12 глава. (1/1)

?Титаник?.--Ну, Вы меня и напугали, Ольга. Нельзя же так. Я, конечно, понимаю, что Вы не нашли другого выхода из нашей ситуации. Это очень благородно. Только в следующий раз, предупреждайте меня заранее о задуманном вами отчаянном шаге.—любезно попросил девушку капитан, когда они вошли в лифт, фасад которого был выполнен из красного дерева ценных пород с кованной металлической решёткой. Только девушка ничего ему не ответила. Да, и так было понятно, что она до сих пор глубоко потрясена заточением несчастных пассажиров третьего класса, в связи с чем капитан тяжело вздохнул и, ласково погладив девушку по щеке и мягким волосам, собрался заверить её, что, как только они выберутся на верхнюю палубу, он обязательно даст распоряжение стюардам выпустить бедолаг, чтобы они могли попытаться спастись, как в эту минуту услышал тихое попискивание и ощутил, трение о его ноги мягкого пушистого котёнка.--Какой хорошенький! Откуда ты такой, малыш?—восторженно воскликнула Великая княжна, тоже заметившая его. Она плавно опустилась на колени и, взяв его на руки, принялась ласково гладить по пушистой дымчатой шёрстке, не обращая внимания на частое мелькание света, от которого уже начали уставать глаза. Не в силах больше это выносить, Ольга закрыла их, пытаясь, отрешиться от, царившей вокруг, суматохи. Откуда-то издалека до неё доносилось шипение ледяной воды, постепенно заполняющей всё новые и новые помещения, металлический рёв, погибающего корабля. Ольга так глубоко ушла в свои мрачные мысли, что даже не слышала увлекательный рассказ шестнадцатилетнего мальчика-лифтёра о том, как он и его коллега приютили маленького, вероятно потерявшегося, котёнка здесь, в лифте и ухаживали за ним, на протяжении всех этих пяти дней круиза. Девушке стоило большого труда для того, чтобы справиться с собой, но она всё же пересилила себя и плавно поднялась с колен, продолжая очень нежно, прижимать к трепетной груди маленького котёнка и ласково гладить его по мягкой пушистой шёрстке, что-то ему шепча. От внимательного взгляда мужчин не укрылось, то, как пушистый комочек сощурил глазки от удовольствия, продолжая, мурлыкать. Он спал, не смотря ни на что. Счастливый! Как же мало ему надо было: всего лишь внимание, забота и ласка.--Вы его очаровали!—с лёгкой, немного шуточной ревностью, заметил лифтёр, излучая, при этом добрую искреннюю улыбку. Ольга ответила ему взаимностью, и, пристально смотря на капитана, решительно заключила:--Я заберу его с собой и не оставлю в этом аду! Капитан не собирался спорить с ней. Он полностью разделял её чувства, и тоже считал, что такой крошке, здесь не место. Из его груди вырвался тяжёлый вздох, который не смог скрыть. Сознание того, что он больше ничего не может сделать в борьбе с, разбушевавшейся стихией, вызывало в нём апатию, с которой он боролся из последних сил. В эту самую минуту на всём корабле резко погас свет, и лифт остановился между двумя этажами. Наступила мрачная тишина и непроглядная темнота, к которой все постепенно привыкли.--Не хочу вас пугать, только мы, кажется, застряли!—как можно деликатнее объявил своим пассажирам лифтёр, и, не дожидаясь их реакции, кинулся к люку, чтобы его открыть. Ведь ждать, когда включится свет, было нельзя. Дорога каждая секунда. Только тот никак не хотел поддаваться. Замок, словно заклинило.--Сэр, мне нужна ваша помощь! Одному мне не справиться! Замок очень тугой!—обратился молодой человек к своему начальнику, мило о чём-то беседующему с совсем юной барышней. Капитан почтительно извинился перед своей очаровательной спутнице и присоединился к лифтёру. Замок действительно оказался тугим. Им пришлось немного поднатужиться, прежде, чем тот поддался. Открыв люк, мужчины стали решать, кто из них первый полезет на крышу, чтобы потом помочь остальным выбраться из кабины. Всё это время Ольга стояла немного в стороне и не вмешивалась в разговор мужчин. Она была занята разрыванием платья по швам и укорачиванием, как ей казалось, слишком длинной и узкой юбки, которая могла сковывать движения. Девушка делала это, смотрясь в зеркало во всю стену, ощущая под ногами приятную мягкость ковра с длинным ворсом, напоминающим травку. До неё доносился спор мужчин, который ей вскоре надоел. Она бесшумно подошла к ним, довольная собой, и обратилась к капитану с просьбой, которую он не смог отвергнуть, потому что был глубоко потрясён тем, как она это сделала.--Эдвард, пойдёшь ты!—непреклонно сказала девушка, впервые назвав его по имени в обществе постороннего лица. Ольга понимала, что они могут погибнуть в любую минуту. Именно по этой причине, она внесла в слова всю свою глубокую нежность, на какую была только способна. При этом её приятный тихий мелодичный голос дрожал от волнения. Ей хотелось, чтобы он понял её и прислушался.--Её Императорское Высочество права, сэр! Лучше идти вам!—поддержал девушку лифтёр, успев вычислить, что между ними существует какая-то близкая связь, хотя это и было не его дело. Капитан перестал, пререкаться со своим подчинённым, прекрасно понимая, что на это нет времени. Он в последний раз ласково взглянул на юную девушку, и, взяв из её рук отмычку, взобрался на крышу кабины. Ольга успела лишь благословить его крёстным знамением на то, чтобы у него получилось высвободить их всех из западни. Молодой лифтёр мельком взглянул на девушку и заметил, как её соблазнительные алые губы чуть слышно шепчут молитву. Взгляд красивых бирюзовых глаз был сосредоточен на открытом люке. Лишь только густые ресницы слегка трепетали от, проникновения в кабину, свежего воздуха. Изящные руки в белоснежных лайковых перчатках с нежностью прижимали к трепетной груди маленького котёнка. Она держала их так, как при молитве, которая сейчас служила для неё единственным успокоительным средством, отвлекающим её от мрачных мыслей. Казалось, прошла целая вечность прежде, чем капитан окликнул девушку, нарушая, тем самым её молитву:--Ольга, дайте мне вашу руку, чтобы я мог вытащить вас отсюда! Это послужило поводом, для её выхождения из забытья, в котором она прибывала всё это время. Девушка взобралась на спинку, обитого бордовым бархатом, дивана, что только облегчило капитану действия. Он с лёгкостью вытащил её из кабины и, когда девушка оказалась рядом с ним, осмотрел её внимательным заботливым взглядом. Он только сейчас заметил, что когда-то роскошное бальное платье потеряло былое великолепие. Не говоря уже о, спутанных золотистых длинных волосах, прикрывающих её изящные оголённые плечи шёлковым покрывалом, ниспадающим чуть ниже пояса и скрывающим их от посторонних глаз. Она смотрела на него из-под занавеса, слегка опущенных густых ресниц. Бирюзовые глаза наполняла глубокая задумчивость. Алые соблазнительные губы, напоминающие по своей нежности, розовые лепестки, плотно поджаты. Какая она была в эти минуты соблазнительная и умиротворённая. Капитан боролся с непреодолимым желанием, заключить девушку в заботливые объятия и испить до дна медовый нектар её губ. Он даже закрыл на мгновение глаза, чтобы справиться с собой. Именно по этой причине, из его трепетной груди вырвался измученный вздох, что ни укрылось от Ольги. Она забеспокоилась о нём.--Эдвард, с тобой всё хорошо?—встревожено спросила его девушка, выйдя из своего временного забытья. Он открыл глаза, и, одарив её приветливой улыбкой, заверил, что она напрасно беспокоится. С ним всё в порядке, а им пора выбираться из тёмной, похожей на склеп, шахты. И не дожидаясь ответа, перебрался к порогу выхода, закрытому кованной железной решёткой, и принялся взламывать замок отмычкой. Молоденький лифтёр помогал ему в этом. Ольга поняла его и, видя, как лопается трос, удерживающий кабину лифта, перебралась к металлической лестнице, которая была прикреплена плотно к стене, и крепко взялась за прутья. В эту самую минуту раздался оглушительный щелчок, похожий на выстрел, извещающий их о том, что трос лопнул. Лифт с грохотом и очень стремительно рухнул вниз. Произошёл взрыв. Пламя поползло вверх, освещая шахту ярким ослепляющим светом. Узники ощутили обжигающий и невыносимый жар.--Быстрее!—дико прокричала, поторапливая мужчин, Ольга, хотя они итак уже всё сделали. Решётка поддалась им. Они открыли дверь и выбрались из огненной ловушки, успев перетащить с собой и девушку, продолжавшую крепко, прижимать к трепетной груди, пищащего в ужасе, котёнка. ?Титаник?.Глубокая ночь. Последствия взрыва ощутили и на шлюпочной палубе. Пассажиры между собой начали испуганно перешёптываться, осматриваясь по сторонам и силясь, понять, что происходит. Не уже ли, корабль вот-вот пойдёт ко дну? Чувствуя, что в любую минуту может начаться паника, офицеры стали вежливо успокаивать пассажиров, говоря, что причин для паники нет. Вероятно, что-то взорвалось внутри корабля, и они об этом скоро узнают. Молодые герцоги Джек Джефферсон и Томас Бредфорд вместе со своими университетскими друзьями продолжали, заниматься посадкой пассажиров по шлюпкам. Они не обращали внимания: ни на взрывающиеся в ночном небе белые сигнальные ракеты, ни на жуткий холод, сковывающий дыхание. Молодым людям приходилось отвлекать, чрезмерно перепуганных дам и их детей добрыми шутками или весёлыми анекдотами. У них это отлично получалось. Пассажиры садились в очередную шлюпку, скромно посмеиваясь, либо в приподнятом настроении. В эту самую минуту к Джеку подошёл перепуганный стюард, и, отсалютовав, отрапортовал:--Только что рухнул и взорвался лифт, в котором ехали капитан и Её Императорское Высочество Великая Русская княжна Ольга Фёдоровна Романова. Возможно, они погибли. При этом его лицо было бледным, как полотно и выражало, леденящий душу, ужас. Услыхав эту жуткую новость, молодые люди синхронно перекрестились, после чего, Джек скорбно проговорил:--Если это, действительно, так, упокой, Господь, их светлые души! Молодые люди выдержали скорбную минуту молчания и продолжили своё занятие.--Займите место штурмана этой шлюпки!—приказал стюарду Джек. Тот всё понял и выполнил приказание молодого офицера. Немного в стороне от них стояла герцогиня Виктория. Она слышала весь их мрачный разговор. Узнав о гибели любимой дочери, герцогиня исступлённо воскликнула и разрыдалась на плече герцога Кристобаля Бредфорда, с которым минуту, тому назад разговаривала по душам. Тем временем, дождавшись, когда опасность миновала, капитан Смит перестал, закрывать собой Ольгу, и, отстранившись, заботливо спросил, при этом продолжая, осторожно обнимать её:--Ольга, ты не ранена? Девушка слегка приподнялась с деревянного лакированного паркета, на котором только что лежала и осмотрелась по сторонам, не совсем понимая, что произошло. Гул от взрыва ещё шумел у неё в голове, глазам было больно из-за, внезапно снова включившегося на всём корабле, света, но, справившись с собой, девушка взяла капитана Смита за руку и, смотря на него, полным глубокой любви, бирюзовым взглядом, ласково успокоила:--Да, милый Эдвард! Всё в порядке, ведь рядом со мной находишься ты! Между ними воцарилось длительное молчание. Они продолжали сидеть на лакированном деревянном паркете светлого коридора, напоминающего собой коридор дорогого отеля, каких были сотни тысяч километров на ?Титанике?, вернее целые лабиринты. Ольга чувствовала то, как потрясён её заботливый и очень внимательный собеседник. И в этом была её вина, ведь она больше не сдерживала своих чувств и, полностью отдалась их воле. Они захлёстывали юную девушку и несли по своему бурному течению, словно горная река. Так продлилось не долго, лишь до тех пор, пока Ольга ни заметила глубокую задумчивость избранника. Она приблизилась к нему и, внимательно всмотревшись в его добрые льдисто-серые глаза, участливо спросила:--Эдвард, милый, пожалуйста, скажи мне! Чем заняты твои мысли? От её приятного тихого голоса, обращённого к нему, капитан Смит измученно вздохнул и ласково ей улыбнулся.--Я думаю над тем, как нам с тобой скорее выбраться отсюда, Ольга!—любезно проговорил он, чувствуя, как ему хочется, прижать её к своей мужественной груди. Не в силах больше бороться с собой, он заботливо обнял девушку ещё крепче. Ольга на это лишь снова тяжело вздохнула и, на мгновение, закрыла глаза, чувствуя, как ровное биение его сердца постепенно успокаивает её. В эту минуту девушка ощутила на своих губах приятное тепло и мягкость его губ. Капитан отбросил в сторону, удерживающие приличия, и доверился чувствам. Его осторожный поцелуй наполняла необычайная нежность, на какую он был только способен. Ольга открыла глаза, и, очень нежно обнимая мужественную шею любимого одной рукой, свободной принялась ловко расстёгивать золотые пуговицы офицерского кителя. Она чувствовала, как сильно колотится его сердце в груди. Душа замирала от сладостного томления, но, справившись с собой, капитан нехотя отстранился от девушки.--Ольга, здесь нас могут увидеть мои подчинённые! Идёмте лучше в мою каюту!—сдержанно предложил он ей. Девушка внимательно проследила за тем, как он плавно поднялся с пола и галантно протянул руку, желая помочь ей встать. Ольга не посмела возразить и, робко вложив свою руку в его заботливую крепкую руку, плавно поднялась с пола. Только долго простоять, задумчиво смотря друг на друга, им не удалось. Их тряхнуло и раскидало в противоположные друг от друга стороны. Ударная волна оказалась такой мощной, что несчастных, заблудившихся в бесконечном лабиринте однообразных коридоров, путников, буквально впечатало в стену. К счастью никто из них не пострадал. Они отделались лишь легкими ушибами.--Господи, что это было?—испуганно спросила капитана Смита Ольга, оправившись от потрясения и дождавшись момента, когда снова всё успокоилось. Она смотрела на него потрясённым пристальным взглядом, в котором можно легко утонуть.--Надеюсь, что это ни паровые котлы в машинном отделении взорвались! Иначе дело плохо! Корабль пойдёт ко дну быстрее, чем мы успеем выбраться от сюда!—словно на выдохе ответил капитан. Девушка поняла его и, не обращая внимания на жутко холодную воду, доходящую им до груди, направилась к выходу из опасного места. Капитан Смит сопровождал её, но их путь был нелёгким. Им приходилось идти, уже в который раз, держась за вентиляционную трубу. Руки затекали от постоянного напряжения, к тому же, всё усложняло ещё быстрое течение, которое так и норовило их сорвать с трубы и унести в противоположный конец коридора. Только их мучениям не долго суждено было продлиться. Вскоре, им пришёл конец. Путники добрались до великолепной главной деревянной лестницы, ведущей в салон для пассажиров первого класса. До финиша осталось совсем немного: подняться ещё на пару этажей, пересечь роскошный мраморный белоснежный ресторан с огромными хрустальными люстрами и выйти на шлюпочную палубу, где полным ходом шла эвакуация пассажиров на шлюпках. Только у Ольги так затекли руки и устали ноги, что она не заметила, как плавно опустилась на мраморную ступеньку и принялась растирать мышцы. Она была так измотана, что даже не заметила, как сидела по колено в воде, да это и не волновало её. Чувствуя невыносимую усталость юной возлюбленной, капитан Смит дал ей пару минут на отдых. Он сам бесшумно опустился рядом с ней на ступеньку и заботливо принялся массировать мышцы на её руках. Ольге были настолько приятны его прикосновения, что она полностью расслабилась и забыла про усталость. Девушка на мгновение закрыла глаза, устало вздохнув, открыла их снова и задумчиво посмотрела на великолепный ресторан, выполненный из лакированного красного дерева ценных пород с витражами на окнах, который постепенно затоплялся океанской водой. Печальное зрелище открылось взору юной девушки с её заботливым спутником. Когда-то, накрытые атласными скатертями, столики с, поставленной и положенной на них, фарфоровой посудой, хрустальными бокалами и серебряными принадлежностями, теперь плавали, как и перевёрнутые ножками вверх, обшитые тёмным бархатом, кресла. Посуда, ударяясь друг о друга, позвякивала.--Печальное зрелище. Вся роскошь и изысканность этого великолепного корабля постепенно утопает в ледяной воде, как и он сам!—с нескрываемой грустью вздохнул капитан, привлекая к себе внимание девушки. У него это получилось. Ольга вышла из своей мрачной задумчивости и с тяжёлым вздохом согласилась.--Это ещё раз напоминает нам, что ничего нет вечного! Их наполненные невыносимой печалью, всегда приветливые взгляды встретились, из-за чего в нежных душах обоих прошёл лёгкий трепет. Их влекло друг к другу, в связи с чем, Великая русская княжна Ольга и капитан Смит слегка смутились и принялись смотреть на курительную комнату, пытаясь привести мысли в порядок, но, понимая, что терять всё равно уже нечего и, кому-то из них необходимо уже забыть о приличиях и сделать первый шаг к короткому счастью, Ольга обернулась и, прижавшись к мужественной груди возлюбленного, нежно вздохнула, от чего он, не в силах противостоять собственным противоречивым чувствам, заботливо и инстинктивно обнял стройный девичий стан крепкой рукой, а свободной ласково погладил девушку по мягким распущенным спутанным волосам. Она внезапно отстранилась от него, но лишь для того, чтобы заключить его в свои очень нежные объятия и воссоединиться с ним в длительном пылком поцелуе, которому, казалось, нет и конца. Их сердца бились в унисон так сильно, что готовы были в любую минуту выскочить из груди, словно вырвавшаяся на свободу птица. Влюблённые всё целовались и целовались, не желая что-либо замечать вокруг, но вскоре, разум взял верх над чувствами. Капитан Смит, нехотя высвободился из объятий юной Ольги и, пристально смотря ей в зачарованные бирюзовые глаза, вразумительно проговорил:--Ольга, что мы с тобой делаем?! Это, же, настоящее безумие и… Не говоря уже о том, что нам пора уходить отсюда. Девушка разочарованным взглядом внимательно проследила за тем, как избранник встал со ступеньки и, поднявшись на площадку, медленно обернулся к очаровательной спутнице и поймал её взгляд, а из его трепетной груди вырвался печальный вздох. Капитан Смит прекрасно понимал чувства юной девушки к нему, ведь он, тоже пламенно любил её, но жестокая реальность спустила его с небес на грешную землю.--Мы больше не можем здесь оставаться, Ольга!—мягко проговорил он, видя её негодование. Ольга поняла его и, не говоря ни слова, покорно присоединилась к нему, за что капитан Смит одарил её ласковой улыбкой и, сказав несколько утешительных слов, вновь взял под руку и направился вместе с ней вверх по великолепной лестнице. Пройдя, наконец, в просторную курительную комнату, выполненную, как и, постепенно затопляемый ресторан, в классическом английском стиле, из красного лакированного дерева, с окнами из витражных стёкол с мраморным большим камином и, постеленного на паркете, ковра, Ольга была крайне удивлена поведению, находящихся там, мужчин. Они были спокойны. Кто-то играл в азартные игры, другие медленно потягивали из хрустальных бокалов дорогие вина, тихо обсуждая, царящую на уже заметно накренившемся, корабле, суматоху. Они уже отправили своих дам вместе с детьми в спасательных шлюпках и с покорностью ждали окончания этой сумасшедшей ночи, которая для многих из них станет последней. Мужчины уже были переодеты в парадные фраки. Среди них, возле камина, в креслах, сидели миллионер и заядлый ловелас Бенджамин Гуггенхайм со своим преданным слугой и мистер Томас Эндрюс, отрешившийся от всего внешнего мира. Инженер и кораблестроитель тяжело переживал из-за того, что не смог сделать своё, погибающее, детище надёжным. В чувства его привело неожиданное появление Великой русской княжны и капитана. Он не ждал их увидеть здесь. Для него это оказалось неожиданностью. Что касается самой девушки, то не успела она и пару шагов сделать, как почувствовала невыносимый приступ тошноты, вызванный резким табачным запахом, от которого слезились глаза, и першило в горле. Очаровательное лицо юной девушки заметно побледнело, что ни укрылось от заботливого внимания капитана Смита. Он встревожился за неё и поспешил узнать, что с ней. Ольга через силу ему улыбнулась, и, измождено выдохнув слабым голосом:--Меня мутит!—упала ему на руки без чувств. Он лишь успел подхватить её, предостерегая от падения на пол. Только долго находиться в недоумении мужчинам не пришлось. Заметив, как юная венценосная девушка потеряла сознание, Эндрюс с Гуггенхаймом помогли капитану Смиту заботливо усадить её в кресло и заказать у бармена мятную настойку.--Ольга, неужели Вам не хочется снова оказаться в нежных крепких объятиях российского Государя? Ведь Вы его любите!—вразумительно спросил девушку Томас Эндрюс после того, как узнал от капитана, что тот из-за своей чрезмерной деликатности не сумел настоять на том, чтобы Великая княжна уехала на императорском катере в сопровождении русской семьи и возлюбленного. Девушка уже полностью пришла в себя после обморока и тихонько пила мятную настойку, приготовленную специально для неё, барменом. Ольга сидела в кресле с гнутыми ножками и бархатной тёмной обивкой. С каждым выпитым глотком, ей становилось всё лучше и лучше. Ведь к ней, сквозь слегка приоткрытое окно, поступал свежий морской ночной воздух. Из трепетной груди юной девушки вырвался печальный вздох. Она пристально всмотрелась в добрые глаза главного инженера, и, ничего от него не скрывая, честно призналась. При этом, с её очаровательно лица не сходила искренняя доброжелательная улыбка:--Нет, мистер Эндрюс! Моя душевная и сердечная привязанность к Государю осталась в далёком прошлом. Я больше не хочу никого обманывать и скажу, прямо. Российская Императорская корона не для меня! Я хочу простого женского счастья рядом с любимым мужчиной! Пусть даже ему суждено продлиться всего несколько минут! В эту минуту, юная девушка почувствовала, как сильные заботливые руки милого Эдварда, осторожно легли ей на изящные плечи. Он, молча, стоял позади неё и терпеливо ждал момента, когда ему позволят заговорить. Пылкая и безрассудная любовь Ольги придавали в нём уверенности. Влюблённые с огромным взаимным обожанием посмотрели друг на друга и обменялись ласковыми улыбками, что ни укрылось от внимательного взгляда Томаса Эндрюса и его респектабельного окружения. Он понял, что юная венценосная красавица и капитан больше не хотят ни от кого скрывать свою страстную любовь. Они выяснили свои отношения и решили быть вместе до самой гибели.--Надеюсь, вы знаете, что делаете! Я, не в праве, осуждать, либо переубеждать вас, прося, одуматься!—уступая им, с тяжёлым вздохом и сердцем произнёс Эндрюс, прекрасно, осознавая, что влюблённые, всё равно не станут его слушать. Он, лишь внимательно проследил за тем, как те очень нежно обнялись, и, обменявшись взглядами, полными огромной страстной любви, принялись пылко целоваться, ни на кого не обращая внимания. Капитану с Ольгой было уже всё равно. Они любили друг друга, а остальное уже не имело никакого значения. Только их романтическая идиллия продлилась недолго, из-за того, что всё это время, находящегося, немного вдали от возлюбленной пары, Эндрюса не покидало беспокойство за дальнейшую судьбу юной Великой княжны. Он знал одно, что хоть как-то должен повлиять на её безрассудное решение, оставаться на корабле до самого конца. Ему ничего другого не осталось кроме, как вразумительно воздействовать на капитана, что он и поспешил сделать, незамедлительно.--Если Её Императорское Высочество из-за головокружительной страсти к вам перестала здраво мыслить, то это за неё обязаны сделать вы, сэр!—чрезвычайно серьёзно заговорил с главным офицером Томас Эндрюс, отойдя вместе с ним к мраморному камину, в котором тихо потрескивал огонь, плавно распространяя по просторной курительной комнате, приятные аромат и тепло. Мужчины с взаимопониманием и согласием в пристальных взглядах смотрели друг на друга.--Что мне необходимо сделать, мистер Эндрюс?—высказывая полную готовность к решительным действиям и тем самым, нарушая и без того, затянувшееся мрачное молчание, участливо спросил главного инженера капитан. Он с огромной нежностью смотрел на юную девушку, сидящую на мягком диване, в приятном обществе Джона Джейкоба Астора и Бенджамина Гуггенхайма с личным слугой. Они светски весело беседовали с прекрасной девушкой. Она держала в изящных руках фарфоровую чашку с горячим чаем и, время от времени подносила её к алым губам для того, чтобы испить содержимое. От каждого проделанного небольшого глотка, ей становилось всё теплее. Главный инженер внимательно проследил за взглядом почтенного собеседника и, прекрасно, понимая его нежные чувства, печально вздохнул и дружески посоветовал:--Может случиться так, что после погружения корабля в океан, вы с юной Великой княжной окажетесь в ледяной воде. Поэтому, необходимо сделать так, чтобы вас скорее заметили офицеры из, находящихся неподалёку, шлюпок. Для этого, идите немедленно в императорские апартаменты и внимательно проследите за тем, чтобы Её Императорское Высочество переоделась в светлое, желательно, белоснежное платье! Оно будет отражать свет и скорее привлечёт к себе их внимание! Капитану не нужно было этого объяснять. Он и так всё, прекрасно, понимал, но всё-таки почтительно откланялся, и, присоединившись к любимой девушке, любезно предложил ей, вернуться в императорские апартаменты. Она, потрясённо посмотрела на него и с, нескрываемым негодованием, спросила:--Эдвард, скажи мне, пожалуйста! Для чего нам необходимо, немедленно возвращаться туда? Ведь мы уже почти добрались до шлюпочной палубы. Из его трепетной груди вырвался очередной измученный вздох. Капитан не знал, как ему деликатно и осторожно передать девушке, мудрый совет главного инженера. Видя неподдельное смущение, с которым капитан, из своей чрезмерной обходительности и скромности, никак не мог справиться, ему на подмогу, пришёл Джон Джейкоб Астор.--Капитан, всего лишь, хотел сказать Вам, Ольга о том, что Вы возвращаетесь в свои апартаменты для того, чтобы переодеться в белоснежное платье, которое будет отражать свет. Так вас будет легче заметить из, находящихся неподалёку, спасательных шлюпок, чтобы они смогли вовремя подойти и подобрать Ваше Императорское Высочество из ледяной воды на свой борт!—деликатно объяснил он ей. Девушка всё поняла, и, ненадолго, задумавшись, мысленно признала правдивость сказанных слов. Она снова с огромной нежностью взглянула на возлюбленного, и, позволив ему, галантно взять её под руку, вместе с ним пошла к выходу из курительной комнаты. Только юная Великая княжна и капитан шикарного круизного океанского лайнера ?Титаник? Эдвард Смит ничего не знали о том, что жестокий барон Джон Браэртон оказался хитрее их всех. Он вырвался из, крепко удерживающих его, матросов, и, растолкав их по сторонам, присоединился к своим преданным подчинённым. Джон был разозлён, не на шутку, негласным приказом капитана о его аресте и конвоировании в шлюпку. Барон жаждал немедленной кровавой расправы над главным офицером, но для начала, решил поиздеваться над ним тем, что на его глазах, по очереди с охранниками, станут жёстко пользоваться благосклонностью прекрасной юной княжны, о чём и возбуждённо заговорил с подчинёнными. Их звонкий злобный смех привлёк внимание, занимающихся посадкой женщин с маленькими детьми в очередную шлюпку, герцога Джека Джефферсона и его друга Томаса Бредфорда. Молодые люди встревожено переглянулись между собой, и, придя к общему мнению, поделились своими опасениями, по поводу, грозившей капитану и юной Великой княжне, серьёзной опасности с, руководящими их работой, старшими офицерами.--Немедленно найдите и предупредите их!—приказал молодым людям старший помощник мистер Уайлд. Джек и Томас почтительно откланялись и ушли выполнять поручение, провожаемые, задумчивым взглядом начальника. Он простоял так какое-то время, после чего продолжил заниматься посадкой пассажиров в шлюпку. Тем временем, Ольга грациозно вышла из императорской ванной-комнаты в просторную гостиную, где у медной решётки камина, выполненного из розового мрамора и в мягком освещении настенных бра, её терпеливо ждал капитан Смит, глубоко погружённый в мрачные мысли о, царившей на борту шикарного корабля ?Титаник?, катастрофе. Он винил себя за то, что ни отдал жестокого барона Джона Браэртона в руки береговой охраны порта Куинстаун, три дня тому назад, из-за чего из его трепетной груди вырвался печальный вздох. Потерянный взгляд был сосредоточен на завораживающем мерцании огня в камине, жар которого пронизывал насквозь и доходил до самой глубины измученной души. В таком угнетённом состоянии капитана и застала юная Великая княжна. Она бесшумно приблизилась к нему, и, с глубокой нежностью прижавшись к его спине, обняла за плечи и тихо вздохнула. Он на мгновение закрыл свои влажные от солёных слёз льдисто-серые глаза, ощущая душевное воссоединение с юной возлюбленной. Ольга, действительно, крепко любила его, раз рискуя жизнью и высоким положением, добровольно согласилась, разделить с ним их общие самые страшные минуты.--Мы с тобой стали единым целым! Нас ничто и никто не разлучит! Я пойду с тобой, куда угодно, даже в преисподнюю, Эдвард!—решительно прошептала она ему на самое ухо, из-за чего из трепетной груди капитана вырвался новый, полный невыносимой душевной тоски, вздох. Он ласково накрыл изящные руки юной девушки своими сильными руками, и, медленно обернувшись, посмотрел на неё взглядом, излучающим глубокую благодарственную любовь. Как же ему хотелось снова заключить её в свои крепкие мужские объятия, и, припав к сладостным, словно земляника, трепетным алым губам, забыть обо всём на свете. Его душа рвалась к душе возлюбленной, хотя их горячие сердца уже бились в унисон. Он лишь ласково пригладил бархатистые щёки любимой девушки, и, очень нежно улыбнувшись, тихо выдохнул:--Я знаю это, милая Оленька! Капитан Смит даже не обратил внимания на то, что она стояла перед ним в белоснежном шёлковом платье, обшитом блестящим льдисто-розовым гипюром, а её длинные золотистые локоны переплетены бриллиантовыми нитями. Он, лишь, привлёк девушку к своей трепетной груди, и, больше не сдерживая собственных бурных чувств, припал к её алым губам и жарко принялся целовать их. Но, вскоре ему пришлось легонько отстраниться от неё. Только ненадолго.--Я хорошо понимаю, что умирать всегда страшно, Ольга, поэтому, настоятельно Вам рекомендую, в момент нашей с Вами гибели, лучше смотрите на меня! Так будет спокойнее и легче!—заботливо посоветовал юной возлюбленной капитан. Он говорил убедительно и вдумчиво, при этом его чрезвычайно серьёзный и сосредоточенный взгляд, добровольно тонул в её бирюзовых омутах. Ольга поняла его. Она, хотя и не подавала вида, но в трепетной душе испытывала неподдельный страх, вызванный и нарисованный воображением от откровенных слов возлюбленного. Только капитану Эдварду Смиту не нужны были её признания. Он прекрасно видел и чувствовал их своим отзывчивым сердцем. Его сильные руки, вновь, потянулись к золотистым шелковистым волосам и бархатистым щекам юной девушки. Ему искренне хотелось, хоть как-то, взбодрить её. Словно угадав намерение любимого мужчины, девушка с трепетным вздохом сама шагнула к нему на встречу с тихими, но рассудительными словами, в которые вложила всю свою решительность и непоколебимость в, выбранном ею, печальном пути: --Для меня самое главное быть рядом с тобой, милый Эдвард, и чувствовать, что я люблю и любима! Раз, уж нам суждено погибнуть, мне бы хотелось, чтобы в те страшные мгновения, ты крепко обнимал и пылко целовал меня! Капитан Смит оказался так потрясён искренностью и бесстрашием девушки, что не знал, что и сказать. Из его трепетной груди вырвался печальный вздох. Эдвард уступил ей. Ведь ему искренне не хотелось разочаровывать девушку, хотя он и прекрасно знал о том, что, когда в каюту хлынет бурный поток ледяной воды, смешанный с обломками, и уничтожающий всё на своём пути, ему с Ольгой будет, далеко, не до любви. В беспощадном течении потока, любовники будут заняты, лишь борьбой за выживание. От столь жутких картин, рисуемых воображением, капитана Смита всего передёрнуло, а из трепетной груди вырвался печальный вздох, выведший стоявшую в его нежных объятиях, юную девушку из мира романтических грёз. Она мгновенно встрепенулась, и, предано смотря на возлюбленного, заботливо спросила:--Эдвард, любимый, пожалуйста, скажи мне, почему ты так мрачен и бледен? Капитан очнулся, и, отбросив мрачные мысли, ласково ей улыбнулся. Ему не хотелось нагружать возлюбленную страшными перспективами. Он захотел скорее отвести её в безопасное место, о чём и поспешил сказать:--Нам пора вернуться в управленческую рубку! Девушка поняла его, и, не задавая лишних вопросов, позволила ему, галантно взять её под руку, что он с превеликим удовольствием сделал. Они покинули императорские апартаменты, и, о чём-то тихо и душевно беседуя между собой, пошли к главной лестнице, где откуда-то снизу, до них доносилось шипение и бурление ледяной воды, заполняющей всё большие помещения. Её бирюзовый цвет отражался в зеркалах и глянцевом покрытии стен, колонн, хрустальных люстр и потолке. К счастью, идти пришлось недолго. Появившись, наконец, на площадке великолепной лестницы, с расстеленным на её ступеньках, мягкой ковровой дорожке, капитан Смит и юная Ольга, мгновенно, ощутили ледяное дыхание, быстро поднимающейся, воды. Она находилась от них на расстоянии в десять ступенек, а её холод пронизывал их до самых сокровенных мест трепетных душ. Дышать становилось сложнее, вернее даже больно. Только капитана Смита и его прекрасную юную спутницу не волновало это. Их мрачные мысли были направлены на другое русло. Им было невыносимо больно наблюдать за агонией дивного корабля и оставалось, мысленно, молиться о том, чтобы она продлилась недолго. --Представляю, что ты сейчас чувствуешь, Оленька. Смотреть на то, как медленно погибает твой ?ребёнок? и, одновременно понимать, что ты ничего не можешь сделать для его спасения—тяжело!—нарушая их мрачное и длительное молчание с искренним душевным сочувствием тихо проговорил капитан, заметив, как ясный бирюзовый взгляд юной девушки потух, а в её глазах заблестели предательские слёзы. Нежные алые губы задрожали. К горлу подступил ком, а трепетное сердце обливалось кровью. Казалось ещё немного, и девушка расплачется в любую минуту. Капитану захотелось немедленно обнять её и прижать к заботливой груди. Он уже потянулся к ней, но наткнулся на пронизывающий взгляд возлюбленной, от чего ему стало не по себе. В нём читалось столько искренней обиды, разочарования, злобы и ненависти, что капитан слегка и внутренне поёжился.--Господь Бог видит всё! Он справедлив и воздаст барону Джону Браэртону с его прихвостнями за все их злодеяния сполна!—ледяным тоном прорыдала юная девушка, и, уткнувшись любимому мужчине лицом в заботливую грудь, дала волю слезам из-за того, что больше не могла себя сдерживать. Он нежно обнял её и тихо стал говорить ей слова утешения. В эту самую минуту, шикарный корабль сильно тряхнуло. Он накренился до такой степени, что капитану с Ольгой держаться на ногах стало, практически невозможно. Они сорвались и упали в жутко холодную воду. Юная девушка вскрикнула от неожиданности, когда быстрое течение подхватило её с капитаном и стремительно понесло прочь из великолепного зала по коридорам. Влюблённые успевали только отбиваться от встречных обломков. Тем временем офицер Мэрдок отчаянно боролся с, напирающей на него и товарищей, толпой пассажиров. Они потеряли над собой контроль. Паника овладела ими настолько сильно, что несчастные люди лишились здравого рассудка. Они пытались прорваться к раскладной шлюпке, плавным спуском которой занимались младшие помощники, возглавляемые старшим офицером Уайлдом.--Всем немедленно отступить назад!—исступлённо кричал пассажирам Мэрдок, угрожая им заряженным пистолетом. Он отчётливо видел, что они перестали отвечать за свои действия. Ими овладела паника. Их глаза горели дьявольской яростью. Пассажиры даже и не думали прислушиваться к разумным словам первого офицера. Они продолжали напирать на него и требовать пропустить их к шлюпкам. Поэтому, чтобы хоть как-то призвать их к порядку и привести в чувства, Мэрдоку пришлось несколько раз выстрелить. Он совсем не хотел кого-либо убивать. Это вышло случайно. Только и этого стало достаточно для того, чтобы вывести молодого офицера из колеи. Увидев, как несколько пассажиров-мужчин, истекая кровью, упали замертво, первый помощник Уильям Мэрдок впал в оцепенение. Осознав, что совершил страшное преступление перед Богом и людьми, он сам не заметил того, как поднёс дрожащую руку с пистолетом к виску. Это увидели, находящиеся рядом, офицеры Уайлд и Лайтоллер. Они чувствовали, в каком не адекватном душевном плачевном состоянии пребывает их сослуживец, и предприняли отчаянную попытку привести его в чувства.--Мэрдок, немедленно отставить безумие!—вразумительно приказал подчинённому старший помощник. Только тот уже всё решил за себя, и, почтительно отсалютовав своим сослуживцам, пустил пулю в голову. Те стали невольными свидетелями падения его мёртвого тела в ледяную воду. Они были так потрясены самоубийством товарища, что не могли сдвинуться с места и стояли, словно каменные изваяния. Их взгляды наполняла невыносимая горечь, боль и скорбь. Мысли офицеров были обращены к Господу Богу. Они спрашивали Его о том, за какие грехи Он наказывает их так жестоко и, почему допустил, происходящее с прекрасным кораблём, бедствие. Только ответа, так и не получили. Но вспомнив о пассажирах, офицерам пришлось мгновенно прийти в себя и вернуться к своим прямым обязанностям, чем они и занялись. Бурный ледяной поток не смог далеко унести Великую княжну Ольгу Фёдоровну Романову из-за того, что постоянно находившемуся возле неё, капитану Эдварду Смиту удалось, ухватиться за металлическую перекладину, прикреплённую к стене. Он, не медля ни секунды, решительно привлёк девушку к себе и заставил, крепко взяться за перекладину. Ольга подчинилась, прекрасно осознавая, что времени для споров нет. Если она хочет остаться в живых, ей лучше прислушаться к его советам и указаниям. Девушка крепко схватилась за металлическую перекладину, чувствуя, как ледяные беспощадные волны бьют её и Эдварда по лицу с огромной силой. Им даже пришлось закрыть глаза. Жуткий холод пронизывал их, словно, вонзающиеся в них тысячи кинжалов, из-за чего дышать влюблённым было, практически, невозможно. Им даже казалось, что какая-то неведомая сила бросает их о камни снова и снова. Неизвестно, сколько прошло времени прежде, чем юная девушка услышала тихий, но мудрый совет Эдварда, обращённый к ней:-- Уходим отсюда, Ольга, иначе погибнем! Следуйте за мной и не отставайте! Девушка послушно кивнула, и, ухватившись за водосточную трубу, прикреплённую к потолку, последовала за избранником. Им путь усложняли бесконечные: мерцание яркого света, беспощадное ледяное течение воды, против которого они шли на кончиках пальцев ног, а усталость в руках была такой невыносимой, что казалось, они налились свинцом. От тянущей боли, им хотелось кричать, либо перестать держаться за водосточную трубу, и, сорвавшись вниз, отдаться на волю волн. Только у капитана и его юной спутницы желание выбраться отсюда было таким сильным, что оно перебороло все слабости. Они мужественно терпели и постепенно приближались к лестнице, ведущей к выходу с затопленной палубы. Она уже виднелась на горизонте. Казалось, осталось протянуть руку и схватиться за прочные перила, но до неё им ещё ползти четверть пути. Чувствуя, что у неё больше нет сил, юная девушка измученно посмотрела на своего спутника.--Эдвард, пожалуйста, прости меня, но я больше не могу держаться!—проговорила она, безотрывно смотря за тем, как её изящные пальцы начали, соскальзывать с трубы. Ещё чуть-чуть и девушка сорвётся в бурный поток. Видя это и понимая, что необходимо срочно что-то решать, капитан Смит дал ей короткую передышку и подхватил её, уже почти соскользнувшую правую руку своими сильными руками. --Хорошо, Ольга, отдохните минуту, а затем мы с вами двинемся дальше! Осталось, буквально, пару шагов!—утешил он девушку, из-за чего она, глубоко тронутая его искренней заботой о ней, согласилась. Капитан не ошибся, ведь тяжесть в руках постепенно исчезла. Их наполнило лёгкостью и, казалось, в девушке открылось второе дыхание. Она немного отдохнула и продолжила путь. Наблюдая за ней, капитан старался не отставать от неё, благодаря чему, они, сообща и, делая короткие передышки, добрались до лестницы, ведущей на шлюпочную палубу, и, тяжело дыша, рухнули на металлические ступеньки, словно, скошенные серпом, колосья.--Как ты себя чувствуешь, Ольга?—немного отдышавшись, заботливо спросил девушку капитан, хорошо осознавая, что несколько минут, проведённые ими в напряжении, могли причинить вред её, находящемуся под трепетным сердцем, малышу. Девушка с огромной нежностью приложила к животу руку в белоснежной лайковой перчатке, и, одарив любимого мужчину ласковой улыбкой, заверила:--Не беспокойся, дорогой Эдвард! С нашим сыном всё в порядке! Она внимательно проследила за его реакцией, заметив то, как он потрясён её искренними словами. Только ничего не стал ей говорить. Слова здесь были не нужны. Вместо этого, капитан Смит смотрел на юную возлюбленную с огромной нежностью. Он даже и не думал, сомневаться в своём отцовстве. Ведь сердце обмануть было нельзя. Из его трепетной груди вырвался печальный вздох. Но выйдя из романтической задумчивости, он мельком взглянул на, бурлящую голубовато-зелёную ледяную воду, которая дошла им, уже до краёв одежды и решительно произнёс, осторожно возвращая возлюбленную в жестокую реальность:--Нам пора идти дальше! Ольга, прислушавшись к его мудрым словам, грациозно поднялась с металлической ступеньки. Капитан Смит галантно взял любимую девушку себе под руку и, вместе с ней стал, подниматься по лестнице, ведущей к выходу на шлюпочную палубу. Пространство было таким узким, что им пришлось идти друг за другом. При этом, влюблённые беспрестанно чувствовали за спиной ледяное дыхание, быстро поднимающейся воды. Она, буквально, наступала им на пятки. Когда, же путникам, наконец, удалось выбраться, они оказались в просторном коридоре для пассажиров первого класса, расположенного на палубе В и выполненного в воздушном, словно зефир, барочном стиле, из-за преобладания в нём гипсовых карнизов, рам и полуколонн цвета крем-брюле. Коридор плавно заполнял и обволакивал мерцающий свет от, горящих в золотых канделябрах, которые прикреплены к стенам, оклеенным жаккардовыми обоями спокойного сиреневого цвета с золотым растительным орнаментом, хрустальных ламп. Они имели форму пламени свечей. Под ногами уставших и замёрзших путников ощущалась ни ледяная вода, а приятная мягкость дорогого ковра с длинным ворсом, напоминающим шёлковую луговую травку. Теперь путники могли сделать передышку. Признавая, что не в силах совладать с такой соблазнительной возможностью, Ольга и Эдвард с измученным вздохом прислонились к стене, на мгновение, закрыв глаза и, отчётливо, ощущая, как часто колотится в трепетной груди их сердца.--Здесь так тихо и спокойно, что у меня складывается такое ощущение, что вся эта трагедия, происходящая с нашим ?Титаником?--кошмарный сон!—ровным голосом выдохнула юная девушка, немного отдышавшись и разомкнув глаза. Алые губы расплылись в нежной улыбке, которая взяла в добровольный плен её заботливого спутника. Он сам не заметил, с какой искренней нежностью заключил стройный стан возлюбленной в кольцо своих крепких рук, а его мягкие тёплые губы самозабвенно припали к алым и сладким, подобно спелой землянике, губам. Ольга инстинктивно прильнула к его широкой мускулистой груди, в которой билось трепетное сердце, и, обвив мужественную шею изящными руками, воссоединилась с ним. Мягкие губы Эдварда, лишь слегка касались губ юной девушки. Он целовал её осторожно и нежно, а она растворялась в нём, как сахар в горячей воде. Казалось, что время для них прекратило свой беспощадный бег и остановилось. Только их нежная идиллия продлилась недолго. Она растаяла, словно сон. Вскоре возлюбленной паре пришлось, опомниться и отстраниться, хотя они ещё продолжали, стоять посередине просторного коридора в жарких объятиях друг друга, а их заинтересованные взгляды и музыкальный слух были прикованы к, приближающимся обеспокоенным разговорам молодых офицеров. Они шли навстречу своему начальнику с его прекрасной юной возлюбленной. Трепетные сердца любовников забились от радостного ожидания.--Наши мытарства закончились, Оленька! Скоро мы будем в безопасности!—восторженно объявил любимой девушке капитан Смит. Его морщинистое лицо озарила счастливая улыбка. Не говоря больше ни единого слова, он повёл любимую к своим офицерам, при этом с огромной нежностью сжимая её изящную руку в белоснежной перчатке в своей мужественной крепкой руке. Только, что касается самой юной девушки, она шла, молча, из-за того, что не знала, как ей реагировать на их спасение и на неожиданное появление младших офицеров: радоваться, либо, наоборот, огорчаться. Из её трепетной груди вырвался печальный вздох. Бирюзовые глаза наполнились отрешённостью, которая не укрылась от внимательного взгляда герцога Джека Джефферсона, первым появившимся в коридоре, освещённом в золотых бра лампами, имеющими форму факела свечей. Молодой офицер почувствовал недовольство венценосной русской кузины, вызванное его невольным вторжением в её романтическую идиллию. Он понимал и, в каком-то смысле, поддерживал нежные чувства Ольги к его начальнику. Только, как молодому офицеру казалось, время сентиментальности прошло. Ольга, со временем, поймёт и простит его. По крайней мере, Джек на *это надеялся, хотя и смутно. Пока, же он почтительно поздоровался со своим командиром и, обменявшись с ним приветственным рукопожатием, со вздохом облегчения и с нескрываемой радостью произнёс:--Я искренне рад тому, что вы с Её Императорским Высочеством живы и здоровы, сэр! Тронутый до глубины души его беспокойством о нём и очаровательной спутнице, капитан захотел обсудить с молодым человеком ситуацию, царящую на шлюпочной палубе, и узнать, есть, ли какие известия от других судов, но, в эту самую минуту, почувствовал, как юная девушка сильнее прижалась к нему. Она дрожала и побледнела, словно мел. Её, полный ужаса, взгляд был направлен на, приблизившегося к ним, герцога Томаса Бредфорда. Он почтительно поздоровался с ними.--Слава Богу, мы Вас нашли, Ваше Императорское Высочество, а то Ваша матушка, герцогиня Виктория, не находит себе места от беспокойства и, категорически, отказывается без Вас, покидать корабль!—со вздохом облегчения проговорил, обращаясь к, уже успевшей, успокоиться и собраться с мыслями, юной девушке герцог Бредфорд. Только она, ощущая моральную поддержку, нежно обнимающего её, капитана Смита, не захотела больше ничего слушать. Девушка была непреклонна в своём решении, хотя уже и устала его всем повторять. Из её трепетной груди вырвался измождённый вздох. Обменявшись с возлюбленным взглядом, полным огромной страстной любви, юная девушка произнесла тоном, не терпящим никаких возражений:--Моей маме пора было, понять ещё тогда, когда ?Титаник? только начал тонуть, что я остаюсь на его борту вместе с мужчиной, которого люблю больше жизни! Мы последуем на океанское дно, стоя в крепких объятиях друг друга и жарко целуясь! Выслушав прекрасную юную девушку, герцог Томас Бредфорд посчитал её решение безрассудным детским капризом, либо истерикой. Он пристально посмотрел на капитана и обратился к нему с вразумительным советом, по интонации, напоминающим приказ:--Сэр, приведите Её Императорское Высочество в чувства! Ей больше здесь, на корабле, нечего делать! Позвольте мне, лично, сопроводить Её на шлюпочную палубу и отправить вместе с герцогиней Браэртон в одной из последних шлюпок! Ольга едва не задохнулась от, переполнявшего её трепетную душу, возмущения от наставлений герцога Бредфорда. Ей даже, непреодолимо захотелось, влепить ему звонкую пощёчину и напомнить о том, что он не смеет, указывать адмиралу, как тому поступать в отношении любимой женщины. Её бирюзовые глаза потемнели, словно море в шторм, а густые ресницы всколыхнулись. Она устремила гневный взгляд на обидчика и уже собралась, дать ему отпор, но Эдвард опередил её. Он вышел из романтического забытья.--Я могу приказывать кому угодно из моих офицеров и членов команды, но над любимой женщиной, к сожалению, не властен! Она сама выбрала для себя судьбу!—с печальным вздохом, тихим и полным душевной мягкости и природной скромности голосом, честно признался капитан. Ольга не смогла, сдержать вздох искреннего умиления и нежности. Она одарила любимого ласковым взглядом и тёплой улыбкой, в котором, отчётливо, читалось непреодолимое желание, воссоединиться в новом жарком поцелуе. Только, понимая, что в коридоре они не одни, капитан и юная Ольга отказались от, столь приятного порыва. Они собрались с мыслями и под руку друг с другом пошли на шлюпочную палубу. Только юная Великая княжна не доверяла, сопровождавшему их, герцогу Томасу Бредфорду. Ей казалось, что он, до сих пор, находится в услужении у жестокого барона Джона Браэртона и, теперь ведёт её с Эдвардом к нему, на заклание, пусть даже, вместе с ними и шли младшие члены команды ?Титаника?.--Мистер Бредфорд, может, уже хватит, притворяться добреньким! Признайтесь честно, ведь вы ведёте нас с капитаном Смитом к своему начальнику, барону Браэртону на глумление и на жестокую расправу? Только, что, потом сделаете с нашими измученными безжизненными телами? Ведь сжечь в топке, у вас уже не получится! Они все залиты водой!—обличительно допытывалась у молчаливого попутчика юная Великая княжна, тем самым нарушая их мрачное молчание. В её словах отчётливо ощущалось глубокое осуждение, искренняя неприязнь и презрение, накопившиеся за длительное время их знакомства. Как же ей хотелось, не знать его, вовсе. Только, к сожалению, повернуть время вспять, было уже не возможно. Оставалось, пожинать плоды от содеянного, им с её жестоким отчимом и молиться Создателю о послании для них всех, милосердного покаяния, либо справедливой кары. Пока, же она, вместе со всеми шла по полутёмному коридору, ощущая под ногами приятную мягкость ковра, но при этом, девушка не сводила пристального взгляда с молодого герцога. От него ему было неуютно и хотелось, провалиться под землю, но собрав остатки самообладания, он отчаянно попытался, переубедить Великую княжну в Её подозрениях.--Нет, Ваше Императорское Высочество! Моё служение барону—уже в прошлом!—уверенно опроверг подозрения венценосной девушки молодой герцог Томас Бредфорд. Он не смотрел на неё, но своим нутром чувствовал презрительное недоверие юной княжны. Её можно легко понять, ведь ей, слишком многого пришлось, натерпеться от него и барона Джона Браэртона. Внимательно вслушиваясь в тихие, но наполненные глубокой душевной иронии и презрения слова юной Великой княжны, обращённые к, сопровождающему их, молодому британскому герцогу Бредфорду, капитан Эдвард Смит почувствовал, как его пробил ледяной озноб из-за, рисуемых, не на шутку разыгравшимся, воображением, жутких картин о жестокой расправе над ним и юной Великой княжной, а затем избавлением от их истерзанных тел, проводимое головорезами барона Джона Браэртона. Беднягу капитана Смита всего передёрнуло от отвращения. Он даже поёжился, что ни укрылось от внимания его очаровательной юной спутницы. Она прекрасно знала то, о чём он, в данный момент думает, плавно поднимаясь по металлическим ступенькам, ведущим на шлюпочную палубу. Остановившись у самого выхода и дождавшись, когда герцоги с матросами вернулись к своим обязанностям по проведению посадки женщин с детьми в спасательные шлюпки, юная девушка ласково посмотрела на почтенного избранника своего трепетного сердца и, подбадривая, произнесла:--Не беспокойся, дорогой Эдвард! Мы с тобой неприкосновенны! Даже, если мой жестокий отчим с его прихвостнями попытаются нас, хотя бы пальцем тронуть, Британский король Георг или Российский Император Николай их отправит, прямиком, на плаху! При этом красивое лицо юной девушки озарила добрая улыбка, а в ясных бирюзовых глазах чувствовалась воинственность. Она вернула главному офицеру, погибающего шикарного круизного океанского лайнера, былую уверенность в себе. Он тяжело вздохнул и потрясённо принялся осматриваться по сторонам, делая для себя неутешительные выводы в том, что за период его отсутствия, на палубе много чего изменилось. Теперь здесь царили неразбериха и паника. Офицеры и, помогающие им, матросы больше не могли справляться с обезумевшей толпой пассажиров, которые не желали выслушивать их вразумительных уговоров.