5. Майское утро (1/1)

Солнце село. Его угасающие лучи еще ложились багровыми отсветами на тяжелые тучи над горизонтом, но рыцаря и его коня, притаившихся на опушке, возле расколотого молнией клена, медленно обволакивала тьма. Гай Гисборн, задумавшись, сидел на мертвой части дерева и вслушивался в журчание ручья. Внезапно он поднял голову: со стороны леса приближались легкие, еле слышные шаги. Вскоре на тропинке, под склоненными аркой ветками деревьев появилась женская фигурка в светлом платье. Гисборн поднялся. Марион перешла через ручей. Они встали друг напротив друга, разделенные только хрупкими мертвыми ветвями упавшего дерева. – Робин Гуд мечтает сразиться с тобой один на один, – заговорила она. – Он что, именно поэтому остается в живых? – удивился рыцарь. – Что происходит, Марион? Как обстоят дела?– Сэр Гай Гисборн из Беркинара, – тихо, с какой-то печальной торжественностью начала девушка, – выслушай меня. Ты помнишь, как в детстве мы не упускали случая поиграть вместе, даже под страхом наказания: ведь наши отцы враждовали друг с другом. И потом, когда родители ушли в Святую Землю, поручив нас заботам сэра Реджинальда, нам нравилось быть вместе… Как получилось, что я по-настоящему не узнала ни тебя, ни его? – она гневно вскинула голову и сломала сухую ветку клена. – Я даже представить себе не могла, на какую ложь и жестокость вы способны! Вы оба и даже сестра Мэри из аббатства Кирклис твердили мне, что Робин Гуд – негодяй и убийца. А он просто единственный человек, который решился бросить вызов сильным, чтобы защитить слабых и обездоленных!– Это… все это не так, Марион! – потрясенный Гай слушал гневную речь, растерянно глядя на девушку и словно потеряв дар речи. Однако спустя минуту он собрался с мыслями и заговорил так же горячо, как и она: – Ты сама не понимаешь, что говоришь! Есть вековой порядок, раз и навсегда установленные законы. А Робин Гуд – бунтовщик, государственный преступник, враг короля и церкви. – Но не народа!– Народ труслив и неразборчив, Марион! Он всегда поддерживает тех, кто велит ему не работать или не платить подати!.. Но все это совсем неженское дело, – металлических нот в голосе Гая Гисборна поубавилось, он зазвучал мягче и нежнее. – Поедем в Ноттингем. Я не позволю больше впутывать тебя в подобные дрязги, сам управлюсь с этим лесным самаритянином, будь он трижды неладен. Аббат Йоркский обвенчает нас, и мы заживем счастливо в моем Беркинаре.– Нет, Гай, – Марион печально покачала головой, – мы не будем счастливы. Мы больше не понимаем друг друга. Возвращайся к шерифу один. Я остаюсь здесь.– Чтобы выполнить его приказ? – голос рыцаря стал хриплым.– Чтобы навсегда связать свою судьбу с лесными самаритянами. Гисборн схватил Марион за руку, не давая уйти.– Он обольстил тебя, да? Этот мерзавец…Она вырвала руку и отпрянула от дерева.– Марион, – в голосе рыцаря звучала почти мольба, – о, Марион, скажи мне только одно: он не обидел тебя?– Разве я осталась бы с ним тогда? – она качнула своей красивой головой и убрала с лица выбившиеся из косы пряди вьющихся волос. – Робин Гуд неспособен обидеть беззащитную девушку.Гисборн застонал, поник головой и медленно пошел к своему коню. Впервые в жизни его душу раздирали такие противоречивые чувства! Марион видела, как ему тяжело.– Он… – снова хрипло начал Гай, – он говорил с тобой о любви?Она нежно улыбнулась.– Нет.Рыцарь обеими руками взялся за седло и ткнулся в него лбом:– Но тогда…– Любовь пронизывает нас насквозь, Гай. Она вспыхнула в наших сердцах, словно верховой пожар, от которого нет спасения. Нам не нужны слова. Прощай же, сэр Гисборн, ступай с Богом и не забывай, что когда-то ты называл меня сестрой.Она повернулась и пошла по тропинке в лес. В мгновение ока Гисборн стащил с седла арбалет и прицелился в спину светлой фигурки. Но в следующую минуту бессильно опустил руки и вытер струившийся со лба пот.– Марион, – окликнул он.Она обернулась. – Я буду ждать его один, здесь, завтра на рассвете.– Я передам ему, – ответила она и скрылась за деревьями.***Следующее утро было туманным. Солнцу, видимо, лень было разгонять сырую белую вату, и оно не торопилось. Особенно плотно стелющийся от воды туман заполнил поляну возле ручья. Рослая черная лошадь, предчувствуя неведомую опасность, то и дело всхрапывала, перебирала копытами. Гисборн привязал коня к дереву и приготовился ждать.– Привет тебе, гордый рыцарь! – раздался звучный голос со стороны леса.Гай вздрогнул и выпрямился.Робин Гуд, выходивший из тумана в своей длинной куртке, кожаных сапогах и зеленом плаще, с луком и мечом, был похож на лесного духа. – Привет и тебе, разбойник Шервуда, – хмуро ответил Гисборн. – Я рад, что ты не струсил.Робин рассмеялся.– С чего же мне бояться встречи, которую я сам назначил?– Ты назначил?!– Разумеется. Ведь леди Марион передала тебе мое пожелание.– Разговор с Марион Ли – слишком дорогая честь для оборванца без рода и племени! – бледнея, рявкнул Гисборн. – Я готов заплатить за эту честь любую цену.Рыцарь заскрежетал зубами и выхватил из ножен тяжелый меч. – Проклятая собака! Бунтовщик! Я убью тебя!Разбойник вскинул глаза. Вспыхнувший было в них гнев померк, сменился глубоким сожалением. – А ты не боишься, сэр Гай? – тихо спросил он. – Господь с каждого спросит по делам его, и вы с шерифом – не исключение.Гисборн нервно, натянуто расхохотался.– Ты смеешь говорить мне о наказании за гробом, беглый виллан? Ты, нарушивший порядок, положенный Богом и королем! – он с размаху обрушил меч на разделявшее их мертвое дерево. – К бою!– Да, – медленно извлекая свой меч, согласился Робин. – Видно, ты прав: говорить нам не о чем. Жаль. Разбойник скинул плащ и, одним прыжком перемахнув через ствол, оказался перед рыцарем. Мечи сшиблись над их головами. Туман мешал им: они рубились почти вслепую. Когда ленивое солнце наконец разогнало его, оба врага уже порядком утомились, их щиты искрошились, мечи зазубрились. Гай владел оружием лучше Робина, но гибкое, выносливое тело разбойника помогало ему ловко избегать тяжелых ударов, а крепкие руки – отражать их. К тому же, несмотря на то, что уходили силы, залитые потом глаза продолжали отражать ярость одного и спокойствие другого. Щиты обоих пришли в негодность и были отброшены. Внезапно тяжелый удар, обрушившийся на меч Робина, расколол его надвое. Разбойник отступил назад, продолжая обороняться обломком. Сзади него лежала обугленная половина клена. Робин оступился и полетел на землю. – Молись! – прохрипел Гисборн, нанося страшный колющий удар.– Нет! Робин увернулся. Меч рыцаря на треть ушел в землю. Гай не успел его вынуть – обломок меча Робина пропорол его кольчугу и по самую рукоять вошел в тело. Гай Гисборн с тихим стоном опрокинулся навзничь. Робин Гуд медленно поднялся, опираясь на меч врага: ноги не держали его. Он склонился над Гаем, глядя в его открытое солнцу лицо, утратившее свою жестокость и сразу ставшее юным, почти детским. – К-какое вели-колепное… утро… – пробормотал рыцарь, глядя стекленеющими глазами в далекую небесную лазурь.– Майское утро, – выдохнул Робин и сильнее налег на меч. Ему стало невыносимо горько. – Ты любил Марион, гордый рыцарь, значит, был не таким уж безнадежным…Постепенно лицо Гисборна расплылось у него перед глазами, превращаясь в милый образ знатной девушки. Ноги Робина подогнулись, он выпустил меч и рухнул возле поверженного рыцаря без сознания от нечеловеческой усталости.Вдруг за деревьями, что окружали поляну, раздался громкий голос:– Вот он, расколотый клен, сэр Жофруа! Это должно быть где-то здесь.***Тонкий бледный луч света проникал в сырое мрачное подземелье через маленькое отверстие под потолком. Три пленника со связанными руками и ногами лежали на полусгнившем сене у стены.Один из них, перекатываясь и подтягиваясь, добрался до своего соседа. – Робин, – тихо, но настойчиво позвал он, – Робин, очнись! Ты жив, мальчик мой? Ты слышишь меня? Робин!!Отчаявшись, виллан укусил молодого парня за плечо. Подействовало. Пленник вздрогнул, застонал и пришел в себя.– Святой Кесбет! Где я?– В Ноттингеме, Робин, – печально ответил виллан. – У шерифа.– Но как я… Как мы попали сюда? Ведь ты… Уилл Скарлет?– Да. Ты отправил меня побеседовать с крестьянами Вордена. Там я встретил вон того толкового паренька, и мы пошли с ним в Сайлс. Но по дороге наткнулись на людей сэра Стефана. Мы прикинулись нищими, и все бы обошлось, но старик Стефан узнал меня. Нас схватили. Стефан вызвал из Ноттингема конвой, а по пути мы заглянули на опушку Шервуда к разбитому клену и подобрали тебя.Робин тряхнул головой, безуспешно пытаясь убрать с лица волосы, прилипшие к мокрой от пота коже. – Я страшно устал, Уилл, – пробормотал он. – Я убил Гисборна.– Это мы поняли, – хмуро кивнул Скарлет. – Но я чуть с ума не сошел, когда увидел, что солдат тащит тебя на веревке. Что произошло? Почему они знали, где вас искать?– Не знаю. Наверное, их предупредил Гисборн.– Он привел бы людей с собой, а мы ехали со стороны, противоположной Ноттингему.– Да, но договор требовал встречи один на один…– Договор? – безмерное изумление прозвучало в голосе Скарлета. – Вы что, условились о поединке заранее? – Так получилось. Леди Марион…Скарлет вздрогнул и приподнялся.– Эта леди? А ты не думал, что все подстроила именно она?Робин побледнел так, что это стало заметно даже в кромешной темноте подземелья. Он рванулся к Уиллу, но веревки держали крепко, и только кровь от натуги брызнула у него из глубокой царапины на виске.– Как ты смеешь так говорить, Скарлет?– Смею, Робин. Я вдвое старше тебя. Я имел достаточно встреч с этим сословием, чтобы понять, как они ненавидят и презирают нас. Зачем она пришла в Шервуд? Зачем ей вообще понадобилось ехать через лес, где скрываются разбойники?– Но она же призналась… – Робин осекся.– В чем призналась? Отворачиваешься? Значит, мое чутье меня не обмануло? Она пришла в Шервуд за нашими жизнями. В первую очередь – за твоей!– Да. Шериф приказал ей отравить нас. Но она ведь все сама рассказала вчера вечером и просила прощения…– Чушь. Откуда ты знаешь, что это не было заранее обговорено с шерифом, чтобы завоевать ваше доверие? – Нет, нет… – парень в смятении смотрел на старого друга. – Это невозможно.– Я слышал, ее выдавали замуж за Гисборна? Может, ей хотелось избавиться от него?– Уилл…– Да, птичка в любом случае оказывалась в выигрыше: погибнешь ты – шериф выполнит любое ее желание, погибнет он – не будет ненавистного брака.– Уилл!..– А теперь она получила и то, и другое.– Уилл! – из широкой груди Робина вырвался не вопль, но сдавленный стон отчаяния и мольбы: – Уилл, пожалей меня! Я люблю ее.Скарлет замолчал. Робин ткнулся лицом в сено, и по телу его пробежала дрожь. Какое-то время оба молчали.– Уилл, – глухо, почти шепотом произнес, наконец, Робин, – мне сейчас очень тяжело. Да и тебе не легче. Давай лучше постараемся как-то помочь друг другу.Уилл продолжал молчать.***Большой зал Ноттингемского замка был залит ярким светом. Дверь распахнулась, и вошел шериф: быстро, решительно, как человек, у которого много дел и мало времени. За ним, сжимая в руках маленький молитвенник, шла Марион. Шериф не стал метаться по залу, как это делал принц Джон. Он прислонился плечом к высокой спинке кресла, скрестил руки на груди и взглянул в лицо девушке.– Я не беспокоил Его высочество из-за твоего появления. Мне еще далеко не все ясно. Стало быть, ты утверждаешь, что в поимке Робин Гуда главная заслуга принадлежит тебе?– Да, милорд. Мне и Гаю Гисборну, который вымотал его так, что сэру Жофруа осталось только затянуть узлы на веревках.– Но сэр Гай погиб! Почему он не взял с собой солдат? Не предупредил меня? Он ограничился тем, что, встретив конвой, отправлявшийся в распоряжение сэра Стефана, попросил Жофруа утром, на обратном пути, заглянуть на поляну.?Черт! Черт! – пронеслось в голове набожной Марион. – Черт!?– Извините, сэр Реджинальд, – девушка ниже опустила голову, – но Гай погиб из-за собственной самоуверенности. Он думал, что непобедим. К тому же… – она запнулась.– Что ?к тому же?? Договаривай, моя дорогая юная леди!– Сэр Гай приревновал меня к разбойнику и пожелал драться с ним один на один. – Не похоже на Гисборна, – усомнился шериф. – А как ты заманила на эту поляну разбойника?– Очень просто, – Марион чарующе улыбнулась. – Я назначила ему свидание.– Вот дьявол! – фыркнул шериф, невольно поддаваясь ее обаянию. – Рыжая хищница! Впрочем… Все твои слова нетрудно проверить, – он обернулся к дверям. – Эй, приведите сюда Робин Гуда! Что же ты так побледнела, леди Марион? Почему дрожишь?Девушка постаралась взять себя в руки.– А вы думаете, милорд, что мне будет приятно видеть этого человека?– Я думаю, тебе должно быть приятно видеть его з д е с ь, девочка!В зал входит Робин и сразу останавливается, увидев Марион. Стражник подгоняет его пикой, но он не замечает боли. Лицо его темнеет, невысказанная дикая тоска наполняет глаза.– Ты знаешь эту леди? – спрашивает шериф.– Да… – глухо отвечает разбойник.– Кто она?– Самая вероломная из женщин, – он опускает голову и черные пряди волос падают ему на лицо.– Почему ты так строг к ней?Марион поднимает руки к лицу, и маленький молитвенник в деревянном окладе со стуком падает на пол.Робин очнулся. Его глаза, ставшие еще глубже и темнее, с холодным вызовом взглянули на шерифа. – Это мое дело, шериф! Хватит того, что меня повесят на Ноттингемской площади по твоему приказу. Нечего лезть в мою душу. Тем более, что это может быть неприятно прекрасной молодой леди, – и он отвесил поклон со всей галантностью, которую позволяли его скрученные за спиной руки.– А ты умен, Робин Гуд, – с усмешкой заявил шериф. – Иногда мне даже нравятся твои выходки. Но побереги красноречие для палача, – он повысил голос, – тебя ждут пытки и смерть.Потом жестокий взгляд ноттингемского владыки устремился на затрепетавшую девушку.– Я доволен, Марион. Завтра, когда эта мятежная собака издохнет, высунув набок язык, я выслушаю твои желания и постараюсь их исполнить. Все, что в моих силах.Он вышел из зала.Марион должна была следовать за ним, а Робина охрана уводила в другую дверь, но молодые люди не могли не смотреть друг на друга. Вопреки душевной боли и доводам разума. Против воли и осторожности.