VI (1/1)

—?Куда мы едем?Сэмюель отвечает обтекаемо настолько, насколько это вообще возможно.Йохан чувствует себя утомленным. После приступа прошло несколько дней, один из которых был наполнен теплом и голосом Сэмюеля, прочие?— мыслями о том, куда все это ведет.Сэмюель пьет его чай (?Мы все равно пьем одинаковый?), выбрасывает его вещи, показавшиеся ему безвкусными (?Право слово, Йохан, бежевый пиджак?— это даже не смешно?) и мешает ему вести дела (?Да, я знаю, что ты пригласил герра Френхорта,?— Фремельта? не важно,?— но я созвонился с ним и перенес встречу, теперь мы, наконец, пойдем в ресторан??).Это было забавно?— с одной стороны. С другой Йохан полагал, что Сэмюелю пора возвращаться в свой дом?— где бы он ни был.Они едут в автомобиле Сэмюеля, заняв пассажирские сидения, а водительское целиком занимает человек такого вида, какой обычно имеют не слишком умные телохранители. Сэмюель представил его как Марко, своего друга и водителя.—?И няньки. —?Буркнул Марко, не отрываясь от дороги.Сэмюель его слова игнорирует. В целом, если он и замечает перемену в Йохане, то на его болтливости это никак не сказывается.Утром, не желая спорить, Йохан согласился уехать из пригорода Мюнхена. Сэмюель тут же выскочил из дома и вернулся через час, повел Йохана к автомобилю и, не уточняя, есть ли у того возражения, закрыл за ним дверцу.Теперь Йохан смотрит на дорогу, мысленно прокладывая их возможный путь.Он ослаблен и хочет, чтобы Сэмюель ушел. Ни на что не похожее ощущение: не исчез и не умер, а просто ушел, продолжал существовать, но так далеко, как только возможно.В своем пуловере с крупными синими квадратами Сэмюель по-прежнему походит на студента, вырвавшегося на выходные за пределы учебного городка. Когда он приоткрывает окно автомобиля, ветер врывается в салон прохладой и легким, едва уловимым запахом луга. Проносящиеся мимо деревья отражаются в его глазах; Йохан не настаивает на более четком ответе.Они не взяли с собой никаких вещей, но молчаливый водитель уже вывез их из Мюнхена и направлялся, видимо, к границе с Австрией. Йохан думает, что ему очень повезет, если они там и остановятся и Сэмюель не поведет его за собой, например, в Грецию.Зная его, они могут оказаться где угодно.Видимо, решив, что ветер уже достаточно растрепал его волосы, Сэмюель закрывает окно и откидывается на спинку сидения. Они сидят рядом?— так, что соприкасаются коленями и плечами, и при поворотах медленно, будто в них постепенно смещается центр тяжести, налегают друг на друга. Йохан старается сидеть неподвижно, однако Марко иногда выдает какой-нибудь вираж, и его невольно клонит в сторону.Сэмюель в эти моменты выглядит подчеркнуто, вопиюще безразличным.Когда вдалеке показывается граница, он, наконец, говорит:—?Любой твой поступок, Йохан, становится событием и грозит спутать карты влиятельным людям. Они подстраиваются под тебя, потому что думают, что ты ничего не делаешь просто так,?— а ты, к слову, постоянно оправдываешь их опасения. Вот увидишь, сейчас их внимание уже направлено к месту, в которое мы едем, и они выискивают в нем что-то необычное.—?А суть в том, что там ничего нет? Мы едем туда просто так?—?Да. —?Сэмюель бросает ему улыбку и вновь поворачивается к окну. —?Это самое нелепое и безобидное место, которое я смог найти.Йохан хочет возразить, что безобидных мест не бывает, но Сэмюель выглядит таким довольным своей идеей, что он решает промолчать.Одна раковина лежит во внутреннем кармане его пиджака, еще две?— у Сэмюеля. Они все разные, и тот признается, что долгое время собирал их.По мере того, как они уезжают все дальше, солнце поднимается, становится жарко, и Сэмюель вновь открывает окно. Йохан чувствует далекие запахи леса и земли, и все больше?— чего-то ягодного и терпкого. Сперва он не может угадать, что это, но, увидев ровные, долгие ряды зелени, старательно оберегаемой людьми, и большое здание желтовато-белого кирпича, напоминающее старую крепость, он понимает: Сэмюель везет его в виноградники.—?Тебе нравится это место?—?Да, иначе бы я не повез сюда тебя.—?Ты думал о том, что как раз мое нахождение здесь может его… уничтожить?—?Нет. Правда, нет: они не предпримут решительных действий, не разобравшись, что ты здесь, собственно, делаешь.—?Они могут ошибиться. Сделать поспешный вывод, как считаешь?—?Ну, не знаю. Они могут подумать, что ты решил заняться отравлением продуктов питания в мировых масштабах. Уверен, они оценят этот акт, претендующий на преступление против человечества.—?Идея достойна внимания, но успех исполнения зависит от слишком многих факторов.—?Господи, Йохан, я просто предположил. Это была шутка. Ладно?Йохан не склонен шутить. На самом деле он чувствует некоторое недовольство. Он не собирался уезжать. Тем более он не собирался уезжать по прихоти Сэмюеля, который все решил за него.Автомобиль привозит их к океану полей, ровными линиями засаженных виноградом. Между участками, производящими впечатление, будто их равняли по линейке, повсюду стоят небольшие дома; здесь солнечно и ветрено, и Сэмюель выпрыгивает из салона с явным намерением исследовать каждый клочок земли.Их дом,?— небольшое строение с острой крышей, будто вырастающее из-под земли,?— оказывается бывшим домом сборщиков винограда. Количество последних значительно уменьшилось за последний десяток лет: из-за ситуации в Германии в целом и из-за смещения климата, в результате чего самые отдаленные участки постепенно засыхали. Их было видно из центра, где за виноградом ухаживали куда лучше?— желтая кайма вокруг зелени; странное впечатление оазиса, то ли отступающего под натиском запустения, то ли раскидывающего свою витальность все дальше и дальше.Йохан проходит в комнаты?— кухня, спальня, ванная?— и убеждается, что никакой связи с окружающим миром ему не оставили. Сэмюель будто решил вырвать его из мира, поместить в герметичное пространство, где ему не осталось бы ничего иного, кроме как направить свою деятельность внутрь.К тому же у них не нет никаких вещей кроме тех, что они привезли непосредственно на себе.Когда он сообщает это Сэмюелю, тот отмахивается:—?Я послал Марко в город, он привезет нам самое необходимое. Вкус у него довольно убогий, но ты же не собираешься носить здесь костюм?—?Почему ты не взял вещи с собой?—?Элемент неожиданности. Тебя посетила невероятная идея, как можно одним махом истребить сотни людей, и ты не счел нужным тратить время на сбор белья и полотенец.—?Понятно.Ему не понятно. Он все еще хочет, чтобы Сэмюель ушел.Мысль о том, чтобы сообщить ему об этом, приходит позже, в момент, когда Сэмюеля рядом как раз не оказывается. Встретившись с ним вновь, Йохан о ней забывает.По ночам погода портится, но дождь так и не проливается?— ветер отгоняет тучи дальше, к лесу. Йохан не спит, вслушиваясь в далекий гром, и думает, что скоро тот вернется.Что-то приближается вместе с ним.Ему нужно понять, что.Первые два дня проходят в покое и залитом солнцем безвременье.В какой-то мере Сэмюель угадал: преследователи оказались в замешательстве. Однако какое эти имело значение, когда опасность угрожала лишь ему, а не Йохану, и никакого четкого плана все равно не было? Он знал, как можно отпугнуть их от себя. Это можно было сделать и раньше, но раньше он был слишком не в себе, чтобы быть уверенным в успехе.В полдень жара почти всех загоняла в дома, но Сэмюель и Марко,?— который, казалось, был невосприимчив к температуре,?— продолжали исследовать местность. Вечером Йохан получал в подарок листья, виноградные усики, ящериц и насекомых в банке?— все это летело в окно в тот самый момент, когда Сэмюель отворачивался,?— а иногда и сразу же после дарения. Тот обижался, но продолжал приносить все, что казалось ему интересным.Йохан отдаляется от него, насколько возможно отдалиться в пределах виноградника. Он делает то, чего не сделал бы в иной ситуации: идет навстречу преследователям, указывает им, где его искать, но они медлят, боясь повторения предыдущей попытки. Сэмюель, казалось, забывает о них, его прогулки становятся все более дальними, и Йохан видит, как несколько раз он забывает пистолет дома.Каждый раз, когда Йохан собирается порекомендовать Сэмюелю вернуться в город, тот приносит ему украденную из винного погреба бутылку. Или уволакивает его в дом, предлагая ?добавить в пасторальный пейзаж нотку чувственного наслаждения?. Сэмюель не желает его слушать, и Йохан все чаще просто молчит.На пятый день вечером Сэмюель нагоняет его, гуляющего среди виноградников. Он держит в руках очередную банку со сверчком, но, помня о судьбе предыдущих, не спешит отдавать ее Йохану. Некоторое время он просто идет рядом, а потом говорит:—?Мы давно не разговаривали.—?Я думал, ты говоришь сам с собой. Посчитал невежливым прерывать.Между ними лишь один ряд винограда, и это слишком мало. Солнце садится, небо приобретает красноватый оттенок, а виноград под ним?— блекнет и темнеет. Впереди них идет Марко; он не совсем близко, но его фигуру невозможно не видеть.—?Ты все же злишься. —?В его голосе звучит сожаление. —?Я ошибся, нужно было хотя бы предупредить тебя. Хочешь вернуться в Мюнхен?—?Нет.Сэмюель кусает губы и трясет банку?— сверчок бьется о стенки и, вероятно, не имел бы шансов дожить до ночи, если бы Сэмюель не заметил и не прекратил свои движения.—?Постоянно ошибаюсь. —?Говорит он с неожиданной злобой. —?Все, что не делаю?— все заканчивается плохо. Вот и с тобой. Я… я не рассчитывал… Вообще все случайно получилось, и эти ракушки тоже, вообще все. Сначала думал: надо же, как хорошо складывается. Но вот снова.Йохан хочет возразить: все действительно складывалось неожиданно хорошо.У Сэмюеля в глазах слезы, и он замолкает, чтобы не пропустить их в свой голос.Открыв крышку, он собирается выпустить насекомое, но то не спешит покидать банку. Должно быть, после встряски оно осталось не вполне цело.Кажется, это окончательно выводит Сэмюеля из себя: он просто вышвыривает сверчка из банки, переступает через него и идет дальше.Неприязнь к Сэмюелю немного отступает. Но не настолько, чтобы милосердно промолчать.—?Много было ошибок?—?Помимо того, что я все время путал знание с неверием, а объяснение с оправданием? Достаточно.—?Ошибка перестает быть ошибкой, если не признавать ее таковой.—?Ну, наверное, я самокритичен. Или нет? Марко говорит, что я заноза в одном месте, но Марко часто ругается на то, что любит.—??То, что любит?? А кроме него?Сэмюель пожимает плечами.—?Друзья в университете. Они списывают мои доказательства теорем, которые я, в свою очередь, списываю у старшекурсников. Думаю, им нравится, как ловко я выхожу из щекотливых ситуаций?— когда нас поймали на уровне четвертого этажа у окон женского общежития, например,?— но это ведь не показатель. Это и дружбой-то назвать нельзя. —?Его шаг ускоряется, но Йохан, в привычку которого не входит подстраиваться под других, идет с прежней медлительностью. —?Было ли ошибкой поступать в университет, когда мой склад ума совсем не отвечал университетскому распорядку? Может, я хотел перевоспитать себя, а может, идея просто пришла мне в голову и показалась удачной. А может, по таким вещам, которым и сам не придаешь значения, ничего измерять нельзя. Когда меня занесло в перестрелку, не стоял вопрос выбора: убивать или нет. Мне не пришло в голову даже слово ?убить?. Темные коридоры, мигающая лампа, крики, тяжесть оружия в руках?— все выглядело такой милой постановкой, где по сценарию прольется несколько литров крови, вознесутся проклятия небесам и решится судьба главного героя, который был не мной.Сэмюель оборачивается и смотрит на Йохана, который уже порядком отстал.—?Когда утром я проснулся свежий и цветущий, я даже не сразу вспомнил, как провел вчерашний вечер.—?И тебе импонирует найти ошибку. Не в событии, в себе.—?Моя жизнь и так похожа на большую ошибку. На пролитые чернила там, где мог бы быть пристойный текст.Йохан кивает.—?Красиво, хотя и плоско. —?Он наконец поравнялся с Сэмюелем, и дальше они идут вместе.—?Пожалуй, окончим разговор, пока я не заговорил стихами. —?Сэмюель напряженно смотрит в землю, будто пыль и шныряющие под ногами ящерицы могут ему все объяснить.—?Ты хочешь изваять из своей жизни шедевр. Быть не тем, кто ты есть.—?Ты только что сказал, что из меня такого, какой есть, шедевра не выйдет?Йохан улыбается. Сэмюель вряд ли хоть сколько-нибудь верит в мягкость его улыбки, потому не спешит ее возвращать.—?Будь на твоем место кто-либо другой, я бы сказал это иначе.—?Так, чтобы ?кто-либо?, с рыданиями заряжая револьвер, спешил покинуть этот мир?—?Обычно не все так просто, но я рад, что ты понимаешь.Сэмюель отрывает взгляд от земли, и теперь разглядывает виноград?— крупные листья, закрученные в спираль усики, не нашедшие, за что уцепиться, зеленоватые грозди. Впереди, шагах в тридцати, виднеется крупная фигура Марко, и там, где он проходит, полоса земли между виноградом явно шире, чем в остальных рядах.—?Значит, все-таки сказал. Я и сам понимаю это: жизнь просто швыряет меня от одной роли к другой, а у меня нет сил и смелости ей противиться.—?Не совсем. Если бы картина была так безнадежна, вряд ли я бы сюда поехал.Сэмюель смотрит на него чуть внимательней, чем до того. Йохан знаком и не знаком с таким взглядом; в нем есть надежда, недоверие, сожаление и страх, но он слишком легкомысленно относился к наблюдению за юношей, чтобы их растолковать.—?Знаешь склад южнее? —?Говорит Йохан.—?Гора бетона и стекла? Знаю.—?Там тише и прохладней. Днем лучше быть там, чем под солнцем.Сэмюель впервые за разговор улыбается и выглядит чуть уверенней, принимая его слова как приглашение. Йохан больше не смотрит на него.Дрожь возможного приступа тонет, не затронув его?— как грозовые тучи, промчавшиеся мимо.***Когда Йохан приходит в помещение склада, крупный мужчина в костюме-тройке ударяет голову Сэмюеля о стену. Сила удара такая, что могла бы убить, но Сэмюель только вскрикивает, беспомощно дергает руками, и как может борется с обмороком. По его виску течет кровь, открытая шея выглядит такой тонкой, будто вот-вот переломится. Мужчина отрывает его от стены и трясет, и тело Сэмюеля совсем того не слушается?— безвольно подается за тем, куда его тянут, а руки опускаются.Йохан обходит их так, чтобы его не было видно, и поднимается наверх?— на конструкцию, до самого потолка забитую плитами и железными балками.Йохан слышит, как человек в костюме спрашивает о нем, но Сэмюель отвечает так невнятно и тихо, что даже с его слухом не удается разобрать слов.Он замечает на губах Сэмюеля улыбку.Найдя место над ними, Йохан передвигает одну из балок. От ее движения раздается громкий скрежет.Йохан сдвигает балку еще немного, толкает вперед?— и она, тяжело рассекая воздух, летит вниз. Острый край падает на человека, и голова того лопается, расколовшись на две половины; позвоночный столб изламывается, кости ног выходят из суставов. Звук падения разлетается по складу, грузный и звонкий?— балки, и глухой?— человеческого тела. Они смешиваются, превратившись в гулкий треск, и несколько секунд пробегают по всему помещению снова и снова, пока не затихают совсем.Сэмюель дрожит. Йохан замечает это, когда спускается к нему. Обхватив руками свои плечи, он слепо смотрит вперед, на растущее пятно крови, и пытается восстановить дыхание.—?Он больше не опасен.Слова Йохана тают, будто звенящая тишина пока не готова принять их. Сэмюель поворачивает к нему голову, тратит долгое мгновение на узнавание, а затем вытягивает уголком губ улыбку:—?Да. Спасибо.А потом его накрывает паника. И злость.Он пришел сюда, как предполагает Йохан, задолго до полудня. А преследователь, не осмеливавшийся подойти к Йохану, зато увидевший Сэмюеля, оказавшегося без защиты, использовал шанс.Сэмюель отворачивает пиджак на мертвом теле, находит во внутреннем кармане пистолет и подбирает его. Он чувствует себя преданным?— в какой-то мере он прав. Его мысли движутся в верном направлении, и когда он приходит к пониманию, его лицо искажается?— но не только злостью и обидой. Йохан всматривается, но не может понять, что снова упускает.—?Ты подставил меня.—?Ты знал, на что идешь.?На что идешь, связываясь со мной??— имелось в виду, но Йохан не любил говорить очевидные вещи.Сэмюель вновь переводит взгляд на труп, смотрит достаточно долго для того, чтобы его лицо еще больше побледнело, а по плечам прошла крупная дрожь. Он отворачивается.—?Я едва не умер! Я испугался. Черт, да этот ублюдок почти размазал меня по стене?— без патетики. Ты мог хотя бы… предупредить меня.—?Мог бы. —?Легко соглашается Йохан. —?Но это бы испортило картину. К тому же я в ответ ?размазал?,?— избавься в своей речи и от этого слова, пожалуйста,?— его по полу. Без патетики.Сэмюель все еще слегка дрожит, и Йохан чувствует в себе странное ощущение, которое с удивлением опознает как злорадство. Он привык думать, что оно может возникнуть у кого угодно, но только не у него.Сэмюель видел его в не самом лучшем состоянии, видел такую слабость, в какой Йохан последний раз пребывал, должно быть, только в младенчестве. В какой-то мере Йохану нравится видеть слабость Сэмюеля?— она будто уравнивает их.Эта мысль была еще более удивительна. Обычно Йохан не нуждался в том, чтобы стать равным кому-либо, зато другие стремились быть равным ему любыми возможными способами.От размышлений его отрывает щелчок возводимого курка. Сэмюель смотрит на пистолет задумчиво, как человек, который уже решил выстрелить и теперь лишь выбирает наиболее подходящий момент. Йохан подозревает, что в случае с Сэмюелем ?подходящий? означает ?наиболее театрально выразительный?.Йохан знает, что Сэмюель не выстрелит. А если и выстрелит, то промахнется.Сэмюель тоже это знает. Его это задевает и злит еще больше.—?Ты не такой сильный, как тебе хотелось бы казаться. Я уверен, твоей сестре,?— он перекладывает пистолет с одной руки в другую, наслаждаясь его весом,?— достаточно сказать пару слов, чтобы ты тут же расклеился и ушел в какую-нибудь деревушку устраивать бойню, мокнуть под дождем и цитировать Откровение. Что ты вообще чувствуешь?Йохан чувствует растерянность и неуверенность во всем, и не видит необходимости кому-либо об этом говорить. Если что-то и позволяет ему окончательно не поддаться безумию, то точно не пустые разговоры.Упоминание Нины придает разговору какой-то особенный, непривычный оттенок. Таких разговоров на его памяти было очень мало, и почти все они заканчивались перестрелкой.Сэмюель некоторое время ждет ответа, но, поняв, что его не будет, произносит почти без выражения:—?Считаешь, что я навязчивый, да?Йохан так не считает?— ровно до того момента, пока Сэмюель сам не говорит об этом. Теперь ему кажется, что, в целом, да, так оно и есть.Наверное, на его лице это так или иначе отображается, потому что Сэмюель смотрит затравленно и яростно, кусает губы, и Йохан знает, что сейчас происходит в его голове: вихрь хлестких, гневных мыслей, ни одна из которых так и не вырвется наружу, потому что помимо всего прочего Йохан,?— независимо от состояния, в котором находится,?— внушает животный ужас.У Сэмюеля дрожат руки, дуло пистолета очень медленно поворачивается к Йохану, но это все?— пустая форма, бессмысленная буря эмоций, которую Йохан и раньше часто видел, часто ею пользовался, и почти никогда не находил в ней чего-либо примечательного.Сэмюель, по существу, ребенок, ошалевший от чувства вседозволенности, избалованный и глупый, посчитавший себя вправе говорить с Йоханом, спать с Йоханом, целовать его по утрам и дарить морские ракушки. Все это можно выбросить. Кроме, пожалуй, ракушек.Сэмюель несколько раз глубоко вдыхает и говорит:—?Ты никуда не придешь один, Йохан. Так и будешь переживать самого себя, ходить по кругу, разрываться в обилии чужих имен, которые не оставили места твоему собственному.—?Как я уже говорил: красиво, но плоско.Самообладание Сэмюеля быстро покидает его, и чем дальше, тем меньше у Йохана желания слушать.—?Я хочу тебе помочь. Я ведь могу чем-нибудь…—?Ты показал, как справиться с… приступами. Больше ты ничего сделать не можешь.—?Ты не представляешь, что я для тебя делаю! —?Он срывается на крик, и это?— окончательное поражение, точка в попытках провести осмысленную беседу. Йохан не знает, что тот подразумевает под своими словами, но теперь это и не важно.На последних словах голос Сэмюеля падает, и он резко замолкает. Запрокидывает голову, пытаясь избавиться от подступающих слез; это выглядит так обыденно, и Йохан с такой четкостью вспоминает, сколько раз видел подобные ситуации, что ему становится… грустно. Будто, возлагая большие ожидания, он вынужден в конце концов признать их беспочвенность. Разница лишь в том, что никаких ожиданий на самом деле не было.Или были? Он не находит в себе желания думать об этом.Пока Сэмюель не сделал что-либо еще более нелепое, Йохан прощается с ним и уходит.Он забирает одну из ракушек. Платит за другой дом, далеко от того, который снимал с Сэмюелем. Местные не задают вопросов, а любопытство удовлетворяют легендами собственного сочинения.Сэмюель пропадает. Йохан знает, что тот не уехал, и несколько раз видит прогуливающегося Марко, но сам юноша либо заперся в доме, либо уходит очень далеко?— так далеко, куда Йохан не заходит даже во время долгих прогулок.Погода портится. Йохан испытывает чувство цикличности, вечного повторения; подходя к новому дому, он почти уверен, что оказался в немецкой деревушке среди гор, вот-вот начнется битва, и некто, кого Йохан точно не считал способным это сделать, выпустит пулю ему в голову.Что-то?— кто-то?— приближается. Зелень выглядит насыщенней под серым небом, а земля потемнела от дождя. Мир выглядит контрастней, преисполняется определенности и говорит с ним на языке, более понятным монстру, нежели человеку.Йохан смотрит на линию горизонта, и ожидание делает его сильней.Кто-то идет.Скоро он будет здесь.***Птица зовет его имя.Ветер приносит шум моря и тягучий, сладковатый запах разложения. На холме, в десятке шагов от дома, стоит старая деревянная балка с прибитой поверх горизонтальной доской. На ней, охваченное на шее цепью, висит ободранное тело, словно маятник покачивающееся под порывами ветра; ноги костяными обрубками свисают из-под плаща; на доску садится ворона, в один прыжок оказывается на утратившем форму плече; звон цепи заглушает хрустящий звук, с которым клюв птицы врезается в череп.В какой-то момент фигура на цепи заполняет собой всю область зрения, и Йохан чувствует, как растекается по его легким холодное ощущение, что в мире остались только он, этот труп да ворона, продолжающая вырывать плоть и крошить череп в надежде выискать за ним что-нибудь съедобное. Птица лишь на секунду отрывается от своего занятия, смотрит глазами-бусинками на Йохана. Решив, что он в этом пире ей не соперник, продолжает свое дело.Сладкий запах распада, облаком окутавший тело, от ветра смещается во все стороны; стоит плоти, бывшему некогда человеком, качнуться в сторону Йохана, как туда же, будто по какому-то неслышному указанию трупа, доходит и запах, пропитывающий одежду, кожу, легкие.В голове, подчиняясь биению сердца, пульсирует мысль: что-то нужно вспомнить, что-то, из-за чего он это видит.Этого здесь нет. Нет ведь?Йохан подходит ближе, пытается взглянуть на лицо трупа. Но фокус смещается, его взгляд соскальзывает в сторону. Все детали охвачены белым пятном, от которого не избавиться, лишь сменив угол зрения.Однако запахи?— запахи по-прежнему поглощают собой все.Ворона издает хриплый прерывистый звук, ничем не напоминающий звонкое ?карр?, и соскакивает на плечо Йохана.Он успевает подумать, что птица здесь лишняя, она пришла из другого пространства, но до того, как он понимает, откуда эта мысль, ворона ударяет мощным клювом в его висок.Он просыпается и чувствует, как болят плечи. Он у стены дома, тянется к подоконнику за ракушкой, и не достает?— потому, что столкнул ее своими руками на пол в комнате. Йохан отходит на несколько шагов назад, и запахи, которые он чувствует?— виноград и пыль, поднявшаяся после дождя. Его висок цел, и не слышно ни птичьего крика, ни звона цепи.Он не смотрит на холм, зная, что там ничего нет.***Дни становятся долгим, вязким видением, растянутым на часы приступом, полным теней и звуков, неотличимых от настоящих; Йохан закрывает уши ладонями, но это не помогает.Птица зовет его во сне, зовет, когда он отправляется на склад, зовет, когда ложится спать. Она никогда не показывается; ее голос отзывается слабым, искаженным эхом, таким далеким и неземным, что Йохан его едва слышит.Его ракушка пропадает. Кто-то забирает ее, а к вечеру после пропажи он замечает на подоконнике записку от Сэмюеля. Тот предлагает встретиться на складе, и Йохан сперва хочет ответить, что забирать подарки назад?— признак крайней невоспитанности, но перебрасываться записками, когда они живут в пределах мили друг от друга, слишком похоже на поведение двух обиженных детей.К тому же ему нужна ракушка.Днем Йохан идет к складу, полагая, что Сэмюель будет дожидаться его именно там. Он не ошибается: юноша стоит на почтительном расстоянии от входа, закрывая глаза от солнца и держа в руках ракушку. Сэмюель выглядит уставшим, болезненно бледным, и его лицо искажается, словно от боли, когда он замечает Йохана.Странное ощущение причастности, неотъемлемости от чего-то, что не может быть им и принадлежать ему; Йохан всматривается в чужое лицо и видит на нем борьбу, и она смешивается с борьбой его собственной: с морем и птицами, и беспамятством, и Монстром.У Сэмюеля редко бывает состояние, когда он не желал бы озвучить свои мысли.—?Я уезжаю. Хотел поговорить, но… Не знаю. —?Он пожимает плечами, гладит ребра ракушки, а взгляд отводит в сторону. Он не хочет уезжать, он почти не надеется на продолжение общения с Йоханом, но ему лучше торчать в виноградниках до конца жизни, чем сдаться. Его настроение чувствуется так же ясно, как если бы он заявил о нем. —?Я думал, ты… Тебя можно будет объяснить психологией или нейрофизиологией. Но то, что я видел, выходит за рамки, разве нет? Когда я впервые почувствовал твою волю, это показалось мне чем-то нечеловеческим. Как божественное вмешательство; нечто, что исходит из другого мира, выше и плотнее человеческого. Я не могу ничего сказать; думаю, никто не сможет. Может, это и к лучшему. Придется мне выбросить свои ?Математические начала? и внимательней слушать троечников с гуманитарных. —?Он коротко смотрит на Йохана. —?Любопытство?— не единственная причина, по которой я с… был с тобой. Ты веришь?Правильней было спросить ?ты понимаешь??, но Йохана устраивает, что это не приходит в голову Сэмюелю. Вряд ли он смог бы дать ответ.На складе заметно движение?— преследователи давно стягиваются туда; но в этот раз Йохан чувствует что-то еще, холодное и спокойное, и слышит свое имя голосом птицы, и теперь сомнений нет: буря пришла. На складе его ждет кто-то другой, кто-то, не связанный ни с одной из сторон. На минуту голос Сэмюеля становится предельно далек: Йохан вслушивается в другой шум.Сэмюель следит за ним, и, подойдя ближе, берет Йохана за рукав пиджака?— как при первой встрече, но теперь поворачивается спиной и идет вперед, утягивая за собой. Когда они приближаются ко входу, большинство преследователей отступают?— они еще не готовы к новой попытке переговоров. Сэмюель пропускает его вперед. Йохан вслушивается и идет на звук, достает из внутреннего кармана пистолет, обходит колонны и металлические балки, сваленные бетонные плиты, ближе к окнам, где находиться опасней, но. Это не важно.Его ждут.Пыль и осколки стекла под ногами скрипят, и это больше похоже на призыв, нежели на последствия неосторожности. Незнакомец торопит его, от него веет усталой сосредоточенностью, готовностью нападать и чем-то холодным, как… как море.Когда Йохан входит в помещение, он видит себя.Птица зовет его имя, но Йохану впервые не до того.Человек в бежевом костюме сидит на плитах, и дуло пистолета, направленное ему в грудь, встречает легкой улыбкой. Йохан смотрит в светлые глаза?— свои глаза; человек едва заметно склоняет голову, и его, будто магнитом, тянет отразить это движение. Он сдерживается.Второй Йохан ведет рукой по волосам?— странный, несвойственный настоящему Йохану жест; зацепив что-то на затылке, тянет, и в руке остается заколка, в светлые волосы рассыпаются по плечам.Пистолет мгновенно тяжелеет в его руке, словно сосредоточив в себе всю тяжесть мира.Нина упирается взглядом, давит своей волей, и это такое ощутимое противоборство, какого Йохан не знал уже давно.Сэмюеля она, кажется, даже не замечает. По лицу того понятно, что он ожидал ее увидеть не больше, чем сам Йохан.Однако он быстро выходит из оцепенения и забирает у него оружие. Ему не нужно прикладывать для этого никаких усилий, и, стоя рядом с Йоханом, он шепчет ?Прости??— и отходит в сторону. Из-за плит показывается доктор Тэнма с винтовкой, и Йохан почти не удивляется его присутствию.—?Должна сказать,?— Нина поднимается на ноги и снимает пиджак,?— для разговора это не лучшее место и время.Тэнма становится слева от Нины, пытаясь загородить ее плечом, и винтовка в его руках выглядит достаточно угрожающе. Йохан не видит, но слышит, как Сэмюель снимает с предохранителя свой пистолет.Он единственный из присутствующих, у кого нет оружия; по существу, он единственный, кто в нем не нуждается.—?Давно не виделись, доктор Тэнма. Нина. —?Он кивает им, но ответа не получает. Другого он и не ожидал.Дуло винтовки указывает прямо в его голову, и вероятность, что он снова переживет пулю в виске, близится к нулю. Но к нулю же близится и вероятность того, что Тэнма научился убивать людей.Косой свет солнца падает на плиты, на оружие, ложится пыльным покрывалом на их плечи; на какое-то мгновение воцаряется та сияющая неподвижность, какая бывает в застывшем янтаре. В следующий же момент?— который совпадает с моментом, когда Тэнма хочет что-то сказать?— она разлетается на куски.Цепь выстрелов прочерчивает дорогу между Сэмюелем и Йоханом; тот отшатывается, но сохраняет равновесие. Нина стрелой залетает за плиты и уволакивает за собой растерявшегося доктора. Выстрелы продолжаются, и где-то раздается звон, будто огромное стекло обрушивается на пол.В помещение врываются около десяти человек, мгновенно обтекают Сэмюеля, загораживают его от Нины и Йохана, и последний теряется. Нина смотрит на него, пытаясь прочитать по его лицу, что происходит.Если бы он сам знал.Сэмюель прячет взгляд. Закусывает губу, стряхивает с плеча ободряюще похлопывающую его руку. Ему что-то говорят?— хвалят и обещают, но он не слушает. Йохан чувствует его отчаяние и злость, и они сливаются с ним, проникают в него так глубоко, что становятся его собственными, и в его голове звенит единственное слово, воплем разрывает сознание, направленное на Сэмюеля и обращенное в себя, замкнутое и кажущееся безнадежным.Сэмюель смотрит на него, опускает оружие, и общая картина медленно, но вполне четко проявляется в сознании Йохана.?Предатель?.Это порождает некий резонанс, против воли вырывается в импульс, направленный на всех окружающих?— оглушить, раздавить, распылить. Нина отмахивается от него легко, как от насекомого, толкает локтем Тэнму, заставляя его взять себя в руки. Нападающие приходят в себя гораздо медленней.Гнев звенит в воздухе, сотрясает стекла, поднимает бетонную пыль. Кто-то направляет на Йохана пистолет. Раздается приказ не стрелять, но страх слишком силен, и человек делает единственное, что остается, когда убежать не удалось: он нападает.До того, как его палец зажимает курок, локоть пробивает пуля. Сэмюель стреляет почти слепо, а затем срывается с места и отбегает в сторону?— не к Йохану.Это дает немой сигнал к началу перестрелки, и ситуация обретает больше определенности. Нина быстро избавляется от десятерых, которые стоят на полу, а потом едва успевает спрятаться от выстрела сверху?— кто-то забрался под самую крышу.—?Не стой на месте! —?Сэмюель стреляет, попадает в трос, на котором висят железные балки, и те падают вниз, проломив пол своим весом. На секунду стрельба прекращается, но это сомнительный успех?— только Нина и Йохан увидели, где именно находится стрелявший.Йохан знает, что ему нет нужды защищаться, но ради спокойствия Сэмюеля,?— он еще подумает о причине этого поступка,?— он отходит к стене. Кроме того укрытия, которое уже успели занять его сестра и Тэнма, прятаться от выстрелов сверху тут, в целом, негде.Нина решает, что попасть из пистолета в фигуру на крыше здания будет сложно, и выхватывает винтовку из рук доктора. Без промедления поднимается во весь рост над плитами, прицеливается?— и стреляет.Пуля попадает в Сэмюеля. Йохан не сразу понимает, как это произошло; попадание полностью совпало с моментом выстрела Нины, но она стреляла вверх, и никакие преграды на пути пули не могли так ее отбить. До того, как юноша успевает осесть на пол, стреляет уже Тэнма куда-то за его спину, но промахивается.Еще один нападавший выпрыгивает в пустую оконную раму.Пожалуй, у него были бы все шансы сбежать.Птица летит ему наперерез?— черный росчерк, быстрый и яростный, а за ней накатывает первая ледяная волна, и небо заволакивают тяжелые, низкие тучи. Птица кричит имя, никогда раньше не используемое Йоханом как свое; имя знакомое и близкое, и эхо его звучит мягким женским голосом, всего один раз, так тихо, будто проходит сквозь толщу воды.Йохан чувствует в себе слабое волнение, будто что-то холодное и безвоздушное в нем уплотнилось; далекая частица космоса, перешедшая в его владение; рябь на море, из которого он вышел.Нина закрывает лицо: осколок стекла упал и оцарапал ее щеку. Тэнма в два прыжка оказывается рядом, осматривает рану и успокаивается, не заметив ничего серьезного; пистолет, брошенный девушкой, оказывается без присмотра.Йохан вновь видит момент неподвижности?— но уже не в янтаре. Беспамятство и намерение, не завершенное до конца, некий импульс или слово, произнесенное лишь наполовину.Море шумит за его спиной. Холодное и беспокойное, как небольшое пламя.Он видит много синего, складывающегося в квадраты, а потом расплывающегося по окружности в ровный серый. Пропорции нарушаются, и все выглядит как в медленном калейдоскопе; Йохан хотел что-то сделать, однако ему требуется время, чтобы вспомнить. Время терпеливо ждет его?— обычно оно так не делает, но в этот раз пошло на уступки.Морские волны набегают на его ноги и подсказывают, куда смотреть. Он поворачивает голову и видит растущее пятно крови, белую рубашку, синий… синие…Сэмюель ранен. Конечно.Понимание приходит быстро и легко, как ветер. Море поднимается за его спиной, и воля Йохана куполом накрывает все пространство.