Chapitre VIII (1/1)

Вверх ногами он казался ещё стройнее и выше, чем обычно. Влажные волосы падали на лицо, через них струился тонкий вечерний свет. Щёки пылали как закат, а губы нервно хватали воздух.Неужели домой он бежал? Что-то странное.Чёрт возьми, никогда не думал, что буду так рад кого-то видеть в своей жизни. Несколько часов в одиночестве позволили мне переосмыслить очень многое.Я никогда не чувствовал себя одиноко, хотя не сказал бы, что вокруг меня были люди, да и, наверное, я просто в них не нуждался. У меня всегда складывалось мнение что это норма, так и должно быть. Я был вовлечен во что-то: в учебу, письмо, мечты.Но в тот день, когда его не было несколько каких-то жалких часов, я очень сильно ощутил потребность в другом человеке, страх перед тем самым ранее, казалось, мне незнакомым одиночеством.Знаете, если человека никто не видит, то он и не существует, по сути. А у меня появился он. Он меня видел.Я встретил его, и он сделал мой мир в тысячу раз ярче. —?Чего надо? —?Лука сделал несколько шагов ко мне, скидывая, по обыкновению, пиджак там же, где и стоял секундой ранее.—?Тебя так долго не было, а я…Я ухватился пальцами за края его серых отпаренных брюк, которые он уже успел расстегнуть, и лёгким движением сдернул вниз.Медленно, возможно даже слишком, провёл ладонями по его ногам, от коленей выше, следуя большими пальцами по внутренней стороне бедра. Кожа там невероятно мягкая, чувствительная и нежная.Ощущал, как мышцы под моими пальцами в мгновение напрягаются, становятся упругими, а сверху доносится тихий, но тяжёлый вздох. Такой какой нужно.Я люблю его ноги.Рука проскользнула под мягкое льняное белье и о, боже, он уже завёлся, от одних прикосновений. Моих прикосновений. Осознание этого каждый раз так сильно било по голове.Он скинул рубашку, а я стянул последний элемент его одежды.Лука опускался на колени, смотря на меня сверху вниз, облизывая губы, намекая. В некоторых вопросах мы в считанные дни достигли понимания настолько, что и говорить уже не требовалось. Маленького жеста, как этот, было достаточно. —?А я успел соскучиться,?— закончил всё же фразу, ловя его губами.Он коротко выдохнул.Первое прикосновение всегда такое острое, наверное, для нас обоих. Потому что его пробивает судорогой, а меня бешеным возбуждением.За пару недель я хорошо изучил его чувствительные места, то, как ему нравится, завладевая им в такие моменты полностью.Вы не представляете, что значит владеть им: своенравным, дерзким, прытким, хотя бы несколько мгновений. Власть одурманивает, делает тебя ненасытным и со временем её хочется всё больше.Я не мог позволить себе проваливаться в неё, хотеть этой власти. Не с ним. Но я хотел и не мог это контролировать.Обводил его губами, неторопливо, прикрыв глаза, касался расслабленным кончиком языка тонкой кожи, туго смыкал губы на самом конце.Четверть часа таких ласк, и он проскользнул внутрь, сначала неспешно, только головка, а затем глубже, и в какой-то момент я ощутил, как он вошёл до конца, скользя по глотке. Но это внезапно оказалось так легко, а он гулко простонал в голос.Я люблю его голос. Голова свисала с кровати, а он двигал бедрами. Не успев отдышаться после прихода, его дыхание снова сбивалось, но на этот раз совсем от другого.Лука переложил ладонь на мою шею, обвивая её тонкими пальцами, словно чувствуя себя внутри нее, толкаясь сильнее. А мне нравилось. Не могу понять, почему, но мне это так дико нравилось. Быть с ним максимально близко, чувствовать его в себе так запредельно глубоко, как возможно.—?Коснись себя,?— снова повелительный тон. Такой знакомый, такой родной.И я спустил руку ниже, заводя ладонь под резинку домашних хлопковых брюк. Голым то я всё-таки, повторюсь, в отличие от него не ходил.—?Спусти, хочу видеть, как ты… Как доводишь себя сам,?— голос стал совсем низкий, непривычно грубоватый.И я послушался, как всегда. Вдруг так непривычно стало трогать себя, слишком часто за последние несколько дней видел и чувствовал там только его.Всё продолжалось несколько минут, жарких, откровенных и жадных.—?Боже, боже Элиотт, твоя рука. Сильнее. Быстрее. Хочу. О чёрт. Блядь. Какой ты красивый. Все в тебе,?— его пробивало крупной дрожью, я переживал её как свою. Чувствовал, как от напряжения трясутся его ноги, а рука невольно сжимает сильнее моё горло.Кажется, я начинал задыхаться, голова чертовски кружилась, лицо неимоверно горело, но думал лишь о нем.Я застонал, чувствуя, как меня накрывает каким-то дичайшим оргазмом. Это все он. Его слова, взгляд. Я его не видел, но знал, что он смотрит. Боже. Уф.Я люблю его голубые глаза. Машинально попытался сглотнуть, а Лука начал причитать. Достаточно было ещё одного движения, я ждал.—?Ты… Блядь, блядь… Мне кажется, Эл, мне кажется… Я,?— голос сорвался, он двинул бедрами последний раз и замер, отдавая мне всё, своё удовольствие.Он дернулся назад, позволяя мне снова дышать и упал на спину. Я оттолкнулся ногами и сполз на пол к нему.—?Твою-то мать, что ты со мной делаешь? —?он выглядел довольным, как кот, и совершенно обессиленным.—?Ты сам это делаешь,?— усмехнулся,?— заставил меня ждать в одиночестве?— получил.—?Так может мне стоит почаще уходить??—?Нет,?— мне не понравилось его предложение, я двинулся чуть ближе, ища его губы.Сухие и горячие.Мы целовались, просто лежа на полу, почти не касаясь друг друга, только сплетаясь губами. Долго, медленно, просто целовались без конца. Я не хотел от него отлипать, и, похоже, это было обоюдно.Я люблю его губы.—?Так и будешь валяться бревном или все же встанешь собирать вещи? —?оторвавшись и вскочив на ноги воскликнул Лука.Слишком быстро он восстанавливал силы. Ему, кстати, даже спать долго не требовалось, чтобы чувствовать себя максимально продуктивно и начинать меня доставать. Слишком много энергии на такого маленького человека.—?А что происходит? —?искренне не понимал.—?Мы уходим,?— гордо заявил он,?— я не могу больше здесь оставаться. Не теперь.—?Вот так, среди ночи? —?хотелось уснуть, обнимая его, а не мчать куда-то в ночи. Но вы помните, за ним, по любому слову.—?Да, бери свои вещи, можешь прихватить что захочешь, что посчитаешь нужным. У тебя есть двадцать минут.И Лука засуетился по комнате, вылавливая с пола какую-то одежду, не всю, только ту, что любил и носил, срывал фотографии со стен, складывая между пластинок, выборочно доставал книги и свои какие-то записи с полок, закидывая их в небольшой чемодан. Вынес к двери в прихожую гитару, проигрыватель, холсты и краски, пару небольших коробок с бог знает чем, но наверное, чем-то важным для него. Вообще он просто шёл по квартире и хватал то, что попадалось ему под руку, то, что он считал пригодится.Через обозначенное время мы стояли в дверях одетые и готовые. Я, готовый пойти за ним куда угодно. Он, готовый закрыть эту главу своей жизни.Лука обошёл дом поперёк ещё раз, оглядывая всё, но не сожалеющим, тоскливым взглядом, а презрительным, с долей отвращения и облегчения. Он вынул из тумбочки записную книжку, вырывал из нее лист, что-то быстро начеркал и отнёс на кухню.—?Всё взял? Возможность забрать вряд ли когда-то представится,?— его распирало каким-то внутренним восторгом и предвкушением.Я лишь кивнул. Мне, как вы знаете, и брать-то особо было нечего.Он кинул связку ключей на пол у входа, и мы просто вышли, захлопнув дверь.Вот так закрылась эта глава, закрылась дверь этой квартиры, но вместе с ней открылась другая.Не больше получаса в пути. Лука не мог усидеть на месте, внутри него билась неприкрытая радость, он не мог терпеть. Ещё десять минут вытаскивания коробок и несколько подходов затаскивания их в лифт и вот мы тут.Улица Меле, тонкая и не особо запоминающаяся, в третьем округе города. Почему-то, когда он сказал о переезде, я думал, это будет намного дальше, но всё оказалось вот так. Белый лаконичный дом, красивый, как и все дома в Париже. Минута пешком до бульвара Сен-Мартен и не больше десяти до набережной Вальми. Хорошее место, даже очень.Небольшая квартира предстала перед нами: одна просторная, необыкновенно светлая, комната пятиугольной формы, как по его заказу, с кроватью и снова большим французским окном (хотя это скорее было не окно, а стеклянная дверь), уходящим в пол, за которым располагался просторный и уютный балкон. У двери на балкон располагался небольшой камин, почти крохотный, даже больше похожий на декоративный, парочка горшков с цветами, резной стол на противоположной стороне и комод. Больше там ничего не было. А разве нужно было что-то ещё?Кухня была узкая и такая же светлая, ванная комната с большим трудом вмещала нас обоих, но это не важно.Квартира была совсем-совсем не такой, в десятки раз меньше, без роскоши, но я в миг ощутил любовь к ней, словно пришёл в долгожданный дом, которого у меня, кажется, никогда не было.А главное, самое главное, что здесь он может стать счастливым. Вы знаете, что такое видеть счастье в глазах человека, который безмерно вам важен?Так вот я тогда узнал это впервые. Банально, но ты испытываешь то же самое счастье. Нет более подходящего слова, чтобы описать тот шквал, бурю чувств, что закипают в тебе.—?Лука, а… —?я не был меркантильный, но этот вопрос не могу не задать,?— а мы… мы можем себе это позволить? Ты знаешь, я…—?Даже не заикайся снова, понял?! Не думай об этом вообще. Деньги у меня есть и их хватит надолго. Тем более эту квартиру сдаёт мой хороший приятель с потока, а для меня вообще почти за бесценок,?— он метнул на меня серьезный взгляд, а затем принялся распихивать вещи по углам.Всё заняло привычные места. Квартира другая, а порядок почти тот же. Машинка на столе, пластинки и проигрыватель на полу у окна, вещи в комоде, а половина осталась в чемодане, книжки в несколько высоченных стопок в углу комнаты, а рядом с ними он нашел место для инструмента и художественной части своих вещей.На самом деле, на тот момент, я больше ничего не мог сказать о квартире, потому что прибывал в лёгком шоке и смятении, да и, честно, меня не так волновал уют и обстановка, меня волновало только то, что видимо жить теперь мы будем здесь. Вдвоём. Без ожидания неминуемого конца всему.Я первым делом опробовал душевую, так как был грязный и вспотевший, пока Лука в это время подстраивал все окружение под себя.Когда я вернулся, всё что он делал?— стоял и рассматривал новый вид, открывающийся с нашего, на этот раз уже седьмого этажа. Ему нравилось жить повыше, чтобы наблюдать сверху над суетой города, и чтобы видеть бескрайнее небо, которое так тяжело разглядывать снизу. Часто по утрам он долго курил первую сигарету и зависал на белых сахарных облаках.Честно говоря, всегда подмывало пошутить о том, что это нездоровое желание?— компенсация его невысокого роста. Но я рисковал тут же получить чем-нибудь в печень. До лица он не доставал.Ладно, пошутил тут, стало полегче.И он снова стоял голый. У меня складывалось мнение, что как он хочет избавиться от всех ограничений, от всего что его сдерживает и мешает, так и с одеждой. Дать свободу своему телу, быть максимально открытым.Но разве это плохо? Я любил смотреть на его тело в любое время дня. Идеально гладкое, мерцающее на свету утреннего солнца, во тьме, когда ночные тени играли с его изгибами, открывая мне всю его таинственность.И вот сейчас, когда мог изучать только тёмный силуэт: острые локти, мягкие линии бёдер, приподнятые плечи и самый красивый на свете нос, я млел, улыбаясь как дурак. Что же происходит там, в его голове, в этот самый момент?Начиная читать мою ?занимательную? историю, в самом начале вы могли подумать, что тут будет что-то другое и более интересное: бунты, протесты, выстраивание баррикад, хаос и вакханалия, побеги от полиции, интересные знакомства, умные высказывания и цитаты, исторические моменты, но увы. Я только о нём, возможно, для кого-то даже слишком много.Извините, конечно, но мне плевать, если я кого-то из вас разочаровал этим.Я подошёл и просто обнял его поперёк живота, ощущая острые впивающиеся в мою грудь лопатки.—?Ты такой прохладный и влажный,?— еле слышно почти промурлыкал Лука,?— мне это нравится.—?А ты слишком тёплый,?— прижался сильнее, оглаживая его ладонями, скользя от груди ниже.Я люблю его тело.—?Тебе здесь нравится? —?спросил после минутного молчания.—?Да, если ты тут счастлив, несомненно, нравится,?— провёл губами по тонкому плечу.—?Эл, я серьезно,?— он отклонил голову в сторону, вытягивая шею, давая мне большедоступа.—?Правда нравится, и знаю, после чего понравится ещё больше,?— я тут же приподнял его и попятился назад.—?Ты охуел? А ну опусти меня,?— Лука упорно попытался вывернуться.—?Нет,?— прошептал ему на ухо, чуть касаясь его языком. Он тут же расслабился. Я знал, как на него это влияет.Сел на край кровати, усаживая его себе на бёдра. Пятнадцать минут и я уже чувствовал себя внутри него, окончательно растворяясь в сегодняшнем дне.Мы двигались в едином ритме, он стоял на носочках, ноги дрожали, изгибался, наклоняясь чуть вперёд, упираясь ладонями в мои колени и вскрикивал с каждым правильным движением.Сука. Блядь. Нет. Не могу. Как он может быть таким? Зачем? Я не верю. Это нереально. Он ненастоящий.Голос, вызывающий мурашки, звуки, которые он издает, уничтожают меня, выкидывают из собственного тела.Его бедра, о, эти бедра, матерь божья, крепкие, идеальные, дарящие высшее наслаждение.Спина. Та самая, античная, изящная спина, мечтая о которой я пытался слишком громко не стонать, в первый же день встречи с ним.Эти пальцы, впивающиеся в мою кожу, царапающие, оставляющие синяки, трогающие меня, только меня, сейчас, в этой маленькой комнате.Он нереальный. Он просто не может быть реальным.Но вопреки всему он настоящий, он на мне. Он кричит от моего движения в нем, просит ещё, он произносит мое имя. Только мое.Он. Он. Он.Мои мысли, мои чувства, мои страхи, переживания, мои фантазии, мечты, мои знания, желания, записи, книги, заметки, очерки, мои надежды, мое тело, моя душа, сердце. Моя жизнь только о нем. О нем одном. На нем она закончилась и на нем она началась заново.И невозможно так любить. Невозможно быть таким одержимым, фанатичным, безумным как я.И говорят ?мир клином не сошёлся?, да сошёлся, для меня сошёлся. Я этого хотел. Я нашел в нем все: музу, вдохновение, любовь, счастье, понимание, чувства, себя, смысл. Сакральный важный смысл, тянущий тебя поутру из кровати, тянущий идти сотни километров, совершать вещи, на которые ты думал не способен.Я вложил в него все, всего себя, все, что имел, хотя не имел ничего.И все это звучит может как бред сумасшедшего, поехавшего головой человека, больного. Но если любить его значит быть таким?— я такой.Сжимая ладонью его тонкую шею, а другой придерживая его грудь, я останавливался.Лука сидел сверху и пытался подаваться бедрами то вперёд, то назад, прося, недовольно фыркая. Я отклонил его голову и прильнул к уху.—?Надо было хотя бы окно прикрыть, потому что, кажется, соседи очень скоро будут нас ненавидеть.—?Максимально похуй,?— пытался отвязаться от разговора и скорее продолжить.И знаете, иногда наступает такой момент, когда разум затуманивается, все страхи и мысли ненадолго улетучиваются, словно их и не существовало, и настигает откровение. Вот это был мой момент откровения.—?Я хочу быть с тобой. Лука. Хочу быть с тобой всегда. В этой квартире или в любой другой, мне без разницы. Эгоистично хочу быть единственным, чтобы только мне было дозволено слышать, как ты стонешь,?— чуть толкнулся вперёд, а он тут же выдохнул,?— да, вот так. Чтобы только я мог касаться твоей кожи, твоих волос, сжимать шею и твой охуительный член,?— скользнул рукой вниз, показывая то, о чем говорил, он вжался в мою спину сильнее, откидывая голову на плечо,?— ты не представляешь, как нужен мне, как вся моя жизнь превратилась в одного тебя. Я весь твой, принадлежу одному тебе. Лука,?— я задыхался от своих грёбанных чувств, а он стонал и дёргался от ощущений, я терялся,?— Лука, я люблю. Прости. Я больше не могу, не могу. Я люблю тебя.Приподнял его бедра и толкнулся сильнее, резко, отдавая всего себя, желая остаться в нем навсегда, раствориться вместе с теми словами, что позволил себе сказать. Чтобы просто не знать, что он скажет в ответ, не видеть в это мгновение его лица, не думать, просто отдать себя до остатка.—?Пиздец. Элиотт,?— он закричал. Мне нравилось догоняться вместе, чувствовать его пульсацию в своей, каждый раз проваливаться куда-то в единую нирвану.Как я люблю свое имя на его губах.Несколько минут он просто продолжал сидеть сверху, а я целовал его спину. Минутой позже встал и упал рядом. Мы лежали, прикрыв глаза, пытаясь восстановить дыхание.Кровать была несколько меньше той, что осталась в прежней квартире, но это не играло никакой роли, эту я уже чувствовал нашей. Нашей.Страсть схлынула, опьянение сошло и разум медленно и мучительно прояснялся. Осознание накатило волной.Я сказал. Сказал ему как есть. Волнение опутало голову и грудь. Я слушал его глубокое дыхание и боялся, что-то услышать, отрицание или вопрос?— всё что угодно. Прошло минут пятнадцать, свисающие с края лодыжки начинали подмерзать, дремота звала скорее за собой. Старался не думать, не поддаваться панике. Может, он просто уснёт и не придётся говорить об этом сейчас.—?Это правда? —?голос, внезапный и серьёзный разрезал тишину. —?Правда то, что ты сказал?Я медленно выдохнул. Сердце колошматилось о рёбра, ускоряя течение крови по венам, срывая пульс.—?Да. Я не имею привычки врать,?— уже поздно что либо отрицать,?— тем более тебе.Пару минут он просто молчал, чем заставлял меня ещё больше переживать. Вы бы знали, как хотелось провалиться в кровать, максимально глубоко, чтобы не было так стыдно и тяжело.—?Элиотт,?— наконец-то выдохнул он и придвинулся ближе, касаясь подушечками пальцев моего виска, перебирая, я уверен, торчащие волосы.—?М?—?Просто будь моим, ладно? Отдай мне всего себя и я… никогда тебя не оставлю.—?Лу… не хочу тебя обременять, не хочу ограничивать и привязывать к себе, я знаю, что тебе это не нужно.—?Не нужно, ты прав,?— я похолодел,?— но нужен ты.Нужен я. Никогда и ни от кого не слышал такого. Никогда не знал, что значит быть нужным.—?Ты хочешь быть свободным, а я… —?слова комом встали в горле,?— не хочу тебя этого лишать. Ты же стал счастливым, когда наконец-то остался один, перестал чувствовать себя запертым в какие-то рамки и обязательства, ты сам говорил.—?А что, если я счастлив не потому, что свободен? Ты об этом не стал задумываться? —?мягко, но словно немного раздражённо произнёс Лука.—?Ты ясно дал понять, что причина в этом, разве нет? —?разве нет?—?Всего лишь отчасти,?— Лука забрался мне под руку, укладывая голову на плечо, утыкаясь ледяным носом в щеку,?— я счастлив, что ты со мной.Я лишь молчал, боясь, что разорвусь, выпущу то, что не хочу показывать.—?Счастлив, зная, что ты любишь меня. Этого достаточно,?— с этими словами он замолчал.Я лежал, смотря в потолок, который стал, кажется, на метр ближе, чем был там, и ощущал как слёзы градом неконтролируемо катятся из глаз. Какой же я сопливый придурок, да?Мы так мало знаем друг друга, но я знаю, что именно его я ждал.Я люблю его.Если его нет?— все ничего не стоит.—?Эй, Эл, всё хорошо? —?он резко подал голос, я думал, уснул, ошибался. Лука привстал, опираясь на руку, и заглянул мне в лицо.