1.3 Истома сладостных страданий (1/1)

Шум разносился по всему шоссе. Гудение продолжалось даже в тот момент, когда на горизонте не было видно ни одной машины. И, тем не менее, Шань продолжал упорно набирать номер девушки в надежде услышать звонок мобильного или хотя бы увидеть, как она разговаривает с ним вдалеке. Но, в конце концов, кружась на месте и осматривая все вокруг, на глаза Рыжика никак не попадалась Яо. Рядом не было никого.Он устало прислоняется к перилам и откидывает голову назад. Небо утром казалось блекло-голубым. То тут, то там расползаются серым занавесом облака. Рой мыслей настойчивыми червями сомнений и подозрительно знакомым голосом высказываются по поводу той ситуации, в которой оказался Гуаньшань. Итак, что же по итогу было? У Сяомин что-то случилось, и она решилась даже обратиться к Шаню. Она не пошла домой, вероятно, случилось это что-то именно там. Каким-то образом, девушка заблудилась и не могла добраться до Шаня. Он попросил ее оставаться на месте, но…Громкий сигнал мимо проезжающей машины выводит Гуаньшаня из своего мира. Теперь он снова видит краски вокруг себя. Да и небо становится даже ярче, а никаких облаков и не видно. Шань отталкивается от перил и продолжает идти, иногда шаркая ногами, словно старик и кривясь при этом. Потому что этот звук раздражает. Ветер продувает Шаня, но сейчас важно только добраться до дома. Сяомин по дороге он не видит. Да и что поделать, он звонил ей много раз, но она не ответила. Она девушка взрослая, и нянчиться он с ней не будет. Он же просил ее стоять на месте, но раз она решила сделать по своему, то пусть будет так. Обстоятельства Шаню неизвестны, и в правила чужой игры его не посвящали. Впрочем, мысли Рыжика быстро занимают другие вещи. Например, что приготовить, и каких продуктов купить. Поэтому, повторяя из раза в раз, что Яо не его забота, словно только эти слова и заставят его поверить в это и чувствовать иначе, Гуаньшань решает заскочить в магазин. Кажется, немного денег у него еще было с собой.***Дверка упорно не хотела поддаваться, а пакеты выскальзывали из рук, но поборовшись еще немного с ключом и замочной скважиной, Рыжик понимает, что дело не в том, что ключ дерьмовый, а замок совсем старый, а в том, что дверь открыта. События последнего вечера заставляют Шаня задуматься над тем, что неплохо бы начать вести дневник и записывать все происходящие вещи за день туда, а иначе это может обернуться для Гуаньшаня открытой дверью, которую он, видимо, забыл закрыть.Ручка легко поддается напору Рыжика, и он без труда заходит в свой родной дом. Входит и видит включенный свет, а следом понимает, что кто-то шумит на кухне. Пакеты как-то сами собой выпадают из рук, и купленное яблоко медленно катиться вперед, выскользнув из общей кучи. Так значит, это не Мо Гуаньшань забыл закрыть дверь? Кто-то вломился в его квартиру. Но зачем? Красть у него нечего. Шум воды прекращается, а Рыжик поступью дикой кошки медленно подбирается к источнику шума. Этот кто-то шуршит пакетами и стучит шкафчиками. Дверки хлопают так громко. Похоже, о чужом имуществе совершенно не собираются заботиться. Шань закатывает глаза и думает о том, что он сам придурок, если считает, что вора будет волновать сохранность его мебели. Но мимолетная веселость проходит, когда Шань выглядывает и не видит в помещении никого. Кухня пуста. В раковине не видно и капли воды, словно кран и не открывали, но Рыжик уверен, что слышал плеск. Он точно знает, как звучит вода, он знает звук удара воды о поверхность своей раковины. Глаза медленно скользят по мебели и не находят ни единого доказательства о присутствии чужого. Что это, черт возьми, было? Однако, продолжив изучать комнату, взгляд Рыжика натыкается на разбитую чашку. На осколки. Которых нет. Шань протирает глаза и, не открывая их, отсчитывает до десяти лишь для того, чтобы снова увидеть, что на том месте пусто. Когда вразумительного объяснения о происходящем Шань так и не находит, он идет до дивана и опускается туда тяжелым грузом. Сердце продолжает бешено колотиться в груди, а в голове до сих пор пусто. Через некоторое время бесполезного сидения на диване, в голову Гуаньшаня приходит только одна мысль: он окончательно сошел с ума. А может ему и звонок Сяомин лишь показался. Она девушка ответственная, она бы точно не ослушалась его, когда он попросил ее дождаться на месте и не двигаться. Но ведь если она все же звонила…Рыжик подскакивает и с нетерпением выхватывает телефон. В последних звонках не значится номера, по которому звонила Яо. Но ведь Чен был там. Не мог же Гуаньшань все выдумать. Или мог? Тогда Шань набирает номер телефона Хэ Чена, но в ответ слышит гудки. В мыслях как поставленная на повтор мелодия крутится: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. От волнений опять бросает в пот, а желудок отзывается неприятным бурчанием. Рыжик звонит раз. Звонит два. Он продолжает звонить, но Чен так и не поднимает трубку. От сильной досады, Рыжик отшвыривает от себя мобильный и в беспокойстве начинает ходить кругами. Что-то грызет внутри, что-то настойчиво шепчет ответ. Но он никак не хочет приходить. Тени вокруг начинают сгущаться, но этого Шань не видит. За окном медленно, но верно яркое небо теряет свои оттенки. Все вокруг словно выцветает. Но все, что понимает Рыжик, это то, что ему нужно к специалисту. Ему нужна помощь. Он сходит с ума. Но на специалиста нужны деньги, а все они уходят на маму. Внезапно Шань останавливается. Ему мерещится чей-то шепот из закрытой маминой комнаты. Его тянет туда. Нечто настойчиво просит войти в ее спальню. Это так просто сделать. Ему всего лишь нужно подойти и повернуть ручку, а потом толкнуть дверь. Всего лишь нужно…Приглушенный стук привлекает внимание Рыжика. Предыдущая мысль ускользает в неизвестном направлении, и теперь Шань даже не может припомнить, что же такого он хотел сделать. Ведь он определенно что-то хотел. Но более настойчивый стук вновь раздается. Теперь Шань совершенно забывает о том, что хотел, или не хотел. Да кто там так ломиться, черт возьми?!Пока некто вновь и вновь ударяет по двери, Шань морщась, подходит и распахивает ее с желанием хорошенько дать в нос придурку. Но желанию этому сбыться не суждено. По ту сторону стоит в ужаснейшем виде Яо Сяомин. Вся она дрожит, на ее шее видны темнеющие следы, глаза красные с полопавшимися сосудами и опухшее лицо. Она поднимает свои слезящиеся глаза на Шаня, и его сердце сжимается от жалости к ней. Теперь, мысль о том, чтобы ответить ей на чувства и забрать к себе кажется вполне оправданной. Такому отбросу как он можно было бы и сделать хоть одно доброе дело. Яо продолжает смотреть на Шаня, пока по ее влажным щекам скользят новые слезинки. Губы ее выглядят обкусанными и они дрожат так же как и девушка. Она пытается вдохнуть, но прозрачные сопли смешиваются с ее слезами. Кистью руки Сяомин утирается, и вдохнув, открывает рот, чтобы что-то сказать, но лишь рваный вдох раздается от нее. Рыжик не сразу приходит в себя. Он смотрит слишком долго. Неприлично долго на нее, но все же отмирает и, так же как и Яо не способный что-то сказать, отходит в сторону и жестом указывает ей на то, чтобы она проходила. Сяомин словно сжимается вся, но проходит вперед. Она доходит до дивана и присаживается, закрывая лицо руками.Рыжик еще несколько секунд смотрит ей вслед, но после прикрывает дверь и идет за девушкой. Ему кажется неправильным стоять над ней, возвышаясь, поэтому он присаживает перед Яо на колени и не решается заговорить. Ладони Сяомин как завеса, они закрывают Рыжего от ее беды. И лишь всхлипы раздаются оттуда. – Я так больше не могу, Мо, – едва слышно произносит девушка и продолжает дрожать.Она выглядит сейчас такой хрупкой, что Шаню страшно к ней прикасаться. Кто-то ее душил? Почему на ее шее такие странные пятна? Задавать вопросы в лоб о таком Рыжик не решается, поэтому он просто кладет как можно аккуратней свою руку на плечо девушки. Яо замирает, но позволяет к себе прикоснуться. А Рыжик пугается того, насколько холодная кожа у Яо. Она ледяная. Комок в горле с трудом проглатывается, и Шань осторожно предлагает:– Может, ты хочешь чаю или принять горячий душ?Сяомин молчит, но убирает ладони от своего лица. Тонкая прозрачная ниточка быстро разрывается. Помутневшим взглядом Яо смотрит мимо Шаня. Ее лицо покрыто красными пятнами, но где-то разливаются странными кляксами бледно-синие пятна. Рыжик предпринимает еще одну попытку:– Как ты чувствуешь себя, Яо? Ты хочешь чего-то?Наконец, вздрогнув, Сяомин поднимает взгляд на Гуаньшаня. Она наклоняет голову слегка вбок и протягивает руку к лицу Шаня. Он едва не морщится, когда чувствует холодную склизкую ладонь на своей щеке, но не отбрасывает ее. Тем временем ладонь медленно скользит к шее Шаня, оставляя за собой влажный след. Голос девушки такой надломленный звучит подозрительно безразлично:– Мне ничего не нужно, Мо. Ничего, кроме…Но Сяомин так и не договаривает, она припадает к губам Гуаньшаня. Ее губы сухие, а во рту чувствуется странный привкус. И Шань рад бы оттолкнуть ее, но, кажется, что сделай так, он разобьет ее сердце окончательно и причинит ей еще больше боли. Поэтому он отвечает. Ее язык на удивление горячий и кажется немного припухшим. Она влажно соприкасается с его языком, и вполне ожидаемый причмокивающий звук раздается, когда они друг от друга отрываются, и Гуаньшань заглядывает в блестящие глаза Сяомин. Он настолько близок сейчас к ней, что ему видна сетка полопавшихся сосудов настолько детально, что на ум приходит глупая мысль: скопление звёзд. Право, какие звёзды в их жизни, им бы не пасть еще ниже. Но они падают. Шань припадает вновь к губам Яо и готов поспорить, что холодная кожа и удивительно горячий рот не самое здоровое сочетание, но как только он собирается с силами, чтобы оттолкнуть Яо, девушка обхватывает его шею ладонью, словно удерживая на месте. Шань не отстраняется. Даже липкое ощущение смеси соплей и слёз не заставляют его уйти от ее прикосновений. И диван не кажется таким уж плохим местом для… Собственно, а для чего? Для того, чтобы они выпустили пар? Или может, для того, чтобы Яо разделила с ним все свои не озвученные чувства? Нет. Для злости, которая переполнила их обоих, для отчаяния. Потому что, пока Шань избавляет от одежды девушку, а та хватается холодными трясущимися руками за него, – все это похоже на безумное мельтешение утопающих, которые в своей попытке спастись, хватаются друг за друга. И в этой битве определенно кто-то должен утонуть. Кто первый?Протяжный скрип дивана смешивается с хриплым пугающим дыханием Яо. Рыжик вспоминает, что вообще-то, у нее подозрительные следы на шее, и ее скорей всего душили, но когда он в очередной раз отстраняется, девушка дышит вполне нормально, и страшное хрипение пропадает. Она смотрит прямо в глаза Рыжику. А Шань смотрит на синеющие кисти рук и ноги у Сяомин. И теперь его морок возбуждения начинает потихоньку спадать, и он присматривается к странным оттенкам пятен на светлой коже девушки. Но Яо, вновь набрасывается на Шаня, утягивая его в поцелуе за собой. Ее холодные синеющие ноги обхватывают Шаня за поясницу, вдавливая в себя. Шань теряется в мыслях, потому что боится причинить Сяомин боль, но при этом девушка сама действует настолько не терпеливо, словно недавно она не была жертвой телесного насилия, словно ей совсем не больно, хотя состояние ее тела говорит об обратном. Она обволакивает Шаня полностью, не давая отстраниться. Ее горячие влажные губы шепчут ему на ухо: ?Согрей меня, Мо. Мне так плохо без тебя?. И Шань отдает ей всю свою страсть, накопившуюся за время одиночества, в свои действия он вкладывает всю ненависть, все отчаяние. А Яо двигается ему на встречу и сквозь скрип дивана и оглушающую пульсацию в голове, Гуаньшань вновь слышит хриплое дыхание и кряхтение. Яо ему больше не шепчет, а Рыжик настолько погряз в этих рваных до одури приятных толчках, что не акцентирует на этом внимание. Даже холодное тело кажется прекрасным, пока сам Рыжик пылает. ***Пробуждается Шань в своей постели. Глаз он не открывает, но чувствует под собой знакомое постельное белье, и едва ли он может сказать, как оказался там, потому что в памяти всплывает многострадальный диван, который не прекращал вчера свою какофонию звуков, и хрип Яо. И стоило только Гуаньшаню подумать о девушке, как рядом раздается шорох, и, находясь все еще под расслабляющей негой от произошедшего, Шань неохотно открывает глаза. Полумрак комнаты не дает толком разглядеть Сяомин. Ее обнаженная фигура совсем рядом. Она сидит на краю кровати спиной к Мо, скрючившись, но не прикрываясь. Ее волосы неровным водопадом спадают по плечам, струясь по лопаткам и прикрывая выпирающие позвонки. Голова чуть наклонена и кажется немного в странной позе, ладони скрыты под ворохом ткани постельного белья. Шань чувствует странный прилив нежности при виде девушки, и ему хочется прикоснуться к ее спине, провести невидимые линии. Но как только он протягивает руку для этого, Яо, хотя и не видит Шаня, наклоняется еще вперед, словно заранее уходя от прикосновений. Ее голос тихий, едва слышный, заставляет Гуаньшаня напрячься:– Я ухожу, Шань.– Ты же понимаешь, что я не прогоняю тебя. Ты можешь остаться здесь настолько времени, насколько сама этого захочешь. У меня есть еще свободная комната, пока мама отсутствует, и я думаю, она не будет против, – Рыжик хмурится, говоря это, но не предпринимает попыток заглянуть в лицо Сяомин. Зато сама девушка слегка поворачивает свою наклоненную голову набок и смотрит куда-то в стену.– Разве ты не знаешь, Шань, что нужно уметь отпускать. Я знаю, что ты не любишь меня. Даже записку не прочитал. Но ты прочтешь. А я ухожу.Медленно, словно на Яо были тяжеленные цепи, она поднялась с постели, не стесняясь своей наготы. Ее руки и ноги, казалось, едва слушаются. Ужасные фиолетово-синие переливы пятен расползались и, видимо, они причиняли Сяомин нестерпимую боль.– Куда ты пойдешь, Яо? Обратно в тот дом?Девушка одевается неторопливо, и отвечает так же, с придыханием. Она не оборачивается полностью, и Шань думает о том, что возможно она стыдится своего вчерашнего порыва. А возможно ей невыносимо смотреть на него, ведь Рыжик и вправду ее не любит. Но он беспокоится.– У каждого есть свои грехи, Шань. Мне нужно разобраться в себе. Тебе тоже. Определись уже, чего ты боишься.– Боишься? Или чего желаю?Яо останавливается в дверях, ее голова все так же наклонена, и она бросает слова на прощание:– Возжелай свои страхи, и получишь искупление.Дверь за девушкой закрывается, и шаркающие звуки раздаются за ней. Былое расслабленное состояние вдребезги оказалось разбито. Яо несла какую-то чушь. И внутри грызло чувством вины от мысли, что не стоило Шаню к ней прикасаться. В конце концов, она была в отчаянии, и вряд ли контролировала свои действия. И все же Гуаньшань подскакивает. Как никак, а отпускать в таком состоянии Яо, было, по меньшей мере, кощунственным поступком. Он же не мразь какая-то. Да и далеко она уйти не могла. Думает, Рыжик, пока натягивает одежду, путаясь, то в штанине, то в рукавах олимпийки.Но стоило ему выбежать из дома, как рот его оказался раскрыт от удивления. Девушки нигде не было видно. Поиск мобильного не принес успеха. Тогда Шань вспоминает, что куда-то его бросил, и приходится стремительно возвращаться, чтобы найти устройство слегка разбитым: несколько трещин растянулись по экрану. Пальцы плохо слушаются, но Гуаньшань быстро набирает номер и с волнением вслушивается в гудки. Наконец, на том конце провода отзываются. Голос женский, но это не Яо Сяомин:– Алло? Кто это?В первое мгновение, Шань теряется от того, что как он мог ошибиться, но потом все же решается разрешить недоразумение.– Кажется, я ошибся номером, мне нужна была Яо. Яо Сяомин, – и когда Рыжик собирается уже закончить вызов, женщина отзывается.– Все верно. Это номер Сяо. Был. Не знаю, уж кем вы приходитесь моей неблагодарной сестре, но эта сучка вчера повесилась. Я пришла сегодня и нашла ее болтающейся на нашей единственной приличной тюли. Шань оседает на пол от этих слов. Сквозь туман в голове обрывками доносится голос сестры Яо: – …только представьте, теперь мне терпеть этого старикана. Я всегда знала, что она эгоистка и шлюха. Вы только представьте, как-то раз…Женщина продолжает трещать, но Шань сбрасывает вызов. Дыхание перехватывает, и он начинает раскачиваться туда-сюда. С кем же он провел эту ночь? В кармане нечто шелестит, и дрожащей похолодевшей рукой, Рыжик достает бумажку, уже потрепанную. Письмо. Такими же трясущимися руками, Шань разрывает конверт и достает записку. Буквы никак не хотят складываться во фразу. Все плывет. Поэтому Шань прикрывает свои глаза и пытается восстановить дыхание, потому что где-то на подкорке сознания таится мысль о нехватке кислорода. Шань задыхается, он рыдает, не может остановить все это, но упорно продолжает делать вдох-выдох. Он сходит с ума. Нет, он уже сошел с ума. Но это ничего. Ничего. Вот поставит на ноги маму, и потом… Это все потом. Наконец, когда головокружение отступает, а дыхание перестает перехватывать всякий раз, пока Рыжик делает вдох, непослушные пальцы удобнее перехватывают клочок бумаги. И не без труда, но Шань фокусируется на написанном, и тут же готов закричать от ужаса, потому что он знает этот почерк: ?Спаси меня, братец Мо?.Резко тени, до этого спрятанные по углам, оживают и приобретают свою форму. Изломанными ветвями они скользят по стенам, напоминая разломы. И они все тянут свои кривые лапы к Шаню. Голова опять кружится, но Рыжик, пошатываясь, подскакивает и не может справиться с замком. Он даже не уверен, закрыт тот или открыт, потому что мир плывет перед глазами, и тело словно ватное отказывается сотрудничать с мозгом. Тихий могильный шепот заползает в голову и слышится скрип дивана, а где-то раздается звон разбитого окна. А голос шепчет: ?Ты принес мне букет? Приноси поскорее. Я так соскучился?.Шань не мог обернуться, но чувство того, что нечто его вот-вот настигнет, билось об его черепную коробку, и кто-то подходит все ближе и ближе. Подбирается и приносит с собой холод. А страх противными змеями расползается по телу и сковывает. Некто вот-вот коснется, будет дышать, обжигая своим ледяным дыханием. И как только Шань осознает, что уже поздно, что нечто у него за спиной, замок, до недавнего времени не доставляющий таких проблем, поддается манипуляциям Шаня и дверь распахивается.Гуаньшань бежит без оглядки. Длинные бледные пальцы едва не касаются его олимпийки.А Шань не останавливается, и первый, кому он звонит, все еще загнанно дыша, но, не имея никакого желания оставаться дольше наедине со своими ожившими кошмарами, – Чен. Но ответа Шань так и не получает, потому что его сбивает машина. Водитель резко тормозит и все же ударяет капотом по Шаню, и тот валится назад, ударяясь головой. Он считает мысленно в своей голове изображения фонарных столбов, которые все никак не хотят соединиться в одну картинку и все множатся и кружатся. В звон в ушах прорывается как через толщу воды чей-то голос, а перед глазами возникает множество одинаковых лиц. Когда Рыжик приподнимает голову, ему настойчиво не дают подняться, но картинки соединяются более или менее в единое изображение, которое волнами рябит перед глазами. И только тогда Гуаньшань узнает в человеке Чена. Вокруг нет людей, и даже машины не проезжают, и надо же было Шаню попасть под колеса машины его брата.Чен достает мобильный, но Шань, пересиливая накатившую головную боль, перехватывает его руку и сквозь зубы говорит:– Не звони в скорую. Не надо. Нам нужно ехать, Чен. У нас дело. Мы должны найти твоего брата.– Мо, ты совсем спятил? – черные брови хмурятся, не скрывают настроения Чена. И на его высказывание, Рыжик только смеется.– Да. Я совершенно и бесповоротно спятил. И в этом виновато ваше чертово семейство Хэ. Но ты… – Шань не договаривает из-за новой волны боли, накатившей в голове. О, как он надеется, что это не сотрясение. И даже грязная чуть порванная олимпийка его не волнует, даже синяки, образующиеся на его теле. Чен внимательно и обеспокоенно следит за Гуаньшанем, но тот, сначала сморщившись, а потом словно взявший себя в руки, уже со спокойным выражением бледного лица, говорит:– Ты обязан отвезти меня в трущобы Гуаньчжою, – тоном, не терпящим возражения, сообщает Рыжик. Чен нервно сглатывает и задает мучивший его вопрос:– Ты знаешь, где Тянь?– Я предполагаю.Видя потуги Гуаньшаня подняться, и убедившись, что переломов у него нет, Хэ Чен помогает Рыжику подняться, и, придерживая его за талию, сажает в машину. Некоторое время они молчат. Кулак Чена прижат к его рту, и глаза блестят и мечутся, словно сейчас в его голове происходит самое трудное решение в жизни. Рыжика мутит, и ему не хочется вдаваться в тонкости психологии, ему хочется блевать и прекратить эту боль в голове, а потому он предоставляет время на размышления Чену. И тот вскоре, кивая, словно самому себе, заглядывает в лицо Гуаньшаня. На лице старшего Хэ прокладывается тень на одной половине, на другой – белый свет оставляет свой отпечаток. И хотя Шаню херово, он видит, в каком смятении Чен.– Это хоть реально?– Временами мне кажется, что да.Хэ Чен тяжело вздыхает, и во всем его виде проскальзывает не всякому зримая глубокая печаль, вина и тяжесть. Какое бы решение он не принял, оно далось ему тяжело. Потому что пальцы его едва подрагивают, а движения дерганные, нервные. – Хорошо, Мо. Я не буду спрашивать тебя, почему ты с таким перепуганным лицом несся по дороге, и я отвезу нас туда, но ты должен мне объяснить все настолько, насколько это возможно. Это понятно? – глубокая полоска между бровями прокладывает изогнутую линию на коже, и все черты лица Чена, сплошные линии. В них чувствуется жёсткость, стальной закал от жизненных уроков. И Шань засматривается и думает о том, а как бы выглядел Тянь в возрасте Чена. Острее его черты были или такими же резкими, но более грубыми, словно высеченными на камне. А следующая мысль, которая посещает Шаня: Тяня здесь нет, поэтому Рыжик размыкает губы для ответа:– Понятно, но если ты по дороге решишь меня закинуть в психушку, я буду преследовать тебя в твоих снах до конца дней и сведу с ума.Легкая улыбка трогает губы Чена.– Договорились, щенок. Я своих слов на ветер не бросаю.Хэ Чен захлопывает дверь у Мо. И звук болезненной пульсацией отзывается в голове Шаня. Едва успевая наблюдать за действиями старшего Хэ, Гуаньшань смотрит, как тот обходит свой автомобиль и садится на водительское сидение. Его хмурый вид, такой привычный, в отличие от замешательства, приятным бальзамом на душу откладывается у Шаня. И прежде, чем завести двигатель, Чен оборачивается к Мо и смотрит тому в глаза. – Не смей отключаться, Мо Гуаньшань. По дороге, мы заедем в аптеку и купим тебе лекарств, но если отключишься, и так не очень хорошие дела, примут совсем скверный характер. Повтори, Гуаньшань, что ты должен делать?– Держать себя в сознании, – Шань покривил бы душой, если бы сказал, что ему не хочется прикрыть глаза, но мысль о том, чтобы прекратить свои кошмары, вышедшие в реальность, становится весомым аргументом в борьбе сознания и организма. Чен еще раз оценивающе смотрит на Мо, но все же поворачивает ключ зажигания и заводит машину. В его голову больше не приходит мысль о том, для чего же он искал Мо, ведь именно к нему он так спешил.