Глава одиннадцатая, в которой Алиса возвращается к началу доски (1/1)

— Родились у кошки и кота однажды Белый и Черный котенок. Белый был хороший, а Черный был немного плохой. По крайней мере, он много болел, — гребущий Сиэль поглядел на него немного озадаченно и вдруг фыркнул. Графу же казалось, что река сама несет их в нужном направлении. — Но это всё, к слову, чушь чушей. Честно тебе говорю.— Чушь?..— Не было плохого и хорошего, так только в сказках бывает. Они выбрали меня совершенно случайно. Точно так же могли бы выбрать и тебя. Так получилось-получилось-получилось. Ясно?— Однако ты всё же не будешь спорить, что ты лучше меня, так?Сиэль сильно наклонился, заглядевшись на мимо проплывающие в черной воде нежные белые цветы. Граф тоже посмотрел, но увидел там только огромных мертвых бабочек. Он поспешно отвернулся. От его взгляда этих тварей становилось еще больше.— Может быть и так. Какая теперь разница?..— Что такое Черный король?— Ты сам знаешь, — Сиэль с улыбкой протянул руку и слегка взъерошил графу волосы, — ведь так? Ты всегда знал. Господи, ты всё на свете знаешь...— Я хочу послушать, что ты скажешь, — упрямо поджал губы граф. — Ответь мне.— Боже, — тот слегка улыбнулся, прищуривая глаза. — Черный замок — одно что твоя душа, которую ты выставил на торги, чтобы притвориться мной. Помнишь еще день заповедный, помнишь пламя алое и кровь черную, кипящую?.. Помнишь. А вот что, что живет в твоей душе, которую столь вожделеет этот... этот... как его...— Черная королева, — помог ему граф, налегая на весла.— Да, так, черный-черный-черный. Знаешь ты, что ему больше всего нравится и хочется как следует разогреть и подать себе на ужин?— Не представляю, — буркнул граф. — Мне совершенно не интересны гастрономические пристрастия такого рода.— Твоя боль. Твой гнев. Твоя растоптанная честь. Твой позор. Твоя ненависть. Твое желание уничтожать. Твои муки. Это и есть твой Черный король. Ох, как же здесь грязно...— Да мне наплевать! Как ты не поймешь...— Ты прав. Любые белые одежды рано или поздно пачкаются.Их окружила непроглядная ночь, в которой плыли огни и слабо переливались волны. Лишенный страха граф любовался лицом напротив. — Смотри! — сказал он спустя некоторое время, указывая вперед. Сиэль обернулся и тоже увидел особняк с часовней, Где Всё Началось.Послушное течение прибило лодочку к берегу. Сиэль протянул руку, помогая выбраться и ему. Трава мокро трогала щиколотки, в зарослях слышался смутный шепот и тихий влажный шелест.— Так значит, это именно здесь я и встретил тебя, когда прошел через то Зеркало, — говорил сбитый с толку граф. Они вышли к дому, шагали по мозаичной разбитой плитке. — Странно, что я не узнал место, что так часто вижу в своих кошмарах...— Не относись ты к вещам настолько серьезно, — Сиэль чуть не закатил глаза, но улыбнулся. — Откуда знать, может тогда это был вовсе не он?— Сиэль, — на пороге граф ненадолго замер, не решаясь переступать его и войти в тот дом, где они оба сильно страдали, — ответь: ты хотел, чтобы я уничтожил Черного короля, подразумевая этим, что я уничтожу тот старый ветхий замок?— Ну конечно, это элементарно!..— Ты, значит, хотел, чтобы я уничтожил себя? Убил себя? — беспомощно спросил граф.— Чепуха, — разозлился Сиэль, оборачиваясь. Они уже шли по коридорам; граф знал, куда его ведут, и изо всех сил старался отдалить этот момент. — Просто я подумал, что ты так станешь... ну, менее упрямым. Более послушным и чистым. Что у нас всё будет хорошо...— Чистым, да?.. Мне на самом деле жаль, — признался граф. Вокруг кружили слабо мерцающие мотыльки, врезаясь в них, словно они были горящими свечам. А свет струился только с лица и рук его брата, но и то был холодный свет. — Я так скучаю по тебе... — шепотом добавил он. — Проходи, — попросил Сиэль, с силой толкая тяжелые высокие двери. Преодолевая внутреннюю дрожь, граф ступил за ним прямо в тот самый зал.Зал был темный, по-пещерному глухой и даже вроде бы куда меньше, чем казался почти четыре года назад. С некой извращенной гордостью граф заметил, что стены вокруг всё еще хранят позорный отпечаток страшного пожара. Он посмотрел, куда идет Сиэль, и первым его порывом было закричать ?остановись?. Взмолиться.Сиэль замер у Жертвенника, смело развернулся и протянул к нему руки. Граф подошел.— Не дрожи так!— Так что же, Сиэль, — собственный голос раздался неожиданно гулко и почти зло, — что ты предлагаешь здесь делать? Помолиться Богу за спасение наших душ, проданных демону? Или мне принести себя в жертву, чтобы выжил тот, кто с самого начала должен был выжить? Что, Сиэль?— Тише, — с печальной любовью в голосе произнес Сиэль и раскрыл объятья, — не нужно так злиться... это же я, моя Голубая звезда, я. Не кричи. — Он сцепил руки, и граф в безотчетном отчаянии приник всем телом, словно пытаясь набраться тепла, которого у Сиэля не было и в помине. Не было! — Всё будет хорошо. Я с тобой, я защищу тебя. Как и обещал... ведь помнишь?— Я хочу жить, — еле слышно признался граф. Его плечи тряслись. Холодно!..— Я тебя не оставлю... Теперь всё будет совсем в порядке!..— …а ты просто уже умер, умер, Сиэль. Уже умер.Он шевельнулся.Казалось, что здесь было не менее темно, чем в коридорах, однако граф видел всё с необыкновенной четкостью. И как дрогнули от изумления его тонкие брови, ломаясь, и как вспыхнули его чистые неоскверненные глаза и как сразу приоткрылся его рот — то ли в улыбке, то ли в крике... В улыбке, улыбке. Это же — Сиэль.Граф вырвался из судорожно сжавшегося объятия, отступил на шаг, глядя на то, как медленно, подпирая спиной тот самый жертвенный стол, оседает на пол Сиэль. Наблюдал, как тухнет в его лице жизнь и как оно становится меньше, суше, грустнее. Он опустил трясущуюся руку, крепко сжимая рукой эфес; то был тот самый меч, который ему подарили еще в лесу потерянных имен. Самый обыкновенный. С кончика его капала темная кровь. Темное пятно крови расплывалось сквозь белую рубашку. Это всё граф видел своими глазами. Это всё он сделал. С белых кривящихся губ срывались неуверенные, но зовущие звуки — слоги складывались в слово. Его настоящее имя. — Прости меня, — шептал граф, вздрагивая, — прости меня, Сиэль. Всё не так должно было быть. Ты знаешь сам. Сиэль улыбнулся, простирая руку, но не дотянулся. Лицо его дрогнуло в последний раз, глаза влажно блеснули, прежде чем погаснуть еще раз в последний раз. Он повалился навзничь и затих. Кап-кап.Кап.