7. Называю тебя уязвимым (1/1)

Через час я уже сидела на заднем сиденье в машине Хёнбина, пока он вёл бурные обсуждения с моим отцом, называя его ?дядя Юншик?. На самом деле они оба вели себя так, словно меня с ними и не было: смеялись над какими-то своими странными шуточками, рассуждали на тему разных действующих проектов, оценивали последние матчи. В целом, делали всё, что отец не мог делать со мной, но так всегда хотел. Не то чтобы я не смотрела с ним футбол, но обсуждать это с Хёнбином ему, определённо, нравилось больше?— было видно по его сияющим глазам и смеху. Отцу не хватало сына, и вот эта его нехватка выражалась в такой любви и привязанности к Хёнбину. В какой-то момент мне даже по странному захотелось ?быть в теме? и поддержать их разговор о жизни компании, захотелось вдруг влиться в эту взрослую и деловую жизнь. Но это было лишь на мгновение.Свернув на узкую улицу, усыпанную разными ресторанчиками, мы остановились возле итальянского ресторана ?Boccalino?. Помещение было заполнено людьми, что неудивительно для обеденного часа. Менеджер провёл нас к заранее забронированному столу на троих. Я молча села в кресло рядом с отцом, Хёнбин сел напротив. Пока мы рассматривали меню, отцу кто-то позвонил, и он отошёл. Стоило нам с Хёнбином остаться наедине, я тут же подверглась подшучиваниям с его стороны.—?Ну так что? Будешь пасту с креветками?При упоминании креветок меня начало подташнивать и захотелось швырнуть в него вилку.—?Очень смешно! —?фыркнула я, даже не подняв глаза на Хёнбина, но услышала, как он хохотнул. —?Можно подумать у тебя нет никакой аллергии или фобии, типа ты весь такой идеальный?—?Мм… ты считаешь меня идеальным?Я даже подавилась и начала кашлять от такого заявления. Хёнбин с улыбкой протянул мне свой стакан с водой, который попросил у официанта, как только мы сели за стол.—?Без тебя справлюсь,?— нагрубила я, но это его всё ещё забавляло.—?Как пожелаешь. Так значит тебе всё-таки стало что-то интересно обо мне кроме моей личной жизни? Можем обсудить это вечером за чашкой кофе.Второй раз захотелось кинуть в него вилку. Я, может, и была наивной, но не глупой. Я понимала, что вот в такой спокойной манере он продолжает делать то, что старался в ту нашу первую встречу. Он в принципе, словно и не отказывался от меня. Я всё ещё была нужна ему. А у меня это всё ещё вызывало вопрос ?зачем тебе я??. Всего лишь некоторые странные события внезапно объединили нас, а он продолжал выполнять желание моего отца.—?Последний раз, когда мы с тобой ?обсуждали? что-то вечером, насколько я помню, всё закончилось плачевно?— в больнице.—?Ну тебе тогда просто хотелось сбежать. Но теперь ведь не хочется?Было ли это вопросом или утверждением я не знала. Как и не знала, отчего волнение с живота стало подниматься. Наверное, всё же, от его взгляда, заставившего смотреть ему прямо в глаза будто под гипнозом, из которого меня вывел отец.—?Когда мы наконец покончим с этим проектом, я смогу выдохнуть. Вы заказали уже что-нибудь?На протяжении всего обеда я старалась не попадаться в такую ловушку: я смотрела или в свою тарелку, или на посетителей, или переписывалась с Боми, изредка кивая на какие-то вопросы отца.Хёнбин был прав, но не до конца. Моё отношение к нему изменилось, да, но я всё ещё хотела сбежать, только вот теперь от себя тоже. А когда с десертом нам принесли кофе, захотелось ещё сильнее. Хёнбин заметил, как я потянулась к сахарнице в его стороне, и, словно делал это каждый день, обсуждая очередной проект с моим отцом, сам придвинул сахарницу и положил две с половиной ложки сахара в мой капучино. Боковым зрением я видела, как от отца не ускользнула эта деталь. А мне так и хотелось закатить глаза и спросить, не нашёлся ли способ лучше, чтобы показать, какой он весь идеальный.Но всё же. Всё же, как человек мог запомнить такую мелочь, сказанную всего один раз?На обратном пути были сплошные указания от отца касательно того, как мне стоит рассматривать каждый договор и как мне повезло, что я в любой момент могу обратиться буквально к эксперту тире Хёнбину за помощью при ознакомлении с деталями. Мне в тот момент стало стыдно, потому что я действительно на автомате собиралась выполнять эту работу, отец же ожидал от меня полного включения в процесс.А я лишь думала о том, что за меня всё решено и моё мнение не имело никакого значения. По отцу было видно, что он уже принимал Хёнбина как потенциального зятя, и этого ничего не могло изменить, а Хёнбин словно и не был против вовсе.Остальную часть дня я разбирала кучу договоров, но на это уходило уже больше времени, потому что я старалась следовать указаниям отца?— вычитывать каждую букву, изучать все чертежи и делать всё, чтобы вникнуть в то, чем дышала компания. И делая всё это, я периодически натыкалась на взгляд Хёнбина, то и дело говорящего по телефону и крутящегося в кресле.Это отвлекало. Не то, что он крутился в кресле, а его взгляд.В какой-то момент я услышала, как дверь открылась и Хёнбин резко изменился в лице, отключив телефон.—?Как же ты ненавидишь стучаться…—?Не собираюсь стучаться, чтобы зайти к своему сыну в кабинет! —?Ким Хёншин в своей привычной вальяжной форме зашёл и тут же перевёл на меня взгляд. —?Суджи, дорогая, рад тебя видеть. Как работается?Отец Хёнбина всегда вызывал те самые чувства, которые вызывал мой дедушка?— страх, желание свести диалог на минимум, предчувствие, что тебя сейчас отчитают по полной. Острые черты лица с морщинами придавали ему ещё более суровый вид и делали весьма неприятным мужчиной. Внешне в Хёнбине, конечно, тоже проскальзывал этот холод, но он был больше похож на покойную мать, которая была очень красива. А вот на кого он был похож характером мне было сложно определить. Одно я знала по чистой случайности, услышав разговор отца,?— у родителей Хёнбина последние годы были очень натянутые отношения, а перед смертью его матери всё совсем усугубилось.—?Спасибо, дядя Хёншин, хорошо,?— я быстро поклонилась, и не знала, стоило ли мне оставаться на месте или выйти из кабинета.—?Обязательно с тобой пообщаемся как-нибудь,?— улыбнулся он, как мне показалось, совсем не по-доброму. —?А теперь, не могла бы ты оставить нас на пару минут?—?А, д-да, конечно,?— я тут же схватила телефон, чтобы выскочить, но Хёнбин так посмотрел на меня, что заставил замереть на месте, а затем перевёл раздражённый взгляд на отца.—?Суджи тут вообще-то очень важным делом занята, а ты не сообщал, что у нас с тобой будет совещание. Можешь сказать Мирэ при выходе, когда тебе удобно, она проверит мой график и назначит встречу.Хёнбин взглянул на наручные часы, всем своим видом показывая, что не собирался ничего обсуждать с отцом, а мне стоило вернуться на своё рабочее место, что я и сделала после его указаний взглядом. Разворачивалось какое-то семейное противостояние, свидетелем которого я стала впервые. У нас дома отец с сыном всегда вели себя обычно, хотя было немного подозрительным то, что в роли партнёра дядя Хёншин появлялся у нас намного реже, чем Хёнбин, да и имя последнего фигурировало во всех проектах чаще.—?Мне не нужна встреча для того, чтобы отчитать тебя за проект Доусона. С каких пор ты решаешь вопросы с моим бывшим клиентом и начинаешь строительство раньше положенного, а я об этом не знаю?—?Об этом знал директор Бэ, думаю, этого достаточно. Тем более, ты ведь уже фирмой не особо интересуешься, у тебя другие… интересы.—?Кажется, ты забываешь, кто дал тебе это кресло! —?тон дяди Хёншина значительно повысился, и я невольно вжалась в кресло, уткнувшись носом в бумажки и спрятавшись за монитором.—?Ни в коем случае. Я благодарен, что ты дал мне кресло, которое тебя перестало интересовать, а я задержался в этом кресле благодаря тому, что ночевал в компании все эти годы; унижался, если оно было нужно, чтобы заполучить тот или иной проект; решал любые вопросы, которые сваливались на мою ещё не до конца опытную голову, а я не мог побежать к отцу за советом, поэтому стучался в соседний кабинет?— к дяде Юншику. Переписав всё на меня, после того, как я упорно доказывал тебе, что заслужил этого, ты не можешь приходить и каждый раз попрекать меня этим креслом. Если я начну это делать, и возьмусь за это серьёзно, ты и твой объект интереса не вылезете из дерьма. Я молчу лишь потому, что такова была воля мамы. А теперь выйди, у меня впереди ещё восемь звонков с клиентами.—?Ты переходишь все границы и наглеешь с каждым годом. Думаешь в твоём возрасте только ты пахал так? Я рос у твоего покойного дяди и пытался стать человеком, хватаясь за любую работу.—?Да? Но от тебя не избавлялись, отправив в Лондон, чтобы за это время легче было добить больную женщину. Разве нет?Кулак Хёнбина опустился на его стол вместе со всей агрессией, которая выплеснулась в его вопрос, в его голос. Я десять тысяч раз пожалела, что не ушла, когда была возможность. Хотя, думаю, Хёнбин сам не ожидал, что этот диалог будет набирать такие обороты при мне, как и не ожидал того, что сорвётся вот так. Да и я тоже этого всего не ожидала. Я оказалась в самом эпицентре семейной ссоры и, судя по всему, тех деталей, которые знать не должна была. Стало очень стыдно и как-то больно. Я понимала, что Хёнбин говорил о своей матери, хоть и не знала подробностей. Приподняв голову, я выглянула поверх экрана и увидела эту самую боль на лице Хёнбина. В этом кабинете стоял уже не властный директор Ким, а просто сын, скучающий по матери и испытывающий обиду за неё, а виновника он видел перед собой.Моё сердце сжалось.С детства ведь спрашивают, кого из родителей любишь больше? Я всегда выбирала отца. Что-то мне подсказывало, что Хёнбин всегда выбирал мать.—?Когда будешь способен адекватно говорить на эту тему, тогда и поговорим! —?Дядя Хёншин резко развернулся и вышел, оставив за собой дикое напряжение, заполнившее всё помещение, если не здание. Во всяком случае так ощущала я.И не только я. Стоило двери захлопнуться, как Хёнбин сразу подошёл к невысокому шкафчику в углу кабинета, вытащил бутылку виски и плеснул себе в стакан. Я не успела моргнуть, как он опустошил стакан и поставил его на место. Некоторое время взгляд Хёнбина был устремлён куда-то в окно, а потом он протёр лицо руками, будто хотел избавиться от стресса. Я молчала. Я, кажется, даже не дышала. Я не знала вообще, что должна была сделать. Вернее, что правильнее всего сделать.—?Извини.Тишину нарушил его тихий голос, и я не сразу даже поняла, что извинение было адресовано мне. Через пару секунд Хёнбин тоже вышел из кабинета. Было такое чувство, что я внезапно перестала проживать свою жизнь, но проживала его. Его переживания так отчётливо легли мне на плечи, что даже стало страшно. Он, как и любой человек на земле, нуждался в утешении, я была уверена. В простом человеческом или дружеском утешении. Я, может, не являлась ему другом, но была человеком, которого задело его состояние. Наплевав на все правильно или нет, я выбежала из кабинета за ним. На меня смотрела слегка удивлённая Мирэ, а потом на её лице появилась привычная тёплая улыбка.—?Директор на террасу поднимается, когда зол.Моя голова, конечно, была занята больше переживаниями о семейной ссоре, но мой мозг не упустил возможности акцентировать внимание на том, как хорошо Мирэ знает директора.—?Спасибо,?— ответила я и воспользовалась лестницей, ведущей на этаж выше, как утром.Выйдя на уже знакомую мне террасу, я тут же увидела Хёнбина, стоящего спиной ко мне, впритык к перилам и… пускающего дым в небо. Если бы не ситуация, я бы непременно подшутила над тем, как за пять минут он весь такой идеальный проявил все вредные привычки. Кроме нас на террасе не было никого?— судя по всему, к вечеру работы становится больше и все спешат уйти домой. Я осторожно подошла к Хёнбину и встала рядом, сложив руки на перилах. Он тут же повернул голову в мою сторону.—?Ты должна сейчас вникать в очередной проект,?— его голос отдавал холодом.—?Я подумала, что начальник не будет сердиться, если я отойду на пять минут,?— я пыталась как-то смягчить этот холод, но не выходило.—?Не будет,?— кивнул Хёнбин и снова отвернулся, сделав затяжку.Я не переносила запах сигарет, но держалась стойко.—?Никогда не видела тебя курящим…—?Я курю редко. У меня хорошее самообладание, могу перестать, когда захочу.—?Я бы так не сказала…Молодец, Суджи! Я снова поздно прикусила себе язык. Конечно он не пропустил это мимо ушей.—?То, свидетелем чего ты стала пять минут назад,?— забудь, пожалуйста. Да, я сорвался, и мне очень жаль.Его голос всё ещё превращал это летнее время в зимнее, но звучал так, словно ему правда было жаль. И я видела это по глазам. Хёнбин всё еще не мог вернуться в себя и оставался просто сыном с обидой на отца. Самым обычным.—?Я не это имела в виду. Никто не может винить тебя в том, что ты сорвался, просто…—?Просто что? —?я таки перетянула его внимание на себя. Он повернулся ко мне, положив левый локоть на перила и был готов слушать.—?Просто… мне показалось, я конечно не вправе говорить это, но, судя по всему, ведь именно этого и добивался твой отец? Чтобы ты сорвался. Такая привычка есть у моего дедушки. Это даёт ему определённое чувство превосходства, я полагаю. Я, правда, не знаю, зачем оно и… просто мне показалось, что твой отец делал так же. Вот.Сказала ли я лишнее или что-то нетактичное?— в любом случае, было уже поздно об этом думать, так как всё было сказано. Однако по тому, как смягчился взгляд Хёнбина, я догадывалась, что сказала что-то правильное.—?Готов поспорить, ты правда понятия не имеешь, зачем им это чувство,?— как-то грустно улыбнувшись сказал он, но эта маленькая улыбка была моей маленькой победой. —?И лучше тебе этого никогда не узнать там в своём добром и наивном мире.Внезапно Хёнбин поднял руку и осторожно заправил мне за ухо прядь волос, которая попадала в глаза из-за поднявшегося тёплого ветра. Запах табака ещё сильнее ударил мне в нос, но мурашки по коже, вызванные его нежным касанием, были проблемой куда похлеще. Я снова чувствовала, как горели мои щёки. Двери, ведущие на террасу, резко распахнулись, и шумная компания коллег начала заполнять её, отчего Хёнбин нехотя, но сразу же убрал руку. Однако, сделал он это слишком поздно, чтобы остаться незамеченным, потому что сотрудники один за другим начали кидать на нас странные взгляды, от которых мне становилось как-то странно и некомфортно.Оставшиеся минут десять, как мне показалось, мы провели просто в молчании. Я смотрела, как небо начинает окрашиваться в привычные красивые цвета, а Хёнбин смотрел на проезжающие мимо машины и реку Хан. А ещё он смотрел на меня. И на меня смотрел чаще. Вернулись на свои места мы так же в молчании. Я ничего не спрашивала, он ничего не рассказывал. У моего любопытства было множество вопросов, но Хёнбин просил меня забыть об этом инциденте, что я и пыталась перед ним сделать. Дабы отвлечь себя, я решила писать в блокнот все вопросы, которые у меня возникали во время разбора договоров, чтобы потом обсудить их с отцом или с Хёнбином. Изредка я поглядывала на него, и он вновь вёл беседы по телефону в привычной манере, злился или радовался чему-то. Затем пару раз заходил Джун, оставлял какие-то документы, махал мне каждый раз и улыбался, чем разбавлял последние события. Джун, к слову, тоже вёл себя так, словно вчера и не было того всего пиздеца вечером, за что я была ему очень благодарна.Ближе к семи часам отец написал мне, что Сонджэ отвезёт меня домой, потому что у него ещё много дел в офисе. Я посмотрела на Хёнбина, у которого видимо их тоже было по горло. Словно уловив мой взгляд, он тоже посмотрел на меня, а потом на наручные часы.—?Уже семь, мне кажется, тебя внизу ждут.—?А, да, Сонджэ уже приехал за мной,?— я молниеносно закинула телефон и зарядку в сумочку. —?Ну… эмм, до завтра.—?Су,?— позвал меня Хёнбин на пути к выходу. Я немедленно повернулась, чувствуя жуткое волнение отчего-то. —?Спасибо за…поддержку.Моё сердце снова сжалось, как во время их ссоры с отцом пару часов назад. Разве это была поддержка?— постоять с человеком пятнадцать минут? Поддержку я знаю, когда я часами плакалась Боми, а она гладила меня по волосам, засыпала со мной рядом, рвалась навалять Сохи и так далее. Вот это поддержка.—?Д-да не за что, я ведь ничего такого не делала. Я ведь ни погладить тебя по волосам не смогла, ни рядом не засыпала, ни даже навалять отцу твоему не смогла, да и…Я как всегда поняла это слишком поздно, да и то, только по тому, как Хёнбин расплылся в улыбке и беззвучно засмеялся. Господи-господи, и зачем только я озвучила первое и второе? Да и третье было не лучше вот совсем. Я хотела провалиться сквозь землю, а если можно, ещё глубже куда-нибудь.—?И что? Что там у нас дальше по списку? Мне больше всего нравится второе.Откровенное издевательство пошло вовсю и от души.—?Прости, пожалуйста. Честно, я думала, что я думаю, а оказывается… вся семья меня за это как раз ненавидит. Я вообще не это хотела сказать. Да я вообще ничего не хотела сказать. В общем, до завтра.Второй день подряд я вылетала из кабинета Хёнбина как это обычно бывает в мультиках, только подходящего звука не хватало.***—?Отрежь его, пожалуйста, просто отрежь мой чёртов язык!Сидя у бассейна и попивая колу с Боми, я высунула язык и ныла ей уже минут тридцать касательно того, как не умела держать свои мысли при себе. Боми громко смеялась над всем тем, что я ей рассказала, утаивая детали ссоры отца и сына, конечно же.—?Знаешь, честно тебе скажу, будь я мужиком, мне бы показалось это очень милым. К тому же, мужчины любят глупышек,?— хихикала Боми, нет, скорее, ржала все эти минут тридцать.—?Ты меня сейчас глупышкой назвала? А ну иди сюда!Мы стали бегать вокруг бассейна, а через некоторое время, вцепившись друг в друга, полетели в воду. Дедушка учил ставить границы между работниками и хозяевами дома, а отец учил меня тому, что никаких границ между мной и Боми быть не должно. Именно поэтому он воспринимал Боми не как дочь прислуги, а как моего друга детства.—?Разве это не весело, как пару дней назад ты придумывала способы избавления от Хёнбина, а теперь переживаешь, что выглядела глупо перед ним? Мм? Запала таки конкретно, да? —?Боми делала круги вокруг меня, лежа на спине.—?Ничего я не запала! Мы с ним как бы начали просто ладить, типа друзья.—?Ой, да-да, конечно. Слушай, я помогала маме на тебя подгузы надевать, думая, что ты моя живая и долгожданная кукла BabyBorn, по твоему я не могу различить твоё обычное лицо от влюблённого лица? Да вас поженят по-любому, так что, ничего не рухнет на твою голову, если ты признаешь, что влюбилась.На меня рухнет всё то, что я строила для себя в своей голове. Мне стало так дико некомфортно от слов Бом, что резко опустилась в воду с головой и вынырнула только тогда, когда почувствовала руки Боми, вытягивающие меня.—?Совсем охренела? Убиться решила?—?Я не хочу нести ответственность за свои чувства,?— внезапно сказала я, протирая глаза, чтобы увидеть Боми.—?Это ещё что за философия такая?—?Это не философия. Это то, что я чувствую. Мне кажется, я сама себе сделаю больно.—?О май год, ты ищешь драму там, где её нет. Вон, смотри, настоящая драма идёт,?— Боми кивнула в сторону вышедшей из дома Сохи, которая кинула на нас короткий взгляд и села в машину. Судя по наряду, она собиралась на какое-то фешн мероприятие?— долго страдать было не в стиле Сохи. —?Мама сказала, что Сохи весь день была как завалявшаяся картофелина, будто у неё помер кто-то. Зато теперь, вон, берёт от жизни всё и больше. А ты тут ответственность какую-то за свои чувства нести не хочешь. Собрала ну-ка волю в кулак, надела крутое платье, пошла на свидание с Хёнбином в самый дорогущий ресторан Сеула, чего тут под водой дохнуть решила? Господи, тебе восемнадцать! Другая на твоём месте вовсю флиртовала бы с таким мужчиной постарше и выкачала бы из всей этой ситуации всё, что можно было и нельзя тоже.—?Эй, ты когда такой меркантильной стала? —?я плеснула воду в Боми и тут же получила ответку.—?Я не про деньги, я про внимание, понимаешь? Все эти запреты в вашем обществе и мнение окружающих создают клетку, которая потом уже становится твоим образом жизни. Готова поспорить в Лондоне ты собираешься только учиться и учиться, а ещё шарахаться от парней. Вот тебе прекрасная возможность раскрыться. Тем более,?— Боми как-то лукаво улыбнулась и подплыла ко мне,?— Хёнбин тебя научит всему, чему нужно.—?Можно ты просто утонешь здесь же?Я в шутку начала топить Боми, и мы лезли друг на друга как две обезьяны, пока не устали и не успокоились. На самом деле, даже с ней оказалось это как-то странно обсуждать. То есть, я опять чувствовала дискомфорт, мне вроде хотелось поделиться с Боми своими переживаниями, а вроде и нет. Словно, когда я говорила это вслух, в душе и в теле образовывались странные чувства и реакции. Я понимала, к чему это всё ведёт, но головой мне этого не хотелось. А Боми было вполне нормально делиться со мной всеми деталями своей личной жизни, вплоть до того, какого цвета боксёры подходили Чансоку больше. Она была невероятна.Всю последующую неделю я в кабинете находилась почти одна, потому что у Хёнбина каждый час были встречи, да и у отца тоже. Между этими встречами я успевала задать пару вопросов, на которые Хёнбин охотно отвечал: слушал меня очень внимательно, садился рядом, досконально объяснял мне всё, чертил для меня всё заново и просто превращался в настоящего учителя, которого интересовало лишь успешно донести материал до ученика. Пожалуй, эта его черта мне нравилась больше всего?— полное погружение в дело, которое нужно было сделать здесь и сейчас. О последнем нашем диалоге он слава богу не вспоминал. На обед я стабильно ходила с отцом и Хёнбином, и всё время они вели беседу о бизнесе, в которой я смогла принять участие лишь пару раз, задав какие-то вопросы. В конце концов мне это надоело?— быть приложением в их обществе. Поэтому в один из таких дней я просто отказалась идти на обед вместе с ними. Был вариант пойти в столовую, но я представила каково это бывает в фильмах?— все взгляды, все перешептывания. Я была уверена, что не смогла бы там съесть и кусочка. Я ничего не нашла лучше, чем пойти в кофейню ?Green? напротив, которая привлекала своими невероятно красивыми растениями у входа, и вполне соответствовала своему названию. Заказав сэндвич и кофе я села за маленький столик на двоих. Мысли то и дело почему-то возвращались к выражению лица Хёнбина, когда я сказала ему, что пойду обедать отдельно.—?Не хочешь больше обедать с нами? —?спросил он, усмехнувшись.—?Почему это расценивается, как нежелание обедать с вами, а не просто желание пообедать один раз с собой?Мне казалось, что ему это не очень понравилось. По сути ему и не должно было что-то нравиться или не нравиться касательно меня. Разве нет? Отец тоже в лифте уточнил, почему это я иду обедать одна и куда. Даже такая мелочь, как обед, вызывала столько допросов и сложностей. Удивительно, как у меня вообще был аппетит на что-то. От собственных рассуждений меня отвлёк официант, положивший на стол тарелку с чизкейком, вокруг которого малиновым сиропом было написано ?улыбнитесь?.—?Но, я не заказывала…—?Это заказали для вас.Официант указал куда-то через моё плечо. Тут же повернув голову, я увидела парня, проглотившего солнце. Он стоял за стеклом и держал в руках стаканчик из этой же кофейни, улыбаясь в своей привычной манере?— очень ярко. От удивления я даже не сразу сообразила, что это был весьма милый жест с его стороны, и, наверное, он ждал от меня хоть какой-то другой реакции?— улыбки например. Помахав мне рукой, он улыбнулся ещё шире и зашагал в сторону здания офиса.Боми была права?— я не умела принимать даже обыкновенное дружеское внимание от представителей мужского пола. Я была далека от этого всего, хоть была и не маленькой. Я конечно же съела безумно вкусный чизкейк и, кажется, улыбалась всё время пока его ела. У меня возник какой-то позитивный настрой после этого милого жеста?— не все вокруг акулы, как считал Хёнбин. Вот, пожалуйста, есть просто милые люди, способные скрасить день просто так, по доброте душевной. Я твёрдо решила, что обязательно отблагодарю этого улыбашку из отдела безопасности какой-нибудь шоколадкой.На следующее утро я так и поступила?— купила шоколадку. Но загвоздка была в том, что я не знала, где сидят безопасники или у кого спросить об этом, да и не знала, как лучше передать шоколад, чтобы это не выглядело странно. В итоге я решила, что лучше всего спросить у того, кто и без того обо мне уже многое знала?— Мирэ.—?Доброе утро! —?поздоровалась Мирэ, как обычно выглядевшая сногшибательно.—?Доброе,?— ответила ей я и подошла к её столу впритык, отчего она напряглась. —?Мирэ, а не могла бы ты подсказать, пожалуйста, на каком этаже отдел безопасности?Я была наивной девчонкой правда без единой задней мысли. Меня восхищали добрые и хорошие люди, и меня всегда тянуло к ним, поэтому, на самом деле, мне просто хотелось подружиться с таким человеком. Но мир был чуть более жестоким. А ещё, я совсем не представляла, что другие люди дружбу могут трактовать иначе.—?Вам нужно что-то отнести? Я сейчас же вызову внутреннего курьера, вы можете…—?Нет-нет, не нужен мне внутренний курьер, мне просто узнать бы на каком этаже отдел безопасности находится.—?И можно поинтересоваться, зачем тебе?От голоса Хёнбина за спиной я вздрогнула, да и Мирэ тоже. Испугалась ли я? Испугалась. И это чувство надо было вовремя понять, потому что оно было предвестником того, что где-то отдалённо я принадлежала этому обществу, трактующему дружбу и такие жесты неправильно.Я повернулась к Хёнбину, совершенно не зная, что ответить. А потом решила, что мои действия не были противозаконны, следовательно, могли быть озвучены.—?И тебе доброе утро! —?специально подчеркнула я, потому что положено сначала здороваться, если об этом Хёнбин позабыл. —?Мне нужно отблагодарить одного человека.Хёнбин смотрел на меня очень странно?— промелькнуло какое-то осуждение в его взгляде.—?И как же зовут этого человека? —?он сделал шаг ко мне, а я на автомате сделала шаг назад.Мне совершенно не нравилось то, что происходило, хотя по сути не происходило ничего ужасного. Просто внутренне я ловила эти плохие нотки в воздухе.Я не могла сказать, что его зовут ?проглотивший солнце?, однако, готова была поспорить, что это прозвище ему подходило больше родного имени.—?Не знаю, не интересовалась,?— пожала я плечами, дабы не заострять внимание на всём этом. —?В любом случае, спасибо за помощь. Сама разберусь.Я натянуто улыбнулась Мирэ и её директору, и поспешила на своё рабочее место. Хёнбин зашёл за мной и отчего-то я спиной чувствовала какое-то напряжение и тяжесть от него. Стоило мне сесть за компьютер, как…—?Чтобы ты понимала некоторые вещи,?— Хёнбин собирал некоторые бумаги со своего стола, ручку и телефон, готовясь к утренней встрече, а потом остановился в дверях,?— а я вижу, что ты не совсем их понимаешь, поэтому попытаюсь донести. За тобой тут следят все, а это значит, что твой неверный шаг будет зафиксирован. И первый, кто его непременно запомнит, будет твой дедушка. И потом уже никакой брак тебя не спасёт.На меня словно вылили ведро ледяной воды. Нет, не так. Ведро дерьма. Он даже не ожидал от меня никакого ответа, потому что ушёл сразу же, как только сказал последнее слово. В тот момент я поняла одну простую вещь: что бы я ни делала в этой компании, я не смогу сделать это без чужого контроля. Даже сидя в кресле директора я никогда не смогу вести этот бизнес или какой-либо проект без чужого одобрения. Как и строить свою жизнь без одобрения дедушки, отца, мамы, а теперь ещё и, судя по всему, Хёнбина. Стало обидно и как-то отвратительно. Схватив пропуск, я вылетела из кабинета и побежала по полюбившейся лестнице на террасу. Мне нужен был свежий воздух и люди, перед которыми я не смогла бы расплакаться. На террасе в это время сидели только двое курящих коллег совсем далеко, и они даже внимания на меня не обратили. Впечатавшись в перила я устремила свой взгляд в реку, будто пыталась найти там какие-то правильные мысли или слова. Почему Хёнбину нужно было так отвратительно сформулировать свою мысль? Можно было ведь просто сказать, что ни он и ни отец не смогут мне помочь. Зачем надо было так подчёркивать слово ?брак?, которого ещё нет? Я абсолютно ничего не сделала. Всё, что я делала на протяжении недели?— это разбирала договоры и ходила на обед с ним и отцом. Всё. Разве один безобидный вопрос стоил того, чтобы кинуть мне в лицо что-то подобное?—?Джи,?— обратилась я к себе, положив щеку на перила, и плевать, что выглядела смешно, наверное,?— люди просто злые, смирись с этим.—?Может просто улыбнётесь им, чтобы обезоружить?Я резко отскочила от перил, отчего нога соскользнула и я чуть было не полетела назад, но рука ?проглотившего солнце? удержала меня под локоть, а я в свою очередь от страха схватилась за неё.—?Да можно так пугать разве? —?выдохнула я на автомате и тут же наткнулась на светлейшую улыбку.—?Простите, правда. Вы снова такая задумчивая, а я хотел, чтобы получилось смешно.Не представляла, как мать этого парня могла в детстве на него злиться с такой-то улыбкой. Это казалось нереальным.Когда на нас обратили внимание сидящие вдалеке сотрудники, меня осенило, что мы с моим знакомым незнакомцем всё ещё держимся за друг друга. Я тут же отскочила назад. А ещё осенило, что шоколадка осталась в кабинете.—?Чёрт! Я же вам шоколадку хотела отдать в знак благодарности, если бы знала… Ох, а ещё я совсем не подумала, может, вы не любите сладкое?Это было бы самое обидное несоответствие. Он должен был любить шоколад.—?У вас для меня шоколад? Как можно не любить сладкое вообще? —?незнакомец поморщился, отчего мне стало смешно, как он и хотел. —?Предлагаю пообедать в нашей кофейне, я буду готов принять шоколад, если он, конечно, останется целым.Прищур проглотившего солнце говорил о том, что он совсем мне не доверяет.—?Вы плохого мнения обо мне!—?Простите,?— засмеялся он, а потом резко выпрямился. —?Ну так что?Меня звал парень пообедать, а я в голове обдумывала какие последствия могут вытекать из этого безобидного события. По сути меня звал пообедать коллега, но для дедушки, отца, Хёнбина это выглядело бы иначе.—?Простите, я, к сожалению, не смогу.По взгляду проглотившего солнце мне показалось, что он всё понимал.—?Хорошо. Тогда поступим по-другому. Перед началом работы я обычно пью здесь чашечку кофе. Если вдруг пожелаете в понедельник присоединиться, я буду очень рад. Ну, а если нет,?— знакомый незнакомец протянул мне руку,?— меня зовут Пак Богом из отдела безопасности с шестого этажа.