13. Эндрю. (1/1)

- Так ты не ответил, - напомнил Майло. Поначалу Эндрю казалось, что он готов ответить на что угодно. До того, как Майло начал спрашивать. Он был совершенно невыносим в своём желании докопаться до сути, сделав процесс максимально болезненным. И успешно продолжая примерять на себя роль следователя. Эндрю не сомневался: будь руки Майло свободны – и патологическая нетерпеливость заставила бы его перейти к насилию, не выдерживая положенной паузы. Его нездоровая въедливость пугала Эндрю. Майло вцеплялся, как голодный клещ в собаку. Вот только клещ обычно не пытается проникнуть в самую глубь человеческого сердца, за что ему спасибо.- На какой именно вопрос? – уточнил Эндрю на всякий случай. Глупо было сознаваться во всех смертных грехах, когда спрашивали всего об одном.О каком именно? Эндрю – объективно – был достаточно грешен. Субъективно – продолжал считать себя вспыльчивым, но добродетельным человеком (а на вспыльчивость, возникни такая необходимость, он готов был списать что угодно).Например, убийство. Тем более несостоявшееся.Хотя как знать, может, ещё и состоится.Если Майло не будет осторожнее. - Что это, признаки склероза? – уточнил Майло, постукивая пальцами по подушке. – Я спросил, хочешь ли ты оказаться на моём месте.О нет, только не снова. Ну что за зануда?- Я не мог бы оказаться на твоём месте, - огрызнулся Эндрю. Майло рассмеялся, прижав руку к животу.- Непогрешимый, равный богам мистер Уайк? О, постой-ка, что же это я занижаю твои заслуги? Ты ведь и сам – бог, не так ли?- Я думал, ты хочешь поговорить серьёзно.- Я весь внимание! – продолжая улыбаться, сообщил Майло, и подмигнул совершенно развязно.Эндрю перебрался с кресла на край кровати, и Майло тут же отодвинулся подальше, чтобы они ни в коем случае не коснулись друг друга.Минутный порыв, который Эндрю тут же подавил огромным усилием воли – коснуться его нарочно. Просто так. Посмотреть, что Майло будет с этим делать – ведь ничего же не сможет сделать, будет только зло и беспомощно трепыхаться, как пиранья, выброшенная штормом на пляж. Щёлкать зубами, ругаться и… и ничего. Но Эндрю не хотел его дразнить. То есть – дразнить ещё сильнее. В бесконечности вселенной существовало множество вопросов, на которые Эндрю не желал получать ответы, и к длинному списку добавился ещё один: где пролегали границы терпения Майло и что произойдёт, если достичь их? Возможно, мир сломается и рухнет.Мир самого Эндрю – даже наверняка. Да он только это и делает в последнее время! Может быть, именно поэтому из всех доступных ему, всемирно известному писателю, формулировок, Эндрю выбрал именно эту:- Всё просто: увидев, что одного выстрела недостаточно, ты выстрелил бы ещё раз.Майло нахмурился, покусал губу, и наконец спросил, обвиняющее ткнув Эндрю в грудь пальцем:- Меряешь всех по себе? Считаешь меня убийцей?!- Вовсе нет, - Эндрю аккуратно отодвинул его руку, вместе с пальцем, в сторону, пока Майло не проковырял дыру в пиджаке. Ведь этот пиджак, сшитый на заказ, обошелся в девятьсот пятьдесят фунтов (считая и небольшую скидку постоянному клиенту). – Но не забывай, ты здесь благодаря моему милосердию – качеству, тебе не присущему. Милосердие и терпение. Стал бы ты возиться со мной днями и ночами? Да ты не стал бы и рану перевязывать. Это ведь так скучно и противно!- Я не врач, - Майло хмурился всё сильнее. – Как и ты. Но, если уж говорить о милосердии – я был бы милосерден, Уайк. Я не стал бы проверять, истечёшь ли ты кровью, или мне каким-то чудом удастся справиться с ранением, его последствиями, последствиями падения со второго этажа. Милосердно вызвал бы скорую. А ты, конечно, объяснил бы полиции, что произошел досадный несчастный случай, и никаких претензий ко мне не имеешь.- Да неужели?- Хочешь сказать – нет?- А если и нет? Что тогда? – Эндрю добродушно оскалился, загоняя Майло в тупик. – Отыграл бы назад? Это ведь игра, кто с револьвером, тот и придумывает правила, не так ли?Майло кусал губы, и взгляд его метался.- Ну нет, - наконец сказал он, и в голосе прозвучали знакомые истеричные нотки. – Тебе не удастся. - О чём ты? – невинно уточнил Эндрю, разглаживая примявшуюся простынь и почти касаясь Майло кончиками пальцев. Зло хохотнув, Майло отполз ещё немного и с вдохновенным видом Гамлета, раскрывшего коварный заговор, припечатал:- Ты с самого начала изменил условия задачи!Не хватало только судейского молоточка. - И прекрати возиться, - не выдержал Майло. – Далась тебе эта простынь! Скажи ещё, что её идеальная гладкость – это тоже важная, важнейшая часть моего благополучного выздоровления!- Ну разумеется, - китайским болванчиком закивал Эндрю. – Я же рассказывал тебе о пролежнях?.. Кошмарная вещь. Я ни в коем случае не могу допустить, чтобы с тобой это случилось, ты и так достаточно страдаешь по моей вине. А состояние постельного белья – сухость, чистота, отсутствие складок – один из важнейших факторов в профилактике…- Хватит, - прорычал Майло. – Не заговаривай мне зубы.- Гигиена, массаж, постоянная смена позы для улучшения циркуляции крови, – безжалостно закончил Эндрю. – Иначе боль от одной единственной раны покажется тебе сущей безделицей. Так что за задачу ты хотел мне задать? Я слушаю.Впрочем, Майло не спешил – по-видимому, переваривая все те ужасы, которые могли с ним приключиться. Теоретически – ведь Эндрю делал всё, чтобы их не допустить. И даже непримиримый Майло сегодня почти ему не мешал.Да что там, сегодня просто потрясающий день. Они ведь уже так долго разговаривают, и до сих пор не вцепились друг другу в глотки.Жаль, тема для разговора выбрана неудачно.- Только представь, - Майло понизил голос до интимного полушепота. – Ты лежишь, совершенно беспомощный, в постели. Твои руки прикованы. Любое неосторожное движение причиняет боль. Но рядом с тобой я, заботливый и милосердный. Я утешаю тебя, глажу по головке, вытираю слёзки. Меняю повязки – то и дело, будто случайно, касаясь твоей кожи. Провожу по ней влажным полотенцем. Разминаю затёкшие мышцы. Нет такого места, которого я бы не коснулся – в медицинских целях, ничего личного. Хотя ты не обязан верить мне на слово. Ты сможешь представлять, что я таким образом выражаю свою симпатию. Ну, что скажешь, Энди?Майло провёл кончиком языка по нижней губе, и Эндрю, придя в себя, выпустил смятый край простыни. - Скажу, что у тебя богатая фантазия. Как бы ты однажды не составил мне конкуренцию. - Прекрати увиливать и отвечай!Ощущение опасности с каждым новым словом всё обострялось – они с Майло танцевали танго на очень тонком льду. И вёл в танце не он. В этом и заключался ответ – в отсутствии доверия, в чувстве собственного превосходства, в желании сделать всё самому, ведь только он сам сделает идеально. - Нет, не хотел бы, - очень твёрдо (так, что сам себе поверил), ответил Эндрю.- Почему? - Майло обиженно надулся. Спокойно выдержав взгляд исподлобья, Эндрю пожал плечами:- Предпочитаю не оказываться в ситуациях, когда ничего не могу контролировать. - Не поверишь, - Майло широко, одуряющее улыбнулся. – Я тоже.О, ну конечно, ведь они так похожи. Оба любят водить в игре и выигрывать. Но так не бывает.- Ты понимаешь, что когда играют двое, один неизбежно проигрывает?- Так ты таким меня видел, когда делал своё предложение на миллион? – яростно зашипел Майло. – Проигравшего, и в твоей власти?- Нет же!Обязательно ему всё ставить вверх ногами и выворачивать наизнанку? - А если нет, почему наслаждаешься этим?Действительно, почему? Может быть, потому что на самом деле – даже себе не способен до конца признаться – вовсе не наслаждается? Но и не страдает.Ну, разве что немного. От капризов, от злости, которые незаслуженно вынужден терпеть.Почти незаслуженно. - Так ты бы предпочёл медсестру из больницы? Усталую грузную старуху с равнодушным лицом, в застиранной форме, воняющей потом и дезинфектантом, которая будет заходить к тебе дважды в сутки, одёргивая прилипшие и пожелтевшие резиновые перчатки… Как у тебя, кстати, со страховкой?Майло снова неосознанно покусывал губу, и по глазам было видно, как бурно и плодотворно работает его воображение, тут же воплощая описанные кошмары в объёмные образы. - Да пусть кто угодно, главное, не ты.- Вот как? Я на особом счету?- Ты вообще ни на каком счету.- Почему же ты тогда так беспокоишься, кто именно ухаживает за тобой?- Потому что это делаешь ты!Эндрю с трудом сдержал улыбку. - Майло-Майло… Ты совершенно запутался.- Даже спорить не стану. Обманывай себя, если тебе это нравится. Можешь думать, что я кокетничаю, например, - Майло подмигнул сначала левым глазом, потом правым. В ярости он был само очарование, вот уж чего не отнимешь…- Ты не кокетничаешь, ты лжешь, - Эндрю всё-таки усмехнулся, победно – он снова вывел Майло на чистую воду. – Ведь ты получил, что хотел. Не ты ли упрашивал – буквально умолял меня быть добрым к тебе? Против ожидания, Майло не вспылил. Наоборот: засмеялся, словно в полной мере оценил изящную шутку – не Эндрю, так судьбы. - А, - немного рассеянно сказал он, не прекращая опасно улыбаться. Улыбка словно предвещала взрыв, но Эндрю готов был сгореть в его огне. – Так это ты добр ко мне. Вот оно что.И он рассмеялся, проиграв безнадёжную битву со смехом. Эндрю смотрел неодобрительно, но такая реакция всё равно была приятнее нового витка истерики. - Что ещё интересного расскажешь? – поинтересовался Майло, резко оборвав смех. – Ты ведь… наблюдаешь за людьми, так ты сказал? Наблюдаешь – и делаешь свои выводы, отвратительные и извращенные, как ты сам. Как тебе только удаётся настолько коверкать всё, буквально всё, к чему ты прикасаешься? Даже само понятие добра, базовую истину, ты превратил в… в эту хренову драму! Ну, так что насчет меня?Эндрю сжал губы. В который уже раз это происходит с ним: стоит хоть на долю мгновения поверить, что есть шанс наладить приятное дружеское общение – и Майло лёгким движением языка ломает всё, крушит, как потерявший управление состав, несущийся по рельсам в никуда.- Наблюдать за тобой – пустая трата времени. За пять дней ты стал совершенно предсказуем. В тебе был – подчёркиваю, чтобы ты не зазнался – был огромный потенциал, который ты похоронил на задворках сознания. Путь, которому ты следуешь, тупиковый. В маршруте не предусмотрено саморазвитие, а значит ты будешь падать всё ниже и ниже. Я пытался тебе помочь, но из-за гордости, которая ничем, кроме раздутого самомнения, не обоснована, ты в свойственной тебе манере от моего предложения отказался. Попытавшись одновременно выставить меня в глупом свете: престарелым извращенцем, покусившимся на твоё бесценное тело – а иначе глупцом выглядел бы ты сам. Нет, право же, ты всерьёз считаешь, что у меня за столько лет был недостаток в… телах? Эндрю буквально выплюнул это слово – потому что как раз это и было правдой. Он никого не добивался – добивались его, а он волен был милостиво согласиться. Можно подумать, ему пришлось прилагать усилия, чтобы получить Мэгги. Нет, вообще никаких. Ни азарта, ни соревнования, ни игры. Просто он понял это только теперь, когда появилось, с чем сравнить. - А на самом деле это тебе нужна забота, и однажды ты в полной мере осознаешь…Он наклонился непозволительно близко, расслабился, поддавшись эмоциям. Майло ударил его по щеке – без замаха, в его положении замахнуться было невозможно. Не больно, слабо – но неприятно. Машинально Эндрю поймал его запястье и крепко сжал, не давая ударить снова. - Отпусти! – взвизгнул Майло, бешено выкручиваясь. – Пусти!К счастью, Эндрю был ещё не настолько стариком, чтобы не удержать. Оказавшись сверху, он крепко сжал коленями бёдра Майло – и ведь потом снова станет утверждать, что это были домогательства! – и свёл его руки над головой, не позволяя дёрнуться. Неизвестно наверняка, как долго будет заживать рана. Но пока она точно не готова к драке. - Да успокойся ты, - прохрипел он, жалея, что не дотянется до кувшина с водой. Говорят, холодная вода помогает при истерике. С другой стороны – у Майло не появится ещё один повод ненавидеть его.Как будто ему мало поводов!Майло неожиданно послушался, и замер упавшим оловянным солдатиком, напряженный и неподвижный. Вяло дёрнул рукой, догадываясь, что бесполезно.- Не приковывай. Не надо!Эндрю защелкнул наручник на пойманном запястье. Майло вздрогнул, и его взгляд сверкнул бешенством и отчаянием. - Ты ведь не заставишь меня снова лежать неподвижно? – он пытался говорить спокойно, но Эндрю не мог не заметить ни выражения глаз, ни упрямо выпяченной челюсти. Поэтому ответа Майло не удостоился. – Ублюдок. Бессовестный и лживый ублюдок! Вот так ты добр, да? Что ты задумал? Слезь с меня! Бледные губы дрогнули. Эндрю с трудом отвёл от них завороженный взгляд – такие несчастные и плаксивые, что невольно жалеешь… А потом тебя кусают.- Если ты не будешь дёргаться.Дождавшись едва заметного кивка, Эндрю сполз с кровати. Ноги болели от напряжения, а в ушах шумело. Он не должен заставлять Майло просить. Но слушать его просьбы так завораживающе. Волнительно. - Не беспокойся, - сказал Эндрю торопливо, буквально растаптывая себя. Нужно думать о Майло и его нечеловеческой гордости, а не тешить собственное самолюбие мелочами.Когда мелочей станет слишком много, ничего исправить уже нельзя будет.Как будто сейчас можно!Эндрю повернул ключ в замке, освобождая руку – другую. На лице Майло промелькнуло быстро спрятанное облегчение, и он весь расслабился и стал дышать ровнее.- Просто поменяю руку, - объяснил Эндрю, словно ничего не произошло. – Да и бок пора сменить. Ты залежался на левом боку. Вообще, по правилам, переворачивать пациента нужно каждые три часа. Да ты и сам скоро сможешь переворачиваться, с бока на спину уже отлично получается. Особенно когда ты не думаешь о том, что творишь!В итоге всё равно получилось обвиняющее, но Майло, кажется, пропустил мимо ушей всю речь целиком.- Так ты будешь очень добр ко мне? – спросил он. – Обещаешь?- Да, конечно, - поспешно согласился Эндрю. Вопрос почему-то тронул его, размягчил в одно мгновение, превратил из человека в сладенькое клубничное желе, политое сливками.- Тогда я попрошу тебя о небольшом пустяке. Через несколько недель у нас праздник, месяц нашего знакомства. Как тебе? Обычно только девочки запоминают все эти глупые даты, но почему бы и нет? Подаришь мне кое-что?- Что угодно, - кивнул Эндрю, готовый бросить к ногам Майло все планеты Солнечной системы – эти красивые и бесполезные цветные шарики. Одного только спокойного, немного заискивающего тона, оказывается, было достаточно, чтобы начисто лишить ума. - Обещаешь?- Да. Что ты хочешь?- Твою голову на блюде, – манерно протянул Майло и рассмеялся, безмерно довольный шуткой.Эндрю подумал, что хуже всё равно не будет, и тоже немножко посмеялся.