2 (1/1)

Уцелев в бою за Форт-Дерике, воины Императора поверили в удачу и даже собственную исключительность. Шутка ли, уже не раз они справлялись с самыми опасными врагами человечества, но…Джейсон Льюис, командир крохотного отряда штурмовиков Конклава Скутума, уже направлялся к выходу из "Тетрарха", когда его задержал воин Караула Смерти, чернокожий десантник со сверкающим взглядом и изображением белой головы дракона на наплечнике.– Вы – герой, майор, – произнёс десантник, – но ваша служба окончена.Майор Льюис вздрогнул и побелел.Омар Уту прошёл мимо повреждённого "Хелверина" и спросил:– Кодиций, вы уверены?– Да. И это далеко не единственный человек, поражённый порчей, инквизитор.Стоило только чернокожему десантнику поднять взгляд, как любой, на кого он смотрел, делал шаг назад или даже всхлипывал.Майор скрыл глаза ладонью. На мощный подбородок скатилась одна-единственная слеза. Льюис вытянул золотую аквилу из-под кирасы и сжал в кулаке.– Д-давайте, – проговорил он.Инквизитор протянул руку. Штурмовик втянул воздух носом, сглотнул, но не решился её пожать.– Меня зараза не возьмёт, – объяснил Омар, приблизился и обнял штурмовика, а потом отошёл на шаг и добавил. – Было честью служить рядом с тобой, Джейсон. Н’гуну прав. Ты – герой.– И что?! Ничего нельзя сделать? – воскликнул капитан Анрайс де Ле Стат.Он чуть ли не снёс с пути кодиция. Тот ответил:– Я поднаторел в поисках, Лестат. Не в снятии проклятий.Капитан схватился руками за голову.– У меня родственники на Реджине, – хрипло проговорил майор. – Сестры.– Если кто из твоей семьи ещё жив, то он узнает, что тобой можно гордиться, – сказал Омар.Инквизитор кивнул десантнику, и тот сразил штурмовика разрядом молнии. Омар подхватил тело и осторожно положил его на проржавевший пол. Инквизитор отступил от штурмовика, и кодиций силой мысли воспламенил мёртвого героя.Омар Уту вздохнул, втянул тошнотворный запах палёной плоти, а потом обратился к десантнику:– Кто ещё?– Я покажу.Порча Повелителя Разложения неумолима. Лишь для одного человека сделали исключение, подарив остальным Милость Императора."Приступить к сборке!" – велел Потиний Пил, магос доминус Конклава Скутума.Сервиторы затянули песнопения, а автоматические курильницы наполнили мастерскую дымом ароматических кореньев. Однако белёсая пелена не скрыла ни единой детали от дирижёра этого концерта. Его "глаза" видели во всех известных человечеству спектрах. Он мог разбирать на составляющие любой запах и определять химический состав продуктов на вкус.Потиний Пил сосредоточился на двух объектах, которые лежали на хирургических столах друг напротив друга. Один из них пах восхитительным машинным маслом, другой смердел, как убитый грокс через пару дней на солнцепёке. Один из них приблизился к совершенству, другой уже почти скончался, пожираемый демонической заразой. Один из них – собранная из запасных частей оболочка альфа-скитария, другой – то, что осталось от техножреца после удаления всех целых имплантатов. Его заперли внутри остеклённого саркофага, чтобы не допустить распространения опасной болезни.Магос доминус отправил приказ в ноосферу:"Внесите руки, обагрённые кровью святого-мученика Каппа-Криптона-36! Наш брат с их помощью творил чудеса!"Младшие механикумы открыли ларцы, внутри которых реликвии проходили очищение под воздействием радиации. Техножрецы передавали аугметические руки от одного другому, несмотря на то, что их собственные слабые человеческие конечности со временем покроются струпьями и язвами из-за подобных контактов. Ближайший к хирургическим столам механикум опустился на колени и показал реликвии магосу доминусу. "Обагрённые кровью" – изящные и тонкие аугметические руки, выкрашенные в благословенный цвет Марса. Настолько искусная работа, что можно ошибиться, угадывая их истинное предназначение.Нет – не произведение искусства. Да – созданы, чтобы творить."Слава Омниссии!" – воскликнул Потиний Пил.Он стоял на возвышенности в тени высокой, в два человеческих роста, Священной Шестерни. Магос доминус указал силовым топором на того, кто станет оболочкой для возвышенного героя, и отправил сообщение:"Альфа-скитарий – почти недостижимая и столь желанная вершина для всех солдат, которые хотят послужить Богу-Машину. Он хорош во всём, что касается уничтожения неверных, но наш брат не должен расстаться с реликвиями".По беззвучной команде магоса доминуса с потолка опустились серворуки, манипуляторы с установленными сварочными аппаратами, лазерными резаками, шуруповёртами и многими другими инструментами для работы с столь ценными образцами для культа Омниссии. Младшие техножрецы обступили хирургические столы и с помощью ноосферы объединились с Потинием. Именно он собирался провести операцию, но не отказывался от советов и взгляда со стороны. Техножрецы спрятали ладони в широкие рукава багровых сутан и стояли неподвижно, только алые огоньки мерцали внутри капюшонов. Механикумы ждали, когда бездушная оболочка наполнится искрой божественности, ждали, когда куколка превратится в бабочку.Потиний Пил отдал приказ:"Внесите ноги, исходившие вдоль и поперёк Марс, Агрипинаа и Тангиру-III. Я хочу видеть стопы, что касались плит, по которым шагали наши предки!"Так же, как и в случае с протезами рук, к этим приращениям прикоснулся каждый, кто находился в данный миг в мастерской, а один из техножрецов даже прижал аугметику к чахлой груди."Брат Стихо", – обратился к нему Потиний. – "Я понимаю и разделяю любовь к прекрасному. Но…""Конечно… конечно, мастер", – отозвался младший техножрец. – "Совершенство!"Постороннему человеку вкус брата Стихо показался бы странным, ведь в этих аугметических ногах не было той же грации, как в выкрашенных красным руках. Те одновременно напоминали и ювелирное изделие, и ювелирный инструмент. Ноги же, громоздкие и тяжёлые, больше походили на кузнечные молоты, которые лишь поверхностно украсили чеканкой, чтобы схематично отобразить пальцы, колени и напряжённые мышцы. Однако брат Стихо видел насквозь, не только лишь форму, но и содержание, многолетнюю историю совершенствования.Потиний Пил отсоединил боевые имплантаты и прикрепил к мощному торсу альфа-скитария сначала тонкие и не приспособленные для боя, но без сомнения дорогие для владельца протезы рук, а потом и крепкие устойчивые ноги.Наступил черёд самой сложной части операции – всего того, что связано с головой, центральной нервной системой и духом павшего героя. Потиний Пил не решался на грубое удаление этих приращений из погибающего тела. Такие действия могли легко погасить тусклый огонёк.Магос доминус отдал команду, и серворуки внутри остеклённого саркофага объединили живой органический разум погибающего собрата с кремниевыми процессорами, расположенными в голове альфа-скитария. Потиний тут же призвал на помощь собравшихся техножрецов, Советника и даже Дух "Амбиции". Корабль отозвался не сразу. Потиний почувствовал возбуждение машины от предстоящего сражения, но всё-таки "Амбиция" не разозлилась из-за того, что её отвлекли. Герой, умирающий на хирургическом столе, не был ей чужд.Магос доминус погрузился в вереницу программного кода, который, будучи написанным в одну строку, обогнул бы по экватору всю Мордвигу-Прайм. Потиний не справился бы в одиночку, но сейчас, при столь мощной поддержке, он ощутил экстаз от эффективности работы. Душа человека перестала казаться такой уж сложной. Потиний даже нашёл время, чтобы прочитать литанию:"Нет правды в плоти – только предательство".Стыки аугметических имплантатов с органическими тканями рано или поздно воспаляются. У умирающего они налились даже не пунцовым, а лиловым цветом."Нет силы в плоти – только слабость", – продолжал читать Потиний.Порча словно бы обладала собственным разумом. Она постаралась ускорить течение болезни. Язвы закровоточили."Нет постоянства в плоти – только разложение".Сосуды темнели, от чего могло показаться, будто внутри героя плещется не алая живительная влага, а холодные чернила."Нет определенности в плоти – только смерть", – Потиний Пил завершил тяжёлый труд.Теперь он знал павшего собрата лучше, чем самого себя. Жизненный путь, переживания, успехи и неудачи, славные открытия и подлые секреты, всё, исключительно всё знал магос доминус. Пусть бренное тело сгниёт, сгорит в крематории и рассыплется в прах, но гордый Дух останется жив. Навечно."Встань и иди!" – приказал Потиний.Однако… собранная со всем уважением и любовью оболочка осталась холодна. Не горели аморфные линзы с напылением рубинов, не билось термоядерное сердце, магос доминус не замечал движения мысли в кремниевых мозгах."Я есмь воскресение и жизнь!" – прогремел раскатистый гром.Советник напомнил о своём присутствии всем участникам операции. Младшие техножрецы опешили на мгновение, но потом рухнули на колени, приняв Духа за явление Омниссии. Потиний Пил не стал их переубеждать относительно истинной сути Советника, потому что был ошеломлён не меньше. Он засёк неизвестное действие Духа, но не понял, на каком языке его произвели.Покрытые красной краской тонкие руки с острыми когтями на пальцах сжались, раздалось шипение сервоприводов, и, наконец, оболочка альфа-скитария приняла положение сидя, вглядываясь в собственное, извращённое Варпом отражение на столе напротив."Магос Децимос", – поприветствовал Потиний. – "Ты воскрешён и возвышен! Плоть более не властна над тобой!"Магос Децимос поднялся со стола, осмотрел руки, оглядел ноги. Младшие техножрецы затаили дыхание и даже перестали делиться информацией в хоре. Они боялись поднять взгляд на чудо.Децимос вытянул руку и поиграл пальцами, проверяя их подвижность и отклик. Его оптические имплантаты замигали – магос настраивал наилучший диапазон.– Вос-хи-ти-тель-но, – первые звуки, изречённые с помощью голосового модуля, прозвучали нескладно, но с каждым новым слогом Потиний слышал нарастающую уверенность. – Слава Богу-Машине!– Слава Богу-Машине! – воскликнул Потиний Пил.– Слава Богу-Машине! – отозвались техножрецы, отбивающие лбы об пол, и сервиторы, безучастно наблюдавшие за чудом.– Подайте магосу эксплоратору символы его власти! – велел магос доминус. – Облачите в лучшие наряды и воздайте почести! Великая Работа только начинается!Стая херувимов сорвалась со Священной Шестерни и настенных горгулий, чтобы помочь Децимосу собраться.