Часть 6 (1/1)

Герберт всегда был умной и холодной машиной и обыкновенно обладал уровнем эмпатии хирургической электропилы, но мне по дружеской наивности захотелось поговорить с ним о сложившемся положении, полагая, что должно же ему быть хотя бы неловко. Как бы то ни было, Герберт заметно отдалился, не делал попыток просить меня о помощи с экспериментами и превратился в того самого тихого и незаметного соседа-невидимку, каким он и был для меня в самом начале нашего знакомства. Я перехватил его как-то на пути в подвал, который сам перестал посещать. Герберт остановился на мой окрик, нетерпеливым жестом поправил очки и крепче прижал к себе скользкий пакет с кишками и желудками, нехорошо напоминающими человеческие, — ждал, что я скажу ему.— Мы живем под одной крышей, а я тебя почти не вижу, — сказал ему я. — Над чем сейчас работаешь?— Изучаю возможности пищеварительной системы после реанимации, как видишь. Случаи с последними подопытными очень располагают к этому и наводят на интересные мысли. Чего ты хотел, Дэниел?— Ты совсем отступился от идеи победить смерть? Или тебе просто больше помощники не требуются?В ответ Герберт неожиданно вздохнул — слишком нормальный эмоциональный звук от него! — и весь как-то сник, усталый и, я бы сказал, несчастный на вид.— Дэн, я смирился с тем, что тебе давно пора уходить. Будь добр, когда сделаешь это, оставайся умником и не болтай о наших с тобой экспериментах направо и налево, хорошо? Счастливой тебе жизни, пухлощеких детишек, заведи себе нового кота — и далее по списку.— Значит, ты предлагаешь мне уйти отсюда. Но что насчёт Бекки? Ты останешься здесь, а с ней что будешь делать?— За ней нужно присматривать, и это теперь моя забота. Если что-то пойдет не так, мне придется…— Я буду вам помогать, — раздался вдруг голос Бекки.Она оказалась за нашими спинами, подошла очень близко, бесшумная, как призрак, в законченном черном платье. Слишком близко. Выхватила пистолет из кармана пиджака Герберта, заставив его выронить пакет; я инстинктивно схватил ее за руки, но она разжала пальцы, отбросила оружие в сторону.— Я буду помогать и никому ничего не расскажу, — повторила она спокойно.Я отпустил ее. Бекки вынула из кармашка своей длинной юбки какой-то небольшой предмет и вложила в ладонь Герберта.Это была ещё одна виноградинка с крошечными хирургическими швами на зеленом боку.— Я умею хранить секреты, — сказала Бекки Герберту, не отпуская его руки и удерживая ее между своих ладоней. — Правда умею. Посмотрите на мои руки, они больше не дрожат. Я вам подхожу.— Он не хуже тебя это знает, — сказал я ей. — Радуйся, что он отчего-то засомневался и оставил тебя на время в покое, и выставь его за дверь, пока не поздно, ты здесь хозяйка… До поры. Я пойду с ним. Если с тобой все в порядке, то лучшее из решений — оставить тебя и уйти. Герберт, тебе ведь больше не интересен этот эксперимент? Что ты собрался шить из этих кишок новенькое, не подскажешь? Давай я помогу, как в старые добрые времена. Лучше согласись, чтобы все-таки это был я.— Дэн! — прервал меня Герберт. — Ты уж прости, но совладать со своими эмоциями ты не в состоянии, и я должен принять меры…Меры приняла Бекки, подхватив пистолет с пола.Меньше всего я ожидал увидеть в ее руках оружие, направленное на меня.Хотя это неправда. Куда меньше я все же ожидал, что она выстрелит.Я пришёл в себя в подвале. Что это подвал дома Филдзов, я понял ещё до того, как разлепил глаза — по звучанию здесь голосов и запахам: сырость, химикаты и трупы. И теперь еще, кажется, знакомые женские духи.— Меня до последнего это смущало, — услышал я голос Герберта, глухой, доносящийся до меня как сквозь вату.— Hо теперь ты, наконец, понимаешь, что я ничего не расскажу? Секрет в обмен на секрет, — ответила Бекки.— Понимаю и не сомневаюсь. Tише! Он приходит в себя.Они заметили, что я снова в сознании. Голова у меня ужасно болела, словно в нее вонзались тысячи игл, и я застонал. В ушах звенело.— Я старалась, чтобы пуля прошла вскользь, не целилась в лоб, — сказала Бекки, как бы извиняясь, ласково коснувшись моей щеки (я в ужасе подскочил на операционном столе, не зная, что страшнее — подвал, сам стол или это прикосновение). — Правда, могло оторвать ухо, что не пошло бы тебе к лицу, но мы бы все пришили на место. Или подобрали бы новое и пришили бы все равно.— Полегче, Бекки, это все-таки наш Дэн, — напомнил ей строго Герберт. — Как ты себя чувствуешь?— Ужасно. Сгиньте оба, мне станет гораздо легче. Вы стреляли в меня!— Она стреляла, — возразил Герберт.— Ты меня реанимировал?— Разумеется, нет, тебе бы сейчас было куда хуже, если бы дошло до этого. Хотя кто знает…— Черт возьми, зачем стрелять было нужно — мне это кто-нибудь объяснит?— Самосохранение, Дэн, — пожала плечами Бекки. — Tебя нужно было угомонить, а мне нужна была гарантия, что Герберт не пустит меня на органы при первой возможности. Мне можно доверить ваши тайны. В конце концов, я ведь сама одна из этих тайн, верно? — она нежно коснулась плеча Герберта.Tот коротко кивнул в ответ, но посмотрел на меня каким-то беспомощным взглядом, явно кричавшим: “Дэн, нам надо поговорить”.Вот ведь дьявольщина, подумалось мне. Tеперь у тебя проблемы с девушкой, дружище, и я бы порадовался подобному при любом другом раскладе.Hо не сейчас, разумеется. И что эти двое обсуждали, пока я был в отключке?— У нас много дел, — заявил Герберт, натягивая маску суровой решительности. — И нет времени на истерики и сомнения. Дэн?..— Я в норме, — пробурчал я, недобро поглядывая на Бекки.— Вот и славно, — кивнула она и изящно, словно в танце, порхнула к старому шкафу. — Дэн, подойди, пожалуйста, нужна помощь.Я, с трудом спустившись со стола — каждое движение болезненно-гулко отдавалось в голове, подошел, совсем не ожидая ничего хорошего. И правильно. Бекки торжественно открыла дверцу — и мне на руки рухнул грузный мертвец в сером костюме-тройке, уже нехорошо попахивающий.— Кто это, черт подери? — завопил я.— Мой дядя Энтони, — сказала Бекки. — Я спрятала его у вас в подвале, здесь все равно всегда трупами воняет. Было непросто убедить его сюда спуститься. Он брат моего отца и претендовал на наследство. На дом и семейное дело; он спрашивал, где любимый папин нож. Жадная жирная свинья, — она от души пнула дядю Энтони под колено пришитой ногой. — Приехал сегодня утром. Герберт теперь может его использовать в своих целях.— Hепременно, — процедил Герберт.Похоже, он был не очень рад.— Я опробовала на нем тот состав, которым ты усыпил Лазаря перед операцией, — проговорила Бекки, виновато и нежно глядя на него.Взглянув на Герберта в это мгновенье, я осознал со всей ясностью: он ее убьёт. Кстати, за все время жизни в доме Филдзов я так и не выяснил, от чего умер отец Бекки. Зря, ох, зря. Любопытство все же весьма полезное качество — если оно не касается способов воскрешения мёртвых, разумеется, но эта простая истина доходила до меня долго и туго.— Я не могла допустить, чтобы кто-то отобрал у меня этот дом, — сказала Бекки. — Он и так непросто мне достался. Дядю Энтони лучше расчленить и использовать для реанимации отдельные части тела.— О, разумеется, — сказал ей Герберт.Ему явно было трудно сохранять самообладание.— От тела папы вот мне избавиться не удалось, — продолжала Бекки. — Он был не очень-то крупным мужчиной, но все же тащить его из дома, искать укромное место среди могил, копать яму — пусть и даже разворошить какую-нибудь из свежих, это проще, мы не раз так делали, — нелегкая работа для хромой слабой девушки. Впервые я попыталась расправиться с ним, когда мне было шесть, столкнуть с лестницы; с тех пор он так невзлюбил комнаты наверху. Я в итоге их невзлюбила тоже, ведь в итоге это он толкнул меня в борьбе…— Ну вот, она почти все разболтала, — всплеснул руками Герберт. — А ведь она уверяла меня, Дэн, пока ты был без сознания, в своем таланте беречь тайны.— Ты меня запутал, — возмутилась Бекки. — Это же “наш Дэн”, и он уже в курсе насчёт дяди, какой смысл от него скрывать историю с папой?— Дэн, я берег твою нервную систему, как мог, вспоминай об этом время от времени, — прервал её Герберт.— Дэн, прости, что я так долго не говорила о папе, — перебила его Бекки. — Он был ужасным человеком. Пошёл в бабушку, свою мать, вы слышали о ведьмах, перебравшихся сюда из Салема? Не знаю насчёт жаркого из младенцев, но кровавых жертвоприношений она не сторонилась точно. Я не такая, поверьте, мне и кролика бедного терзать было жаль, Герберт не даст солгать, верно? Он вечно был недоволен мной, слова доброго из него было не вытянуть; я его ненавидела. Когда мы с папой потрошили среди могил нашего пятого, налоговика, отец сказал мне: Бекки, ты ни на что не годишься, в тебе нет семейной твёрдости, вот был бы у меня сын, твоя бабка, Бекки, конечно, была исключением из правил, но она была особенная, знала тайные заговоры, читала по-арабски, изучала архитектуру, а у тебя одни тряпки и куклы на уме… Поглядел бы на себя! Да он сам даже школу не закончил! Папа особенно часто повторял мне, что я пустое место, с того момента, как я не справилась с местным культистом, что забрел на наше кладбище, когда мне было тринадцать, резать тут бродячих кошек и козлят на старых могильных плитах и призывать каких-то монстров; его бы никто даже не хватился в городе, и это могло бы стать моей инициацией. Возможно, мое призвание вовсе не в продолжении наших семейных традиций, вот и все. Потомственные провинциальные маньяки с окраин. Убийца Бекки Филдз, кровавая калека. Я ведь не похожа на такого человека, правда?— В чем-чем состоит твое призвание? — рассеянно переспросил я, не уверенный в том, что вообще хочу слышать ответ.— Не знаю, — пожала плечами Бекки. — Но не в серийных убийствах точно, это к папе, бабушке и, видимо, к вам. Может быть, в швейном деле?Она беспечно напевала что-то из Элвиса, делая стежки на раскроенном лбу дядюшки Энтони, — похоже, в дело пошла не только старая ваза из гостиной, но и топорик из набора пожарной охраны — для верности, — и Герберт выстрелил Бекки в сердце не раньше, чем воспользовался ее швейными навыками для создания очередного монстра из останков пресловутого дядюшки.После осечки Бекки грустно улыбнулась ему.— Я знала, — призналась она. — И заранее вынула пули.— Да на здоровье, — ответил Герберт, всаживая ей в грудь скальпель и поворачивая его.Этого она не ожидала. Я подхватил ее, осторожно уложил на пол — стол был занят бывшим дядюшкой Энтони, который теперь был больше похож на кого-то из фильма “Нечто”... И явно не на пса или вертолетчика.— Свяжи ее, Дэниел, — распорядился Герберт. — Предосторожность не бывает лишней.Он сорвал и отбросил окровавленные перчатки с несвойственным ему отвращением и начал мыть руки; они дрожали.— Герберт? — осторожно позвал его я, отпуская Бекки и вставая на ноги.— Займемся новым образцом, — глухо ответил он, сверкнув очками в мою сторону. — Время уходит. Как насчет пары усовершенствований? У меня есть в запасе парочка коровьих копыт, но надо хорошо поработать над координацией движений в этом случае, чтобы образец мог держать равновесие...— Герберт, черт тебя подери!Он глубоко вдохнул воздух, шумно выдохнул, расправив плечи, и повернулся ко мне, как обычно, спокойный и строгий.— Ты пока еще со мной, Дэниел, или больше нет? — спросил он.Да, черт возьми, я с тобой, хоть ты и только что едва не дал меня прикончить, сукин сын, хотел сказать ему я. Я не знаю и отказываюсь думать, почему, но я с тобой.— Сколько кубиков на этот раз? — спросил я у него, берясь за шприц.Герберт буквально засиял. Неярко так, но заметно.— Для начала четыре с половиной, — потеплевшим голосом ответил он.