Часть 2 (1/1)

2. В том, что сейчас, в данную минуту происходило вокруг него, с ним, с другими, кто имел к этому хоть какое-то отношение, что тянулось уже не один месяц и грозило завтра так и оборваться - глупо, зло, беспощадно - всё было неправильно. Неправильным было вообще всё! И с самого начала. Он это прекрасно понимал. И даже не сейчас, когда он стоял в темном, роскошном номере, вот уже одиннадцать часов глядя в глаза огромному, гомонящему, копошащемуся городу, потому что никому другому сегодня не мог смотреть в глаза: не хватало духу. Нет, раньше, много раньше, весной, когда никому из них, а уж, тем более, ему и в голову не могло придти, что ждет их летом, осенью, когда они смеялись во все горло, гуляли по пивным барам всей компанией и кучи селфи-фоток в сети вызывали у фанатов и поклонников приливы нечеловеческого восторга... И даже еще раньше - вот оттуда что-то пошло неправильно.Панорамное стекло никак не хотело согреваться и по-прежнему холодило воспаленный лоб - бесстрастно и равнодушно. Есть то, что ты никогда не сможешь согреть. Или - доказать. Или - убедить. Пусть даже в эту минуту ты искренен так, как еще ни разу в своей жизни - тебе не поверят. Потому что когда-то, много раньше, что-то в тебе пошло неправильно.Фатум.Он стоял и думал, что рок, фатум, воля и капризы богов иногда бывают изощреннее и беспощаднее самой беспощадной пытки. Потому что ты никогда не знаешь, когда оно началось, это "неправильное". А боги - знают. Видят, но не подскажут. А ты потом просто упрешься лбом в результат - как в холодное, равнодушное панорамное стекло.Он был умным, очень умным. Умным и хитрым - как и полагалось человеку его среды, его воспитания и положения. У него хватало ума в подростковом возрасте лишний раз не открывать рта, потому что он объективно был слаб - и хватило хитрости в нужный момент занять подобающее положение, когда он ощутил, что сил уже достаточно. Таким же был Дайске - старый приятель, друг, ровесник. Таким же был Рен - хороший друг, с которым жизнь свела его на съемочной площадке. Такими же были многие в их среде молодых актеров и музыкантов, тщеславно названных "новой волной 21 века".Среда предполагала свои правила, законы и нормы поведения, так или иначе, но соблюдаемые подавляющим большинством его знакомых ребят. Когда, в какой момент он решил, что именно ему дозволено их преступить и обойти? В какой момент и с какого перепуга он почувствовал себя всесильным и безнаказанным?Наказание маячило за его спиной кипенно-белоснежным шелком пододеяльника, на котором его никто не ждал.Есть вещи, которые в этом мире не происходят.В двадцать четыре года, благодаря хорошему отношению к нему в киношной среде, он попал на съемочную площадку "Призрачного Токийского путешествия". Милый подростковый сериал, 13 серий которого сразу же ввели его в ту самую "новую волну..." Именно там он окончательно понял, что его призвание - кино. Не театр, не мюзиклы, благодаря которым о нем вообще узнали, чего уже само по себе было непросто добиться. Именно кино! Его напарником в одной из серий оказался Рен Ягами, и они отлично сработались. Хотя Рен и был на год младше, физически он выглядел крепче, что соответствовало статусу его героя, и они прикалывались друг над другом и веселились, когда в кадре ему приходилось смотреть на Рена влюбленными глазами и восторженно придыхать. Над ними обоими откровенно потешался Юри, но в нужный момент всегда был готов помочь, поддержать, даже прикрыть косяк, взяв на себя срыв кадра - внезапно закашляться или "забыть текст" - что он и проделывал несколько раз на глазах изумленного режиссера.Ему помогал Рен, ему помогал Юри... И он был уверен, что это правильно.Когда, в какой момент он решил, что может позволить себе - иначе? Что именно он никому и ничего не должен?Когда вслед за ними появилась следующая "новая волна" и новые лица?Да, наверное, когда Дайске жестом фокусника вытащил из кармана этого мальчишку, Кёске, и вот тогда выяснилось, что дружеская ревность может оказаться подставой - и еще какой подставой! Они же дружили с Дай-тяном, о чем, собственно, знала вся страна - фотографии их гулянок, дружеских выпиваний, актерских компаний и репетиционных пауз растащили по всей Юго-Восточной Азии влюбленные поклонницы. и это было так привычно и так надежно, что казалось незыблемым и вечным. Он же и в третий фильм сериала-то прошел, абсолютно уверенный, что с момента его появления на съемочной площадке, они с Дай-тяном снова вернутся к привычному образу жизни и веселым посиделкам, и что наличие какого-то мальчишки рядом с Даем не способно помешать многолетним дружеским отношениям.А оказалось, что у Дай-тяна уже давно есть своя, отдельная от него жизнь.Это стало ударом. Это стало вызовом. Он словно сорвался с цепи и беспощадно жрал ни в чем неповинного парня, Кёске Хамао, как изголодавшийся тигр-людоед. Он не давал ему проходу своими шуточками, издевками и подколками, его ядовитый сарказм умного человека догонял Кёске в любой точке съемочной площадки, вызывая одобрительный хохот молодых актеров, которым откровенно нравилось, как блистательный Баба Рема в очередной раз загоняет беззащитного щенка Мао в угол. Стадное чувство - затравить слабейшего. И тогда еще ему казалось что это тоже хорошо и правильно.С ним один на один разговаривал Дайске - просил остановиться. По-дружески просил. С ним разговаривал хитрый лис Таки - взывая к врожденному благородству и абсолютной разнице "весовых категорий", намекал, что "недостойно".В своем благородстве он был уверен. Но остановиться не мог.В тот момент он абсолютно забыл, как с ним самим возились и помогали, как окружающие почему-то считали своим долгом поддержать молодого актера - успокоить в нужный момент, лишний раз отрепетировать сцену, чтобы не дрожал голос, да просто хлопнуть по плечу и сказать "молодец, стараешься..."Он всё забыл.И искренне считал, что никому и ничего не должен.Было дико обидно, что дружескому, веселому, многолетнему общению с ним Дай-тян предпочел этого тощего сопливого мальчишку, не способного даже огрызнуться в ответ, а только изумленно распахивающему свои огромные, словно плачущие глаза - и растерянно молчавшему на каждый злобный, провокационный выпад в его сторону. Поэтому он не мог остановиться.Неужели - это? Неужели вот тут и началось то, неправильное, что привело его сегодня, 17 декабря 2010 года, в этот представительский номер "Твин" с белоснежной кроватью "king-size", на которой этой ночью он будет абсолютно один? Дайске был терпелив. Боги, как же он был терпелив! Ненавидящий ссоры и выяснения отношений, считающий их неприличными и недопустимыми, он делал все, что в его силах, чтобы снять возникшее в съемочной группе напряжение. Дайске прикрывал его хамство и издевки, выводил возникавшие разговоры на нейтральные темы, практически взял на себя вторую камеру, круглосуточно снимавшую материал для мейкинга, чтобы хоть как-то заглаживать его грубости и пошлые намеки, и - улыбался. Улыбался радостно, весело, глядя ему прямо в глаза с одним-единственным вопросом: "Ты сошел с ума, Рё-кун?". И были строго сведенные брови хитрого лиса Таки - "Недостойно, Рё-кун, ты же взрослый человек..."Но он смог довести даже терпеливого друга Дайске.Ссоры не было, не было ругани, выяснений - всего того, что Дай-тян терпеть не мог. Был один удар в коридоре гостиницы,у всех на глазах, попавший на пленку мейкинга, чьей-то то ли злой, то ли провидческой волей так и не вырезанный из "фильма о фильме". И были слова Дай-тяна, упавшие на сердце тяжелым камнем: "Мне горько, Рё-кун, что ты так нетерпим...".А потом Дайске взял своего мальчишку, Хамао, за руку, что-то бормотнул ему на ухо - и у всех на глазах увел его ночевать в отдельный номер.Он еще пытался шутить, потом, на следующий день, но уже получалось плохо. Этот удар и этот демонстративный уход - перекрестившись, как две шпаги - словно стали сигналом к отрезвлению: сигналом, что за все в этом мире надо платить.Дай-тян не возненавидел его, а после съемок 3-го фильма сериала тонко и грамотно на какое-то время ушел в свою жизнь, чтобы оставить за собой возможность вернуться. Чтобы не прозвучали слова, после которых подобное возвращение стало бы невозможным. Он всегда был самым мудрым из них, Дай-тян, самым мудрым и самым хитрым: и ему удалось в итоге сохранить рядом с собой все, что он считал необходимым в своей жизни. Своего мальчишку Хамао Кёске и своего друга Рё-куна.Именно Дайске совершенно спокойно принял изменения в концепции сериала и вывод своего друга в главные герои четвертого фильма. Именно Дайске намекнул продюсерам, что считает данный маркетинговый ход выигрышным и, разумеется, будет сниматься в четвертом фильме вместе со своим партнером Хамао Кёске. Именно Дайске видел все, что происходило на съемочной площадке четвертого фильма и, зная его много лет, привычно улыбался, покусывая губу: в отличие от своего героя Сакки Гиичи, он не знал, как помочь своему другу Рё-куну. Именно Дайске звонил сегодня утром с одним-единственным вопросом: завтра премьера... ты - будешь?...За все эти годы дружбы он так и не понял, умеет ли Дай-тян прощать. Но то, что Дайске способен сохранить то, что ему дорого - знал.В отличие от Дайске, он не смог сохранить рядом с собой ничего.И никого.Ноги ныли уже нестерпимо, пришлось отойти от панорамного окна и медленно, очень медленно, опуститься в мягкое удобное кресло: Колени и спина настоятельно требовали хоть небольшой передышки. Но ему по-прежнему хотелось смотреть в окно, на ночной город, смотреть в лицо городу и молчать.В горле саднило, было странное ощущение, что он уже никогда не сможет произнести ни звука. А зачем ему голос? Если этим голосом он так и не смог добиться главного для себя - чтобы ему поверили в ту минуту, когда он был, может быть, первый раз в своей жизни, абсолютно искренним? Из-за всего, что случилось на летних съемках, он практически бросил Шоту. Забыв о дружеских обязательствах, о том, что их связывало, о том, сколько раз Шота оказывался рядом в нужный момент. Это не он его вернул - Шота вернулся сам, потому что так решил и так захотел. Из-за весенних съемок третьего фильма он почти потерял Дайске и его дружбу.И это Дай-тян сделал все, чтобы потом, через какое-то время вернуться - другом и товарищем, потому что так решил и захотел.Сам он не способен удержать никого.Сейчас, глядя в холодное окно, за которым игриво кидалась снежинками декабрьская ночь, он это понимал так явно, словно приговор был написан на матовом стекле панорамного окна. За все в этом мире надо платить. И он - платит. Платит за одиночество Шоты и его понимание, что друг - ненадежен. Платит за тихие слезы противного мальчишки Хамао Кёске и порванную им собственноручно в клочки на съемках третьего фильма нервную систему Дай-тяна. Платит за укоризненно сведенные брови хитрого лиса Таки и неодобрение в глазах Кенджи-сана, наблюдавшего, как перепуганный Мао шарахается от него в коридоре, если рядом в эту секунду нет Дайске...Платит - единственным в мире человеком, кого он хочет видеть сегодня ночью здесь, на белоснежном шелковом покрывале кровати "king-size", и которого здесь не будет.Потому что есть вещи, которые в этом мире не происходят.Завтра он пойдет на официальную премьеру четвертого фильма и сделает всё, что от него ждут. Завтра он никого не подведет.Просто он не знал, что летом, знакомясь с членами съемочной группы четвертого фильма...В дверь негромко, вежливо постучали. Он не реагировал, но уже даже не хотел, чтобы навязчивый рум-сервис вдруг пропал: только этот слабый деревянный звук, впервые за много часов прервавший мертвую тишину в номере, слабым эхом связывал его с ночным городом за окном. С миром тех, у кого все хорошо и кто умеет не терять самое главное в своей жизни.Он не знал, что, глядя в выразительные, ласковые глаза своему партнеру по съемкам Найто Тайки, он смотрит в глаза своему собственному приговору.Который догнал его летом, потому что за все в этой жизни надо платить.