Часть 7 (1/1)
Неделя проходит тихо, без происшествий. Санхен организовывает еще три вылазки наружу, заходя каждый раз все дальше и дальше. Каждый раз одно и то же — ни единой живой и не очень души. Чонсан по возвращению подтверждает: на экранах — никакого движения, кроме них самих.Стрелки дозиметров качаются у деления норма, как ни в чем не бывало.— Есть соображения, что это было? — спрашивает Санхен в один из вечеров. Чонсан лежит у него на коленях и старательно вчитывается в столбики цифр с пометками — очередной блокнот из ыджиновой комнаты, горы которых перекочевали к ним. Чонсан отвечает не сразу — что-то подсчитывает, шевеля губами, и только потом откликается?— Что?— Ебань с радиацией.— Понятия не имею.
— Думаешь, ее могли оставить наши гости? — Санхен пытается заставить свой голос звучать саркастично, но Чонсан раздраженно убирает с лица прядь волос и юмора не оценивает:— Я же сказал: понятия не имею. Я экономист, а не физик.
— И у Ыджина об этом ничего не написано? — Санхен сгибается, пытаясь рассмотреть столбики цифр, но те разбегаются перед глазами, как мыши.— Нет. Вообще ни слова.
— А откуда она берется?Чонсан садится на кровати и долго смотрит на Санхена. Смотрит с осуждением. Он сильно похудел за эти дни — ключицы в вырезе безразмерного свитера, кажется, вот-вот прорвут кожу. Словно Ыджин, который, по грустной иронии, с Чонсаном общался меньше всего, забрал из него на прощание все силы.— Доебись к Хекджину, а? Он как раз дурью мается, — резко отвечает Чонсан и перебирается на свою кровать.
Санхен под нос комментирует что-то про злюку и "совсем охренел", но из комнаты сваливает, правда, не к Хекджину, а к Джинену, который пялится в экраны и следит за стрелками.
Мир снаружи убаюкивает тишиной.Мертвенное спокойствие нарушается в понедельник, который день известно какой. Хекджин опаздывает к завтраку, что само по себе колокольчик тревожный: чтобы Хекджин отстрочил свидание с едой — уму непостижимо. Он бледный, вялый и на расспросы отрезает:— Не выспался.Отмазка перестает работать, когда Санхен во время умывания замечает у Хекджина на запястьях странную сыпь: бледно-розовые высыпания на руке от запястья до локтя. Хекджин смущается, вырывает руку, прячет за спину:— Съел что-то не то.Санхен не отступается.— Мы тут все жрем еду из тюбиков. Наш рацион третий месяц не меняется.Хекджин пожимает плечами и смотрит в пол.
К вечеру состояние Хекджина ухудшается: у него начинается жар, а непонятная сыпь ползет по всему телу.Джинена в срочном порядке переселяют в комнату Ыджина; Чонсан вручает Санхену медицинскую маску.— Джинен нарыл у Ыджина аптечку, — объясняет он, надевая на себя такую же.— Думаешь, это поможет? — Санхен вертит в руках кусок просоченной марли с сомнением. Чонсан пожимает плечами.— Нет. Но я хотя бы сделал все что мог.
Ближе к полуночи отметка градусника показывает 40. Хекджин ворочается по кровати и сбрасывает с себя компрессы, которые Чонсан без устали возвращает обратно. В глазах над маской Санхен видит безграничное отчаяние.— Ему ничего не помогает. Я не знаю, что делать.
В моменты просветления Хекджин умоляет оставить его одного. Ворчит хриплым голосом:— От того, что ты мотаешь свои нервы, мне легче не становится, вот честно, чувак.Чонсан называет его идиотом и поправляет одеяло. Санхен наблюдает за ними с порога; картина не меняется часа четыре: трясущийся Хекджин под ворохом из одеял и Чонсан в маске, склонившийся рядом.Санхен и подумать не мог, что в нем столько заботы.
Под утро Хекджину становится вроде бы легче; Чонсан обещает посидеть с ним до самого завтрака, но вырубается, едва опустившись в раздобытое Санхеном кресло. Комната тонет в сером полумраке, разрываемый лишь слегка приглушенным серым светом лампочки ночника.
Единственный свет, который они видели все эти дни — даже их солнце стало серого цвета.
Санхен опускается рядом с Чонсаном на колени — тот спит, запрокинув голову и приоткрыв рот. С кровати доносится хриплое дыхание Хекджина.Завтра будет массовая проверка и стерилизация посуды и одежды, наверняка уборка и перерывание всей литературы наново, и расспросы Хекджина, если тот доживет до утра. Если все они останутся в силах.
Санхен обнимает чонсановы колени и сидит так долго-долго, пока в комнате Джинена не звенит будильник.