12 (1/1)

План в голове возник сам собой ещё в тот момент, когда Брок втолкнул Лео в комнату и едва удержался, чтобы не грохнуть со всей силы дверью.Как же неправильно они выбрали время для поездки, и эти белые ночи все только портят. Нельзя теперь под покровом темноты подкрасться, светло слишком, а сумерки не укроют. Но Брок даже думать не хотел, чтобы оставить кота там ещё хоть на сколько-то.Чистенькая комната казалась Лео какой-то издевкой над судьбой. У них — чистота и вкусная еда, а у их кота — голая клетка и хорошо, если еда раз в день. Хотя такой худющий, он, наверное, не ел несколько дней.Лео сидел на кровати, вцепившись пальцами в волосы и не замечая, что пытается их выдрать. Он корил себя, клял самыми страшными клятвами за то, что не пришёл раньше, что так долго шёл за Броком, который ничего не чувствовал. Но на Брока нельзя было злиться, ведь он не знал.— Брок, я могу открыть замок клетки, не думаю, что люди в эти светлые ночи не спят, — сказал Лео. — А если надо, я и того гада убью, и даже тихо.Лео чувствовал, что его трясёт от происходящего, что он готов сорваться с места прямо сейчас, но всё равно, был готов подчиниться брату.— Я же сказал, что мы его освободим, — отрезал Брок и подошёл к окну, без сил оперся на подоконник, закрыл глаза. — Я все понимаю, Лео, и сделаю так, как нужно, но дождись ночи. С целым городом мы не справимся, мы не протащим кота сюда, если весь зал внизу будет забит народом. Так что сядь и дождись.Хотелось спросить, чувствует ли что-нибудь Брок, но Лео не стал. Просто завалился на кровать, только сейчас вспомнив, что для них топится баня, а, судя по времени, в нее уже можно было идти, но Лео не мог оторвать себя от кровати, от мысли, что они тут жируют, а бедный кот лежит и почти помирает один.А вдруг он подумал, что они больше не придут? Что даже его наречённые отказались от него? В голове Лео крутилось множество вопросов, и все они были безрадостные.— Баня готова, — постучались к ним в комнату.— Спасибо! — ответил Лео и глянул на Брока. — Пойдём?Вместе ответа Брок кивнул и протянул Лео руку.— Поднимайся. Нам обоим нужно привести мысли в порядок.Так хорошо начавшийся день катился в бездну. Брок прекрасно мог угадать мысли брата и то, что, скорее всего, Лео винит его в каждой задержке, ведь можно было давно оказаться в этом городе и спасти чертового кота, а не каждый раз подчиняться его "эгоистичным желаниям". Хотя пусть думает, имеет полное право. Брока больше занимала ночь и то, как спасти кота. Мало вытащить зверя из клетки, нужно ещё быстро и доходчиво объяснить, кто они такие и зачем пришли, а потом как-то протащить огромное животное к себе в комнату и не выдать ни его, ни себя.Почти непосильная задача, но сдаваться Брок не собирался, не таким он был человеком, чтобы просто взять и отступиться.В бане, уже раздевшись и зайдя в парилку, Лео обнял брата, прижался к нему всем телом, боясь отпустить. Вдруг и он тоже пропадёт, уйдёт от Лео, и останется Лео один, совсем один. Или, ещё хуже, вытащат они кота, и Брок тогда уйдёт, ведь он утверждает, что ничего к коту не чувствует. Да Лео сам чувствовал только что-то смутное, просто знал, что должен быть с котом рядом. И с Броком.— Мы справимся, братишка, — тихо-тихо прошептал Брок, коснулся губами уха брата. — Со всем справимся. И кота вытащим, и вылечим его, и уйдём отсюда. Все будет, Лео.Не сказать, что Брок сам во все это так сильно верил, хотел верить, но не получалось найти внутреннюю уверенность. Слишком мало было известно о котах.— Я в тебя верю, — тихо сказал Лео, нашёл губы брата и прильнул к ним, увлекая в долгий поцелуй.Ему не хватало, дико не хватало этой нежности, тепла Брока рядом, когда вокруг были все эти люди, когда невозможно было остаться вдвоем, а любое касание могло быть трактовано против них. Даже спать приходилось каждому под своим плащом. И сейчас, в эти минуты, когда можно было побыть вдвоем, Лео тянулся к Броку, хотел его, желал слиться с ним.— Братишка, — шептал Брок, гладил бока Лео, мял плечи, ягодицы, прижимая к себе крепче, вылизывал жёсткие, но такие любимые губы.Пусть в парилке было душно, тяжело дышать, сердце и так колотилось в горле, Брок не отпускал брата, а потом и вовсе подхватил под задницу, дошёл со своей драгоценной ношей до деревянной лавки и сел, устроив Лео у себя на коленях лицом к себе.— Люблю тебя, братишка, — шепнул Лео, снова находя губами губы, терзая в поцелуе, таком сладком, что не передать было.Лео погладил член Брока, а потом обхватил и свой, сжимая в ладони, лаская, как не мог, путешествуя с караваном.Давно, как же давно они не были только вдвоем, чтобы можно было бесстыдно ласкать друг друга, и сейчас Лео сходил с ума от ощущения Брока так близко, рядом. А горечь от того, что они не могут пока спасти своего кота, придавала ощущениям почти сладкую горечь.Брок сжал ладонями задницу брата, стиснул, зашипел сквозь зубы, чувствуя, что готов кончить всего от пары движений. Слишком соскучился, истосковался по самому родному человеку на свете, с которым всегда привык быть рядом, хоть и нельзя. Он гладил-гладил-гладил Лео по спине, вылизывал солёную от капелек пота шею, тихо выстанывая признания в вечной любви, поддавал бёдрами в такт движению ладони брата на их членах.— Не могу, мелкий, не могу! Я сейчас!— Давай, — почти приказал Лео, чувствуя, как их с братом удовольствие свивается в плотный комок, как они на несколько самых сладких моментов становятся едины. Полностью сливаются в одно существо, как дыхание становится одно, сердце — одно, ощущения одинаково прекрасные.Лео застонал протяжно, зная, что не услышат, некому сейчас было их слышать, совершенно некому.Брока выгнуло. В одно мгновение стало жарче. Лёгкие опалило, почти полностью выжигая воздух в них. Тихо всхлипнув, Брок вжал в себя Лео, стиснул, впился в губы чуть грубее, чем надо было, но контроль над телом сейчас, когда было так хорошо, не был ему подвластен.— Люблю, мелкий, — прошептал Брок и аккуратно снял брата со своих коленей, усадил рядом. — Надо мыться и валить, а то сдохнем.— И я тебя люблю, братишка, — выдохнул Лео, все еще переживая оргазм. — Но ты прав, давай мыться.Вымылись быстро, немного помахав вениками, как оказалось, еловыми, но тоже было приятно, а потом вывалились, распаренные, в прохладный вечерний воздух, даже в городе звенящий тишиной. Сколько сейчас времени, Лео понять не мог, казалось, что совсем рано, солнце еще стояло высоко в небе. Было жарко, и Лео задрал рукава рубахи, совсем забыв про метку, тремя красными шрамами проходящую по предплечью, но вовремя одернул, оглянулся, но никого рядом не было.— Прости, — тихо сказал он Броку. — Так хорошо, что чуть всё не позабывал.И правда, после бани не так дергало метку, словно кошачий уснул или просто выдохся звать. Но Лео позволил себе не думать об этом хотя бы несколько часов, пока они не заберут его к себе, с собой. Чтобы вылечить, выходить, сделать полностью своим.— Найдём мы место, обязательно, где не придётся прятаться, — пообещал Брок, жадно разглядывая красного, распаренного жаром бани Лео, желая прикоснуться к нему всё с большей силой, наплевав на чужое мнение, но вовремя успел себя одёрнуть, отвернуться. — Как дальше коротать время будем?По идее, приближалось время для ужина, но вот есть не хотелось совершенно, не пошла бы еда впрок. Руки трясло, дыхание срывалось. Они бы выдали себя нервозностью, резкостью движений и, скорее всего, привлекли к себе ненужное внимание. Нет, нужно было успокоиться и всё хорошенько продумать, просчитать.Брок потянул брата обратно в комнату, на ходу вспоминая кота, его болезненный облик.— Слушай, может на ужин закажем бульона и побольше?— Можно, — решил Лео, понимая, для кого этот бульон будет, — побольше.Только за ними закрылась дверь в комнату, в неё постучали, Лео ещё не успел до кровати дойти, и оглянулся на Брока, молча спрашивая, кто и чего от них может хотеть. Может прачка, или на ужин решили позвать.— Это мать Сидна, — послышалось из-за двери. — Мальчики, поговорить мне с вами надо.Брок похолодел, ладонь сама собой скользнула по бедру. Вот только ножны он успел снять перед помывкой и надевать пока не собирался. Что видела эта женщина? Метку Лео? или услышала стоны из бани? Почему-то мысли о том, что она пришла спросить про завтрак или что-то такое даже и не возникло.К двери Брок подошёл всё-таки с ножом, сунул его правда за пояс, но так, чтобы и мгновения хватило вытащить.— Матушка? — благожелательно улыбнувшись, Брок поприветствовал хозяйку, пропустил её в комнату и тут же запер дверь. — Что-то случилось?Мать Сидна прошла в комнату, оглядела обоих братьев материнским взором и присела на краешек табуретки, которую они до этого не заметили.— Мальчики, — вздохнула она, и без лишних слов закатала рукав правой руки, на которой были три побелевшие от времени полосы, словно кто когтями деранул. Кто-то большой.Лео неверяще смотрел на мать Сидну, пытаясь понять, что она хочет им сказать, а та снова молча раскатала рукав обратно.— Здесь только один кот на всю округу, — просто сказала она. — Я его никогда в человечьем облике не видела, он у Густава живет, но мы прозываем его Живодёр, может и забыл совсем, как человеком быть. Вы скажите, чем, может, помочь смогу.От сердца сразу же отлегло. Брок убрал руку с рукояти ножа и потёр ладонями лицо. Он ведь уже думал, как будет прятать тело этой женщины, как они с братом выберутся из города. А тут вон оно как вышло.— Не ожидал, — усмехнулся Брок. — Позвольте нам его привести сюда и хоть немного подлечить. Если что сломает — оплатим. Только не гоните. Он в таком состоянии, что в болотах только умирать.— Да куда я вас выгоню, — взмахнула руками мать Сидна. — Мой-то котик умер давно, а они такие ласковые, коты-то. И людей не боятся, а люди… Твари, а не люди. Уж не знаю, как вы своего кота вызволите, но ведите сюда, чай, хоть и светлой, но ночью народ спит. А я придумаю, что ему покушать найти.Мать Сидна поднялась, отряхнула невидимые пылинки с белоснежного фартука, надетого поверх бордовой с шитьем юбки и чинно удалилась, оставив братьев размышлять.— Ничего себе, — сказал Лео, когда за матерью Сидной закрылась дверь. — Не думал, что встретим такого же, как мы. Жаль, что её кот умер. А наш с тобой жив. Наш он, Брок, наш.И снова Брок не нашёлся, что на это ответить, на это "наш". Не чувствовал он ничего к коту, кроме злости на его пленителя. Научил себя не чувствовать, и теперь никак себе не объяснить этого, ведь и на деле все может быть как угодно.Но мать Сидна и правда удивила. Брок и не думал, что ещё хоть кому-то может так же не повезти, как им, всегда считая, что времена меток уже давно канули в лету вместе с самими котами. Их кот был жив, лежал в клетке и звал-звал-звал Лео, хотя мог бы уже отчаяться. Любой бы отчаялся.— Пойдем хорошо за полночь, понял?— Понял, — Лео развалился на кровати, на него внезапно нашло умиротворение, какого он давно не чувствовал. — Определить бы ещё, когда эта полночь. Полежи со мной?Сейчас Лео казалось, что все их перипетии закончились, что вот оно — долгожданное счастье, покой. Ведь осталось-то совсем немного, и после полуночи они будут все вместе.А мать Сидну было жаль, видать совсем немного они с её котом прожили, раз она уже одна. Но это была целая жизнь, полная счастья.Не хотел Брок ложиться, расслабляться, отпускать тревожные мысли, метавшиеся в голове. Ведь поднимется шум, не может не подняться. Мать Сидна говорила, что кот тут давно, а если его украдут, то где станут искать? У кого первого спросят? Случаем не у тех ли, кто был заинтересован? Не у пришлых искателей счастья? Получалось, что отпускать придётся сразу всех зверей, пусть носятся по городу, вносят сумятицу. Пусть решат, что кот утёк в лес и там потерялся или подох.Облокотившись на подоконник, Брок замер.Там внизу по широкой улице сновали люди, даже прошла груженная дровами телега, оставалось надеяться, что привыкшие к тяжёлому труду люди не станут бродить по улицам в сумерках, а отправятся спать.— Брок, — Лео поднялся, встал за спиной брата, положив ладонь на спину, чуть поглаживая, — расскажи мне, что с тобой. Я же вижу, что ты от всей этой затеи не в восторге, так расскажи, что тебя тревожит? Пожалуйста.— Я не чувствую метки, связи… ничего не чувствую, — помолчав, заговорил негромко Брок. — И не знаю, хочу ли чувствовать. Тебе ведь правда нужна, так вот она — правда. Я здесь только из-за тебя, для тебя, ради тебя. И очень боюсь, что этот кот отберёт у меня тебя, займет больше места в твоём сердце.— Не займёт, — уверенно сказал Лео, хотя сам не знал, как реагировать на откровение брата. Наверное, он подспудно знал что-то такое, чувствовал, но не хотел верить. И как не верить, ведь метка есть, живая, налитая, ждёт, когда кот будет с ними. — Моего сердца хватит на вас обоих.Но всё равно, теперь, зная правду, Лео стал бояться, что Брок уйдёт. Просто однажды утром Лео проснётся, а его нет. И если так случится, никакой кот ему будет не нужен. И если бы Брок сказал об этом раньше, они бы никогда не забрались так далеко, не пошёл бы Лео один за котом, пусть тот и звал. Но теперь отступать было некуда.— Я думаю, ты его полюбишь, — просто сказал Лео. — Как любишь и меня.— Давай не будем загадывать? — со вздохом попросил Брок, глянул на брата из-за плеча, улыбнулся натянуто и сразу же отвернулся обратно, разглядывая куда-то спешащих людей внизу. — Нам надо выпустить всех зверей, чтобы никто не решил, что приходили именно за котом. Пусть подумают, что он сбежал.— Пусть, — согласился с планом Лео, да только всех этих зверюшек ему тоже было жалко. Но, может, разбежавшихся по городу, их кто к себе примет. Накормит, обогреет. Все лучше, чем помирать в клетке. Любой твари на воле умереть лучше, чем в темнице, не только человеку. Да и, может, не умрут они, эти звери. А хозяин у них и вправду говорят, Живодёр.После полуночного колокольного звона Брок выждал ещё какое-то время и только тогда кивнул брату. Ножи заняли свое место в ножнах, метательные — в специальных кармашках на куртке. А Лео так и вовсе ничего не нужно было, дар его и без атрибутики прекрасно работал.Когда они оба спустились вниз, то за стойкой обнаружили саму матушку Сидну.— Пусть вас боги хранят, — прошептала она и поманил за собой в сторону кухни. — Здесь запасной выход. Удачи вам, сынки.Братья только кивнули в ответ, понимая, что эта дверь будет открыта, и когда они вернутся, и выскользнули в прохладную ночь северного лета. Лео шёл за братом почти след в след, всегда так делал, когда они выходили на дело, а сейчас у них было дело и ещё какое. Идя, Лео перебирал силы, которыми владел, но ничего подходящего, чтобы вырубить Живодёра, кроме полена, у него не было, поэтому полено он тоже захватил на всякий случай. Хорошо было, что он мог магией открыть замки, хотя бы их не придётся ломать.На улице было безлюдно. Брок медленно крался, то и дело прислушиваясь к звукам сонного северного городка, замирал от малейшего шума, готовый в любой момент метнуть нож, но до самого рынка они не встретили ни души.Раздавшиеся впереди шаги заставили остановиться и резко припасть к каменной кладке, устилавшей площадь на манер мостовой. Но ночной гуляка очень быстро свернул в сторону, растворившись в сумерках, не дойдя десятка шагов до места, где притаились братья.— Пойдем, — одними губами прошептал Брок.Клетки стояли на месте. Только полотнища, укрывавшие их днем, были кем-то сброшены. От стойкого запаха экскрементов и гнили тошнота подкатывала к горлу.— Потерпи, котик, — очень тихо, нежно сказал Лео, погладив кота через прутья решетки. Тот только дернул ухом и открыл свои невероятные глаза, — сейчас мы тебя заберём. Брок, погладь его, я пока клетки открою.Первым делом Лео открыл клетку кота, а дальше все остальные. Бедные животные, они не спешили вылезать из своих тюрем, иначе это назвать было нельзя, и Лео ссадил их сам на камни площади. Бедные зверюшки, они не знали, что им делать, скорее всего, хотели пить, но воды с собой у Лео не было. Он только тихо и грустно вздохнул, попытавшись погладить чёрно-белого мишку, но тот шарахнулся от руки и побрел куда-то, а за ним стали расползаться и остальные звери.А Брок стоял напротив клетки с неподвижно лежащим в ней котом и смотрел в его бездонные плошки глаз, серебряные озера, подернутые туманной дымкой боли и отчаяния.— Пойдем, ну же, хвостатый, вылезай, — позвал Брок, нервно оглянулся, услышав в отдалении чей-то едва слышный крик. — Хочешь и дальше здесь гнить? Если нет —выходи!Кот моргнул, посмотрел в глаза Броку, словно в душу заглянул, и тяжело, не с первого раза поднялся на передние лапы, потом на задние и почти выпал на мостовую, даже не мявкнув.Выругавшись, Брок присел рядом и, недолго думая, закинул пушистую тушу себе на плечо. Встать вышло не сразу. Брок крякнул, поднатужился и поднялся.— Лео, подожги тут все, а! Потушат быстро, но так хоть зверье за это время уйти успеет подальше, и ходу отсюда.Поджечь Лео умел как никто, он создал маленький шарик огня и расположил его аккурат промеж клеток, краем глаза видя, как Брок занимается котом, которому натирал шею и стер всю шерсть поганый ошейник.— Срежь эту гадость и пошли, — сказал Лео, пытаясь помочь брату нести кота, но тот, похоже, понимая, кто за ним пришел, изо всех сил старался идти сам, перебирать хотя бы задними лапами.Сейчас, этой белой ночью, когда солнце уже разливалось рассветным маревом, не успев скатиться за горизонт, Лео смог оглядеть их кота внимательнее и от увиденного, от рубцов, даже не пытавшихся покрыться шерстью, от проплешин в короткой, но местами еще густой шерсти, Лео захотелось убивать.Он впервые в жизни ощутил страстное желание убить человека. Да, он убивал, но убивал тех, кто пытался убить его, а сейчас он жаждал крови Живодёра. Так жаждал, что даже Брок не смог бы его остановить. Но не сейчас. Лео дал себе зарок, что сейчас они доведут своего кота до матери Сидны, а потом, может быть через несколько дней, как все продумает, он убьет Живодёра, да так, чтобы тот ощутил весь ужас предстоящего.