15 (1/1)

У Брока с работой всё тоже сладилось достаточно быстро.Оказалось, у матушки Сидны как раз очень не хватало именно мужских рук. Большой постоялый двор постоянно требовал ухода, её племянник Ивор сам за всем не успевал, хоть и был мужиком толковым, рукастым, но и дрова колоть, и лошадей чистить, и чинить, что поломается, и за баней следить — всё одному приходилось. Вот тут-то предложение Брока и пришлось очень кстати. Ему-то было всё равно, чем руки занимать, покуда кот не оправится, а так при деле да и матушка Сидна, всплеснув руками, заявила, что за постой брать с них и не собиралась. С благой же они целью приехали, не побрезговали котом, спасли и сейчас выходить пытаются.А кот большую часть времени только ел и спал, и иногда, уже ночью, когда все укладывались спать, он аккуратно брал в зубастую пасть запястье одного из братьев и подводил к двери, прося его выпустить на задний двор. Чтобы чего не случилось, они всегда ходили вместе с котом. Тот делал свои дела и возвращался, снова беря за запястье.И брал так аккуратно, даже нежно.Сам кот в своих кошачьих мыслях хотел быть ближе к людям, но пока чувствовал, что, хоть и мажут они его какой-то гадостью, раны от этой гадости заживают. Кот был благодарен своим людям, что они пришли за ним, забрали, хоть и шли очень долго. Но он дождался.Хоть у кота и была своя лежанка, днём, когда оба его человека были на работе, он забирался в их кровать и спал там. Он закрывал глаза, проваливаясь в сон и поуркивая, и видел сны, в которых были люди, много людей, и он среди них такой же человек. Кот не понимал, что значат его странные сны о людях, но спросить не мог, и оставалось только их смотреть.Лео уходил рано, но приходил не очень поздно. Кузнец знал цену и себе, и своим работам и предпочитал не впахивать сверх меры, не упахиваться до изнурительной усталости. Но предупредил Лео, что будет большой заказ, и придется потрудиться подольше.Так и потянулись дни, и Лео заметил далеко не сразу, что появилась ночь. Пока еще только намёком, всего на пару часов опускались серые сумерки, но это было уже что-то, хотя он уже привык спать при свете.Брок сам не ожидал, что за всё это время проникнется к коту если не любовью, то искренней симпатией, слишком уж он был человечным, искренним на эмоции и, в то же время, откуда-то в нём появилась странная деликатность. Если первое время этот хвостатый монстр постоянно пялился в спину, чем бы они с братом ни занимались, прямо просвечивал взглядом, мог и вовсе в самый неподходящий момент сунуть любопытную морду между телами и, громко тарахтя, приняться слизывать капельки пота со спины Лео и полезть со своими ласками к Броку, то теперь он деловито, почти показательно отворачивался к стене или укрывал морду хвостом.— Это я его попросил не смущать тебя, — сказал на это Лео, несказанно рассмешив Брока.Разве кот мог так хорошо их понять? Если да, то не лез бы тогда к Броку, но хвостатый всё равно, несмотря на иной раз резкие слова, ластился, тыкался мордой в живот Броку, стоило ему днём забежать в комнату за сухой рубахой или просто заглянуть, чтобы проверить, всё ли в порядке.Время шло своим чередом, мать Сидна тоже заходила частенько вечером, когда все дела уже были сделаны, и гладила кота, который с удовольствием принимал её ласки. А ещё она рассказала о кошачьих, что сама знала.Народ этот был малочисленный, но когда-то давно они могли спокойно жить среди людей, жить своими парами, ведь у каждого кота есть свой наречённый, человек ли, другой ли кот, не важно. И люди стали завидовать котам, а потом это превратилось в нетерпимость, и коты ушли. Где их родина, мать Сидна не знала, знала только, что почти все коты разом ушли от людей, оберегая себя и своих наречённых.Рассказала, что коты рождаются очень часто котятами и только через три года оборачиваются в человека. Но и детьми тоже рождаются, если их родила человеческая женщина. Только с кошачьими ушами и маленьким хвостиком. А еще мать Сидна поведала, что у котов есть три формы: кошачья, человеческая и промежуточная. Это когда кот становится с телом человека или что-то в этом роде, ей было сложно объяснить.Лео спрашивал, почему их кот не оборачивается, на что мать Сидна только вздохнула и предположила, что просто забыл, как это. Брок пару раз порывался узнать, а может ли хвостатый навсегда таким остаться, но замолкал на полуслове, видя, как менялся взгляд брата, становясь из устало-расслабленного тревожным, а то и вовсе в глазах Лео мелькала грусть.Сам-то Брок не особо ждал оборота, его устраивала и шерсть по всей комнате и одежде, и усатая наглая морда, днём оккупирующая их с братом кровать, всё лучше абсолютно чужого мужика.В какой-то момент эти мысли завладели Броком настолько, что он перестал днём подниматься наверх, всё свободное время проводя в компании Ивора или кого-то из девушек-разносчиц, подписывался на любую работу, лишь бы сил и времени хватало только сон.— Не смотри на меня так, — просил он кота, выходя утром из комнаты. — Не смотри. Это Лео тебя любит. Это ему ты нужен, а я… я просто помогаю брату.Но кота подобный ответ не устраивал, и однажды он просто встал перед дверью, не давая Броку выйти, стал лизать его руки, тыкаться в живот ушастой головой и громко урчать.С Лео кот вел себя спокойнее, позволял себя тискать, урчал, лизался, но не настаивал, что ли. А с Броком… А с Броком кот поступал, как считал нужным сам.Развалившись на постели, Брок лениво наблюдал за тем, как брат бродит по комнате, собирая разбросанную вчера вечером одежду, собираясь в кузню.— Я сегодня с Ивором пить пойду, — сказал он и закрыл глаза.— А меня с собой не берёте? — спросил Лео, поднимая очередную вещь. — Мы в кузне рано закончим, у Сотора дела, а Малон в лавке допоздна. Купцов ждут.Кот в это время лежал-лежал на лежанке, вылизывался, но ему это надоело, и он уже легко запрыгнул на кровать к Броку, улегся между ног, положив голову на причинное место и заурчал особенно громко, вибрируя всем телом.Зашипев ругательства сквозь зубы, Брок попытался сдвинуть наглого кошака хотя бы немножечко на другое место. Вибрация отдавалась во всем теле каким-то незнакомым болезненно-острым удовольствием, била прямо под дых.— Блядь, свали! — рыкнул Брок, но, в то же время, дёргать кота за длинные уши или усы всё равно не спешил.Вообще причинять боль этому придурку рука не поднималась. Брок мог сколько угодно ругаться, отпихивать его морду, убирать с себя тяжёлые лапы, но на этом всё. И, самое забавное, кот этим, по всей видимости, очень быстро научился пользоваться. Потому что, когда Лео ему отказывал, хвостатый уходил спокойно на свою лежанку, словно бы обиженный ребёнок дулся там себе тихо. А вот Брока он доканывал так конкретно и его “нет” то ли не слышал, то ли напрочь игнорировал.— Ну что ты его гонишь? — спросил Лео, подошёл, погладил кота по голове, по спине, отчего тот заурчал еще громче, и пошёл дальше собираться.А кот забрался повыше, положил тяжелые лапы Броку на бедра, грудью ложась на то место, где раньше была голова, а голову устроил на животе и прикрыл глаза, зажмурился, расплываясь в кошачьей улыбке.— Кошак наглый, — буркнул Брок, попробовал перевернуться хотя бы на бок, чтобы накатившее возбуждение не упиралось стояком прямо в кота, но тяжеленная туша и не думала куда-то сдвигаться. Броку осталось только расслабиться. — Почему не возьму? Пойдём, только если обещаешь не магичить на пьяную голову.— Да ладно тебе, — рассмеялся Лео. — Ну создал я иллюзию мухи, которую чувак не мог вытащить, и разнес кружку вдребезги. Я же шутя. Но, ладно, обещаю не магичить. Если только совсем чуть-чуть. Кот, хочешь с нами пойти?Кот поднял голову и совершенно серьезно помотал ею, отвечая на вопрос Лео отказом, а потом вернул ее на место, продолжая придавливать Брока к кровати.— Ладно, всё, я ушёл, — и Лео тихо прикрыл за собой дверь, потому что утро было ну очень ранним.— Что тебе надо от меня, животное? — вздохнул Брок, почесал кота за ушами, погладил по морде. — Не понимаю я тебя и, наверное, никогда не пойму. Вон Лео же в тебе души не чает, тебе мало?На вопрос Брока кот совершенно согласно кивнул и лизнул в открывшийся живот.— Вот ведь скот, — вздохнул Брок.Прошло уже больше двух недель как они умыкнули кота у Живодёра, а ничего толком не изменилось. Хвостатый нахал уже вовсю осваивал по ночам прилегающие территории, самостоятельно выбираясь из комнаты. Напугал до грязных штанов какого-то припозднившегося пьянчужку, но облик менять словно бы и не собирался. Видимо, нравилось ему ходить на четырёх лапах и шерстить одежду. Мать Сидна из него уже на две пары носков шерсти вычесала.— Задрал.Брок кое-как спихнул с себя кота и поднялся. Его рабочий день начинался значительно позже, но и сидеть с этим хвостатым не было никакого желания, слишком тактильным тот сделался, чем бесил неимоверно.Кот жалобно мявкнул, глядя на Брока совершенно печальными глазами и разлегся на кровати, положив голову на подушку, но всем своим видом выказывая смертельную обиду.— Надо же, какие мы нежные, — фыркнул Брок. — И учти, нам скоро уезжать отсюда, и что с тобой делать, мы с братом не знаем.Кот только фыркнул на это и закрыл глаза, словно говоря Броку “иди, куда шёл”. Но в душе ему было очень обидно и горько, что его принимает только один человек, от которого последнее время пахло раскаленным металлом. Этот человек гладил его, тискал, разговаривал с ним и даже целовал в нос. А второй… Второй был странным, и кот не понимал, почему ему не нравится густой мех и шершавый язык. Кот специально для него урчал, но человек не принимал его, не хотел гладить и даже стал очень редко бывать дома. Словно кот ему не нравился, а ведь он старался, терся об него, урчал, вылизывал. Совсем расстроившись, кот не стал больше лежать в кровати, где вкусно пахло обоими людьми, и убрёл на свою лежанку, решив больше не трогать человека, если тот сам не захочет. Но из кошачьего глаза все равно скатилась маленькая слезинка.— Эх ты, дурила, — покачал головой Брок, но уйти не смог. Не хватило у него внутреннего сволочизма, чтобы оставить кота в таком состоянии, да ещё и в таком вот раздрае. Ещё убежит куда или каких других дел на воротит.Вздохнув, Брок уселся рядом, сдвинул заднюю лапу кота, а ладонью накрыл его голову.— Вот чего ты такой трудный, а? Ты — кот, мы — люди, разные виды, понимаешь? Я даже имени твоего не знаю, а ты лизаться лезешь.Кот открыл глаза и, Брок мог бы подумать, что показалось, на миг они стали совершенно человеческими и грустными-грустными. Кот положил голову Броку на колено, потерся, мявкнув что-то свое и тяжело вздохнул.И Брок остался сидеть. Уйти сейчас было бы предательством по отношению к этому шерстяному дураку. Брок сидел, откинувшись на тёплый кошачий бок и гладил за ушами, перебрал мягкий густой мех.Мысли текли вяло, размеренно. Поселившееся в груди тепло гнать от себя совершенно не хотелось, а вот погрузиться в него, прочувствовать до конца — да.Брок знал, что его ждали Ивор и колка дров, краем сознания отметил, что заглядывала обеспокоенная чем-то матушка Сидна и ушла тут же прочь, тихо чему-то своему улыбаясь.Кот урчал, вибрировал и был невозможно горячий, пальцы тонули в отросшей, восстановившийся шерсти, только левая лапа зияла длинными шрамами, мех, даже короткий, на них появляться отказывался.От присутствия человека коту было хорошо, этот человек был его, но почему-то не понимал этого своей человеческой головой, словно был несмышлёный дитёныш. Кот положил лапу ему на ногу и выпустил когти, показывая, какие они длинные, острые, красивые. Показал и убрал, даже не закогтив одежду.Просидел Брок так едва ли не до прихода Лео, вставал, уходил вниз по нужде, спускался за едой для себя и кота, а потом все равно возвращался, устраивался рядом на лежанке, позволял огромным лапам обнять себя, и затихал.Кот вылизывал руки Брока, лизал метку, тыкался в нее носом и всячески ластился к Броку, пытаясь показать, как тот для него важен. А потом пришёл Лео, действительно рано, уже умытый и в чистой одежде, хотя в кузне ему пачкаться не приходилось. Сиди себе на колченогом стульчике и поддерживай жар в печи.— О, как интересно, — Лео улыбнулся Броку и поднявшему голову коту, — давно так лежите?Кот мявкнул, но совсем иначе, чем когда донимал Брока, словно имена им дал на своем кошачьем языке, и стукнул лапой по лежанке.— Котище-котище, — Лео подошёл и устроился рядом, поцеловав Брока.Кот тут же стремительно поднял голову и, пока Брок ничего не понял, лизнул его в губы. А потом и Лео.— Чудовище, — фыркнул Брок, потрепал кошака между ушей. — Как тебе сказать, братец? С утра я тут самого. Поругались мы, кот обиделся и ушёл плакаться в гнездо свое, пришлось жалеть. Затек просто весь, отсидел себе все. Сейчас умоюсь и пойдём гульбанить.Подобное известие бальзамом пролилось на душу Лео, который не знал, как объяснить брату, что кот чувствует наречённого, что знает лучше, чем даже Брок думает. А тут вот какая картина.— Уууу, мохнатый хитрюга, — Лео потрепал кота за ушами, потрогал и сами уши, стоящие торчком и чутко поворачивающиеся в направлении интересующих их владельца звуков.Кот заурчал, а потом привстал, положив лапы Лео на плечи и снова лизнул в губы.— И я тебя люблю, — сказал Лео, целуя кота в нос.Немного очистив одежду обоих от шелковистой, но слишком прилипчивой кошачьей шерсти, Лео был готов идти пьянствовать, только повернулся и сказал коту:— Мы придем поздно, так что спи себе спокойно.* * *— На-ад берегом Безамя-янки! — разливался соловьем Ивор, повиснув на плечах Брока с Лео.Пьянка получилась удачной. Сам трактир, куда они втроем завалились этим вечером, стоял в самом центре, но все равно был маленьким и очень уютным. Пиво, эль и какая-то местная брага текли рекой. Пьяные вдрабадан музыканты отжигали, играя громко и невпопад.Весь вечер Брок и Лео травили байки о своей жизни охотников за нечистью, слушали примерно такие же от охотников и того же Ивора, много пили. Брок поспорил на золото, что сумеет победить какого-то Сторна, но проиграл, оступившись и едва не разбив нос, но потом уже Лео вернул деньги сторицей, огненным шаром не глядя снеся яблоко с головы какого-то отважного бедолаги вместе с половиной волос.Когда же совсем стемнело и Ивор, икая, сполз под стол, Брок махнул в сторону выхода.— Уходим.А теперь они с братом перли орущего дурным голосом племянника матушки Сидны и в очередной раз зарекались больше не пить.* * *Кот лежал на своей лежанке, дожидаясь позднего вечера, когда серыми сумерками накроет город, а там, может, и совсем стемнеет хоть на пару часов. Когда подошло время, он выбрался из таверны, наткнувшись на мать Сидну, которая очень удивилась, куда это кота понесло ночью, но тот только ощерился. Мать Сидна погладила его и выпустила, не став закрывать дверь, и даже открыла специальную дверку, через которую когда-то возвращался домой с охоты её кот.— Удачи тебе, Безымяныш, — улыбнулась она вслед коту.Кот вышел за дверь и пошел, ступая мягкими лапами по улицам, ища своего обидчика, того, кто посадил его в клетку. Ночь накрыла город, и коту было довольно просто пробраться мимо бывшей его лавки, где все равно сохранился мерзкий кислый запах мучителя, а потом и до дома, от которого вёл совсем свежий запах куда-то, и кот пошёл. Он вышел за городские ворота, которые даже ночью стояли распахнутыми, не потревожив стражников, и углубился в лес. Он шёл и шёл, пока не нашёл того, кого искал. Мучитель что-то делал в лесу, что-то, опасное для животных, но каких, кот не знал.Почти чёрной тенью кот метнулся к своему обидчику, испытывая только ярость и жажду мести, выпустил свои длинные, острые когти, вцепляясь в одежду, а челюсти смыкая на шее. Он вцепился и драл, драл со спины своего мучителя, а тот пытался кричать, но ничего не получалось, кот прокусил и горло, в котором теперь хлюпало кровью. Сладкой, неимоверно вкусной кровью.Но кот не стал рвать обидчика на лоскуты, когда тот повалился навзничь и затих, он просто перевернул его и, вырвав горло, выплюнул его, потерся мордой обо одежду и ушёл. Он отомстил за себя и за весь свой род.Вернулся кот также незаметно, как и ушёл. Протиснулся через маленькую дверцу и прошел в комнату, где, устроившись на лежанке, принялся вылизываться и умываться. Кровь неприятно слепила шерсть, и кот вылизывался очень тщательно.* * *Ивора они с Броком с горем пополам притащили к матери Сидне, оставив приходить в себя на скамье, а сами поднялись к себе. У двери стояло два кувшина с водой, и Лео чуть их не опрокинул, но вовремя заметил и прихватил с собой.Ночная тьма уже отступала, и в комнате было не очень темно, очертания предметов были видны на фоне серых предутренних сумерек, что не дало братьям разнести полкомнаты в поисках кровати. Но все было не так просто.Лео прильнул к Брату, стаскивая с него куртку, и почти впился голодным поцелуем в шею, такой она была вкусной и притягательной.— Как же я люблю тебя, — выдохнул Лео, снова целуя брата.Алкоголь окончательно развязал язык и руки. Брока повело от такой желанной близости брата, скрутило жаркой судорогой желания, вмиг воспламеняя кровь.— Родной мой, — выдохнул он, сграбастал Лео в объятия, дёрнул с плеч куртку, ворот рубахи.Хотелось всего и сразу. Вытряхнуть Лео из такой неудобной и ненужной сейчас одежды, раздеться самому, вжаться в любимое тело, почувствовать ответное желание и потеряться с концами, забывая о посторонних за стенкой.Как они с братом оказались в постели, Брок не особо понял. Вот они обжимаются посреди комнаты, путаясь в штанах и сапогах, а через мгновение под спиной приятно спружинил набитый соломой матрас, а тяжёлое гибкое тело прижалось сверху.Укрыв Брока собой, Лео пытался просто дышать. Дышать, чтобы не задохнуться от желания, не умереть от всего того, что сейчас творилось. Как же давно у них не было такого сумасшествия, чтобы забыть о мире вокруг, наплевать на раскрытое окно, в которое дул прохладный ветерок.Лео прильнул к Броку, удобно устроившись у него на бёдрах, чувствуя налитой член, приятно обжигающий кожу ягодиц, ровно там, где сходились две половинки.— Хочу тебя, — выдохнул Лео в губы Броку, требовательно обводя губы двумя пальцами. — Оближи.Подчиняться брату было сладко. Брок без вопросов вобрал его пальцы в рот, обхватил губами, слегка посасывая, коснулся мягких, не знавших мозолей подушечек языком, лизнул, срываясь на долгий стон.По спине Лео побежали мириады мурашек, которые будоражили, зажигая удовольствие ещё сильнее. Он отобрал пальцы у Брока, и, заведя руку за спину, принялся растягивать себя, но совсем недолго, решив, что хватит. Слишком он хотел почувствовать член Брока внутри себя. Как же давно у них не было полноценного соития, кто бы знал. То они боялись, что их услышат, то появился кот, про которого сейчас оба брата совершенно забыли. А алкоголь придал смелости, безрассудства, и Лео, обхватив член брата, размазал по нему сочащуюся смазку, больше у них ничего не было, и направил его в себя, чувствуя, как поддаются мышцы, на грани боли, но это было даже приятно.— Лео! — воскликнул Брок, сжал бедра брата, но остановить его движение не смог, упал обратно на постель, застонал в голос.Жарко, тесно и хорошо. Невозможно, невероятно хорошо. Слов не хватало, чтобы описать собственные чувства, как-то их выразить. Брок гладил сильные бедра брата, его бока, руки, шею, притянул к себе, нашёл в темноте губу, впился в них жадно, голодно.Заставив брата сесть, Лео задвигался на его члене, терзая губы поцелуем. Как он хотел этого, как давно ждал, и вот дождался. Лео чувствовал Брока каждой клеточкой своего тела, сливался с ним в единый организм, чтобы чувства одного перетекали в чувства другого. Зациклиться в этом наслаждении, провалиться в безвременье и парить там, наслаждаясь друг другом.Даже если сейчас в их комнату ворвётся хоть половина стражи этого городка, Брок остановиться не сумеет, слишком отзывчиво льнет к нему нему сильное тело брата, а сердца поймали один ритм и стучат в унисон.Брок подхватил Лео под ягодицы, приподнял, почти полностью снимая с члена, а потом толкнулся сам, сильнее, резче, глубже, заполняя до конца, задвигался рвано, хаотично, языком выводя узоры на солёной от пота шее, прикусывая тонкую кожу под подбородком.Собственный член горел, пульсировал в сладкой хватке нутра Лео, готовый выплеснуться от любого неверного движения.Как же было хорошо и остро от ощущений, сладко от губ Брока. Лео казалось, он весь горит, полыхает от ласк брата, от его члена внутри, от того, как трется между их телами его собственный член. Невероятно, нереально хорошо было Лео, и он застонал, не имея никакой возможности сдерживаться, да желания тоже. Он кончал, сжимаясь на члене брата, казалось, целую вечность, выплескивая и пачкая их обоих своим семенем.На живот плеснуло горячим, отправляя Брока в бездну. Он сжал Лео сильнее, почти до боли, до хриплого срывающегося стона, двинул бёдрами один, другой, третий раз и пропал, растворился в дыхании брата, его ласковых руках, обхватив его шею. Раскаленная добела пружина где-то в районе солнечного сплетения с громким хлопком распрямилась, судорогой сводя мышцы.— Я люблю тебя, — шепнул Лео, не чувствуя прохладного дуновения ветерка, так накалился воздух вокруг них. — Очень люблю.Лео толкнул брата на подушку, аккуратно снялся с его члена и лег рядом, обнимая. Нужно было бы стереть семя, пока оно не засохло, но шевелиться не хотелось, и Лео оставил все как есть.Братья лежали разгорячённые в кровати и совершенно не замечали, как отражённым светом блестели в темноте два кошачьих глаза, внимательно следящих за ними. Кот отмыл кровь как раз тогда, когда братья рухнули на кровать, и просто впился глазами в действо, творимое рядом с ними. Что-то внутри кота, в его кошачьей голове говорило ему, что это правильно, так и должно быть между ними, между ними всеми, поэтому он бесшумно подошёл к кровати, а потом забрался, устроив тело в ногах и стал вылизывать обоих своих людей, слизывая их семя, пот. Они были его, и кот, как мог, ласкал их, помечал, оставляя на них свой запах.— Чудовище, — хрипло хохотнул Брок, когда шершавый язык лизнул его левую икру, поднялся вверх по ноге, вдоль бедра, щекоча чувствительную после оргазма кожу. — Извращенец шерстяной.Но прогонять его не стал, ничто в душе не противилось, не твердило, что это неправильно, скорее, наоборот, хотелось подставиться, дать подняться повыше, открыть шею, признать кота, дать ему власть над собой.Лео застонал-засмеялся от прикосновений, такими они были приятными. Кот вылизывал их, поднимаясь все выше, стараясь каждому уделить внимание. Лизнул Лео между ног, отчего тот застонал, такие это были странные, но приятные ощущения, потом облизал член Брока, провел языком по животу и заглянул в глаза.— Зверюга, — расслабленно улыбнулся Брок, прижал наглую морду к своему животу. — Так ведь и знал, что все равно в постель к нам влезешь.Оказалось, что принять кота, то, что они с Лео его, а он их, оказалось не так уж и сложно, даже на сердце легче стало от этого осознания. Только кот все ещё оставался котом, что немного сбивало.Вылизав обоих братьев начисто, кот устроился на них и заурчал, вибрируя всем телом. И Лео понял, что безумно давно ему не было так хорошо и спокойно. Правильно. Вот такой должна была быть их жизнь с самого начала, но теперь, когда они вместе, у них есть время наверстать все, что они упустили.Назавтра был выходной, в кузне Лео был не нужен, поэтому можно было проспать хоть до полудня, а потом пойти посмотреть, что за купцы приехали в город, поспрашивать, когда обратно, и есть ли у них маг или волшебник. Если все хорошо сложится, то они могли бы уйти с этим караваном на далёкий-далёкий Юг, но Лео нравилось на Севере, нравился местный люд, среди которых действительно добрых и отзывчивых людей было очень много, хоть они и хмурились пришлым. Нравилась эта традиция носить яркую одежду. Даже охотник, их проводник, который перемолвился с ними всего-то десятком слов, оказался хорошим малым, честным. А Живодёр, который издевался над животными? Так есть поговорка, что в семье не без урода. А вот кого они не видели в городе, так это властьимущих. И Лео даже казалось, что таких тут может и не быть, но стража была, а значит, и чины тоже были. В общем, не хотелось Лео уезжать, но на Юге действительно были другие нравы, а Лео и Брок устали прятаться.— Давай завтра на рынок сходим, посмотрим, что за купцы приехали? — тихо спросил он Брока.— Думаешь к ним напроситься? — сразу понял, куда он клонит, Брок.Потянулся всем телом, широко зевнул. Привык Брок уже к этой жизни, этим людям, сросся с ними. Красивая природа радовала глаз и душу, доброта и открытость чужих совершенно посторонних им людей согревала. Разве не таким должен быть дом? Разве не об этом они мечтали? Вот только продолжать прятаться было выше его сил. Не все же такие понимающие, как матушка Сидна. Уж она-то давно их с Лео раскусила, а когда случайно застала целующимися около бани, да и не прятались они особо, все равно было поздно для помывки гостей, лишь тепло улыбнулась и ушла, чтобы не мешать.А вот как отнесутся в городе, если Брок решит взять Лео за руку, притянет к себе для объятий, неизвестно. Примут ли кота? Но ведь мать Сидна жила с котом именно здесь? Этот вопрос следовало уточнить, но не сегодня. Сейчас Брок снова погладил кота и устроив голову на плече брата, провалился в мягкий сон.