1.2 Его аддикция – жизнь (1/1)

Утро, которое начинается с опоздания, Шань считает заранее не счастливым. Это не было приметой, это была объективная реальность. Выговора от начальства не миновать. К тому же часть чаевых может быть отобрана дрожайшим уебком хозяином. Кроме того, первое, что Рыжик видит, только переступив порог забегаловки – разбитую посуду и Сяомин с окровавленной дрожащей рукой собирающей осколки на поднос. Гуаньшань кидается ей на помощь, с горечью вспоминая разбитую чашку в своей квартире, которую он так и не убрал. Все его тело болит от сна на полу, и он морщится от боли в позвоночнике. Он мимолетно переглядывается с коллегой, но успевает заметить ее влажные от подходящих слез глаза. Одними губами он шепчет: ?Иди, умойся?. И девушка, на счастье Рыжика, не пытается строить из себя сильную и независимую, и, утерев нос запястьем с розоватыми разводами крови, поджимает губы и, быстро переставляя ногами, поспешно уходит в уборную. Посетители кидают свои заинтересованные взгляды, но с каждой секундой все реже. В конце концов, они все возвращаются к своей болтовне, забывая о недавнем инциденте. Рыжик еще раз осматривает пол на наличие мелких осколков, но замечает лишь пару капель крови. Он хватает стопку салфеток покоящихся на подносе и быстрым движением несколько раз промокает ими до тех пор, пока на полу не остаются лишь смутные, даже еле различимые рыжевато-розоватые разводы. Гуаньшань цыкает, но поднявшись он видит, что разводы и вправду не заметны, только если какой-нибудь придурок не захочет под лупой рассмотреть место происшествия. Впрочем, на этом задача Рыжего выполнена, и Шань просто входит на кухню и с грохотом ставит поднос с дребезжащими осколками на ближайшую тумбочку. От этого звука на него оборачиваются несколько рабочих, но в ответ он лишь злобно смотрит и так же стремительно вылетает из кухни, чтобы в следующее мгновение забежать в подсобку для персонала и переодеться, наконец. Одежда быстро оказывается в его шкафчике аккуратно сложенная. И пока грубая ткань также быстро натягивается на тело Шаня, соприкасаясь с его не изнеженной кожей, Рыжик успевает подумать о бедной Яо Сяомин, которую стоило бы подбодрить, но боль, простреливающая каждую мышцу, быстро переключает канал мыслей на новую волну: ?Какого черта, его тело стало таким чувствительным к не пригодным местам для сна?!?. Раньше Рыжик мог проспать всю ночь в неудобной позе возле Его кровати, и лишь похрустеть затекшей шеей от неудобной позы. А теперь? Неужели время никого не щадит?.. А, впрочем, это и не важно уже. Шань выходит из подсобки и забегает обратно на кухню. Там его уже ожидает гора грязной посуды. Какой-то сотрудник додумался выставить из нее медленно наклоняющуюся гору. Все, что успевает сделать Шань, подбежать и удержать весь беспорядок в своих руках. Какой-то соус попадает ему на подбородок, и кусочек салата медленно скатывается по тарелке на пол. Ну и черт с ним. Главное, что не сама посудина… Гуаньшань успевает тяжело вздохнуть, скорчив на лице максимально брезгливое выражение от остатков еды, попавшей на него и форму, и из-за неприятного ощущения: его одежду пропитывала влага от всевозможных остатков чьего-то завтрака. И хуже, казалось, уже точно не могло быть, пока Рыжика не позвал голос ушлепка-начальника:– Мо! Где, твою мать, носило тебя в первые двадцать минут смены?! Мо! Стой ко мне лицом, когда я с тобой разговариваю!Шань наклоняет голову чуть вперед и сцепляет покрепче зубы. Ему нужна эта работа. Ему нужны деньги. Поэтому Гуаньшань отодвигает кучу посуды ближе к стене, придавая более устойчивую форму этой никем не оцененной архитектурной конструкции и, схватив полотенце, медленно оборачивается к хозяину. Тот смотрит надменно и без слов подзывает Шаня, поманив пальцем. Рыжик ступает громко, чуть горбится и сжимает кулаки. Он становится напротив шефа и смотрит. Ждет тех слов. Хоть бы раз из этого мерзкого рта вырвалось что-то приятное…– Ты знаешь, сколько людей метят на твое место?– Нет. Я не знаю, – тихо отвечает Шань, проглатывая грубое: ?А с хера ли??.– А вот следовало бы! Влажные губы дрожат, и изо рта вылетают капли слюней. Шань едва не морщится, когда одна достигает его лица. Желание содрать кожу на лице возрастает во множество раз. Обычно, дни проходят тяжело, но спокойно. Рыжик живет по заведомо известному ему сценарию, и выбиваться из него – означает жить хуже. Вот и сейчас становится хуже. Морщинки на лице хозяина проявляются сильнее, когда выпучивает свои глаза, хмурится и кривит рот в презрении. Он продолжает колупать мозг Шаня ложечкой:– И что это за вид такой? А если понадобится твоя помощь в зале, как я тебя с такими руками и опухшей рожей выпущу к людям?! – хозяин театрально прикрывает глаза рукой и вздыхает. – Что ж, сегодня ты только моешь посуду! И даже не думай помогать Яо! Ни ты, ни она сегодня чаевых не получите! Все в кассу! Ясно?Гадкая ухмылочка появляется на лице мужчины. Он складывает руки на груди в ожидании ответа. Он знает, что здесь – он победитель. Гуаньшань сквозь зубы, стараясь контролировать и дыхание, и голос, говорит:– Ясно. Я вас понял.– Отлично, Мо. Я рад, что ты бываешь благоразумным, – последнее, что говорит хозяин, прежде, чем похлопать Рыжика по плечу и скрыться за дверями кухни. А горячее пламя ненависти вспыхивает в груди Шаня с новой силой. Но все, что он делает в конечном счете – сжимает и разжимает кулаки, пока не чувствует как начинают трескаться подсохшие ранки на руках, и пока они не начинают щипать. Сейчас как никогда ему не хватает тех уличных боев, чтобы выпустить пар.***Люди, словно в ускоренном режиме, пробегают мимо стеклянной двери. Вывеска неохотно меняется с ?открыто? на ?закрыто?. Посуда все еще влажная, но расставлена по своим местам, и скопившийся конденсат каплю за каплей пускает по белой, местами потрескавшейся поверхности вниз. Сила тяжести неумолимо действует и тянет, пока прозрачная капля не встречает преграду в виде поверхности тумбы, но и тут, шероховатая поверхность, находясь под наклоном, заранее прописывает маршрут капли, и та, не смея сопротивляться законам физики, тянется по наклонной, пока не встречается с поверхностью старого кафеля. Ее путь окончен. Падение более невозможно. Шань со скрежетом закрывает дверь в закусочную, поворачивая ключ и ощущая острую потребность в кровати, чтобы тело, наконец, смогло расслабиться и напряжение дня утекло сквозь сон. Потемневшее небо уже не дает надежды добраться до дома по освещенной дороге. И пока Шань держит в зубах сигарету, рискуя ее либо выронить, либо раскрошить, руки механическими движениями укладывают связку ключей в карман и вновь натыкаются на бумагу. В голову лезет мысль, что пора бы прочитать письмо в конверте, но голова забита под завязку тяжелыми мыслями, и последнее, чего сейчас хочется Рыжику – разбираться с чужими чувствами. Шань прислоняется лбом к холодному стеклу, ничуть не заботясь о его чистоте, а может и о своей. Глаза вылавливают движение тени, тело напрягается, но уже в следующее мгновение, до головы Рыжика доходит, что вообще-то, ключи надо отдать Яо, которая завтра и будет открывать дверь, а ему, Гуаньшаню, удастся поспать, и на работу нужно лишь во вторую смену. Завтра – день исключение, ведь обычно, Шань не щадит себя и работает в две смены. Все ради мамы, все ради нее.Позади раздается голосок Сяомин: – Мо? – и это ласковое блеяние, выводит Рыжика из западни своего сознания. Он оборачивается и протягивает девушке ключи. Тоненькие пальчики едва соприкасаются с пальцами Шаня. Она смотрит на него, смотрит в его глаза, но Шань лишь бросает взгляд и отворачивается. Его желание добраться до дома становится жизненно важной необходимостью. А все потому, что он не слепой. Он видит, как она смотрит. Он знает, что означает этот взгляд. И когда Шань наконец прикуривает сигарету, он бросает девушке: – Бывай, Яо.Но уйти ему не суждено, Сяомин крепко хватается за рукав его олимпийки. Рыжик готов взвыть от безысходности. Он думает лишь: ?Не сейчас, Яо. Не сейчас?. Но все же оборачивается и смотрит на темную макушку с неаккуратным пробором в волосах. Она не смотрит на него. Она смотрит вниз и сильно сжимает его руку в своих цепких пальчиках. Шань не ожидает, что она посмотрит на него, но Сяомин удивляет его и поднимает голову. Ее глаза выглядят пустыми. Она не отводит глаз, и Рыжик не в силах смотреть прямо, но не смеет отвести взгляд. Огни проезжающих машин бликуют в темных карих глазах Яо. Она смотрит и молчит, и мысленно Гуаньшань отсчитывает в обратном порядке до момента, когда все будет кончено. Момент, который нельзя будет обратить вспять. Прямо как тогда, когда Он уходил. Бледно-розовые губы Яо размыкаются. Шань набирает побольше воздуха. – Помоги мне, Мо. Кровяной сгусток вытекает из милого рта, и бледно-розовые губки несимметрично окрашиваются в алый. Прерывающейся струйкой, кровь скатывается вниз по подбородку и далее вниз. На темной куртке расплывается темное пятно с неровными краями, подобно разрастающейся звезде расширяется и все тянется рваными краями дальше. Булькающий звук вырывается из Сяомин. Она пытается еще что-то сказать, намертво вцепившись в руку Шаня ногтями и с силой, несвойственной женской руке, прорывает ткань. Шань смотрит на черные когти, проткнувшие его кожу и на то, как бордовое пятно теперь расплывается уже на его олимпийке. Рыжик видит, что черные вены тянутся по кисти, и взглядом прослеживает их путь дальше, по черной водолазке, по сильной накаченной руке, бледной шее с острым кадыком и упирается взглядом прямо в Его лицо. Оно все так же имеет лишь рот, но в этот раз под кожей на глазницах, Шань замечает шевеление. Он… смотрит?.. Ленивый поток мыслей не прерывает даже рука, накрывающая его глаза. Ледяные пальцы разносят по коже мороз, и кажется, вот-вот заморозят своим холодом. Кожей Гуаньшань ощущает странное шевеление в Его ладони. Шепот кажется настолько неожиданным, громким и пугающим, что Шань вздрагивает, но после вновь впадает в оцепенение. Он шепчет:– Принеси мне букет можжевельника. Если заблудишься, позвони мне, малыш Мо. Я буду ждать тебя.Щеки Шаня касается что-то влажное и, кажется, что-то с еле различимым чмокающим звуком движется рядом. Что-то продолжает прокладывать склизкий путь по коже Рыжика, а потом исчезает, шлепаясь на его плечо. Шань с трудом поднимает свою дрожащую руку, обхватывает чужую кисть и медленно отодвигает от себя. Что-то вновь мягко касается уже его кисти и щекочет своими извилистыми движениями, оставляя гадкое предчувствие. Шань открывает глаза и смотрит. Он смотрит и из его груди вырывается стон полный ужаса и омерзения. Из Его руки одна за одной, прорывая кожу, выпадают личинки. Их путь облегчает бурая кровь нездорового оттенка. Несколько червяков скользят по руке Шаня. Губы у Рыжика дрожат, и рот наполняется слюной. Тошнота накатывает с такой силой, что глаза слезятся. Гуаньшань в истерическом припадке отряхивает руку и плечо. С силой он растирает щеку, словно хочет протереть дыру, а может и хочет, лишь бы прошло это мерзкое чувство и ощущение движения маленького гибкого тельца. Рыжик стряхивает с себя олимпийку, но сразу это сделать не получается, и тихие стоны отчаяния вырываются из его рта. Он с силой швыряет вещь и истерично растирает себя в попытке очиститься от маленьких грязно-желтых личинок. Под кожей зудит, и видится неравномерные движения множества, огромного множества этих существ. Футболка отлетает в сторону и теперь Рыжик растирает все свое тело, царапая до крови, но они все еще там. Они под его кожей копошатся. Роятся, слепо натыкаясь друг на друга и поедая его. Они внутри него. Свистящий звук разрезает тишину, и теперь Шань стонет постоянно. Он расчесывает запястья, пытается разодрать себе глотку. Его рот широко открыт и теперь он ощущает, как комок подошел к горлу, поднялся и готов вырваться. Рыжик кашляет, и из его рта вылетает полупрозрачный сгусток белых в мутной слизи копошащихся червей. Глаза наполняет слезами, и живот скручивает в новом спазме, но уже от увиденного. И тогда Шаня вновь выворачивает, и вновь он блюет личинками, которые резво расползаются и скатываются друг с друга, протягивая за собой влажную дорожку. Наконец, из Рыжика больше, кроме желчи, не извергается ничего. Но дышать тяжело. Он отхаркивается и пытается втянуть в себя сопли инстинктивно, но внутри ощущается копошение. Шань отсмаркивается, уже зная, что увидит. Он хочет кричать, но лишь задыхается. Его пальцы в крови прокладывают новые кровавые полосы. Под ногти забиваются кровавые кусочки кожи. Но воздух так и не поступает, и лицо теряет свой цвет, начиная синеть. Глаза на выкати слепы к окружающей действительности, но до сознания долетает – силуэт человека прямо напротив все еще здесь. Он все еще смотрит. Через кожу по всему телу прорываются личинки. Шань не дышит.***Звонкая пощечина горячей меткой растекается по коже. Боли нет. Только чувство паники накрывает с головой, поэтому, первое, что Рыжик делает – бьет в ответ. Глаза открыты, но в первые секунды пробуждения все плывет, и разобрать, кто осмелился ему влепить пощечину, он не может. Быстрое, буквально сумасшедшее загнанное дыхание оглушает. И, слепо смотря на свои коленки, и уже после, замечая обшивку дивана, Шань понимает, что к нему обращаются. Взгляд становится четче, и он поднимает голову вверх. Конечно же, это Хэ Чен. Кто бы еще стал лупить его. Впрочем, а с какой стати, он так поступил? – Какого хера ты творишь?! – вырывается громким возгласом из Гуаньшаня. Он смотрит на старшего Хэ, и теперь ощущая горящую щеку, внутренне улыбается тому, что и сам ответил тем же. Хэ Чен растирает покрасневшую скулу и недовольно смотрит в ответ. – Ты… Думал, что ты мне уже не ответишь.Он поджимает губы, а руки привычно складывает на груди. Он смотрит и хмурится, и Рыжик чувствует всеми фибрами души, что тот хочет что-то сказать. Он цыкает и раздраженно бросает в ответ:– Не знаю, какого черта, но говори уже. Бесишь.Рыжик спускает ноги на пол и тянется, хрустя костями. Он разминает шею, сцепляет руки в замок и смотрит прямо в глаза Чена. Они пугают Шаня. Они заставляют его вспоминать. – Как ты себя чувствуешь, Мо Гуаньшань? Спокойный голос не может обмануть Рыжика. Он видит излом бровей, бледность его лица и легкий прищур. Рыжик на зрение не жалуется. А вот на гудящие мышцы – да.– Заебись. А теперь ближе к делу. Как я сюда попал?Но Чен молчит и играет с ним в гляделки. Это начинает раздражать и до точки кипения остается немного. Внутри зарождается раздражение. Оно скручивается тугим кольцом и поднимается вверх, опаляя все внутренности в поисках выхода. В какой-то момент, Шань представляет, как кидается вперед с кулаками и в кровь разбивает лицо Чена. Он слышит как наяву, как хрустит сломанный нос, и болезненное ?ох? вырывается из этого рта. Но наваждение проходит и все, что делает Рыжик – прикрывает глаза и трет их рукой. Он так устал. И за какие-то видимо грехи ему на голову упал старший Хэ. Сейчас он бы с удовольствием встал бы на ту крышку люка и потерялся бы для всех. Наконец, он убирает руку от лица, но пальцы случайно касаются кожи. Совсем едва, но этого хватает, что бы почувствовать засохшую корочку. Шань хмурится и не замечает больше изучающего взгляда. Его пальцы исследуют лицо. Он вскакивает и бежит прямиком в ванную комнату. До его сознания не долетает мысль, откуда он знает куда. Шань просто помнит. В этой квартире он бывал едва ли не больше, чем в своей. Это Его квартира. Позади раздаются торопливые шаги. Чен следует за ним, но не вторгается в личное пространство. Он даже молчит и словно ожидает чего-то.В зеркале Гуаньшань смотрит на себя и все никак не может понять, дрался он вчера с кем-то или нет. Он не помнит. Едва ли даже может сказать, как вышел с работы. Но его лицо разукрашено будь здоров. И даже если на него напали, то как объяснить все эти царапины вдоль и поперек украшающие его лицо, шею и даже запястья, скрытые до этого момента рукавами олимпийки? Шань приближает свое лицо к зеркалу и смотрит на каждое увечье. Где-то позади в отражении маячит темная фигура Чена, но все, о чем может думать Шань, каким образом он теперь пойдет на работу? Шань упирается руками в края раковины и низко опускает голову. Он чувствует, что жизнь с ним не справедлива, что ото дня в день все становится хуже и даже, кажется, все труднее заставиться себя открываться глаза после сна, все труднее дышать, чтобы жить. Голос Чена разрывает тишину:– Я не знаю, что с тобой случилось, Гуаньшань. Я пришел сюда под утро и ты был здесь. Ты был на диване. Зачем ты пришел сюда?Шань смотрит в его глаза через отражение и ловит в ответ его взгляд. Чен кажется уставшим и растерянным, и в этом они похожи. В голове у Рыжика не укладывается то, что сказал Чен. Он не был здесь давно и не собирался приходить. Он даже не помнит, как пришел, зачем пришел. Шань раздумывает о том, стоит ли говорить все это Хэ Чену. Очевидно, что Гуаньшань поступил странно, и нужны объяснения. И очевидно, что Рыжик чертовски устал и ему нужно выговориться. Даже если Его брат посчитает Шаня полным психом, ему нужно рассказать все Хэ Чену. – Я не помню.– Ты был пьян или под?..– Нет! Я… нет. Я не пил уже очень давно. У меня нет времени на всякие глупости.– Тогда я ничего не понимаю, Гуаньшань. Ты объяснишь мне?Шань оборачивается и смотрит на Чена. Он не отвечает, лишь кивает. Хэ Чен кивает в ответ и, прежде чем выйти из ванной комнаты, спрашивает:– Завтрак?– Не откажусь.Шань прикрывает глаза, слыша, как на кухне гремит посуда и прикрываются шкафчики. Он дышит и прокручивает в голове, как рассказать все. Он и Чен? Они буду разговаривать? Похоже на какой-то сюр. Они-то и когда он с Ним был не общались. Так, иногда кивали в знак приветствия, иногда даже цапались из-за Него. Но разговор по душам, откровения – никогда такого не было. Когда Шань открывает свои глаза, ему видится силуэт. Потом он понимает, что не видится. Там кто-то есть в проходе в другую комнату. Дрожь пробегает по всему телу, но Шань крепко сжимает кулаки и решается подойти. В этой квартире нет никого кроме него и Чена. Не может просто кто-то быть. Тугой комок, который Рыжик проглатывает, тяжело проходит по пищеводу, навевая какие-то странные мысли и омерзение. Шань идет вперед. Шагает медленно и тихо. Но силуэт кажется неестественно-расплывчатым на фоне дневного света. Шань видит Его спину. Кофта серого цвета выглядит потрепанной. С прилизанных волос стекает влага, образуя мокрое пятно на воротнике. Шань делает еще шаг, тянется рукой и на мгновение прикрывает глаза. Когда Гуаньшань их открывает, то Его уже нет. Рыжик мелко дрожит, теперь он не в силах унять свое сумасшедшее сердце. Ему страшно. Впервые он увидел Его средь бела дня. Впервые он увидел не тень, промелькнувшую где-то там, вдали. Его взгляд опускается и на пыльном полу видны отчетливо два следа. Едва ли различимо на заднем фоне слышится копошение Чена на кухне. Шань смотрит на два следа от Его стоп и не может сдвинуться с места. Они никуда не ведут. Он словно исчез. Неожиданно раздавшийся голос Чена пугает Рыжика до чертиков, и он отпрыгивает к стене, одной рукой хватаясь за сердце.– Гуаньшань?..– Иди нахуй, Чен! Ты как черт из табакерки! Нахуя так подкрадываться?!Чен смотрит удивленно и возможно слегка обиженно. Все это время он готовил, и едва ли можно было сказать, что это было тихо. Пару раз он даже чуть не уронил кастрюлю, которая выпала из шкафа. Шань все еще загнанно дышит и косит взглядом так упорно, что Чен тоже смотрит, но не видит ничего сверхъестественного. Подумаешь, грязный пол. Ну да, чистотой не блещет. Но Шань смотрит до того напугано, что Чен продолжает упорно искать глазами причину. Наконец, Рыжик говорит:– Ты тоже видишь эти следы? Хэ Чен хмурится, пытаясь понять логику, ухватиться за цепочку мыслей Гуаньшаня. Он смотрит на пол, видит, насколько тот запылен и следы от ног. Разве это странно? В итоге, старший из Хэ кивает и смотрит в ожидании на Рыжика, пока тот откидывает голову на стену и выдыхает, словно с облегчением.– Это Его. Это следы от Хэ Тяня. От этой фразы, у Хэ Чена перехватывает дыхание. Так вот, почему Мо сюда пришел? Он пришел к его младшему брату?– Он здесь? – но на это Шань лишь мотает головой. Чен смотрит зло и холодным, могильным голосом говорит:– За такую выходку, Мо Гуаньшань, я могу тебя вывезти за город и выкинуть в черном мешке на помойку. Надеюсь мы друг друга поняли?Шань опять мотает головой, но прежде чем Чен успевает вставить хоть слово, он говорит на полном серьезе:– Нет, Чен, не поняли. Но я расскажу тебе. Я все тебе расскажу. Только… пойдем на кухню. Лады? Я не могу здесь находиться.Они прошли на кухню, но Шань, устроившись, думает, до чего же нелепо будет говорить все то, о чем он размышлял. Тарелка с едой помогает в отведении взглядов. Однако тянуть больше нельзя. Гуаньшань борется с собой, но все же начинает:– Где-то полгода назад, а может чуть позже, у меня начались кошмары. Ничего такого вспомнить не смогу. Я не запоминаю их. Просто ужас. И…– У Тяня они тоже были. Рыжик давится воздухом и неожиданно для самого себя смотрит прямо, больше не пытаясь отвести взгляд.– Что? – Я говорю, что у Хэ Тяня тоже были кошмары, когда он оставил тебя. Мне не нужно объяснять, что это такое. Я слушаю, продолжай.Шань только сглотнул, но не стал задерживать наступившее молчание:– В общем, очевидно, я совсем не высыпаюсь и теперь, с некоторых пор я стал видеть, – Рыжик вдохнул воздуха, боясь, что потом этого не сможет сделать, – тени.– Тени? – уточнил Чен, хмурясь и прикуривая сигарету.– Да. Верно. Тени, смазанные силуэты, которые были похожи на… на Него. – Допустим. И что с того?– Я не знаю. Я даже не могу помочь тебе с поисками, но иногда, меня посещает мысль о том, что Он уже. Что Он мертв. Шань увидел яростный блеск в глазах, и предчувствуя, что ему сейчас врежут, заговорил быстрее:– Я не говорю, что это так. Но что-то преследует меня, и это не ваш снайпер. Я почти уверен в этом. У меня чувство, что я в кошмаре. Это все один долгий непрерывающийся кошмар.Хэ Чен вскочил и занес руку для удара. Еще секунд и… Но кулак бесшумно скользит по поверхности. Чен взял себя в руки.– Боже… Мо Гуаньшань. На что ты надеешься рассказывая мне такое? Но Рыжик знал, на что идет. И его не удивляет реакция. Его удивляет, что ему все таки не врезали. – Я видел Его, Чен. Сейчас видел. Он стоял там ко мне спиной. И я правда думаю, что схожу с ума, но ты тоже видел те следы. Он исчез. Я только моргнул, а его уже нет. Но следы от его ног. И ты видел их, а значит… Чен не дал договорить Шаню. Он подходит и, грубо схватив его за плечо, тащит за собой. Они останавливаются там же. Они – возле того места, где были отпечатаны чьи-то следы. – Мо, это могут быть как твои, так и мои. Ты же это понимаешь? Но раз ты так настаиваешь, давай проверим. Чен шагает вперед, примеряясь и, наконец, опускает свою ногу, пытаясь поставить ее точь в точь. Но даже так было заметно, что его нога больше. Он делает шаг назад и смотрит на Гуаньшаня, мол, твоя очередь. Рыжик лишь недовольно посмотрел в ответ, но подходит ближе. Его сердце начинает колотиться быстрее. Он чувствует волнения по неизвестной причине. Нет повода для беспокойства, но иррациональный страх все больше одолевает. Один удар сердца, и нога Шаня как в замедленной съемке отрывается от пола. Рыжик смотрит на отпечаток, и видит, что что-то не так. Это обычный след от ноги, но что-то не сходится. Еще удар – и нога на середине пути. Осталось немного. Шань помнит, что их размер ног совпадает. Возможно, стоит об этом сказать Чену?.. Удар сердца – и напряженный момент разрывает непривычно громкая мелодия мобильного. Шань вздрагивает и отступает назад. В его руке быстро оказывается телефон, и он отвечает не глядя, уже не смотря больше на след. На том конце провода молчат, но громкое дыхание выдает присутствие человека. Шань недовольно морщится и грубо отзывается: ?Ну, и долго я буду слушать ваше пыхтение? Я сейчас брошу трубку?. И в этот момент человек начинает говорить:– Нет. Пожалуйста, нет. Шань, ты мне нужен. – Яо? В чем дело? Шань слышит ее дрожащий голос. Она явно рыдала, а может и все еще рыдает. Но слова разобрать можно. Гуаньшань начинает беспокоиться. Девушка никогда ему не звонила. Ни разу за все то время, что они работают вместе. Ее слабый голос вновь раздается в трубке:– Помоги мне, Мо…Ее жалкий голосок выбивает из Рыжика весь дух. В голове начинает усиленно пульсировать. И странный кровавый образ мелькает на задворках памяти. Все кажется таким знакомым, но туман в сознании не проясняется. Яо нужна его помощь. Значит, все либо скверно, либо очень и очень скверно. Рыжик надеется на первое. Но, а сейчас ему нужно успокоить девушку, а не выпытывать детали.– Яо… Яо, послушай внимательно и не рыдай, – сквозь всхлипы на заднем фоне он слышит шум дороги, – иначе я положу трубку. Это понятно? В первое мгновение раздается только прерывистое дыхание и свист ветра. Но девушка все же отвечает:– Да, да. Я поняла.– Отлично. А теперь осмотрись и скажи мне, где ты? – минута тишины тянется слишком медленно. Шань ловит взглядом Чена, который обеспокоенно наблюдает за ним. – Яо?– Я не уверена. Это не мой район, но кажется тут пересечение дорог и… Я не знаю. Заводы? Заброшенные здания? Я просто пыталась найти твой дом. – Хорошо, Яо. Ты прошла мост?– Да. Минут пятнадцать назад, но я шла по дороге.– Тогда больше не двигайся. Договорились?– Да.Шань слышит еще один всхлип, но заставляет себя отключиться. У Гуаньшаня и самого перехватывает дыхание. Ему сейчас не до Чена, поэтому на прощание говорит:– Мне нужно уйти.– Может тебе нужна…– Нет. Тебя это не касается.Чен больше ничего не отвечает. Он знает, что Мо сейчас не примет помощи. Хэ Чен бросает взгляд на обувающегося Рыжика, на его серые от пыльного пола носки. Мо Гуаньшань сутулится, и возможно даже сам этого не замечает. Рыжик вылетает из квартиры, захлопывая за собой дверь, а Чен смотрит на следы: один неровный, разрушенный им же, другой – целый. Свет падает так, что зрачки неустанно меняют форму, то сужаясь, то расширяясь. Хэ Чен приседает возле двух разных отпечатков и хмурит брови. В голове все никак не может проявиться мысль. Почему Мо так внимательно смотрел на следы? Почему не спешил ставить ногу? Серые глаза Чена обводят по контуру чей-то отпечаток от ноги. Чье-то послание. Он дотрагивается до места, где пыли нет, до центра следа и ощущает лишь холод. Что-то не так? Хэ Чен вскакивает. Его осеняет. Все верно. Мо не просто так медлил, он тоже все видел, но не мог сразу сопоставить. Но все очевидно. Поэтому Чен выхватывает телефон из кармана и звонит Рыжику, но когда приторный голос отвечает, что абонент не доступен, то Чен хмурится и набирает сообщение. Он надеется, что Мо Гуаньшань получит его. По спине взрослого мужчины пробегают мурашки. Чен оглядывается, фотографирует следы и уносит свои ноги из этой квартиры. Посуда с остатками еды так и остается нетронутой…