VI: Прием в талморском посольстве (1/1)

Дельфина долго ждала своего довакиина возле мельницы на ферме Катлы в пригородах Солитьюда, как и уговаривались, но проклятый альтмер не шел.

Проклятый, это она думала по привычке. Конечно, Дельфине, как и множеству ее павших товарищей, была известна его история.К Телинтурко, как доносили шпионы-Клинки, в Талморе сложилось неоднозначное, не всегда положительное отношение. Он открыто осуждал директиву Доминиона Альдмери и постоянно отделял себя от коллектива, был слишком старомоден и вырос на древних представлениях о долге и чести, о благородной битве и уважении к поверженному противнику, которым, по мнению его сослуживцев, не было места в войне с низшей расой. Однако вступить с ним в контакт или завербовать не представлялось возможным: коммандер Телинтурко искренне верил в то, что нападение Доминиона на Сиродиил — общее дело Саммерсета и Валенвуда по освобождению меретических народов от гнета Империи.

Когда Телинтурко помог бежать сыну ярла Истмарка, Ульфрику, восстание которого разгорелось на северо-востоке провинции несколько лет назад, многие из старших Клинков думали о том, чтобы наладить с Телинтурко связь, как с «сочувствующим». А потом был Валенвуд и, казалось, Золотой Лорд, как прозвали его имперцы, сгинул в темницах Доминиона. Но, как выяснилось, Телинтурко все-таки выжил. Знать бы, как Телинтурко удалось бежать с Алинора, думала Дельфина, если немногим до сих пор удавалось успешно скрываться от Талмора, особенно если говорить о высоких эльфах, для которых изгнание с островов смерти подобно. Мотивация Телинтурко оставалась для нее неясной, но у бретонки не было выбора: Телинтурко доказал, что именно он и есть ее драконорожденный, так что теперь пути назад не было, да и слишком долго Клинки ждали этого дня.

На следующий день Телинтурко, наконец, пришел к мельнице. Дельфина ждала его, сидя на камне и ковыряя мякоть хлебной горбушки. Она бросала крошки пискливым городским воробьям, частенько наведывавшимся в предместья.— Где ты был? — устало спросила Дельфина, стряхивая с кожаной юбки, которую поддела под доспехи, соломенные труху и пыль. Она провела ночь на сеновале, а утром ей еще и пришлось отбиваться от приставаний мельника, который захотел бретонскую гостью проведать и порадовать древнейшим из известных мужчинам способом. Дельфина сломала ему нос о балку, подпирающую крышу овина, и мельник сразу присмирел и поскучнел.

— Мою лошадь задрали снежные волки, — с чувством собственного достоинства ответил Телинтурко. Дельфине стоило больших трудов не расхохотаться, глядя на него, нечасто ведь встретишь рослого альтмера с пальцами, потемневшими от заклинаний, одетым в меховые охотничьи тряпки, пропитанные вонючей болотной грязью. — Еще мне встретились фалмеры, ночью. Обычно они не выходят наружу, но это была безлунная ночь: наверное, они как-то научились вычислять лунные фазы и выбираются на поверхность только в самую черноту.Телинтурко не сказал Дельфине, что после встречи с фалмерами его долго мучили видения, из-за которых он и забрел в болота, по которым тащился лишние полтора дня, спотыкаясь и проваливаясь в трясину то по колено, то по грудь, галлюцинируя и походя подбивая молнией паука-другого. Пауки на хаафингарских болотах были особенно жирные и злобные; этот натуралистический феномен альтмер не мог объяснить никак.— Ты собираешься пойти на прием в талморском посольстве в таком виде? — спросила Дельфина, устало отирая лицо руками. Ей уже было совсем не смешно. Телинтурко, прямой, как северная сосна, так же подходил на роль соглядатая под прикрытием, как годился в довакиины. Породистый мер, аристократ и волшебник — то-то норды ждали, гадали, на ком закончится век Произвола? А вот и на Золотом Лорде, да. Дракон Времени тоже любит пошутить.— Я должен идти на прием в талморское посольство? — Телинтурко ответил вопросом на вопрос. Желваки на его скулах заходили, забегали, как шалки под песками Эшленда. — Почему ты мне этого раньше не сказала?— Я и не обязана говорить тебе все... — начала было Дельфина, но Телинтурко решительно ее перебил:— Нет, обязана. Довакиин — я говорю сейчас не о тебе и о себе, а о Драконорожденных и Клинках — не большой ребенок, который делает то, что ему говорят умные драконьи шпионы. Он — человек, или мер, неважно — самостоятельная фигура. Думаешь, почему Клинки не смогли помешать убийству последнего Септима? Они всегда считали себя умнее, и более осведомленными, чем Император. Вот и результат.— Да как ты смеешь, — вспыхнула Дельфина. Светловолосая и светлокожая, она легко краснела.— Смею, — отрезал Телинтурко, складывая руки на груди. — И вот тебе мой ответ — в посольство я не пойду.— Что? — изумилась Дельфина, поднимаясь с камня и чуть не наступив на пеструю курицу, деловито тянувшую из земли червяков. — Нет уж, пути назад нет, теперь мы оба повязаны!..Телинтурко развернулся и, ничего не объясняя, пошел по склону холма вниз, к заливу. Низкорослой, как все бретонцы, коротконогой Дельфине пришлось быстро бежать, чтобы нагнать долговязого, широко шагающего альтмера. Когда она нагнала его и, запыхавшись, схватила за пояс, то яростно дернула к себе, собираясь сказать все, что когда-либо о нем, о безмозглом аристократишке, думала.

Телинтурко схватил Дельфину за локти и легко поставил перед собой. Дельфина всегда была довольно миниатюрной, ей приходилось бороться за то, чтобы братья по оружию, другие Клинки, видели в ней не хрупкую маленькую златовласку, а воительницу и воина, равного им по силе и умениям. Телинтурко же явно считал ее чем-то вроде непослушного, болтливого ребенка, любимая забава которого — совать пухлые детские пальчики в огонь и кричать оттого, что огонь жжется. Он так раздражал ее, что, порой, ей хотелось прострелить ему коленную чашечку зазубренной стрелой, которая выходит только вместе с кусками плоти, разрывая мышцы и сухожилия, чтобы заносчивый лилландрилец как следует помучился, вытаскивая ее.Дельфина никогда бы не призналась себе в том, что Телинтурко ей очень нравится. Не как мужчина, нет, Дельфина была скорее неравнодушна к смуглому очарованию редгардов. Но этот надменный чистоплюй был словно большая добрая собака, лишь прикидывавшаяся лютым цепным псом.

— Если ты сейчас сбежишь, то мы никогда не получим новой информации о драконах! — твердо сказала Дельфина, пытаясь поймать взгляд ускользающего золотистого глаза Телинтурко. Затянутая бельмом глазница оставалась непроницаемо молочной. — Кто должен туда идти, я, по-твоему? Они ищут меня: стоит мне появиться на пороге и раскланяться с Эленевен, как — фьюить — сразу же окажусь в их пыточной.При упоминании о пыточной комнате лицо Телинтурко потемнело и он отпустил Дельфину, безотчетно растирая запястья. Бретонка заметила, что пальцам на его правой руке не хватает пары фаланг.— Они искали и меня, — раздумчиво ответил Телинтурко. — Много раз почти настигали. Но я смог уйти. Я служил с Эленвен... Да и не только служил, она знает меня с детства и я не представляю, как могу ее обмануть. Кого угодно, но не ее.— А как ты смог обмануть других? — спросила Дельфина настойчиво. — Послушай, прошло много лет и ты очень изменился. Даже я, «драконья шпионка», узнала тебя только тогда, когда ты открылся мне после убийства Салокнира. Давай, у нас получится. Клянусь всеми богами, я буду рядом — и если что-нибудь пойдет не так, я вмешаюсь и помогу тебе. Мы должны узнать правду.

— Чем ты можешь мне помочь? — спросил Телинтурко с сомнением, но все же дал увести себя обратно к мельнице. Но когда Дельфина показала ему вещи, в которых он должен был пойти на прием, Телинтурко содрогнулся.— Что это такое? — спросил он, перебирая стеганный дублет, расшитый золотой нитью, штаны из тонкой шерсти и шапку на меху. — Что это? — переcпросил он, поднимая взгляд лучистых золотых глаз — глаза — к Дельфине.

— Это одежда. Модная, нордская, в ней даже в Синий Дворец не стыдно, — пробормотала Дельфина, не понимая, что его смутило.— Нордская, — тяжко вздохнул Телинтурко, складывая дублет и решительно возвращая бретонке купленную ей одежду. — Ради всех богов и вашего Талоса, альтмеры в таком не ходят. Красиво одеться к приему — настоящее искусство, в нем совершенствуются и мужчины, и женщины. То, что ты принесла... Будь я нордом, я бы обрадовался. Но я альтмер, даэдра подери, с таким же успехом я могу просто прийти туда в своем грязном меху, в кожаных поршнях вместо сапог, поздороваться и начать есть руками с серебряных блюд.Дельфина любила есть руками, но промолчала; не время было спорить и рассказывать о том, что редгарды считают, что с рук любая пища становится вкуснее. Она сунула стопку с одеждой обратно в мешок, к хлебу и сыру, завернутым в вощеную бумагу, и спросила раздраженно:— И что ты предлагаешь? Прием начнется через час, пошить за это время мы, естественно, ничего не успеем, а купить готовое... Обязательно опоздаем.— Приходить вовремя — невыразимо дурной тон, — Телинтурко наставительно помахал пальцем перед лицом у Дельфины. — Скажи-ка мне, какой тут ближайший магазин готовой одежды, что еще открыт?..Они пошли в «Сияющие одежды» и купили множество самых разных вещей; Дельфина краснела, злилась, но платила. Высокая и надменная альтмерка-хозяйка посматривала на них с пониманием: альтмер-жиголо, это, конечно, редкость, но и такое случается — и человеческая женщина, вынужденная покупать любовь золотокожего красавца. Конечно, с покупателями, расплачивающимися золотом, хозяйка магазина была подчеркнуто любезна и мила, но это была довольно брезгливая любезность.

Телинтурко выбрал шелковый камзол, плащ, тонкой выделки кожаный жилет, узкие брюки, сапоги со свободными голенищами, перчатки и, что особенно возмутило женщину-Клинка, пару шелковых носок, расшитых ирисами.— Даэдра скрываются в мелочах, — наставительно заметил Телинтурко, когда они вышли из «Сияющих одежд» на туманные, вечереющие улицы скайримской столицы. Сосредоточенный Телинтурко шел налегке, а вот Дельфина тащила на себе все его покупки, все эти бесконечные свертки и коробочки, про себя грязно ругаясь и на чем свет стоит костеря этих привередливых эльфов. Когда они дошли до тупика между домами, Телинтурко схватил ее за руку и затянул в крошечный переулок-закуток; там Телинтурко принялся лихорадочно раздеваться.— Что ты делаешь? — удивилась Дельфина.

— Времени осталось в обрез, — отрывисто бросил Телинтурко, расстегивая пояс и стягивая через голову меховую куртку. — Сейчас переоденусь, потом — наймем экипаж. Ты говорила, у тебя на примете есть эльф, который нам поможет?— Да, босмер, — ответила Дельфина, подхватывая брошенные Телинтурко охотничьи кожаные штаны и добавила ворчливо. — Если бы ты успел хоть чуточку раньше, ты бы сам с ним встретился. Я передала ему кое-какие доспехи и меч, длинный, катану. Пойдет?— Может быть. В молодости я гостил в Моровинде, и там некоторое время фехтовал с катаной и танто, — ответил Телинтурко, раздеваясь до белья. Да, как ни странно, в отличие от местных нордов, он не натягивал меха на голое тело: под одеждой Телинтурко носил пристойные атласные подштанники до колена, крепко завязанные мягким шнуром на животе, исподнюю рубашку с белой, едва заметной вышивкой на вороте и платок из собачьей шерсти, обвязанный вокруг талии.— Что? — приподнял брови Телинтурко. — У меня была сильно повреждена спина: стоит немного продуть и прихватывает так, что не разогнуться.Дельфина прислонилась к стене, прижимая к груди его псиной и болотом пахнущие одежды, и наблюдая за перевоплощением. Телинтурко не просто переодевался — она воочию могла наблюдать возвращение Золотого Лорда. Его гибкому, тонкому телу никогда не шли ни неуклюжие, мощные орочьи доспехи, в которых он притащился в таверну, ни меховые шкуры полудикого охотника-Изгоя, искажавшие пропорции фигуры.

Телинтурко осторожно коснулся ее плеча.— Пойдем? — тревожно спросил он. Кадык на исхудалом горле дернулся. Бретонка подумала, что тяжко ему дается довакиинство. Хватило бы у нее храбрости вернуться туда, откуда сбежала, сбежала от пыток, от издевательств, от мучений — в самое осиное гнездо, в сердце Талмора в Скайриме? Наверное, нет. Горько признавать, но нет.— Пойдем, — решительно сказала Дельфина. Протолкнувшись мимо Телинтурко из тупика на улицу, она случайно задела его плечом и поняла, что он что он дрожит, дрожит безотчетно, не ощущая собственной дрожи — то ли от холода, то ли от предельного напряжения ума, то ли от страха. Она посмотрела Телинтурко в глаза — в глаз — и поняла: нет, не от страха. Он принуждал себя встретиться со своими демонами, а тело его отзывалось предательской дрожью, памятуя о том, что демоны сделали с ним в прошлый раз.

«Ничего, — подумала Дельфина и пошла к солитьюдским главным воротам, искать повозку. — Ничего, довакиин, ты справишься».Впервые она назвала Телинтурко довакиином искренне, от чистого сердца, и болела за него, как за собрата-Клинка.