Зажатость (1/1)

- Готово, - c этими словами Козетта, один из медиков нашего класса, затянула последний ремешок на носилках. – Забирайте ее!Пара стоявших рядом с ней одногруппников, Рэймонд и Варио, подняли с неровной каменистой поверхности носилки с Мелиссой, ощущавшей приход от медицинских наркотиков, и подняли их на ближайшую БМП.Даже и представить не могу, насколько это большая удача, что нам удалось не только вовремя добраться до своих, но и сделать это, избежав новых жертв. Мы подоспели к моменту, когда еще не закончилось время для ожидания к эвакуации. Что толком происходит – не дали нам объяснить, да и сам полковник, пребывавший рядом и следивший за тем, как его солдаты тоже готовятся организованно драпать, тоже мало чего нам сообщил. Сказал, что по всему фронту творится чертовщина, и все отступают.Не знаю – радоваться ли, что не одним нам пришлось бежать, словно собакам побитым, или огорчаться еще больше, что наша сторона конфликта потерпела столь крупное поражение?Мечась между этими двумя мыслями я полез на броню следующего нашего БМП, на котором не перевозили раненых. Туман ощутимо разредился за прошедшее время, поэтому с верхушки нашего транспорта открывался довольно просторный вид: небольшое плато, проходящее вдоль берега все той же знакомой реки с крутыми скалистыми берегами, на котором подобно муравьям суетились солдаты, торопливо сновавшие туда-сюда среди колонн из грузовиков и бронетехники – готовили к перевозке припасы и оборудование. Я сумел насчитать шесть колонн, включая и ту, в которой стояли мы. - Отряд ?Г?, из Лэнсила! - крикнул своим громким голосом лысый полковник в мятой грязной униформе, стоявший неподалеку и недовольно наблюдавший за происходящим. – Начать отбытие!Приказ получен, двигатели завелись в считанные секунды, и наш транспорт, два БМП и грузовик, отделился от колонны и выехал на дорогу. Путь начался с ухабов. Трясло нас довольно сильно, так, что приходилось держаться за поручни на корпусе, или за ближнего своего, чтобы ненароком не рухнуть вниз. Уперевшись сапогами в специальную подножку на борту, я взялся одной рукой за поручень на орудийной башне. В другую мою руку вцепилась сидевшая рядом Аннисет, которой держаться было не за что. Вцепилась с силой, словно утопающий за соломинку, как принято сравнивать в подобных ситуациях. Вторая ладонь Нэльсон схватилась за воротник на гимнастерке Франки. Мартинс, после нашего воссоединения с остатками класса ушла в апатию и сейчас напоминала скорее детскую куколку – столь же пассивна и столь же безжизненный взгляд. Голова ее безвольно тряслась в такт движению, словно у сувенирного болваничика.Боюсь, как бы произошедшее не сломило ее – списывать еще одного хорошего бойца в такое время для нас сродни удару под дых. Двое убитых, двое раненых, причем не известно, выкарабкаются ли те из лап смерти. В худшем раскладе мы потеряем сразу пятерых человек, если добавить к списку и сломленную Мартинс. Это серьезный удар, который может обернуться для нашего класса началом конца, если мораль упадет настолько сильно, что люди предпочтут оставить все это и начнут возвращаться домой, лишь бы впредь никогда не сталкиваться с подобным. Если Франка, один лучших бойцов в классе, покинет академию, вся сломленная, разбитая, то возрастет шанс того, что найдется немало людей, последующих ее примеру, особенно, если другие классы тоже понесли серьезные потери. Понятное дело, что ее нужно как-то поддержать, но я совершенно не представляю что нужно делать в таких ситуациях. А действовать наобум в таких делах нельзя. Тут как с разминированием, где неосторожность и незнание, скорее всего, приведут к известно каким последствиям.Проблема в том, меня выучили другой выдержке, помогающей воспринимать даже такие события словно отстраненно, будто все виденное мною – это один большой кинофильм, а люди вокруг всего лишь актеры. За подобное мировоззрение некоторые не прочь упрекнуть меня в черствости. Такой подход к делу помогает легче переносить невзгоды, однако если начать навязывать его людям в ситуациях, подобных той, в какую попала Франка, то это может пойти во вред. Это как рубить дерево ножом, и резать хлеб топором – вроде и можно, но лучше, конечно, наоборот, чтоб каждым инструментом делать то, под что он и предназначен.Однако, полностью перекидывать заботу о Мартинс на других тоже нельзя – ведь я ее командир, и поэтому оставаться в стороне не имею права. Более того, нужно принимать активную роль в поддержке Франки, чтоб поняла, насколько она важна для нас. Надеюсь, вместе с Анни мы сможем найти правильное решение этой проблемы. Я перевел взгляд на Нэльсон. Она молча сидела, разглядывая собственные сапоги, покрытые пылью. Взгляд отстраненный – тоже ушла в себя, по-прежнему вцепившись одной рукой в мой локоть, а другой в локоть Франки. У остальных одногруппников, сидевших рядом, лица были похожие, подавленные, угрюмые. Вытянув шею, я посмотрел на нашу вторую БМП, ехавшую следом. Там тоже самое – люди, ехавшие на броне выглядели хмурыми. Пусть их лица с такого расстояния были плохо различимы, но их позы, ссутуленность и нетипичная давящая молчаливость отлично демонстрировали разбитость. Из-за орудийной башни виднелись двое носилок, на которых везли наших раненых девчонок. Отсюда мне были видны лишь их ноги, обутые в столь же пыльные армейские сапоги.Тебе, Мэл, я помочь никак не могу. Здесь уже все зависит от мастерства хирурга и твоей воли к жизни…***На въезде в академию, было оживленно, из-за обилия транспорта и солдат, которые только прибыли, аккурат перед нами, и не успели разойтись. Кругом был слышен уже знакомый гомон и звуки работающих моторов. Увидев нашу колонну, бойцы из других классов, видимо, стоявшие здесь в ожидании дальнейших приказов, толкаясь принялись освобождать место для транспорта. Пока наши машины занимали место на специальной площадке, напротив ангаров, к нам уже спешило на помощь несколько медиков, из других классов. Получив на руки носилки с ранеными, они бегом понеслись в сторону госпиталя. Один из этих медиков даже запнулся на ходу, что аж головной убор потерял. Хорошо, хоть сам не упал, да нашу Ноэль не уронил. Рэймонд, тоже медик, из нашего класса, поднял уроненную шапку и побежал следом, возвращать владельцу.- Так, отряд, - вперед вышел староста и недовольно оглядел наше угрюмое озлобленное столпотворение, скучковавшееся на фоне бронетехники и ангаров. – Надо доложиться и получить новые приказы. Пока я буду это делать, за главного здесь остается Зери. Далеко отсюда не уходить, ждать меня. Вернусь – скажу, что дальше. Привычно вцепившись в растрепанную рыжую шевелюру, он пошел к зданию академии. Быстрая, громкая походка, будто втаптывал что-то в землю, выдавала в старосте злость, которую, впрочем, у него всегда получалось плохо скрывать. Я отвел наш класс с площади, чтобы никто никому не мешался, и, встав в сторонке, принялся наблюдать, подобно пастуху, чтобы никто из моих одногруппников никуда не разбрелся.А пока мы вот так стояли-толпились, да ждали, через ворота прибывали еще отряды, тоже все злобные, побитые. Также сдавали раненых на руки медикам и отходили в сторонку, ожидать. Техники на площадке скапливалось много, что уже и места не оставалось, приходилось механикам потихоньку загонять ее в ангары.Порыв прохладного ветра заставил меня поежиться. Так и не распогодилось со вчера – небо все также затянуто тучами. Интересно, пойдет ли дождик?Засмотревшись на облака и пролетавших под ними птиц, я пропустил приближение угрозы, заявившейся прямо по мою душу. Схватившись обеими руками за воротник моей гимнастерки, Франка хорошенько встряхнула меня. - Ты… - только и молвила она, глядя на меня, словно бык на дразнящую тряпку. Ее глаза были налиты злобой настолько, что, казалось, еще чуть-чуть, и они вспыхнут гневным пламенем, словно в сказке. В ином случае я бы сразу дал Мартинс, как это называется, ?от ворот поворот?, особо и не церемонясь. Даже не посмотрел бы, что девушка, да еще и сама Франка, с которой конфликтовать опасно. Но сейчас интуиция подсказывала, что лучше бы простить Мартинс подобную дерзость и обойтись с ней помягче.- Франка, угомонись, - ответил я, хватая ее за запястья. – Думаешь, мне, что ль, в радость все случившееся? Сам бы отдал не меньше твоего, чтоб такого не случилось. Ты не хуже меня понимаешь, как в нашем деле все устроено, ведь так? Ну вот, то-то же. Поэтому, не делай хреновый день еще хреновее, в том числе и для себя, - с этими словами я отпустил руки Франки, а та отцепилась от моего воротника. Глаза у нее уже на мокром месте, губы подрагивали – еще чуть-чуть, и истерично разревется, да так, что вся округа услышит. – Анни, отведи ее в госпиталь, пусть пропишут успокоительного. Потом сразу сюда!- Ага, - кратко кивнула Нэльсон, и, взяв Франку под руку, повела ее в лазарет…***- Класс ?Г? в составе двадцати пяти… Двадцати четырех человек прибыл за дальнейшими указаниями! – доложил староста нашему классному руководителю. Дело обстояло столькими-то минутами позже, после отправления Мартинс отлеживаться в медпункте. Вернувшийся староста сказал явиться в класс, вот мы и явились, расселись по местам, да доложились. - Вольно, - кивнул мистер Бриксам, и мы, словно по команде, сели на свои места. Не смотря на довольно плохие известия он, как обычно, продолжал выглядеть невозмутимо, делая все с привычно спокойным выражением лица, словно все происходящее с нами, всего лишь безобидная игра. – Можешь вернуться за свою парту, Аван. Итак, класс, сведения ?с полей? поступили следующие: не смотря на вчерашнюю победу, противник смог довольно быстро нанести ответный удар, по всем фронтам, заставив отступить наши войска. Линия фронта сместилась таким образом, что под ударом может оказаться и наша академия. В соответствии с этим, свыше поступил указ, переводящий нас в состояние повышенной готовности. Все учебно-тренировочные мероприятия отменены, усилена охрана, а в классы был перемещен запас вооружения, - после этих слов все дружно перевели свои взгляды с учителя на стоявший вдоль одной из стен ряд из небольших железных шкафчиков, в обычное время пустовавших. Их как раз на такой случай и поставили здесь. – В связи с этим напоминаю вам, что открывать шкафчики и брать оттуда оружие можно либо с позволения классного руководителя, либо в случае боевой тревоги. Ключ будет находиться у дежурного по классу, который теперь должен стоять на посту, возле двери. Касательно дальнейших указаний, то, исключая медиков, все свободны до вечера. В связи с тем, что у нас много раненых, госпиталю требуются все медики, что есть в академии. Остальным же предстоит дежурство в охране в ночную смену, вместе с классом ?Ф?, поэтому вам к вечеру нужно быть готовыми. Если ни у кого больше нет вопросов, то на этом все свободны.Вопросы у меня были, но не к учителю и не по части приказов. Поэтому, когда все принялись выходить из класса я притормозил возле двери свою сероволосую подчиненную.- Анни, я надеюсь, тебе никуда не надо спешить, - сказал я Нэльсон, пропуска ее в коридор. – Потому, что нам сперва надо обсудить один вопрос. - Ясно, - устало вздохнула она. Судя по измученному, уставшему лицу и голосу, ей хотелось побыстрее отделаться от всего и всех, чтобы побыстрее вернуться к себе в комнату и уткнуться лицом в подушку. – И что же это за вопрос?- Насчет Франки. Пошли, пройдемся, по пути обсудим, - мы двинулись по коридору вслед за галдящими впереди одногруппниками. – Я боюсь, что после случившегося утром, она может сломаться и уйти. А если еще и Мелисса не переживет ранение, то… Я думаю, тебе не нужно объяснять какой это по нам будет удар. Надо ее поддержать, но я не знаю, как нужно действовать и что говорить. Я хотел бы вместе с тобой подумать над этим.- Я поняла, - кивнула Нэльсон, отстранено глядя вперед. – Извини, но прямо сейчас я вряд ли смогу сообразить что-то путное. Нужно дать передохнуть остаткам мозгов. - Конечно. Либо на смене, если с местом повезет, либо после нее обсудим все.- Угу, - вновь кивнула она, и, внезапно, остановилась, уставившись на меня пристальным, ожидающим взглядом. Ухмыльнулась. – А что насчет Мелиссы? - А что с ней? У нас медицинского образования нет, и вряд ли мы сможем ей помочь.- Ну разумеется, - язвительно сказала она, кивнув. – Вот, вроде ты и командир, но иногда такой деревяшкин! Если у тебя найдется пара лишних минуток, то я хотела бы показать тебе одну вещь.- Какую? - Важную! Возможно. Пойдешь со мной – узнаешь!- Хорошо, веди.Я не люблю неопределенность. В ином случае, я либо заставил бы Анни выложить всю правду сразу и на месте, либо не пошел за ней вовсе. Но, такой сегодня день, особый, чтобы вести себя не так, как обычно. Поэтому, изображая послушность, я следовал за Нэльсон. Коридоры академии были непривычно пустыми – ни людей, ни гомона от разговоров, словно все, кроме нас, вымерли. И, вроде, тоже, ничего страшного, но вот вновь на меня обрушивается уже знакомое давящее чувство. Давящая тишина. В ней даже звук наших шагов, эхом отзывавшийся от стен, воспринимался иначе, с нотками чего-то зловещего. Впервые на моей памяти, находиться в главном корпусе академии мне было столь же неприятно, как и ехать внутри бронированных транспортников. В такой вот атмосфере и прошел наш путь до комнаты Аннисет. Обстановка внутри в полной мере отражала характер жильца. Полы были чистыми, полки протерты от пыли, кровать аккуратно заправлена, а на столе царил типичный творческий беспорядок, с хаотично разложенными нагромождениями из книг, тетрадей и пишущих принадлежностей. - Проходи, - пригласила меня Нэльсон, первой переступая через порог. Подойдя к окну, она раздвинула шторы, после чего в комнате стало чуточку светлее. - Ну, и что же ты хотела мне показать? - с этими словами я зашел следом за ней.- Сейчас-сейчас, - Анни суетливо подскочила к столу и принялась быстро-быстро разбираться в устроенных на нем завалах. Небрежно сдвинет стопку тетрадей, раскроет одну книгу, пролистает, швырнет назад, раскроет другую… Спустя примерно с минуту подобного копошения, она, с чувством выполненного долга, протянула мне фотографию. На нем был изображен наш класс, в те времена, когда все еще были живы. – Вот, посмотри. Сделано чуть более полугода назад. Еще даже до того, как пришел ты. Ты ведь с небольшим опозданием поступил, поэтому, именно себя тут можешь не искать. Лучше на Мелисску свою глянь, какова она тут. Ну, видишь?- Нет, - сколько ни вглядывался, ни пробегался взором по лицам изображенных на фото людей, все никак не мог заметить на нем Дален. Вот уж точно мастер скрытности, что даже на снимке затеряется. - Вот, - встав рядом со мной, Нэльсон указала пальчиком на человека, на Дален уж очень сильно непохожего. Я даже сперва подумал, что надо мной решили подшутить. Всмотревшись в указанное лицо повнимательнее, я все же разглядел в нем знакомые черты. Удивительно, как сильно порой может разниться вид одного человека. Мелисса казалась на этом фото совершенно другой девушкой: взгляд потерянный, словно пустой, устремлен куда-то вниз, плечи безвольные… Я уже не раз видел подобных людей, ветеранов войны, видевших и совершавших известно какие вещи. Правда, на время прошлой войны она еще явно не достигла призывного возраста. – Хотя я так и думала, что ты не узнаешь ее. Да, она тут выглядит, словно совершенно другой человек. Ну, а теперь подумай, после чьего прихода она преобразилась в ту Мелиссу, которую мы знаем сейчас?- Догадываюсь. И что ты хотела мне этим сказать?- А кто ж знает? – хитро ухмыляясь, Нэльсон картинно развела руками. – Может, что-то и хотела, а может и ничего не хотела.- Ясно, - я вернул ей фотографию. – Это все? - Да, - Аннисет забрала снимок и вложила его в одну из книг на столе. – А сейчас, я чувствую, что мне нужно прилечь, иначе к вечерней смене буду валиться с ног. Поэтому, если у тебя больше нет ко мне вопросов, то я хотела бы остаться одна. - Конечно. Тогда, встречаемся вечером, когда назначения будут раздавать…***После всего произошедшего было особенно приятно смыть с себя накопившуюся грязь теплой водичкой, в душевой, а затем улечься в кровать, на куда более приятный, в отличие от камней, матрас. Лежа в кровати, я размышлял надо всем произошедшим сегодня. Перебирал воспоминания, сопоставлял факты, прикидывал различные версии всякого. Даже, казалось, отойдя в сон, я и там не прекращал свои ?измышлизмы? на тему того, как с кем быть, да поступать.Особенно сильно у меня не шла из головы та фотография, которую мне показала Аннисет. Она явно сделала это не просто так, но предпочла не распространяться о своих мотивах. Нэльсон может казаться недалекой, но мозги у нее все-таки есть, и, когда надо, она умеет ими пользоваться.Почему же она решила поступить именно так?Из всех пришедших на ум вариантов, мне лишь один из них кажется правильным – она хотела, чтобы я сам пришел к какому-то решению, сам решил, значимы ли для меня те сведения, которые она до меня донесла, и как их использовать, если вообще нужно использовать. Из-за этого мысли насчет Мелиссы даже отодвинули на фон мысли про Франку.К вечеру, когда уже близилась наша смена, я определился с выводами. На часах было пятнадцать минут девятого, когда я выходил на улицу. До сбора нашего класса оставалось еще полчаса. Как и ранее, коридоры и улица были тихи и почти безжизненны: по пути я встретил одного учащегося, шедшего по коридору, да какую-то парочку, сидевшую на главной площади, у фонтана. Тучи, по-прежнему, скрывали за собой небо, из-за чего везде было темнее, чем обычно, даже освещение пришлось включать раньше нужного времени. Временами дул холодный ветер, словно осень наступила.Напоминает один не столь давний кинофильм, детектив, выдержанный в довольно мрачных мотивах. Только ветра, завывающего в подворотнях, не хватает. Вот в похожей, холодной и даже отчасти гнетущей, атмосфере я и дошел до здания госпиталя, широко раскинувшемуся в стороне от главного корпуса академии. Ветер развивал флаг с красным крестом, который, по неизвестным мне причинам, казался жалким и крохотным, в окнах, на фоне включенного света сновали туда-сюда силуэты, а на площадке перед входом скопилось множество свежих окурков.На крыльце курила пара медиков из класса ?Ц?. Когда я уже почти начал доставать их с расспросами, на пороге показалась одна из моих одногруппниц – Козетта Колхарт. Девочка-ангел, как ее зовут некоторые, за характерную внешность: милая-добрая мордашка, ярко-голубые глаза, светлые волосы, и характер под стать. Даже в столь усталом, измученном виде она все еще оставалась настолько красивой, что аж задумываешься, как в подобном мире вообще оказалось такое создание? Уникальное сочетание внешности и характера, на мой взгляд.- Здравствуй, Зери, - встретила она меня своей улыбкой, тут же забыв обо всех усталостях. – Я надеюсь, ты к нам не с очередной травмой?- Нет. Я хотел бы узнать в каком состоянии наши раненые? Не могла бы ты меня просветить в этом? Если не сложно и не помешаю, разумеется.- Конечно, - кивнула Козетта, поправляя свой белый берет. – Пойдем, сам можешь посмотреть.- Пойдем, - я пошел вслед за ней. Внутри госпиталя, в противовес остальной академии, было шумно и многолюдно, по всюду, то туда, то сюда, ходили люди, преимущественно, медики, со все теми же уставшими лицами, да пустыми взглядами. - Сперва – Франка, - не оборачиваясь сказала моя попутчица, ведя меня по коридору, мимо палат. – Мы вкололи ей успокоительного и уложили спать. – Сейчас она еще должна пребывать во сне. Физических травм у нее нету, так что она может вернуться в строй в любой момент. В теории… Очень жаль, что мы ничем больше не можем ей помочь. - Мы с Аннисет постараемся что-нибудь придумать.- Надеюсь, у вас получится. Вот, она здесь, - остановившись возле одной из дверей, Козетта сперва заглянула в палату. – Заходи. Следом за ней я переступил через порог. Обычная больничная палата: помещение с двумя рядами коек, некоторые из которых были заняты ранеными девушками. Франка лежала на одной из ближних ко входу кроватей, свернувшись под покрывалом. Привычная строгость сошла с ее лица, уступив место чему-то более милому и одновременно грустному. На соседней койке похожим образом лежала куда менее знакомая Берта Штольц, с которой у меня не столь давно был почти конфликт. Прижав к себе подушку, словно плюшевого медведя, она также съежилась под покрывалом. - Мы за ней присмотрим, - оторвала меня от созерцаний Козетта. – Пойдем. Ведь, полагаю, тебе гораздо важнее узнать про Мелиссу? – мы вышли из палаты и продолжили наш путь по коридору. – К сожалению, с ней все не столь однозначно. Мы ее прооперировали и достали пулю, однако рана довольно плохая: пуля ведь пробила сперва рюкзак, и поразила тело уже деформированной, застряв внутри. Пулю мы достали, и наложили швы, однако для гарантированного излечения у нас нет рагнита – его обещали только к утру подвезти. Если Мелисса дотянет до этого времени, то уже к завтрашнему вечеру встанет на ноги и вернется в строй. В ином же случае… Ну, сам понимаешь… Вот, она здесь. Ты хочешь зайти? - Да, если можно. - Под моим присмотром – можно. Хотя я и не думаю, что ты стал бы затевать что-то… сомнительное, - Колхарт пригласительно открыла еще одну дверь. Я вошел в палату. Здесь царила уже знакомая давящая тишина, словно меня привели в морг. Пройдя следом за мной, Козетта остановилась возле одной из кроватей. – Вот. Дален, со столь же мирным, как и у Франки, лицом, лежала под капельницей, вся бледная, словно простыня, которой была укрыта. Лишь мерное дыхание Мелиссы давало понять, что она еще продолжала жить. - Ну, посмотрел? – спросила у меня моя проводница, спустя где-то с минуту.- Да.- Если она придет в себя, мне что-нибудь ей передать?- Да. Передай, пожалуйста, что я заходил. Именно к ней. - Хорошо, - кивнула Козетта. – Пойдем?- Да, пойдем, - мы вновь вышли в коридор. – А что насчет Ноэль?- С Ноэль ситуация еще хуже, чем с Мелиссой: сразу несколько сильных ранений. Опять же, если дотянет до утра, то поставим на ноги, но шансы на это у нее ее меньше, чем у Мелиссы. - Ясно. Надеюсь, им всем удастся выкарабкаться. А сейчас, мне пора идти. Извини, что отвлек тебя. - Да ничего страшного, мы ведь все в одной команде, должны помогать друг другу.На этом мой визит в госпиталь завершился. Я поспешил вернуться в наш класс, скоро начнется планерка, где мы получим назначения на дежурство.К указанному времени все пришли без опозданий. Не было только наших медиков, которые, по понятным причинам, сейчас были заняты в лазарете. Выглядели мои одногруппники столь же хмуро, что и утром. Собрание прошло быстро и довольно кратко – пришли мы, пришел мистер Бриксам, сказал, кого куда назначили, и мы разошлись, сперва к ангарам, получить оружие, а затем по постам.Меня с Аннисет назначили помогать с охраной главных ворот, которые, под стать главному корпусу академии, со словно напускной важностью возвышались над стенами, людьми и зданиями. Оставив нашим коллегам из класса ?Ф? посты на ближайших башнях, мы с Нэльсон встали перед высокими массивными дверьми, словно средневековые стражники. Вдаль эдаким полумостом спускалась вниз дорога, мощеная булыжником, на несколько сотен метров. А дальше шло уже обычное заросшее поле, за которым едва-едва проглядывались очертания леса, почти полностью слившегося в единый мрачный фон с заполонившими все небо тучами.Вид открывался довольно просторный, но уж слишком сейчас темно, чтобы получалось разглядеть что-то вдали.Конечно, на стенах у нас были установлены прожекторы, но их надлежало включать, лишь если поступит приказ свыше. Чтоб врагу видно не было, куда метить, если, конечно, он уже дошел до этих мест. Нам даже окна надо теперь хорошо закрывать шторами, чтобы включить свет в помещении, иначе накажут какими-нибудь не особо приятными назначениями.А еще, пошел дождик, что тоже ощутимо ухудшало нашу видимость, а завывавший в полях ветер также и слушать мешал. - Ну что, Анни, выспалась нормально? – спросил я у Нэльсон, надевая на голову капюшон от своей плащ-палатки.- Нормально, - недовольно ответила та, продолжая глядеть не на меня, а на падающие с козырька, под которым мы стояли, капли. – Но давай не будем лицемерить: я ж знаю, что тебе сейчас Франка интересна. В общем, подумала я на ее счет. Ну, во-первых, ты, думаю, сам понимаешь, что она у нас ?с гордецой?. Если начнем открыто ее жалеть, то, боюсь, как бы не заставили ее закрыться еще сильнее. Поэтому, я думаю, что надо говорить прямо: вызвать ее на разговор, посадить за стол и сказать, мол так и так, ты нам нужна и все такое.- Да, Анни, ты мыслишь верно, но об этом я знал и сам. Мне хотелось бы знать что-то более конкретное. - Ох-х, да-да-да, конечно, как всегда, - завелась Нэльсон.А она-то чего так взбрыкнула? Сама цела осталась, да и родные у нее, вроде, тоже все живы-здоровы. Чего ей-то не хватает?Ох уж эти женщины – вечно им все не так, даже когда все хорошо. Пусть Аннисет и честно помогала придумывать, какими фразами нам стоило бы говорить с Мартинс, но уж очень сильно демонстрировала свое недовольство из-за того, что ?все у нее нормально?.В итоге, к плану, который нам обоим казался подходящим, мы все-таки пришли, хотя неприятный осадочек остался…***Ближе к полуночи, когда темень встала непроглядная, у нас появился неожиданный визитер.- Кажется, я что-то вижу, - тихо сказала мне Нэльсон, вытянув шею и вглядываясь во мрак. - Что и где? - спросил я, пытаясь разглядеть хоть что-то в ночи. Ничего различить в этом черном фоне так и не смог, как и расслышать что-то, кроме шума дождя.- Человек. Идет сюда. - Ясно. Говорить буду я. Если что, готовься стрелять.- Принято, - опустившись на колено, Аннисет взяла свой автомат наизготовку. - Кто идет? Назовись, или стрелять будем! – крикнул я в темноту. В ответ молчание. Я уж подумал, что Нэльсон подвело воображение.- Не стреляйте! – закричал через несколько секунд слабый, измученный голос какого-то парниши. – Свои! Сняв с пояса фонарик, я посветил в сторону нашего ?гостя?, заодно надеясь, чтобы мне не прилетела откуда-то из темноты пуля или, что еще хуже, снаряд.К счастью нет, обманкой это все не оказалось, и за возможность глянуть на собеседника мне не пришлось платить жизнью.Лучик света от фонарика выхватил из темноты человека, одетого в форму нашей академии. Форма вся мятая, грязная, промокшая насквозь, да и сам парень тоже был под стать – съежившийся, постоянно дрожащий, взлохмаченный, лицо чумазое. Он прятал что-то в своих ладонях, прижимая к себе.Как бы не гранату. - Что у тебя в руках? – спросил я. – Покажи мне свои ладони, медленно. - Да. Да, - он повиновался и медленно выставил перед собой подрагивающие кисти рук. На пальцах весели какие-то блестящие металлические предметы. На оружие непохоже. - Что это? – задал я следующий вопрос.- Пацаны, - ответил ?гость?, от чего-то улыбаясь. – Все вместе. Донес, как и просили, - подойдя к нам, он продемонстрировал свою ношу. Личные жетоны солдат. Беглого взгляда хватило, чтобы опознать в них принадлежность к нашей академии. – Вот. Только никого не потеряйте, хорошо? - Да подожди. Сейчас, доложим командованию, вот им и передашь и расскажешь все. Эй, Фрэдерик, - крикнул я одному из бойцов, несших свой пост на одной из башен, возле ворот. – Заберите ?гостя?, да начальству передайте его.- Сейчас, минуту! – крикнули в ответ сверху. Вскоре, мы передали нашего визитера коллегам и продолжили нести свой пост…Остаток смены мы провели, молча вглядываясь вдаль и думая каждый о своем. Утро встретило нас уже знакомым по вчера образом – туманом, уже один вид которого заставлял выбивать нервные ритмы по цевью автомата, и жадно вслушиваться-всматриваться во все, что только можно и нельзя. Но ничего так и не происходило – грозные люди в железной броне так и не проявляли признаков своего присутствия, и эта неизвестность пугала еще сильнее. В первые за последние месяцы, если не годы, я чувствовал, что мой страх смерти вызывает не только чувство самосохранения. Теперь его дополняла мысль о том, что погибнув, я не сумею сделать кое-что важное, возможно, повлияющее и на всю дальнейшую жизнь другого человека. Я уже много раз сталкивался с подобными вещами, но то было на боевых операциях, где такие мысли сами собой задвигаются в самые дальние и темные углы разума. Да и разница между смертью и моральной сломленностью довольно велика, ведь с того света уже никого не вернешь, но покуда человек остается жив, то, значит, на него еще можно повлиять.Пусть мой страх сейчас казался и сильнее обычного, но вместе с тем было и нечто приятное – осознание того, что в жизни, помимо обычной рутины и неопределенности, появилась вполне ясная конкретная цель, пусть и ненадолго…***Вопреки опасениям, время до конца смены прошло мирно. Мы передали смену, сдали оружие и отправились в класс, на очередной сбор.Коридоры встречали нас уже знакомой, но все еще непривычной давящей тишиной, а прибывающие в класс одногруппники, все, как один, выглядели мрачными и подавленными, тоже, как и вчера. Видеть их всех и сразу в таком настроении было столь же непривычно. Довершало картину отсутствие обычного для нас гомона обсуждений.Безусловно, у нас и до этого бывали и плохие дни, и провальные операции, и даже смерти, но чтобы после этого все было настолько гнетуще – это уже впервые. Мистер Бриксам к назначенному времени не явился. Обычно, он не позволял себе никаких задержек и опозданий, и подобное происходило только в случае, если случалось что-то очень важное.А, учитывая события, то вряд ли это самое ?важное? будет для нас приятным.Это понимал и я, и все остальные. Поэтому, когда в коридоре начали слышаться приближающиеся к нам шаги, то все аж напряглись, устремив взгляды в сторону двери. Как раз возле нее шаги и замолкли. Легонько скрипнув, дверь открылась, являя нашему взору все того же привычного, как и во все остальные дни, мистера Бриксама.- Сидите-сидите, - сказал он, продолжая стоять у порога. – К сожалению, данное утро встретило нас довольно печальными вестями: минувшей ночью из жизни ушла Ноэль, - он выдержал паузу, давая нам время осознать новость. – И прежде чем позволить вам выразить свою печаль, сперва я должен сообщить вам вести с фронта. Наши войска за минувшее время провели перегруппировку и закрепились на новых позициях. Пока в штабах готовят новое наступление, ?в полях? наши солдаты готовятся к обороне, ожидая нового удара в любое время. Касательно нас, то все без изменений – пребываем в ожидании. Будьте готовы к тому, что в любой момент нам могут поступить новые приказы. На данный момент, это все. Если у кого-то будут ко мне вопросы, то я буду здесь, в классе.Поднялся шум – каждому в классе хотелось высказаться добрым словом в адрес ушедшей в мир иной Ноэль. Я предпочту помянуть Уиллок в другое время и при других событиях. Сейчас лучше уделить внимание живым, которым наше внимание важнее. Поэтому, вскоре я пополнил собой ряды тех из нас, кто решил навестить раненых в госпитале. Сейчас это место гораздо меньше напоминало разворошенный муравейник: сновавших туда-сюда медиков было гораздо меньше – видимо, большинство сейчас отсыпалось, да и те, что были, уже не выглядели столь суетливыми, как вчера. На сей раз, вместо нашей девочки-ангела, нас встречал Рэймонд Моэн – парень с чересчур ранимой душой, что никак не сочеталось с его довольно грозным внешним видом. Рэймонд всегда выглядел устрашающе, постоянно возвышаясь на фоне остальных, подобно скале, да вот только на деле он даже комара прихлопнуть боялся. И давно бы его за такое отношение к жизни отчислили из наших рядов, да уж больно хорошо с обязанностями медика справляется, да и раненых сразу по три человека может нести. Благодаря именно этому некоторые из нас, в числе которых был и я, смогли дожить до сегодня.Почти бесперерывно вытирая глаза, он согласился отвести нас к Франке. Мартинс пребывала на том же самом месте, лежала на кровати, уставившись флегматичным взглядом в потолок. Когда наша дружная толпа ввалилась в палату, она даже и не пошевелилась. И, это полностью сбило всю нашу ораву с хоть какого-то позитивного настроя – все так и замерли на месте.Чувствую себя идиотом. Вроде, с добрыми намерениями шли, и вляпались в вот такую ситуацию, что впору перепугать всю округу своим истеричным смехом. Надо что-то сказать, дабы сбросить всю эту внезапно возникшую неловкость, да вот только что говорить? Вменяемые мысли так и не приходили на ум. - Франка, - только и мог сказать я. Та в ответ перевела взгляд назад, но так ничего и не сказала. Выглядела она, словно ожившая кукла, со всей присущей безжизненностью взгляда и безэмоциональностью. Было в такой ?кукольной? Мартинс нечто, казавшееся мне жутким – живой человек, достигший столь сильной апатии, что и выглядит страшно, и мысли вызывает столь же страшные: о нашей природе и о том, каково же оно, сперва пережить столь сильное потрясение, а затем под его влиянием превратиться в нечто подобное.- Франни, - к койке подошла Аннисет. Присев на край, она взяла ладонь Мартинс. – Ты нужна нам. Мы должны поговорить о случившемся. - Угу, ясно, - ответила Франка, продолжая глядеть в потолок. – Выйду, так и поговорим.- Конечно, - согласилась Нэльсон.На этом мы и оставили Мартинс. Визит к Мелиссе наносить мне предстояло в одиночестве, чему, впрочем, я был рад.Дален же наоборот, выглядела куда более радостной, встретила она меня своей обычной скалящейся улыбкой, сидя на кровати и укутавшись в покрывало. С таким выражением лица она сильно выделялась среди остальных девушек в палате, не спешащих разделять ее радость и демонстрировавших привычные угрюмые физиономии. Некоторые из них еще красовались бинтами или гипсом на месте ранений.- Привет, Мэл, - сказал я, подходя к ее койке. – Выглядишь лучше, чем вчера. Как самочувствие?- Лучше, чем вчера, хи-хи. Вечером уже выпишусь.Надо сказать, с виду она и впрямь выглядела вполне здоровой, словно и не было вчера никакого ранения. Медицинский рагнит подобные вещи лечит быстро. Главное, с дозой не перебрать, чтоб не посадить себе сердце, или еще какие осложнения получить.- Хорошо. Тебе уже рассказали про Ноэль?- Угу. Я сразу поняла, что она не жилец,- спокойно ответила Дален, будто говорили мы о вещах столь рутинных и обыденных, что особого внимания на них заострять и не стоит.- Ну, тогда оставим этот вопрос и перейдем к более важному. Ты оказалась здесь потому, что уберегла меня от пули, и поэтому такой вопрос: что я могу сделать для тебя взамен?Ну а что? Девочка, как-никак, жизнью своей рисковала ради того, чтоб уберечь меня. Каким чудным порой бы и не было ее поведение, однако поступки Дален говорят обо всем гораздо лучше любых слов. Так что, почему бы не выразить ей благодарность?- Я хочу, - задумалась она, закусив указательный палец. – Погулять.- Погулять? Это что ты имеешь ввиду?- Просто погулять: встретиться, походить где-нибудь.- Ну, хорошо – в этом ничего непосильного нет…***После визита в госпиталь я вернулся в свою комнату – надо бы отоспаться после ночной смены. Тем более, что сегодня мне предстояла внеплановая прогулка в компании одной немного сумасшедшей одногруппницы. Поэтому, когда назначенное время, шесть вечера, близилось, я уже вновь был на ногах, стоял у себя в комнате, вглядываясь в собственное блеклое отражение в окне.Ну, вроде, выгляжу нормально – и причесан, и форма чистая, не мятая, а большего и не требуется.В таком виде я и направился на нашу встречу, через почти безлюдные коридоры.Я решил прийти чуточку заранее, однако Мелисса явилась даже еще раньше, опровергая всем известные устои. Она сидела возле фонтана, на главной площади.На лице у Дален была все та же улыбочка, а на голове довольно плохо сочетавшаяся с военной формой летняя широкополая шляпка, из простой дешевой ткани.- Ну, здравствуй, - поприветствовал я ее.- Здравствуй, - в тон ответила та, придерживая шляпу, чтоб ту не унесло довольно сильным порывом ветра. Пусть небо немного и распогодилось, став менее тучным, но все равно, погода была не из лучших: оставалась серой и прохладной. - И куда ты хотела бы сходить? – я совершенно не представлял, как нужно вести себя в подобных ситуациях. Не знал, что лучше сказать, и поэтому использовал обычные, стерильные фразы. Ведь ударить в грязь лицом не хочется, а как этого избежать, то тут уже гадай сам. Вновь словно оказываюсь на минном поле, со связанными руками. Ощущение, что я делаю что-то не то, у меня только усиливалось.- А это и не важно. Мне кажется интересным сам путь, а не место. Просто веди, куда считаешь нужным.- Ну, тогда пошли. Дален обхватила меня за локоть, и мы пошли. Вряд ли у нас тут есть какие-нибудь особо интересные места, и поэтому я решил, что лучше всего будет сделать уже привычный круг по дворам, да площадкам академии.Кажется, у меня сильно раскраснелись уши. Вся ситуация казалась неловкой и нелепой, уже второй раз за день я чувствовал себя почти идиотом. Мы просто шли, молча. Молчание подогревало мое чувство неопределенности происходящего, из-за чего во мне все сильнее крепла мысль, что я делаю что-то не так. Наверное, надо что-нибудь сказать?- Симпатичная у тебя шляпка, Мэл, - единственная фраза, пришедшая мне на ум.- Спасибо, - расплылась в улыбке моя спутница. Улыбка ее, на этот раз, уже меньше напоминала оскал. – На самом деле, у меня здесь довольно большая коллекция шляп, и даже несколько платьев есть, но я стесняюсь их надевать. У меня родители – портные, у них свое ателье даже есть, вот иногда они мне что-нибудь и присылают. Мама постоянно говорит, что я вся в нее пошла: точно также хорошо обращаюсь что с иглой, что с ножницами, что с ножом, хи-хи. Даже движения те же самые – врожденное все. - Здорово. Разговор был ради самого разговора. Я не знал, какой дать ответ, чтобы мои слова не были стерильными. - Ничего не говори, - видимо, Мелисса почувствовала мою неуверенность. – Если не знаешь, что говорить, то не мучай себя. Мне нравится идти и молча. Я хотела бы прочувствовать кое-что.Странное заявление, на мой взгляд. Но, раз уж Дален сама предлагает ходить молчаливо, то так и сделаем. Так и шли, неспеша, молча, по все столь же малолюдной территории. Вот остался позади госпиталь, вот прошли и тренировочные полигоны, затем ангары…И, вскоре мы вновь оказались у фонтана на главной площади. В то время как я задавался вопросами в стиле ?что это такое было??, моя попутчица наоборот, выглядела очень даже довольной. - Да, я знаю, что все это показалось тебе несколько… непонятным, - сказала Мелисса, отпуская мой локоть. – Но мне все было нужно именно в таком виде, чтобы лучше понять кое-что.- Ты всегда так говоришь, загадками? - Нет. Просто не знаю, хочешь ли ты это знать. Но, если тебе это действительно важно, то, конечно, все и покажу и расскажу. Раз уж у нас с Дален в последние дни столько любопытных вещей случилось, то и оставлять ее причуды на самотек мне кажется не столь уж хорошей идеей. Кто знает, какой номер она еще может выкинуть? Вот поэтому гораздо лучше будет, разобраться, что же она за человек такой.- Да, расскажи. Я хочу лучше тебя понимать, Мэл.- Хорошо, - кивнула она. – Но не здесь. Я хотела бы избежать присутствия посторонних глаз и ушей. Ты не против, если мы перенесем этот разговор к тебе?Ко мне? Эта просьба звучит весьма многозначительно. В мыслях у меня тут же возникли опасения, что Дален взбрендит в голову что-то… неправильное. Однако, и отступать теперь мне казалось некрасивым. - Ну, пойдем, - я постарался придать своим словам максимально спокойный тон. А по пути лучше подумать, как быть в случае, если все повернется нежеланным для меня образом.Коридоры академии оставались столь же тихими и безлюдными, что, на этот раз, было к счастью. Вот и моя комната, пребывает во том же состоянии, в котором я ее и оставлял, перед тем, как пойти на встречу с Мэл.- Ну, проходи, - открыв дверь, я предложил Дален войти первой. – Присаживайся.- Спасибо, - тут же раскраснелась Мелисса. Переступив через порог, она подошла к окну и задвинула шторы. Помещение сразу же погрузилось во мрак. – Надеюсь, ты не против такого? Просто, так надо.- Нет, не против, - закрыв за собой дверь, я включил свет. На самом деле, мне казалось, что сейчас в моей комнате концентрация неловкости возвысится настолько, что неловкость эта самая получит свою физическую форму и станет такой же осязаемой, как и шляпа, которую моя гостья положила на мою кровать. Возникло у меня ощущение, что сейчас произойдет нечто важное.Сильно дрожащей рукой Мэл схватилась за воротник и расстегнула верхнюю пуговицу своей гимнастерки. - И что же ты хотела мне рассказать? – нарушил я тишину, длившуюся несколько секунд, на протяжении которых мы стояли друг на против друга, и глядели, тоже друг на друга. - Скорее, показать, - при этих словах ее лицо и уши раскраснелись не хуже вареного рака. – Я знаю, на что это все действительно походит, но, уверена, ты сразу поймешь все, если позволишь мне показать… себя, - сказала она, заламывая пальцы так сильно, что еще чуть-чуть, и сломала бы их.Не думаю, что стоит излишне описывать подробности ситуации. Молодые парень с девушкой, одни в комнате, с занавешенными окнами. Уже такая ситуация сама по себе выглядит довольно щекотливо, а если еще Мелисса, как выразилась она же, ?покажет себя?, то… То лучше в этот момент никто по счастливой случайности не собирался бы заглянуть ко мне, иначе потом уже никак не втолкуешь, что и зачем на самом деле мы тут затеяли. - Мэл, ты правда считаешь это необходимым?- Угу, - кивнула та.- Тогда, покажи мне, в чем же дело.- Да. Мне нужно снять только верх. - Хорошо.Сделав глубокий вдох, она вновь потянулась к пуговицам. Пальцы Мелиссы дрожали так сильно, что у нее не получалось расстегивать их с первого раза. Спустя несколько секунд подобной возни, она повесила гимнастерку на спинку стоявшего рядом стула. Следом она схватилась за нижний край майки и потянула его наверх. Движения ее были медленными, но уверенными.А я продолжал стоять и смотреть на все это, чувствуя, как начинаю краснеть и сам. Смотрел, как светлая ткань потихоньку сползает с ее тела.Взяв скомканную майку в руку, Дален отвела смущенный взгляд куда-то в сторону, демонстрируя себя во всей красе.Уж чего, а своей фигуры Мелиссе стыдиться явно не стоило – видно, что занятия теннисом не проходили даром, придав ее телу стройное, спортивное сложение, близкое к атлетическому. Прям хоть сейчас фотографируй и сдавай в печать.За счет некоторой ?подсушенности? тела, мышцы на нем просматривались особенно хорошо, что придавало фигуре Дален рельефности.Однако, внимание, в первую очередь, к себе приковывало не это. Под небольшой грудью, скрытой под простым серым бюстгальтером, располагалась косая полоска шрама. Чуть ниже находилось еще несколько, уже точечных, напоминавших ягодную гроздь. Шрамов было много – в хаотичном порядке они покрывали своими росчерками или пятнами и живот, и бока, и запястья с плечами. Уверен, они есть у нее и на ногах.- Ты хотела показать мне свои шрамы? – спросил я, придя в себя после стольких-то секунд разглядывания.- Да.- Ну, я увидел. Думаю, теперь тебе лучше одеться.- Угу, - вытерев взмокшее лицо, Мелисса начала одеваться.- Откуда у тебя их и столько? – задал я следующий вопрос, когда она застегнула последнюю пуговицу на своей гимнастерке. Понимаю, что сейчас ступаю на территорию неприятных воспоминаний, однако без этой части правды все известное мне о Дален будет не особо полезным. Отвечать мне, впрочем, не спешили: закусив губу и заламывая пальцы, она продолжала отрешенно глядеть куда-то в сторону. Пусть моя собеседница и была вновь одета, однако мое чувство неловкости лишь усилилось. – Мэл?Переведя взгляд на меня, она пригладила челку, вдохнула, и сказала:- Наггиар.Одно слово, название, услышав которое, можно прийти в шок. Равнина Наггиар – место, где два года назад проходили особо затяжные и масштабные бои. Я слышал и читал много историй про эти события: про жизнь в окопах, под снарядами, самоубийственные лобовые атаки, с сотнями жертв, про трупы, много дней лежавшие и гниющие под открытым небом, прямо в паре метров от траншей. На некоторых участках фронта убитые могли покрывать собой землю аж двойным слоем. Мне доводилось общаться с людьми, пережившими все это, видеть, с какой смесью скорби и безумия в глазах они вспоминали это, если решались поведать свои истории. Однако, я даже и не думал, что наша Мелисса в таком возрасте уже была там. В нашем классе достаточно людей, принимавших участие в войне, в том числе имевших и боевой опыт, но чтобы кому-то из них довелось бы увидеть то, что творилось на Наггиаре – таких, как мне казалось до сего момента, у нас не было и вряд ли могло бы появиться. А уж что до Мелиссы, так она вообще к тому моменту еще даже призывного возраста не достигла. - Как ты там оказалась, Мэл? Записалась в помощники артиллеристам? - высказал я единственную версию, в существование которой мог бы поверить. - Нет, я была обычным рядовым в ополчении. Из-за нехватки людей, разрешали набирать в ряды армии даже тех, кому до призывного возраста не хватало двух-трех лет. А ты, разве, не знал? - Я был во внутренних войсках, и дел было столько, что порой и за новостями следить не успевал. Вполне возможно, что упустил и это. А ты, значит, говоришь, что всеми этими ранениями тебя наградила служба на передовой, особенно, на Наггиаре.- Да, - кивнула Мэл. - Ясно, - этого было достаточно. Причин не верить я не находил – все читалось во взгляде Дален, очень уж ей было неприятно ворошить это. Я уж хотел было оставить эту тему, однако Мелисса теперь уже сама решила поделиться еще кое какими воспоминаниями: - Большую их часть я получила, когда к нам в окоп прилетел снаряд, - она положила руку себе на живот. – Не знаю, каким чудом мне удалось выжить, даже сами врачи удивились. Говорили, кучу осколков из меня вытащили, хотя парочка особо мелких осталась так глубоко, что и доставать слишком опасно. Иногда я чувствую, как они колют меня изнутри, словно напоминая о том, с чем я рассталась. Я говорю о чувствах, ощущениях, которые, в итоге померкли и притупились настолько, что, словно, исчезли вовсе. Все кажется таким тусклым, пустым, и, словно бы бессмысленным. Я не знаю – быть может такое было бы кому-то и в радость, но этого я тоже не ощущаю. - Ясно. Тогда, при чем здесь я? И почему именно я?- Я не знаю. Бывает же так, что видишь человека, и тот тебе уже заранее нравится, хотя даже и сделать еще ничего не успел. Вот именно такой случай у меня с тобой и вышел. Ведь именно с тобой я начинаю ощущать, что чувства словно бы возвращаются. Поэтому, я даже и не знаю, как быть, если наши пути разойдутся. Ты ведь не собираешься так поступать, нет?Сейчас – уже вряд ли. Из памяти тут же всплыло виденное сегодня утром лицо Франки, кукольное, как я его тогда назвал, пустое и, словно безжизненное. Затем вспомнилось почти такое же лицо и самой Мелиссы, с увиденной еще ранее фотографии. Это вгоняло в жуть, подстегивая боязнь опустошенности. Уже одних воспоминаний о таком хватало, чтобы возникло желание не позволить кому-то другому погрузиться в подобное ?живое небытие?. - Нет, не собираюсь. - Это, - Дален аж вздрогнула от резкости моего заявления. А затем улыбнулась. Сейчас ее улыбка была не такой, как обычно, а гораздо более человечной. – Это… Я даже и не знаю, как реагировать. Если ты не против, то я хотела бы вновь пройтись по улице, но уже одна. Надо немножечко прийти в себя. - Конечно, иди. Думаю, нам обоим есть что обмозговать после того, что случилось сейчас.Отпустив раскрасневшуюся и глупо улыбающуюся Мелиссу, я закрыл дверь и уселся за стол. В руках словно сама собой оказалась книга, лежавшая на верху стопки с краю. Ничего я делать с ней не собирался, однако, перебирая ее в руках, я словно помогал себе же собираться с мыслями.Итак, ответ на возникновение если и не всех, то хотя бы части причуд характера Мелиссы, был получен: девочка изъявила желание уйти на фронт, где и была уничтожена пусть и не физически, но морально – уж точно.Поступок, который можно назвать одновременно и глупым и смелым.И если дурость этого можно оправдать, списав на молодость и женскую логику, то смелостью уже остается только восхищаться. В таком возрасте Дален смогла пережить события, которые миновали всех остальных из нашего класса, включая и меня.Чувствую даже некий укол по самолюбию, хотя я ведь и сам в войну не сидел сложа руки. Пока мои родители, можно сказать, жили за станками на заводе, денно и нощно производя снаряды для фронта, я состоял в рядах тех, кто поддерживал безопасность и правопорядок в тылу. Я был одним из помощников комиссара внутренних войск, следил за тем, чтобы соблюдались законы нашей страны а также выводил на чистую воду врагов народа, и просто всякую мразь: вражеских агентов, коллаборационистов, дезертиров, преступников, в том числе и военных, и всякая лесная братия, которой наплевать на страну и лишь бы самим поживиться.Возможно, именно из-за этой работы я и стал вот таким, к сегодняшнему дню. В таких делах ведь в первую очередь нужно уметь отгораживаться ото всех чувств и симпатий, доверив все суждения жесткому и безжалостному, словно машина, мышлению. Чувства обязательно будут затуманивать разум – наш основной ?инструмент? для работы. Ведь как может сложиться – одно неверное решение и все: чью-то невиновную жизнь поломал ты, а возможно, что и не одну сразу, ведь, как по цепочке, все это отразится и на родных-близких пострадавшего. И наоборот – какими бы мотивами человек ни руководствовался, и как бы он ни был тебе близок и дорог, но ты все равно должен привлечь его ответить по закону, чтобы не подрывать то шаткое подобие порядка, что удавалось сохранить. Ведь если простишь, то, скорее всего, допустишь повторения нарушений, а значит и сам станешь соучастником. Поэтому, избавляться от предвзятостей, абстрагироваться от происходящего, стараясь изучать все незамутненным, независимым взглядом – это первое, чему нас учили. Быть готовыми отпустить даже самого мерзкого человека, если тот и вправду невиновен, и отправить под суд хоть близкого друга, хоть брата родного, коли ведет деятельность, вредящую всем, даже если это для него означало смертный приговор. И, судя по похвалам начальства, в их глазах я выглядел довольно успешным и перспективным работником, однако, к их сожалению, приобретенные навыки и качества я решил использовать в другой профессии, обучаться которой я пришел в эту академию…