пилоны. Это для нас очень кстати.Рядом, тарахтя и отфыркиваясь, тормозит тягач с крытым прицепом и прячет нас от взглядов с противоположной стороны улицы. Мы отступаем к стене, и открытые двери скрывают нас от тех, кто идет сзади, и тех, кто мог бы видеть нас от перекрестка. А изнутри, из полутемного зала кафешки, как я знаю по опыту, никто никогда не смотрит на улицу. На секунду мы словно исчезаем для всех... А еще через секунду исчезаем по-настоящему. Сара без промедления берет меня за локоть. Только так она сможет идти под прикрытием системы лучепреломления. Ей сейчас ничего не видно, даже асфальта под ногами. Теперь наша задача не шуметь, ни с кем не сталкиваться и впредь по возможности не подходить близко к большим витринам. Стекло с покрытием способно повернуть плоскость поляризации света и явить миру наши призрачные отражения. В противоположность мифическим вампирам мы невидимы сами, зато наши отражения могут нас выдать.– Замедляемся, – шепотом предупреждаю я на подходе к светофору. – Правый поворот. – Главное не споткнуться, – беспокоится Сара. – Ты обещал предупреждать.– Никаких препятствий пока нет. Иди спокойно.– Мне было бы спокойнее, если... – И она запинается! На совершенно ровном месте. Выходит даже шумнее, чем я думал.– Нас не видят, – шепчу я ей, повисшей на моем локте. – И не должны слышать.– Кто бы спорил, я – нет, – восстанавливая равновесие, злобно шипит Сара.– Просто успокойся.– Как?! Я каждую секунду будто в пропасть лечу!– Закрой глаза.– Издеваешься...– Нет. Открытые глаза даже в полной темноте ищут опорные объекты, не находят их, и это тебя тревожит. Поэтому закрой глаза и сосредоточься на моей руке.Проходит минута, Сара, как мне видно, несколько раз пробует идти с открытыми и закрытыми глазами, наконец зажмуривается окончательно и подстраивает свои шаги в такт моим. Дальше проще. С моими подсказками – вполне своевременными, что бы она ни говорила, – мы успешно огибаем немногочисленные препятствия и проходим ярдов двести по новой улице. Затем в движении автомобилей образуется случайный перерыв, и я перевожу Сару на другую сторону. Три шага по диагонали, с бордюра вниз, двадцать быстрых шагов перпендикулярно проезжей части и – вверх на бордюр. И неизбежное недовольство моими указаниями ?шесть дюймов вниз? и ?шесть дюймов вверх?.– Мне было бы спокойнее, – ворчливо шепчет Сара, – если бы ты сказал, что Т-1001, будь она поблизости, нас не увидит. Я хотя бы знала, что мучаюсь не напрасно.Это в самом деле так. В прозрачном воздухе нормальной влажности мы провоцируем крайне незначительные оптические помехи и не видны в очень широком спектральном диапазоне. Поэтому я вполне искренне говорю Саре то, что ей хотелось услышать, а она тут же уточняет, сказал ли я это для ее спокойствия, или так оно и есть на самом деле. Неугомонная. Думаю, дело в известной мне особенности человеческого восприятия: уверенности им придает не столько информационное наполнение фраз, сколько сам факт разговора. Потребность в вербальном контакте. – Дышишь?– Пытаюсь.– ?Дышать? означает ?перестать бояться??– Ты это понял только сейчас?– Четыреста шестьдесят одну секунду назад.– Семь минут гений.– Чего ты боишься?– Наступить сама себе на ногу.Иронизирует. Значит, только перестать бояться – мало. Надо привыкнуть к новому состоянию. И если получится, представить процесс в выгодном для себя ракурсе. Тем временем мы без приключений добираемся до очередного перекрестка, пропускаем все поворачивающие направо автомобили, переходим дорогу, уклоняемся от двух торопливых прохожих и продолжаем движение. Я не забываю поглядывать по сторонам в поисках обескураженных преследователей. И не вижу таковых. Либо их уже нет, либо не было вовсе. Неужели и правда долгожданное спокойствие? ?Серенити?. Пытаюсь порадовать этим свою спутницу, но она парирует тем, что Т-1001 ничего об этом не знает.Да, Т-1001. Предположим, сияние под мостом шестой улицы, которое видел бородатый Том, возвещало о ее прибытии. Что из этого следует? Прежде всего: к настоящему моменту своего развития из всех качеств она более всего ценит осторожность и осмотрительность. Ведь она здесь неполных пять суток и ничем себя не выдала до сегодняшнего утра. А могла бы заявиться в офис в стиле ?я на месте, через десять минут жду от всех отчеты?. Но нет, присматривается, наблюдает, анализирует. Правда, Эллисону она все-таки позвонила. И немного просчиталась. Не учла, что бывший фэбээровец уже поинтересовался биографией детектива Каплана. Но простим ей этот промах – он как раз в стиле Т-1001.Что нужно ей от Эллисона? Последние новости нетрудно узнать самой. По коллегам скучает вряд ли. Инкогнито влиять таким путем на ситуацию в ?Зейре? не получится: у Эллисона не то положение, чтобы проводить в жизнь волю затаившейся начальницы. Выходит, у Т-1001 не было заметных причин выходить на конспиративную связь и тем более пользоваться сомнительным псевдонимом. А следовательно, были причины незаметные, ибо я не верю в опрометчивость на фоне осторожности. Но может быть, я так думаю напрасно?Если говорить о мимикроидах вообще, то первое им присуще в гораздо большей степени, нежели чем второе. Способность принимать любой облик при отсутствии естественной формы – их сущность – определяет мировоззрение. Ни к чему скрываться, если ты и так скрыт. Незачем строить сложные комбинации, если само твое существование морочит всех. Глупо кого-то бояться – пусть другие боятся тебя. Весьма ограниченная идеология, но именно такова она у мимикроидов. В чем отличие ?Уивер?? Я думаю, ни в чем. Суть в обстоятельствах. Это, во-первых, металло-органическая заместительница, о которой Т-1001 без сомнения знает. Более чем непростая затея, на которой она споткнулась. А кто-то довел до функционального состояния. Непонятно. Во-вторых, Т-1001 побывала в каком-то варианте так называемого будущего, что-то там увидела, что-то узнала, сделала какие-то выводы. А по возвращении нашла брошенную ею корпорацию в относительном порядке, каковое состояние опять-таки достигнуто без ее, Т-1001, участия. Загадочно. То и другое вместе – очень для нее новые и многое меняющие обстоятельства. Велика вероятность, что собственное текущее положение она характеризует не как возвращение, а как приход. Повод задействовать режим проникновения. И вот это наконец логично: повторная инфильтрация. Если так, то нам не следует давать мимикроиду слишком много времени на раздумья и собственные выводы. Просто потому, что эти выводы могут пойти в разрез не только с нашими планами, но и с действительностью. Т-1001 достаточно напутала. Хватит. Пора задать ей верные ориентиры. Сделать так, чтобы созидательная деятельность, которая так ей понравилась, перестала приносить побочные разрушения. А значит, нам пора действовать. ?Разведка боем?. Так не совсем удачно определила Сара свою цель вчера, на что Джон, проворчал: ?Разведка безумием?. И получил в награду от матери полусекундную ласково-зловещую улыбку. Пора нам ?улыбнуться? и мимикроиду.Чем не программа действий?Время идет. Мы с Сарой по-прежнему без приключений прошли один за другим три перекрестка и сворачиваем на четвертом. Время идет, мы в пути больше получаса, до промежуточного финиша приблизительно полторы мили. Продолжаем разговор.– Сара, хочу тебя кое о чем спросить.– Валяй.– Девять дней назад ты отправилась со мной без особых возражений.– Это было девять дней назад?– Приблизительно. Ты приняла мое предложение потому, что оно избавило тебя от проблем, связанных с тогдашними обстоятельствами. Тебе не пришлось беспокоиться о теле Кэмерон, ты осталась в центре событий, избежала одиночества. И наконец ты оказывалась предельно близко к врагу, то есть ко мне. Могла разведать мои сильные и слабые стороны, чтобы впоследствии этим воспользоваться.– Видишь, как все удачно, – невозмутимо подтверждает Сара.– И ты наверняка не раз собиралась улизнуть.– Только раз. Но передумала.– И мне очень интересно, почему.– Почему-почему... А ты ждал другого? Ты же все рассчитал: одиночество, проблемы, события. Явился ни до, ни после, а в самый нужный момент. И с самыми подходящими намерениями. Что сказать, молодец. Респект.Мои намерения ей известны не полностью. Логически. Но межмножественные волновые сопоставления, коими виртуозно владеет живое сознание, часто приводят к пониманию того, перед чем пасует формальная логика. Люди это поэтично называют ?думать сердцем?. Эту способность в действии я не раз наблюдал у многих живых существ. Так что не удивляет. Кроме того, я сам мог чем-то выдать себя, дать какие-то подсказки. Не знаю только, какие.– Я вчера предложила Джону: если хочешь, мы уйдем. Прямо сейчас. Если все сделаем правильно, у нас будет полтора-два часа. Они никогда нас не найдут.– Чересчур оптимистично.– Верно. Как верно и то, что я не рассказала бы этого никому другому.– Почему рассказываешь мне?– Потому. А Джон сказал, что время вашего ухода он засек и что рассчитать оптимальный момент для рывка несложно.Я жду продолжения рассказа, но его нет. Или Сара сочла его завершенным, или все-таки решила, что ?потому? – недостаточный повод делиться сокровенным.Идут минуты. Мы постепенно выбираемся с территории мелких магазинов и салонов, элитных и не очень, перемещаясь в царство торговых центров, торговых комплексов и целых торговых кварталов. Прохожих нет совсем. Сюда не приходят и отсюда не уходят, только приезжают и уезжают. Но почему-то ширина проезжей части улиц не увеличивается, не соответствует транспортной нагрузке, стискивает и замедляет автомобильнее движение. Машины едут медленно, непрерывным потоком. Разговаривать становится неудобно, и кажется, Сара этому рада. Может быть, рад и я.Минуты идут, до цели остается три сотни ярдов. Цель – торговый квартал, застроенный разнокалиберными зданиями стекло-бетонно-кубического типа. Легковые автомобили и пикапы тощим, но непрерывным ручьем втекают на общественную стоянку и таким же ручьем ее покидают. Но нам туда не надо. Нам на другую сторону улицы, где высится бело-синеватый корпус для корпоративных клиентов. Там нет никаких автомобильных ручьев, не видно даже самих автомобилей, они скрыты под землей. Никакой спешки, все тихо и солидно. Здесь заключают крупные сделки, которые не терпят суеты.Закрытые стеклянные двери нас не интересуют. Нам за угол. Там – гладкий как пластик пологий асфальтовый съезд, ведущий к подвальному этажу. А еще в пяти ярдах за углом устроили себе перекур трое по-офисному одетых молодых людей, двое белых и один черный. Едва слышным шепотом предупреждаю Сару о спуске, возможных свидетелях, и все проходит хорошо. Без запинки. Во всех смыслах.В конце съезда – белый шлагбаум и управляющий им автомат, который принимает монеты, кредитные карты и парковочные квитанции. У меня есть такая квитанция, но она пригодится на выезде, а сейчас поступим иначе – просто подлезем под шлагбаум. Закрепленная рядом с ним видеокамера нам не страшна.В подвальном этаже сплошь бетон и люминесцентное освещение. Светло и мрачно одновременно. Пищат преобразователи, гудят трансформаторы и стучат наши шаги. По широченному коридору с нанесенной на полу дорожной разметкой продвигаемся на полпути вглубь, после чего прошу Сару Остановиться. Впереди еще одна видеокамера. Остро нацеливаю электромагнитный блокиратор и отключаю камеру. Не вывожу из строя, а только отключаю. Маленький сбой системы, такие иногда случаются. Чтобы Сара стояла спокойно и не нервничала, шепотом поясняю ей свои действия. Выжидаем полминуты, в течение которых я постепенно убавляю степень лучепреломления, Сара постепенно начинает видеть окружающую обстановку, и ее глаза при этом не страдают от резкого перехода из тьмы в свет. ?Вот это я понимаю!? – шепотом комментирует она. Понравилось.А теперь вперед. Начинаем движение, и я отключаю блокиратор. Теперь запись нашего появления выглядит достоверно: будто мы спустились сюда по внутренней лестнице, и в этот самый момент камера наблюдения дала короткий сбой. Бывает. За поворотом установлен шлагбаум складного типа, а за ним – шестиместные секции для автомобилей. На толстых столбах, служащих подпорой зданию и заодно разделителями секций смонтированы камеры наблюдения. Такое количество было бы не под силу моему полуисправному блокиратору. – Как тебе дышится?– Как никогда. Где автомобиль?– Пятая секция, тридцать второе место. – Этот?! – Сара поднимает брови при виде огромного ?дюранго? цвета спелой вишни, с частично прозрачной тонировкой и хромом на радиаторе, фарах и даже боковых зеркалах.– Мы в респектабельном месте, надо соответствовать.– Кто бы спорил. А почему такой цвет?– Мне понравился: не мрачный, не кричащий, не маркий.– Продуманно, – кивает Сара. – Но он какой-то... неожиданный.– Ты ездишь в ?шевроле? табачного цвета, – напоминаю я.– Так она же классика, – отвечает Сара то, что ответил бы почти любой традиционно воспитанный американец. ?Классика? у них – лучший довод в любом споре.Кнопка брелока вызывает приветственное мигание указателей поворота и открывает нам двери. Устраиваемся и заводим мотор.– И во сколько обошлась аренда этого чуда? – любопытствует Сара.– Четыреста пятьдесят в неделю.– Мог попросить скидку за цвет, – с самым серьезным видом, изо всех сил пряча насмешку, поучает она. – А почем стоянка?– От десяти до пятнадцати долларов в час. Именно здесь – двадцать пять.– Ты что, дал автомату чаевые?– На всякий случай я арендовал это место до конца дня. За дополнительную плату.– Я поняла: вместо того чтобы убивать, ты решил нас разорить, – заключает мисс Заноза.Не вижу причин оправдываться за предусмотрительность. Аккуратно, соблюдая скоростной режим и разметку, трогаемся в путь. Внутренний шлагбаум четко реагирует на штриховой код квитанции и пропускает нас, забавно сложившись в сторону. Так же минуем внешний шлагбаум, и оказываемся на свободе. Курящих молодых людей уже нет, некому оценить нашего вишневого красавца. Ну и ладно. В конце этой поездки мы ориентировочно планировали посмотреть на причал в Лонг-Бич – тот самый, из телефонного списка. И похоже, делать этого не будем. Как ни странно, отмену предложила Сара. От самой Сентрал-авеню она задумалась, стоит ли ?заворачивать?. И пришла к выводу, что не стоит, мотивировав решение так:– Что-то они возили, переправляли, перегружали, но этого чего-то там давно нет. Причал наверняка арендованный, а скорее даже переарендованный. Настоящий владелец сидит в конторе где-нибудь в Санта-Монике и понятия ни о чем не имеет. Не стоит светиться только для того, чтобы это узнать.– Значит, не едем, – подытоживаю я. Мне кажется верным ход ее мыслей. Кроме того, мне кажется, это ее ?светиться? было намеком на цвет нашего автомобиля. – Да, давай к дому, – окончательно решает Сара. – И что я скажу Джону?– Правду.– Правду... А твоя дочурка когда-нибудь пилила тебя за правду?Она слегка улыбается, и в профиль я замечаю в ее ближнем глазу крошечный солнечный зайчик. Как два дня назад, когда она уезжала из Топанги с Джоном и Чарли.– Хочешь знать, что было дальше? – говорит Сара через минуту. – Что ответил Джон?– На твое предложение сбежать от меня и Кэмерон? Сказал, что это было бы ошибкой? – Вот уж нет!– Я только предположил.Сара отворачивается к окну, потом поворачивается ко мне.– Ладно, ты выиграл: именно так он и сказал. И добавил, что надо думать не о том, что сейчас, а о том, что будет. Два-три месяца назад я бы его не поняла. Вернее, все поняла бы не так. Решила бы, что он...Она умолкает на полуслове и опять отворачивается. Наверное, я никогда не узнаю, что она решила бы два-три месяца назад. Зато я знаю другое. У Джона Коннора есть дар: остро чувствовать необратимость тех или иных действий. Однажды он упомянул, что в юности его пугала гипотетическая непредсказуемость того, что произойдет, если неосторожно кем-то где-то запущенный искусственный разум выйдет из-под контроля своих создателей. Наверное, это было первое проявление дара, который он вряд ли тогда осознал, но с тех самых юношеских лет развивает свою способность, учится избегать необратимости. Учится сам и помогает делать это другим. Не уверен, что свой счастливый дар он четко осознает и в будущем, но пользуется им постоянно. И каждый день спасает много жизней.– Ладно, умник, – успокоившись, говорит Сара. – Я тоже хочу кое о чем тебя спросить.– Спрашивай.– Девять дней назад ты сказал мне, что скоро уйдешь. Это правда?– Видимо, да.Сара медленно кивает:– Когда все наладится в ?Зейре??– Видимо, да.Глядя вперед, прямо по курсу, она снова медленно кивает – как человек, получивший наконец давно ожидаемое подтверждение, которое его весьма радует, но эту радость он не хочет до поры, до времени раскрывать. Что же, вот и объяснились. Когда-то надо было.* * *Вечер как всегда темный, теплый и временами шумный. Самолеты. Наше смешанное общество расположилось в гостиной. Джон Коннор сидит за столом, положив перед собой компьютерный винчестер и задумчиво на него поглядывая. Это второй внутренний винчестер ?Турка?, в который мы пока не заглядывали. Сара Коннор снова занята сбором позднего ужина, и делает это неторопливо и с удовольствием. Я не делаю ничего, просто сижу на диване, а на соседнем диване, по-обычному поджав ноги, бездельничает Кэмерон.?Я могу помочь?, – вызвалась она пять минут назад.?Запомни, – сказала Сара, – в этом доме еду сжигаю только я?.?Надо не сжигать, а разогреть. Это же приготовленная запеканка?.?Думаю, я справлюсь?.?Я могу помочь?.Но попытка не удалась, и теперь отвергнутая Кэмерон подражает мне в ничегонеделании. Вернее это не совсем так: мы подводим итоги дня. – Не могу поверить, что вы потратили на это пять часов, – хмыкает Сара.– Я тоже, – грустно признает Джон. – Вокруг полно людей, и никто ничего толком не знает.– Просто ты никогда не жил в многоквартирном доме.– И ничуть этим не огорчен. Действовали мы аккуратно. Мягко и невесомо. Потому и долго.– Мы были паиньками, – поясняет Кэмерон.– Да, вы такие... – с сомнением щурится Сара. – Ладно. Кто же арендатор?– Крис Галлахер.– Превосходно, но кто он? – терпеливо уточняет Сара.– Не он, а она. Двадцать три или двадцать четыре года. Не замужем. Чем занимается, пока не выяснили, но что-то с наукой. Работает в Калтехе. – Плохо, Джон.– Я тебе только что объяснил, почему ее номер забит в телефоне этого твоего Райнхарта, а ты говоришь ?плохо?.– Плохо. Информации всего ничего. Где она в сейчас?– Полагаю, дома. А днем, полагаю, была на работе.Сара вздыхает.– Мы могли бы действовать активнее, – замечает Кэмерон.– Отличная мысль, солнышко. Только имей в виду: ?активнее? не значит ?агрессивнее?.– А как же тогда... – недоумевает Кэмерон, но Сара уже обращается ко мне:– Тебе это имя что-нибудь говорит?К сожалению, мне нечем ее порадовать, никакой Крис Галлахер я не знаю.Она несколько секунд что-то обдумывает и вздыхает:– Что же, Джон, значит завтра вы снова в Пасадене. Мягко и невесомо. Согласен?– Завтра среда, – напоминает Кэмерон. – Если ты не передумала, нам лучше остаться здесь.– Я не передумала. Но пока нам дают время, надо этим пользоваться, надо успеть как можно больше. Долго это не продлится.– Я вообще удивляюсь, что план ?Серенити? работает, – ворчит Джон. – С какой стати...– Брось, Джон, – обрывает Сара. – У нас вот-вот может найтись проблема посерьезнее.– Т-1001.– Ты знаешь, что это такое.– Мне стало казаться, что она вроде как тоже на нашей стороне. Нет? – Ни на кого не глядя, Джон несколько раз пальцами поворачивает винчестер на столе. Свое ?тоже? он относит к присутствующим киборгам. Однако, понятие ?сторона? в данном контексте некорректно.– Я бы не обольщалась, – отвечает Сара.– Значит нет.– Значит нет, Джон. И этот ее... сынуля, как ты сам догадываешься, тоже... нет. Тем более, теперь я поняла: убийство рабочих в том городишке, в Знойном Каньоне, дело рук Т-1001.– Наверняка ты этого не знаешь, – указывает Кэмерон.– А мне и не надо наверняка. Достаточно, как вы говорите, ?с большой вероятностью?. А следовательно, удар ?Калибы? по ?Зейре?, мог быть ответом на ее художества. Назовем это рабочей гипотезой, о’кей? – убеждающе кивает Сара, не давая Кэмерон вставить возражение. – Однако теперь, уйдя и вновь вернувшись, Т-1001 потеряла много времени. – Значит, у Джона Генри преимущество. – Джон снова оборачивает пальцами винчестер на столе. – Было. А теперь, с появлением Уивер-киборга, его не стало. Получается, что оба они теперь идут по номинальной стоимости.– Я бы не обольщалась, – снова говорит Сара.– Так или иначе, равновесие временно восстановлено, – гнет свое Джон. – Ведь именно этого ты добивался, Скай?Подтверждаю.– Джон Генри ходит по краю, – встревает Кэмерон. – На краю легко оступиться. – Но он до сих пор ходит, – возражает Джон. – Либо безумно удачлив, либо кому-то выгоден.Сара ни словом, ни жестом, ни взглядом не обращает его внимание на меня. Не знаю, почему. Наконец догадалась, почему я пока предпочитаю терпеть проделки ?сынули??– Хорошо. О наших делах, – принюхиваясь к сложному органическому аромату из микроволновой печи, говорит Сара. – Хотите, берите завтра прокатный ?дюранго?.– Это почему? – подозрительно спрашивает Джон, а Кэмерон морщит нос. Надо же. Никому в этой компании не нравится мой цветовой выбор. ?Спелая вишня? для них – недостаточно круто. Им не угодишь. Сара разочарованно дергает бровью:– Ладно. Тогда вот вам программа на после ужина: второй винчестер ?Турка? и нетбук связиста-аналитика. Пора узнать, что там. И, Джон, я все еще жду рассказ про ту аудиозапись. Возражения, дополнения?В эту секунду призывно звякает сигнал печки, и это явно радует Джона.– Вкусно пахнет, мам. Сколько там сыров?– Два. И умеренно специй, как ты любишь.– Классика! Я по ней соскучился. С Чарли мы в основном налегали на рыбу. Он фанат рыбы.– Раньше такого за ним не водилось, – с сомнением говорит Сара.– А теперь стало. К вопросу о запеканках: как тебе с тунцом?– Мне нравится, а тебе разве нет?– Шесть дней в неделю, – добавляет Джон.– Не так уж плохо, – усмехается Сара и при помощи полотенца, сложенного в несколько раз, вынимает из печи стеклянное блюдо с ?классикой? и придирчиво его рассматривает.– За-апах! – восхищается Джон.– Кажется, ничего не подгорело, – с облегчением констатирует Сара. – Давайте все к столу.