Глава Двадцать Седьмая (1/1)

Дорогие Читатели, ваши отзывы пробудили во мне желание хотя бы немного завершить эту историю. Я говорила - что планировала три части в "Детях спящего моря" - так вот пока дописываю первую часть, она закончится на тридцать третьей главе, а там дальше мы решим, стоит ли продолжать мою сказку. Спасибо за ваше тепло. Я люблю вас.Прошло два месяца, короткая осень в поместье пролетела – за ней незаметно наступила зима, слишком ясная и холодная в этом году.Я пережил свою болезнь, пережил свое возвращение, получил окончательный вердикт врачей, который не успокоил меня, но причинил мне боль – мне было суждено остаться бездетным до конца дней своих. Странно было слышать эти жестокие слова, когда тебе всего одиннадцать, и жизнь только набирает свои права – но спящее море окончательно поглотило меня, и я смирился. Иногда по ночам мне все еще снился старый рыбак и его маленький сын – вот только в роли отца был я сам, а у сына моего были пустые глазницы вместо голубых и ясных радужек. Я плакал от жалости к самому себе, но в глубине души мне было легко и спокойно. Если у меня не будет детей, никто не будет в будущем нести ответственность за мои долги, никого не заберут из пустой хижины, никого не продадут в старое поместье, никто не будет наливать саке в золоченом кимоно – цепь оборвется. Как оборвался и я.Хозяин встретил меня терпеливо, но неласково – я был его любимой игрушкой, стал взрослым ребенком всего за два месяца, окупил кучу расходов. Теперь моя история должна была закончиться, он получит компенсацию, но она будет меньше тех гор бумажек с водяными знаками, что я мог заработать сам. Цуру-сан молчала: она видела, как я боролся со смертью, и, наверное, немного жалела меня – ее кошачьи глаза всегда прятались от моего вопрошающего взгляда, как будто бы она чувствовала вину, и это было незнакомо для нее. Все расступались, едва я выходил в коридор, шепот слуг за спиной стал совсем ощутимым, его можно было потрогать пальцами. Лишь однажды меня навестили в моем одиночестве – Масаки поцеловала худую после болезни руку и сказала, что ее учитель пойдет на аукцион, у них есть немного денег, и, быть может… Может… Я склонял перед ней голову, благодарил ее и надеялся больше не увидеть ее никогда – тоска по теплым ее пальцам снова вставала передо мной и гасила последнюю надежду.Иногда в высоких окнах я видел взмах широких рукавов и взлетавшие от бега пряди длинных волос – то Рюи приходил поглядеть на меня незамеченным, и я смотрел ему вслед, пока темнота поглощала его белоснежную спину. Мне казалось, что сейчас он единственный, кто сочувствует мне, он был единственным, кто хотел быть на моем месте – падшему ниже некуда, мне хотелось увидеть его, сжать его руку, ведь для него быть купленным его обожаемой Такураги-доно было верхом счастья… Тщетно, я знал, что хозяин не позволит никому больше подойти ко мне – а терять такое выгодное предложение в лице владелицы шелкового дома он не хотел. Но я не позволял себе подойти к нему – я и без того был виноват перед ним в своих последних словах к его госпоже. Я был одинок, был отвергнут всеми. Маленькая Момо в страхе бежала вон, едва слышала мой кашель, Юри опускала глаза, позволяя мне пройти мимо ее, Дай-чан делал вид, что не замечает моего тоскливого взгляда – они все покинули меня. Я не винил их, разве мог я позволить себе замарать их и без того темное будущее своей постыдной болезнью?.. Разве мог я поразить их в самые их разбитые сердца?..В тот вечер хозяин позвал меня к себе – доктор последний раз обследовал меня, и вынес свой вердикт, что я полностью здоров. Того, кто заразил меня, найти не удалось – оба моих постоянных клиента, естественно, отказались от своих слов, но от ответственности за меня не отреклись. День аукциона был назначен – на нем меня продавали навсегда, и хозяин хотел дать мне последние наставления. Он посадил меня напротив, начал-было говорить, но тут же осекся, потому как пальцы мои дрожали от ужаса, а губы шевелились в незвучной молитве. Его ненастоящая нога постукивала по половицам, Юри, которая сидела в тех же покоях, как его новая любимица, торопливо встала и пересела. Я посмотрел на белоснежное рукоделие в ее пальцах – за то время, что я был на море и болел, она стала настоящей женщиной, красивой, расцветшей и очень взрослой. Сквозь тонкое покрывало на ее голове, блестели тускло и переливались темные тяжелые волосы. Она улыбнулась мне – ее улыбка не была обычной, она показалась мне чужой и странной. За перегородкой сидела за вечерними расчетами хозяйка – когда я закашлялся, она затихла, и по вздрагивающим плечам я понял, что она мечтает больше никогда не видеть меня. Мне было нечего сказать этим людям – я не презирал их, но простить тоже не мог.Я поднялся, еле слышно склонил голову и попытался раствориться в дверном проеме.- Масаюки, - сказал хозяин, - Будь мужчиной до конца. Неси свой крест с достоинством и не плачь. Тот, кто купит тебя, будет о тебе заботиться – но, если однажды ты останешься на улице, ты всегда можешь прийти сюда. И попытайся смириться с такой судьбой – одному богу ведомо…- Одному морю ведомо, - улыбнулся я, - не погиб бы я в шторм в отцовской лодке. Или не убила бы меня дикая лошадь… Я мог сгинуть с земли еще тысячи раз до встречи с вами. Я вас не виню. Я никого не виню.- Мы дети спящего моря… - внезапно громко и отчаянно запела Юри, не давая ни мне, ни хозяину сказать и слово, - Подними руку – золотая рыбка исполнит твои желания…Я замолчал, чувствуя, как ее звонкий голос продирает меня до костей, словно поминальная песня. Хозяин поднял руки и протянул их ко мне, словно его объятья были необходимы для окончательного прощания. Юри пела, пела – к ней присоединился тонкий, хорошо поставленный голос Цуру-сан. За перегородкой светились распущенные ее волосы – она собирала их в прическу, острыми шпильками царапая мое сознание и слух. Рукоделие в руках Юри показалось мне саваном. Я заплакал – опускаясь мимо рук хозяина на пол, на тростниковую циновку, лбом касаясь прохладных стеблей. Я заплакал – в тон мне плакала песня о спящем море и его детях, срываясь на переходах, переходя на крик и шепот, Юри и Цуру-сан плакали и молились одновременно.- О-Цуру была в твоем возрасте, - негромко сказал хозяин, опускаясь на пол рядом со мной, насколько позволяла его нога, - Была в твоем возрасте, когда впервые стала матерью. Ее клиентом был наместник императорского величества, его молочный брат. Если бы кто-то узнал о том, что у такого высоко почтенного господина есть дитя от малолетней проститутки, это было бы скандалом. О-Цуру избавилась от младенца – и захотела избавить мир от себя.Он замолчал, слушая, как постепенно гаснет песня, от которой кровь стыла в жилах – а шторм за окнами казался самой преисподней, пришедшей в мир людской.- Я нашел ее… - прошептал он, - Нашел и сделал своей хозяйкой. Мы поставили крест на гордости и чести. Мы продали тебя ублюдкам, Масаюки – ты вправе ненавидеть нас. Ты, как дитя О-Цуру, жертва мира взрослых. Однажды ты станешь свободным, но мы – нет. Прости нас.Песня оборвалась – и в комнате повисла звонкая тишина. Рукоделье выпало из пальцев Юри, она поднялась и, сняв покрывало с головы, торопливо вышла вон, чтобы никто не видел ее слез – еще один закон старого поместья. Цуру-сан распускала волосы и снова собирала их.- Прости нас, - прошептал он снова, и теперь к его голосу прибавился и ее тонкий голос.

Спустя несколько часов я снова был в своих покоях – и последняя песня звучала внутри меня, отдавая солеными каплями на губах, в сердце…***Аукцион был назначен на второе февраля, участников было немного, и пройти он должен был в очень уединенной обстановке. Старый онсен был выкуплен хозяином как раз для таких встреч. Небольшие комнаты, горячие источники и охрана – чтобы покупка прошла как следует, необходимо было позаботиться о безопасности. Меня там не должно было быть – как только покупка будет совершена, Цуру-сан вызовет посыльного, чтобы тот привез меня к новому хозяину. Вещи мои будут собраны – немного белья и носильные кимоно, подаренные мне клиентами. Мне разрешили снять стальную гортензию, и остричь волосы, ибо новая жизнь была лишена старых правил. Я оставил длину до плеч, потому как успел отвыкнуть от коротких волос, а старые устои до сих пор жили во мне. Тооко-сан приходила попрощаться со мной – ее поставили служить новому подающему надежды ребенку, чье имя пока не было мне известно. Я пожал морщинистую руку и вложил в нее гребень из кораллов, что когда-то покупала мне хозяйка в бытность мою еще учеником, на память.- Храни бог маленького господина, - улыбнулась она мне, - Напишите мне, когда станете свободным и окончательно найдете свое место в жизни.- А вы передавайте мои поцелуи друзьям, пусть берегут себя, - смеялся и плакал я, целуя ее щеки, руки и край ее веера.

Я остался совсем один в своих покоях – собирал вещи, читал и готовился к новой жизни, в качестве игрушки богатого человека. Видит шторм, мне было к чему привыкать – ведь раньше я всегда мог вырваться из объятий клиента, чтобы спрятаться в темноте своей комнаты, а ныне это будет лишь мечтой, мгновением. Я знал, что теперь меня могли убить или выкинуть вон без всяких последствий – тень хозяина не стояла за мной, я был беззащитен и слаб. Тоска по старой жизни, от которой я раньше впадал в уныние, сковывала меня – я мечтал, хорошо бы повернуть время вспять, и насладиться теплой осенью, уроками с товарищами, блеском золоченого кимоно, теплым словам Масаки-сан… Я грустил. И в этот момент пришел он.- Глупый мальчишка, у которого осталось всего три дня, - рассмеялся он, впервые он зашел ко мне за эти месяцы, - Снежок совсем не изменился, только впал в еще более глубокое уныние. Теперь ты мне не соперник, да?- Хиро-семпай… - устало позвал его я, но так и не был услышанным, - Хиро-семпай… Я…- Ты плохо кончишь с такой физиономией, - он без приглашения сел рядом и опустил красивое лицо, - Еще скажи, что плакал все эти дни, и я плюну в тебя. Ты ведь станешь свободным, к чему такое горе.- Я был болен, - начал рассказывать я, но он прервал меня – в его руках была стальная заколка, которой меня пригвоздили к господину Сонохаре, Кимихиро погладил гортензию, ее лепестки звенели от прикосновений – так я вздрагивал, когда мой первый клиент касался меня. Кимихиро дотронулся острием заколки до моего лба и тут же выбросил ее в распахнутое окно.Его счастливая улыбка понравилась мне – он был как помешанный, но именно таким я знал и помнил своего конкурента и, быть может, друга.- Я тоже уйду отсюда, - сказал он, улыбаясь, обнимая меня за шею, по-братски, по-дружески, - Уйду и перееду на восток. Там тепло даже зимой. Там много онсенов. В них нужны банщики и помощники. Я красив… - он сделал паузу и щелкнул меня по носу, - Я буду богатым и свободным. Приезжай потом ко мне. Или к Юри, она ведь хочет поступить в университет, стать художницей по шелку. Или к Момо, у которой все получается слишком хорошо для проститутки. Приезжай к нам.Я коснулся его плеча – неловко и стыдливо – мне нужна была нежность в такой момент, но получать ее от мужчины было неправильно. Кимихиро угадал мое движение и обнял меня. В этот момент кусочек льда, который застыл внутри меня еще на берегу моря, где наивная Такураги говорила мне о любви, начал таять. Я снова заплакал – Хиро засмеялся. И он смеялся отчаянно и громко, пока я не перешел на рыдания. Тут он затих – и я почувствовал влажные дорожки на его лице.- Глупый, глупый Снежок, - прошептал он мне на ухо, - Бабочка в паутине, свет в фонаре. Тебе нужно бежать сейчас – если успеешь уйдешь до приезда хозяина. Я ничего тебе не посоветую, у меня нет советов. Но я дам тебе это, - он сунул руку за пазуху и вынул крошечную шкатулку, - Этому камню много лет, он стоит дорого, куда дороже нас с тобой. Ты продашь его и станешь свободен, понимаешь?Он наклонился к моему лицу – его большие красивые глаза внимательно смотрели на мои губы, я засуетился, хотел уклониться, но поцелуй, как касание крыл бабочки, уже был сорван.- Дурак, - засмеялся он, вытирая слезы, - Я буду скучать по тебе, обслуживая твоего Сонохару. Лети же прочь отсюда, пока не надышался запахом духов.Он еще раз поцеловал меня – быстро и без эмоций, как клацнул прямо перед лицом невидимыми щипцами – сунул коробочку мне в горячие пальцы и помахал вслед. Это была наша последняя встреча – а спустя три дня состоялся мой аукцион.