Глава Пятая: Старый дом - Новые люди (1/1)

Изумрудный. Он вызывает слишком теплые чувства в душе, определенное головокружение. Мужчина поднял руку, протянул ее к потолку и долго смотрел на свои пальцы. Аккуратные, с едва заметными мозолями от палочки, выдающими мага с нежной любовью к ритуалистике и боевой магии. Но слишком молодые. Еще нет ожога на мизинце, не были вывернуты несколько суставов… Словно всего лет двадцать, а не прожитая целиком жизнь. Мужчина попробовал сесть, однако его внутренности свело болью. Его мелко трясло судорогами, и это ощущение показалось еще более забавным.

Черный. Стоило закрыть глаза, как темнота накатила, укутала… Погасли звуки, но не боль в теле. В теле, которое было. И это удивляло куда больше – слишком свежи и живы были воспоминания о смерти, о медленном нашествии совершенно непроницаемого бесцветного и безумного состояния, которое напрямую было связанно с холодом. ?Вечный покой для таких, как ты – слишком милостиво? — говорил когда-то Аластор Муди. На тех, самых первых, допросах. Спокойствия не будет. Это было понятно. Но вот то, что происходит сейчас?Раз от раза сознание воскрешает в памяти сумбурные картины, которые каким-то образом были связаны с бесплотным существованием, однако ничто из этого не объясняло происходящее, да и было излишне абстрактно.

Прошло ощутимо больше времени, чем пару минут, когда Рудольфус нашел в себе новые силы. Он сел на кровати несмотря на безумную боль в мышцах, и попытался оглядеться. В глазах плыло, предметыказались крайне мутными… Однако то, что это была комната, явно предназначенная для сна, определялось достаточно легко.

Лейстрендж поднес руки к лицу и уткнулся в них, пытаясь окончательно восстановить дыхание, выровнять плывущий мир и определиться с тем, что же здесь произошло. В том, что во всем этом замешана магия, человек не сомневался. Он прожил достойную жизнь мага – почти восемьдесят лет и умер…Но теперь он снова здесь, что сильно расходилось с его представлениями о мире, о его устройстве. Еще в детстве его отец не раз говорил, что смерть это навсегда. Этого не избежать. Что Крестраж – лишь способ не умереть, когда придет время. А если уж умер… А Рудольфус был уверен, что он умер, кроме всего прочего, крестража у него в жизни не было….

Да и смерть была такой, что врагу не пожелаешь. В памяти ярко всплыл Азкабан с его серым красками, кровавое небо, черный силуэт… Капюшон… И то, что под ним. Сердце ёкнуло, попыталось остановиться от такого ужаса, и мысли в голове стали звучать так, словно тихий шепот в комнате с превосходным эхо.?Воскресили? Как? Кто и зачем?? — Мужчина отнял руки от лица и оглядел комнату. За то время, что он был полностью погружен в свои мысли, здесь произошло изменение.У самой двери стояла девушка, от вида которой сердце Лейстренджа попробовало остановиться во второй раз.

Она была достаточно высока для девушки, даже если не учитывать явно не комфортные ей по высоте каблуки. Черные волосы свободно спадали на плечи, только самые кончики чуть подвивались. Стройная, но не тощая фигура, длинное черное платье с почти кожаным корсетом. Кулон со змеей и такая же змея нашита на мантии, которую девушка держала в руках…— Дом Слизерина? – В слух высказал свое предположение о месте обучения этой юной леди Рудольфус, вместе с тем поправляя сползшее собственное одеяло и осознавая некоторую неловкость ситуации, которая кажется леди ни капли не смущала. И это было настолько же безумно, как ее глаза. Слишком знакомые темно-синие глаза. Спокойные, уверенные, заинтересованные и… волшебные. В этом не могло быть сомнений. Она была безумно похожа на ту единственную, что связывала Лейстренджа с жизнью даже в холодных тюремных камерах, где не живут насекомые – что говорить о людях. Та одна, что помогла ему не сойти с ума. В их схожести он еще больше убедился, когда девушка заговорила:— Вы пришли в себя? – Она приблизилась, столь знакомым жестом перекинула мантию через спинку постели и села подле Рудольфуса, взяла его за руку. – Я рада…Он сидел и смотрел на нее как зачарованный, долго собираясь с мыслями, пытаясь понять, как и что ей сказать, как не показать ей своего чувства. Того, что проснулось в душе от ее присутствия – нежное чувство в итоге которого, хотелось прикоснуться к ней, заглянуть в ее чистые глаза ближе.— Прости – Она вдруг смутилась, отчего маг смог только улыбнуться. – Мое имя Фелиция Мур.

Маг кивнул ей, поцеловал ее руку…. И по глазам понял, насколько ей не привычны такие жесты.— Рудольфус Лейстрендж… По крайней мере до смерти был. И мне удивительно, что такой леди как вы редко целуют руки…Она хихикнула. Потом снова посмотрела в его глаза.— В нашем времени не целуют руки дамам, кроме как актеры в театре… И Леди меня не называли никогда.

— В моем вас носили бы на руках….Она снова смутилась и снова отвела взгляд. Такая знакомая его сердцу манера. И странное непонимание его тихого голоса.— На вы… Я такого даже не слышала толком. Ты, кажется, и правда… Правда удалось. – Она улыбнулась снова, протянув руку, прикоснулась к его лбу, меряя температуру словно бы. И у Руди этот жествызвал смущение.— Вы, наверное, многое хотите спросить…Лейстрендж кивнул. И позволил себе слабость – откинуться на подушки обратно, так как говорить ему было крайне тяжело. И действительно, кажется, жар.

— Сейчас Тринадцатое Августа Две тысячи Шестьсот Шестидесятого года…

— Лето…— Да. – Девушка слабо улыбнулась. – Мы в Шотландии. В родовом поместье семьи Деканде… Ну как сказать…

Она замолчала, посмотрела в его глаза, вздохнула. Словно надеялась, что он что-то поймет сам, однако Рудольфус был занят совершенно иными мыслями. Даже скорей воспоминаниями, что воскресила эта фамилия. Память о теплом летнем французском вечере, о его гостье – мисс Делайзе, о ее улыбке… О том, как она вскружила голову еще молодому аристократу, который спустя месяц должен был жениться. Жениться на женщине, которую он любил почти как собственную жизнь, к ногам которой готов был положить весь мир и о которой в этой вынужденный ссылке грустил. Но юношеские порывы никогда не соответствовали тому, что было в сердце. После не раз Руди признавался себе, что был слишком юн для того, что бы окончательно скрепить свою жизнь брачными узами, несмотря на то, как хотел. Тем не менее, спустя неделю наследник семьи Лейстрендж вернулся домой. И позабыл об этой своей глупости. С ним была снова Беллатриса, и, теперь уже, была навсегда.Почти забыл… Ведь именно ребенок от этого глупого романане раз становился причиной их ссор с Беллатрисой. И именно он остался единственным наследником дома Лейстренджей после казни Рудольфуса. Мальчишке было уже лет двадцать – самый удобный возраст для наследования, хотя он наверняка ничего не знал об отце. Какое дело мальчику до содержания, да и до того, что какой-то мужчина приезжал к нему, когда ему было, всего лишь, три года… Руди почувствовал, что эти мысли заставляют его улыбаться. Он слишком сильно любил детей, чувствовал себя обязанным продолжать род…

— Здесь многое изменилось с ваших времен. Слишком многое. Но, мне кажется, Том гораздо лучше это все расскажет… — Девушка убрала руку и сложила свои на коленях, переводя взгляд куда-то в стену с мечтательной улыбкой.— Том? – Это имя было Рудольфусу не просто знакомо, однако мужчина был уверен, что это какой-то совершенно иной Том. Слишком много совпадений.

— Том. – Согласно кивнула девушка. Встала – Я потом зайду….Рудольфус кивнул.— Мне всегда приятно вас видеть, мисс Мур.

Она улыбается каким-то своим мыслям, подхватывает свой плащ и уходит, обернувшись у самой двери, словно изучая его. Рудольфус же молча провожает ее взглядом, вздыхая. Затем только садится на постели. Стоит, однако, встать на ноги, как мужчина вынужденно хватается за стену, в попытке перебороть навалившуюся слабость и головную боль. Удивительное дело – тело, казалось, не только слабело на глазах, но и забывало, как правильно реагировать на указания сознания.Довольно много времени Руди потребовалось на то, чтобы дойти до шкафа, найти там что-то приличное из одежды – брюки и рубашку – подумать о том, что потом стоит извиниться перед хозяином дома за такую наглость, но сейчас выхода толком нет. С удивлением Руди отметил идеальное соответствие одежды по размеру, кроме того, рубашка была шелковой и любимого изумрудного оттенка.

Солнце за окном было полуденным, когда Рудольфус, наконец, выбрался из комнаты в большой прохладный коридор. Он шел по этому длинному помещению, оглядывая стены. Множество портретов на них были пускай и явно магическими, но выцветали. Кроме того рамы пустовали. Кроме единственной. На ней была изображена болезненно знакомая Рудольфусу гостиная. Кресло пустовало – хотя, явно кто-то в нем должен был быть, однако на подлокотнике сидела темноволосая женщина. Она оглядывалась, словно в поиске того, с кем рядом сидела. Женщина протянула руку, заметив подошедшего.— Вот ты где. – Она заулыбалась, и все на картине словно расцвело. Но не только она узнала подошедшего. У Рудольфуса тоже не было сомнений.— Беллатриса… — Прошептал он и коснулся пальцами до ее протянутой нарисованной руки, ощущая, что он улыбается. Лейстрендж даже вспомнил когда был написан этот портрет – всего два месяца после их свадьбы.. – А…— Ты исчез. Давно. Почти сразу после того страшного дня… Говорят тебя дементоры забрали. –Грустно проговорила женщина, опуская голову. – Спустя неделю ушел твой брат.

Она кивнула на соседний портрет.— Многие ушли. Даже Магдалина ушла… Когда дом двадцать лет стоял ничейный. Мне все казалось, что я сторожу эту обитель одна…— Девушка на портрете опустила плечи – Пока эти дети не пришли, тут никого не было…— Дети? – Переспросил Рудольфус. И тут заметил, что каким-то образом, как ее присутствие, так и присутствие юной Фелиции, спасало его от головной боли, от того странного состояния, что сбивало с ног.

— Ребятишки, которые сейчас проводят лето в этом доме. Понимаешь, когда все ушли… Много лет спустя один из этих вдруг зашел сюда… Наш дом его пустил. Я начинаю думать о том, что твой бастард обзавелся потомством… Нет не думай, я не виню… Тем более, что своих детей у нас так и не появилось…Нарисованная миссис Блэк оторвала руку от лица мужа, согнулась на постели со слезами на глазах, всхлипывая от душевной боли. Однако это была слабость не больше, чем на полминуты. Она снова подняла глаза.

— Я не против… Они все так напоминают нас… Каждого из нас, кроме тебя. Но вот ты сам здесь… Рудольфус.Я уверена, что этот дом расцветет снова, что здесь опять появятся лица на портретах… Руди…. Я…Он склонил голову, вслушиваясь в ее речи, чувствуя, что, как и прежде, не может и слова сказать ей поперек. Даже не хочет. Но вдруг Белла замолкает, краснеет и прячется за кресло, на котором прежде сидела, так что видными остаются лишь подол ее платья и несколько прядей из пышной прически. ?Белкин Хвост? — Вспоминается Руди забавное прозвище для таких моментов, придуманное братом. Но это забавное секундное отвлечение от действительности – не более. Маг оборачивается, чтобы увидеть, что так напугало портрет его жены, и встречается взглядом с зелеными глазами, проникающими в самую душу. Этот взгляд не просто знаком. Он пронизывает насквозь, подчиняет. Ошибки быть не может. Это он и не он одновременно.