19 (1/1)

Как и следовало ожидать, кошачья община нисколько не походила на человеческую. По крайней мере, чисто внешне тут все было по-другому. Вместо странного подобия землянок большие яркие шатры и вся жизнь словно бы на распашку. Если в городе было тихо и как-то мрачно, то тут слышались отовсюду разговоры, бегали дети обеих рас, смеялись в открытую, а когда завидели чужаков, не спрятались, а застыли на месте, пооткрывав рты от удивления. Особенно забавно выглядели малыши с ушками и задорно встопорщенными хвостами.— Давно к нам не приходили родичи, не приводили своих наречённых.Вперёд вышла красивая, очень молодая с виду женщина, улыбнулась Броку с Лео, а потом обняла Баки, словно родного сына или племянника.— Заходите и будьте как дома.У Баки на голове снова появились уши, а из-под халата показался хвост. Мать Кошка и Баки что-то проурчали друг другу, и она отступила и повернулась, предлагая идти за собой.Лео смотрел на поселение кошачьих и диву давался, насколько иначе они живут. А ещё радовался, что хотя бы здесь, в этих засушливых жарких землях, кошачьи могут жить, не таясь.Какой-то маленький котёнок, похожий на обычную домашнюю кошку, с разбегу сиганул на Брока и по штанам, уверенно цепляясь когтями, залез до самого плеча, где и решил устроиться.— Эй, ребятёнок, — воскликнул Брок, но тут его щеки, заставив замереть, коснулся холодный нос, а потом и шершавый язык.Котенок смешно фыркнул и снова его лизнул, хотя щетина человека ему явно не нравилась.— Аясу, не балуй, — улыбнулась Мать Кошка. — У этого человека уже есть пара.Котёнок уже собирался устроиться на плече у Брока, когда к нему, спеша, подошла женщина, на правой руке которой был отпечаток человеческой ладони, видневшийся из-под рукава.— Простите, — улыбнулась она, поднимая из копны волос мохнатые уши, — она еще маленькая, не знает человеческих обычаев.Говоря, женщина аккуратно отцепляла свою дочь от плеча Брока, но на прощание ему всё же достался ещё один лизь маленького шершавого язычка.Эти маленькие цепкие лапки, умильная рыжая мордочка, хвост морковкой и ушки с кисточками. Брок смотрел на малышку и не мог не улыбаться, представляя её уже ребёнком, потом девушкой, чьей-то очаровательной парой. На душе стало теплее, словно его щеки коснулось поцелуем само солнышко.Место, в которое они попали, Лео бы с удовольствием назвал своим домом, так тут все было светло, это единственное слово, которое отражало его представления об этих людях и нелюдях, живущих в мире и согласии. Но они тут были просто гостями. Два дня и две ночи их готовы были принимать, а потом им придётся уйти, потому что, хоть Баки и был родич, но не родственник, не тот, кого возьмут в семью. Но у них были два дня, чтобы подумать, поговорить всем вместе, решить что-то для себя.Впереди показался самый большой шатёр, перед которым тоже был расстелен ковер и имелся навес из синей ткани. Тоже с кисточками. Мать Кошка отодвинула полог.— Проходите, — улыбнулась она, — будем завтракать и знакомиться.Неожиданно приятным оказался медный большой таз с водой для умывания. Брок и не знал, насколько сильно по всему этому соскучился, по нормальному количеству воды, по возможности поплавать, окунуться с головой. А тут, в пустыне, хоть и встречались иногда родники и озера, но в них не принято было мыться, зачем расходовать слишком ценный ресурс на такую ерунду.— У вас… уютно, — сказал, первое, что пришло в голову, Брок, когда все наконец расселись вокруг большого блюда.— Это наш дом, — улыбнулась Мать Кошка. — В доме и должно быть уютно.— Да, тут здорово, — вздохнул Лео, понимая, что все равно через два дня им придётся покинуть этот уютный мирок. — Спасибо большое за приглашение.— Не за что, — Мать Кошка снова улыбнулся очень нежно, ласково, словно мама погладила по голове и сказала, что любит. — Это традиция всех кошачьих — принимать у себя. Жаль, что в других частях мира нам приходится прятаться. Когда-то давно кошачьи жили так по всему миру. Люди приходили к нам в гости, а мы к ним. Некоторые даже жили среди людей. Но это было очень давно.— Мы жили на заимке, — вдруг сказал Баки, что-то вспоминая. — Не на самом севере, но изрядно севернее Срединных стран.— Это хорошо, что ты вспоминаешь, — сказал Мать Кошка. — Даже если воспоминания тяжёлые и кажутся немалым грузом, этот груз делает тебя тобой. Может быть, расскажете, что привело вас на Юг?— Желание быть свободными, — ответил за себя и брата Брок, накрыл колено Лео ладонью. — И нам пришлось не раз сталкиваться с нетерпимостью.Брок нарочно не упоминал Баки. Они ведь и до него ни раз разговаривали про Юг, планы строили о том, как хорошо было бы перебраться в место, где не придётся прятать даже самые невинные проявления приязни. Мужчины, да ещё и родные братья. Что может быть хуже? Только одинаковые метки на руке, словно печать неблагонадёжности, порочности. Ведь котам могут принадлежать только такие люди.Если бы всё ограничивалось словесным порицанием, Брок не дёргался бы. Поговорят и перестанут. Но ему приходилось встречать тех, кого только заподозрили в мужеложестве. Он видел и виселицы с грешниками. Знал, как выжигают метки, ставя поверх неё клеймо, словно скоту. И всего этого он брату не хотел.Слушая Брока, Баки по-новому смотрел на братьев, по-новому видел их жизнь, и теперь она не казалась ему такой безоблачной. Он плохо, но помнил, как бежал от людей с дрекольем и луками, бежал, сбивая в кровь лапы, потому что человеком от других людей не убежать, а так можно было хотя бы попытаться спрятаться в лесу, укрыться от людей.Его метка тоже тянула его в другую сторону, но ему было страшно, и он забыл, что значит быть человеком, только плакал ночами, когда удавалось немного отдохнуть, что те, с кем он должен быть рядом, кто мог бы защитить маленького котика, но они были далеко, они не приходили. И теперь понимал, что то, что они пришли к нему — большая удача.Нет, он не винил своих наречённых ни в чём, у них тоже была сложная жизнь, но… “Но” всё равно оставалось.Мать Кошка слушала внимательно, не перебивая, только ее уши метались по голове, отражая всю степень неприязни к людям, которые готовы убивать только за то, что кто-то не похож на них.— Но мы не хотим оставаться на Юге, — всё же добавил Лео. — Тут мы совершенно никому не нужны, да и жарковато у вас тут. А на Севере нас ждут. Вместе с Баки.— Там, где его мучили и истязали? — нисколько не выдав своего удивления, спросила Мать Кошка, лишь склонила головы к плечу, глянула на Баки и чему-то кивнула. — Езжайте, вас же здесь ничего не держит. Только Баки останется. Он нам не сын, но брат, пусть и не по крови.Брок почувствовал, как вздрогнул Лео, что он хотел что-то сказать, но не было произнесено ни слова. Они ведь и правда не смогут увезти его силой, уговорить, если сам Баки решит обратное. Свой долг перед ним они выполнили, а кот своим наречённым и не был ничего должен.— Давайте позавтракаем.По взмаху её руки в шатёр бесшумно вплыли коты и кошки. Они молча расставляли на большом круглом и абсолютно плоском блюде крохотные тарелочки с диковинными фруктами, какими-то сластями, орехами. Но Броку интересно не было. Аппетит пропал с концами. Ему больше хотелось сжать в ладони тонкую шею этой женщины.Баки отвел взгляд от Матери Кошки, опустил голову, завешиваясь волосам, а дополнили картину полного отчаяния поникшие уши. Он долго молчал, не обращая внимания на еду, на присутствующих здесь. Почему-то Баки отчётливо понял, что если он промолчит сейчас, то его наречённые уйдут, не останутся здесь даже на эти два дня.— Там больше некому мучить кошачьих, — заговорил Баки тихо. — На самом севере нас почти нет, но там жила женщина-наречённая со своим котом. И жила открыто. А я… Про меня никто не знал, что я перевёртыш, думали, что просто кот. Я поеду с вами.Баки поднял голову и вперил свои снова ставшими кошачьими глаза в Брока и Лео. Он не стал добавлять “если вы возьмете”, Баки был уверен, что возьмут.На сердце отлегло. Брок выдохнул и только тогда понял, что всё это время просидел недвижимым и даже не дышал толком, чтобы не сорваться, не натворить непоправимого, но Баки… их Баки сам сделал выбор, сам его озвучил, пусть он полностью и противоречил решению главы клана.Глаза Матери Кошки сверкнули. Шатёр тут же опустел, словно и не было никого, кроме неё, Баки и двоих пришлых людей.— Баки… — начал было Брок, но его достаточно грубо прервали:— Молчи, человече.Кошка Мать грациозно поднялась и нависла над Баки, приподняв его голову за подбородок, заглянула очень внимательно в глаза.— Ты сам говорил, кричал о том, что не принимают, не до конца ты их, а они твои, — напомнила она. — Всё равно доверишься? Пойдёшь в снега?— Пойду, — ответил Баки, даже уши подняв, хотя стоило бы прижать, подчиняясь, такой фурией сейчас казалась Мать Кошка.На руках вылезли здоровенные когти, да и сама она вся изменилась, стала выше, обретя черты больше зверя, чем человека. Но Баки не отступил, не согласился с ней, а только тихо добавив, кинув взгляд на ее правую почти лапу, на которой была метка человека.— И ты бы пошла, — тихо добавил он.Лео, глядя на всё это, был поражён до глубины души, что их кот, к которому они так долго шли, которого почти предали своим нежеланием его искать, даже когда он звал и плакал, их Баки готов был отправиться с ними куда угодно, хоть к богам в рабство, лишь бы быть с ними.Видя, как Баки противостоит главе клана, той, которая готова была его приютить, оставить жить среди своих, Лео тихо молился, чтобы их не выгнали сразу, не порвали на ленточки только за то, что они хотят увести Баки туда, где когда-то ему было плохо. Что ему вообще было плохо.Нужно было как-то сгладить ситуацию, но они с Броком сейчас были не властны над ней, это был разговор двух котов, и чем он закончится, одним богам было известно.— Знаете, как вас там… — прочистил горло Брок, даже не думая вставать. Он смотрел совершенно спокойно, не чувствуя ни страха, ни трепета перед этой рассерженной женщиной. Она ведь и правда мать, сейчас отчитывающая непутёвого сына за то, что тот связался с плохой компанией, и очень справедливо пытается оставить его дома. — Вы уже всё сказали и ответ услышали. Мы вот вам очень благодарны, что помогли Баки в том, в чём мы сами не сильны, но принуждать его ни к чему не надо. Он свободный кот и вправе выбирать, как и с кем жить. А отношения в нашей семье — это только наше дело. Разберёмся без других хвостатых.А вот это он явно сказал зря, только понял это лишь в тот момент, когда Мать Кошка страшно зашипела, развернулась вперив в него чёрные глаза, ощерилась. Но Броку всё равно страшно не было. Не боялся он мелких, но явно острых клыков, прижатых к голове ушей. Не страшился когтей и всего остального. Сколько лет он защищал Лео, вставал за него грудью, жертвовал своими желаниями, устремлениями, отлично зная, что брат поступает так же. Но если в Баки Брок ещё и не был уверен, то сам уже давно записал его в свой приоритетный список одним из первых и менять всё это не собирался.— Ну и что дальше?Видя, что ее грозный вид не возымел должного эффекта даже для Баки, Мать Кошка снова стала просто человеком с кошачьими ушами и села на своё место.— Баки, — Мать Кошка смотрела только на него, — у тебя есть два дня, чтобы передумать и остаться с нами. Твои наречённые тоже могут изменить своё решение, если захотят. А теперь давайте завтракать.Лео немного охренел от происходящего, но понял, что кошачья предводительница сменила гнев если не на милость, то на нейтралитет. И осталась готова их принимать. Это было очень хорошо, потому что к отъезду надо было подготовиться, и у них с Броком как раз будет пара дней, когда не надо платить за постой, за которые они могут обзавестись минимумом необходимого, чтобы докупить остальное не со столь грабежным ценником.— Спасибо, — кивнул Баки, расправив уши.Благожелательной атмосферу все равно было назвать сложно. Брок напряжённо следил за любыми движениями Матери Кошки, от чего кусок в горло не лез, следил за состоянием Баки, за тем, кто входил в шатер. Ни тебе уюта, ни желания оставаться в общине.— Успокойтесь, Брок, — с тихим вздохом произнесла Мать Кошка, разлила по пиалам густое молоко и первую же чашу протянула Броку. — Вы должны понимать.— Понимаю, — согласился он, принял подношение и отхлебнув странноватого на вкус, какого-то чуть солёного молока, добавил: — И вы тогда поймите меня.— И я вас понимаю, — Мать Кошка бессознательно погладила свою метку.Лео отхлебнул странного молока, чуть не скривившись, но поданная ему лепёшка, круглая, тонкая, очень интересно оттенила его, и второй глоток оказался даже приятным.Баки же попытался привычно вылакать молоко, не сразу поняв, что в человеческом облике это сделать невозможно, и беспомощно посмотрел на Мать Кошку. Только сейчас он понял, что никогда не жил среди людей человеком. Да, когда он жил с родителями, они частенько становились людьми, особенно когда к ним на заимку выходили другие люди. Но это бывало очень редко, а он принял свою вторую сущность меньше дня назад, и сейчас понял, что навыки-то придется вспоминать, заново учиться.Но Мать Кошка, увидев его замешательство просто и неуловимо снова отрастила когти, уши, а ноги по колено стали задними лапами, да и глаза поменяли форму, сделавшись кошачьими, и легко лакнула молоко.Баки не сразу понял, как принять промежуточную форму, но у него получилось, и теперь он спокойно лакал себе молоко из пиалы, как и привык. Баки тут было хорошо в этом месте, где было столько представителей его расы, где ни от кого не надо прятаться, но мать Сидна жила со своим наречённым открыто, значит и его люди примут, в этом он был уверен.От Брока не укрылись мытарства Баки, только и помочь он ничем толковым не мог, лишь тепло улыбнуться. Их кот сидел достаточно далеко, что ни обнять, ни коснуться было нельзя, чтобы не тянуться к нему через все блюдо.— Мы выделим вам гостевой шатер-р, — вновь заговорила Мать Кошка, слегка порыкивая из-за изменившихся голосовых связок. — Отдохните, набер-ритесь сил и подумайте, как и куда вы дальше.— Спасибо, Мать Кошка, — ответил Баки за всех троих, когда трапеза была окончена.Баки понимал, что тут у него есть возможность хоть немного научиться быть человеком, чтобы пройти до Севера, или ему всю дорогу придётся быть котом. Он ещё не решил для себя, как будет удобнее. Да и с Броком и Лео надо будет посоветоваться, как им лучше.Им показали большой шатёр, пол в котором был выстлан коврами с множеством подушек и лежали тёплые пледы, если вдруг ночью кому-то станет холодно. А еще стоял кувшин и медный таз. В кувшине даже обнаружилась вода, что было совсем хорошо.Полог шатра качнулся за ушедшей женщиной-человеком, судя по отсутствию кошачьих ушей и хвоста, которые, совершенно не пряча, тут носили все кошачьи, а потом кто-то пискнул внизу, и Брок почувствовал острые когти, проколовшие штанину. Это была Аясу, которая снова карабкалась по одежде Брока к нему на плечо.— Похоже, ты ей понравился, — рассмеялся Лео, — ведь она же тебя нашла.Лео выглянул за полог, но матери котёнка было не видно.— Пойдёшь относить? — спросил Баки, погладив пальцем маленькую спинку.— Конечно пойду, как бы ни хотелось оставить её здесь, — с улыбкой произнес Брок, снял со своего плеча маленькую кошечку, посадил на ладонь.Острые крохотный зубки тут же впились в большой палец, прокусывая его до крови. Видимо, почувствовав это, Аясу смешно отскочила, пружиня на всех четырёх лапках и едва не рухнула вниз с ладони, но была вовремя подхвачена и водружена обратно на плечо.— Пойду верну мелкую бандитку матери.— Но ты ей очень понравился, — хохотнул Баки.Он всё ещё был в промежуточной форме, возвышаясь над своими людьми, а потому прошёл в шатёр и развалился там на подушках, выбравшись из халата. Теперь можно было увидеть, что всю спину, ноги и низ живота покрывал коричневый пушок, да и повадки у Баки были исключительно кошачьи. Он свернулся полукольцом, помахивая хвостом.Хлопнув брата по незанятому кошечкой плечу, Лео напутственно ещё и по заднице шлёпнул.— Давай, возвращай беглянку, а мы пока тут тебя подождём, — и подошёл к Баки, садясь рядом.Тот тут же положил голову ему на колени и заурчал.— Аясу! — послышалось вдалеке.Брок никогда не считал себя любителем детей, да и не хотел их, если быть совсем уж откровенным. Были у него, конечно, и женщины, но не так серьёзно, чтобы думать о потомстве и семье, даже Лео в этом вопросе оказался куда более подкованным. Да и предпочитал Брок в основном мужчин, но Аясу, маленькая наглая кошечка, запала в душу. Рыжий комочек явно выбрал его своим… кем? Наречённым? Вряд ли. Другом? Так Брок не подходил и тут по всем статьям. Но малышку не хотелось выпускать из рук, катать на плече и возможно как-то её порадовать, что ли.Мать Аясу не выглядела испуганной, скорее, чуть раздражённой очередным побегом дочери. Видимо, за детей тут было не принято опасаться.— Она снова к вам прицепилась? — со вздохом спросила женщина, забрав гневно рычащую дочку.— Видимо, нравлюсь я ей, — улыбнулся Брок.— Вы ведь уйдёте через два дня?Вопрос поставил Брока в тупик. Он внимательно глянул на кошку, но так и не научившись распознавать их эмоции, не мог угадать по ушам, мимике, о чём думала женщина, что именно хотела узнать этим вопросом.— Уйдём.Она лишь кивнула и, развернувшись, пошла в сторону шатров, скрылась в одном из них, занавесив пологом вход.— Ты чего такой озадаченный? — спросил Брока Лео, когда тот вернулся. — Отдал ребёнка? Или тебе по шапке надавали?Баки, обернувшись в кота, лежал под халатом, решив из-под него не выбираться, и громко урчал, но, похоже, при этом спал. Да и Лео тоже сидел осоловелый, поглаживал Баки, но явно собирался пристроиться рядом и уснуть.Озадачивало поведение малышки, которая словно хотела захватить Брока себе, но пока была слишком маленькой для этого. Лео даже было подумал, что Брок наречён аж двум котам, но новых меток на нём не появилось. Или было просто слишком рано для меток, Лео не знал. Хотелось бы почитать об этом, но самая большая и полная библиотека была от них за тысячи вёрст. Можно было спросить у Матери Кошки на этот счёт, но были опасения, что она не ответит, даже если знает.— Слишком много кошек для меня, — ответил Брок, растянулся на ковре в отдалении от брата и Баки, сунул под голову одну из подушек. — Так что мы планируем дальше? Остаться? Уехать? Караван до следующего года на Север мы вряд ли найдём, а зимовать здесь… сам понимаешь, желания нет никакого.— Так давай рванём прямо завтра. Или послезавтра, пусть Баки пообщается с родичами пару дней, — предложил Лео. — Как раз до большого снега успеем в Вятку вернуться. Одежда на зиму у нас есть, а чего нет, прикупим по дороге. Потому что ждать до следующего года я не буду. Не хочу. Слишком тут всё чуждо. Лучше в снегу по колено, чем здесь. Хотя кошачьи мне нравятся.— Да разве я против? Купим все-таки лошадей или этих… верблюдов, они же нормально холод переносят, говорят, и поедем. — Брок дотянулся до брата, сжал его ладонь. — Мой дом там, где ты, братишка.— А мой там, где ты, — тихо ответил Лео.— Мяу, — сказал Баки, но, сообразив, что его не понимают, принял промежуточную форму, — в смысле, котом пойду. Так удобнее. И теплее.