VII (1/1)

Одна из особенностей Йохана, если верить Сэмюелю, - в парадоксе между сильнейшей волей и ощущением ложности, иллюзорности; ощущением, которое обычно остается у людей после того, как Йохан уйдет – ?Его здесь на самом деле не было?.Или – ?То был некто другой?.Если кто-то после его ухода остается жив, конечно.Если верить Сэмюелю, личность Йохана пусть и можно считать его собственной в еще меньшей степени, чем у прочих, но эта личность обладает невероятной концентрацией и плотностью. Такими, которые способны подавить собой все вокруг.Ему нравилось слушать, как говорит Сэмюель. Он учился. Он беспрерывно менял себя, и, будто невзначай, заодно и всех оказавшихся рядом.Сейчас, когда пуля засела в боку юноши и кровь вытягивает из раны его жизнь, Йохан чувствует тревожные, громоподобные колебания внутри себя. Этого хватает, чтобы приказать остановиться тем, кто не успел разбежаться. Мужчина, подстреливший Сэмюеля, падает; его колени подкашиваются каждый раз, когда он пытается встать, и Йохан, подняв брошенный Ниной пистолет, стреляет ему в затылок.Однако кровь продолжает покидать тело юноши, и Йохан понимает, что его воли тут недостаточно.Тэнма смотрит на Сэмюеля, на винтовку в руках Нины, на Йохана – и снова на Сэмюеля. Уже, в общем-то, понятно, что он будет делать.Йохан замечает крупную фигуру, парой движений крушащую всех растерявшихся стрелков, и догадывается, что это подоспел Марко.Стоя над Сэмюелем, Йохан безуспешно пытается поймать его взгляд. На секунду ему кажется, что юноша не посмотрит на него больше никогда, ведь он его подставил, но тут же вспоминает, что это был не односторонний поступок.Море успокаивается, ветер стихает. Птицы чистят перья и отряхиваются от воды, и их темные глаза лишь иногда смотрят на Йохана, проверяя, не ушел ли он.Он чувствует себя… странно. Ему не нравятся такие слова в отношении себя, но, глядя на Сэмюеля, он не может объяснить никак иначе.Под ногами скрипит стекло и бетонная крошка, когда Йохан подходит ближе к юноше. На складе вновь становится тихо, и солнце насыщенными лучами падает сквозь разбитые окна. Он наблюдает за движениями доктора, запоминая последовательность.Тэнма достает из дорожной сумки набор для оказания первой помощи, и помимо стандартных для такого набора вещей, в нем лежат несколько скальпелей и пинцеты. Сэмюель тяжелым взглядом смотрит на них, но покорно переворачивается на бок, и Тэнма ловко извлекает кусочек свинца из его раны.Сэмюель кричит, а его глаза мутнеют. Он почти теряет сознание, когда доктор принимается массировать ему виски, и, дав переждать особенно сильную боль, зашивает рану.Йохан пытается сделать так, чтобы его воля усмирила боль. Успокоила. Может быть, помогла отвлечься. Если он умеет обращать в бегство людей, настроенных самым решительным образом, он ведь должен уметь такие мелочи, как приглушение боли?Нина смотрит на него с некоторой обеспокоенностью. Сэмюель теперь интересует ее куда больше, чем до этого, но все еще недостаточно, чтобы отвлекаться на него.Она пришла сюда для разговора. Так уж получилось, что на разговор следовало брать с собой оружие, и по несчастливой случайности именно в этот день на них напали. Йохан не видит ее лицо – наблюдает за движениями Тэнмы – но знает, что она борется с сомнениями в необходимости такого разговора.Йохан оставлял после себя трупы. Не всегда, а может, и чаще всего, это были трупы тех, кто ему ничем не мешал. Она не знала метод остановить его, не убив. Он сам его не знал.Сэмюель кладет руку на бок, чувствуя вместо раны плотный слой бинтов. Это немного приводит его в чувство.Он пытается подняться на ноги, но Тэнма мягко толкает его в плечо.- Не вставай. Пусть кто-то отнесет тебя в постель, отлежись две-три недели.Будто почувствовав, что для него появилась работа, Марко, с неожиданной для человека его комплекции скоростью, оказывается рядом. Он наклоняется над Сэмюелем, но Йохан рукой удерживает его.- Лучше подгони автомобиль.Тэнма недоверчиво смотрит на него, и это в большей мере взгляд врача, у которого собираются увести пациента, нежели человека, который потратил несколько лет жизни на охоту за Йоханом.Он рад, что никто не спрашивает у него, кто такой Сэмюель. Было бы сложно это объяснить – даже в тех метафорических фразах, которыми Йохан раньше осыпал доктора и сестру.Юноша настороженно следит за ним. Он выглядит загнанным; он выглядит человеком, который предпочел бы истечь кровью, чем остаться с Йоханом наедине.- Сэмюель.Когда он подходит еще ближе к юноше, тот опускает глаза. В кармане его пиджака лежит ракушка, свернутая в несколько слоев бумаги.- Сэмюель. Посмотри на меня.Нина рассматривает балки и пустые оконные рамы, и на короткое мгновение Йохану кажется, что она тоже видит птиц. Пока Йохан пытается поймать взгляд Сэмюеля, а Тэнма перепроверяет, достаточно ли хорошо обработал рану, она обходит лежащих на полу стрелков.- Я знаю их. – Она одергивает полы пиджака на одном из них, достает из внутреннего кармана документы. – Они не имеют отношения к неофашистам. Думаю, в дальнейшем они собирались убить тебя – после того, как узнают все об эксперименте.- Эксперименте?- Уже подобраны подходящие люди и созданы две школы, подобные той, в которой ты был. Ты стал невнимателен, Йохан.Ему нечем возразить, но новость о возможном повторении эксперимента вызывает в нем волнение – более осознанное и контролируемое, чем все до него. Птицы покачиваются на лапах, перекрикиваются, поднимают крыльями ветер; море беспокойно шумит, но этот шум близок и понятен ему, и он более не чувствует враждебности, чужеродной пустоты, поселившейся в его голове.Он поднимает Сэмюеля, и рукава рубашки пропитываются кровью. Тот упирается рукой в его грудь, будто пытаясь оттолкнуть, но недостаточно сильно, чтобы помешать Йохану вынести его со склада.Марко помогает уложить Сэмюеля на задние сидения, головой на колени Йохана. Юноша шипит от боли. Сверток с раковиной выпадает, а когда Йохан разворачивает его, видит измазанные кровью осколки – раковина почти полностью распалась.Нина провожает его взглядом, и когда он уже собирается закрыть дверцу, говорит:- Близнецы. Среди детей, которые станут участниками эксперимента... приоритет отдан близнецам.Он позволяет горечи смешаться с улыбкой, - хотя сестра вряд ли оценит его игру.- Все идет по кругу, верно?- Не совсем. В прошлый раз эксперимент сорвался. Я собираюсь сделать так, чтобы сорвался и в этот – но на гораздо более ранней стадии. – Нина передает ему пиджак – бежевый, почти идентичный тому, который он носил. – До встречи.Она возвращается на склад. Йохан провожает ее взглядом, пока она не скрывается из виду, и захлопывает дверцу. Марко выводит автомобиль на дорогу в Мюнхен, Нина и Тэнма остаются далеко позади, и они втроем – единственные люди на пустой трассе.Сэмюель смотрит на него, не мигая. Он почти гипнотизирует – страхом, сожалением, неутихающей болью. Его рана по-прежнему кровоточит, и Йохан воспроизводит в памяти все, что делал Тэнма – навыки оказания первой помощи ему теперь будут необходимы.Молчание затягивается, и ожидание смерти становится физически ощутимым. Сэмюель не выдерживает, его дыхание сбивается, он пытается что-то сказать, но Йохан берет его лицо в свои ладони и заставляет вновь посмотреть на себя.- Ты не выполнил их приказ.- Я говорил, что плохо справляюсь со своими обязанностями. Иногда это к лучшему, правда? – Он глубоко вздыхает, будто собираясь нырять. - Ты… сильно злишься?- О, словами не передать. Но не на тебя.Йохан склоняется над ним, всматривается в его глаза и пытается показать то, что не показывал никогда раньше. Его воля противится, ищет иной выход, и оказывается так неожиданно сложно направить ее в область, отличную от смерти.Даже если Сэмюель не ощущает результат, он видит его усилия. Вероятно, это его успокаивает.- Я слышал, что говорила твоя сестра. Она подсказала тебе новый путь, да?Йохан кивает. Сэмюель подбирает раковину и вытирает ее от крови – от нее осталась лишь спирально закрученная сердцевина, но когда он на пробу прикладывает ее к уху, остается доволен результатом.- Скажи, почему я до сих пор жив.- Ты знаешь.- Я боюсь ошибиться.- Не стоит. Сделай самое смелое предположение.Сэмюель молчит, смотрит на него выжидающе, будто Йохан вот-вот заберет свои слова назад или скажет, что передумал. Он уже не боится, но страх оставил свой след, и рана все еще болит; что бы они сейчас не сказали, им придется обсудить это еще не раз. Однако Йохан чувствует момент, который повторится нескоро – момент покоя и уверенности, момент перед началом новой, долгой дороги. Сэмюель тихо смеется – над выражением его лица, над остатками раковины, и, думается, над бежевым пиджаком. Он поднимает руки, проводит ладонями по его вискам, и Йохан слышит шипение раковины с одной стороны, теплую пульсацию – с другой; он перехватывает руку Сэмюеля и целует его пальцы.Цельность, новый путь и шум моря за спиной; причастность к другому – к тому, кто не является им, чье имя он не может забрать. Он осознает происходящее так ясно, как давно не осознавал, и его разум принадлежит ему в полной мере.Все так, как должно быть.Птицы за его спиной кричат от ярости и предвкушения, и Йохан знает, что они полетят за ним - в любом направлении.