Путешествие. Истмарон. (2/2)
Морщась от оглушительного рева, Эрагон последовал за братом, ужом пробираясь сквозь толпу к стойке. Муртаг уселся на один из высоких табуретов, положив ноги на длинную балку чуть выше пола, вбитую стальными гвоздями в прилавок. Трактирщик выглядел вполне спокойным человеком, длинные рыжие усы закрывали его рот, а волосы были стянуты в тугой хвост. Желтая от грязи и пота рубаха с каплями пятен от пива была перевязана кожаным ремнем, через который свесилась белая тряпка, сам же хозяин протирал жестяную кружку, трепетно оглядывая ее со всех сторон. Спустя пару минут он оторвался от своего занятия и перевел взгляд на чужеземцев.-Чего вам? – вдоль потных щек у него свисали неопрятные пряди волос.-Того же, чего и простым людям: пищи, крова и новостей, - произнес Муртаг, не поднимая глаз, дабы не было видно лица, и на грязный, липкий стол, звякнув, упали несколько золотых монет. Некоторые местные жители обернулись на знакомое позвякивание, после чего начали оглядывать Эрагона и его брата с ног до головы, будто примерялись.Эрагон уселся рядом, замечая, какие дивные изменения произошли на лице трактирщика. Тот улыбнулся, морщинка между бровями разгладилась, а усы весело поползли к уголкам рта. Сгребая золото со стола в ладонь, он крикнул что-то подавальщице, и та сию минуту бросилась на кухню, совершенно забыв про другие свои заботы.
?Неужели деньги так сильно меняют людей?? - только и смог подумать Эрагон.?О, поверь, это меньшие перемены из возможных?, - эхом ответил эму брат.Кувшин с медом и тарелки с хлебом, сыром и горячим мясным пирогом вмиг оказались на столе, и трактирщик подтолкнул их к гостям. Эрагон принялся за еду, почти не жуя, глотая куски мясного пирога и запивая его элем, он неотрывно слушал разговоры за их спиной, больно сильно его насторожили те мужчины. После того как Эрагон дочиста съел все, что было на тарелке, подобрав каждую крошку и осушив каждую каплю отличного меда, он, заметив, что и его брат тоже заканчивает трапезу, начал старательно вслушиваться в его разговор с трактирщиком.-Что-нибудь слышно в последнее время? – вполголоса поинтересовался Муртаг, наклоняясь к прилавку.Хозяин таверны отставил кружку в сторону, перекинув полотенце через плечо,и тоже наклонился, облокотившись на стойку и скрестив руки, бегло пробежался глазами по своим посетителям и, не заметив ни одного стражника, так же тихо ответил:-Слухи ходят разные, господин. Говорят, что Гальбаторикс проигрывает в войне, а еще, что его Всадник сбежал от него вместе с драконом. И вардены как назло затаились, от них ни слуху, ни духу, будто в воду канули. Сурда тоже молчит, даже парламентеров не посылает в Империю… - он почесал щетину на подбородке. – Есть, пожалуй, еще кое-что, но я не могу пока этого сказать, - трактирщик пару раз стукнул пальцем по столешнице.
-Конечно, понимаю, - на стойку упало еще пять золотых, которые хозяин лавки быстро сгреб и запрятал в широкие карманы. Улыбнувшись, он продолжил:-Это я слышал от солдат, что проходили через нашу деревню. Говорят, что в тех древних лесах на севере видели эльфов, да и каких! Сказали, что они были облачены в доспехи и тоже готовятся к войне с Империей! А еще, что это они своей магией напустили мор в землях близ реки Рамн, - Эрагон поперхнулся и закашлялся. - И, что они виновны в смертях простых крестьян. Наши люди собирают все силы в Имперскую армию, чтобы отомстить им! ...Муртаг постучал Всаднику по спине и сунул в руки кубок с элем.?Запей и не реагируй так остро, а то они все что-нибудь заподозрят?.Отпив немного из кубка, Эрагон успокоился, и, решив подождать, пока разговор закончится, оперся о стойку, рассматривая людей в зале. Это была довольно буйная компания. Примерно половину, как он догадался, составляли местные жители, пришедшие скоротать вечерок под песни бардов, за выпивкой или в приятном обществе. Что же касается остальных, то по большей части это были беженцы – чаще всего целые семьи, – бродившие по стране в поисках спокойной и безопасной жизни. Но вот особое внимание привлекала другая компания. Все старательно избегали смотреть в сторону, где разместились солдаты Гальбаторикса в красной военной форме. Эти вели себя особенно шумно. Они смеялись, стучали по столешнице латными перчатками, кричали, поглощая невиданные количества пива и щупая каждую подавальщицу, которая по глупости своей, прошла слишком близко.
?Они ведут себя так, потому что знают: никто не осмелится им перечить! – возмущенно подумал Эрагон. – А может, их силой заставили вступить в армию Гальбаторикса, и теперь они подобными выходками стараются заглушить в себе чувство страха и стыда???Не оправдывай их, они того не стоят?.А музыканты тем временем пели:Почему-то поется о мире, нам не хочется петь о войне, Ведь пожары старинных событий, не дадут позабыть о себе,Нас прельстили картины покоя, мы забыли о битвах веков,Нам бы только мгновение мира, вдали от извечных врагов.Заслушавшись трелями бардовских лютней и прекрасной игрой слов, что ласкала слух и душу, Эрагон пропустил момент, когда толпа у стойки немного сдвинулась, и четверо фермеров, с бычьими шеями и раскрасневшимися от выпитого лицами, сгрудились вокруг него и Муртага. Трактирщик тем временем, как назло, куда-то подевался, и за стойкой никого не оказалось.-Кто это у нас здесь, а? – Один из мужчин облокотился о стойку, подпирая заросший бородой подбородок кулаком. – Странники? Иль фокусники? – Фермер пьяно рассмеялся, и этот булькающий смех подхватили его друзья.Эрагон насторожился, встрепенулся и исподлобья продолжил следить за этой компанией выпивох.-Чего молчите, чужаки? – Икая, спросил тот, что стоял за спиной Аргетлама, пристукнув кулаком по липкой столешнице.-А стоит ли говорить с тем, кто пьян? – Ответил ему Муртаг, не поднимая головы и стараясь как можно сильнее скрыть свое лицо.-Мы что, по-твоему, пьянь подзаборная, а? – Взревел тот, что стоял напротив Вирдфелла и начал отчаянно и фривольно жестикулировать, выкрикивая какие-то нетрезвые ругательства. Хотя Эрагон и не расслышал, что ему на это ответил Муртаг, было совершенно очевидно, что его слова разозлили фермеров, потому что они, насупившись и напыжившись, обступили их, точно петухи. А один из них даже погрозил им пальцем.Эрагону поначалу они показались вполне приличными трудягами, которые просто оставили все свое приличие и манеры на дне пивной кружки – подобную ошибку он часто наблюдал в дни праздников в Карвахолле. Гэрроу не испытывал особого почтения к тем, кто не знает меры в выпивке да еще и упорно лезет на рожон в общественных местах. ?Это неприлично?, - говорил он.Человек, стоявший слева от Муртага, перестал жестикулировать, вдруг наклонился и поддел пальцем краешек его капюшона, словно желая сдернуть широкую ткань. Но Вирдфелл мгновенно – Эрагон едва успел заметить это движение – правой рукой вернул капюшон на свое место и сразу же опустил руку, приняв прежнюю позу. Фермер чертыхнулся, возобновляя свою попытку сдернуть накидку, но его рука застыла в нескольких сантиметрах от Муртага. Аргетлам, вскочив с высокой табуретки, с силой сжал его запястье, надавливая прямо на распухшие и окостенелые хрящи трудяги. Фермер посмотрел на него весьма неприветливо, и сказал:-Ты, милый, ужасно невежлив! Мы тебя вроде не трогали, что ж ты так разлетелся-то? Остерегись-ка да убирайся отсюда подобру-поздорову! – От мужчины так и несло элем и потом.
Стараясь держать себя в руках и говорить как можно спокойнее, Эрагон не выпуская руки фермера, поклонился и ответил:-Мне кажется, господа, что мой брат предпочел бы, чтобы его оставили в покое. Вы ведь уважите это скромное желание уставших путников, правда?Четверо фермеров обменялись смущенными взглядами. Трое тут же попятились, отступая от Всадников, но самый здоровенный придвинулся чуть ли не вплотную к Эрагону и, дыша ему в лицо перегаром, заявил:-Что-то я тебе не верю дружок! По-моему ты просто расчищаешь себе местечко вот и все! Да ты просто желаешь с ним наедине остаться!?Не так уж ты и далек от истины?, - подумал Эрагон, но вслух сказал очень тихо, чтобы только этот тип мог его расслышать:-Уверяю тебя, он действительно мой брат.Прошу тебя, уходи. Я с тобой не ссорился и не собираюсь. Ну что, уйдешь?-Ни за что! Я уверен, что ты просто лживый молокосос.?Эрагон!? - Муртаг уже хотел вскочить с места и поставить этого наглого мужлана на место, но Всадник остановил его, положив руку на плечо.?Не волнуйся, я справлюсь. В Карвахолле я не редко влипал в похожие ситуации?.-Будь благоразумен. Разве тебе нужны неприятности? Откуда такая враждебность? Вечер только начался тут полно выпивки, прекрасных дам, музыка играет. Давай не будем ссориться из-за таких глупостей. Мы просто не поняли друг друга, так и не будем обращать на такие пустяки внимания.К облегчению братьев, их собеседник через некоторое время расслабился и, проворчав недовольно:-Я бы все равно не стал драться с таким юнцом! – развернулся и стал пробираться сквозь толпу к длинному столу за лавками которого его уже поджидали приятели.
Не сводя с них глаз, Эрагон скользнул обратно на табурет и уселся рядом с Муртагом.-Я поражен, честно. Не думал, что обойдется без драки, - сказал Вирдфелл, ткнув Эрагона локтем в бок. – Как ты это сделал?-Говорю же, - улыбнувшись, ответил ему Всадник, - у меня уже был опыт в подобных разбирательствах. Разве в тавернах Урубаена ты не сталкивался с подобными типами?-Да меня дальше дворца Гальбаторикса и поместья отца никуда не пускали… - задумчиво протянул Муртаг, подперев подбородок рукой и отпивая немного эля из кубка. – Так что не имел удовольствия сталкиваться с такими, хм, людьми.-Это можно посчитать везением, -пожал плечами Эрагон, хотя сам испытал некую неловкость, понимая, что напомнил брату о не самых лучших временах.В это время из коридора, который судя по пряному и ароматному запаху, вел на кухню, вынырнул трактирщик, вытирая окровавленные руки о серую тряпицу. Он подлетел к стойке, добродушно улыбаясь:-Прошу меня простить, уже больно буйный баран попался. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, господа. – Он махнул рукой куда-то в сторону грузной дубовой лестницы.?Комнату?? - переспросил Эрагон.?Ну да. Не волнуйся, там двухместная кровать?.?Но, ведь…? - Всадник смущено отвел взгляд, борясь с собственными мыслями.?Так ведь всяко безопасней, чем, если бы мы были в разных концах постоялого двора, так???Хм, так?.?Да и ты не особо-то против, так???Так, - не подумав, ляпнул Эрагон, и тут же спохватился: - Нет, то есть, я не это имел в виду. Я просто…??Полегче, Эрагон. Я слышал твои мысли, когда к нам привязались те фермеры?? – улыбнувшись, отсек Муртаг.Всадник даже охнул от неожиданности, ведь он старался всеми силами скрыть эту маленькую, но довольно вызывающую мысль.
?Пойдем?.Они дружно встали из-за стола и направились вслед за трактирщиком к лестнице у задней стены зала. Каменные ступени гулким цоканьем ловили их шаги, пока они поднимались на второй этаж, где в довольно просторном коридоре горела всего одна свеча, роняя восковые слезы на закопченную поверхность подсвечника. Вдоль стен виднелось несколько крепких деревянных дверей. Хозяин подвел путников к последней из них по левой стене и откуда-то из недр своих широких карманов извлек железный ключ. Отперев комнату, он прошел внутрь, широко распахивая дверь, дабы новые постояльцы смогли убедиться в ее убранстве и соответствии с ценой, что они заплатили.В слабом оранжевом свете, что проникал в комнату с другой стороны центральной площади Истмарона, Эрагон сумел все хорошо рассмотреть. Стены в комнате в отличие от коридора были не деревянными, а каменными, как и пол в нем. Помимо стола, на котором стояло несколько кубков, стульев, невысокого кресла и широкой, на вид, удобной кровати, здесь был мягкий ковер и тяжелые шторы, свесившиеся по обе стороны от окна.
-Ну как? Подходит? – трактирщик улыбнулся, потирая руки о полотенце.-Да, большое спасибо, - Эрагон коротко поклонился мужчине и снял с головы повязку, скрывавшую лоб и часть лица. Муртаг, стоя спиной к входной двери, тем временем расстегнул заклепку, удерживающую его плащ у горла, и бросил плащ на постель. На нем была черное, точно ночное небо, рубашка, перетянутая кожаным поясом на талии и штаны из темной кожи. Заррок звякнул, когда проклятый отстегнул его от ремешка и обернулся к странно замершему хозяину таверны.-Что-то еще? – в замешательстве спросил Эрагон.-А? – Чуть подпрыгнул трактирщик, едва не выронив из рук полотенце, и тут же захлопотал: - Нет-нет, я совсем забыл! У меня же внизу баран недорезанный! Буйный - жуть!- Он попятился к порогу, пробормотав еще что-то на вроде: ?спокойной ночи? и положив ключ на тумбочку, захлопнул дверь. Послышались его грузные шаги и понемногу стихающий топот.Эрагон лишь хмыкнул и пожал плечами, стягивая с себя уже порядком поднадоевший и запылившийся плащ.Муртаг тем временем сумел отыскать на низеньком столике справа масляный светильник. Он указал на него пальцем, и на фитиле тут же полыхнула искра, поджигая толстую веревочку, наполовину утонувшую в воспламеняющейся жидкости. Эрагон удивленно поднял глаза, усевшись на край кровати, и подумал: ?Это довольно рискованно: использовать магию, без определенной формулы?. Ибо, как учил его Оромис, слова всегда служили средством для контроля над волшебными силами и если их игнорировать, какая-то случайная мысль или невольная эмоции могут полностью исказить результат.-И что же теперь? – чуть поразмыслив, спросил Всадник.-А теперь давай отдыхать. Завтра еще до восхода солнца надо постараться выскользнуть из Истмарона. Поверь, это было бы разумнее всего.В ту ночь Эрагон улегся рядом с братом, кутаясь в темно-зеленое покрывало и чувствуя чужое дыхание со спины. Час за часом проходили без сна, и Всадник лежал, разглядывая каменный потолок у себя над головой деревянные балки, и никак не мог успокоить мечущиеся мысли и невесть откуда взявшуюся тревогу. Он перепробовал все известные ему способы, чтобы уснуть, но все время возвращался к мыслям о брате, к их неожиданной встрече еще там, на Пылающих Равнинах, к его словам, а также, чаще всего, к тем чувствам, которые к нему питал.Что это были за чувства, он и сам не смог бы сказать с уверенностью. Он хотел быть с ним, но ведь Муртаг мог ответить отказом, и это бы сильно охладило его чувства, ударив ни хуже острого кинжала в спину. Душа его была полна боли, гнева, отчаяния и тоски, ибо Эрагон не желал смиряться с безнадежностью и грешностью своих устремлений, но не знал, что в таком случае еще можно было предпринять.У него даже сердце защемило, стоило ему прислушаться к ровному дыханию Муртага. Было мучительно находиться так близко от него и не иметь возможности хотя бы поцеловать. Он терзал край рубахи, мечтая отыскать хоть какой-нибудь выход из сложившейся ситуации; смириться с неугодной ему судьбой он не собирался и попросту не хотел этого делать.
-Не спится, братец? – раздался тихий голос в тишине, царившей в комнате.
Эрагон затаил дыхание, борясь с желанием повернуться к Муртагу и сгрести его в объятия, больно незнакомый и сладостный это был голос, такой интонации: усталой, чуть с хрипотцой. Видно, Всадник своими самоистязаниями разбудил старшего брата.-Как видишь…После недолгого молчания Муртаг спросил, казалось, то, что совершенно не было уместно в такой ситуации:-Ты ведь не помнишь нашу мать, да? Не помнишь Селену?-Не понимаю, к чему ты это говоришь?-Я помню, правда совсем немного, колыбельную, которую она пела мне на ночь, если мне не спалось. Хочешь, я ее спою для тебя? – в его голосе сквозила неловкость.-Я… я бы очень хотел услышать ее, - Эрагон повернулся на кровати, столкнувшись взглядом с братом.-Хорошо, - Муртаг придвинулся ближе, притягивая Эрагона к себе, как это раньше делала Селена, укладывая Вирдфелла спать. Спустя мгновение тишину потревожил его тихий, низкий, но очень чарующий и мелодичный голос:
Провидцы, что жили вдали от людей,Ловили кошмары во снах малышей,Они защищали их дивные сны,Прося взамен лишь чуток доброты.Так пусть эта ночь минует не скоро,Пусть звезды сверкают еще хоть с часок,Пусть стрелки в часах обождут час под утро,Впуская во сны горных пик холодок,И сыну в объятиях, приснится все то,Что в жизни ему не сумела я дать,И горе, разлука идут стороной,Пусть маги его защитят…Заслушавшись этой, до боли знакомой, песней и позволяя, наконец, усталости взять над собой верх, Эрагон уплыл в объятия давно уже поджидающего его сна, позабыв о тревогах, что на самом-то деле принадлежали вовсе не ему, успокоив свои мысли и позволяя немного отдохнуть ноющим мышцам.Всадника настолько поглотили колдовские чары материнской песни, что глубокой ночью, он не заметил, как тихонько скрипнула кровать, избавляясь от веса, не почувствовал, как его поплотнее укутывают пледом, и не услышал тихий щелчок двери, когда она закрылась, оставляя комнату в гулкой тишине.