Часть 8 (1/1)

Свое утро Робин решил начать с расспросов ?соседей?. Те, однако, толком ничего сказать не могли, только руками разводили, но происходящее им тоже не нравилось. Все-таки они привыкли жить, не привлекая к себе внимания лишний раз, особливо при скользких обстоятельствах, коих всегда было в достатке из-за близости монастыря. Поэтому мило побеседовав с ними и убедившись, что тут больше ничего не выловишь, Робин направился расспрашивать других. А именно Берту, до которой он в результате так и не дошел, потому что встретил Хэрна. И очень этому удивился.— И совершенно напрасно, — улыбнулся тот, как прочитав его мысли. — Ты забыл, что я тут и там, везде и нигде? Но ты снова мне нужен, Робин. Время пришло, сын мой.— Но ты же… я так понял, что ты призвал тогда Роберта, и я стал… то есть перестал быть твоим сыном.— Я так и знал, что у вас с этим понятием выйдет путаница… ну да это сейчас не главное. Тебя ждет испытание, Робин.— Какое? — То же самое, что и в прошлый раз. Как и все разы до этого.— В прошлый раз ты мне сказал, что я должен встретить своего злейшего врага… Я тогда подумал, что это Беллем или тот, кто стоит за ним… А это оказался все-таки шериф и стоящий за ним король. — Вообще-то, Робин, это оказался ты сам, но не понял этого. — Как так? И как можно быть самому себе злейшим врагом?— Точно так же просто, как и лучшим другом. Все зависит от твоих действий. — А сейчас кто мой враг? Опять я или все-таки тот…— Голем? В каком-то смысле, но все не так просто. Тебе предстоит очень сложный выбор. — В чем он будет заключаться?— В выборе, Робин, в чем всегда и заключался. И ты делал его сам — и тоже всегда.— Допустим, но вот вампиром быть я не выбирал! Это сделал Гай... — Разве? Конечно, напрямую ты этого не выбирал, и Гай Гизборн тоже. Но это стало следствием твоих других выборов. И это был способ спасти твою жизнь, не забыл?— Но я стал упырем — нежитью! — В каком смысле нежитью? В том, как это считает церковь? Не уверен, что они понимают это хоть как-нибудь правильно и поймут ли когда-либо вообще. Но сейчас не про них, а про тебя… Как ты это понимаешь?— То есть — как? — Ну, смотри: ты дышишь, твое сердце стучит, если ты поранишься, у тебя течет кровь, ты испытываешь желание. Твой разум тоже жив — ты мыслишь, ты помнишь, ты даже начал осознавать, и это большой прогресс. У тебя появилось то, чего у нежити нет и быть не может, да и не все так называемые живые могут этим похвастаться. Ты, например, при нашей первой встрече не мог.— Но моя душа? Я же… упырь.— А что такое могло случиться с твоей душой? Не говоря уже о том, что с ней вообще может произойти? Итак, почему ты думаешь, что ты не живешь? Только потому, что ты перестал, как ты выразился, быть человеком? А что это изменило? Твой стиль жизни — немного, но только не внутреннюю суть и уж точно — не твою душу. А ты, на самом деле, это прекрасно понимаешь, только признавать это тебе не хочется. И поверь, что сейчас, что тогда, я призвал тебя не просто так. — Я верю. Но не понимаю все равно.— Поймешь позже, пока просто поверь и прими это как есть. Поверил же ты, что для перевоплощения тебе нужна исключительно человеческая кровь. Так в чем разница теперь?— А разве можно было обойтись без нее? Ты же сам сказал нам, что…— Разумеется, можно. Кровью животных, как делают это, в общем-то, все вампиры.— Так ты обманул нас?— Нет, Робин, не обманул, я заставил вас отнестись серьезно к новому положению вещей. Не более, но и не менее. Подумай, что было бы, не сделай я этого? Что вышло бы в результате? Ты так и не понял бы, насколько вы связаны и нужны друг другу. Он — тоже, хотя и в меньшей степени, но проиграли бы оба. Не спорь, я знаю. — Да я и не… вот удивился только.— И снова напрасно.— Но почему ты говоришь мне об этом сейчас?— Потому что дальше тебе понадобятся эти знания. Жалеешь, что не узнал этого раньше?— Я догадывался, что уже давно могу обходиться…— Но все равно продолжаешь приходить к нему за кровью, или все-таки не за ней?.. Может быть, ты приходишь потому, что он единственный человек, которого ты на самом деле… что, Робин?Он молчал, понимая, что Хэрн прав, и одновременно боясь признаться в том, что любит.Тот все понимал и без слов:— И тебе потребовалось десять лет. Вот видишь? И после этого ты спрашиваешь, почему я не сказал этого раньше. — Ты… осуждаешь меня?— Ничуть, я констатирую факт, Робин. Всего лишь это, мой мальчик, ничего другого. Я понимаю, как это тяжело и сложно.— И все-таки, Хэрн, ты же мог мне сказать об этом раньше, пусть не сразу, но раньше, так почему?— Ты должен был пройти свой путь и понять все сам. И ты это сделал. Единственное, что от тебя ускользнуло, — что ваша связь крови защищала тебя все это время.— От чего?— От многих опасностей и в том числе от поисков Беллема. Но Круг заканчивается, близится время твоего испытания, и меня снова не будет рядом. От тебя будет зависеть, что дальше. Ну, и от твоего… надеюсь, ты понял кто он тебе?— Я понял, но я не знаю, как это объяснить… Скажи, отец, что именно меня с ним связывает? Это же не дружба, вернее не столько она, и не только мои чувства к нему? Это что-то еще, но я не могу понять, что.Хэрн улыбнулся:— Да, это и в самом деле гораздо большее. Помнишь, ты как-то спросил меня, расскажу ли я тебе, кто такой хранитель?— А?.. Да, помню, я тогда еще удивился, когда ты мне сказал, что к стреле это не имеет отношения, но ты так и не…— Тогда ты был еще не готов, а сейчас ты можешь и сам додуматься. — А Гай знал, что он?..В ответ Хэрн вздохнул и, покачав головой, тихо растворился в воздухе, прямо на глазах. Остаток дня Робин провел дома в хижине на дереве, приходя в себя от догадки. Все складывалось в единую картину, выстраивалась цепочка из событий и фактов, находились объяснения многим вещам и поступкам, своим и его.Гай не знал. Они оба даже не догадывались, кто они друг другу. Зачем Хэрн скрыл от них все это? Не поверили бы? Или тогда узнал бы Беллем? — Ты дома? — раздалось снизу. Гай Гизборн вернулся из аббатства и пришел прямо сюда — это неспроста. Робин спустился вниз и, посмотрев в глаза своему Хранителю, понял, что сейчас пока не может ему сказать все. Нужно время — и самому осмыслить получше, и слова подобрать, и выбрать, с чего начать. Поэтому спросил только:— Ты с Туком разговаривал?— Да, он обещал прийти на днях, когда у него выпадет возможность. Только вот я не в восторге от этой твоей идеи. Робин, происходит что-то скверное. И настроение аббата мне очень не нравится.— А с ним-то что случилось?— Приступ боязни козней дьявола с ним случился. Как бы это плохо не кончилось…— Его так напугала загрызенная овца?— Скорее — визит одной благородной дамы с очень странным рассказом, из которого следовало, что у них там тоже завелся... После этого аббат вдруг попросил меня рассказать, что случилось тогда в Гримстоне.— И что?— И теперь он подумывает о крестном ходе и волчьей охоте. Не спрашивай меня, как это друг с другом будет сочетаться.— Что ты собираешься делать?— Мне придется участвовать, так я буду хотя бы в курсе… Ты можешь на время всей этой свистопляски перебраться в дом и никуда не уходить? Мне это очень поможет.— Чем? — Робин очень сомневался, что его сидение в доме что-то даст, да и не получится, потому что аббат, скорее всего, потребует присутствия всех лесников, но у Гая Гизборна было свое мнение на этот счет. — Я буду точно знать, что ты… в общем, где ты находишься и, если вдруг… я буду знать, что это не ты. — Ну, если с этой стороны… А как ты обоснуешь мое отсутствие на охоте?— Да придумаю что-нибудь… Ладно, пойду я, — буркнул он и с этими словами направился в сторону дома. — Спасибо, Гай, — Робин вспомнил, что так и не поблагодарил его за приглашение Тука. И еще ему очень не хотелось, чтобы Гай уходил.— Что? — тот вздрогнул и обернулся с растерянным выражением лица.— Ничего, просто я хотел поблагода… — Робин не успел закончить фразу как Гай перебил его:— Оставь… это… того… не… — пробормотал он и быстрым шагом пошел прочь.Такая реакция очень удивила, и Робин в недоумении смотрел ему вслед. А ночью пришел в дом, говоря себе, что ведь в конце концов Гай сам попросил его об этом.***Приглашение в покои аббата Тука сильно удивило, если не потрясло. Таких привилегий и чести он тут еще ни разу не удостаивался. Однако радовался он преждевременно, поскольку настоятель пристально смотрел на него и под его взглядом монах слегка поежился.— Брат Тук, я старался не спрашивать тебя подробно о твоей жизни вне нашей обители, но сейчас вынужден это сделать. Эту часть своей биографии он не то, чтобы не любил вспоминать, скорее… она была предназначена не для всех.Настоятель, который для Тука в число этих всех не входил, тем временем продолжал:— И причина, побуждающая меня к этому, весьма печальна и связана с событиями, коих ты и сам был в некотором роде свидетелем.Деваться Туку в этой ситуации было особо некуда, и он постарался смириться и внутренне приготовиться:— Я по мере своих сил отвечу на любой ваш вопрос.— Но меня интересует не вся твоя жизнь вне обители, а только два события, непосредственным участником которых был ты, и, признаться, я не знаю с какого из них начать. Пожалуй, все-таки с… помнишь ли ты обстоятельства, которые вынудили тебя искать помощи здесь, в монастыре? Ты приходил сюда в сопровождении женщины, кажется потом она стала леди Хантингтон, если я не ошибаюсь.— Нет, не ошибаетесь, она вышла замуж за Роберта Хантингтона, моего друга. И я очень хорошо помню наш визит сюда и вашу доброту, и понимание, и вашу помощь, без которой мы бы не справились.— Моя помощь в этом была ничтожна, но речь идет не о ней. Насколько я понял, в деревне Кромм Круак вы столкнулись с… очень необычным явлением, если, конечно, так можно выразиться… Да, дьявольское чудовище в озере. Но меня интересует и еще кое-что. Можешь ли ты рассказать, что там произошло кроме вашей встречи с колдуном и этим монстром? Когда ты по возвращении в обитель рассказывал мне обо всех твоих скитаниях, ты упомянул что один из твоих друзей… ты назвал его, кажется, Скарлет, встретил в этой деревне свою погибшую жену?— Да, отец-настоятель, это так. Но это оказалось колдовством. — А не было ли еще чего-либо в том же духе?— Да этих демонов там была целая деревня. Несчастный Уилл едва не поверил в своего… А Марион, бедняжка, чуть не поверила, что перед ней ее… Но, хвала Господу, все обошлось.— Правильно ли я понимаю, что те демоны принимали облик дорогих сердцу людей? И вы их узнавали?— Ну, то есть… Жену Уилла я не знал, но вот…— Был кто-то очень знакомый тебе?— Да. Марион узнала своего мужа, его… убили за некоторое время до этого. Мы все его узнали. Только к этому моменту уже поняли, что это морок.Аббат глубоко задумался и некоторое время молчал, а потом произнес с расстановкой:— Да… Это очень прискорбно. Но, что гораздо хуже — кажется, это повторяется снова… уже здесь.— О чем вы, отец-настоятель? — Тук насторожился.— У меня есть подозрение, что все рассказанное леди Ровеной и то, с чем столкнулся в свое время ты, есть события одного происхождения. И виновник в них один и тот же, что особенно удручает.— Думаете, один из тех оборотней из Кромм Круака? — пробормотал Тук и осторожно спросил, опасаясь ответа: — Но какое это отношение имеет к нам?Опасался он не напрасно. — Мне не хотелось бы впадать в панику и пугать братию с окрестными жителями, но, судя по всему, он и в самом деле живет где-то недалеко отсюда… К тому же леди Ровена рассказала одну вещь, которая не дает мне покоя: те люди, которым посчастливилось остаться в живых после нападения этого зверя, говорили, что это были или члены их семей или те, кого они хорошо знали и доверяли им. — Неужели?..— И вот какой из всего этого можно сделать вывод? — Но здесь пока ничего не случилось, кроме загрызенной овцы… Но это же не человек. И если это чудовище живет здесь, то почему у нас…— Ты же не хуже меня знаешь, что лисы никогда не таскают кур из курятника, по соседству с которым у них нора.— Ну, если с этой стороны посмотреть…— Брат Тук, положение таково, что нам нужно учитывать все версии. И поэтому теперь я хочу расспросить тебя еще и про события семилетней давности. Аббатство Гримстон и то, что произошло там…— Братство сынов Фенриса? Голем, созданный этим колдуном Гульнаром?— Да, именно про голема идет речь. — Смилуйся, Пресвятая Дева! — пробормотал Тук и добавил, глубоко задумавшись: — Странно, что Гизборн захотел со мной о чем-то поговорить…— Вот как? Любопытно… Ведь только что, перед разговором с тобой я пытался завести с ним беседу о тех же событиях. Он ведь тоже был свидетелем и даже непосредственным участником, что вернее.— Да… был. Он что-то рассказал?— Только, что это давняя история и в общих чертах обрисовал картину. Но мне, кажется, он знает гораздо больше. Гораздо. Но предпочитает молчать.— Возможно, у него есть на то причины, — Тук сложил руки в складки рясы и опустил глаза.— Вот поэтому ты расскажи мне все обстоятельства этого дела, в самых мельчайших подробностях, которые знаешь…Выходя из покоев аббата, брат Тук был очень озабочен и встревожен. И еще больше уверился в том, что этот серьезный разговор Гизборна к нему касаться будет именно событий в Гримстонском аббатстве. Похоже, сэр Гай устал держать в себе какую-то страшную тайну, и как бы это не обернулось большой бедой… Да, не оставляло Тука чувство, что может произойти что-то прескверное, а когда на галерее он встретил леди Ровену и она пристально посмотрела ему в глаза, попросив уделить ей несколько минут, Туку стало совсем не по себе и еще большие опасения закрались в его сердце, но отказать даме он не мог. Пока он утешал ее, изо всех сил старался гнать мысли, что это чудовище, про которое она говорила без умолку, и впрямь может оказаться гораздо ближе, чем все думают. А если учесть, что во владениях Гизборна давно происходит что-то странное, то, как бы не оказалось, что он может знать и скрывать нехорошее. А если жертвы начнутся и здесь? А что, если настоятель прав? Тогда они все в большой опасности.Поглощенный этими мыслями, Тук не заметил, как эта леди, покидая его, довольно улыбнулась. Как будто сделала свое дело. А если бы Тук уловил этот знак, то задался бы другими вопросами, а вовсе не тем, что чудовище может поджидать свою жертву под стенами монастыря.Но чувство с опасениями, увы, не обманули: в ту же ночь перед праздником Зеленого Джека кто-то убил аббатского пастуха Теда. Бедняге вцепились в горло. ***В огромном камине замка пылал огонь. На столе стояло вино и закуски. Хозяин ожидал гостью, устроившись в кресле с бокалом вина в руке. Она пришла и без обычных церемонных приветствий заявила: — Саймон у меня две новости, хорошая и плохая. С какой начать?— Начни с хорошей, — барон де Беллем, сделал глоток из своего кубка и жестом пригласил гостью располагаться.— Монах почти готов. Осталось подождать еще чуть-чуть, и он сам примет нужное нам решение, — она налила себе вина в бокал и уселась в кресло напротив.— Отлично, а плохая?— Гизборн жив, — пригубив вино, она поставила серебряный кубок на подлокотник и вздохнула.— Любопытно. Как же это ему удалось?— Понятия не имею, но он умудрился тяжело ранить моего слугу. Это мне не нравится: он оказался крепким орешком, что может осложнить дело.— Не расстраивайся. Во-первых, у нас в подвале еще полдюжины големов, — сощурился на огонь и чуть ли не мурлыкнул барон, — Гульнар их изрядно понаделал, когда готовился… придай нужный облик. А во-вторых, то, что Гизборн уцелел, может оказаться даже на руку.— Ты прав, Саймон, я займусь големом и даже знаю, чей облик подойдет лучше всего.И в ответ на вопросительный взгляд барона де Беллема, бывшая аббатиса монастыря в Рейвенскаре улыбнулась: — Более того, я намереваюсь сделать совпадение во внешности идеальным.— О, коварная! — закатил глаза ее собеседник и отсалютовал ей кубком, а она рассмеялась.