Июнь 1972 (1/1)

Per Terram (4)***Генерал Аларик Энтони Морган лично привез приказ об очередном повышении, хотя Келсон за собой никаких особых заслуг не видел – не в этот раз, во всяком случае, не под Спрингмартином. Его главным военным талантом было умение вывести людей из любого задания без потерь, но, похоже, командиры такого толка как раз и были в фаворе в Министерстве: благодаря им маленькая победоносная миротворческая миссия, растянувшаяся уже на четыре года вялой войны, протекала бескровно. Келсон не раз заявлял, что эту заслугу надо делить на двоих с Дугалом, но некоторые вещи было не объяснить.– Подполковник, – после формального приветствия Морган крепко пожал Келсону руку, – поздравляю.Генерал Морган был воплощенным поводом для зависти. Вздумай кто-то сложить о нем оду, в ней бы непременно говорилось, что этот герой снискал благосклонность Меркурия, Марса и Венеры: титулованный красавец, обласканный короной, владелец одного из самых крупных состояний в Великобритании из такого древнего рода, что сами Виндзоры, наверное, рыдали от ревности, на редкость удачливый в боях и в делах. Его положение не пошатнула даже женитьба по страстной любви на вдове графа Кориса, повешенного за государственную измену на самой заре шестидесятых за год или два до отмены смертной казни. Леди Риченда по сей день, даже родив мужу троих чудесных детишек, слыла одной из первых красавиц Уэльса и блистала каждый год на королевских скачках в Аскоте, элегантная, как с обложки модного журнала. В реальность генерала Моргана с трудом верилось кому угодно, кроме майора Халдейна. Аларик был старым другом семьи, вторым отцом, старшим братом, первым другом, и рядом с ним Келсон не чувствовал себя ни майором, ни тем более подполковником – всего лишь осиротевшим подростком четырнадцати лет, который никогда никому не заменит Бриона Халдейна. Это и не давало оплакивать отца по-настоящему.– Поздравляю, Келсон, – уже мягче повторил Морган, похлопал его по плечу, а как закрылись двери, крепко обнял и заговорил оживленно: – Мальчик мой! Да тебе уже в двадцать пять дадут полковника! Твой отец и мечтать о таком не мог. Как бы он был горд сейчас! Не дождусь, когда ты окажешься в штабе. Там давно уже нужна светлая голова вроде твоей, эти жирные коты скоро перестанут видеть дальше собственных раскормленных животов. Давай выпьем, твое назначение преступно не отметить. Дерри!Адъютант Моргана, лейтенант Шон Дерри заглянул в кабинет и подмигнул Келсону.– Принеси-ка нам хересу, Дерри, – Морган чуть понизил голос. – Пока этот кабинет ссудили мне, я использую его по полной.Адъютант довольно хмыкнул и плотно закрыл за собой дверь.– Он все еще при вас, – заметил Келсон.– Он незаменим, – приподняв указательный палец, веско изрек Морган. – А там, глядишь, и породнимся...Келсон удивленно приподнял брови.– Если у Бриони это не пройдет, конечно, – Морган философски пожал плечами. – Кто их разберет, этих юных ветрениц, особенно если им всего-то десять. Но она и на мне так не виснет, как на Дерри. Он, конечно, старше ее на двадцать лет, но твой отчим тоже старше Джеанны…За дверью что-то приглушенно звякнуло, ручка неуверенно заходила во все стороны, наконец, прогнулась вниз, и на пороге появился Дерри. На подносе в его руках возвышалась бутылка ?Lustau V.O.R.S. Palo Cortado?, бокалы-тюльпаны, тарелка с сыром и сигары.– Ого, – только и сказал Келсон.– Высший свет, – со значением отозвался Дерри, наполняя бокалы.– С Дугалом пивом отмечать будешь, – Морган фыркнул и на долю секунды помолодел лет на двадцать. – Кстати, где он? Для него тоже кое-что есть…Келсон неопределенно покачал головой.– Я ему кое-что поручил.– Ладно, – недовольно проворчал Морган, – я вечером назад, уже не увидимся. Обними его от меня и Дункана… За твое назначение! Дерри, выпей с нами, я требую.Они сдвинули бокалы, стараясь быть потише, и Келсон сделал вид, будто понимает, что так смакует генерал Морган. И даже не закашлялся.– Спасибо, сэр.Херес допивали, перебрасываясь шутками, и когда в бокалах осталось на донышке, Морган со значением глянул на Келсона.– Есть кое-что, что мы должны обсудить наедине.Дерри понимающе кивнул и только что не растворился в воздухе.Морган плеснул себе еще хересу, приподнял было бокал, задумчиво покачал, рассматривая густо-янтарную, почти коньячно темную жидкость, но пить передумал. Вместо этого раскурил сигару, выпустил пару затяжек, выждал, пока в кабинете настоится тишина.– Сэр? – не вытерпев, заговорил Келсон.Морган прочистил горло, заложил руки за спину и неторопливо измерил шагами расстояние до окна.– Девушка, Келсон, – сказал без обиняков. – Я говорю о Сидане. Я не спрашиваю, серьезно ли это, потому что раз ты ввязался – значит, серьезно. Я прошу подумать еще раз. Пока ты просто спишь с ней – это одно. На это закроют глаза. Но ты Халдейн, ты не умеешь просто спать с женщиной, даже твой чертов кузен этого не умел.Келсон поморщился от упоминания Конала, но стерпел.– Поэтому подумай, ибо вашим и нашим у тебя не получится.– У вас же получилось, сэр.Лицо Моргана окаменело.– Не дай тебе Бог пройти все, что прошли мы с Ричендой, – сухо бросил он.– Но вы же прошли, сэр.– И я не собираюсь исповедоваться в том, каково это было, – по-прежнему сухо сказал Морган. – Как думаешь, почему Риченду не пускают дальше скачек в Аскоте?Келсон не нашел, что ответить. Не дальше Аскота? Царственно роскошную Риченду с профилем греческой статуи и улыбкой Моны Лизы?– Во всем этом была изрядная доля везения, сынок, – Морган выпустил еще одно аккуратное колечко дыма. – А тебе может так не повезти, да и времена нынче другие. Ясно?– Да, сэр. Яснее некуда.– И прекрати говорить мне ?сэр?, – вдруг весело разозлился генерал Морган и совсем неблагородно добавил: – Я тебя на руках держал, когда ты еще ссал в пеленки.Келсон всхохотнул.Дугал вернулся на следующий день вечером, без особого интереса пробежал глазами приказ о награждении и расстроенно плюхнулся в кресло напротив.– Тетка Кейтрин поблагодарила тебя за спасение дочери, – он скривился, как кислого хлебнул. – Гордая, прости Господи, как королева, не подступишься!– И все?– И все, – Дугал сокрушенно покачал головой. – У нее железная воля, Кел, а приверженность принципам такая, что мой отец бы позавидовал. Удивляюсь, что она с потрохами не сдала меня своим, стоило мне приблизиться к ее дому на десяток метров. Мне показалось, правда, она бы не прочь все переиначить, но уже не видит, как выпутаться, и радуется, что хоть кому-то это удалось. А что у тебя?Келсон пошарил в ящике стола, достал фотографию. Мужское молодое лицо, так похожее на лицо Сиданы; Дугал видел его развороченным так, что в продырявленном черепе просвечивали сизоватые мозги в кровавых потеках. Художественное было зрелище. Или то лицо было помоложе? Поглупее? Уродливее от разъевшего нутро фанатизма?– Ител? – Дугал вопросительно глянул на друга.– Джаннивер опознала. ?Келли? – его рук дело.– Ой, блин, Кел, – совсем по-детски выдал на это Дугал. – Ну ты встрял.***Июнь расщедрился на передышку, июнь подсушил кровавые следы, тянущиеся с марта, присыпал их дорожной пылью, перешиб бензинными выхлопами сладковато-мыльный запах нитроглицерина. Июнь лгал Белфасту, обещая, что до свадьбы все заживет, и город купился, город подавил страх, оживился вечерними сеансами в кино и гостеприимно подсветил вывески кафе и пабов. У них всего несколько снайперских атак и одна разорвавшаяся мина, кто-то из ребят пил со скуки, кто-то таскался к проституткам, Иво писал письма комиссованному брату, Джетам спускал половину жалования на цветы для Джаннивер, а Келсона между скучными ежедневными отчетами в штаб перемалывала в пасти животная тоска.Он в жизни не думал, что так бывает. Они созванивались раз в неделю, но этого было недостаточно.Дом с видом на Фоллс-парк все еще числился за ним, но Келсон там почти не бывал: времени не находилось, да и запаха Сиданы уже почти не осталось ни на подушках, ни на пледах, ни в постели, только едва-едва уловимо – на банном полотенце. Может, он врал самому себе, но где-то в глубине ворса мерещился спирающий горло, возбуждающий до одури запах ее непритязательных, заурядных духов. Ему не хватало ее легких пальцев, макушки, утыкающейся в подмышку, жадной до безрассудства смелости – да даже невыносимой послебольничной худобы, когда пережитый страх выпирал из нее острыми костями! Келсон обхватывал ладонью член, сжимал, с силой двигал снизу вверх, повторяя про себя, что скоро-скоро-скоро. Скоро. Это. Кончится. Ладонь была липкая от спермы, но кончался, опустошая на несколько секунд, только приступ похоти.Тоска не отступала.***На другом конце не отвечали целую вечность, длинные гудки глубоко вязли в тишине, но сбросить звонок Келсон не решался.Наконец послышался щелчок и неуверенное ?Да??– Мама? – наугад позвал он.В трубке трескотнуло.– Вас опять взрывали?Прошедший по телефонным проводам голос казался совсем чужим и очень холодным.– Вообще нет, – беспечно отозвался Келсон. – Привет, Си.– Взрывали, не ври, я новости смотрела.Он представил, какие бледные, напряженные у нее сейчас губы, и мысленно погладил большим пальцем – вот так, расслабься, ну…– А… так это не у нас. У нас уже недели три не взрывают, честно, – он подпустил в голос негодования. – Вот позовешь маму – скажу ей, чтобы к телевизору тебя не пускала. И газет не давала.На другом конце замерли даже сигналы в линиях связи.Похоже, он сморозил глупость.– Си? – почти безнадежно спросил он, прижался лбом к холодной стеклянной стенке переговорной кабинки. – Си, ты здесь?– Здесь, – отозвалась пустота. – Твоя мама гуляет с Эриолой.– А меня повысили, – он подумал, что хвастаться глупо; сейчас Сидана спросит, за что, а он скажет – за то, что стрелял по твоим соотечественникам.– Знаю. Поздравляю, – совсем чужим голосом отозвались с другого конца. – А далеко от вас взрывали?Келсон с трудом сдержался, чтобы не садануть кулаком по стеклу.– Я рапорт подам, Си. Хочешь? – спросил жестко. – Сегодня же подам и приеду. Совсем. То-то мама с ума от радости сойдет.На другом конце всхлипнули. Или ему показалось?– Не ври, – наконец-то прошептала Сидана. – Ты без этого не сможешь. Но спасибо.– За что?– Что врешь так сладко. Не увольняйся.Связь прервала запись металлического голоса:– Осталась одна минута.– Благодарю, – машинально отозвался Келсон. – Си? У вас все в порядке?– Да, – в пустоте наконец-то проступили нотки тепла. – Твои все чудесные.– Мама от тебя в восторге, – торопливо произнес он.– Я от нее тоже, – связь засбоила, и он скорее догадался, чем услышал.– Си, – он переложил трубку к другому уху, – мы поговорим, как я приеду, обещаю…Зазвучали короткие гудки.***– Можешь звать меня Джеанной.Это было чуть ли не первым, что сказала леди Джеанна Бремагни Халдейн де Лейни в аэропорту Спеке. Без малейшей неловкости обняла гостью, поцеловала в щеку, покачала головой, глядя на заплечный рюкзак, в котором уместились все вещи, взяла под руку, словно они каждый день пили чай вместе, не давая уступить непривычному ритму, не позволяя ему оглушить новичка. Затем махнула носильщику и в считанные минуты забросала Сидану простыми вопросами о полете, погоде в Белфасте и экзаменах, и за односложными ответами та забыла, что ее цыганская юбка в крупную желто-серую клетку с малиновыми звездами нелепо смотрится на фоне строгого винно-бордового костюма матери Келсона, и не заметила, как оказалась в машине. Из-за окон автомобиля знаменитый промышленный гигант Ливерпуль был пугающим не больше, чем за стеклами иллюминатора; разве что сочно-зеленые квадраты полей вокруг аэропорта увеличились и теперь качались набирающими силу колосьями по оба края дороги.– Мальчики просились тебя встретить, – непринужденно заметила Джеанна. Она ничем не выдала удивление при виде шрамов, и Сидана оценила, чем бы это ни было продиктовано – чувством такта или воспитанием истинной леди, о котором много пишут в дамских книжонках и журналах. Джеанна была рыжая, зеленоглазая, с матовыми веснушками, моложавая и подтянутая. Келсон, похоже, пошел в отца. От матери ему досталась разве что улыбка, но он улыбался редко, Сидана почти не помнила – как, и от этого стало больно. – Но потом решили, что это будет слишком. Ты со всеми познакомишься за ужином, когда немного отдохнешь с дороги. – И обратилась к водителю: – Давайте в объезд, Том. В Ливерпуль наша гостья еще выберется, а экскурсии проездом впопыхах – худшие на свете.Пока они ехали из Ливерпуля в Кэйрнарвон, где род Халдейнов гнездился почти семь с половиной столетий, Сидана успела подремать под убаюкивающие рассказы Джеанны о национальном парке Сноудония, куда от поместья Халдейнов рукой подать. ?Девственная природа, пешеходные горные маршруты, море, чистейший воздух, озера, бурные речки – Сидана, тебе нравятся долгие прогулки??Долгие прогулки ей нравились, горы тоже, а горные речки – того больше, но сквозь сон сказать об этом не удавалось.В Кэйрнарвоне их встречал каменный граненый замок с тяжелыми башнями и мощными укреплениями, нависший над дорогой и проливом Менай, как сторожевой орел; Сидана только что рот не разинула, вспомнив шутку Келсона, будто Халдейны ведут род от королей Гвинеда, – которая вдруг перестала казаться шуткой.– На замок мы не претендуем, – рассмеялась Джеанна. – Ну если только на пару камней в основании. Халдейны и правда происходят от Лливелина Великого, но по младшей женской линии. К тому же внебрачной. Да и потом это норманнская постройка.Поместье Халдейнов располагалось южнее города и возведено было лет триста назад на месте средневекового замка, сгоревшего не то из-за неосторожных детских игр, не то из-за умышленного поджога. Страшная трагедия, тогда погибла в огне или задохнулась в дыму вся семья, за исключением одного из сыновей, двухлетнего Эйдана. К счастью, у его родителей были добрые друзья, шотландцы МакРори, которые воспитали мальчика и со временем помогли ему восстановить родовое гнездо...– Тебе все это, пожалуй, не интересно, – заметила Джеанна, когда машина въехала во двор перед строгим двукрылым замком, в чьих простых линиях все же угадывалась эффектная пышность барокко. Вокруг были ухоженные клумбы. Сидана догадалась, что сад разбит так, чтобы цветение в нем продолжалось большую часть года, но из растений узнала только вереск, дриаду, орхидеи. И клевер – выходит, Джеанна и правда ирландка.Сидана наотрез отказалась отдать свой несчастный потертый рюкзак, вцепилась в него, как в спасательный круг, и Джеанна отпустила шофера.– Никто из ?Битлз?, конечно, уже давно здесь не выступает, – по дороге в комнаты заметила она, и Сидана только теперь поняла, что ?Битлз?-то ей точно в голову не приходили. Ну конечно, Ливерпуль! – Но у нас дома полно молодежи, тебе будет с кем поболтать и развлечься.?Молодежью? оказались шумные кузены и кузины Келсона, общим числом четверо, все – дети Найджела Халдейна, дяди Келсона: отставного военного, седого и крепкого, как дуб, с грозным взглядом из-под кустистых бровей. Сидана не запомнила их сразу, но это никого не смутило, и в ответ на ее умоляющие взгляды все весело назывались заново. За столом часто переходили на валлийский, гортанный и схожий с гэльским. Сидана напрягалась, и Рори и Пейн тут же принялись учить ее и то божились устроить экзамен в конце лета, то уверяли, что уже через месяц она заговорит так, будто родилась в Уэльсе. ?Девочка Келсона?, как же. Такое чувство, что это огромное семейство собралось только ради того, чтобы увидеть, кто оттаял сердце драгоценного сына, племянника и кузена, и на нее боялись лишний раз дышать, чтобы не спугнуть. Даже Дункан МакЛайн приехал по такому случаю – к счастью, не в сутане и без Библии, только по белому воротничку можно было догадаться о его статусе. ?Ты похожа на Марису?, – тепло сказал он Сидане. Так звали его умершую родами жену. Любопытная Эриола, младшая сестра Келсона, совсем на него не похожая, забралась к Сидане на колени и неловко пыталась подцепить ложкой пудинг с ее тарелки.– Уже усвоила, что у соседа всегда вкуснее, – с набитым ртом хмыкнул Рори, старший из кузенов, и осекся под неодобрительным взглядом Найджела, поспешно проглотил все и запил большим глотком морса. – Простите, отец.– Ничего, девочка, если они тебя утомят, ты всегда можешь почитать старику, – предложил отчим Келсона, сэр Баррет де Лейни. Он был старше жены лет на двадцать, если не больше, поразительно не сочетался с ней, но Сидана видела, как его почти слепые глаза за тяжелыми очами с толстенными стеклами постоянно обращаются к Джеанне, а та улыбается, чувствуя взгляд мужа. Из-за недуга сэр Баррет передвигался по городу только в инвалидной коляске, но упрямо не бросал чтение.За столом была даже Росана, та самая, кому хватило мозгов разменять Келсона на кого-то другого. Сидане она не понравилась – сидела, нацепив образ кающейся грешницы: с опущенными глазами и застегнутая на все пуговицы. Она все еще носила траур по мужу, хотя Конал погиб вскоре после свадьбы, до рождения их ребенка: связался с дурной компанией и наркотиками и был убит не то в пьяной, не то в обдолбанной драке, это Джеанна вкратце рассказала еще до ужина, перечисляя всех, кто придет. По наклонной, впрочем, Конал покатился задолго до женитьбы, и их с Росаной сын, Альбин, родился умственно неполноценным, однако причина, по которой Найджел так яростно не принимал внука, крылась явно гораздо глубже.– Возможно, со временем это исправится, – заключила Джеанна, но, судя по тону, иллюзий она не питала.В Росане текла смешанная итальянская и арабская кровь, и, как все метисы в первом поколении, она была невероятно, жгуче, опасно хороша. Надо думать, такая прожигает сердца навеки.– Я готова была принять ее ради сына, – нехотя поделилась Джеанна несколько дней спустя. – Когда погиб мой первый муж, я предавалась отчаянию, а Келсон переживал свое первое, самое страшное горе в одиночестве, я ничем его не поддержала. Когда я пришла в себя семь лет спустя, то пообещала, что впредь поддержу его в любом решении. Но мне всегда казалось, что Келсона она любит недостаточно сильно.Это был завуалированный вопрос, и Сидана ощетинилась.– Может, я тоже вашего сына не особенно люблю.– Может, – Джеанна широко улыбнулась. – Зато мне ты нравишься гораздо больше Росаны!Вечером после ванной – собственная ванна в собственной комнате, с зеркалом в полный рост! – Сидана долго рассматривала себя, понимая, что проигрывает той самой Росане во всем.Кроме Келсона.А потом на нее нахлынуло одуряющее, экстатическое почти чувство безопасности. Господи, каким чистым счастьем была возможность прогуляться вечером, не опасаясь, что подорвешься на мине или схватишь случайную пулю, а по ночам слушать, как стрекочут кузнечики, а не автоматные очереди. Сидана намеренно не засыпала подолгу, слушала тишину и какую-то певчую птичку в кленовой кроне. Потом догадалась, что можно слушать и читать, забравшись с ногами на широченный подоконник и сунув под спину подушку. В семейной библиотеке она провела полдня и за это время изучила не больше трех полок.На неделе Джеанна заглянул к ней перед сном с газетой в руках.– Звонил Келсон, но ты была на прогулке с мальчиками, – она выглядела растерянной и расстроенной. – Хотел убедиться, что заметка дошла, и только потом поговорить с тобой…Слова плясали перед глазами, никак не складывались в предложения, и Сидана с трудом пристыковывала одно к другому, пока не уложила в голове смысл короткой заметки: Лльюэлл умер, подорвался на своей же бомбе, прошло уже почти две недели, ехать на похороны поздно, и мама совсем одна. Лльюэлл хотел кого-то убить, Ллльюэлл хотел, чтобы люди, оскальзываясь, ползли в крови по оторванным рукам и ногам и по тем, кому их оторвало, как в ?Аберкорне?, Лльюэлл хотел, чтобы у кого-то на всю жизнь остались шрамы от ожогов.Лльюэлл душит ее на глазах у остолбеневшей толпы, отхлынувшей к стенам тесного кафе, из раззявленного рта вместе с ругательствами на ее лицо брызжет слюна, пока потолочные светильники не начинают меркнуть…Сидана схватилась за горло, ощущая приступ удушья.Джеанна присела рядом на кровать и осторожно забрала из ее рук скомканную газету.– Я попрошу Ваниссу принести тебе теплое молоко с медом перед сном, – сказала она, и Сидана нервно засмеялась. Последний раз она пила молоко перед сном лет в пять.– Все в порядке, – сказала она. – Теперь у меня всегда будет младший брат. Мне только нужно позвонить маме, вы не против?– Конечно, конечно, звони, – поспешно ответила Джеанна. – Если ты хочешь поплакать, в этом нет ничего стыдного.– Не хочу, – сказала Сидана. – Отдайте мне газету, пожалуйста.И заплакала.