II (1/1)

Йохану снится беспокойная, дрожащая гладь воды. Он стоит в центре водоворота, и, зная, что не утонет, смотрит на птиц, ожидающих его смерти?— темных, внимательных и всегда готовых напасть. Он говорит им, что они не получат его, пока водоворот не утихнет, а не утихнет он еще очень долго.Птицы кричат ему, что могут ждать еще дольше.***Сэмюель не то чтобы врывается в его жизнь: он будто случайно проходит мимо нее, и, задев, решает в ней обосноваться.Йохан знает, что это обманчивое впечатление, теперь знает. В первые дни после знакомства Сэмюель был временным явлением в его жизни, должным вскоре погибнуть либо от его рук, либо от рук его преследователей. Он был случайным встречным, внимание к которому Йохан уделял именно в той мере, в какой его удостаивались соседи по гостиничным номерам или официанты в кафе.Но вдалеке от Мюнхена значительно меньше людей и значительно меньше возможностей затеряться. Когда Йохан приезжает сюда, он безошибочно определяет, что его путь уже проследили; он отпускает своих людей, и те методично и упорно, как ищейки, прочесывают окрестности города.Самому Йохану прятаться и ждать смысла нет. И на следующий же день, отправившись поговорить?— пока просто поговорить?— с одним из преследователей, тень снова показывается за его плечом.Сейчас, вспоминая это, Йохан видит удивительно много деталей: будто к тому моменту, выдержав серьезное испытание, его память заработала с новой силой. Аккуратные, не претендующие на архитектурный изыск дома; цветы, растущие вдоль каждой ограды; мелкая брусчатка под ногами. Свет солнца приглушен, будто не до конца прорвался сквозь облака и дождевую стену, и улица выглядит нарисованной тусклыми, давно выцветшими красками.Ему встречаются несколько людей, с каждым из которых он успевает поговорить о городе и рано наступившей осени, и запомнить все, что они говорят.Тень терпеливо идет за ним по улице, и она даже не прячется, когда Йохан решает обернуться.Не она.Юноша. Двадцать, вероятно, чуть старше. Волосы вьются, падают на плечи; после дождя они должны походить на темную гриву вокруг светлого лица. Серые глаза с четким, насыщенно-синим контуром зрачка. Он похож на студента в своей белой рубашке и пуловере без рукавов, со стопкой книг и тетрадей, прижатых рукой к боку, и небольшим футляром для очков, торчащим из кармана брюк.Очки он, тем не менее, не носит.Йохан смотрит на книги в руках юноши и в его голове настойчиво, но слабо, бьется воспоминание; намек на воспоминание, хвост кометы, почти истаявший, но пока различимый.—?Йохан?Хвост кометы тает сам собой, как и многие другие до него.Он не узнает этого человека; почти с полной уверенностью он думает, что никогда его и не знал.Юноша снова окликает:—?Йохан. —?Подходит ближе, берет кончиками пальцев рукав его пиджака. Несколько секунд смотрит испытующе, будто спрашивая, позволен ли ему такой жест; Йохан улыбается и ждет. —?Я помог тебе. Помнишь? Стук в окно.—?О, так это был ты. —?В его голосе нет удивления, он не позволяет ему возникнуть и прозвучать.Улыбка Йохана должна быть мягкой, как веревка на шее; мягкой и добросердечной, как и его голос, и его движения. Его улыбка должна вызывать у людей нестерпимое желание раскрыть перед ним душу, быть выслушанным и понятым; в каком-то смысле, Йохан никогда не обманывал этих ожиданий.Юноша поправляет покосившуюся на бок стопку книг пальцами свободной руки?— второй он по-прежнему держит рукав Йохана. Он выглядит рассеянным и не совсем уверенным в том, что делает; Йохан хочет воспользоваться тем, что тень, следующая за ним, наконец показалась, но до того, как он заговаривает, юноша снова тянет его руку на себя.—?Я рад, что ты не забыл. И вот еще кое-что, смотри. —?Он, наконец, отпускает руку Йохана, и вытягивает одну из книг.И в этот момент?— когда он видит обложку?— что-то в голове Йохана становится на свое место.Юноша протягивает книгу Йохану, но тот не спешит брать ее в руки, только смотрит на серое море, на корабль, уносимый волнами к черному утесу; уродливая пародия на человеческое лицо, помещенное художником сбоку, будто наплывающее на остальной рисунок?— но оно здесь не главное.Том, который он листал прошлым вечером. Который не дочитал, отправившись в центр Мюнхена.Медленно, как движение тектонических плит, осознание растекается в голове Йохана; без имени, без памяти; Монстр внутри него таится и исходит ужасом: перед прочими монстрами, которых его сознание могло напустить на безраздельную до того территорию. Которых оно не замечало, пока те вдруг не встали во весь рост. Чернильные, облаченные в рисунки букв, или состоящие из звуков, звенящих и сообщающихся друг с другом?— новые образы, до того безобидные, вытесняли его память, создавали сотни, тысячи отражений и искаженных отзвуков.Йохан знает, что прочим людям нет нужды с ними бороться; знает он так же, что мерки прочих людей к нему неприменимы.Юноша склоняет голову на бок, и это резкое движение возвращает Йохана к разговору.Раньше он бы вытянул из юноши все, что смог бы найти в его голове, а находил он обычно очень многое?— столь многое, что люди старались обходить стороной, если еще не было поздно.Теперь он чувствует лишь желание вернуться в дом и подумать, найти способ оградить себя от чужих мыслей, найти объяснение, что с ним произошло, когда он уходил от преследователя.Юноша смотрит на него изучающее, мигая редко и быстро, и выглядит неподвижным, каким может быть только замершее перед нападением животное. Белая рубашка, синий пуловер; кудри темных волос над светлым лицом. Йохан старается запомнить увиденное?— ему нужна гарантия, что по приходу в дом он не заменит одно воспоминание другим.—?Мое имя Сэмюель. —?Говорит юноша, и тут же добавляет:?— Оно мне не нравится. —?Едва заметно поводит плечами?— будто стряхивает с себя тревогу, собираясь, двинувшись вперед, оставить ее позади. —?Меня преследуют, поэтому я хотел попросить у тебя помощи как у человека, который от преследований умеет уходить лучше кого бы то ни было. Я мало о тебе знаю, но это и не нужно, верно? Есть такие вещи, о которых лучше не знать, чтобы быть друзьями.Слово эхом отзывается в голове Йохана, ощущается как игла, как комок игл, упавший на живую плоть. Даже в том беспорядке, в котором пребывают его мысли, слово выглядит чужим, беспредельно, немыслимо чужим, и вместе с ним таким становится и Сэмюель. Память начинает покидать Йохана, будто отталкиваясь от юноши, желая оказаться подальше от него. На короткое мгновение возвращается воспоминание о том, что так же было и в прошлый раз, просто он об этом забыл, и сейчас, как и в прошлый раз, видение полностью перекроет происходящее в действительности. Неконтролируемо дрожат руки, и до того, как Йохан успевает что-либо сделать, дрожь переходит на все тело. Его трясет?— так, что подкашиваются колени, и все звуки заглушает шум, исходящий из его головы; он успевает удивиться, заметив белую пену на вороте своей рубашки, а затем его охватывает темнота.