Часть 4 (1/1)

Робин хмуро смотрел, как Гай Гизборн собирается в Ноттингем, и невольно ловил себя на том, что не хочет его туда отпускать. Хотя что зависит в этой ситуации от его желания? Ничего. Ехать Гаю придется и это факт, но почему нужно ехать в этот вшивый клоповник именно сегодня? Хорошо, хоть ненадолго уезжает.Вот этот… рыцарь, чтоб его! Провел пятерней по волосам и связал шнурком их в хвост — и это у него называется причесался. Камизу снял и ведро на себя вылил — и это у него называется помылся. Хорошо, хоть в этот раз в штанах остался. Он вообще догадывается, какое впечатление он производит, когда вот так просто снимает с себя… что на нем есть, и выливает на себя воду? Видимо, нет. И какое производит, когда спит — тоже. При этом он совершенно не подозревает, в каких позах он это делает. Вот в других, менее… соблазнительных, он спать не может? Не может. Других у него вообще нет. И Робин это понял уже давно. Лето выдалось жаркое и ночи были душными, так что неудивительно, что окна были открыты — иначе спать невозможно. Робин это прекрасно понимал, поскольку в своем доме на дереве так же мучился от ночной духоты. Решил проверить, не прохладнее ли в доме, и наткнулся на картину спящего полуголого рыцаря. С тех пор приходил ночью и усаживался на окно, наблюдая за Гаем, отгоняя крайне неуместные и далеко не приличные мысли о… всяком.Подойти ближе откровенно боялся, но до чертиков хотелось. Наконец не выдержал. Тихо подкрался, сел рядом на кровать и осторожно прикоснулся кончиками пальцев к плечу… Гай не проснулся. Это подбодрило, и рука сама скользнула по спине, почти добралась до поясницы — и тут Гай во сне повернулся на спину, и лунный луч коснулся его лица. Робин чуть от зависти к этому не сдох, пока до него не дошло, что он и сам может так сделать. Вот и сделал. Оказывается, как это приятно — наконец коснуться так, как хотел. И ведь давно уже, только себе запрещал и мысли гнал, боялся их.Или еще того хуже: делал, но так, что… Самому противно вспоминать, как тогда, в самом начале их знакомства, опьяненный победой, провел кончиком кинжала по абрису лица. Гай тогда скривился и что-то прошипел на франкском. Робин не понял, только в голову ударила кровь, что норманн даже сейчас издевается, и рука дрогнула, острая сталь поцарапала кожу, по шее потекла красная струйка. Гай тогда в него плюнул.Вот после этого он и приказал привязать рыцаря к лошади, заглушив мысль, что если считает, что Гай Гизборн заслужил смерть, то надо было просто убить, а не изгаляться, потому что… Почему, кстати? До конца дня потом тошнило от отвращения. Чем угодно себя оправдывал и уговаривал. Насилу сработало. Но ведь не единственный же раз это было? В том-то и дело, что не единственный.Но ведь сейчас ничто не мешает просто коснуться подбородка, убрать прядь волос со лба, провести кончиками пальцев по шейной жиле… Робин чувствовал в глубине под пальцами легкие толчки крови и, убрав руку, прикоснулся уже губами. Опомнился только когда язык добрался до шрама на плече и, неосторожно проследовав по нему и ниже, тронул сосок. За эти годы Робин успел узнать происхождение всех шрамов на теле своего… Робин затруднялся уже сказать, кого. Но точно уже давно не врага. На некоторые отметины было больно смотреть и, касаясь их губами, он как будто просил прощения за то, что оставил их.Гай вдруг то ли вздохнул, то ли застонал, а Робин испугался, что тот проснется и решил прекратить, но не смог отказать себе и не провести пальцами по животу к паху. И не мог не заметить, что Гай возбужден. Видит во сне какую-нибудь красотку, наверное… А так хотелось самому видеть его глаза в этот момент, знать, что хотят тут именно его, Робина. Позволяют ему. При мысли об этом у самого вырвался тяжелый вздох. Было немного обидно, но не прийти на следующую ночь не мог. Вот тогда он и придумал использовать сонное зелье, для верности. Пусть Гай видит во сне кого угодно, главное, чтобы не проснулся. А когда он спит, то ведь на самом деле безраздельно принадлежит ему, Робину, и, значит, в каком-то смысле они вместе. Но при этом неизменно возникала проблема собственного желания, которое приходилось удовлетворять, используя свой же кулак, поскольку другой способ его утоления не подходил. Хотя, казалось бы, самый естественный и простой — это засунуть… Но вот от такого Гай точно проснется, и никакое зелье не поможет. И тогда… вот что будет тогда, Робин боялся себе даже представить. Значит, надо было обойтись по-другому… Вот и обходился, полагая, что так будет лучше, сосредоточиваясь на другом, а не на этом мелком неудобстве.Ему нравилось играть с Гаем, лаская языком внутреннюю поверхность его бедра, слегка касаясь поросли в паху, но и только. Ему важно было увидеть, как тот во сне кусает губы, услышать, как он тихо стонет. Довести себя до конца — и вот тогда можно было, скользнув языком по уздечке и верх, прижать слегка головку и плотно обхватив губами ствол, почувствовать пальцы Гая в своих волосах и в несколько движений вверх и вниз заставить его выплеснуть семя. Безумно хотелось растянуться рядом и заснуть, сжимая в объятиях, но… приходилось идти к себе. Однако, несмотря на все эти неудобства, после таких ночей Робин просыпался в прекрасном настроении и… сытым. Сладко потягиваясь, он чувствовал себя счастливым несмотря ни на что. Но почему-то Гай после этих ночей старался в сторону Робина не смотреть, выглядел смущенным и взгляд у него был… очень задумчивый. Странно, но такое же смущение было на лице Гая сейчас. Ведь они не занимались этим накануне, что было бы очень неплохо. Да что говорить, это было бы просто прекрасно.Робин наблюдал за ним, и ему безумно хотелось подойти вплотную и совершить тот же путь, что проделывает струйка воды на спине Гая, но уже языком. Или обнять, прижать к себе и, проведя руками по животу, скользнуть пальцами под шнурок штанов, которых на нем можно сказать, что и нет, поскольку они мокрые и ничего уже не скрывают…Но надо подождать и заняться пока насущными делами. А когда Гай вернется, то тем же вечером можно будет заняться уже им. Изловчиться и добавить несколько капель сонной настойки в его кружку с элем, чтобы не разбудить случайно… Прошло больше двух недель с тех пор, как они последний раз… хорошо, не они, а Робин, но главное — это происходит, хоть и не так часто, как хотелось бы.Ну, и еще малая возможность прикоснуться есть, когда приходит за кровью. А что, если сейчас попросить? Она уже давно не нужна, но… как иначе получить разрешение прикоснуться губами к шее? Попутно зарыться лицом в мягкие волосы на затылке… Пара мгновений, всего на несколько ударов сердца, но… — И что ты там делаешь?— Я выбираю место, где удобнее укусить… тут было в прошлый раз, не зажило еще до конца… а там в позапрошлый. Не хочу делать тебе больно, вот и проверяю, а это самый лучший способ.— С чего бы это такая забота?— Ну как — с чего? Все-таки я тебя уже не первый год знаю и… и вообще, с едой надо быть аккуратным и не портить ее, вот! И заботиться, в том числе.— Да ну?— Ну да! — Кхм… тогда выбирай… ладно.Вот так и выкручивался. Иначе было бы совсем невыносимо — быть рядом и не иметь возможности показать свои чувства…Гай, кажется, даже и не удивился просьбе. Так что Робин, успокоившись, решил, что потерпит еще неделю. Тут важнее, чтобы тот не догадался, что его странные сны — не такие уж и сны… Потому что, если он обнаружит, что, пока ему какие-нибудь девки снятся, он на самом деле с одним знакомым вампиром дело имеет, его реакция может оказаться весьма… в общем непростой, а еще сложнее будет вопрос, как от нее увернуться.Но добраться до вожделенной персоны удалось только на день Зеленого Джека. Робин мысленно дал себе клятву в ночь Бельтайна пригласить Гая на праздник и попытаться сказать, как-то предложить… Хватит уже тянуть. Но Робин упустил из виду важную деталь: про сонное зелье он забыл. Впрочем, оправдания у него были.***— Мне нужно в Ноттингем, вернусь через неделю. Можешь последить за домом?— Вообще-то у меня дела, но я могу заходить и проверять все ли в порядке, пойдет? — Робин Локсли слегка нахмурился и прикусил губу, а Гай в очередной раз про себя отметил, что тот почему-то не любит, когда его просят за домом последить.— Пойдет и так… Кстати, должен прийти брат Илларион, принести саженцы, ты их не трогай, просто полей и поставь в тень. Я приеду и все сделаю сам.Гай вздохнул: в результате следить Робин ни за чем не будет. Это он еще в первые годы житья тут понял, как и то, что нечисти тут — не протолкнешься, причем самой разной. И опять чего-нибудь пропадет… Поскольку у соседей-мавок руки, или чего там у них, чешутся хронически. Да и хрен с ними вместе с пропажей, привык уже. И не вешать же замок, в самом деле? В первый год он как-то повесил, так его тут же и украли. Локсли тогда сказал, что это ?соседи?, те, которые рядом с ним живут в лесу. Если учесть, что до ближайшего людского жилья надо идти через весь лес и еще полмили, то возник законный вопрос, кто же эти соседи? Оказалось много кто, да еще разными кланами. Гай в них тут же запутался, а потом плюнул и даже вникать не стал, предоставив это Робину.— Ладно, учту… — тем временем буркнул тот.— И, прошу тебя, будь осторожен: настоятель на днях жаловался, что участились нападения на овец… предположительно волки, но… Мне это не нравится.Тем более, что ситуация и в самом деле была скверная, особенно последнее время. Ну, зимой это еще как-то можно было понять, поскольку в это суровое время года волки нападают на все, что попадется на глаза. Но весной? Они разошлись по семьям... И кто-то из них до сих пор промышляет овцами и козами? А если это на самом деле не волк? Ведь то, что это может быть и что-то другое, исключать нельзя, а Гай, как никто, это знал.?Соседи? в таком ни разу замечены не были, да и не нужно им… И вряд ли это был Робин… Вот очень вряд ли, но он так неосторожно везде шляется и… тоже охотится, а добычу потом смердам раздает, браконьер чертов!— Уж не думаешь ли ты, что это я?— Я так не думаю, но… постарайся, чтобы на тебя вдруг не подумали. А то увидят, чего им не следует, и сделают выводы… всякие нехорошие.— Почему сразу нехорошие-то?— Потому что хороших они не сделают априори.— Ты, как всегда, сгущаешь краски, — отмахнулся от него Локсли и выскользнул за дверь.А Гай тяжело вздохнул и продолжил собираться на службу. Чтобы отвлечься от этих самых, нехороших мыслей обвел глазами комнату. Взгляд задержался на ?Исповеди? что неосторожно оставил на столе. Тут же пришла мысль: может быть, оно и лишнее, но список с блаженного Августина — работу всей осени и зимы — вместе со списком с Плиния, лучше спрятать в место понадежнее, чем сундук в доме… И сами книги, что выпросил в аббатстве. Нет, все-таки торнтонская библиотека недаром считается одной из лучших в Англии. И пусть Робин Локсли сколь ему угодно издевается, над тем, что, дескать, сам же говорил, что место книг в доме божием. Правильно, но собственноручно сделанными списками с этих книг распоряжается уже их сделавший. Тем более, что сам же Локсли это потом и читает, научился.Кстати, новый комплект оружия для них обоих, что лежит под кроватью Гая, тоже неплохо припрятать и остатки запаса свечей. Новые можно на следующей неделе в аббатстве купить, а, может, даже и так дадут. Но пока пару в замке прихватить. Можно и не пару, а тройку, а то и полдюжины. Да, надо припрятать и начатого Аристотеля, которого еще в конце зимы еле в аббатстве выцарапал, все равно сейчас нет времени продолжать его переписывать, а с настоятелем можно попытаться договориться. Да и Локсли сейчас не до книг будет, поскольку с наступлением весны этого упыря дома хронически не бывает. Может, оно и к лучшему, а то сны эти стали приходить все чаще, и Гай боялся, что наяву не выдержит. Вот как сейчас: ведь чуть было не обнял, когда тому кровь понадобилась. Но сейчас главное — дела: припрятать получше все по-настоящему ценное, потому что последнее время слишком уж часто вещи пропадать начали. Слишком!Строго говоря, ?соседи? и раньше-то таскали без зазрения совести, что плохо лежит, но все по незначительной мелочи, а сейчас они последний стыд потеряли. Намедни старый плащ сдернули. Висел себе, никого не трогал, на солнце жарился. Гай и не носил его уже давно, этой зимой на дверь вешал, чтобы не сквозило. И вот лежит на ступеньке букет примул на куске дубовой коры, а плаща нет. Ну, ясное дело: мавки спиздили, как и новый котелок на Остару. Взамен каких-то кореньев оставили, так что считается — поменялись. Ну и все-таки небольшая польза от них была: они за Фьюри приглядывали хорошо — конь за эти десять лет ни разу не болел. Ну и сад тоже. Но в остальном видимо спасу от них никакого нет, не было и не будет никогда... Сия компания хозяйственно тырила все, что под руку попадет: унесли новый топор, предложив за него туесок малины, за большой кус мыла оставили каких-то трав. Потом таким же образом они ?обменяли? на дубовый венок жбан с элем. Нож и половину одеял, вывешенных на просушку, ?компенсировали? корзинами ягод шиповника, ежевики и грибов. Как-то вместо своего пояса Гай обнаружил розу, а вместо камизы — букет васильков. А сколько кружек и кувшинов перетаскали — не сосчитать. Но после того, как сперли свеже купленную на ярмарке флягу, в которой накануне Гай привез из замка бренди, он обозлился и высказал вслух все, что он думает по поводу соседей. Утром на пороге стояла корзинка со свежими яйцами, которую Робин тут же всю на яичницу и извел. А на следующий день исчезла уже сковородка, на которой упырь эту яичницу и готовил. На ее месте красовалось нечто непонятное из веревочек, перьев и желудей. Легкий ветерок шевелил эту странную конструкцию, подвешенную на гвоздь. С трудом подавив приступ истерического хохота, Гай смирился, решив, что так дешевле будет и, наверное, для всех.И ведь не прищучишь, поскольку бессмысленно — они мавки — и бесполезно оттого же. Да и Робин за них вечно вступается, со своим ?Не порть добрососедские отношения?. Вот он и не портил, только морщился всякий раз, когда не находил какую-нибудь вещь. Единственное, что утешало и на что не зарились неугомонные воришки, так это на книги, списки с них и садовый инструмент. На последний зарился Робин, вот сколько раз говорить этому упырю, что садоводом он может только притворяться? И садовые ножницы — его работа, и пусть только попробует чего обрезать, садовод дубовый! Ну ладно, когда мавки шалят, а вот когда даже к шерифу ходят жаловаться по поводу пропавшего мелкого скота, это уже другой вопрос. Пока только овцы с козами, но, не ровен час, люди пропадать начнут… вернее уже. Но пока еще никто не задался нехорошими вопросами. А вот когда зададутся… Последствия этого могут быть весьма непредсказуемы и опасны. Робин может очень легко попасть в ситуацию, где его будет сложно защитить, причем так, чтобы никто не узнал о его… пусть будет, особенностях. Хоть к Хэрну не иди! Кстати, туда все равно надо: и капли нужны, и списки отнести. Все-таки у него в пещере лучшее место для таких вещей: и сухо, и не полезет никто… не говоря уже про то, что не догадается.Сунув в торбу книги и свитки, Гай отбыл на службу и не видел, как оный садовод, проводив его взглядом, тихо улизнул со двора. Ему нужно было забрать из своего дома тот самый старый плащ, свежедобытую шерсть и отнести все это старой Берте, как они договаривались.