Часть 9 (1/1)

Мы отправили новым владельцам значительную часть вещей, отобранных для выручки денег с их продажи. С доставкой, к общей радости, проблем почти не возникало (ничего действительно серьёзного, лишь задержки, которых избежать практически невозможно). Полученные средства я перевёл на свой основной счёт и ждал новых перечислений от покупателей, ведя через своих друзей переговоры. Они помогали мне охотно вплоть до дня их отъезда. Ребятам нужно было возвращаться в Италию.В аэропорту, одетый максимально неприметно, я ждал вместе с ними. Был выходной день. Мы сидели за столиком в небольшом кафе, расположенном в том же здании, пили кофе из бумажных стаканчиков. Вокруг ходили люди; один и тот же голос, эхом отдающийся то в одной стороне, то в другой, объявлял время, называл направления, и я ловил себя на мысли, что в какой-то из этих стран мы могли бы зажигать с концертом.Наши итальянские друзья рассказывали о том, куда они планируют отправляться дальше. Не сказать, чтобы это были долговременные планы, но… жаль, что мы не сможем присоединиться.— Что собираетесь делать дальше? — неожиданно поинтересовался Аксия, до этого расписывавший предстоящие поездки в разные города.— Мы? — удивлённо пробормотал я. Звучало по-идиотски.— Мне кажется, что многое определяется моим состоянием, к сожалению, так что… в основном нам придётся зарабатывать доступными нам способами и откладывать на полноценный курс лечения. А так… Я могу очень мало. Возможно, у Анди планов больше, но, в таком случае, он скажет сам, если сочтёт нужным, верно?— Верно,— выдохнул Андреас. Явно затрудняясь с ответом, он замолк на какое-то время, после чего продолжил:— Я собираюсь и дальше стараться выбрать хорошего специалиста-хирурга. Пока это в приоритете. Есть одна кандидатура, но я не буду возлагать на этого человека все наши надежды, пока не узнаю о нём достаточно. А так… Продолжу работу, может, сам продам что-нибудь…— Не надо продавать,— отзываюсь до странного хрипло.— Почему?— Это тебе не нужно. Мы успеем всё вдвоём разобрать. Это, кстати, все твои планы?Андреас начинает поглаживать пальцами мою руку, в которой я сжал салфетку. Помимо своей воли расслабляюсь, и очень быстро.— Самые важные из них. Ты знаешь, я неохотно планирую много загодя. Всё может измениться моментально. Уже было так… недавно.Киваю. Ну а что мне ещё остаётся делать? Я и сам знаю, что ему вместо распланированной работы над новыми песнями и созданием дизайна нового альбома пришлось приостановить любую деятельность в этом направлении на несколько месяцев. Это сейчас он может в свободные дни позвонить друзьям и пригласить кого-то к нам, пойти в гости к парню, у которого на дому неплохое звукозаписывающее оборудование, пользование которым нам не нужно оплачивать — он даже настоял на этом, когда мы пришли к нему за полгода до аварии и просто расспросили обо всём, что находилось в отдельной комнате его квартиры. Недавно он — не знаю, всерьёз или нет,— предложил оплату за пользование аппаратурой Джеку, зная о нашей ситуации. Видимо, ему просто нужен был повод для того, чтобы передать какие-то средства. Мы согласиться на это не могли по понятным причинам.— В любом случае, удачи,— прерывает мой поток мыслей Аксия.— Если что, свяжитесь с нами, вместе поразмыслим над этим. Две головы, как известно, лучше одной, а что могут пять!..Смеёмся. Потом я, понимая, что время на исходе, поднимаюсь и искренне благодарю каждого из них. Провожаем друзей и направляемся домой. Идём пешком, потому что я пока не готов к новой встрече с кем бы то ни было в транспорте (конечно, это не исключает того, что мы можем точно так же столкнуться с фанатом на улице, но так я ощущаю себя немного спокойнее, когда вокруг нет назойливо зудящих, толкающихся людей в недопустимой для меня концентрации), да и, в конце концов, с ногами у меня всё в полном порядке. Мне в удовольствие ходить, лишь бы кто-то меня сопровождал.Обошлось без происшествий. Хорошо быть дома.Переодеваясь, мы обсуждаем планы на эти выходные. Обедаем, проверяем сообщения. Спустя какое-то время, ближе к вечеру, ложимся на постель — я с книгой, он с ноутбуком. Всё ещё разбирает сообщения, наверное. Мы лежим молча, я успеваю уйти в свои мысли и слышу негромкий шорох, скрип. Андреас, немного пошумев — отложил ноутбук, очевидно,— придвигается ко мне и кладёт голову на моё плечо. Спрашиваю шёпотом:— Устал?Он сперва не отвечает, а потом, кивая (нет, скорее, потеревшись о плечо), скользит ладонью под мою футболку, прильнув ко мне сбоку. Пальцами ведёт по животу… Вздрагиваю. Но он не делает больше ничего. Я, в свою очередь, откладываю книгу и склоняюсь к нему, приподнимая лицо за подбородок и пальцем касаясь нижней губы. Забавно, но я думаю, как бы не промахнуться. Целую его с прежде мне не свойственной осторожностью. У меня мурашки от того, как тёплая ладонь скользит по боку под футболкой. Андреас обнимает меня одной рукой за шею, притягивая к себе, не позволяя разорвать поцелуй, когда я уже думаю отстраниться. Я смутно осознаю, что он расстёгивает мои джинсы, машинально сжимаю его запястье, весь дрожа.— Расслабься, ну… — шепчет Анди в мои губы, и я готов вспыхнуть, настолько растерянным и смущённым я себя чувствую.— Пожалуйста…— Позволь мне… Самому,— сглатываю, стараясь перебороть глупое волнение.Он помогает мне, когда я его раздеваю, придвигается, не торопя, позволяя взять инициативу в свои руки. Он иногда судорожно дышит, подрагивая, пока я заново исследую его тело ладонями, губами. Чертовски чувствительный. Цепляется за плечи, когда я горячо выдыхаю, а он ощущает это на своей шее. Готов застонать, когда веду по ней языком. Меня наполняет невероятное, необъяснимое чувство эйфории, когда он вдруг начинает прерывисто шептать, что принадлежит мне…Представляю, как сейчас Андреас смотрел бы мне в глаза, каким бы красивым выглядело его тело, слегка тронутое золотистым загаром — так было ещё тогда, когда я его прекрасно мог рассмотреть. Пальцами веду по виску. Короткие, мягкие волоски, немного влажная кожа, едва ощутимая морщинка у уголка глаза… Целует мою ладонь, повернув немного голову, а после сам ведёт мою руку вниз, по своей шее, груди. Весь трепещет. А я ощущаю пульсацию вен под тонкой кожей, бугорки родинок, подобных знакам на страницах свалившейся на пол книги — они почти незаметны, но… я смогу их прочитать, когда мы займёмся любовью.На мне словно практически непроницаемая повязка, и мне кажется, что её вот-вот сдернут, помучав немного больше. Сдёрнут — и я увижу всё так, как до этого вообразил, нет, лучше, ярче. Сладкий обман и бесплодное ожидание, на которое не может быть времени.— Я обожаю тебя,— шепчу, почти задыхаясь, после очередного поцелуя. Андреас подталкивает к моей руке тюбик со смазкой, после обнимая меня за шею двумя руками, повторяя мои слова. На подготовку не уходит много времени. А потом я тону в ощущениях.У меня всё переворачивается внутри от голоса, звучащего чувственно, томно, хрипло, от прерывистых вздохов; спина горит от царапин. Жар наших тел сводит с ума. И я не могу думать ни о чём больше, кроме близости, того, насколько мы открыты друг другу именно сейчас, в этот момент, и отнюдь не потому, что мы обнажены. Такой отдачи я не ощущал ни от одного человека. Таких ярких эмоций извне… Без притворства ради ответной реакции.Андреас сполз с меня, взмокший и всё ещё дрожащий всем телом. Я в какой-то момент оказался на спине, а он, разгорячённый, двигался сам вместе со мной и через раз судорожно хватал губами воздух, вновь ведя меня по россыпям знаков на нежной коже. Пару минут назад мы довели друг друга, и теперь я думаю, где могут быть влажные салфетки или что-то в этом роде — до душа нам не дойти, но не спать же нам в таком виде, в самом деле.До того, как я успеваю озвучить вопрос, ощущаю прикосновение салфетки к своему животу. Обо всём позаботился, а сейчас заботится обо мне. Потом, расслабившись и устроившись было сбоку, он по моей просьбе охотно вновь забирается на меня, на это раз с иной целью, и целует.— Повторим утром?.. — чуть сонно, томно спрашивает Анди, переводя дыхание.— Не буду тебя сейчас долго мучать…— Это ты меня не будешь мучать? — усмехаюсь, поправляя одеяло. Да, секс был отличной идеей. Сейчас я себя чувствую куда более спокойно, правда, мне лень что-либо делать вообще.Он не смеётся, возможно, лишь улыбается, и, немного погодя, шепчет:— Ты для меня не перестаёшь быть мужчиной, которого я люблю. И хочу,— именно то, что я хотел услышать после. Он знает, чёрт дери, знает, как заставить чувствовать себя счастливее. Я отвечаю тем же, затихаю, чтобы чуть лучше продумать фразу, а Андреас желает мне спокойной ночи. Дыхание щекочет шею. Он расслабляется, и я решаю оставить до утра все прочие слова — если не найду что-то более значимое.С началом нового дня мы, взъерошенные и запыхавшиеся (как я мог удержаться, когда он сам просил?) направились в ванную и приняли душ вместе. Затем завтрак, беседа за столом… Всё происходящее настолько естественно, что я словно опять становлюсь тем Ханнесом, который с огромным удовольствием общался с фанатами, пребывал достаточно часто в хорошем расположении духа, потому что всё складывалось действительно благополучно: группа, любимый человек, живущий со мной и души во мне не чаящий, друзья, сравнительный достаток, при котором мы могли позволять себе поездки по Германии и за пределы страны в свободное время, проживание в комфортных условиях и так далее. Теперь мы уедем только если потребуется делать операцию в другом месте, но это не беда вовсе. Мне сейчас лучше всего находиться дома, в компании Андреаса.— Ханс, ты не знаешь, что за свёрток может тут лежать? Это не кто-то из ребят забыл?— Понятия не имею. Если можешь, разверни и посмотри, что там.— Деньги… тут… — он быстро пересчитывает купюры, шурша, а потом озвучивает сумму. Сказать, что я удивлён — ничего не сказать.Пока Андреас зачитывает приложенную записку, я сижу, кусая губы и думая, принять средства или нет. Может, стоит их обратно отправить, перевести, и дело с концом? В самом деле, я ведь не просил…— …И в конце приписка: ?Не вздумай возвращать. Нам нужен наш гитарист в наилучшей форме, и чем скорее, тем лучше. Не тормози творческий процесс?.Да, ребята, я даже не сомневался, что вопрос будет поставлен таким образом. Что ж, пусть так. Это действительно поможет справиться быстрее.— Надеюсь… Ты не собираешься упрямствовать? — осторожно спрашивает меня Андреас, похоже, поняв по выражению лица, что я всё это время обдумывал, как поступить с переданной нам суммой.— Упрямство для меня в такой ситуации — непозволительная роскошь.Он обнял мои ноги, похоже, сел на пол или встал на колени. Слегка влажные пряди проскальзывают меж моих пальцев, пока я неосознанно их перебираю. Некоторое время мы молчим, слышно только дыхание. Потом он приподнимает голову с моих колен и говорит хрипловато, тихо:— Нет никакой ?такой? ситуации. Да, положение не из лёгких. Но ты можешь выбирать, каким путём пойти. Ты сейчас решил, что нужно принять помощь, хотя были другие пути.— Я знаю.— Просто… Воспринимай это серьёзно, но не преувеличивай масштабов и не сгущай краски. Мы справимся. Мы обязательно справимся.— Хочу в это верить,— выдыхаю в ответ. Правда хочу. Получается всё чаще, но не всегда.— Нет, я почти верю.Я тяну Андреаса на себя, заставляя подняться, и усаживаю на свои колени. Он обнимает меня за шею. Я недолго ожидаю поцелуя, но он вновь озвучивает вопрос.— Почему ?почти?? И что нужно сделать, чтобы…— Выйти на ?финишную прямую?, вот что. Пока мы лишь планируем, меня обследуют, но не делают ничего больше. Я даже таблетки не пью теперь. Пока ничто не сдвигается с места.— Я бы так не сказал. Уже… Нашёл хирурга, который, скорее всего, будет проводить операцию. Я уже читал много о нём, но не тороплюсь делать выводы, хотя, судя по всем данным и рекомендации коллеги, это тот, кто нам нужен. Встречусь с ним, поговорю, может, даже при тебе, если выйдет. Либо придётся отпроситься с работы и сразу ехать, либо… съезжу домой за тобой. О беседе договорился.— Это значительно всё меняет. Не будем пока торопиться. Знаешь, мне несказанно повезло…— Конечно, тебе повезло со мной. Но стопроцентной гарантии везения в остальном не даю. Наслаждайся тем, что есть,— снова его очаровательные подколки. Мне, правда, не хочется шутить, так что я просто отвечаю:— Наслаждаюсь.И сам срываю ожидаемый поцелуй.