Часть 10 (1/1)

Робин проследил, как Гай, оседлав своего жеребца, отбыл в аббатство, а сам решил тоже дома не сидеть и навестить брата Иллариона. Тот последнее время обретался на пасеке, где трудился на благо обители не покладая рук. Монах благодаря своей живости и общительности был в курсе многого, что происходило в округе. Если расспросить его хорошо, то может быть удастся выудить некоторое количество интересных и важных деталей, которые могут помочь.Но весть, которой его встретил брат Илларион, потрясла. Беднягу пастуха было жаль до слез, однако про подробности расспросить было нужнее. И подробности эти огорчили чрезвычайно. Опасения Робина подтверждались — это было то же чудовище, что напало на Гая по дороге домой. И они же утвердили Робина в намерении его поймать. Вопрос только — как? Устроившись по своему обыкновению в ветвях дерева, он предался размышлениям над услышанным от брата Иллариона. Выстраивая в голове план поимки, Робин пришел к выводу, что сделать это пока довольно затруднительно, учитывая, что совершенно непонятно было приходит чудовище сюда на охоту или оно временно поселилось тут? Тем более планы настоятеля устроить на днях травлю волков может спугнуть этого монстра, и он затаится на время. Но если он решил обосноваться здесь, то, где бы он мог прятаться? Мест тут хоть отбавляй, что задачу не упрощает. Выследить его один Робин сможет, хотя, по всей видимости, для этого понадобится время. Но зато, когда он его выследит, то… а как его убить? И это был вопрос именно что способа: не всякий может подойти для этого чудовища. Хантингтон убил того голема Альбионом, но у Робина этого меча нет. Так что дело тут не в силе.Робин прекрасно осознавал, что сил этих хватит, поскольку знал свои возможности. Старался их никому и никогда не демонстрировать, но знал, что для него совершенно не проблема голыми руками свернуть шею быку и поднять лошадь. За второе Фьюри его невзлюбил окончательно и теперь всякий раз пытался укусить, не подпуская к себе ближе, чем на ярд. Однажды это увидел Гай и поинтересовался, что бы все это значило. Робин соврал тогда, что просто хотел погладить коня, на что получил совет завести себе собственного ездового — да хоть лося! — и делать с ним что хочешь, а к чужим коурсерам не лезть. А лучше вообще не маяться дурью.Кстати, Гай про эту его неимоверную силу догадывался давно, но делал вид… И никогда не звал его помочь, пытаясь справиться сам. Робин часто сталкивался с этим его нежеланием принимать помощь от кого-либо. А может, Гай просто не умел ни просить, ни принимать? Скорее всего, так оно и было, вот поэтому и старался предлагать ненавязчиво, как бы невзначай и вообще случайно получилось… Пока срабатывало.При воспоминании об этом Робин задумался, что надо поставить в известность Гая о том, что решил открыть свой сезон охоты на оборотней. И как только он пришел к этому выводу, внизу в кустах раздался тихий шорох и легкие шаги, и Робин насторожился на ветке, как кот, услышавший мышь. И чуть было с этой ветки не упал, когда на его глазах из зарослей молодой ольхи вылез… он сам.Пришелец прислушался, осмотрелся, принюхался… А потом крадущейся лисьей походкой прошел несколько ярдов и юркнул в куст лещины.Робин, замерев, просидел на ветке еще некоторое время, пытаясь осознать увиденное. А потом соскользнул вниз и растворился в подлеске. Эту тварь он выследит позже, сейчас надо срочно предупредить Гая, поскольку дело оказалось серьезнее, чем Робин думал. Но он понятия не имел, что рассказать он ничего не сможет, и все пойдет совсем не так, как рассчитывал.***Перед тем как свернуть на тропинку, ведущую к дому, Гай остановил Фьюри. И некоторое время не решался двинуться дальше, снова кожей ощущая, что поблизости ходит кто-то чужой. То же самое, что и сегодня утром. Это беспокоило все больше и больше. Лишь бы Робин оказался дома и с ним все было в порядке! Но это с одной стороны, а с другой? Вот приедет он домой и… что? Как спросить Робина о том, что произошло? И что потом делать с ответом, если он его вообще получит?Сам себя же упрекнул в трусости и признал это. Да, он боится, причем и того, и другого. Чего больше — сам еще до конца не определился, но, скорее всего, все-таки ответа. Конкретного, причем. И еще кое-что не давало покоя. Он не знал, что сейчас происходит, и, соответственно, не мог построить правильную линию защиты. Хотя все его действия под категорию этой самой защиты попадали только условно и весьма. Если от людей и монастыря он еще мог Робина спрятать, хоть и не так чтобы хорошо, то как быть с теми, кто стоит за этим големом? То, что это пугало явилось сюда не ради Гая — даже сомнению не подлежит. Он был только пробой зубов, подготовкой к решающему нападению и настоящая цель здесь — Робин. А сам Гай здесь бессилен что-либо сделать, как ни печально это признать. Так что нечего себя обманывать. Но ведь есть же еще и Хэрн! Может ли он или только?.. Гай слишком хорошо помнил, чем в прошлый раз окончилась эта защита с покровительством. Да и потом, Робин уже давно не его сын и… ну на кой черт Рогатому вмешиваться во все это? Хотя, с другой стороны, если на них устроил охоту Беллем, не к ночи помянутый, то Робин явно представляет собой ценную для него добычу. Значит, считает, что и Хэрну он все еще нужен. Только вот не окажется ли так, что Рогатый просто принесет его в жертву? Может. И еще как может. И что тогда делать Гаю самому, если не удастся ничего сделать и защитить? При этой мысли внутри все сжималось в ледяной тоске и боли. А вопрос задать все равно придется и ответ выдержать, и откладывать дальше не имеет смысла. Не будет подходящего момента, его никогда не будет! Сейчас можно оправдаться тем, что… охота, оборотень этот и прочее! Словом, таким глупостям не место… не время, и что там еще не? Но ведь это ничего не решит и ничего не изменит. А значит, хоть сейчас, хоть позже — нет разницы.И Гай похлопал Фьюри по шее и послал его вперед. Конь послушно шагнул на тропу.Локсли обнаружился в доме — видимо, тоже только что пришел — и вид у него был немного растерянный и взбудораженный. Гай, увидев его, не стал ходить вокруг да около, но разговор пошел не совсем так, как хотелось бы.— Кто-то убил монастырского пастуха, Робин.— Я в курсе, — коротко и немного нервно бросил тот, прикусив губу.— Когда успел? Тебя же в аббатстве не было.— Не важно… У сарая нашли тело. Беднягу кто-то… э… Скажем, загрыз.— Угу, загрыз. Таким образом ты понимаешь, что?..— Я-то понимаю и догадываюсь кто это может быть. Вернее, даже знаю. И как раз на эту тему мне надо с тобой поговорить. Гай, ситуация и в самом деле очень серьезная!— Еще какая серьезная и я давно тебе об этом твержу! Но мне нужно знать одну вещь, Робин. И знать наверняка.— Что это не я?И вот как спросить, кто бы еще знал?— Кхм…— Это не я. Тед был, если так можно сказать, моим другом.Да это он и так прекрасно знает, только дальше-то, как продвинуться?— Кхм… что другом был, это я понимаю, но тут дело не в этом… У тебя есть алиби, его кто-то может подтвердить?— Ты хочешь знать, был или я в том сарае прошлой ночью? Нет, не был. Алиби есть, но никто подтвердить не может, но я не убивал! Ты мне не веришь?Гай посмотрел ему прямо в глаза и задержал дыхание. Так больше продолжаться не может, этот гордиев узел нужно разрубить и сделать это прямо сейчас:— Я-то верю, потому что точно знаю, что это не ты. И никогда не был! А знаю я не потому, что тебе незачем этого делать, и не потому, что он твой друг. Я знаю точно, где ты был и что ты делал в прошлую ночь. — А… И где?— Здесь. В моей постели. Я слишком поздно осознал, что это грань между явью и сном. Я хочу спросить тебя и прошу ответить мне абсолютно честно. Почему? Или зачем? Мне нужно знать причину, по которой ты это сделал.Совершенно растерянный Робин тяжело вздохнул и наконец произнес:— Потому что мне этого хочется и хотелось уже давно, просто я долгое время не решался, а потом… Сказать тебе об этом я не смог. Я долго думал и нашел выход из положения таким образом. Я не мог сказать словами, но хотя бы так. Это оказалось настолько тяжело, что не мог подобрать слов и найти возможность. То, что обычно говорят в таких случаях, и как себя ведут… так я вел себя с Марион, и это была своего рода роль, такая игра… сделаешь и скажешь так — и будет это, сделаешь эдак — будет то. У меня так легко это всегда получалось. Но в твоем случае это не было игрой, и все, что я знал, не подходило вовсе. А как поступить и что сделать? Мысль прикоснуться к тебе, когда ты спишь, пришла мне не сразу, но это оказалось для меня единственным выходом из положения.Некоторое время Гай молчал не в силах произнести ни слова, наконец глухо спросил:— Это правда? — Да, это правда. И ни разу не пожалел об этом и не собираюсь этого делать.— Но почему не сделал, хоть малого намека?.. Ответь мне, только честно: ты это сделал не потому, что… не из… то есть не потому, что думал — должен?— Не понял… Что должен? Гай, я это сделал, потому что хотел и потому что не мог больше быть рядом с тобой и не прикасаться хотя бы так. Но и ты ответь мне честно: при всех твоих предпочтениях ты сделал бы для меня исключение? Ведь нет же! И ты это знаешь, так что…— Ты всегда был исключением… во всем и из всего! — Гай понимал, что сейчас ему придется идти до конца и быть честным во всем. — Робин, я должен тебе сказать одну вещь… Семь лет назад, когда мы с тобой разругались и я отозвал приглашение, а ты потом пошел искать Марион… Ты сказал, что она… ну, что вы тогда с ней…— Это был только сон, я помню. Но не понимаю, при чем здесь это?— Это не был сон, Робин, но дело даже не этом… В том, что тогда Марион там не было. — То есть как не сон? То есть… Гай? — Да.Потрясенный Робин некоторое время молчал, а потом тихо прошептал:— Но почему ты мне не сказал?! — Потому же, почему и ты, я не хотел, чтобы ты подумал, что я… что я тогда попытался тебя спасти из-за этого. Что я таким образом хотел тебя к этому принудить…— Я похож на чудовище, чтобы так поступить и подумать?— Но что ты мне сказал тогда? ?Это подло, Гизборн! Ты решил таким образом мне отомстить? Или ты возомнил, что я буду тебе за это благодарен??— Гай, мы оба ничего не видели и не понимали… Но ведь не сейчас же? Только не сейчас! Прошу тебя, услышь меня и поверь мне! Благодарность, долги и прочее, а уж тем более принуждение или что и кто там может подумать, тут вовсе не при чем, клянусь тебе!— Робин, последнее что я сделаю, так это попытаюсь принудить тебя. Я слишком для этого… — Гай вдруг оборвал себя на полуслове и продолжил уже совсем о другом: — Я прошу тебя быть предельно осторожным. В аббатстве на завтра назначена охота и настоятель как с цепи сорвался, все время твердит как умалишенный о происках дьявола и искоренении зла. Я же говорил тебе, что вчера он прицепился ко мне с расспросами про… историю с братством волка и про того оборотня заикнулся. Он считает, что это чудовище живет здесь. И так считает один из самых умных людей в округе. Я тебя прошу, отнесись к этому серьезно, не высовывай носа из дома ни под каким видом в ближайшие дни. Что бы ни произошло! Для всех ты уехал с письмом к моему брату. Нету тут тебя! Робин, лучше будет, если никто вообще никогда и ни о чем не догадается. Иначе они тебя убьют.— А ты? Меня не так-то легко убить, Гай, ты же знаешь, в отличие от тебя… А этот зверь сможет, потому что он…Но Гай перебил его:— Ну, меня тоже… надо постараться: в прошлый раз ему это не очень удалось.— Ну уж нет! Не буду я смотреть на это. Хватит с меня смертей и прочего дерьма! Если все так как ты говоришь, Гай, давай сделаем проще, тем более что есть способ избежать… Но Гай Гизборн его слушать не стал:— И десять лет тому назад ты, вместо того чтобы подумать головой, чем все это может закончиться, и затаиться в лесу, поперся в ловушку шерифа в Уикэме. — Причем здесь это? И тогда так нужно было!— Кому и для чего нужно было? А сейчас что? Хуже всего, что нам некуда бежать, Робин. Это наш дом и другого у нас нет.— Знаю…Робин умолк на миг и как собравшись с духом произнес:— И еще мне надо сказать тебе одну важную вещь, вернее, несколько… Тут такое дело… Нет, я лучше не с этого начну, а с того, что изначально касается нас с тобой и всего, что случилось. Только это все так просто не скажешь, я вчера пытался, но… И есть еще один очень важный вопрос, который я хотел задать тебе уже давно… он очень серьезный и вот как раз про него я только что хотел тебе сказать.— Ты сейчас про что вообще? — Гай растерялся окончательно. — Про все. Вообще-то, не столько вопрос… и у меня для тебя есть одна очень важная новость, еще вчера хотел сообщить. Я, наверное, лучше с нее начну… Она поможет все объяснить и тогда легче будет все расставить по своим местам, и понять, что из чего следует и чем является. И при чем тут вообще все эти големы и прочее, кстати, про них… Нет, лучше я начну по порядку.— Робин, прошу тебя, объясни толком, о чем идет речь? Что происходит?— Так я как раз об этом. Вчера утром я разговаривал с Хэрном.От этих слов у Гая где-то за грудиной противно заныло и сжало сердце.— Отец призвал меня как своего сына, — продолжил тем временем Робин. — Король Шервуда вернулся.Гай с минуту оторопело смотрел на него боясь поверить в услышанное, боясь даже пошевелиться.— Опять, что ли? — прошептал он, наконец, судорожно сглотнув. Робин попытался улыбнуться:— Не опять, а снова, как ты говоришь.— Прав был де Рено, чтоб ему в аду икалось — это никогда не кончится!— Вот видишь, так что все идет строго по… — Робин пытался пошутить, но получилось плохо, да и Гай не оценил, рыкнув:— Ты что, напрочь забыл, чем в прошлый раз для тебя конкретно закончился весь этот балаган? Не для всей твоей компании, и не для твоего папаши, а для тебя лично! И ты опять лезешь в эту бодягу?!При воспоминании об этом Гая в очередной раз неслабо передернуло.— Все я прекрасно помню, но… — Робин тяжело вздохнул и твердо произнес: — Гай, я — Сын Хэрна и всегда им останусь. И это очень важно для понимания того, что я тебе сейчас расскажу. Вот ты удивишься, но в своем роде ты тоже избранный, и с самого начала…— Вот уж вряд ли!И тут снаружи вдруг донесся голос Тука:— Эй? Гизборн? Ты дома? Я пришел! Робин вздрогнул, метнулся к окну.— Тук здесь! Наверное, так будет даже лучше — объясню сразу вам обоим. И выпрыгнул через окно в сад, Гай не успел его остановить. Выскочив во двор, он увидел, что Робин уже чуть ли не бежал навстречу Туку. На миг сердце сжалось в нехорошем предчувствии, но Гай отогнал его.***Тучи нависли и грозились дождем и Тук прибавил шагу, свернув на тропинку к дому. Не самая хорошая погодка для визитов в это место, но деваться некуда. Вот уже изгородь показалась и бело-розовая дымка на яблонях в саду. Тук вошел во двор и громко крикнул:— Эй, Гизборн? Ты дома? Судя по тому, что окна были раскрыты настежь, хозяин должен был быть где-то здесь. Да и дверь тоже не была заперта. Обычно, когда его нет, Гизборн дверь толстой палкой подпирал, что своего рода знак был.И тут монах едва на ногах устоял, когда из окна высунулся... Тук даже головой потряс, поскольку не знал: думать ли на морок, или… А следом за тем мороком из дверей выскочил Гизборн.Тук уставился на этих двоих, что направлялись прямо к нему, и не верил своим глазам. — Ну, и как ему объяснять это все?— А может, он и понял уже? Тук, я очень рад тебя видеть!— Ро… Робин? — Да! Это я!И его давно потерянный друг улыбнулся той самой улыбкой, которую так любил в нем Тук. Ради которой он готов был даже яд выпить и пройти босиком по горящим углям. Но было в этой улыбке нечто новое, и вот оно не ускользнуло от Тука, повергнув в шок. Зубы! Похожие на волчьи, острые дюймовые клыки. И монах ясно осознал, что кто бы сейчас не стоял перед ним, Робином Локсли тот не был! Несчастный перепуганный Тук сорвал с груди распятие, выставил его перед собой и попятился. Существо вскинуло бровь от удивления, ну прямо как Робин Локсли, а Гизборн, подошедший к нему почти вплотную, тихо хрюкнул в кулак от смеха. И этот, слишком похожий на Робина Локсли, нахмурился и, слегка повернув голову, произнес сердито:— Прекрати! Не думай, что я буду терпеть такое по отношению к моим друзьям. Даже от тебя, Гай…— Извини… — Гизборн как сжался, опустил глаза и с тяжелым вздохом сделал шаг назад.Тука это очень удивило, но с намерений не сбило. Этот странный тип с некоторым недоумением смотрел на Тука. Монах еще больше попятился, озираясь по сторонам и вдруг метнулся к стене сарая, схватив прислоненные там вилы. А схвативши, выставил их перед собой, как обороняясь, хотя никто в его сторону не сделал ни единого угрожающего движения.— Тук, это и вправду я! Понимаю, ты немного… и, мягко говоря, удивлен, но я тебе все объясню! Пойдем в дом, друг мой!Тот, кто выглядел как Робин, жестом пригласил его зайти. Тук пришел в себя только, когда сделал несколько шагов по направлению к этому загадочному существу. Да он опомнился только в паре шагов от него! Оно будто манило его к себе… И замер, не сводя глаз с этого монстра. А тот вел себя и выглядел точно как Робин, но ведь этого же не может быть? И тут до Тука дошло, что перед ним то самое творенье колдуна Гульнара! Это тот самый голем, которого они, оказывается, так и не победили! Это то самое чудовище, про которого говорила эта леди Ровена: оно принимает облик самых дорогих тебе людей, и ты не понимаешь, что перед тобой порождение дьявола! Бедняга Скарлет чуть было не попался на такое. И Марион тогда, в Кромм Круаке, видела… Да! Это он! И нет, нельзя верить своим глазам, потому что это убийца! Все те несчастные жертвы, про которые говорила леди Ровена — это его рук дело! И несчастный Тед — тоже его жертва!— Ты кукла колдуна… настоятель прав! И леди Ровена…То существо тяжело вздохнуло и покачало головой, совсем как Робин.— Ты ошибаешься, друг мой.Однако Гаю Гизборну, видимо надоело просто стоять в стороне, и он тоже решил поучаствовать:— Послушай, Тук, я понимаю, что ты очень удивлен и все такое прочее, но с ума-то не сходи! А то в монастыре прямо как поветрие сделалось — все свихнулись. Ладно настоятель, ему уже давно пора, но ты-то?.. И вилы на место верни, они мне еще понадобятся.И Тук судорожно сглотнул и осторожно, как последний шанс давал еретику одуматься, не дать пропасть в геенне огненной, произнес:— Гизборн, неужели ты не видишь, что это? Это же не человек!И шанс этот швырнули ему обратно:— Да знаю я, что он не человек, он уже десять лет как вампир — и что с этого?— Что? — Тук ушам своим не верил.— Он, говорю, уже десять лет тут живет как вампир. Ну, упырь такой.— Лиса никогда не таскает кур, там, где живет… — совершенно не зная зачем, пробормотал растерянный и потрясенный до глубины души Тук.— Дожили! — тяжело вздохнул в ответ ему Гизборн. — Я тебе сейчас объясню, но для этого нужно показать одну вещь и мне надо подойти к тебе.— Не понимаю…— Сейчас поймешь… Тук снова непроизвольно сделал шаг назад. Гизборн вздохнул еще раз и бросил быстрый взгляд на это существо. Оно усмехнулось:— Гай, давай лучше я, ты никогда не умел толком объяснять…— А ты так гений в этой области? Робин, что ты ему собираешься объяснять? Что если ты при этом его раскладе лиса, то курица здесь я? Боюсь, пока следы на теле не увидит, не поверит… Да и то — не гарантия.— Мне кажется, Гай, что он больше сомневается, я ли это.— Так это еще хуже! — Робин бы пришел к нам и сказал бы, что он жив!— Но я приходил… И вы меня видели. К тому же, Тук, я теперь вампир и я боялся вам сказать это. — Но это и в самом деле он, Тук! Честное слово. Просто все его тут знают как Роберта из Линби… Тебе-то главное, что он жив.И тут монах пришел в себя окончательно, и для него все встало на свои места:— Гизборн, ты можешь засунуть это свое честное слово… А вот он… Это порождение дьявола! Настоятель прав! И если он тебя укусил, как ты сказал, то и ты — тоже!— Смилуйся, Пресвятая Дева! Твоему настоятелю наболтали с три короба, а он уши и развесил, просвещенный в науках и умудренный жизнью, мать его! Ну, хорошо, если я такое же чудовище, почему у меня за десять лет клыков не выросло? Головой-то подумай!Тому монстру в обличие человека и с внешность Робина Локсли, видимо, надоел этот разговор, и он задумчиво произнес:— Не понимаю, почему все так получилось, но делать больше нечего… Жаль!Гизборн вздохнул и хотел было что-то сказать, но передумал, только посмотрел на Тука. И этот взгляд монаху очень не понравился.А ведь Гизборн сейчас запросто его убьет… И как Тук до сих пор этого не понял? Да они усыпляют его бдительность этими разговорами, они… Сбежать? Догонят! Вот дурень старый! Сам в ловушку сунулся. На это все и было рассчитано: начнут с него, а потом до остальных доберутся. Это такой хитроумный план… их всех убить! Роберта и розочку предупредить не получится… Единственная надежда, что брат Илларион догадается и всем расскажет. Хоть смерть не напрасна будет, но жизнь свою Тук так просто не отдаст! А эти двое гениально личину выбрали — Робина! А если напасть первому, ведь если внезапно… И перехватив вилы покрепче, Тук бросился в атаку, выбрав целью это чудовище.И не сразу понял, что между ним и адской тварью вдруг встал Гай Гизборн.Это вернуло Тука в реальность. Как же так оно получилось? Гизборн бросился защищать эту куклу колдуна, как самое дорогое, что у него было? Монах выронил свое оружие и отскочил, уставившись на медленно оседающего на землю рыцаря, к которому метнулось то чудовище, чтобы подхватить.— Гай!Тот, закусив губу от боли и белый как полотно, вдруг посмотрел в лицо этому монстру и прошептал:— Робин, я же тебе говорил, чтобы ты сразу-то широко не улыбался, не поймет…— Сейчас поймет… — лицо этого Робина вдруг исказилось в хищном оскале, и Тук почувствовал, как его волосы встают дыбом. Он, может, и сбежал бы, да ноги как в землю вросли. Ему готовы были вцепиться в глотку, а защититься он не мог. Как окаменел.Но тут Гизборн со стоном вцепился окровавленными руками в худ этого существа, так похожего на Робина Локсли, и остановил его:— Не надо… — а потом разжал пальцы и прошептал: — Не теряй времени, тебе нужно уходить как можно быстрее и дальше отсюда… — Нет…— Робин, беги, скоро сюда явятся остальные и они не оставят тебя в покое, выследят и убьют… Найдут, как… Они не остановятся… Если их другие не опередят… Гизборн посмотрел куда-то мимо Тука в сторону тропы, по которой тот пришел, и в глазах его был страх. Он прошептал: — Прошу тебя, Робин, беги! Беги сейчас!Это последнее, что он сказал. А тот молчал, судорожно прижимая к себе мертвое тело, и глядел прямо в лицо Туку. Огромные, на пол-лица глаза не мигая смотрели на него, и монаху показалось, что он видит красное пламя в расширенных зрачках. По щекам этого существа текли слезы. И неимоверно захотелось, чтобы произошедшее обернулось сном.Это всего лишь сон, этого не может быть, он сейчас проснется… И все как прежде будет!?Pater noster, qui es in caelis sanctificetur nomen tuum…?Не помогло. Прибежавшие монахи обнаружили только пустой дом и труп несчастного Тука с разорванным горлом посреди двора. Рядом лежали окровавленные вилы. ***Можно ли выкопать могилу ножом и руками? Можно. И чуть не свихнуться от собственных мыслей, покуда копаешь — тоже можно. Робин все это на собственной шкуре узнал. Ему казалось, что расскажи он все Туку раньше и где-нибудь в другом месте, то с Гаем бы ничего не произошло. И самому не пришлось бы убивать..И еще думал, что на самом деле вина монаха в этой ситуации была не так уж и велика: ведь тот рассчитывал, что увидит прежнего своего друга, и все вернется на десять лет назад. Да Робин и сам так думал, но это оказалось невозможно. И даже не потому, что время прошло и они оба многое пережили по отдельности, а не вместе. Скорее всего, потому, что для Тука реальный живой Робин уже и не существовал… Потому что давным-давно был заменен даже не на воспоминания, а на мечту, идеал, того, кого Тук хотел помнить, а не того, кем Робин на самом деле являлся. А еще Робин поневоле задумался, как бы не оказалось так, что каждый из его людей в свое время пошел вовсе не за ним самим, а за своими надеждами и иллюзиями, которые они просто на него повесили? Ему очень не хотелось так думать, но… ведь могло же! Могло, как и то, что сам он мог пойти за тем же, а что получилось в результате? Скольких жизней стоила эта иллюзия? В том числе и своей. И самое неприятное, что Хэрн был прав, все это он выбрал сам. Рогатый вообще был прав во многом. Робин выпил чашу, данную ему лесным богом, но вместо того, чтобы принять его мудрость и пробудить свое сознание, принял в себя чаяния и желания, мечты и надежды множества других и, опьяненный этим, думал, что это его собственное порождение, и действия его, в соответствии с этим — есть его цель и призвание. На самом же деле он только играл — даже не своими иллюзиями. Вспомнил и то, что изо всех сил старался забыть, когда Хэрн, вернул ему Марион, вот этом самом месте. Он сказал, что сделал так не для Робина самого, а потому, что она, думающая своим слепым и глупым сердцем, полным детской надежды на счастье, не виновата в этих играх. Робин тогда не понял его слов, ему было не до этого, он понял на холме. Но когда они прощались, и он говорил ей, что так его смерть обретет смысл, он, не осознавая того, врал. Правдой было другое. Даже тогда он пытался спрятаться он вины перед своей женой. Обыкновенного ?Прости меня, что так получилось, и я втянул тебя во все это!? сказать не смог, пафосно прикрывшись мечом своим, что отдал ей как память, снабдив вдогонку словами об их великом деле… ее для себя значении, всякую прочую муру. Как будто этот меч мог ей заменить его самого, а осознание ею этого его великого дела и предназначения должны были заменить ей обыкновенную радость и счастье быть вместе с любимым человеком. А все эти годы он боялся признаться в этом самому себе. И если бы только в этом?! Но это уже дело прошлое, которое не изменишь, тогда как сейчас… А сейчас получилось, что созданная кем-то ситуация не позволила Туку рассмотреть за клыками вампира и своими собственными ожиданиями самого Робина, а ведь его суть не изменилась — и тут Хэрн тоже оказался прав. И Робин попал в ловушку второй раз — тем, что был готов ринуться с головой обратно в прошлое. Но от этого понимания легче не становилось, потому что все эти игры в иллюзии и мечты с надеждами стоили жизни, причем в прямом смысле, единственному человеку, которого он любит… Робин смотрел на свежий могильный холм среди камней Рианон и думал: если бы можно было на самом деле повернуть время вспять, то на сколько лет назад он предпочел бы вернуться? И понял, что ему нужно было всего лишь несколько минут до прихода Тука. И еще он понял, что теперь будет жить с этим всю оставшуюся свою вечность…