14. Майло. (1/1)
Изысканная месть Уайка длилась вот уже не меньше нескольких часов.Никак не меньше, хотя по глубокому внутреннему убеждению Майло, эти часы умело растянулись в целую вечность. Хорошо поставленным голосом профессионального литератора Эндрю Уайк, развалившись в кресле и нацепив на нос очки в тонкой золотой оправе, зудел и зудел над ухом, зачитывая несчастному, прикованному и не способному сбежать человеку свой нетленный шедевр. Шедевр назывался ?Крысоловка?, в остальном Майло был уже не так уверен. Какие-то люди, между собой не знакомые, успешно страдали и влипали в передряги всё глубже, позволяя автору надругаться над собой совершенно бесчеловечно, в те самые моменты, когда никто не мог ожидать подвоха. На их месте Майло ни за что не позволил так над собой издеваться! Он пытался подремать, и ему бы это удалось, окажись Уайк заурядным чтецом – но Майло достался профессионал. От отчаяния Майло перепробовал все способы спасения: пытался не слушать, думать о своём, жечь Уайка взглядом, но всё бессмысленно. Он даже пытался стонать, красиво изгибаться (от фантомной боли), притворялся, что ему очень больно, что у него повысилось (или понизилось) давление, стреляет в зубе и кусает за мизинец на левой ноге комар, но Уайк, сволочь, был неумолим и безжалостен. Он прочитал уже три главы и не собирался останавливаться на достигнутом. Он даже почти не охрип. Его глаза блестели совсем нездорово, как будто ему в самом деле доставляло удовольствие перечитывать эти давно знакомые буквы (зачем, не мог понять Майло, Уайк же сам это написал, ему же должно быть скучно, он и так знает, кто убийца). Самому Майло совершенно не было интересно. Тем более пока никто толком не умер. Или умер, но с каким-то подвохом. Господи милосердный, да за всю свою жизнь Майло никогда не читал так долго и упорно. За то время, что Уайк потратил на свои три главы, Майло мог бы выучить небольшую роль, делая перерывы на кофе и бутерброды. С той самой колбасой, да.И не только на еду, между прочим.Майло кашлянул, привлекая внимание разошедшегося писателя.- Это очень интересно, но прервись, пожалуйста, мне нужно в туалет.Уайк замолчал на полуслове – магическая формула сработала.- Да, конечно.Он бережно заложил книгу закладкой – точнее, старым почерканным календариком, который наверное имел глубоко сакральный смысл, Майло неведомый (дни, когда Мэгги не ночевала дома?)- И как тебе? – словно невзначай поинтересовался Уайк в самый неподходящий момент.- Как мне что? – огрызнулся Майло, - писать лёжа или слушать твои заунывные бредни?- Бредни? – нехорошим голосом переспросил Уайк.Момент был идеальным, Майло уже набрал в грудь воздуха, чтобы сказать всё, что думает и о ?Крысоловке?, и об умственных способностях её автора, и о его сложном душевном состоянии, но неожиданно выдал совсем другое:- Любопытный сюжет. И… стилистика… эээ… не однотипная.- Что? Какая стилистика?- Ну, эти модные словечки, которые ты то и дело пихаешь в текст, - пояснил Майло. Ему самому сейчас остро не хватало словарного запаса, потому что говорить о книгах он не умел. Более того, он ничего в них и не смыслил. – Чтобы читатель не понял, что автор – древний старик, который ещё эпоху динозавров застал. Уайк забавно покраснел всем лицом и выскочил из спальни. Через несколько секунд в ванной полилась вода. Майло потянулся за оставленной книгой, в надежде спрятать её – может быть, тогда Уайк, вернувшись, не станет продолжать эту пытку, - но не достал. Каких-то десяти сантиметров не хватило. А тянуться сильнее Майло не рискнул. Рана и так начала противно ныть. Перестараешься, шов разойдётся, и придётся валяться тут ещё неделю.Это, конечно, если его действительно собрались отпускать. А то как бы всю жизнь не проваляться на этой кровати.Вернулся разгневанный Уайк, но уже чуть менее красный.- Придумал заумное оправдание? – поинтересовался Майло, улыбаясь ему ,как родному.- Оправдание твоему невежеству?Уайк поднял книгу, но открывать не торопился, он был весь такой обиженный, такой торжественно-печальный – вылитый же актёр древнегреческой трагедии! Хотелось поаплодировать, но Майло представил, как придётся для этого изогнуться – и воздержался. - Ты вообще заметил, что события в романе развиваются параллельно, в двух временных линиях? – Уайк оставил книгу и отошел к ограждению. Там заламывать руки и стенать было удобнее, почти как на сцене. – Что драгоценности, найденное крысоловом в канализации, и драгоценности, которые завели главных героев в ловушку…Майло обиженно надулся. - Ты то хвалишь мой ум – который тебя якобы возбуждает, то пытаешься доказать мою нечеловеческую тупость. Уж определись.- Интеллектуально возбуждает, - уточнил Уайк. – Если ты понимаешь, что это значит.- То есть - тебя интеллектуально возбуждает ум такого тупого существа, как я? Да ты точно извращенец.- Не кривляйся, - Уайк даже не попытался улыбнуться.Майло стало смешно. Есть такие дамочки, которые не задумываясь загрызут за своего ребёнка. Или за свою собачку – эдакий бестолковый, но миленький клубок шерсти на тоненьких дрожащих лапках. Подумаешь, все люди имеют право на безобидный пунктик. Вот ему как-то велосипедист проехался по ботинкам, накануне купленным за пятьсот фунтов! Как он тогда психовал! А велосипедист очень испугался, не сломал ли он Майло пальцы – и,похоже, так и не понял истинной причины его гнева. А для Уайка этот пунктик - книги, его бесценные детища (за неимением детищ настоящих, видимо). Вот только почему Майло должен с этими детищами нянчиться? На ум не приходило ни единой вразумительной причины – кроме той, что он прикован к кровати. - Я даже понял, почему книга так странно называется, - похвастался Майло. – Так что не надо задавливать меня моральным превосходством. Он уже по себе успел узнать – иногда мнение одного человека бывает важнее, чем мнение миллионов. А этому одному наплевать. Вот как Мэгги, которая ушла и бросила его на своего мужа-маньяка. Хотя знала, что он маньяк, и психопат, и садист, а ей всё равно. Или вот Уайк – достойный представитель семейства – знает, что Майло нужен врач, что Майло нужен профессиональный уход и много личной свободы. Но ему наплевать, он может привязать и измываться – пожалуйста, чем он почти неделю и занимается.Ну или взять самого Майло, почему нет. Тридцать пять лет, не слишком-то преуспевающий артист, совсем не преуспевающий шофёр и парикмахер на четверть ставки, к которому записываются просто, чтобы поглазеть – совсем не литературный критик, ни в коем случае не ценитель, и убеждённый не читатель (увильнул даже от школьной программы). И тут вдруг автору мировых бестселлеров позарез нужно его мнение о трёх первых (и, видимо, всех последующих) главах ?Крысоловки?, разошедшейся миллионными тиражами по всему миру. Очень смешно. - Или, думаешь, я не понимаю, почему ты так популярен? О, эта книжка прекрасно отражает тёмные фантазии – и автора, и большинства людей.- А твои? - Нет, - Майло дёрнул ртом. – Я не такой.- Серьёзно? И чем ты отличаешься?- Всем, - пробурчал Майло, потому что вот так сразу не нашелся с ответом. Он не мог, не покривив при этом душой, утверждать, что ему претит мысль о насилии, или тем более о сексе… точнее - об эротике на грани фола. Потому что Уайк не злоупотреблял. Наоборот, он дразнил, оставляя недосказанным всё, что мог. Майло не ожидал от такого испорченного человека подобной сдержанности. А вот с насилием было всё в полном порядке: драки, кровь, моральное давление, трупы и прочие милые мужскому сердцу вещи – с первых же страниц. - Разве книга не должна учить хорошему?- Это устарелые представления, - Уайк презрительно скривился, - книга не должна ничему учить. Ей достаточно отражать. А человек, глядя в это зеркало, должен своим умом дойти до всего остального. Это ведь не пропагандистская литература. И автор её не обязан агрессивно насаждать своё мнение. Ему платят не за это, и уж любить его за это не станут точно.- Боюсь, твои читателя тебя ненавидят, - с сожалением сообщил Майло. – Это какие-то мазохисты. Морально неполноценные, совсем как ты. Что они увидят в этом зеркале? Как приковывать людей наручниками к кроватям? Как хвататься за пистолет, если вдруг что им не нравится?- А чему бы научил их ты? Лентяйничать, закапывая в землю данный тебе талант? Уводить чужих жен? Соблазнять стариков?- Что?! – Майло закричал так, что закашлялся. – Да ты рехнулся?- Рехнулся ты, ползая по кровати и виляя задницей, - жестко сказал Уайк. – Так что, если мне понадобится прослушать краткий курс морали, я обращусь к специалистам более высокого уровня.- Ну вот им и читай свои книжонки! – рявкнул Майло.Впрочем, в глубине души он подозревал, что так просто избавиться от Уайка ему всё равно не удастся. - Я же не спорю с миллионами читателей, признавшими твоего гения, - сказал Майло почти миролюбиво, от чего Уайк приподнял брови. Не доверял, и правильно делал. - Просто мне это не интересно.- А что, если я пообещаю не выпускать тебя до тех пор, пока ты не ознакомишься со всеми моими книгами? – елейным голосом поинтересовался Уайк. – Интересно тебе или нет – вопрос второстепенный.- Достаточно будет ознакомиться с обложками? - Пока не прочитаешь их все, от корки до корки, - уточнил Уайк, глумливо улыбаясь. – Надеюсь, мой дорогой, читать по-английски ты умеешь. - Вредно читать лёжа. Так мне мама говорила. - Вредно – не читать. От этого глупеют.- Вот и славно. Когда я поглупею окончательно, мой ум оставит твой возбужденный интеллект в покое, а ты оставишь в покое меня, о чём я страстно мечтаю вот уже который день, - выпалил Майло на одном дыхании и отвернулся от Уайка, ткнувшись щекой в подушку. - Что ж, придётся что-то с этим делать. Срочно спасать ситуацию.Уайк вернулся к креслу, удивительно бесшумно ступая по каменному полу, и - Майло передёрнуло от этого звука - раскрыл книгу.?Розетта не спеша заплетала волосы, разложив грязные шпильки в ряд на краю кровати. ?Старик рассказал мне по секрету, что ты больше ни пени ему не должен, - загадочно прошептала она, пропуская пальцы меж спутавшихся прядей. Джим облизнул губы, живо вспомнив, как сжимал её волосы в кулаке, оттягивая голову назад. – Поэтому я почти не удивилась, когда ты пришел. Не подумай, что я недовольна. Но я ведь давно заметила, как ты на меня смотришь: прекрасная и недоступная. Хоть для кого-то я была принцессой из башни?. Джим не ответил, он как раз думал, рад ли получить то, о чём столько лет мечтал. Не о Роззи, чёрт с ней, с Роззи, теперь он мог каждый день спать хоть с тремя такими, и каждой заправлять в корсет по розе. Одуряюще алая роза между полных грудей, не об этом ли он мечтал? ?И знаешь ещё, что странно? - спросила Розетта, метко вонзая в причёску шпильки одну за другой. – Нет ищеек. Обычно они поначалу шныряют здесь, начинают с самых бедных кварталов. Ведь кто-то обязательно начинает спускать деньги – и попадается. Но полисменов что-то не видно?. Джим вздрогнул, с отвращением возвращаясь к реальности. ?К чему ты ведёшь?? Розетта улыбнулась так широко, что стало видно дыру на месте левого клыка. ?О, всего лишь к тому, что ты мог бы оставить мне несколько лишних монеток на чулки, мой хороший. Раз уж ты теперь богач, почему бы и не оставить на чулки? Тебе ведь понравилось, как я их снимаю?..?Уайк читал целую вечность, пока Майло не уснул, убаюканный его голосом. Последней связной мыслью было мстительное: ?Как долго он будет ещё читать, пока не поймёт, что я сплю??