12. Эндрю. (1/1)
- Понравилось?Эндрю вздрогнул и не без усилий вырвался из тугого кокона почти болезненной дремоты, забивающей глаза, рот, уши и мозги то ли мокрой ватой, то ли комьями грязного весеннего снега. Бессонная ночь давала о себе знать, в его-то возрасте. Правда, рядом с Майло он выспался преотлично, как давно не высыпался. Жаль только, лёг уже под утро, когда тусклый свет пришел на смену непроглядной осенней ночи, - и уснул моментально. Не говоря уже о том, как здорово он проснулся!Что ж, однажды он насладится сполна. Может быть, в другой раз. Или в какой-нибудь другой жизни. Эндрю одёрнул себя, ведь в другие жизни он пока не был готов поверить, даже ради Майло. Проблема заключалась как раз в том, что лечь рядом Майло ему ни в коем случае не позволит. Но и запретить, увы, пока не сможет. Очень трудная моральная дилемма. На одной чаше весов чужая гордость, на другой – собственные смутные желания. Смутные, потому что Эндрю на самом деле представлял их только абстрактными, до зубовного скрежета банальными, примитивными - настолько, что это ужасало его. Оставшись лицом к лицу с одиночеством, старостью и всеми своими страхами, Эндрю, как в кошмарном сне, осознал себя одним из миллионов, таким же, как все остальные люди – жаждущим тепла, чужого присутствия рядом, доброго слова. Всего того, что ему никогда не получить от Майло.- Уайк? - Что? – хрипло спросил он, просыпаясь во второй раз и пытаясь сбросить чёртовы отвратительные мысли как послевкусие кошмара. - Не спи. Понравилось, спрашиваю? Всего на мгновение Эндрю показалось, что это он сам попался. Что это в него стреляли.Но ведь он попался, в самом деле.- Что именно мне должно было понравиться? – уточнил он, впрочем, и так догадываясь.- Я ведь позволил тебе сделать всё, что ты хотел, - Майло скривился, словно от отвращения.Да почему ?словно?, зачем себе врать так откровенно? От отвращения он и скривился.- Мне надоело повторять, что это нужно тебе, - ответил Эндрю сквозь зубы.- О нет, мне нужно к доктору, и ты это знаешь не хуже меня. Профессиональный уход. А не эти твои ролевые игры. Почему ты ещё не купил себе белый халат, не понимаю? - В секс-шопе? – зачем-то уточнил Эндрю.- Именно, - Майло радостно оскалился. – И эту штуку, с рубками, ?дышите, а теперь не дышите?. - Стетофонендоскоп?- Точно, - обрадовался Майло. Как-то чрезмерно обрадовался, и Эндрю сразу заподозрил, что этого слова он никогда не слышал.- Думаешь, мне пойдёт?- Ну, тебе же так нравится играть в доброго доктора! – с воистину неуёмным энтузиазмом заявил Майло. Эндрю всерьёз обеспокоился, как бы у него рот от такой бешеной улыбки не порвался. – Протирать тряпочкой моё бледное отощавшее тело, например. Куда веселее, чем протирать фары Мерседеса? Такое тёплое, стройное, в твоей власти, даже по зубам заехать не может… Или вот лечебный массаж, да? Это ты вообще отлично придумал, если честно. Вот уж где чувствуется настоящий размах, полёт твоей писательской мысли! И как тебе?- Что? – спросил Эндрю, чья писательская мысль давно уже потерялась в хитросплетениях Майловой логики.- Как тебе моя кожа на ощупь? Как бархат?- Не уверен. Если эпилировать – возможно.На Майло словно выплеснули холодной воды. Он весь подобрался и зло сверкнул глазами:- Но ты ведь этого не сделаешь?- Нет, - честно ответил Эндрю, но, кажется, Майло не торопился верить. А после и вовсе отвернулся к стене. Эндрю снова остался один. Он давно уже был один, Майло сначала отобрал у него Мэгги, а потом – и себя самого. При мысли о том, что совсем скоро он уйдёт, становилось дурно, и сердце начинало колотиться отчаянно, как в последний раз. И с каждым днём неподъёмная гробовая плита одиночества становилась всё тяжелее – у Эндрю оставалось ещё много его вещей, которые никто отобрать не сможет. Его книги, талант и имя, его потрясающий воображение дом, его любимый автомобиль, яхта, диски с экранизациями его романов. В конце концов, он был настолько богат, что весь мир лежал у его ног.Слишком много для него одного. Ему это всё было не нужно.Ну, разве что, кроме его детективов. Они даже больше, чем дети. Какой мужчина вложит в своих детей столько сил, бессонных ночей – и будет потом так гордиться ими? Какой ребёнок может получиться настолько идеальным, как его книги?И, конечно, дом. Дом тоже вышел идеальным – ведь интерьер полностью спроектировала Мэгги. Лично выбирала каждую деталь, а он посмеивался над ней, пока не увидел результат. Тоже – идеально. Этот дом – их общий с Мэгги ребёнок, здесь ещё витает её дух. Её вещи в шкафах. В гардеробной, в ванной комнате. Её крема пахнут как её руки, её лицо, её шея… Или наоборот?Зачем он вспоминает? Мэгги ушла, и чёрт с нею.И Майло уйдёт.- Послушай, - сказал Эндрю осторожно, - я не понимаю, почему ты постоянно пытаешься выставить меня в дурном свете. Я забочусь о тебе изо всех сил…- Ещё бы, ведь ты в меня выстрелил, - не поворачиваясь, сообщил Майло очевиднейшую из истин.- Дело не в том. Я готов заботиться о тебе, даже когда ты будешь совершенно здоров.Кажется, он что-то не так сказал, снова, потому что Майло расхохотался, и было видно, как он пытается сдержаться, чтобы обошлось без боли – и всё равно смеялся. Свободную руку он тесно прижал к ране, когда, отсмеявшись, обернулся.Менять темы Майло умел профессионально:- А ты бы хотел оказаться на моём месте, Энди? Впервые Майло назвал его по имени. Сердце вздрогнуло и затрепыхалось как-то особенно жалобно. Дурной и непредсказуемый орган!Вопрос был с подвохом. Скажешь ?нет? – тогда возникнет закономерный, почти библейский вопрос: а почему же тогда ты, Эндрю Уайк, делаешь со своим ближним то, чего не желаешь себе? Скажешь ?да? - и ославят извращенцем. Хотя вот уж чего Эндрю точно не представлял, так это себя в наручниках.Майло, наверное, тоже. Не представлял себя. И ещё и с дыркой в животе. Такие вещи обычно случаются внезапно, без предупреждения. Не звонят за три дня по телефону, напрашиваясь в гости. Просто распахивают дверь пинком.- Мне не хотелось бы… - совсем уж осторожно начал Эндрю.- Не хотелось бы? – почти выкрикнул Майло таким тоном, словно поймал вора, по локоть запустившего руку в его сейф. Ах да, это они уже проходили.- Не хотелось бы обременять тебя, - договорил Эндрю уже увереннее. – Теперь, когда я на собственном опыте знаю, какой это труд: ухаживать за больным…- Так, может, мне ещё и извиниться? – перебил Майло. - Не стоит. Это мне жаль, что я выстрелил.- Тебе не жаль, - холодно отрезал Майло, и по его губам скользнула совсем не добрая улыбка. – Ты хотел меня остановить, а не убить. И тебе это удалось. Может быть, ты и сам не понимал, чего хочешь.- Не следовало воровать пальто.Конечно, ведь всё дело именно в пальто. А в чём же ещё?- И целовать тебя на прощание, папочка? – недобрая улыбка стала шире. – Или ты собираешься читать мне нотации?- Упаси меня Бог, - Эндрю выставил перед собой руки, искренне отказываясь от такого счастья. – Если тебе не доставало отцовского внимания, моей вины в этом нет. Майло глянул своими кристально-чистыми глазами так, словно вина Эндрю была абсолютно во всём, и давно уже доказана. Мировые войны, экономические кризисы, глобальное потепление, дыры в озоновом слое – всё это дело рук Эндрю Уайка и никого другого. Потом взгляд Майло немного смягчился. - Я ездил к отцу несколько лет подряд, в младшей школе, - сказал он. – И уже позже, когда были деньги. У него небольшой домик и море совсем рядом. Тёплое, не то что у нас, а я всегда любил купаться. Мог плавать часами, особенно если удавалось выпросить у соседа лодку. - Мы сможем ездить купаться куда и когда угодно. Тёплый океан, коралловые рифы, пальмы, белый песок и самые безумные коктейли…Чуть смягчившееся от приятных воспоминаний лицо Майло мгновенно сделалось жестким, и Эндрю замолчал. Все его старания, все его попытки наладить отношения, до того, как быть сделанными или озвученными – щедрые, красивые, милосердные – обращались в пыль, лишь только соприкасались с Майло. Золото становилось глиняными черепками. Может быть, глиняные черепки станут однажды золотом?Майло каждый раз удавалось вывернуть всё так, словно это он, Эндрю, виноват. Словно именно он – нарочно и преднамеренно – всё портит.Было бы что портить. Невозможно испортить то, чего нет. А в их особенно запущенном случае – можно просто каждый вечер, отходя ко сну, радоваться, что они пока друг друга не убили.Не сказать, конечно, что не пытались.- Где живёт твой отец? – спросил Эндрю, чтобы молчание не застыло непроницаемой стеной между ними. – Вдруг я там бывал?- Это вряд ли, - беззаботно отозвался Майло. – Настоящая дыра, что ты мог там забыть? Вообще удивляюсь, что ты бывал в Италии, с твоей-то ненавистью ко всему итальянскому. - Ну почему? Сам говорил, колбаса у вас отличная.Майло фыркнул- Колбаса! Ты говоришь об Италии, и всё, что тебе приходит на ум – колбаса?- А что мне должно приходить на ум? Развалины Колизея? Ватикан? Муссолини? - Англия – королева, двухэтажные автобусы, красные телефонные будки, гвардейцы. Ты чудовищен, Уайк. Стоит тебе раскрыть рот, и я каждый раз убеждаюсь, что есть только одна вещь, которая тебя интересует.- Какая же? – уязвлено спросил Эндрю. До встречи с Майло Эндрю считал себя очень образованным человеком. Но Майло мерил людей какой-то собственной, непостижимой меркой. - Эндрю Уайк. Идёт в комплекте со своими романами – детективными и не только. - Вот только ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моих романах, - с плохо скрытым злорадством отметил Эндрю. - И знать не хотел. Пока сам в них не влип.- Только не говори, что и в этом исключительно моя вина.Майло пожевал губами, потом вздохнул и всё-таки признал:- Нет. Моя тоже. Сколько раз матушка повторяла мне, что любопытство сгубило кошку… или это была не кошка… но я каждый раз попадаюсь именно на этом.