Часть 9 (1/1)

Гай встретил ту старуху снова через несколько дней, когда ехал из аббатства. Хьюго де Рено повадился вызывать его туда, пользуясь своим положением — Гай все еще служил ему. Шерифу это не нравилось. Но скандалить с братом лишний раз не хотел, поскольку тот отличался редкой злопамятностью и не менее изрядной мстительностью. Весьма изощренной, к тому же.Церковник почему-то не поверил в Робина Гуда и желал докопаться до истины — то есть выяснить, кто же это лишил его урожая с полей Брэдмуров. Подозрения аббата падали на барона Фиц Ода, с которым он умудрился крепко разругаться незадолго до этого. Не первый раз уже. Спор был вокруг какого-то клочка земли вдоль реки недалеко от Эдвинстоуна.Пикантность ситуации заключалась в том, что найти злоумышленника должен был именно Гай, который всячески эти аббатские подозрения поддерживал, но уже из своих соображений. И честно изображал деятельность, попутно пытаясь выяснить, не этот ли барон покровительствует Локсли. Но, увы, скорее нет, чем да.Аббат же… Видимо, Хьюго де Рено очень хотел, чтобы Гай нашел неизвестного стрелка, и для этого был готов на все. Даже на любезность по отношению к самому Гаю и… вот черт, он сулил денег, чтоб он ими подавился! Даже предлагал бросить все и вернуться обратно, обещая жалованье рыцаря-баннерета, крыса церковная. Но, как бы ни нуждался Гай в деньгах, как бы ни были соблазнительны условия… После того, что братья де Рено проделали? Никогда.И, кажется, аббат Хьюго почувствовал, что посулы бесполезны. Любезности тут же кончились, а неприязнь вернулась. Эти рыбьи глаза надо было видеть: таким взглядом убить можно. Одно хорошо — церковник молчал при этом, как в рот воды набрал. А вот плохо, что от самих поисков Гаю отвертеться не удалось, а ведь пытался.Впрочем, вся эта кутерьма давала некоторые преимущества: он мог не отчитываться шерифу о службе у аббата и попутно улаживать свои дела. Но Хьюго де Рено, кажется, начал подозревать, что стрелка не удастся найти. Рано или поздно он просто прекратит поиски, и все вернется в свое русло. И, с одной стороны, скорее бы уже.Вот в этих размышлениях Гай и наткнулся недалеко от Редхила на ту женщину. В лесу темнеет рано, и он не сразу разглядел на опушке ее сгорбленную фигуру в лохмотьях. Она, подволакивая ногу, плелась прямо по середине дороги в десятке ярдов перед ним.— Милорд Гизборн! Вы меня помните?Он так удивился, даже коня становил. Ее он запомнил на всю оставшуюся жизнь: хотя память на лица у него была неважная, но такие отметины и обстоятельства век не забудешь.— Что ты тут делаешь?— Жду вас.— Зачем? — он искренне не понимал, что может понадобиться от него этой старухе, тем более — здесь.Она немного приблизилась, не сводя с него глаз:— Забыла кое-что сказать, про человека в капюшоне…Честно признать, Гаю стало немного не по себе, он нахмурился и бросил коротко:— Говори.Она подошла совсем близко к нему и вдруг положила руку со скрюченными узловатыми пальцами на шею его коня, а тот, обычно нетерпимый к такому от чужих, даже не дернулся. Гая это и поразило, и насторожило еще больше.— Я хотела добавить, что это самые лучшие выстрелы, виденные мной, милорд. Все они были полны справедливого возмездия, какое шервудскому Робину Гуду и не снилось… — а потом улыбнулась: — Я ведь сразу узнала тебя.Он так надеялся, что ему удалось оставить ложный след, но не получилось. Однако эта старуха могла… Нет, теперь он определенно хотел знать:— Почему ты меня не выдала? Они здорово повеселились бы, не говоря уж о возможности обвинить в фелонии.— Месть. Они получили, что заслужили… Эти вилланы — тоже. И ты был бы для них гораздо лучшим лордом, чем старый Годрик, — и уж тем более, чем… сам знаешь, кто. Но и он не увернется от судьбы и расплаты… в свое время. А Брэдмур уже расплатился, я позаботилась.Гай нахмурился. Так значит… старый козел сдох не сам и не случайно? Но как она это сделала? Впрочем, этот вопрос тут же перестал его волновать — как и факт, что старуха по закону совершила преступление. Только обвинять ее в этом он не собирался, потому что не расценивал ее поступок как убийство: скорее наоборот — справедливое возмездие. Он не знал причин, но почему-то был уверен в их исключительной серьезности.И только мрачно буркнул:— Не вышло.А про себя подумал, что братьям-то де Рено вряд ли грозит расплата, а неплохо было бы.Гай, тяжело вздохнув, подобрал поводья, собираясь ехать дальше. А она ухватилась за гриву лошади и тихо произнесла, глядя прямо ему в лицо:— В этом нет твоей вины. Но ты можешь побыть моим лордом хоть миг? Не откажи в малой просьбе…— Деньги?— Нет, другое…— Что? И если это в моих силах…— В твоих… Убей меня.— Не понимаю… — оторопел он. Этого он совсем не ожидал.— Я устала жить: слишком много видела такого, чего не пожелала бы никому. Мне не для кого и незачем больше заставлять себя это делать. Мои сыновья и мой муж давно погибли. Так называемая свобода, что даровал твой шериф, мне не нужна… Да и даровал он ее, лишь бы не кормить лишние рты. Нас всех прогнали. Мы были свободны идти куда пожелаем. Кого-то приютили в аббатстве, кого-то… У меня нет дома, зиму я все равно не переживу. Мой лорд, окажи милость…Она опустилась на колени рядом с копытами его коня. Сам не понимая, зачем это делает, он спешился.— Я… не смогу.— Сможешь. У вас же есть… На гэльском ты не поймешь, а жаль… но по-английски это называется удар милосердия.— Coup de grace.— Вот как оно звучит на твоем языке! Прошу тебя, рыцарь, набери в сердце милосердия и нанеси удар!Он некоторое время смотрел на нее, а потом глухо произнес:— Ты хочешь, чтобы это было здесь?— Какая разница, где? Можно и чуть в сторону отойти.— Но ты будешь лежать… в лесу, без креста, ты станешь добычей зверья…Она не ответила ему, только молча смотрела на него. Как на бога. Так никто и никогда на него не смотрел, и ему стало страшно. А потом, уцепившись за стремя, она с трудом поднялась с колен. Он машинально помог ей выпрямиться. Она взяла его за руку и потянула за собой. У нее была очень теплая ладонь, он не стал вырывать свою и последовал за ней. Через десяток ярдов она остановилась:— Вот подходящее место.— Но…— Моя родина далеко, — пояснила она, — при всем желании я не смогу дойти до нее, чтобы умереть там. Если мои кости будут лежать не в земле Шотландии, на берегу милой сердцу Туид, то какая разница, где именно? Прошу, мой лорд, даруй мне смерть.— Как тебя зовут на самом деле? Ты ведь… не крестьянка.— Да, ты прав, но зачем тебе мое имя? Оно… уже давно забыто и проклято самой хозяйкой.— Я хочу знать. Просто чтобы… помолиться за невинно убиенную. И имя сказать священнику… для мессы.— Нет, рыцарь. Я предала свой клан и родину тем, что перестала бороться, смирилась с позором и не смогла отомстить… Но пусть будет, как хочешь. Меня зовут Сорча, недостойная дочь клана Хэйгов из Бемерсейда, мой род жил там с незапамятных времен и девиз всегда был ?Что бы ни случилось?. Теперь ты знаешь мое имя, приступай.Он покачал головой.— Я… не могу.Он и в самом деле не мог: ему было почти физически больно после всего услышанного исполнить ее просьбу.И она снова встала перед ним на колени.— Можешь, рыцарь, можешь! Мне уже давно следовало умереть. Тридцать лет назад, при штурме замка, который защищали мои братья и отец.В надвигающихся сумерках ему вдруг показалось, что ее лицо помолодело — как будто легкий лесной ветерок сдул с него все прожитое и пережитое за эти годы. Исчезли уродливые шрамы и глубокие морщины, седые патлы и колтуны превратились в пышную копну светлых волос. На него смотрели прозрачные глаза очень красивой девушки. Она ждала.Сколько времени прошло, Гай не знал, но морок исчез, и все вернулось на свои места. Он с трудом проглотил ком в горле и, еле шевеля языком, прошептал:— Ты готова?Глупее вопроса не придумаешь! Эта женщина, просящая у него смерть, уже давно мертва в душе и, по сути, молила его о свободе. А сейчас просто улыбнулась в ответ и кивнула.Меч есть оружие благородства и чести, и не важно, что его держит в руках для всех первый мерзавец Ноттингема — без того и другого. Но его используют и последние грабители, только положение вещей это не меняет. Резкий и прямой колющий удар от грудины слева — и цель достигнута. И — сквозь хруст тонких ребер и чавканье плоти, принявшей в себя клинок:— Бла…го…сло…ви… те…бя… Го…спо…дь…Он стоял там на коленях перед убитой им старухой, читая заупокойную молитву, и не видел, что кто-то долго и внимательно, даже с некоторым любопытством смотрел на него из тени деревьев… А потом рогатая фигура едва слышно хмыкнула что-то, вроде бы одобрительно, и исчезла — как не было.