2 глава (1/1)

Офис главного тренера непривычен для Хью. Зачем так много пространства в кабинете на одного человека? Приглашать всю команду сюда нет смысла: для этого есть зал теории, большой, просторный и оборудованный техникой для просмотра игр. Соглашения с игроками заключаются в конференц зале, там же проходят и все переговоры главных лиц клуба, решаются все важнейшие вопросы со спонсорами. Зачем тренеру кабинет, почти такой же огромный, как зал переговоров?— непонятно.Зачем нужны эти несколько кресел и диван? Когда сюда приходят игроки или кто-то из штаба, они садятся на стул напротив стола тренера. Зачем замысловатый стеклянный журнальный столик, когда периодику можно читать и за рабочим столом? А мини-бар в углу? Главный всё равно обедает и пьёт кофе внизу, в столовой, вместе со всеми. Зачем эта огромная, на всю стену, картина с изображением стадиона? Она явно стоит, как весь съёмный дом Дэнси.Зачем чёткое отделение элитности главного тренера от помощников, тренеров по физподготовке, медиков, массажистов и игроков?Чтобы его ещё больше ненавидели?Сам Хью чувствует себя в этом кабинете неуютно. Он пользуется только большим дубовым письменным столом, на котором в хаотичном (для кого-то, кроме Хью) порядке лежат расписанные им схемы, планы и идеи. Это его стратегическая карта?— на ней главные наработки за всё время работы в ?Брондбю?. Это его карта побед. Ну, по крайней мере, он так надеется.Хью аккуратно вытягивает из стопки бумаг папку со списком игроков завтрашнего соперника, чтобы вновь изучить их характеристики. Как только он углубляется в чтение, в дверь стучат. Он вздрагивает, не сразу понимая, откуда идет звук, и при настойчивом повторном постукивании вспоминает, что звал к себе Миккельсена.Дэнси нервно сглатывает, откладывает папку в сторону и перед тем, как разрешить войти, думает, как лучше встретить футболиста?— встать или остаться сидеть. Решив, что, вскочив из-за стола, он будет выглядеть слишком заинтересованым в этой беседе, Хью, немного повысив голос, говорит:—?Войдите.Дверь открывают аккуратно и плавно. Мадс входит медленно, словно крадётся. Выражение его лица чуть надменное, но на дне радужек читается беспокойство, что не скрывается от глаз Дэнси.Хью указывает на стул, стоящий напротив стола и вежливо произносит:—?Садись, Мадс.Тот расслабленно присаживается, упирается ладонями в крепкие бёдра, обтянутые в светло-голубую джинсу, откидывается на спинку и произносит:—?Хотели поговорить, тренер Дэнси? —?он немного тянет ?э? в фамилии Хью, и из его уст это звучит, как что-то ласковое, хотя он явно издевается.Хью кивает и на секунду задумывается, переводя взгляд на схему завтрашней игры. Он решает, с чего начать разговор, но, не придумав ничего нового, произносит:—?Завтра ты сидишь на скамейке. Я если и выпущу тебя на замену, то только в крайнем случае.Когда на сказанное Дэнси не получает возмущения, он наконец поднимает взгляд на Миккельсена. Тот смотрит будто сквозь него, а глаза его холодные и больше не выражают каких-либо эмоций. В них нет больше вызова или протеста?— только льды Арктики. Он снова концентрирует взгляд на Хью и произносит сухо:—?Хорошо.Мадс тут же встаёт и направляется к выходу.Хью поражен. Это больше похоже на капитуляцию. Но почему?..—?И это всё? —?выпаливает Хью. —?Что, просто так сдашься?Миккельсен медленно разворачивается и, приподнимая светлые брови, удивлённо спрашивает:—?Что?—?Ты, один из лучших футболистов страны, просто опускаешь руки? Что с тобой, Мадс? Где тот прежний Миккельсен, умудрившийся сместить главного тренера, где боец, который выгрызал мяч у соперника, где душа команды, которого все любят? Где ты, Мадс?Он огибает стол и направляется к футболисту, продолжая говорить:—?Тебя будто больше нет на поле, нет даже в этом кабинете!—?И чего ты хочешь, Дэнси? —?Кричит в ответ Мадс. Румянец покрывает его высокие скулы, а глаза начинают лихорадочно гореть. И от перемены в его настроении по венам Хью начинает течь жидкий огонь, к лицу приливает кровь, а азарт вновь захватывает всё его существо.Только он открывает рот, чтобы сказать хотя бы слово, его прерывают, хватая в кулак ворот футболки.—?Разве не этого ты добивался, Дэнси, разве не этого? Нет больше Миккельсена на твоём пути! —?Кричит он прямо в лицо Хью, и тот начинает хохотать.—?Дебил, какой же дебил,?— смеётся Хью, наблюдая, как на лице Мадса расцветает растерянность. Тот отпускает его футболку и смотрит, приоткрыв рот, а Дэнси несёт. —?Ты такой тупой, Миккельсен. Ты же… Лучший, Мадс,?— Хью давится своим смехом, который плавно перерастает в истерику. —?Ты же их идол, они за тебя хоть в огонь, хоть в воду! Ты же Датский Мальдини?, Мэсс!—?Издеваешься, да? —?хрипит Мадс, и Хью резко замолкает.Он смотрит на такого открытого и красивого Мадса, на его приоткрытые пухлые губы, на растерянный взгляд лисьих глаз, на расстроенное выражение лица, от которого он выглядит намного моложе, и чувствует, как горит за грудиной, там, где сердце. Хью делает шаг вперёд:—?Нет,?— произносит он серьезно.Они сейчас так близко, что можно рассмотреть вокруг глаз Мадса сеточку морщинок; и что глаза его не карие, а цвета гречишного меда, прозрачные, почти светлые; а на нижней челюсти, чуть правее от подбородка, клочок несбритой щетины; и кожа на щеках у него такая гладкая-гладкая, как у младшей сестры Дэнси. А если… Он тянет руку вперёд, чтобы попробовать коснуться, и её перехватывает горячая ладонь.—?Что. Ты. Делаешь. Дэнси. —?в голосе Мадса слышится угроза, и Хью делает шаг назад.Но ему не дают. Сгребают в объятия и целуют. Рот у Мадса горячий, требовательный и упоительно сладкий, как будто тот только что съел целую коробку леденцов. Может, Хью это всё кажется?Кажется, что тело, вжимающее его в край рабочего стола, такое твёрдое и упругое, а сильные руки, сжимающие его ягодицы, чуть подрагивают. Что Мадс целуется так страстно и умело, что от этого любому снесёт крышу. Дышит загнанно и стонет что-то Хью в губы, а что именно?— тот уже и не разберёт, потому что, кажется, забыл не только датский, но и английский. Дэнси, наверное, грезит, и у него стоит так сильно, что даже больно, но он не прекращает упираться членом Миккельсену в бедро, а тот покачивает бедрами в таком знакомом каждому мужчине животном танце желаний. Это так неожиданно, что должно быть сном.Но нет, всё это реально.Реален и запах ментолового геля для душа на коже Мадса, и его рука, переместившаяся на пах Дэнси.И когда Миккельсен запускает её внутрь спортивных штанов, обхватывая член горячей ладонью, Хью глухо стонет от особенно удачного поворота запястьем. Палец Мадса обводит чувствительное место под головкой, и он громко вскрикивает, краем сознания осознавая преимущество большого просторного кабинета главного тренера, а главное, толстой входной двери.От понимания того, что дверь в кабинет не закрыта, и в любой момент их могут застать врасплох, волна желания пробегает по позвоночнику, усиливая удовольствие в сто крат. Он прикусывает верхнюю губу Мадса и стонет ему в рот, кончая и содрогаясь всем телом. Миккельсен рычит, вылизывая распахнутый в удовольствии рот, обводя языком нёбо, двигает рукой на члене медленно и немного с оттяжкой, давая Хью прочувствовать разрядку каждой клеточкой тела. Когда последний заряд удовольствия проходит по позвоночнику, Хью упирается лбом Мадсу в плечо. Он облегчённо выдыхает, и, коротко поцеловав мягкую кожу на сгибе шеи, наконец тянется к его ширинке, в попытке добраться до чужой эрекции. Второй болт не поддается ослабевшим пальцам?— Мадс хмыкает и делает это сам. Он поднимает Хью за подбородок, долго смотрит в глаза, обещая взглядом все удовольствия мира, и направляет руку Дэнси к своему члену?— тот не очень длинный, но толстый, и ощущение бархатной и влажной на кончике головки просто потрясающее. Хью двигает рукой медленно и смотрит, как медовую радужку Мадса заливает удовольствием, словно нефтяной разноцветной пленкой. Глаза его с становятся темнее, а цвет?— более многогранным. Жёлтый фон радужки, усеянный крапинками карего и зелёного, создаёт картину затянутого тиной озера?— тонуть и тонуть в нём вечность и никогда не выбраться.Хью только сейчас до конца понимает, как сильно влюблён, как давно с ним это происходит. Он подаётся вперёд, целует капризный изгиб губ, пытаясь поцелуем передать свои чувства, всё ещё продолжая двигать рукой на члене.Тихий стон Мадса, гортанный и низкий, посылает мурашки по коже.И этот пошлый и громкий звук вытягивает Хью из пьянящей сказочной дымки. Он наконец понимает, чем они занимаются. Вместо разговора тренер-игрок они просто отдрочили друг другу, так ничего толком и не выяснив. Это так абсурдно, что Дэнси фыркает от смеха, выпуская член из руки. Мадс, занятый вылизыванием его ключицы, удивлённо поднимает на него глаза. Хью фыркает и смеясь произносит:—?На старт всё равно не надейся.Он снова тянется к Миккельсену поцеловать, но тот отшатывается, и только посмотрев ему в глаза, Хью понимает, как облажался.—?Мадс,?— примирительно произносит он,?— это…Он хочет сказать ?шутка?, но ему не дают договорить. Мадс спешно заправляет опадающий член в джинсы и шипит ему прямо в лицо:—?Какая же ты сука, Дэнси.—?Мадс… —?Хью пытается утихомирить его, кладет руку на плечо, но тот резко скидывает её и ледяным тоном произносит:—?Иди ты к чёрту, Дэнси. Идите вы все к чёрту.Он так быстро уходит, что Хью даже не успевает сообразить, как дверь с громким хлопком закрывается. Он качает головой, вытирает следы спермы с живота салфетками с той самой тумбочки с напитками (вот и ещё одно применение), приводит свою одежду в порядок и делает глоток воды прямо из кувшина.Несколько капель стекают с подбородка и капают на шею, охлаждая горящую кожу.Хью трёт ладонями лицо и надеется, что Мадс успокоится?— он вспыльчивый, но отходчивый. Он должен понять. Должен ведь?На матч Миккельсен не приходит. Как и на тренировку через день.Он не появляется даже через неделю.***Мадс осторожно открывает дверь, крадучись проходит через темную прихожую, снимает ботинки на ходу, наступив им на задники, и открывает дверь в зал. Яркий свет резной люстры ударяет по воспалённой сетчатке, и он прикрывается от него ладонью. Откуда-то слышится чужое покашливание-предупреждение.Миккельсен отнимает руку от глаз и, щурясь, смотрит на сидящую на диване жену:—?Ханне, девочка, а что ты тут делаешь? Я думал ты, спишь,?— он смотрит на часы на запястье,?— время уже шесть утра.Она приподнимает красивые дуги бровей, делает глоток виски из стакана в руке и аккуратно ставит его на стеклянный столик.—?Жду тебя.Её тёмные волосы собраны в тугой пучок, а на коленях лежит кожаная куртка.—?Ну… Вот я тут,?— Мадс неловко раскидывает руки в стороны,?— пошли спать, поздно уже.—?Может, ты хотел сказать ?рано??Мадс поджимает губы, трёт пальцами заросший густой щетиной подбородок и согласно кивает:—?Ну или так.Он скидывает с себя куртку и, собираясь бросить её на диван, вдруг замирает?— между столиком и диваном стоит несколько дорожных чемоданов. Любимых чемоданов Ханне, красных с серебристыми ручками. Они так сиротливо и незаметно приютились рядом с диваном, что он даже сначала их не заметил.—?Это что? —?Мадс тычет в их сторону и вопросительно смотрит на жену.Та задумчиво глядит, как остатки напитка переливаются на дне стакана, покачивая его в руке из стороны в сторону, допивает и только после поднимает взгляд на мужа:—?Я ухожу, Мадс. Мы уходим. Виолу я ещё вчера увезла к матери.—?Что?—?Мы…—?Я понял. Почему?—?Разве это не очевидно, Мэсс?—?Ханне…Он не знает, что сказать. Опускается рядом с ней на диван, запустив руки в волосы. Он уже протрезвел, но всё ещё ощущает себя как будто в тумане. Он не знает, что именно в этом виновато: недосып, ночь, проведённая в баре, или усталость от последующей прогулки по городу, когда он, бросив машину, побрел куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой реальности. Подальше от себя. Он пришёл в себя на совершенно неизвестном переулке, продрогшим и выдохшимся. Кое-как рассмотрев табличку с названием улицы и номером дома, он включил вырубленный ещё с вечера телефон и вызвал такси. Пока он ждал машину, сидя на ступеньках ближайшего дома, телефон окончательно разрядился. Машина чуть не проехала мимо, и он догонял ее, матеря на чем свет стоит водителя. Кое-как добравшись до дома, Мадс надеялся наконец упасть в мягкую постель под бок теплой и уютной Ханне. И уж чего точно не ожидал, что та соберет чемоданы.—?Ханне, я понимаю, что я сейчас не подарок, но…—?Давай ты послушаешь, хорошо? —?Она берёт его ладонь, всё ещё треплющую короткую темную челку, в свою сухую руку и смотрит на него долгим беспокойным взглядом.—?Я люблю тебя, Мэсс.—?Я…—?Не надо… Погоди. Я пытаюсь сформулировать. Хм. —?Она снова отводит взгляд, и Мадс видит, как увлажняются её глаза. —?Я люблю тебя, но это не ты. И дело совсем не в выпивке или том, что ты бросил клуб… —?она поднимает на него взгляд. По лицу уже вовсю льются слёзы. Мадс чувствует, как у него у самого начинает щипать в глазах.—?Последние годы, как мы уехали из Лондона, ты сам не свой. Ты перестал радоваться жизни, радоваться тому, что у тебя есть. Ведь ты всегда был таким открытым, добрым и весёлым. Ты принимал всё, что с тобой происходило, как дар свыше. Да, ты был гордым, но не горделивым. Но после травмы… —?она замолкает и, утерев слёзы кончиком пальцев, улыбается так печально, что у Мадса внутри переворачивается всё от этой её безысходности в глазах. —?Для тебя всегда была важнее всего семья. Но после… Ни я, ни Виола… —?она снова всхлипывает и выпаливает:?— Я ведь забеременела два года назад, и…—?Аборт, да, Ханне? —?хрипит Мадс—?Знаешь,?— она не отвечает, но ему и так всё понятно,?— а я ведь всё ещё верила в ?нас?. До твоего этого срыва.—?Не уходи, не надо… —?Мадс чувствует, как горло дерёт от боли, он, похоже, всё-таки простудился, а в голове стучит набатом кровь. Но самое болезненное сейчас то, что он уже и сам в ?них? не верит. Что уж говорить?— Мадс уже не верит и в себя.Она, вытерев ладони о ткань брюк, поднимается и, посмотрев на него, извинительно произносит:—?Я не могу, Мадс. Я больше не могу.Она берёт один из чемоданов в руки, собираясь уходить. Два других по привычке берёт Мадс, но, подумав несколько секунд, ставит их обратно на пол, садится и произносит:—?Знаешь, я всё думаю, а что было бы, если бы я выбрал не футбол? В одном здании с нашей детской футбольной академией тренировались гимнасты. Вот что если бы отец отвёл меня не в академию, а на гимнастику и танцы, а?Ханне задумчиво смотрит на него и снова садится рядом.—?Представляешь, я бы танцевал? Представь меня на сцене.—?Я не могу, нет.—?Но почему? —?улыбается Мадс. —?У меня есть знакомый, сейчас играет в труппе современного театра. Там одни мужчины. Женские роли исполняют тоже мужчины. Представь, на каблуках, в платье и в макияже. Представь меня так.—?Нет,?— нервно хихикает Ханне,?— это же смешно, даже представить не могу. Ты и танец? Нет.Она отрицательно качает головой, а он снова чувствует, как улыбка сходит с лица.—?Вспомни нас, ведь мы же танцевали. Что только мы не вытворяли. —?К горлу подступает горечь,?— Когда ты ещё не бросила танцы ради меня.—?Мэсс, пожалуйста, не надо,?— она снова плачет, но Мадс больше не может остановиться.—?Ты была такая талантливая. Такая… кружилась, кружилась, а все вокруг тобою восхищались. А я… Если бы я не забрал тебя в Лондон, ты бы очень многого добилась, Ханне. —?он молчит несколько секунд, не смотря больше на жену, и произносит в пространство:?— Я такой эгоист, дорогая. Я… —?он тихо хмыкает и снова ей улыбается:?— Мама рассказывала, что я в детстве очень любил ставить спектакли.—?Да-да, спектакли одного актера,?— всхлипывает Ханне.—?Ага,?— грустно смеётся он. —?И мне все верили, всегда верили. Я и сейчас даже не помню, когда был сам собой. И в этом ты права, дорогая моя Ханне. Я не я. Я всё играю. —?Он берёт её руку в свою, целует центр ладони и говорит уже скорее самому себе, чем ей:?— Кажется, я заигрался.Они молчат какое-то время. Он крепко сжимает её руку и отпускает.—?Твоё решение не изменить,?— он не спрашивает, он давно её знает. Она всё решила, и теперь обратного пути нет.—?Тебе нужно наконец разобраться с собой, Мадс. Одному.Она гладит его по щеке, целует мягко в губы, и они встают, направляясь к давно ждущему её такси.Когда, предварительно уложив все чемоданы в багажник машины, Мадс заходит в дом, он не чувствует больше тоски или сожаления. Всё перебивает жуткая головная боль и сильное свербение в горле. Ложась в постель, так толком и не раздевшись, и засыпая, он понимает, что у него, похоже, всё-таки поднялась температура.***Хью стоит возле крыльца небольшого уютного домика с зелёным палисадником и открытой верандой, наверное, минут десять, всё не решаясь подняться на крыльцо и позвонить в дверь. Он ещё раз делает шаг, потом снова спускается и, так и не решившись, разворачивается чтобы уйти. Сбежать ему не даёт осипший голос Мадса:—?Хьюстон, может, всё-таки войдёшь?Дэнси поворачивается к дому лицом, наблюдая перед собой помятого и опухшего Миккельсена в пижамных штанах, босого, но почему-то в свитере с высоким горлом. Тот оставляет открытой дверь и пропадает в глубине дома. Хью, стараясь шуметь как можно тише, проходит внутрь, боясь кого-нибудь разбудить?— сейчас семь утра, а у Мадса, насколько он знает, дочка. Его аккуратность не остаётся незамеченной, Мадс возвращается к нему с кружкой кофе в руках и сипит:—?Да не крадись ты, никого нет,?— он делает глоток из своей кружки и задумчиво смотрит, как Хью снимает куртку. —?Я встал-то только чтобы обезбол выпить и дальше спать. Смотрю в окно, а тут ты пасешься на лужайке.Он хмыкает и кивает, чтобы Хью прошел внутрь.На кухне небольшой бардак, но ничего криминального?— у самого Хью не лучше. В раковине стоит пара немытых тарелок, а на столе?— несколько пустых упаковок от замороженной еды. Дэнси поднимает одну из них, чтобы занять хоть чем-то руки, и слышит неожиданное:—?Ханне меня бросила, так что перебиваюсь как могу,?— Мадс кивает на стол и поморщившись, как от боли, достаёт ведро из-под раковины, и одним движением выкидывает упаковки в него. ?Прибрабшись? и обтерев ладони о штаны, он смотрит на опешившего Хью, вручая ему кофе, и добавляет:?— Что думал, запой у меня? Примчался вызволять?—?Я… —?Хью не знает, нужно ли говорить хоть что-нибудь, ведь он и правда так подумал, но всё-таки произносит:?— У тебя проблемы, Мэсси.Он произносит имя Мадса на особый манер, как любят его называть в команде, глядит на то, как улыбка касается губ футболиста, от чего внутри Хью теплеет. Мадс смотрит на него и произносит, будто объясняя непутёвому ребенку:—?Да я как бы догадываюсь, Хьюстон.Этот обмен прозвищами как будто разряжает обстановку. Хью делает глоток кофе, отодвигает стул, и садясь за стол, наконец спрашивает:—?Почему она ушла?—?Ты думаешь, я сам хоть что-то понимаю? —?Миккельсен трёт виски и отворачивается от Дэнси, смотря куда-то в угол комнаты, а на самом деле просто в никуда. —?Я всё надеялся, но вчера мне прислали документы на развод,?— он вновь глядит на Хью,?— я подписал. Теперь вот жду, когда ?Брондбю? пришлёт бумаги о разрыве контракта.Такой его настрой совершенно не устраивает Дэнси.—?Ты болеешь,?— констатирует Хью, и Мадс удивлённо приподнимает брови.—?Ну да, и что?—?Давно?—?Пару дней.—?Нет,?— говорит Хью говорит жёстко и утвердительно,?— ты болеешь уже вторую неделю, никому не хотел говорить, но тебе не становится лучше, поэтому ты позвонил мне и попросил позвать клубного врача, который знает все твои проблемы лучше всех. Я позвоню Петерсу, он приедет и назначит лечение?— антибиотики ещё на неделю. Я поставлю в известность руководство и тебе выпишут штраф за предыдущие прогулы, но ни о каком разрыве контракта и речи не будет.—?Да что ты себе позволяешь, Дэнси? Я всё уже решил. —?Мадс заводится с пол-оборота. Он подскакивает к Хью, забирает у него из рук кружку и оставляет в сторону, расплёскивая содержимое по столу.Хью приподнимает брови и гаркает:—?Я твой тренер, мне и решать!Мадс удивлённо моргает, а Дэнси поднимается из-за стола и продолжает:—?У тебя обязательства перед клубом. Перед командой, перед всеми нами,?— он глядит на насупившегося Мадса, смотрящего на него исподлобья, и добавляет уже мягче:?— Ты нужен нам, Мэсси.—?А тебе я нужен? —?тихо и вкрадчиво.—?Да,?— Хью даже не задумывается над ответом. Он подаётся вперёд, видит, как Мадс шагает ему навстречу, но вместо поцелуя получает объятия. Мадс бубнит куда-то ему в затылок.—?Я болею, Хьюстон, ты сам сказал.—?Думаешь, это заразно? —?Хью проводит руками по его спине, через ткань свитера ощущая жар тела, и утыкается носом куда-то в шею, обтянутую высоким шерстяным воротником, вдыхает его мускусный аромат.—?Ещё как,?— фыркает Мадс,?— ты давно меня заразил.И что-то подсказывает Хью, что это не про простуду.Они оба смеются, не разжимая объятий, грея не столько тела, сколько души друг друга. Тем более Мадсу всё-таки нужно не греться, а остыть.Когда они наконец отстраняются друг от друга, Хью произносит:—?Тебе всё-таки нужно выпить жаропонижающее и поспать. Я позвоню Петерсу, он привезёт антибиотики.Мадс согласно кивает, а Хью перед тем как уйти добавляет:—?Через неделю жду тебя на тренировке,?— и, не дождавшись ответа, захлопывает дверь.***Неделю спустя Хью себе места не находит. Он приезжает утром пораньше, перебирает свои записи, пытаясь вникнуть в их суть, но у него никак не получается сосредоточиться. Он выходит, запирает кабинет на ключ и шагает в сторону выхода на парковку. Наблюдает, как один за другим приезжают футболисты. Скоро начнется тренировка. Хью пожимает руки проходящим мимо игрокам и тренерскому штабу, но всё никак не может покинуть свой ?наблюдательный пункт?. И только когда на парковку въезжает красная ?Бентли?, он с облегчением выдыхает и, улыбаясь, скорым шагом направляется обратно.Когда на тренировочное поле, окружённый несколькими футболистами, смеющихся очередной его шутке, вваливается Миккельсен, Хью не скрывает искренней улыбки.—?Надо же, заявился. Сработало. И что такого ты пообещал ему открутить? —?Йенсен пихает Дэнси в бок и кивает в сторону голосящей во всю глотку компании.Хью пожимает плечами и снова смотрит на весёлого Мадса. Тот замечает его взгляд и застывает, пока ему на спину прыгает Ларсен. Хью морщится, представляя, что такая детина может сделать со спиной и коленями защитника. Но тут же забывает обо всём, когда Мадс подмигивает ему и, обхватив бёдра вратаря руками, несёт его до ворот и скидывает с себя на газон. Тот ржёт и кричит что-то вслед направляющемуся к тренерам Миккельсену. А Хью не может взгляда оторвать от чужого лица, на котором написано безмолвное обещание. И очень надеется, что это обещание относится не только к футболу.Мадс, наконец приблизившись к ним, протягивает руку для рукопожатия Йенсену и на несколько секунд отводит взгляд от Хью.—?Рады тебя видеть, Миккельсен,?— светится довольством Йенсен.—?И парни тоже,?— добавляет Дэнси.На что Мадс хитро улыбается и, расправляя руки в стороны, демонстрирует себя во всей красе:—?Ну, вот он я. В вашем полном распоряжении,?— он переводит вновь взгляд на Дэнси, и немного наклоняясь вперёд, произносит хрипло,?— тренер.На что Хью кивает, как болванчик, пытаясь избавиться от всех тех фантазий, что влечёт за собой эта фраза.Всю оставшуюся тренировку, пока он смотрит на упругую задницу Мадса, на его широкую спину, тонкую талию и острые коленки, он пытается хоть немного подумать о тренировке. У него ничего не получается.И когда Мадс без стука вваливается к нему в кабинет, расстёгивает брюки и встаёт перед ним на колени, кажется, Хью забывает даже собственное имя.***—?Виктор, пожалуйста. —?Мадс добавляет в голос просящие нотки, а лицо делает такое, что у любого не хватило бы сил ему отказать. Но главврач их спортивно-медицинской клиники Виктор Петерс давно знает Мадса и все его уловки.—?Нет, Мэсси, я не могу тебя выпустить на игру. Да посмотри на себя, ты даже так хромаешь, а что будет на поле?Мадс злится. Он разворачивает на себя крутящийся стул Петерса и судорожно начинает говорить:—?Как ты это себе представляешь? Не выйду я, Дэнси выпустит того цыпленка. Ты хоть понимаешь, что это значит для команды?Врач хмурит густые брови под прямоугольной оправой очков, трёт ладонью лысину и шипит:—?А ты представляешь, что это значит для тебя, Миккельсен? Я тебя сейчас обезболю, а ты сломаешься прямо на поле.—?Если сломаюсь, то только после,?— взмахивает руками Мадс,?— это матч за третье место! На кону выход в Кубок УЕФА ?!Он разворачивается и начинает вымерять шагами кабинет. При каждом шаге боль в колене только усиливается, но ему плевать. Сейчас важно другое.Виктор встаёт, подходит к мечущемуся по комнате футболисту и кладёт руку ему на плечо:—?Мадс, тебе нужно нормальное обследование. В крупной клинике. Тебе нужна, как минимум, диагностическая операция. Ты можешь на всю жизнь лишить себя возможности играть.Мадс качает головой и разворачивается:—?Могу тебе напомнить, что я ещё месяц назад чуть не бросил спорт. Ты не думаешь, что это не так уж для меня и важно теперь?Янсен снова хмурится:—?Ты так рвёшься в игру из-за Дэнси?—?Ну и что с того? —?Он не хочет врать. То, что происходит между ними, слишком ценно для Мадса, и он сделает всё, чтобы Хью остался в Дании. Он говорит примирительно:?— Слушай. Я лягу в твою клинику, я сделаю всё что ты скажешь. Но это последний матч, и он принципиален для ?Брондбю?. Это ведь New Firm?, Виктор.Доктор только кивает головой, снова возвращается за свой стол и трёт гладковыбритый подбородок.—?Где-то за два часа до игры придешь ко мне. Сделаю тебе внутрисуставный укол. Ничего особенного, чуть-чуть препарата, заменяющего суставную жидкость, витамины и ударная доза обезболивающего. Только прошу,?— он поднимает на Миккельсена взгляд,?— не делай лишних необдуманных действий. Побереги себя, хотя бы в тех эпизодах, где ты не очень нужен.Мадс согласно кивает. Сейчас он готов на всё, что угодно, чтобы ему позволили выйти на поле. Он собирается уходить, но резко разворачивается:—?Только…—?Да-да-да, не слова Дэнси. Я знаю. —?Виктор отмахивается и тяжело вздыхает. —?Погубишь ты меня, Мэсси.—?Да ла-а-а-дно тебе! Первый раз, что ли? —?смеётся Мадс, и Петерс только грустно хмыкает.***Игра вязкая и выматывающая. ?Коппенгаген? хорошо обороняется, и все атаки ?Брондбю? разбиваются о защиту соперника. На семидесятой минуте на табло по-прежнему нули, а Мадс чувствует, что выдохся. Он вообще много чего чувствует, несмотря на обезболивающее. И тянущую боль в спине, которую он, похоже, потянул, когда отбивал головой мяч, летящий в их ворота; и синяк на бедре, в которое воткнулась бутса игрока ?Копенгагена?; но особенно ощутимо горит адской болью колено.Его состояние, похоже, видят и на тренерской скамейке и обращаются к резервному арбитру. Его хотят поменять на молодого защитника, но Мадс изо всех сил машет стоящему у бровки Хью.—?Нет, я в норме, всё хорошо! —?Кричит он через всё поле.Дэнси качает головой и просит отменить замену.Мадс улыбается ему, поднимая палец вверх и мчится на свою позицию.Когда на подходе уже вторая минута добавленного времени, и счёт по-прежнему нулевой, Мадс плюёт на защиту своих ворот и мчится в атаку вместе со всей своей командой. У них последний шанс?— они должны его использовать. Кажется, даже Ларсен сейчас покинет ворота и побежит забивать вместе со всеми.Одиннадцатый номер ?Брондбю? обводит соперника, скидывает мяч в штрафную и Мадс взмывает в воздух?— удар головой, и мяч в воротах.?1:0??— победа!Стадион взрывается ревом болельщиков. Вой и свист трибун заглушает крики радости футболистов, команда срывается с места и бежит обнимать Миккельсена. Мадс кое-как вырывается из кучи разгорячённых и счастливых футболистов и бежит в сторону тренерской скамейки. Он не помнит, как находит Дэнси, в голове откладывается только стиснутый в объятиях Хью, орущий победное ?Мы это сделали!!!? куда-то Мадсу в ухо, и в порыве радости коротко и жарко целует его в щеку. Перед взглядом всё плывёт, а Мадс глядит в сияющие бирюзой глаза, еле сдерживаясь, чтобы не поцеловать его в губы, и не помнит себя от счастья.____Они решают не ждать следующего дня и празднуют победу всей командой. Выкупают на ночь один из ресторанов в городе, и заваливаются туда всей командой и штабом, не зовя с собой подруг или жён (официальный праздник будет позже, а сейчас у них получается чисто мужская компания). Парни голосят в караоке и напиваются шампанским, сам Мадс выпивает только пару бокалов, посмеиваясь над пьяными сокомандниками.Он весь вечер не может оторвать взгляд от хохочущего и сияющего Дэнси, который, в отличие от Мадса, петь не отказывается, и поражает всех мягким и приятным тембром и хорошим слухом, а Миккельсен, кажется, ещё больше влюбляется. Дэнси смеется и шутит, общаясь почти со всеми, и совсем немного?— с самим Мадсом. Они стараются не пересекаться слишком часто, чтобы не давать повод для подозрений?— естественно, они скрывают свои отношения. Если пару поцелуев и дрочку с минетом можно вообще так назвать. Как бы ни были свободны современные нравы, футбольная среда плохо терпит подобного рода связи. Но главный аргумент против огласки?— Хью тренер, и любой намёк на личную симпатию по отношению к игроку может вызвать скандал, и тогда Дэнси точно попрут в шею из клуба, а это означает его отъезд. Мадс не уверен, что после потери Ханне он выдержит ещё и это.Всё это время их встречи были слишком краткие, тайные, совсем урывками, даже не доходящими до главного. Чего безусловно Миккельсен ужасно желал. Но иногда ему казалось, что Хью старался избегать более тесного контакта, и в какой-то момент Мадс задумался, что тот вполне мог не иметь подобного опыта и сейчас просто-напросто боится.Вечеринка затягивается, но Мадс и не собирается ждать её окончания. Как только видит, что Хью собирает вещи, он спешно прощается с парнями и выскакивает во влажную весеннюю ночь. Он вдыхает запах мокрой после дождя мостовой и прикрывает веки, стараясь уложить все те внутренние порывы и желания, мысли и сомнения, что поселились в нём с приходом в его жизнь Дэнси. Он наконец окончательно понял себя, позволил и принял себя таким, какой есть. Наконец отпуская свою жизнь, нет, не на самотёк, в управляемый полёт. И теперь Мадс не намерен отпускать штурвал.Несколько бокалов шампанского уже полностью выветрились, так что Мадс решается сесть за руль?— он открывает ?Бентли?, залезает внутрь и, так и не закрывая дверь, ждёт.Бархатное ?подвести?? звучит очень знакомо, так что Хью даже не удивляется. Он оглядывает развалившегося на переднем сиденье машины Мадса. От тепла, заполняющего внутренности, кажется, становится трудно дышать, так много в нём чувств к этому прекрасному, противоречивому и невероятному человеку. Хью старается отогнать от себя лишние неприятно скребущие изнутри сомнения, ему хочется хотя бы сейчас забыть об этом. Побыть с Мадсом как можно дольше и насладиться всем, что тот может ему дать. Но Хью не был бы Хью, если бы хоть немного не посопротивлялся. Он подходит к машине, наклоняется, опираясь на дверь, и с серьёзным лицом произносит:—?Спасибо, я поймаю такси,?— он только собирается отстраниться, как Миккельсен тянет его на себя, усаживает на колени, придерживая затылок, чтобы он не ударился, и целует?— влажно и страстно.Хью задыхается в поцелуй, хватаясь за плечи Мадса и, нечаянно локтем задевая руль, нажимает на клаксон. Громкий звук раздаётся на всю улицу, и они резко отшатывается друг от друга. Мадс смеётся, всё ещё держа Дэнси за талию, а Хью шепчет тихо ?уговорил?.Пока они едут до дома Хью, он вспоминает их первую поездку. Когда напряжение между ними зашкаливало, а противоречивые эмоции накрывали с головой. Он не знал тогда, чего хочет и что чувствует, желая как можно дольше остаться в этом клубе и этом городе; чтобы этот безусловно талантливый потрясающий футболист перестал его ненавидеть; чтобы он, Хью, наконец смог сделать в этой жизни хоть что-нибудь стоящее. И вот они здесь: ?Брондбю? будет участвовать в еврокубке; Мадс наконец помирился со своими демонами и перестал бойкотировать любимую игру и клуб; Хью показал себя неплохим тренером. Осталось сделать окончательный выбор, остаться тут или…Он мотает головой, отгоняя навязчивые мысли, и переводит взгляд на Мадса. Тот немного хмурится, как будто его что-то беспокоит, но как только ловит на себе взгляд Дэнси, морщинки между его бровей тут же разглаживаются, и он улыбается так обаятельно и открыто, что аж дух захватывает. И в этот момент Хью ловит себя на мысли?— если бы не вся та огромная пропасть между ними, он обязательно бы выбрал Мадса и только Мадса, несмотря ни на что в этом мире. Если бы…Мадс старается ехать медленно, памятуя о шампанском, так что они добираются дольше, чем обычно. Хью уже вовсю зевает (он выпил намного больше), и Миккельсен, зайдя внутрь дома, наблюдает, как Дэнси медленно, словно во сне, разувается. Всё-таки стоит поехать домой. Он разворачивает Хью к себе и целует нежно на прощание:—?Я позаботился о жизни и здоровье любимого тренера, теперь пора и отчаливать.Дэнси хмурится, капризно складывает губы и шепчет ему в рот:—?Черта с два ты уедешь сейчас,?— акцент его усиливается, и у Мадса от этих тянущих ноток аж мурашки бегут по коже.—?Ну раз ты так настаиваешь,?— он впивается в желанный рот, как будто первый раз дорвавшись до поцелуев.Хью стонет ему в рот, и, даже не дав разуться, тянет вглубь дома. Они сшибают по дороге, судя по звуку, стул. Непрерывно целуясь, они всё же добираются до спальни. Хью, до этого больше принимающий ласки от Мадса, сейчас сам нетерпеливо стягивает с него рубашку, трогая каждый оголяющийся кусочек кожи, хаотично и бессмысленно. Он торопится, как подросток, впервые оказавшийся с женщиной, и Мадсу теперь всё окончательно ясно. Он перехватывает беспокойные руки Дэнси и, целуя костяшки пальцев, шепчет:—?Тихо-тихо, куда ты торопишься, у нас всё время мира впереди.Хью кивает согласно, но внутри него всё надрывается?— ?нет, это не так, Мадс, нет?.Но он не хочет пока говорить об этом.Не сейчас.Мадс раздевается сам. И даже простое избавление от рубашки настолько эстетично-сексуально, и Дэнси кажется, что возбудиться больше невозможно. Хью много раз видел его в одном белье или полотенце, но смотреть таясь, замечая только общие черты?— это одно. Другое дело?— иметь возможность рассматривать. Миккельсен?— воплощение мужественности: крепкое поджарое тело, широкие плечи, мощные натренированные бедра и грудь в поросли начинающих седеть волос. Мадса хочется до зубного скрежета, со всем его великолепием тела и талантом, его непередаваемой сексуальной энергетикой, которая никого не может оставить равнодушным. Всё?— от изысканно-мужественной красоты его лица до бархатного пробирающего до мурашек голоса; от увитых венами рук и аккуратных изящных пальцев до теплой глубины его медовых глаз?— всё это будит в Хью не ведомые ранее чувства жаркой всепоглощающей страсти и любви.И то восхищение, с которым Мадс смотрит на него, отражает его собственные чувства и рождает уверенность в принятом решении.Миккельсен не церемонится, стаскивает с себя трусы и, не давая возможности себя разглядеть, опускается перед Дэнси на колени. Мадс поднимает краешек футболки, целует подтянутый живот возле пупка, но не торопится спуститься ниже. Он слизывает соль с чувствительной кожи, и Хью еле сдерживает стон, ощущая, как мышцы пресса рефлекторно сокращаются. Он смотрит вниз и видит, как Мадс поднимает на него взгляд и хитро-хищно улыбается, оголяя острые клыки, от вида которых у Хью начинает кружиться голова.Теперь Мэсс непреклонен?— он покрывает кожу Дэнси поцелуями-укусами, начиная с живота, поднимаясь выше, на грудь и плечи. Он терзает тонкую кожу на шее, стараясь оставить там след, вырывая из чужого влажного искусанного рта такие звуки, что позавидовали бы даже в порно. Стянув наконец с Хью футболку, он одним движением опрокидывает их на кровать. Накрывает его собой, снова впиваясь в губы, исследует горячий рот своим языком, желая запомнить каждую зазубрину на зубах или впадинку на небе, запомнить вкус этого сладкого горячего рта. Мадс гладит горячие поджарые бока, наслаждаясь гладкостью и упругостью кожи, но когда Хью начинает хныкать ему в губы, отстраняется и спрашивает:—?Ты уверен, Хьюстон? —?Тот судорожно кивает, но Мадсу этого недостаточно. —?Потому что если я сейчас начну,?— рычит он, и в голосе его горячечная угроза,?— потом меня остановить будет невозможно. Мне нужно, чтобы ты был полностью уверен.Уверен ли Хью? То, что он хочет Мадса всем сердцем и душой?— однозначно. Хочет ли он дойти до конца? После вчерашних новостей?— тем более.Хью не имел до этого романов с мужчинами, лишь один раз, в академии, он влюбился в друга. Они провели пару ?экспериментов? и тот решив, что всё-таки предпочитает девчонок, оставил Хью изнывающим от любви и желания. После этого он заводил отношения только с женщинами, предпочитая не впускать в свою жизнь травмирующие связи. Но вот что удивительно: то, что происходило между ним и Мадсом, какими бы сложными не были их взаимоотношения, не стало травмирующим для Хью. Это было лучшим, что он испытывал в этой жизни. То, что он чувствовал к Мадсу, то тёплое чувство привязанности, восхищения и любви хотелось сохранить в сердце надолго. Поэтому он хотел дойти до конца.Он хотел сохранить себе ещё одно воспоминание о Мадсе Миккельсене.—?Да,?— влажный и глубокий поцелуй в подтверждение. Дэнси до сих пор ещё в джинсах, и Мадс помогает ему от них избавиться, стаскивая вместе с бельём.Хью одновременно хрупкий и крепкий, с телосложением скорее гимнаста, а не футболиста. Ему хочется молиться и поклоняться, что Мадс и делает?— он привычно берёт его член в рот, посасывая влажную от солоноватой смазки головку, и нежно гладит яички, перекатывая их между пальцами. Хью стонет и дышит загнанно, подкидывая бедра вверх, подаваясь в рот Мадса, и, кажется, забывает, на что только что дал согласие. Но Миккельсен помнит. Он с влажным звуком выпускает его член изо рта и хрипит:—?Смазка, Дэнси. У меня нет смазки.Тот осоловело хлопает глазами и, поняв, что от него требуется, лезет в прикроватную тумбочку, достаёт тюбик и кидает им в Мадса. Тот откручивает крышку и снимает защитную металлическую наклейку?— не пользовались. Он хитро смотрит на Хью, тот только пожимает плечами и бубнит смущённо:—?Купил недавно. Для нас.Внутри у Мадса всё переворачивается от восторга. Он опрокидывает Дэнси на спину, целует губы, глаза, скулы, рот. Тычется слепо и восторженно, выливая всю внутреннюю признательность и любовь.—?Давай, Миккельсен, действуй,?— чмокнув его в губы, подстёгивает Хью, и Мадс снова опускается между его ног.Первое проникновение пальца ощущается совсем по-другому, чем то, о чём Хью фантазировал. Он ждал боли или жжения, но Мадс так аккуратен и нежен, что ощущается лишь лёгкий дискомфорт. Он продолжает посасывать головку члена Хью, добавляя смазки так, что она прямо хлюпает от движений уже двух пальцев. Звук должен смущать, но Хью это ещё больше раззадоривает. Он не чувствует яркой вспышки удовольствия или чего-то подобного, о чём читал в интернете, но поступательные движение длинных пальцев внутри, чувство заполненности и растяжения вызывают тянущее обжигающее удовольствие, копящееся где-то около крестца. Оно расползается выше по животу, посылая возбуждение к члену, тот подёргивается во рту Мадса, на что тот мычит одобрительно, ещё больше усиливая приятные ощущения. Наслаждение нарастает, как снежный ком, и он уже сам не замечает, как начинает насаживаться на пальцы.Хью стонет сначала сдержанно, прислушиваясь к себе, но с каждым движением Мадса ведёт себя раскованнее. Дэнси уже стонет в голос, когда Миккельсен добавляет третий палец, выпускает его член изо рта и поднимается поцеловать искусанные губы. Мадс поворачивает запястье и Хью вскрикивает ему в рот, распахивая глаза, смотря неверяще. Мадс ещё раз легко трёт по кругу упругий бугорок и шепчет закатывающему от удовольствия глаза, Дэнси:—?Какой же ты, Хьюстон, не могу больше…Тот лишь кивает, явно уже согласный на всё, и Миккельсен аккуратно вынимает пальцы. Проводит ими, измазанными в смазке, по своему члену и подаётся вперёд, погружаясь в горячее кольцо мышц. Хью под ним громко стонет и запрокидывает голову, и Мадс не выдерживает, впивается зубами ему в шею. Они двигаются ритмично и слаженно, Хью обхватывает его коленями, отрывает его голову от шеи и снова целует.Дэнси кажется, что его качает на волнах. Реальность растворяется в потоке острого болезненного удовольствия. Движения Мадса внутри мощные и непреклонные, он трахает глубоко и с оттяжкой, каждый раз задевая простату, посылая по телу электрические разряды. Хью кажется, что удовольствие заполнило его полностью. Больше не существует ни этой комнаты, ни этого города, ни вообще всего мира. Есть только он, Мадс, двигающийся внутри с губительным напором, и нескончаемое море наслаждения. Оргазм накрывает его так же волнами?— он приходит откуда-то из глубины, где Мадс таранит его своим членом. Удовольствие поднимается выше, омывает все внутренности, и снова спускается к члену, на котором уже лежит рука, гладящая и подстёгивающая всё больше и больше сметающее всё на своём пути наслаждение. Оно накрывает всё тело, начинаясь от копчика, прошибая член и наконец затопляя сознание ярким цунами.Хью выгибается под ним, громко стонет и забрызгивает их обоих жемчужными каплями спермы. Он обхватывает тугими мышцами ствол так сильно, что Мадс ещё несколько раз толкается внутрь и стонет от ослепляющей вспышки оргазма, что застилает глаза и отключает мозг. Он хрипит, изливаясь внутрь Хью, и замирает, прислушиваясь к ощущениям.Тело гудит, как после победной игры, а в голове гулкая пустота. Его охватывает такое неимоверное счастье, что самому становится страшно, от неправдоподобности всего этого. Мадс сползает с Хью, устраивается рядом, и кладёт голову ему на плечо.—?А вот сейчас, кажется, у меня всё-таки болит задница,?— сипит Хью.Они хихикают вместе, и Дэнси целует Мадса в растрёпанную макушку. Он перебирает его волосы мягкими ленивыми движениями, и сам не замечает, как засыпает.______Мадс просыпается от противного нудного пикающего звука и выкручивающей боли в колене. Укол Петерса, похоже, перестал действовать, а нагрузки с матча и того, что было после, дали о себе знать. Он смотрит на пустую половину кровати (Хью, видимо, уже проснулся), скидывает с себя одеяло, смотрит на опухший и чуть покрасневший сустав, морщится, спуская ногу, и оглядывает комнату в поисках одежды. Рубашка и джинсы находятся на стуле рядом с небольшим платяным шкафом. Мадс ковыляет до стула и поспешно, через боль сгибая ногу, натягивает на себя джинсы. Обшарив карманы в поисках блистера аспирина, он разжевывает насухую таблетку и только после накидывает на плечи рубашку.Пищание, доносящиеся откуда-то из кухни, замолкает, и Мадс следует к источнику запаха терпкого и бодрящего кофе.Первое что он видит, когда входит в гостиную?— множество коробок для переезда, стоящих у стен. Стараясь не придавать этому значения и ступая осторожно, чтобы не повредить колено ещё больше, он входит на кухню и видит там какого-то унылого Хью. Тот цедит кофе из большой круглой кружки, сидя за столом, а перед ним стоит открытый ноутбук. Он что-то внимательно читает, сосредоточенно бегая глазами по тексту, не сразу замечает Мадса, и поднимает на него взгляд, только когда тот со смешком спрашивает:—?Ты решил снять жильё покруче? —?Хью непонимающе хмурится и Мадс поясняет,?— у тебя вся квартира вверх дном, готовишься к переезду?—?Мне предложили контракт,?— поджимает губы Хью, и почему-то опускает взгляд.—?Да это же здорово, Хьюстон, я верил в тебя!—?Ты не понимаешь, Мэсси,?— он захлопывает ноутбук и наконец смотрит на Мадса. В глазах его вина. —?Мне предложили контракт в Лондоне.Мадса как будто ледяной водой окатывает, сердце пропускает удар, а колено простреливает болью. Он сжимает зубы и оседает на ближайший стул. Обеспокоенный Дэнси вскакивает:—?С тобой всё хорошо??Нет?,?— хочется сказать Миккельсену,?— ?нет, Хьюстон, у меня всё отвратительно?. Но он глухо хрипит:—?Да, что-то колено расшалилось. Ерунда. —?он натянуто улыбается. —?Так что там с Лондоном?—?Чемпионшип?. Мне писали ещё месяц назад, но я ждал решения от Рихтера и акционеров. —?Мадс вопросительно приподнимает брови, а Хью только качает головой:?— Они говорят о годе, вроде как, испытательного срока, и если Кубок УЕФА будет провален… В общем…Он замолкает, и снова хмурится, смотря в пол.—?Да, понимаю,?— куда-то в пустоту говорит Миккельсен.Он, кряхтя от боли, поднимается, Хью следует за ним, чтобы помочь, но Мадс только отмахивается и идёт к кофемашине, наливает чёрное густое варево в ближайшую кружку, даже не заботясь о её чистоте, и залпом выпивает.Хью подходит к нему сзади, кладёт руку между лопаток и начинает говорить. И лучше бы он молчал:—?Даже если бы мне предложили контракт в Дании, я бы всё равно уехал, Мэсси. Я всю жизнь хотел чего-то добиться в своей стране. АПЛ1??— вообще верх мечтаний. Но нужно с чего-то начинать, и это тоже выход.—?Когда ты улетаешь?—?Я взял билет на послезавтра. Нужно ещё кое-что забрать, может что-то продать, книги хочу забрать в Англию, за три года много всего накопилось.Мадс разворачивается к нему. Хью не отходит, и Миккельсен оказывается укутан в кокон его тепла и рук, лежащих по обе стороны от его бёдер.—?Мне проводить тебя?—?Нет, только не это, Мэсси. Тогда я точно никуда не улечу,?— он упирается Мадсу лбом в плечо, и тот целует его вихрастую макушку.—?Может я именно этого и добиваюсь?Мадс хмыкает, но смех этот не несёт в себе веселья. Миккельсен выпутывается из объятий Дэнси и идёт в прихожую. Он обувается, находит ключи от машины на маленькой тумбочки и смотрит на стоящего босиком в проёме Дэнси:—?Ну что, Хьюстон, давай тогда прощаться.—?Прости меня, Мадс,?— его глаза начинают блестеть от слёз, но он быстро справляется с собой и снова добавляет:?— Это ведь мечта детства.—?Да, ты говорил уже. —?Мадс мотает головой, сглатывает тугой комок в горле и делает шаг к нему. Он берёт в руки его лицо, гладит большими пальцами по заросшим щетиной скулам и смотрит в горящие тоской глаза. —?Я понимаю. Я в своё время заставил любимого человека предать мечту. С тобой я этого не сделаю.—?Любимого… —?губы Хью начинают дрожать, а на глаза снова наворачиваются слёзы.Но Мадс не даёт ему сказать больше ни слова:—?Не надо, молчи, прошу. —?Он подаётся вперёд, целует сухие, горящие от кофе губы. Поцелуй нежный, короткий и прощающий. —?Прощай, Хьюстон.Он больше ничего не говорит, только разворачивается и слышит вслед глухое:—?Прощай, Мэсси.Когда за Мадсом захлопывается входная дверь, он, с трудом преодолевая боль, добредает до машины, садится за руль и достаёт телефон.Набирает такой нужный сейчас номер, и, когда на том конце слышит обеспокоенное ?да?, хрипя говорит:—?Что ты там говорил про операцию, Петерс? Похоже, она будет уже не диагностическая.