3 глава. (1/1)

?ТИТАНИК?.Следующий день. Рано утром, к прибытию шикарного корабля в Куинстаун готовились не только его команда, но и барон Джон Браэртон. Ведь именно его подчинённым предстояло, принять автомобиль с бомбой, которая, в последствие, отправит на океанское дно красавец лайнер. Барон, конечно, знал о том, что офицеры ?Титаника? строго следят за всеми мерами безопасности и, дотошно, всё станут проверять. Именно для этого, он подстраховался и внедрил своих людей в штат команды, под видом матросов, ведь именно они и провернут рискованную операцию по организации взрыва. Пока же, барон стоял на палубе и любовался рассветом, окрашивающим водное и небесное пространство в яркие розовые, оранжевые и фиолетовые тона. Над четырьмя огромными пароходными трубами, три из которых, выпускали бело-сизый пар, с громким криком пролетали чайки. Вскоре показалась зелёная полоска Ирландского берега, но пока она была узкой. На лице барона появилась довольная и, крайне, неприятная улыбка. Он обернулся и с вызовом в карих глазах посмотрел на смотровую площадку капитанского мостика, где стоял капитан, задумчиво смотревший куда-то вдаль, но почувствовав на себе пристальный взгляд барона, слегка поёжился.--Сэр, с вами всё в порядке?—встревожено, осведомился молодой герцог Джек Джефферсон, мягкой походкой приблизившись к начальнику, неся в руках серебряный поднос с, расставленными на нём, фарфоровыми чашками и чайником, в котором был заварен травяной чай.--Да, вот, не знаю, как поступить с вашим дядей, бароном Браэртоном. Ведь он, за последние недели, несколько раз пытался меня убить, а теперь пытается организовать убийство Российского Государя.—всё с той же глубокой задумчивостью ответил на вопрос помощника капитан, аккуратно взяв с подноса одну из чашек с блюдечком. Он налил в неё из чайника чай, имеющий приятный аромат и зеленовато-жёлтый цвет. Капитан лениво размешал серебряной ложкой в ней сахар и сосредоточенно посмотрел на, приближающийся берег. Стоявший рядом с ним, герцог Джек был, глубоко, потрясён душевными откровениями начальника и не знал, что ещё сказать, но, мысленно, признавал, что ему, тоже, изрядно, надоели революционные выходки дяди. -- И как вы планируете, поступить с ним, сэр?—с той же заинтересованностью снова спросил у начальника молодой человек после того, как, слегка, пригубил чай из своей чашки. Он встретился с ним пристальным взглядом. Капитан мрачно вздохнул, и, немного отпив из чашки, задумчиво ответил вопросом на вопрос, как бы советуясь с ним:--А вы бы, как поступили на моём месте, чтобы избежать государственного конфликта? Джек, ненадолго, призадумался, и, мрачно вздохнув, честно, ответил: --Наверное, посадил бы его вместе с подчинёнными под арест до конца круиза. Только так, мы сможем, избежать неприятных последствий. Капитан согласился с ним, и, сдержано вздохнув, проговорил:--Тогда возьмите людей и идите к дяде. Миссию по его аресту, я полностью возлагаю на вас. Он, по-товарищески, похлопал помощника по плечу и прошёл в управленческую рубку, держа в крепких руках чашку с чаем. Джек проводил его задумчивым взглядом и принялся допивать чай. Как же молодому человеку хотелось узнать о мыслях начальника, в которых тот витает постоянно. Он, конечно, догадывался о том, что капитан не перестаёт думать о его венценосной кузине, Великой княжне Ольге Фёдоровне. Бедняга, безнадёжно, влюблён в неё и не знает, как признаться в своих чувствах, не нарушив, безветренность семейной идиллии с Российским Государем и его детьми. Джеку было, искренне, жаль начальника и хотелось помочь ему. Вот, только как это сделать, не нанеся никому вред? Молодой офицер не знал. Да ещё коварные интриги ненавистного дядюшки, не давали покоя в его душе. Капитан, хотя и не признавался, но, внутренне, боялся барона. Герцог чувствовал это, но его волновало другое. Ему предстояла очень неприятная процедура по аресту дяди и тяжёлое объяснение с тётей Викторией. Джек печально вздохнул, и, взяв с собой несколько матросов, пошёл, выполнять, возложенное на него, поручение. В своих просторных апартаментах, лёжа на широкой постели под газовым и парчовым балдахином на мягкой перине и в жарких объятиях друг друга, Николай и Ольга мирно спали. Они отдыхали после ненасытных головокружительных ласк и пылких поцелуев, которыми наслаждались несколько часов тому назад. Их, сплетённые воедино, разгорячённые нагие тела, лишь, слегка, прикрывала тонкая шёлковая материя простыни и льдисто-розовое бархатное покрывало. Дыхание было тихое и ровное. Влюблённые крепко спали. Даже яркие солнечные лучи, дерзко проникшие в просторную спальню, не могли нарушить их безмятежный сон, но это было, лишь призрачной дымкой. Привыкший, вставать рано, император Николай, инстинктивно, проснулся и очень нежно поцеловал юную возлюбленную в шелковистый златокудрый лоб. Его губы расплылись в счастливой улыбке. Он ласково погладил, ещё крепко спящую, девушку по бархатистым, словно кожа персика, щекам и тихо позвал:--Оля! Милая моя! Девушка, нехотя, открыла ещё, полные, глубокого сладостного сна, бирюзовые глаза, и, заворожено смотря на любимого, ласково ему улыбнулась и тихо выдохнула:--Ники, что случилось? Почему ты разбудил меня в, столь, ранний час? Она, слегка, приподнялась с его мускулистой груди, но продолжая, лежать на нём, почувствовала лёгкое напряжение в своей нежной, как атлас, груди. Брусничного цвета соски затвердели и приятно ныли от возбуждения. Алые и сочные, словно спелая земляника, губы припухли от недавних пылких поцелуев, которым не было конца. Длинные волосы золотым шёлковым каскадом обрушились на Николая лавиной. Он, легонько, поиграл её спиральными локонами, и, с удовольствием утопая в бирюзовых омутах, затуманенных страстью, глаз, нежно ответил, в очередной раз, беря в сладостный плен своих губ трепетные губы Ольги:--Знала бы ты, какая, сейчас красивая! Так они и воссоединились в долгом, как Российская зима, и жарком, как самая знойная пустыня, поцелуе. Немного позже, когда Николай ушёл на утреннюю пробежку по палубе, а его дети, постепенно пробуждались после приятного ночного сна и собирались на завтрак, который фрейлины, согласовав с администраторами итальянского ресторана, организовывали на личной императорской террасе, Великая княжна Ольга Фёдоровна сидела перед зеркалом-трюмо, на пуфике из бархата льдисто-сиреневого цвета. Она была одета в простое шёлковое нежно-розовое платье с белоснежными кружевными вставками, воланом на юбке и декольте. Его воздушные рукава выполнены из кружева. Длинные золотистые волосы заколоты сзади серебряным гребнем. Их волнистые густые пряди выставлены вперёд. Девушка подбирала к платью украшения, но, к сожалению, не могла выбрать подходящие. Все они были, так прекрасны, что у неё разбегались глаза. Из трепетной груди вырвался мечтательный, полный глубокой нежности, вздох, который услышала преданная фрейлина Юлия Волынская. Она перестала, душевно беседовать с другими подругами, сидящими в креслах, чуть поодаль, от Госпожи, одетыми в изящные атласные и муслиновые платья фиолетовых и розовых нежных оттенков, и, встав со своего кресла, плавно приблизилась к Великой княжне. Юлия порылась немного в её шкатулке, и, выбрав комплект, который состоял из колье и серёг, выполненных их розового жемчуга, плавно, протянула его ей. Лучи яркого солнца, заполнившие комнату мягким теплом и светом, отразились на комплекте, рассыпавшись на разноцветные огоньки. --Госпожа, попробуйте надеть, вот это. Оно, отлично, подходит к Вашему одеянию. Скромно, но очаровательно.—посоветовала великой княжне юная графиня. Ольга с оценивающим взглядом примерила комплект перед зеркалом, и, подумав немного, согласилась с шестнадцатилетней подругой. --Огромное тебе спасибо, Юленька! Ты, всегда, угадываешь мои мысли!—поблагодарила девушку Ольга, позволяя ей вернуться к подругам. Фрейлина сделала грациозный почтительный реверанс и уже собралась, вернуться в кресло, как в эту минуту, в просторную гостиную, бесшумно, вошёл младший помощник капитана, офицер Лоу. Его появление вывело Ольгу Фёдоровну из глубокой задумчивости. Он почтительно поздоровался с Великой княжной. Она, одобрительно, кивнула и внимательно проследила за тем, как молодой человек, бесшумно, приблизился к ней, и, галантно поцеловал кончики изящных пальцев. --Что-то случилось, офицер?—доброжелательно осведомилась девушка, излучая душевное тепло. Она была сама искренность, лёгкость, изящество, открытость и приветливость. Её доброта передалась и молодому офицеру.--Капитан лишь хочет, поставить Вас в известность о том, что скоро мы прибудем в Куинстаун. Как полагается на кораблях, отбывающих в Америку, на нашем борту будет организован небольшой рынок. Если будет угодно Вам и Их Императорским Высочествам, я, вместе с моими товарищами по службе, проведём торговцев ювелирными изделиями, тканями и парфюмом, сначала в Ваши апартаменты для того, чтобы у Вас был больше выбор.—передал он ей участливое предложение своего начальника. Ольга, искренне, поблагодарила его за заботу о ней и Великих княжнах, и, недолго поразмыслив, согласилась. Ведь ей, до глубины души, нравилось делать приятные подарки дорогим кузинам. Офицер всё понял, и, почтительно откланявшись, покинул императорские апартаменты. Ольга проводила его мягким взглядом, и, выждав немного, подозвала к себе преданную охранницу и попросила её, привести к ней в гостиную Великих княжон. Юлия Волынская сделала почтительный реверанс и ушла, выполнять приказание госпожи. Наконец, шикарный океанский лайнер ?Титаник? достиг берегов Куинстауна и остановился, бросив якорь в нескольких милях от пристани, так как она не была рассчитана для принятия такого огромного корабля. На его капитанском мостике уже находились капитан с помощниками и Российский Император Николай Александрович с семилетним Наследником-Цесаревичем Алексеем. Они, внимательно, следили за тем, как к ?Титанику?, плавно, подходили более мелкие суда, гружённые пассажирами всех трёх классов, журналистами с фотоаппаратами, торгашами и ящиками с почтой и провизией. Погода была, по-весеннему, тёплой. Ярко светило солнце. Его ласковые лучи согревали землю. Лёгкий прибрежный ветерок приносил с собой приятную прохладу.--Отправляйтесь в императорские апартаменты и проследите за тем, чтобы торговцы не докучали Их Императорским Высочествам!—дал распоряжение младшим помощникам капитан своим спокойным и уверенным приятный голосом, в котором звучала искренняя забота о душевном спокойствии, вверенных ему на попечение, императорских особ. Она же и читалась в его доброжелательных глазах. Он стоял на мостике и, лично, следил за посадкой на корабль пассажиров и погрузкой почты с провизией, отдавая необходимые распоряжения офицерам. Что касается, находящегося рядом, Российского императора Николая, он дождался момента, когда младшие помощники покинули управленческий пункт. Теперь ему никто и ни что не могло помешать, душевно поговорить с капитаном. Николай с огромной нежностью посмотрел на маленького сына Алёшу, который ни на шаг не отходил от трёх старших помощников, одновременно исполняющих, помимо основной работы, роль его нянек. На очаровательном лице императора появилась доброжелательная улыбка. Бирюзовые глаза светились от глубокой и огромной, как безбрежный океан, отцовской любви. Только другая любовь, имеющая более сокрушительную силу, не давала покоя трепетной душе Николая. Имя ей было—Ольга. Он не хотел её ни с кем делить.--Капитан Смит, простите меня за то, что вынужден, отвлечь вас от вашего занятия нашим прекрасным кораблём. Только мне бы хотелось поговорить с вами о девушке, которую мы оба любим.—обратился император к главному офицеру ?Титаника?, как ему казалось любезным тоном, предварительно, приблизившись к нему мягкой походкой. Николаю удалось, завладеть его вниманием. Как бы, в душе, капитан ни боялся этого, весьма, серьёзного для него разговора, но избежать его не смог.--Да. Чем я могу быть полезен Вашему Императорскому Величеству?—как можно доброжелательнее, осведомился он, плавно обернувшись и не в силах, скрыть глубокую душевную тревогу, которая, отчётливо, читалась в его приветливых серо-бирюзовых глазах. Между тем, Николай продолжал, дружески, беседовать с ним:--Как вам, наверное, известно. Не вы и, уж тем более, я, не намеренны, отказываться от Ольги. Только так продолжаться не может. Нам необходимо что-то решать. Ведь девушка не может принадлежать, сразу, обоим мужчинам. Это было бы аморально. Я, искренне надеюсь на то, что вы со мной согласны! Капитан, хотя ему и было, невыносимо тяжело и больно, понимающе кивнул. Он догадывался о том, что Российский Государь, деликатно, намекает ему на то, чтобы, именно он, добровольно, но принудительно, ушёл с Высочайшего пути. Капитан печально вздохнул, и, отведя от Николая, полные душевного страдания, глаза, тихо и, крайне отрешённо, выдохнул:--Можете, не беспокоиться, Государь! Ольга никогда не узнает о моих нежных чувствах к ней! Поверьте, я Вам не конкурент! Николай оказался доволен искренностью собеседника. Он, ободряюще, похлопал его по плечу, и, подозвав к себе сына, вместе с ним покинул капитанский мостик и отправился гулять по зимнему саду с редкими цветами, растениями и искусственным водопадом, который напоминал оазис в пустыне. Император даже и не догадывался о том, что невольной свидетельницей всего этого разговора стала юная графиня Юлия Волынская. Ей удалось, остаться незамеченной им, так как она, вовремя спряталась за дверь, ведущую в управленческую рубку. Девушка была глубоко потрясена тем, что капитан, с такой рабской покорностью отказался от любви к её доброй госпоже. А как же борьба, пылкие чувства и страсть, наконец? Куда подевалось всё это? Юлия не могла молчать. Она решила серьёзно и немедленно поговорить с ним. Девушка с большим нетерпением дождалась момента, когда Государь вместе с наследником ушли на, достаточно большое расстояние, и, выйдя из своего надёжного, но временного убежища, бесшумно подошла к, одиноко, стоявшему возле штурвала, капитану. Его, всегда, доброе милое лицо выражало глубокую печаль. Вернее, он выглядел потерянным. Юлии стало, до глубины трепетной души, жаль его. Она тяжело вздохнула и, робко спросила:--Не уже ли, вы, так легко сдались от борьбы за сердце моей госпожи Ольги Фёдоровны? А как же та безумная страстная любовь, которая, наверное, до сих пор пылает в ваших с ней сердцах?—при этом, её приятный мягкий голос, предательски, дрожал от волнения, а карие глаза горели воинственным огнём. Изящные руки с тонкими пальцами, нервно, теребили золотое кружево атласного платья цвета сирени, имеющее плиссированную юбку в пол, воздушные гипюровые рукава и такое же пышное жабо, украшенное брошью из бриллиантов и аметистов. Длинные тёмно-каштановые волосы распущенны, но заколоты, сзади бриллиантовым гребнем. Ими играл лёгкий ветерок, доносящийся с берега. Солнечные лучи придавали им, искрящийся всеми цветами радуги, золотистый оттенок. Капитан печально вздохнул, и, медленно повернувшись к юной графине лицом, потерянно посмотрел на неё и с нескрываемой невыносимой тоской в приятном мягком голосе проговорил:--Жизнь—это вам, юная барышня, не любовный роман, где простолюдин может, преодолев все возможные, преграды, жениться на принцессе! Здесь, всё иначе. Ваша госпожа прекрасная, нежная, добросердечная юная особа с чистой душой и открытым сердцем! Я, же, старая развалина, посмевший, размечтаться о любви юной девушки, не думая о том, что у нас нет совместного будущего! Только Юлия уже услышала в его искренних словах то, что считала, на свой взгляд, самым главным. Капитан Смит признался в своей глубокой любви к Великой княжне Ольге Фёдоровне. Остальное, было уже не важно. Графиня воодушевилась и направилась в покои госпожи, успев, лишь сказать:--Не беспокойтесь! Лучше сосредоточьтесь на вашем с ней сегодняшнем ночном романтическом свидании! Что касается Государя, его отвлечение, я беру на себя! Она ушла. Капитан остался в одиночестве, но почему-то, в трепетной душе, он не испытывал радости от её слов. Напротив, ему было тревожно из-за того, что девушка могла, легко, вывести Ольгу из душевного равновесия, так как, совершенно не правильно истолковала его слова, но покинуть свой пост не мог. Ведь через пару часов ему предстояло проводить ?Титаник? из Ирландского моря в Атлантический океан. Капитан лишь, в очередной раз, измученно вздохнул и, морально, подготовился к, предстоявшему, далеко, не простому душевному объяснению с Великой княжной Ольгой Фёдоровной. Немного позже, Великие княжны уже, аккуратно, разложили, приобретённые ими, только что, у торговцев, великолепные ткани, предназначенные для пошива новых бальных и торжественных платьев, роскошные драгоценности и парфюмерию, в ящики шкафов. Теперь они, удобно, сидели на мягких, обитых светло-сиреневым бархатом, диванах и креслах, которые были выполнены из слоновой кости и украшены сусальным золотом. Девушки пили чай из фарфоровых чашек и вели непринуждённую душевную беседу. За этим приятным занятием их и застала, войдя в просторную гостиную дорогой госпожи, графиня Юлия Волынская. Она выглядела окрылённой. Вернее, вся сияла от счастья. Ей не терпелось, поделиться своей радостью с Ольгой Фёдоровной. Только как это сделать? Ведь та была окружена дочерьми Государя Императора и своими другими фрейлинами. Это продлилось не долго. Вскоре, Ольга заметила возвращение преданной охранницы, и, любезно извинившись перед дорогими кузинами, грациозно поднялась с кресла, на котором сидела, и подошла к ней.--Ты виделась с ним? Что он просил тебя, передать мне, Юлия?—нетерпеливо расспрашивала подругу юная Великая княжна. При этом её нежное сердце бешено колотилось в трепетной груди. Снедаемая любопытством, Ольга, пристально смотрела на фрейлину и нервно теребила тонкими пальцами золотистое кружево платья. Юлия поняла душевное беспокойство венценосной подруги и то, о ком она спрашивает. Девушка заботливо накрыла её руки своими руками, и, одарив очень искренней доброжелательной улыбкой, излучающей душевную радость, выдохнула:--Я виделась с капитаном, моя госпожа! Он даже говорил со мной по душам. Скажу большее. Наш дорогой капитан горячо и трепетно любит вас! Он просил меня, передать Вам, что будет ждать Ваше Императорское Высочество в своей приёмной! Ольга не знала, что и сказать. Она была глубоко потрясена приятными словами подруги. Они обрадовали юную венценосную девушку. Как же долго она ждала от капитана этого признания и, даже, начала, игриво, обмахиваться ажурным веером. Только мысли о вчерашней договорённости с Государем, проводить всё время вместе и в кругу семьи, заставили, окрылённую счастьем, юную девушку, спуститься с небес на грешную землю.--Нет, Юленька! Моё свидание с Эдвардом придётся, отменить. Я не могу подорвать, оказанное мне Государем, доверие и останусь, здесь, ждать его возвращения!—с горестным вздохом произнесла Ольга и, отрешённо, принялась смотреть в окно, возле которого стояла. Взгляд бирюзовых глаз наполняла глубокая задумчивость. Она смотрела на гладкое, словно, зеркальная поверхность, Ирландское море, над которым с пронзительным криком пролетали чайки. Юлия Волынская разочарованно вздохнула, но, собравшись с мыслями, не сдаваясь, напомнила:--Госпожа, Государь, эту ночь проведёт вместе со своим наследником в его каюте! Можете не беспокоиться! Свидание с капитаном у Вас состоится!—она выдержала короткую паузу, но видя сомнение в лучистых глазах Ольги, успокоила её, сказав лишь одно.—Даже, если Государь и вспомнит о Вас, я скажу, что Вы пошли в апартаменты к Вашей матушке, так как очень соскучились! Приведённые преданной фрейлиной аргументы, показались Ольге, вполне, убедительными, но она продолжала сомневаться и вести борьбу самой с собой.--Ах, Юленька, я не знаю, что мне делать! Разум твердит остаться здесь, выбросив влечение к Эдварду из головы и начать себя вести так, как полагается будущей Российской императрице, а сердце рвётся к нему! Оно не в силах ждать вечера!—измученно вздыхала Великая княжна, что напоминало отчаянный крик о помощи. Только преданная девушка, не знала, что и посоветовать своей госпоже. Зато та, словно, почувствовав, нависшую над ними всеми угрозу, внезапно, сорвалась с места, и, покинув под, провожаемые её негодующими взглядами Великих княжон и фрейлин, императорские апартаменты, отправилась к грузовому трюму. Интуиция не подвела девушку. Она стала невольной свидетельницей принятия матросами, в которых Ольга узнала подчинённых отчима барона Джона Браэртона, ящиков с тротилом. Молодые люди между собой о чём-то весело разговаривали и смеялись. Девушка притаилась за углом, и, внимательно прислушавшись к их разговору, услышала, что они обсуждают капитана и его сердечную привязанность к ней, называя его, потерявшим бдительность, слепцом. В трепетной душе юной княжны всё кипело и бурлило от гнева и возмущения. Не в силах больше таиться в надёжном убежище, она, решительно вышла, и, стремительно приблизившись к ним, окинула презрительным взглядом бирюзовых лучистых глаз и, высокомерно, произнесла, что заставило матросов впасть в ступор:--Значит, вы собираетесь, пустить на дно мой корабль и всех, находящихся на его борту, людей!? Они, потрясённо, уставились на неё, совершенно не подготовленные к разоблачению. Она застигла их врасплох. Им оставалось только одно—убить её. Конечно, матросы понимали, что поднять руку на царственную особу, означает свершить государственное преступление, но таков был приказ барона Джона Браэртона—не щадить никого. Они между собой загадочно переглянулись и тяжело вздохнули.--Вот, капитану Смиту будет интересно, послушать о том, что о нём говорят подчинённые, и какую опасную авантюру, они организовывают!—продолжала, третировать их Великая княжна, не заметив того, как в руках одного из них сверкнул нож. Уверенная в себе и, ни о чём, не подозревая, она грациозным царственным жестом подозвала к себе, проходящего мимо, стюарда и попросила пригласить сюда капитана с его офицерами. Молодой человек, почтительно, откланялся и убежал, выполнять поручение венценосной госпожи, за изящной спиной которой уже стояли наёмники Браэртона с ножом и верёвкой. Ольга не успела ничего понять, как они схватили её и потащили в бойлерную. К счастью, в эту минуту к ним и подошли капитан вместе с помощниками. Их, словно, внутреннее чутьё привело. Они пришли вовремя.--Отпустите Её Императорское Высочество немедленно! Да, и, что это ещё за проявление неуважения к, столь высокопоставленной особе!—отчитывал капитан, весьма, подозрительных, на его взгляд, молодых людей, которые были одеты в матросскую форму. Он был возмущён, до крайности, из-за чего те опешили, и, понимая, что им лучше не враждовать с начальством, отпустили девушку. Она же, со своей стороны, одёрнула жаккардовое платье, выполненное в пиратском стиле льдисто-розового цвета с золотым растительным орнаментом и окантовкой, имеющее золотой корсет из плотной ткани со шнуровкой. Его ансамбль составляла юбка-солнце в пол, длинные газовые рукава и лиф с дугообразным декольте, открывающее лебединую шею и верх соблазнительной, упругой приподнятой груди. На них переливалось всеми цветами радужного спектра великолепное бриллиантовое колье. Длинные волосы распущены и имели объём, но, к сожалению, взлохмачены. Только девушка не обращала на них никакого внимания. Вместо этого, видя, что мучители-неудачники впали в лёгкий ступор и замешательство от внезапного появления и гневного приказа капитана, Ольга фыркнула, словно, разъярённая кошка, и, небрежно, отбросив пряди волос назад, мягкой грациозной походкой подошла к нему и незаметно взяла под руку. Капитан почувствовал её осторожное и, крайне, робкое прикосновение и одарил подбадривающим ласковым взглядом. Она благодарственно улыбнулась ему в ответ, прекрасно понимая, что если бы, не подоспей он вовремя, вместе со своими офицерами, ей была бы уготована ужасная участь наложницы жестокого и развратного британского барона Джона Браэртона. Лишь одна такая мысль заставила девушку всю поёжиться от отвращения, что не укрылось от внимательного, полного глубокой искренней душевной заботы, взгляда капитана. Он накрыл её руки своими, но вспомнив о присутствии своих офицеров и о том, для чего они пришли сюда, приказал:--Хорошенько, допросите молодых людей и, крайне внимательно, но главное, осторожно проверьте каждый ящик! Внутреннее чутьё подсказывает мне о том, что в них находится очень мощная взрывчатка, способная, пустить нас всех на океанское дно! Затем опечатайте их и заприте! Ключ принесёте мне! В Нью-Йорке передадим ящики, исполнителей и организаторов, замышляемого теракта, в руки береговой охраны! Помощники поняли своего начальника, и, воодушевлённые проявлением его бдительности и рыцарским поступком, в отношении спасения чести прекрасной юной высокопоставленной дамы, почтительно откланялись и занялись выполнением поручения. --Это ещё не всё!—вышла из романтических мыслей юная девушка. Она обеспокоенно посмотрела в добрые глаза своего заботливого почтенного спасителя и добавила:--Часть ящиков находится в гардеробной каюты барона Браэртона! Он спрятал их там, уверенный, что вы их не найдёте! Офицер Лайтоллер, галантно ей улыбнулся и с неподдельной гордостью в приятном голосе заверил, при этом в его приветливых глазах отразилось яркое освещение коридора, выкрашенного, как и все служебные помещения на корабле в белый цвет:--Не беспокойтесь, Ваше Императорское Высочество! От нас ничего не скроется и ни одна муха не пролетит без официального доклада! Девушка поверила ему, и, полностью успокоившись, вспомнила про венценосного избранника и обратилась к капитану с просьбой:--Пожалуйста, проводите меня к Государю Императору, милый Эдвард! Я соскучилась по нему, да и он, наверное, тоже по мне соскучился! Он, одобрительно, кивнул, и, галантно, накрыв руку юной девушки своей заботливой рукой, важной офицерской походкой, сопроводил юную княжну на императорскую территорию, где их уже встречали преданные фрейлины и русские морские офицеры, плывущие на ?Титанике? в качестве охраны Императорской семьи. Капитан Смит, почтительно, с ними поздоровался и, участливо, осведомился у господ-офицеров о том, не вернулся ли с увлекательной прогулки, Государь Император. Те, поочерёдно, обменялись с ним приветственным рукопожатием и известили главного офицера шикарного ?Титаника? в том, что Его Императорское Величество Государь Император Николай Александрович ещё отсутствует, но в скором времени, должен подойти.--Ну, что же, Ольга, думаю, что на этом, мы с Вами расстанемся! Мне пора вернуться к моим прямым обязанностям. ?Титанику? необходимо, продолжить свой путь.—мягко проговорил капитан, обращаясь к Великой княжне Ольге Фёдоровне. Он с огромной нежностью сжимал её руку в своей руке и ловил зачарованный взгляд девушки. Ей, искренне, не хотелось, расставаться с ним, но принимая его правоту, она уступила ему и отпустила, позволив, вернуться к управлению их великолепным кораблём. Капитан одарил её ласковым взглядом, но перед тем, как уйти, обратился к господам-офицерам с просьбой, помочь ему, вывести ?Титаник? с берегов, всегда, зелёной Ирландии в океан.-- Мои помощники заняты допросом, нанятых бароном Джоном Браэртоном, людей, которые пытались устроить теракт, способный, пустить нас на морское дно, с целью убить Вашего Государя Императора.—объяснил он им, ничего не скрывая. Русские офицеры, внимательно, выслушали его и, хотя были потрясены откровенностью капитана, приняли за честь просьбу. Они согласились помочь ему и временно заменить, отсутствующих по уважительным причинам, помощников, занятых более важным делом.--Можете, рассчитывать на нас, сэр!—с нескрываемой гордостью в голосе, провозгласил от лица всех своих подчинённых молодой черноволосый офицер с шелковистыми усиками и синими, как ночь, колдовскими глазами. Хотя ему на вид и было лет 25-30, он, успешно дослужился до звания старшего лейтенанта Балтийского военно-морского Императорского флота. Капитан оценил их добровольное согласие и перед тем, как отправиться вместе с ними на капитанский мостик, с огромной нежностью внимательно проследил за тем, как за юной Великой княжной и её фрейлинами бесшумно и мягко закрылась дверь. При этом его трепетное сердце переполняла искренняя любовь и забота. Вспомнив о, находящихся рядом с ним, русских офицерах, он мгновенно вышел из романтической задумчивости и пошёл в управленческую рубку по ковровой дорожке, имеющей длинный ворс, по залитому ярким светом, коридору, стены которого были обиты парчой и украшены золотой лепниной. Не успела юная Великая княжна немного пройтись по просторной гостиной своих апартаментов, как заметила великолепный букет из алых роз, аккуратно подрезанный и вставленный кем-то из фрейлин в перламутровую фарфоровую вазу. Сердце юной девушки учащённо забилось от трепетного волнения. Алые губы расплылись в искренней нежной улыбке. В ясных бирюзовых глазах заблестели слёзы глубокого счастья. Любопытство снедало её. Не в силах больше себя мучить, она не удержалась, и, не обращая внимания на, присутствующих в комнате и рядом с ней, фрейлин, приблизилась к круглому, покрытому защитным лаком, столику. Ольга, принялась с глубоким наслаждением вдыхать приятный аромат великолепных цветов, пока ей на глаза ни попалась маленькая и, едва, заметная накрахмаленная открытка с золотым теснением.--О, Ники! Ты меня, действительно, балуешь!—с огромной нежностью проговорила девушка, с замиранием в сердце беря в руки открытку. Какого, же, было её удивление, когда она прочла, волнующие трепетную душу, строчки: ?Вы стали для меня той прекрасной путеводной звездой, к которой стремиться душа, потерявшегося в бескрайнем море бесконечных тревог, моряка, ищущего покой.?--и подпись: ?Ваш бесконечно преданный слуга Э. Дж. Смит.? В эту самую минуту из романтической задумчивости её вывел, раздавшийся пронзительный раскатистый, гудок и все, находящиеся в императорских апартаментах, дамы ощутили то, с какой осторожностью ?Титаник? тронулся с места и, постепенно, набирая ход, двинулся в путь. На его капитанском мостике стоял Император Николай. Он с, не скрываемым потрясением внимательно проследил за тем, как, ещё несколько минут тому назад, с борта его роскошного корабля и под чутким руководством капитана, офицеры береговой охраны сгрузили на свой катер какие-то ящики, а затем под конвоем сопроводили несколько матросов лайнера. После чего, главный офицер ?Титаника? обменялся несколькими любезными фразами и прощальными рукопожатиями с начальником порта и представителями береговой охраны Куинстауна. Те же, со своей стороны, искренне, пожелали ему счастливого пути и благополучного возвращения в родной порт. Они отсалютовали друг другу и вернулись каждый на свой корабль.--Ну и, что это, сейчас, такое было, капитан Смит? Вы ничего не хотите, мне объяснить?!—попытался выяснить у главного офицера своего корабля Николай, когда тот вернулся к нему и взялся за выполнение прямых обязанностей, сопровождаемый русскими морскими офицерами, которые, тут же заступили на посты его помощников. Император, испытывающе, смотрел на него в ожидании немедленного объяснения. Его взгляд был очень серьёзным, вернее даже, встревоженным. Капитан понял чувства Российского Императора, и, выведя их шикарный корабль на безопасную от мелей и рифов глубину, передал штурвал в руки вахтенного матроса, после чего, сдержано, вздохнул и, приблизившись к Николаю, поставил в известность:--Благодарите свою очаровательную юную спутницу Великую княжну Ольгу Фёдоровну, Ваше Императорское Величество! Ведь, это, именно она помогла нам, разоблачить Барона Браэртона и предотвратить, запланированный им и организованный его подчинёнными теракт, способный, пустить нас на морское дно! Можете быть, спокойны! Теперь всё позади! Нам ничего не угрожает! Внимательно выслушав откровения капитана, Николай, хотя и был, глубоко потрясён, но, всё же нашёл в себе силы, выдохнуть с облегчением. Он смягчился и даже, добродушно усмехнулся:--Да! Это похоже на мою Оленьку! Она наша героиня сегодняшнего дня и спасительница! Капитан, внимательно проследил за взглядом Российского Государя, и, не желая, докучать тому дальнейшей душевной беседой, занялся своими прямыми обязанностями. Но, почувствовав, что, возможно, венценосным девицам, может угрожать опасность от барона Джона Браэртона, он пошёл в императорские апартаменты. Николай, же, задумчиво посмотрел ему вслед и отправился вместе с маленьким сыном в бассейн. Он хотел немного поплавать перед завтраком. Император был уверен, что его девочки, не успеют по ним соскучиться. И не ошибся. Великие княжны вышивали, удобно сидя в шезлонгах, на их общей личной террасе, когда туда ворвался разъярённый барон Джон Браэртон. Он, стремительно, направился к Ольге Фёдоровне, намереваясь с ней, разобраться. Девушка только успела слегка, подняться со своего шезлонга, когда отчим пригвоздил её к стене, и, крепко, схватив за горло, хорошенько встряхнул и угрожающе сказал. При этом его похотливый взгляд блуждал по её стройному телу, скрытому под слоем плотного атласа канареечного цвета:--Ну, всё, шлюха! Долго ты испытывала моё терпение! Не думай, что я оставлю это безнаказанным! Завтра же утром до короля дойдёт известие о твоих ?шашнях? с нашим, везде вмешивающимся, капитаном! Когда этот корабль причалит к берегу Великобритании, вас схватят и запрут в Тауэре, где вы будете дожидаться дня своей казни! Только не думай, что я оставлю тебя в покое! Каждую ночь охранники будут приводить тебя ко мне, где я жестоко буду пользоваться тобой и делить с охранниками! После чего, он грубо впился ей в губы жадным поцелуем. Вернее Джон не целовал, а кусал и муслякал их, не обращая внимания на то, что юная девушка, с большим трудом сдерживает, подступивший к ней, приступ тошноты от, переполнявшего её всю, отвращения. Когда же мучитель пресытился, он ушёл из императорских апартаментов уверенной походкой победителя, провожаемый взглядами юных Великих княжон, которые были полны ужаса за судьбу дорогих капитана и юной кузины. Венценосные девицы были глубоко потрясены, разыгравшейся перед ними, страшной картиной и испуганно между собой переглядывались. Что касается их дорогой кузины Ольги, она, не обращая на них внимания, плавно, соскользнула на пол, закрывая рукой в кружевной белоснежной перчатке, шею, на белёсой атласной коже которой отпечатались следы от толстых, как сардельки, пальцев отвратительного отчима. Они, постепенно, приобретали синий оттенок. Сидя на полу, юная девушка пыталась отдышаться, немного успокоиться и привести мысли в порядок для того, чтобы обдумать, как ей поступить дальше. Только перед глазами всё плыло и по бархатистым щекам текли солёные слёзы. Отчим ударил по самому дорогому и больному ей месту. Только девушка не захотела сдаваться на славу победителя. Она вытащила из складок платья маленький пузырёк с сильнейшим, действующим, мгновенно, ядом и задумчиво принялась смотреть на него.--И, что же теперь, госпожа? Не уже ли, когда корабль причалит к берегу, Вы и наш дорогой капитан будете арестованы солдатами Вашего венценосного батюшки, Его Королевского Величества?—всё с тем же потрясением осведомилась, подошедшая к ней, Юлия Волынская. Она опустилась на пол рядом со своей госпожой, и, встретившись с ней взглядом, испугалась той решительности и воинственности, которую прочла в её бирюзовых глазах. Только сама Ольга была, на удивление, спокойна. Она ласково улыбнулась преданной фрейлине и успокоила, сказав, лишь одно:--Нет, дорогая моя Юленька! Когда солдаты ворвутся на борт ?Титаника?, чтобы арестовать меня и Эдварда, они найдут два бездыханных тела, лежащих на диване в кают-компании. На террасе воцарилось длительное скорбное молчание, продлившееся до самого появления капитана. Он услышал весь печальный разговор Ольги с её фрейлиной, пронявший его до самых сокровенных мест трепетной души. Ему стала приятна искренняя забота юной девушки о сохранении их чести и достоинства, пусть даже им придётся для этого, расстаться с жизнью. Капитан печально вздохнул, и, наконец, выйдя к девушкам, дал распоряжение фрейлинам, успокоить Их Императорских Высочеств. Он, внимательно, проследил за тем, как они, почтительно, поздоровались с ним грациозным кивком головы, и, приблизившись к Великим княжнам, принялись их успокаивать. Теперь ему никто не мог, помешать, душевно, переговорить с юной Ольгой Фёдоровной. Он мягко приблизился к ней, помог подняться с пола и, настоятельно, попросил, отдать ему пузырёк с ядом. Девушка не смогла отказать и вложила, дрожащей от душевного переживания за них обоих, рукой яд в его раскрытую ладонь.--Так-то лучше!—со вздохом глубокого облегчения, одобрительно, проговорил капитан, и, решительной офицерской походкой подойдя к бортику, вылил содержимое прозрачного флакона в море без всякого сожаления. Ольга, робко, стоявшая за спиной главного офицера их шикарного корабля, словно, загипнотизированная, проследила за его действием. В эту самую минуту, к ним уже присоединился Российский Император Николай. Он узнал обо всех, случившихся здесь, несколько минут тому назад, событиях от главной фрейлины Ольги Фёдоровны, княжны Натальи Берестовой. Императора, до-крайности, возмутила выходка барона Джона Браэртона. Он не мог такого, стерпеть. Это было выше его сил.--Оставайтесь с моими детьми и Её Императорским Высочеством Великой княжной Ольгой Фёдоровной, капитан, пока не убедитесь в том, что они полностью успокоились! Я, же, пойду в радиорубку и отправлю телеграмму моему Британскому кузену, королю Георгу, где поставлю его в известность обо всех преступлениях барона Браэртона! Пусть он сам решает, как с ним поступить!—распорядился Николай и уже направился к выходу из апартаментов своей семьи, но был остановлен, обратившимся к нему, главным офицером ?Титаника?, беспокоившегося за судьбы себя и Ольги Фёдоровны:--А, что же будет со мной и Её Императорским Высочеством? Ведь барон утянет за собой на плаху и нас с Ольгой! Его Королевское Величество не простит нам нашей, некстати, вспыхнувшей, душевной и сердечной привязанности! Капитан уже, искренне, пожалел о том, что, повинуясь порыву, вылил яд из пузырька в спокойные морские воды. Ведь он был единственным спасением для него и Ольги от бесчестья и смерти на эшафоте. Николай понял его беспокойство и душевный страх, который он, отчаянно, пытался скрыть. Только доброжелательные серые глаза, в которых отразилось яркое солнце, выдали капитана. Николай приветливо ему улыбнулся, и, дружески, похлопав по плечу, успокоил, сказав, лишь одно:--Не беспокойтесь! Вам ничего не грозит! Внезапная страстная любовь—это не столь жуткое преступление, за которое полагается, лишить вас и Ольгу головы! Напротив, вас полагается наградить за, вовремя проявленную бдительность и предотвращение теракта на ?Титанике?! Вы спасли жизни не только ?Первой Семьи? Российского Государства, но и жизни сотен пассажиров! Капитан сделал вид, что поверил ему и вернулся к венценосным девицам, а Николай пошёл выполнять задуманное. Немного позже, венценосным детям, благодаря старанию заботливых фрейлин, всё же, удалось придти в себя от пережитого нервного потрясения. Теперь они занимались своими делами на, залитой ласковыми лучами утреннего солнца, террасе и наслаждались приятной морской прохладой. Зато Великая княжна Ольга Фёдоровна никак не могла найти успокоения для своей трепетной души. Бедняжку всю трясло не только от, обжигающего, словно, лёд, невыносимого страха за жизни себя и Эдварда, но и от отвращения, вызванного мерзкими домогательствами жестокого похотливого отчима. Каждое воспоминание о его грубом поцелуе, бесцеремонно блуждающем в тёплых бархатистых глубинах её рта, вездесущего языка и зловонного дыхания, смешанного с запахами перегара и табака, провоцировали в ней новые приступы тошноты, который выворачивал юную девушку наизнанку. После одного такого приступа, измождённая девушка слегка прислонилась к заботливой груди капитана, удобно сидящего рядом с ней на, обитом льдисто-розовым бархатом, диване, который был выполнен, как и вся мебель в императорской гостиной, из слоновой кости и украшена сусальным золотом. Капитан ласково гладил юную княжну по плечам и рукам, скрытым под воздушными, словно облако, золотистыми газовыми рукавами, которые, плавно переходили в плотную манжету из белого кружева, как и воротник-шаль, составлявшие ансамбль атласного платья канареечного цвета и, тем самым, украшали его.--Ольга, послушайте меня! Пока Вы носите под сердцем дитя Государя—Вы неприкосновенны!—убеждал девушку капитан. Ему, искренне, хотелось, вернуть ей былую уверенность в себе. Только её душевное беспокойство о нём, постепенно, перерастало в панику. Наконец, она выпрямилась, и, легонько поглаживая тонкими изящными пальцами по его ладони, что доставляло ему, неописуемое наслаждение и вызывало приятный трепет, внимательно всмотрелась в его добрые, но полные, невыносимой душевной усталости, серые глаза, встревожено спросила:--Ну, если со мной всё ясно то, что будет с вами, милый Эдвард? Он печально вздохнул, и, плавно, отведя от неё глаза, обречённо выдохнул, отвечая вопросом на её вопрос:--А Вы, разве, не догадываетесь, Ольга? Не уже ли, Вы забыли древний британский закон, запрещающий особе королевской крови и простолюдину, любить друг друга и какое, затем следует наказание, в случае, если они нарушат закон? Их взгляды, на мгновение, встретились, из-за чего, между ними воцарилось мрачное молчание, во время которого в нежной трепетной душе юной венценосной девушки закипал и готов был вот-вот взорваться вулкан глубокого революционного возмущения.--Любовь должна быть независимой: ни от вероисповедания, ни от социального статуса и ни от возраста, не говоря уже о национальности! Что за нетерпимость?!—воинственно негодовала Ольга, нарушив их, и без того, тяжёлое молчание. Капитан, лишь, добродушно улыбнулся ей и ласково погладил девушку по распущенным шелковистым длинным локонам цвета старого золота. Он, словно, загипнотизированный, проследил за тем, как в них отразилось медное пламя, кокетливо танцующего в мраморном камине, огня, приятное тепло которого, плавно, обволакивало просторную гостиную главных императорских апартаментов, выполненную в воздушных кремовых, бледно-розовых и фиолетовых тонах. В эту самую минуту, к ним бесшумно приблизилась княжна Наталья Берестова, несущая в руках серебряный поднос с, расставленными на нём, фарфоровыми чайником, в котором уже был заварен Гвендолин, чай из успокоительных трав, и чашки, взятые из одного сервиза.--А я, собственно, не понимаю, из-за чего вы так переживаете?! Да, британский король и слушать не станет доводы какого-то БДСМщика, очерняющие ваши репутации!—осторожно вмешалась она в душевный разговор своей юной госпожи с капитаном, при этом разливая чай в их чашки. Этими вразумительными словами, княжна и привлекла к себе внимание. Её осведомлённость в столь, весьма и крайне, неприятных пикантных вещах потрясла их до глубины души. Они ошарашено переглянулись между собой, не зная, что и сказать.--Понимаю ваше негодование. Только, можете быть спокойны, ваше Императорское Высочество! Я ни в чём таком не замешана! Мне сообщил о странных увлечениях своего начальника герцог Томас Бредфорд, во время моей вчерашней вечерней прогулки по палубе. Мы, случайно встретились и сами не заметили, как разговорились, сначала о погоде, а потом мне стало интересно, узнать, чем живёт и увлекается его шэф для того, чтобы знать, как Вас обезопасить от его притязаний.—отвечая на немой вопрос юной госпожи, проговорила главная фрейлина, при этом дружелюбно улыбаясь. Ольга вздохнула с глубоким облегчением. Только её стал утомлять этот неприятный разговор, из-за которого она, сама не заметно, для всех, начала зевать. Капитан полностью разделял её чувства. Ему, тоже, чрезмерно надоел, этот разговор. Девушка поняла его, и, не желая больше, мучить ни его, ни себя, ласково ему улыбнулась и, переведя разговор на более приятную тему, искренне, поблагодарила:--Большое вам спасибо за цветы, дорогой Эдвард! Они, воистину, прелестны! Капитан, слегка смутился, и, поставив чашку с блюдцем на журнальный стол, скромно улыбнулся и с глубоким почтением произнёс:--Для меня было большой честью, сделать приятное Вашему Императорскому Высочеству! На его душе стало тепло, легко и хорошо. Он, словно загипнотизированный, потянулся к её, зовущим алым, как спелые лесные ягоды, губам. Ведь они были такие же, сочные и сами, манили о жарких поцелуях. Ольга даже и не думала противиться. Напротив, она сама желала того же, и, не говоря больше ни единого слова, осторожно накрыла его руки своими руками в белоснежных кружевных перчатках, плавно, поддалась ему на встречу, готовая откликнуться на нежный зов. Ждать пришлось недолго. Их губы воссоединились в нежном и сладостном, словно, щербет, трепетном поцелуе. Он был воздушным, лёгким, но к глубокому разочарованию девушки, коротким. Тёплые мягкие губы Эдварда, едва, касались её губ и, именно по этой причине, их поцелуй напоминал порхание бабочки по цветку.--Ну, что же, думаю, мне пора, вернуться на мостик, чтобы заняться моими прямыми обязанностями на этом корабле, а то мои офицеры, наверное, меня уже потеряли.—доброжелательно проговорил капитан, плавно отстраняясь от юной девушки, но продолжая с огромной нежностью, сжимать её в своих объятиях. Его взгляд был очень мягким и искренним. Только Ольга ещё продолжала, находиться в мире романтических грёз и наслаждений, но сама для себя не заметила, как одобрительно кивнула, позволяя ему, уйти. Он нехотя высвободился, встал с дивана и, почтительно откланявшись, покинул главные императорские апартаменты, но перед тем, как пройти в управленческую рубку, решил, сначала, проинструктировать охрану венценосной семьи и, одновременно, дать им указания, чтобы они никого из посторонних не впускали.--Прежде, чем кого-либо впустить к Их Императорским Высочествам и Его Императорскому Величеству, свяжитесь по рации со мной, а я уже решу, кого впускать, а кого нет.—распорядился капитан. Офицеры поняли его и согласились. Весь этот разговор слышала Великая княжна Ольга Фёдоровна. Она стояла у двери, крепко держась руками за, покрытую сусальным золотом, ручку. Трепетное сердце юной девушки согревало глубокое душевное тепло к главному офицеру шикарного ?Титаника?. Она искренне была благодарна ему за бескорыстную заботу о безопасности и благополучии её русской семьи, но признавшись самой себе в том, что больше не в силах, бороться с, переполнявшими трепетную душу, порывами, уже вознамерилась, выйти в коридор, как услышала тихий оклик, обратившейся к ней, Великой княжны Татьяны Николаевны. Юная девушка робко стояла за спиной дорогой кузины и, словно, заботливая мать, держала на руках свою новорожденную сестрёнку, Великую княжну Анну. Малышка громко плакала и никак не могла успокоиться.--Оленька, наша маленькая сестрёнка, наверное, проголодалась!—проговорила девушка, привлекая к себе внимание кузины. Великая княжна вышла из романтической мечтательности, и, трепетно вздохнув, плавно обернулась. Она ласково улыбнулась дорогой кузине и подошла к ней. Бережно взяв маленькую дочурку себе на руки, Ольга прошла в спальню, где, удобно сев на постель и скрывшись от посторонних глаз под газовым и парчовым балдахином, высвободила одну свою упругую грудь с атласной кожей и вишнёвым соском, принялась кормить ребёнка. Малышка мгновенно взяла пухлыми губками сосок мамы и с жадностью начала сосать его, слегка, причмокивая от, испытываемого ею, удовольствия. Синие, как море в ясную погоду, глаза с густыми ресницами, были закрыты. Ольга ворковала над ребёнком, периодически ласково целуя его в золотисто-каштановый шелковистый лобик. Она ласково ей улыбалась, а её бирюзовые глаза светились искренним счастьем и любовью. За этим приятным занятием возлюбленную и застал Российский Император. Наблюдая за ней, с каждым прожитым днём, Николай замечал, что Ольга всё больше привязывается к маленькой дочурке. Из-за этого, он чувствовал, как его нежное сердце переполняет невыносимая боль. Николай понимал, что, как только ?Титаник? причалит, снова, к берегу Саутгемптона, девочка будет отдана законному отцу, то есть, их капитану. Так велит жестокий и непоколебимый закон высшего света и императорский протокол, а его нарушать нельзя. --Нет! Это, в корне, не правильно и, как-то, не по-людски! Да и, капитан Смит должен, немедленно узнать о том, что у него есть дочь от, нашей общей с ним, любимой женщины!—не выдержав, нависшего над ними всеми, напряжением, с измученным вздохом воскликнул Николай, чем и привлёк к себе внимание юной девушки. Она, слегка, вздрогнула от неожиданности его появления в просторной светлой комнате, но, благодаря устойчивому самообладанию и непоколебимой силе духа, мгновенно, собралась с мыслями, и, ласково улыбнувшись венценосному возлюбленному, игриво приманила его к себе.--Раз, считаешь, что так будет лучше для нас всех, поступай, как велит тебе совесть, Ники!—поддерживая его решение, спокойно выдохнула юная девушка, бережно передавая, изрядно, насытившуюся и, теперь уже, крепко спавшую, дочурку в заботливые руки, подошедшей к ней, фрейлине. Она внимательно проследила за тем. Как та, осторожно приняла её и унесла в, специально, выделенную для малышки, детскую комнату. Николай откликнулся на зов возлюбленной, и, вложив свои руки в её, протянутые к нему, руки, бесшумно, сел на мягкую перину их общей постели. Его голубые, как небо в ясную погоду глаза излучали глубокую нежность и искреннюю ласку. Ему захотелось, немедленно, крепко обнять и расцеловать девушку в знак глубокого душевного понимания и поддержки, но, помня о том, что они ещё не завтракали, любезно предложил, пройти вместе с ним на их личную террасу, где для них уже был накрыт стол. Дети находились там, заняв свои места и, нетерпеливо, ждали, когда же, наконец, к ним присоединяться их дорогой отец-император и любимая кузина. Ольга приняла его предложение, и, накинув на плечи шерстяную светлую шаль, молча, прошла вместе с ним на общую террасу.--Ну, и как прошёл телефонный разговор с британским королём, Ники? Что он сказал тебе, когда ты рассказал ему об угрозах и сплетнях барона Джона Браэртона?—наконец, спросила она, нарушив их короткое молчание. Это мучило её, сейчас, больше всего на свете. Ведь ей, ещё предстоит, сообщить капитану о результате телефонных переговоров двух венценосных кузенов. Девушка готова была, принять любой, пусть даже самый суровый вердикт. Она пристально посмотрела на императора, чувствуя лёгкую тревогу, но он, прочтя всё по её глазам, нежно выдохнул, и, ласково погладив по бархатистым щекам заботливыми руками, успокоил, сказав, лишь одно:--Можешь больше не переживать за себя и нашего дорогого капитана, Ольга! Вашим жизням и репутациям ничего не угрожает! Джорджи, конечно, сильно разгневался, но не на вас, а на барона за то, что тот угрожал вам бесчестьем! Он сказал, что твоего отчима уже давно ждёт камера в Тауэре! Так что, если он ещё, хотя бы раз попытается покуситься на вас, расстанется с головой! Николай не ошибся. С трепетной души юной девушки спал огромный груз. Она вздохнула свободно и, окрылённая, задала последний, но не менее важный вопрос:--А, что Его Королевское Величество сказал на то, что мы вместе с капитаном и его офицерами предотвратили покушение на тебя и, подстраиваемый подрыв ?Титаника?? Николай пылко поцеловал любимую девушку в медовые алые губы под восторженное мычание его детей и только после этого ответил, не менее счастливым тоном:--Он сказал, что как только мы все вернёмся в Великобританию, офицеры лайнера будут приставлены к наградам и повышению по службе! Он, лично, пожмёт руку каждому! Ольга с радостным восклицанием кинулась к возлюбленному в объятия, желая, расцеловать его в знак благодарности. Он решительно подхватил девушку, словно пушинку, на руки и принялся кружить по террасе, звонко и весело смеясь вместе с ней. Николай перестал кружить возлюбленную на своих руках и, крайне, бережно поставив на ноги, позволил ей, присоединиться к его детям, ожидающим их за столом. Только девушка, пока не торопилась, занять своё место рядом с ними. Она, внимательно, проследила за тем, как Государь подозвал к себе охранника и, дождавшись момента, когда тот подошёл, услышала приказ о том, чтобы тот нашёл капитана и сопроводил его в императорские апартаменты для очень важного разговора.--Ники, прошу тебя, позволь мне самой поговорить с капитаном!—дрожащим от, испытываемого ею душевного волнения, голосом, обратилась к императору юная девушка после того, как охранник, почтительно откланявшись, ушёл, выполнять поручение своего Повелителя. При этом, её бирюзовые глаза были полны искренней мольбы. Николай не смог устоять перед столь пронзительным взглядом очаровательной избранницы, и, ласково поцеловав её в златокудрый шелковистый лоб, уступил, сказав, лишь одно:--Хорошо, родная моя девочка! Будь, по-твоему! Поступай так, как велит тебе твоё трепетное сердце! При этом, его одобрительные слова были похожи на вздох огромного душевного облегчения. Своим решением, лично, поговорить с капитаном, Ольга сняла с Николая груз ответственности за выяснение их отношений. Он понимал, что это личное дело его избранницы и капитана. Пусть, сами разбираются в своих делах. Что касается самого императора, то он, лучше уделит всё своё внимание и время детям. Ольга, искренне, поблагодарила венценосного избранника за понимание, и, внимательно проследив за тем, как Государь занял своё место за столом, о чём-то весело переговариваясь с детьми, услышала их звонкий смех. Её алые губы расплылись в искренней доброжелательной улыбке. Их, замечательное и беззаботное настроение передалось и самой девушке, но, понимая, что капитан, возможно, не придёт к ним из-за того, что, буквально, только-только заступил на вахту, Ольга решила пойти к нему в управленческую рубку сама, но для начала позавтракать в приятном кругу своей семьи. Девушка присоединилась к ним, заняв место за столом. Николай, внимательно, проследил за её действиями и, одобрительно кивнув, прочёл затрапезную молитву и позволил близким людям, приступить к употреблению завтрака, что они и сделали с превеликим удовольствием. Капитан Смит, действительно, находился на мостике и, одиноко стоя за штурвалом, лично, управлял прекрасным океанским круизным плавучим дворцом. Он пытался сконцентрироваться на своих прямых обязанностях, но все его мысли были о юной Великой княжне Ольге Фёдоровне Романовой. В глубоких, полных доброжелательности, лучистых серо-голубых глазах отражались миролюбивые, словно мельничный пруд, океанские просторы, обвивающие его приятной прохладой. Он был спокоен и уравновешен. Яркие солнечные лучи согревали его трепетную душу. Собравшись, как ему казалось, с мыслями, капитан, отчаянно, попытался, сосредоточиться на ведении кораблём, крепко сжимая сильными руками, покрытый защитным лаком, штурвал, который был выполнен из дорогого красного дерева, как, в эту минуту, его окликнул нежный тихий голос юной девушки.--Эдвард!—ласково позвала она, робко стоя за его надёжной, словно самая крепкая скала, мужественной спиной. Капитан весь затрепетал, но попытался, сохранить остатки самообладания, хотя это и было, крайне, нелегко. Он даже судорожно вздохнул и откликнулся, дрожащим от приятного волнения, бархатистым голосом:--Да! Чем я могу быть полезен, Вашему Императорскому Высочеству!? Ольга нежно улыбнулась, и, сильнее кутаясь в тёплую шерстяную шаль, бесшумно и мягко приблизилась к нему и встала рядом с ним и штурвалом. Она, легонько, накрыла его сильную руку своей изящной рукой в кружевной белоснежной перчатке. От этого её невинного действия капитан, предательски, затрепетал ещё сильнее, хотя и, отчаянно, пытался это скрыть. Их взгляды встретились, из-за чего он, снова судорожно вздохнул. Как же ему хотелось в эти минуты, плавно и медленно дотянуться до сладких, как лесные ягоды, алых губ юной девушки, накрыть их своими тёплыми мягкими губами и целовать пылко, безжалостно и беспрестанно до тех пор, пока они не забудутся и не утонут в любовном водовороте.--Мне бы хотелось, поговорить с вами о нас.—начала она издалека, плавно переходя к тому, о чём просил её, передать ему Российский Государь Император. Слова давались ей, нелегко. От нахлынувших на неё, страстных порывов, мысли путались в голове, из-за чего она, нервно, теребила, дрожащими от волнения, изящными тонкими пальцами золотистые кудрявые шелковистые пряди распущенных волос. Ими, задорно, играл лёгкий морской ветер, а утреннее солнце придавало им яркий искрящийся блеск, от которого слепило глаза. Понимая, что девушка волнуется, ничуть, не меньше, чем он, капитан ласково посмотрел на неё и трепетно выдохнул, как бы подбадривая её и придавая уверенности в себе: --Да, я весь во внимании! Говорите, не стесняйтесь! Я слушаю, Вас! Теперь настал черёд Ольги, судорожно вздохнуть. Она плавно подняла на него бирюзовые, как море в ясную погоду, глаза и перешла к сути. --Я, лишь, хочу сказать, что нам с вами нечего бояться угроз барона Джона Браэртона! Государь, пару часов тому назад, душевно, переговорил с Его Британским Королевским Величеством… Тот сказал ему, что у барона есть куда, более серьёзные грехи перед короной. У него больше шансов угодить на плаху, чем нам! Король сказал, что у нас нет повода для волнений и опасений за наши жизни и чувства.—быстро выпалила девушка, пока в мыслях снова не наступил хаос. Ей, казалось, что с её трепетной души спал огромный и, непереносимый камень. Капитан разделил чувства девушки, ощутив, как, от сказанных ею слов, ему стало, наконец-то легко и свободно. Весь страх за их жизни и репутации улетучился. На миловидном лице появилась лёгкая приветливая улыбка.--Я, искренне, рад такому разрешению всех наших с вами душевных переживаний!—с огромным облегчением выдохнул он, не сводя с юной девушки нежного взгляда. Она была так прекрасна, что напоминала розу. Её шёлковое платье цвета сладкой ваты с преобладанием в нём золотистого кружева и газа, придавали ей шарм и вызывали нежность. Оно было выполнено по дворцовому протоколу, столь роскошно и изысканно, что подчёркивало всю пышность высочайшего положения, но при всём этом великолепии, придавало его владелице изящность и свежесть. Приятный аромат нежной розы, лишь дополнял её образ. От приятных слов заботливого собеседника на трепетной душе девушки стало, тоже легко и хорошо. Она доброжелательно и очень искренне заулыбалась. Только такое состояние души продлилось не долго. Внезапно, Ольга и капитан перестали, добродушно, подшучивать друг над другом. В их пристальных взглядах появилась серьёзность, и читалось непреодолимое взаимное влечение друг к другу, с которым они не в силах были справиться. Желание, воссоединиться в долгом пылком поцелуе обоюдное. Они, словно, загипнотизированные, потянулись друг к другу, поддаваясь страстному порыву. Их мягкие тёплые губы, постепенно, слились воедино. Поцелуй был очень долгим нежным и осторожным. По лёгкости, он ни чем не отличался от облака. Юная девушка, инстинктивно, обвила шею избранника заботливыми руками и закрыла глаза от, испытываемого ею, наслаждения. Её душа трепетала и готова была, воспарить к небесам, но, вскоре, к её глубокому разочарованию, всё закончилось. --Ольга, пожалуйста, простите меня! Мне следовало быть сдержаннее!—извинился перед венценосной возлюбленной капитан, чувствуя себя, крайне, неловко из-за своего страстного порыва, который не смог перебороть. Он, легонько, отстранился от неё, при этом, его миловидное лицо пылало от смущения.--Да, конечно, милый Эдвард! Тебе не о чем беспокоиться! Всё было прекрасно!—только и вымолвила, постепенно, выходя из мира романтических грёз, юная девушка. Она плавно и медленно открыла бирюзовые, как море, глаза и зачарованно посмотрела на главного офицера шикарного ?Титаника?. Мысли в голове перестали, хаотично, носиться. Они успокоились и разложились на места. Девушка одарила капитана очень искренней ласковой подбадривающей улыбкой, которая помогла ему, вернуть в себе уверенность. В эту самую минуту в управленческую рубку пришёл Российский Император Николай вместе с детьми и свитой. Они совершали увлекательную прогулку по ?Титанику? и, как бы случайно, зашли на капитанский мостик. Хотя, на самом деле, пребывающие в превосходном приподнятом настроении, венценосные особы решили, начать свой променаж, именно отсюда.--Ах, вот вы где! Мы так и думали, что найдём вас, именно, здесь!—шутливым тоном, хором провозгласили Великие княжны, чем и заставили капитана с Ольгой застенчиво между собой переглянуться. Они ни чем не отличались от, застигнутых на месте преступления и врасплох, двух любовников. После чего, юная девушка, получив позволение заботливого спутника, плавно и бесшумно присоединилась к дорогим кузинам с маленьким престолонаследником. Они, мгновенно окружили её и увлекли в свой занимательный разговор. Капитан одарил их мягким доброжелательным взглядом и обменялся с Государем приветственным рукопожатием и несколькими фразами: о погоде и других круизных вещах. Вспомнив, наконец, о юной возлюбленной и детях, Николай отдал капитану распоряжение, извещать его обо всех погодных изменениях, не говоря уже о сложной ледовой обстановке, которую они, все, достигнут через пару дней их увлекательного морского путешествия. Он присоединился к семье, и, галантно, взяв Ольгу под руку, заговорил с ней о чём-то, крайне деликатном, что касалось, лишь их обоих. Девушка с замиранием в трепетном сердце слушала его, периодически краснея и отводя от него глаза, от, испытываемого смущения, и отвечая ему. Они не учли, лишь одного, что случайным свидетелем их милой семейной сцены стал капитан Смит. Ему было приятно наблюдать за венценосными особами. Его трепетная душа наполнялась теплом и лёгкостью. Только к глубокому разочарованию главного офицера шикарного круизного лайнера, вскоре, Российская Императорская семья покинула мостик, решив, продолжить увлекательную прогулку. Капитану ничего другого не осталось, кроме как, проводить Их мягким взглядом, пока его внимание ни привлёк, незаметно вложенный Ольгой ему в руку, небольшой, сложенный втрое, листок бумаги. Капитан Смит развернул его и глазами, быстро прочёл короткое послание, от которого ему на душе стало легко. ? Всё со временем проходит! Вечной остаётся только любовь! Я буду ждать вас на лестнице, у часов, после ужина! Ваша прелестная малышка Ольга!? Капитан был немного растерян, но, собравшись, наконец, с мыслями, убрал крохотное послание во внутренний карман тёмно-синего офицерского кителя и сосредоточился на управлении ?Титаником? и других организаторских делах.