Глава четвёртая, в которой падает люстра, а Кроули приходится много бегать (1/1)

В какой-то момент все коридоры слились в один нескончаемый поток дверей и окон. Кроули уже не был уверен в том, на каком он этаже, в каком крыле и сколько пробежал. Смех призрака теперь был везде, окружал со всех сторон, и куда бы Кроули ни кинулся, совсем не отдалялся. В боку нещадно кололо от бега, воздуха в легких катастрофически не хватало, но останавливаться было слишком страшно. Дошло до того, что после очередного поворота Кроули просто споткнулся о порог и собственные ноги и растянулся на полу, чуть было не уткнувшись носом в пару идеально начищенных сапог. ― Трепещешься, как рыбка на крючке, ― задумчиво пробормотал голос вверху: звучный, гулкий и даже красивый, его слова разносились по коридору и отражались от голых стен. ― Но тебе не сорваться. Кроули резко поднял голову и увидел ещё одну тьму. Только если та, что сидела в инвалидной коляске переливалась и будто бы состояла из разных оттенков, которые копошились между собой, то эта была цельной и конкретной, пульсирующей, как огромное, живое, антропоморфное сердце. С неестественно фиолетовыми глазами, которые будто светились изнутри. Оно нагнулось над Кроули и коснулось тем, что могло бы быть пальцами, его щеки. Кроули хотел заорать, но в горле встал ком, не дающий издать и звука, а из лёгких резко будто бы откачали весь воздух. Часть тьмы, касающаяся его, ощущалась, как что-то мерзкое, липкое и влажное. Как разлагающийся труп. Как сама смерть, сейчас лапающая лицо Кроули и вместе с тем забирающая у него что-то важное, а сам Кроули не мог с этим ничего сделать, только смотрел в фиолетовые, светящиеся глаза. ― Гэ-эби! Не убивай его сразу, так ведь не интересно! Рядом послышался деревянный перестук Протеза. Так Кроули правда сейчас убивают? Вот так просто… просто прикоснувшись. И он умрёт тут, в заброшенном госпитале. Никто не будет знать где его искать, никто не найдёт его труп утром, потому что никто и не подумает заглянуть сюда. Тело будет лежать, его будут есть крысы, тараканы и мухи. И черви. Кроули умрёт здесь и никогда не станет ни актёром, ни владельцем магазина виниловых пластинок, ни космонавтом, как мечтал в пять лет. Он не набьёт татуировку, не научится играть на гитаре и не купит себе машину, потому что сейчас он задохнётся здесь, от одного прикосновения непонятного существа. ― Гэби, ну правда, его можно ещё погонять… ― Он так вкусно пахнет сейчас. ― Гэбриэль! ― уже знакомая тьма в инвалидной коляске появилась где-то рядом, Кроули услышал тихий скрип колёс, а потом наконец смог вдохнуть. Его словно отпустило, и он снова шлёпнулся щекой на пол, глубоко дыша, чуть ли не наслаждаясь вернувшейся способностью гонять воздух по телу. ― Он уже готов, ― недовольно проворчал призрак со звучным голосом. ― Нечего тянуть. ― Я уверен, что из него можно выжать ещё! Он же почти ребёнок! А ведь ещё даже штаны не намочил, не такой уж и трус, как можно принять с первого взгляда, а, Гэби? Ты таких уважаешь. ― Не в этот раз. Я просто хочу есть.― Если загоняем его, хватит на всех, ― сообщила тьма в коляске. ― Страх делает их вкуснее. "Господи, так они ещё и специально…" ― мелькнула в голове Кроули мысль. Надо было вставать и бежать, но сил не было, дыхание всё ещё не восстановилось, ноги не слушались. Все мышцы будто бы сковал страх и жалость к самому себе. Он не заслужил такой смерти, он не заслужил, он должен был прожить долгую, прекрасную жизнь, а не всё это! На глаза навернулись слёзы, и без того нечёткий из-за темноты мир вокруг окончательно поплыл, Кроули жалобно всхлипнул. ― Ты зря его начал хвалить, Сэнди, ― презрительно бросил призрак в сапогах, ― он же ревёт как девчонка. ― Да ладно? ― Протез удивлённо повысил голос и, похоже, уставился на Кроули, во всяком случае тот почувствовал на себе ещё один пристальный взгляд. ― И правда разревелся. Неужели это всё, что можно из тебя выжать, а, молокосос? Кроули почувствовал удар по рёбрам и взвыл от боли. До этого ещё кое-как сдерживаемые слёзы потекли по щекам. Увидев их, призрак презрительно фыркнул и ударил ещё раз, по тому же месту. Кроули вскрикнул и попытался защититься, отползти, но моментально упёрся спиной в стену. ― Зря вы меня прервали, ― заявил призрак в сапогах и, сделав шаг вперёд, снова протянул к Кроули свою страшную тёмную руку, пахнущую гнилью. Снова перед взглядом были эти глаза, снова придётся испытать этот ужас подступающей смерти, но на этот раз никто не спасёт. Но в последний миг перед прикосновением Кроули озарила до смешного простая мысль: призраки состояли из плотной тьмы, а у него самого в руке до сих пор был фонарь. Он щёлкнул выключателем, и луч яркого света ударил в эти фиолетовые глаза. Вой призрака сотряс стены. От света его будто бы разорвало изнутри, на маленькие кусочки, разлетевшиеся в разные стороны, обратно в темноту углов госпиталя. Второй призрак с диким визгом и удивительной скоростью, будто ехал в машине, а не на коляске, вылетел в соседнюю, тёмную комнату. Понимая, что это работает, Кроули навёл свет фонаря на последнего призрака, Протеза, и содрогнулся. Его маска в свете выглядела ещё более жутко, чем в полумраке. ― А на мне этот трюк не сработает, ― прошептал он и сделал шаг к Кроули, протягивая к нему свою ужасную металлическую руку. Кроули не придумал ничего лучше, чем пнуть его по деревянным ногам-протезам и, к его удивлению, это сработало: призрак пошатнулся и упал на пол, громко ругаясь: ― Ах ты засранец! Маленький гадёныш! Сопляк! Я всё равно тебя достану! Ждать, когда маленький деревянный уродец приведёт свои угрозы в исполнение, Кроули не стал. Моментально подорвавшись на ноги, он метнулся в ту сторону, где, по его предположениям, должна была быть лестница. ***Сержант Шедвелл уходил спать довольно рано, особенно в такую плохую погоду: жаловался на ревматизм и ковылял в постель. А вот мадам Трейси не спалось. Она уже дважды заваривала себе вечерний чай, но сон не шёл, в отличие от мыслей о юном Кроули и его натянутой улыбке. Он, конечно, не создавал впечатления глупого юноши, но в этом возрасте они все делают глупости, даже если очень сообразительны на первый взгляд. Не выдержав сомнений, мадам Трейси, убедившись, что благоверный спит, достала из закромов свой хрустальный шар. Вообще, он был скорее бутафорский, чем настоящий, служащий для бравады и показательных выступлений перед желающими узнать своё будущее клиентами мадам. Однако иногда мадам была уверена, что видит в стекле то, чего там быть попросту не могло. Вот и сейчас, выставив шар на стол и убедившись, что он никуда не покатится, она сосредоточилась на одной мысли: "Энтони Джей Кроули". Ей нужно было знать, что с ним сейчас, где он и всё ли в порядке. Было бы достаточно даже намёка на то, что он не в проклятом госпитале, а всё остальное было бы уже не так важно. Шар не торопился давать какие-то ответы, в конце концов он был просто куском стекла. После пяти минут усердной мысленной деятельности мадам Трейси решила, что сегодня он ей не помощник, поэтому взялась за карты. Расклад тоже был не слишком понятный, не мутный даже, а совершенно бессмысленный. Даже смена колоды не помогла. И вырытый из самого дальнего угла шкафа мешочек с рунами оказался бесполезен, когда это действительно было нужно. Череда неудач вместе с непогодой за окном создавали гнетущее влияние на мадам, поэтому она решила сделать перерыв и вышла на кухню, чтобы заварить себе чаю. По иронии именно в этот момент её хрустальный шар заполнился неестественным белым дымом, из которого на мгновение вынырнуло лицо человека со светлыми глазами и вьющимися волосами. Ему можно бы было дать около тридцати лет, но выражение глубокой озабоченности на лице заметно его старило. Не обнаружив никого рядом с шаром, лицо исчезло, а дым осел ещё до того, как мадам Трейси вернулась за стол. ***Бежать было сложно, но Кроули продолжал переставлять ноги, пока внезапно не вылетел на балкон второго этажа прямо над холлом. Позади быстро стучали ноги протеза, нужно было скорее придумать, как выбираться отсюда, иначе он догонит, а что будет потом, страшно было представить. Оглядевшись по сторонам, Кроули с ужасом осознал, что обе лестницы, ведущие отсюда на второй этаж, были перекрыты тяжелыми каталками для лежачих пациентов: он потратит кучу времени, чтобы пробраться через них. Оставалось либо искать другую лестницу, дверь к которой вполне может быть заперта, либо прыгать. В конце коридора, из которого прибежал Кроули, показался Протез. Пусть он и выглядел невысоким и нескладным, но бегал чертовски быстро, поэтому времени на решение не было: Кроули плюнул на всё и попросту перемахнул через ограду балкона, уже на лету к полу вспоминая, как их на уроках физкультуры учили падать так, чтобы не навредить себе. Кажется, на ноги, а потом перекат через плечо. Только вот перекатиться, как на занятиях, у него не получилось из-за рюкзака за спиной. Вместо этого весь удар пришёлся на плечо, и на пару мгновений Кроули потерялся в пространстве. Следующее, что он увидел, это как с того же балкона вслед за ним прыгнул и Протез. Точнее, не вслед за ним, а на люстру, под которой сейчас и находился Кроули. ― У-у-умри-и-и! ― пронзительно взвизгнул призрак, и как только он зацепился за люстру и надавил на неё своим весом, крепления не выдержали. Будто в замедленной съёмке Кроули слышал, как звякнули подвески, как скрипнул металлический крючок под потолком и как медленно люстра начала двигаться вниз. Сам Кроули тоже будто бы двигался заторможенно, скользя ногами по мокрому полу, перебирая руками и режа пальцы о невесть откуда взявшееся тут стекло, он двигался от люстры обратно под балкон, но продвинуться успел хорошо если на метр. Люстра с жутким грохотом и звоном свалилась на пол. Эхо прокатилось по коридорам. Кроули шокированно уставился на оторвавшиеся от креплений и отскочившие буквально у его ног подвески. Не попало. Чудом не попало. ― Живучий же ты, зараза, ― недовольно фыркнул призрак, и Кроули перевёл на него взгляд. При падении вместе с люстрой Протез потерял одну из рук и голову: та куда-то отлетела, возможно оторвавшись по инерции при ударе об пол. Из шейных позвонков скелета вырывалась такая же тьма, как и у других призраков этого места. Кроули среагировал моментально и направил на Протеза свет фонаря. ― Засра-анец!Тело без головы и руки пошатнулось и свалилось с другой стороны люстры, однако ругаться и кричать не прекратило. ― Я тебя достану! Найду голову и достану! А потом разрежу на маленькие кусочки вот этой вот рукой! Кроули снова подорвался на ноги и побежал- к ближайшему окну. Сейчас ему было глубоко плевать на красоту витражей этого здания, на их историческую ценность и что там ещё. Окна сейчас оставались единственным выходом. Почти на бегу подобрав какую-то деревяшку с пола, Кроули изо всех сил швырнул её в окно. Он был готов к худшему, готов, что деревяшка просто отскочит от стекла, будто то был пластик, или что вообще не долетит до него, или же что появится один из других призраков и поймает её на лету. Однако всё получилось. Стекло легко разбилось, будто бы ждало такой возможности все эти годы: аккуратно, от места удара, разойдясь трещинами и осыпаясь осколками разной величины из давно прогнившей рамы. Кроули даже не стал тормозить, чтобы дождаться, когда осколки прекратят сыпаться: он просто прыгнул через низкий подоконник, прикрыв руками лицо. Как только он оказался снаружи, его будто ведром холодной воды облили. Дождь хлестал так сильно, будто намеревался устроить ещё один всемирный потоп. Кроули вылетел из окна и упал в грязь, измазав руки и больно ударившись коленями, но и не думая останавливаться. Айзек сказал бежать до забора, и Кроули тут же подорвался, чтобы исполнить это наставление. Оставалась всего лишь короткая аллея, и даже если его сейчас схватит Шедвелл, это будет лучшее, что случится с ним за сегодня. Колени болели, порезы на руках щипало, ноги месили грязь, но Кроули заставлял себя бежать к единственному фонарю у калитки в главных воротах. За спиной он явственно слышал не только шлёпанье капель дождя по лужам, но и хлюпанье ещё чьих-то шагов.― Не сбежишь! Не уйдёшь! Ты тут навечно! ― орал Протез, нагоняя его с каждым шагом. В десятке метров от ворот Кроули заметил на калитке большой навесной замок, но не сбавил шагу. Призрак был уже почти у него за спиной, и совершенно не было времени на остановки и размышления. Недолго думая, он вцепился в ворота и лишь одним чудом взобрался по ним наверх всего за одно мгновение: то ли всплеск адреналина сработал, то ли что-то ещё, как будто тёплая рука подтолкнула вверх в нужную минуту. Тяжело перевалившись на ту сторону, Кроули буквально свалился в лужу. Протез, мчавшийся за ним, тут же врезался в ворота с другой стороны и протянул к нему руку с железными пальцами. Однако стоило ей оказаться за решёткой, как она будто бы потеряла жизнь и отвалилась от его тела. ― Я всё равно тебя достану, ― прошипел призрак, скривив своё лицо-маску в гримасе гнева. ― Придёт ещё кто-то, мы убьём его и сможем выбраться отсюда! И тогда ты пожалеешь, что вообще родился! Кроули нервно сглотнул, кое-как поднялся на ноги и прихрамывая побежал дальше, как можно дальше от этого проклятого места. ***― А теперь давай ещё раз, на ближайшее будущее, ― с азартом в глазах, предложила Дагон. Они сидели в комнате Вельз, на кровати, в пижамах и даже не брались за подготовку к контрольной, на которую ссылались ещё днём. Какая там контрольная, у них было развлечение получше: новая колода карт Таро.― Несколько раз расклад делать ― плохая примета, ― проворчала Вельз недовольно. Гадать она умела не очень хорошо, так что трактовка даже одного расклада забирала порядочно сил, а Дагон хотелось узнать будущее своей личной жизни аж на год вперёд.― Ты в неё веришь? ― скептически спросила подруга, на что Вельз только пожала плечами. Ей-то какая разница, это же гадание для Дагон, а не для неё. В приглушенном свете настольной лампы и пачки аромасвечей гадание действительно походило на настоящий ритуал, а не школьную забаву. Вельз выкладывала карты медленно и не торопясь, в то время как Дагон буквально подпрыгивала на месте от нетерпения. По подоконнику стучал дождь. Когда последняя карта была выложена, пламя свечей всколыхнулось. ― Странно, ― нахмурилась Вельз и потянулась за книжкой с толкованиями. Расклад был нетипичный, даже непонятный. Или просто совершенно дурацкий. ― Не могу разобрать, то ли "друг, нуждающийся в помощи и которому нельзя отказывать", то ли "опасность поблизости", которая грозит тебе и окружающим. ― Фигня какая-то, ― вздохнула Дагон. ― С отношениями как-то лучше было. ― Я говорила, что два расклада подряд ― плохая идея, ― проворчала Вельз. ― Давай спать, или хотя бы повторим материал для контрольной. ― Не-ет уж, для начала я тебя всё же накрашу, ― Дагон оскалилась и потянулась за косметичкой. ***В квартиру Кроули влетел мокрый до нитки и запоздало удивился тому, что нигде не горел свет: неужели мать опять задерживается? Если так, то стоит как можно быстрее скрыть следы своего приключения и не волновать её лишний раз. И не объясняться. Насквозь мокрые и грязные вещи Кроули сунул под кран в ванной, кое-как смыл комья земли с куртки и штанов, отжал и развесил сохнуть тут же: их скрыть было невозможно, но и простого объяснения, что он попал под дождь должно было хватить. Рюкзак он сунул под кровать, в самый дальний угол, а записку с предупреждением, что не будет ночевать дома, сорвал с магнитика на холодильнике и, немного подумав, отправил в корзину для бумаг у своего "рабочего" стола. Дыхание всё ещё не выровнялось, руки подрагивали, а взглянув на себя в зеркало, Кроули подумал, что мать сразу поймёт, что с ним не всё в порядке: по взгляду, бегающему, запуганному. Стоило принять горячий душ и пойти спать, хотя бы сделать вид, что пошёл… Горячая вода согревала, как оказалось, почти окоченевшее тело. Кроули и так вечно одевался чуть легче, чем следовало, а тут ещё и под дождь попал. Есть вероятность, что завтра он проснётся с простудой, а это дополнительные проблемы и расходы… Ну и чем он только думал, когда лез в тот проклятый госпиталь?При мысли о чёртовом здании, из груди невольно вырвался всхлип, а по телу прошёл холодок, даже несмотря на то, что на Кроули всё ещё лилась горячая вода. То, что произошло за забором чёртовой рухляди, должно было остаться там, но то и дело всплывало в памяти: смех в коридорах, живая тьма тел, ощущение касания гниющей плоти и угроза, которую кричал ему вслед Протез. Или Сэнди, как его называли другие. Кроули передёрнуло, и он выключил воду. Стоило ему надеть тёплую пижаму и юркнуть в постель, как во входной двери повернулся ключ: мать вернулась. Инстинктивно Кроули зыркнул на экран телефона, чтобы проверить время. Всего семь вечера… Неужели он так мало пробыл в том госпитале? Если считать от времени когда он вышел, то и часу не пробыл, а казалось, что полночи пробегал по коридорам. Но получается, что и мама сегодня на работе почти не задержалась: от этого почему-то сразу стало спокойнее. ― Тони? ― мать осторожно приоткрыла дверь и Кроули поспешно спрятал телефон под одеялом. ― Ты спишь? ― тихо спросила она. ― Почти, ― пробормотал Кроули тихо. Он мог бы притворится спящим, но подросток, который пошёл спать в семь вечера, не может не вызывать подозрений. ― Я под дождь попал, устал и замёрз, решил пораньше лечь. ― Вот как, ― в голосе матери отчётливо послышалось облегчение. ― Ну тогда не буду мешать. Не будешь ужинать? ― Я перекусил после школы, больше не хочется.― Ладно, спокойной ночи. Дверь тихо закрылась, а Кроули облегчённо выдохнул. Кажется, ему удалось достаточно убедительно недоговорить правду, чтобы ему поверили. Из него вообще был прекрасный лжец, но мать всегда как-то определяла, что он врёт. Никогда не говорила об этом напрямую, но при этом у неё залегала такая характерная складка между бровей, что Кроули сразу начинала грызть совесть, причём с такой силой, что хоть на стены лезь. Поэтому матери он старался не врать, во всяком случае не напрямую: она начинала за него волноваться, а когда она волнуется, то и морщины чётче видны и вообще… Кроули больше нравилось, когда мама улыбалась. Пока был слышен шум с кухни и из ванной, всё было в порядке. Уснуть, конечно, не получалось, но и страх отступал. Кроули даже удалось согреться под одеялом окончательно и попробовать прикинуть, что он скажет завтра в школе своей компании, которая не упустит момента спросить, как же закончилась его вылазка в госпиталь. Фотографии-то Кроули так и не сделал, доказывать нечем. Стоило придумать какое-то серьёзное объяснение, да причём такое, чтобы его не засмеяли и не спровоцировали снова туда полезть посреди ночи. Хотя сейчас даже представить было страшно, что туда в принципе можно вернуться. Но стоило матери закончить дела по дому и отправиться спать, как Кроули почувствовал, что ему очень не нравится слишком тёмный угол собственной комнаты. И сколько бы он себе не говорил, что глупости всё это, и призраки не могут выбраться из госпиталя, но стоило по улице проехать машине, а по стене противоположной окну, пробежать неоднозначной тени, Кроули подорвался с кровати и включил настольную лампу. Конечно, ничего в комнате не было. Он не спал почти до самого утра: сделал всю домашку, хоть и едва мог на ней сосредоточится, съел бутерброды, которые взял с собой, собираясь ночевать в госпитале, прочёл половину от книги, из которой едва ли мог одолеть страницу обычно, и только потом всё же отключился от усталости и тяжести в голове.