Запрыгнуть в последний поезд (Вера/ОЖП, драма) (1/1)

Когда Вера заходит в свой кабинет, привычно наполненный полумраком до самых краев-окон, освещающих потолок бледными лучами полуденного зимнего солнца, заклинание едва не срывается с ладоней раньше, чем она успевает понять.А это, как правило, дурной знак.Лизавета сидит на краю ее стола, покачивая ногой, и светлые ремешки босоножек на медовых икрах (даром, что сейчас почти рождественские каникулы) отбрасывают на стены серебристые блики; металл, вплетенный в кожу, наверняка проклят десятком разных способов, и Вера не горит желанием подходить ближе.Удивительно, но Лиз улыбается.В этом она, пожалуй, страшнее Рене: той, психопатке с многолетним стажем, гулять среди мертвых в белом саване кажется чем-то забавным. Рене не пытается скрыть, насколько она опасна, и даже весь ее гардероб, состоящий из вещей в оттенках от чистого белого до слоновой кости и пудрового, не способен хоть как-то замаскировать отпечаток смерти на уже не молодом лице.Лиз, с другой стороны, абсолютно адекватна?— настолько, насколько это возможно, когда с мертвыми общаешься чаще, чем с живыми. В ней не заподозришь ни некромантку, ни провидицу, даже ведьму?— и то с трудом. Она больше напоминает обычную англичанку с поправкой на загар и семейные традиции, которые включают в себя пункт ?наряжать девушек как аристократок на выгуле?. Уэст выглядит безобидной. И это делает ее в сотню раз страшнее Рене.Лиз предпочитает видимость нормальности.Вера останавливается в пяти шагах от своего стола, следя за переливами света на длинных витых сережках. Лиз сидит с закрытыми глазами, опираясь рукой на столешницу и прижавшись плечом к щеке, словно прислушивается к музыке, которой, конечно, и в помине нет. Хотя у ведьм и провидиц понятие музыки сильно разнится.Рене, помнится, всегда нравилось слушать грохот колоколов разрушающихся церквей.—?Ты знаешь,?— говорит тихо Лиз, не открывая глаз,?— сколько в английском существует идиом, которые значат ?смерть??Длинное платье, воздушное и кажущееся белым пятном в темном кабинете, дрожит от сквозняка. Лиз притягивает к себе ветер и свет, как это бывает со многими ведьмами, идущими против природы. Ненавязчивый шепот, тонкое предупреждение о том, что их найдут где угодно.—?Более пятидесяти,?— продолжает Уэст, не дождавшись ответа, и моргает. Светлые радужки, обманчиво похожие на бельма, останавливаются на Вере. Та сжимает в руках книги, но не отступает. —?Более пятидесяти способов сказать, что человек отправился на тот свет.—?Тебе нельзя здесь быть,?— говорит наконец Вера, потому что, в самом деле, это ее чертов кабинет, и Лиз, какой бы при видимой адекватности психопаткой она ни была, обычно не нападает без причины. Не на Веру. —?Эдвард запретил всем, кто связан с некромантией, посещать Орден.—?Ах, Эдвард,?— Лиз улыбается так сладко, что у Веры сводит скулы. Манерность и излишняя артистичность, присущая в той или иной степени всем магам, с кукольными личиками играет злую шутку, превращая их в уродливые гримасы из-за пары неверно использованных мимических мышц. —?Казалось бы, чей это Храм… И следы смерти на твоих пальцах… Но если Эдвард, то конечно. Не можешь же ты не уведомить Великого Магистра Ковентри, что к тебе по старой дружбе приходила одна очаровательная леди, готовая бесплатно предупредить о грядущих в новом году проблемах.—?Я не желаю знать, кого ты вскрыла, чтобы увидеть будущее,?— шипит Вера, забывая, кто перед ней. Лиз ей это прощает. Ей?—?всегда прощает. —?Но уверена, что мы справимся без лишнего трупа за плечами Ордена.—?Будущего не существует,?— голос у Лиз монотонный, как роботизированная диктофонная запись. —?А чтобы увидеть нечто несуществующее, нужно как минимум семнадцать трупов. Это так, к слову. Рада была повидаться, Вера. Жаль, я не смогу застать момент, когда ты примешь на себя обязанности по обеспечению безопасности для Ордена. Запасись порошком, если хочешь выжить. И не забудь придушить Кеплер. Она никогда мне не нравилась.—?Ничуть не расплывчатое предсказание,?— слова Веры застают Лиз уже на пороге. Та оборачивается; выгоревшие на солнце волосы, тут же притянув свет, едва не начинают искриться. Подол полупрозрачного платья, взметнувшись, поднимается чуть выше необходимого, обнажая длинный шрам от колена и до бедра, уходящий куда-то под шелковую подкладку. Изуродованное запрещенной магией тело под всеми этими тряпками напоминает поле боя.Лиз все еще улыбается.—?Многие в новом году отправятся на запад*,?— говорит она, возвращаясь к столу,?— и я в том числе. Но это, конечно, всего лишь один из проводов в электросети. Всегда можно попасть с одного на другой, если перешагивать в правильном месте.—?Чтобы тебя ударило током и превратило в уголь,?— добавляет Вера, но в этот раз Лиз перестает улыбаться.—?Тебе ничего не стоит притвориться своей в этом обществе безликих, бесполезных и бесталанных идиотов, нам обеим это известно. Они думают только о том, куда ты лезешь в своем возрасте, и о том, как сместить тебя, и это нам обеим известно тоже. Но знаешь, что еще нам обеим известно? Идя по пути Ковентри, своего имени не обретешь. Ничего не обретешь, кроме могилы. Тебе бы следовало поберечься. Не подходи к огню близко… —?шепчет она, прижимаясь на несколько секунд к щеке Веры и оставляя на коже след перламутрового липкого блеска для губ, купленного в комиссионном магазине где-то в Турции. Заклинаний на этом блеске больше, чем на металлической вязи в босоножках, на витых сережках, даже больше, чем на платье, снятом с отравленной невесты в день ее свадьбы. —?…Великий Магистр.Прежде чем Вера успевает возразить, Лизавета резко прижимается к сжатым губам, отступает на шаг (блеск притягивает искры света, и Стоун замечает на кукольном лице смазанное красное пятно?— собственную помаду) и, опять улыбаясь, разворачивается на каблуках, взмахом руки раскрывая тяжелые двери.Аколиты, толпящиеся в зале в ожидании последних перед каникулами указаний, бросаются врассыпную. Вера еще успевает заметить, как Лиз поворачивает голову, смотря на стоящих в стороне новеньких?— Алиссу и Лилит, которые, кажется, вообще не расстаются,?— а затем тонкий призрачный силуэт скрывается за дверью, словно не было здесь никакой Лизаветы Уэст. Ученики опасливо заглядывают в кабинет.—?Вон отсюда,?— хрипло говорит Вера, захлопывая двери обратно.Чертов блеск для губ почему-то не оттирается.*Следующей осенью, когда ученики решают устроить массовое путешествие на тот свет, Вера собирается и в период затишья отправляется в дом у озера. Тот, такой же кукольный, как сама Лиз, окружен неестественной тишиной, и даже ветер, сопровождающий Уэст повсюду, здесь невозможно услышать.Склеп под открытым небом.Деревья, как обгоревшие спичечные головки, склоняются над водой, образуя купол, и Вера идет туда вопреки желанию попасть в дом. Опутанный чарами, которые, имей магия запах, пахли бы только пеплом и гнилью, он вырос будто из старой немецкой сказки. Все знают, чем она заканчивается.Вера помнит, что в этом месте, застывшем во времени, никогда не наступает осень. Но листья деревьев, кое-где уже пожелтевшие, осыпаются в воду, и круги, расходящиеся от них, к берегу успевают стать почти настоящими волнами.Лиз там нет.Лиз, понимает Вера, вообще нигде нет. Купол из ветвей закрывает от света столик, наполовину утопленный в воде, и туфли вязнут в сырой почве. Лист, пропитанный магией и прижатый камнем к столешнице, дается в руки почти нехотя. В самом углу?— смазанный отпечаток губ.?Ты только подумай,?— выведено почерком Лиз, мелким и острым, в центре листа,?— более пятидесяти способов сообщить о том, что человек умер, не используя слова ?смерть?. Этого достаточно? Скольких слов вообще будет достаточно? У вас в университете замечательная кафедра литературы, но конец света она едва ли остановит. Передай Рене и ее демонической безымянной сестре, что я запрыгнула в последний поезд*, так что теперь им не с кем будет соревноваться за звание самой раздражающей ведьмы вне Ордена. Впрочем, стервам тоже не так долго осталось. За все приходится платить. Не скучай без меня. P.S. Дом можешь сжечь?.Вера складывает лист пополам и убирает в карман пальто, сильнее нужного сжимая пальцами ткань, и впервые за долгое время тянется к ножу.Тогда ветер и возвращается.