Часть 2 (1/1)

К полудню небо налилось грозовыми облаками, а нежный утренний ветер стих, уступая место невыносимой жаре. Затаив дыхание, иссохшая земля ждала ливня, как академия Эстранео ждала вечерних событий.Они сидели в парке вокруг звенящего холодной родниковой водой фонтана. Дино рвал цветы шиповника?— тугие ветки поддавались с трудом, и руки Дино покрылись пятнами крови. Занзас жевал жвачку и периодически сплевывал в траву возле своего ботинка. Вообще-то Дино не думал, что Занзас заслуживает этой жвачки, которую он провез в потайном кармане рюкзака, но он поделился со Скуало?— а значит, пришлось делиться и с Занзасом. Неизбежное зло, успокаивал себя Дино, пересчитывая цветы исцарапанными пальцами.—?Хороший день,?— мечтательно заметил Луссурия. —?Я думал, только вечерние занятия отменят, а отгрохали настоящий праздник.Жвачку он не хотел и пропускал между зубами травинки, наверное, чувствуя себя крутым. На днях Луссурия взял ножницы и опасную бритву и выстриг себе половину головы, и теперь его темно-русые волосы кокетливым чубчиком свешивались набок, а посередине ерошился гребень. Луссурия ужасно возбудился, увидев такую прическу в одном из журналов, которые Дино хранил на дне шкафа, под стопкой рубашек?— и не устоял. Прежняя скучная стрижка оскорбляла его индивидуальность даже больше, чем форменный пиджак. Будь Луссурия помладше, его моментально обрили бы налысо за такую выходку, но на будущих выпускников смотрели сквозь пальцы?— для них двери незнакомого большого мира за пределами Эстранео уже приоткрылись, и оттуда тянуло сквозняком перемен. Поэтому Луссурия отделался выволочкой.—?Пожрать пораньше дадут?— вот и весь праздник,?— Занзас цыкнул. —?Чего засуетился, как баба? Каждый год привозят новый мусор, а этим особая честь?—?Но из Японии-то еще никогда не привозили,?— вступился за Луссурию Дино. —?Их даже за стены академии не выпускают и разговаривать не разрешают в свободное время. Помните, нам рассказывали про такие монастыри, где запрещено разговаривать? Вот у них вроде самурайского монастыря.—?То ли брехня, то ли хуйня нездоровая,?— решил Скуало. —?А ты, Каваллоне, слышал что-нибудь?— почему академию Коа расформировали?Дино сел рядом. Цветков оказалось ровно тринадцать, пахли они невозможно сладко, аж голова кружилась. Так пахнет первая любовь, о которой им рассказывали на лекции по поэзии Возрождения. Дино верил: любовь пахнет возрождением, шиповником и ночными туманами, устилающими долины и озера в самую темную ночь.—?Говорят, в последние годы там слишком высокая смертность.—?Поубивали друг друга, наконец? —?заинтересовался Занзас.—?Не друг друга, а себя. Кто с крыши прыгал, кто травился, некоторые полностью снимали щиты, и их просто… раздавило,?— Дино стер каплю крови с подушечки пальца. —?А один вспорол себе живот ритуальным кинжалом. Прямо во время тренировки. Вроде как, древняя самурайская традиция, чтобы достойно умереть, если тебя обесчестили… —?он вдруг запнулся на полуслове. —?Я сейчас.Мукуро шел по аллее среди цветущего жасмина и акаций?— его худые руки и ноги были такими длинными, словно его растили на чужой, далекой планете вне оков земной гравитации. Черный хвост мотался между лопаток, а глаза, боже, глаза под бесконечными ресницами, тлели темным сумеречным огнем, бездной осеннего неба над руинами после мировой войны. Дино нагнал его, запыхавшись и прижимая охапку цветов к груди?— шипы впивались, кажется, сквозь рубашку прямо в сердце.—?Привет,?— сказал Дино.—?Каваллоне,?— нелюбезно поздоровался Мукуро. —?Если ты решил сплести себе терновый венец, сначала найди Иуду. Без предательства весь твой цирк?— сплошное богохульство.—?Нет, это… —?рядом с Мукуро Дино вдруг становился косноязычным, ему отказывало чувство юмора, инстинкт выживания и совсем чуть-чуть?— ноги. —?Издеваешься, да? Это тебе.—?У тебя кровь на рубашке,?— сказал Мукуро как-то нервно, будто забыл свою роль в спектакле абсурда. —?По-твоему, я должен их нести?—?Я сам донесу,?— с готовностью вызвался Дино.—?Тебя ждут друзья.—?Плевать, подождут.—?У меня нет времени терпеть все это,?— голос Мукуро резанул по горлу. Он постоял немного, потом без особого восторга добавил:—?Завтра ночью на арене будет бой.—?Ты придешь? —?обрадовался Дино.Но Мукуро уже отвернулся и, ничего не отвечая и не оглядываясь, быстро зашагал дальше?— туда, где сквозь деревья виднелись кирпично-красные стены корпуса телепатов.Абсолютно счастливый, сияя, как начищенная монетка, Дино вприпрыжку вернулся к фонтану. Занзас уставился на него с глубочайшим презрением и выразительно харкнул под ботинок.—?Романтика-хуянтика. Этот тип тебя когда-нибудь сожрет с потрохами, Каваллоне.—?А я тебе когда-нибудь морду набью,?— предупредил Дино.—?Ну давай, давай! —?моментально завелся Занзас, аж привстав. —?Кишка тонка, мусор?—?Прекратите оба! —?Луссурия схватил Дино за локоть, и цветы рассыпались по траве. —?Ох, милый, ты же весь исцарапался. Больно?—?Не больно! Пусти!—?Бьякуран все равно его заберет,?— сказал вдруг Скуало, и все умолкли. Притихли даже цикады, все утро стрекотавшие в упоении, а теперь попрятавшиеся от грозы. Тяжелые капли стукнули Дино по затылку и потекли за шиворот, покрыли лепестки шиповника, будто слезы. Занзас молча зевнул, потом поднялся и отряхнул штаны.—?Надоело,?— сообщил он, ни к кому в особенности не обращаясь. —?Пойду жрать.—?Я с тобой,?— Скуало вскочил; следом, прикрывшись от дождя пиджаком, заторопился и Луссурия. Дино почему-то расхотелось идти за ними. Он остался сидеть у фонтана, глядя туда, где еще недавно проходил Мукуро?— а теперь скрылся из виду, будто мираж.Выпускной курс означал, что Оракулы начинают собирать вокруг себя команды. Ищут свою самую прочную зацепку в неверной, ветвистой вселенной сумрачных видений, ту искру, тот маяк, к которому всегда будет пролегать их дорога из запутанной карты будущего обратно в настоящее, свое спасение от безумия?— своего телепата. Бьякуран уже давно выбрал Рокудо Мукуро, и было совершенно непонятно почему. Мукуро не отличался ни виртуозностью, ни силой?— его способности колебались вокруг скромной отметки класса Б, но Бьякуран был одержим идеей сделать его своим. Он ходил за Мукуро по пятам, как игуана, которая укусила добычу и ждет, пока та медленно издохнет от яда. Неизбежность будущего уже нависла над Мукуро без всяких предсказаний?— Бьякуран Джессо был редким самородком, бриллиантом своего поколения, на выпускном распределении способным по щелчку пальцев заполучить в команду любого, кого захочет; но Мукуро отчего-то сопротивлялся. И это оставляло Дино крохотную, а все-таки упрямую надежду. Глоток воздуха, чтобы действовать, пока известные одному Бьякурану пророчества не сбылись.Слишком поздно,?— думал Дино,?— это когда под списком сформированной команды уже шлепнули печать. А сейчас время еще есть. Есть возможность разорвать одну нить реальности и перепрыгнуть на другую, и плевать ему на чужие пророчества, из тысячи которых сбудется только одно.Какая-то нить уже разорвалась вместе с треском небесных хлябей над головой; Дино вздрогнул и выпал из своих беспокойных мыслей, как сигарета из руки двоюродного дяди Иньяцио в прошлом году. В тот день Бьякуран за завтраком сообщил Дино новость, будто заголовок газеты прочитал:—?Кто-то из твоих родных сегодня умрет,?— и Дино послал его к черту.А потом сигарета положила конец самому дяде Иньяцио, двум его любовницам и одному бродяге, угоревшему от дыма на чердаке. Такая мелочь?— сигарета, которую закурили не вовремя. Но покажи эту сигарету Оракулу – и вокруг нее моментально закрутятся десятки лихорадочных видений: огонь, крики пожарных, грохот рушащихся перекрытий. Бьякурану даже сигарета не понадобилась?— хватило одного взгляда на Дино, чтобы его убийственный дар проломил границы пространства и времени. Способности такой чудовищной силы расшатали бы любого, но только Оракулы могли продлевать свою агонию и держаться на плаву, цепляясь за связь с телепатом. Стоит связи разорваться?— и уязвимая психика ясновидца рассыплется, как стопка диафильмов, и никто больше никогда не соберет их обратно в коробку.Лучше бы так и случилось. Бьякуран все равно был чокнутый. Лучше бы его пустили в расход раньше, чем он завяжется своими эмпатическими щупальцами на Мукуро и начнет медленно высасывать его и разрушать, оттягивая собственную неизбежную гибель. Дино бы ни капельки не расстроился.Он бережно положил цветы в чашу фонтана, кипевшую под дождем, и поплелся обедать.