Глава пятая, где гвозди забиваются в крышку гроба сами собой (1/1)

Тягостное молчание висело, кажется, меньше минуты, но для Вайноны, что тогда едва ли смогла успокоить истерично колотящееся сердце, она длилась вечность. Не нарушаемая ничем, тяжёлая, наполненная плавленой ртутью и свинцом, она давила на усталые уши с каждым новым мгновением, с которым она понимала, что настало время для третьего гостя. И чем более мучительным, оглушающим, болезненным было затишье, тем резче, словно только заточенный нож проходит сквозь бумагу, её разрезал шорох крыльев. Кошмарно громкий, словно на пол её гостиной спикировал живой грифон в скрипящих ботинках. Из дрянной, вечно грязной кожи, что носят рабочие заводов. Один скрип за другим, кажется, её ночной гость подходил всё ближе и ближе, шаг за шагом сокращая расстояние, и отвертеться от него уже казалось невозможным. Не было ни времени, ни желания отрицать происходящее, как в первый раз, и ругаться, как во второй. Почему-то именно сейчас Вайнона хорошо понимала?— здесь всё иначе. Она боялась даже обернуться, чувствуя подступающий со спины холод и запах свинца, а тень, что резала ночной оконный свет своим чудовищным силуэтом, становилась всё короче и короче, пока не замерла в немом ожидании чего-то. Мисс Билз почувствовала прикосновение перьев к кистям рук?— похоже, что крылатое существо стояло совсем рядом. Она чувствовала, как задыхается под их гнётом.—?Призрак? Дух будущего, надо понимать? —?она торопливо сглотнула, чувствуя, как от страха и непонимания, что же случится дальше, к горлу подкатывает спазм,?— Да, наверняка. Ты мож-жешь не отвечать. Послушай. Преж-жде, чем мы отправимся?— ты дух того, что обязательно случится, или того, что только мож-жет случиться? Каковы шансы?Вслух это прозвучало почему-то куда нелепее, чем казалось про себя. Так, словно она собиралась торговаться, хотя хорошо понимала, что это бессмысленно. Надо было просто набраться сил и обернуться, просто обернуться, в конце концов, хуже уже точно не будет. Часы в гостевом зале тревожно тикали, отбивая стальные секунды, а ответ всё не торопился звучать, и мисс Билз, наконец сдавшись и чуть выпрямив вечно сутулую спину для пущей уверенности, развернулась, чтобы взглянуть на гостя и, пусть лишь и зрительно, но поприветствовать его.Перед ней стояла женщина. Не похожая ни на пожилую леди, ни на резвую девицу без планов на будущее и какого-либо рассудка, ни даже на что-то среднее между ними. Крепкая, слегка неказистая, куда сильнее напоминающая мужчину, она держалась совсем рядом, пронизывая своим силуэтом сознание. Тёмная кожа, почти что чёрная, отсылала к африканским общинам, а грязную, потрёпанную, а кое-где и замаранную мазутом и кровью коричневую форму работника завода трепал ветер из раскрывшегося окна. Скрипучие кожаные ботинки, почти что наголо выбритая голова, скрытая под мальчишеской кепкой и пустой, металлический, буквально золотой взгляд. Она напоминала собой разгневанную Фемиду от мира бедных рабочих, вот только вместо весов и меча в своих пальцах призрак сжимала скрипку. Новенькую, блестящую, лакированную, но совершенно не похожую на то, какими их делают сейчас. Словно такую модель ещё попросту не изобрели. За спиной же крепкой женщины, полнящейся жаждой правосудия, тревожно шумели огромные чёрные крылья. Гладкие и блестящие, словно птичьи, а то и вовсе ангельские, как в старенькой Библии, что читала Вайноне мама в лучшие дни. Впрочем, навряд ли ангел позволил бы себе окрасить крылья в чёрный цвет, а эти перья напоминали собой какой-то кошмарный ураган, шурша и поднимая вокруг давнишний слой пыли. Призрак не произнесла ни слова и, кажется, не собиралась отвечать на такие глупые вопросы. Лишь протянула ей шершавую, забитую давнишней грязью, чуть обожжённую руку, что на ощупь оказалась похожа на уголёк.Вайнона, кажется, уже была готова ко всему на свете, поэтому, когда пространство снова беспощадно завертелось вокруг, она успела прикрыть глаза. Будь что будет, пусть забрасывает куда хочет и показывает что хочет. Ветер свистел в ушах, протекая сквозь них своими потоками, куда-то прочь, разрывая перепонки на части, и только в одно мгновение замолк, словно по чьему-то грозному велению, сменяясь на привычный гомон толпы. Снова знакомый запах лондонских улиц, пусть и отчего-то совсем чужой. Зажмурив накрепко глаза, словно перепуганный ребёнок, вытянувший руки и ждущий удара по ним, Вайнона не сразу поняла, в чём именно дело, и только лишь в то мгновение, когда веки резко распахнулись, картинка прояснилась. Оба они, вместе с призраком, находились в сгоревшем почти что дотла здании. Старинном, судя по всему, в котором использовалось как-то уж слишком много дерева, что при малейшем пожаре привело к обрушению. От мебели и декора также совсем ничего не осталось. Пожар, кажется, довольно-таки давно кончился, но тошнотворный запах гари витал здесь до сих пор, переплетаясь с голосами людей на улицах, что шли по своим делам. И здесь, посреди этого беспорядка, о чём-то небрежно беседовали двое незнакомых мужчин. Ничем не примечательных толком.—?А жаль, по правде говоря. Хорошее было здание, пригодилось бы ещё кому,?— покачал головой первый из них, с пышными чёрными бакенбардами. Он осматривал тяжкие последствия огненной пляски, порой слишком торопливо отходя от двух единственных удержавшихся на весу балок.—?Чепуха, Смиттерс, оно и без огня на ладан дышало. —?фыркнул с нотками презрения его собеседник с каштановой бородой,?— Кто-то по случайности опрокинул свечу, и занялись пламенем шторы. А вот кого по-настоящему жаль, так это клерка. Бедняга хозяйку вытолкал, а сам в дыму задохнулся, да здесь же и сгорел, пока пожарники ехали. Кошмар настоящий.—?А владельцем кто был? Здесь же, поди, была целая куча всего ценного.—?О, ещё как была. Я слышал, что у той ведьмы, что тут всем заправляла, были огромные деньги. Скупая была, сущий ужас, везде всё прятала и ограблений боялась. Вряд ли, конечно, она хранила их здесь, но я бы уж точно не отказался от мешочка случайно найденных монет где-нибудь под плинтусом. Ничего нам не оставила, старая дура. Хоть какая-то польза была бы.—?Ты лучше скажи, ты осмотр закончил? Нам об этом надо ещё доложить, а я умираю с голоду.Джентльмены практически сразу перескочили на разговор о своих делах. О том, как сильно раздулись щёки у их прямого начальника, о том, что тут построят в будущем, и о том, какую из двух симпатичных девиц из отдела печати они бы оприходовали первой. Буквально в то же мгновение позабыв о том, что в этом здании, от которого остался лишь уголь и тоскливо торчащие балки, заживо кто-то сгорел. Отчего-то мисс Билз ощутила подавленную тревогу?— что-то было не так, всё это казалось ей неправильным. Вокруг этого места шла торопливая стройка, всё вокруг жило какой-то собственной жизнью, а дом этот, наполненный пустой утратой, стоял и молчал, словно вдова на похоронах. Вайнона хотела спросить призрака, что именно здесь находилось? Какое такое место оказалось удостоено такой жуткой участи, и кто лёг костьми за него? Вот только взгляд, потерянно плывущий по остаткам здания, практически сразу наткнулся на старинную раму. Знакомую, да настолько, что сердце неестественно закололо. Кажется, именно в такой раме, золотистой, витиеватой, живущей в семье долгие годы, когда-то висел портрет её отца.—?Сколько времени прошло? —?выпалила она в спешке, пытаясь заглянуть в стальные глаза духа напротив. Но кошмарная женщина в рабочей одежде лишь молчала в ответ, медленно потянувшись руками к скрипке и берясь за смычок. Не отрывая леденящего душу взора, взмахнула им и принялась играть Сен-Санса,?— Какой, чёрт тебя дери, это год?Призрак вновь не ответила ничего, сохраняя скупое молчание, что плутало посреди нот ?Пляски смерти?, словно запутавшаяся душа в лабиринте, что построила себе при жизни. Вайнона притихла на мгновение, понимая, что ответа не получит, но практически в ту же секунду, угрожающе блеснув глазами, её оппонентка сделала шаг вперёд. Будто бы собиралась ударить мисс Билз своей дурной скрипкой. Коротко вдохнув воздух, напуганно, резко, та отступила и чуть ли не сразу услышала под ногами треск истлевших досок. Сгоревшим дотла зданием была её собственная контора, никаких сомнений в этом не было, лишь стройка поначалу сумела сбить с толку. Горелые доски, больше похожи на кусочки угля, кое-как сохранившие форму, громко захрустели под ногами, и Вайнона послушно полетела вниз, не сдержав короткого крика. Практически сразу её окутала тьма, густая и беспощадная, а вокруг, издевательски подыгрывая скрипичной пляске, свистели чужие крылья. Полёт был таким стремительным, что мисс Билз приземлилась в его конечной точке буквально сразу после того, как успела заметить внизу тёплый свет. Она плюхнулась на большой мешок со старинным тряпьём, пронзённая, словно ржавым копьём, чудовищным пониманием?— если сгорела её контора, то клерк, что погиб внутри, задохнувшись дымом?— Энтони Кроули. Ей стало дурно, тошнота подобралась к горлу, словно забыв, что в своём ужасном приключении мисс Билз уже давно не была осязаема.—?А ещё что можешь предложить? —?чей-то чужой хриплый голос, принадлежащий странному сгорбленному старику, зашёлся дурным, неприятным кашлем. Чёрная борода, пробитая стрелами седины, не разрешала различить его лица, оставляя вокруг лишь горящий камин, мешки со странным тряпьём вокруг, узкий полумрак между стен и двух негромких обитателей этого места. Старик был неприятно сгорблен, да и в своих движениях почему-то напоминал паука, а вот тот, кто сегодня составил ему компанию, был больше, чем просто знакомым.—?А чего тебе ещё надо-то? —?его голос, словно в противовес, был совсем молодым и довольно звонким. Ещё бы, ведь Эрику, её слуге индийского происхождения, было всего восемнадцать в привычном ей мире. Здесь же?— вполне уверенные двадцать пять. Мальчишка попал сюда, решившись на авантюру, и работал в доме мисс Билз последние пять лет, нанявшись ещё подростком. Сейчас же, спустя годы, тощий индийский мальчик превратился в красивого, чуть женственного в лице юношу с буйными чёрными кудрями и просто дьявольски колким взглядом. Правда, всё ещё довольно тощего,?— Ладно, не пялься так, старик. Ещё балдахин есть, от кровати который, ночная сорочка и шляпа вот эта.—?Где взял-то? С покойной, никак, стянул? И не совестно тебе? —?скорее в шутку, чем и правда упрекая Эрика. В руках паренька торопливо мелькнула вишнёвая ткань с её постели.—?Даже не думай,?— он в ответ лишь фыркнул, доставая из принесённого с собой мешка следующую вещь, пока старикан неспешно рассматривал балдахин на предмет повреждений,?— я за всю свою жизнь от неё слова доброго не услышал. Она только и знала, что бранить меня и болтать, что я хочу её отравить. Хотел бы?— отравил, для этого много ума не надо, да только она раньше померла. Сердце у неё шалило, так возьми и сгори в одну ночь, словно и не было никого.—?Это что же, тоже от неё? —?едва слушая собеседника, старикан медленно и с лёгким презрением повертел в пальцах шляпку. И только теперь, обратив на это внимание, Вайнона торопливо привстала, сдвигая брови. Да, она ни разу так и не надела этот причудливый головной убор, что ей когда-то сшила бабушка. А всё потому, что он был чудовищно глупым?— на шляпке сидела изящно сотканная огромная муха с красными глазами. Бесплотные руки словно налились кровью от гнева, а голова наполнилась вездесущей печалью?— ей так не хватало бабушки. Чего угодно, на самом-то деле, даже таких простых и глупых воспоминаний о ней,?— Экая дурость. Насекомое на шляпе. Да кто такое носить-то будет? Ты хочешь сказать, что у меня её купят, щенок?—?Не смей трогать чёртову шляпку! —?рыкнула в пустоту Вайнона, желая не просто ударить старикана по морщинистым пальцам, а отвесить ему смачную оплеуху,?— Это единственное, дьявол тебя возьми, что у меня осталось от бабушки!Смешок, что еле слышно издала в ненадолго скопившейся тишине призрак будущего, стоя позади, оказался каким-то уж слишком громким. Ещё бы, почти в то же мгновение поняла Вайнона, ведь всю жизнь она сознательно пренебрегала этой памятью. Отворачивалась и прятала вещицу в большой сундук в спальне, на самое дно, откуда никогда и ничего не доставала обратно. Глубоко внутри в это мгновение глубоко обиделась маленькая девочка.—?Её соткала старшая из семьи Билз, та самая шляпница. Модницы тебе за такой раритет могут и руки оторвать, но если тебе не надо, то я сам продам,?— усмехнулся в пустоту Эрик, глядя, как старик поспешно убирает шляпку, что внезапно обрела ценность, в свой мешок.—?А что ж теперь делать будешь? —?спросил тот, отсчитывая монетки, что причитались её слуге за похищенные вещи. Лицо Эрика было холодным и полным отвращения отчего-то, словно он проглотил горсть битого стекла, а запить его можно было лишь рыбьим жиром.—?Вестимо, достану свои накопления и поеду отсюда вон. Она всё бубнила, что я сюда свою семью хочу перетащить, да они тут загнутся, ещё и эта дурацкая война. А теперь ещё и Её Величество почила, вообще непонятно, что со страной будет. Поеду вон отсюда, на запад. Может, в Америке смогу попытать какого-то счастья. Ненавижу Англию, поскорее бы убраться вон. Может, хотя бы на западе меня будут за человека считать. Что думаешь?—?Ну, по крайней мере, там точно не будет твоей хозяйки,?— премерзко захихикал старик, и эти двое окончательно сосредоточились на расчёте друг с другом. От обиды, непонимания и живой растерянности Вайнону бросало в жуткий холод. Она привыкла к Эрику, как к чему-то должному, выплачивая ему строгую сумму ежемесячно и не подозревая, что он не только не собирается остепеняться здесь, но ещё и хочет бежать. Копит деньги на путешествие прочь отсюда. Он всегда был на месте, всегда выслушивал её брань со стабильно кислой миной, никогда и ничему не возражал. Ничего не говорил, если приходил домой побитым. Никогда не просил прибавки или иной помощи. Работал, просто молча работал, изучал дом и порой спал в пустующих спальнях. Вот только она хорошо понимала, что в своём возрасте местный Эрик прибавил не более пяти лет. Умерла королева. Идёт какая-то война, о которой она и не слышала прежде. А её саму доконало сердце. Мир сыпался по кусочкам, вступая в пока что такой неуверенный двадцатый век.—?Призрак,?— неуверенно прохрипела она, не находя в себе сил поднять взгляд на свою молчащую спутницу. Что-то внутри подсказывало, что и сейчас она не ответит, но попробовать уж очень сильно хотелось,?— я не хочу. Я знаю, что ему всё равно. Он и не мог иначе про меня думать. Давай прекратим и закончим с этим, я правда поняла, о чём ты толкуешь. Я не хочу больше.Ледяная, словно смерть, рука легла на её плечо, показавшись просто свинцовой на ощупь. Тяжёлая, отравленная долгой работой, воняющая ртутью и углём, она сжала плечо Вайноны настолько крепко, что то взвыло от боли и издало короткий, еле приметный хруст. Никто не собирался её отпускать. Никто здесь ей не доверял и не слушал её просьб.—?Хватит! Хватит, мне больно! —?в эту секунду музыка вокруг, неожиданно вернувшись из гробовой тиши, пронзила её уши так громко, что Вайноне оставалось лишь зажмурить глаза и закрыть руками уши, лишь бы из них не вытекли, растекшись от адского звука, барабанные перепонки. Звуки скрипки прорывались под кожу, текли вместо крови, вгрызались в мозг, подобно хищным насекомым. Вокруг стояла нестерпимая какофония, она не видела призрака, а лишь слышала, как вновь зашуршали чёрные крылья, оставив после себя лишь парочку перьев. Кажется, они снова меняли место, дух будущего определённо делала это куда чаще, чем два предыдущих гостя. Вайнону бросало от места к месту, она в какой-то момент, кажется, перестала узнавать Лондон, но в одно мгновение всё вновь утихло. Адская музыка вновь сменилась давящей тишиной, словно ничего и не произошло, а когда мисс Билз всё же решилась открыть глаза, то в сердце почти сразу же поселился чудовищный холод?— она узнавала это место. Дом семьи Кроули.Этот дом казался по-настоящему мёртвым, как будто из каждого угла сочились пустота и горе. В памяти всё ещё хорошо рисовалась картинка нежной, радостной семьи, что каждого вошедшего встречала объятиями, и тем страшнее было, всё ещё ничего толком не зная, смотреть на то, что от неё осталось. Вокруг стало значительно меньше мебели, и, несмотря на ночное время, почти не горел свет. Наверное, именно поэтому кошмарно осунувшееся, постаревшее почти на двадцать лет, убитое тоской лицо Фаэль казалось ещё более жутким, чем могло бы. Облачённая в траур, вдова, похудевшая чуть ли не вдвое, сидела за пустым столом, а напротив неё, печально качая головой, вёл свой монолог полицейский.—?Боюсь, ничего, кроме тюрьмы, ему не светит. Ваш сын?— вор. Его поймали на улице за руку с чужим кошельком, ему нечем отвертеться. Думаю, вы это и без меня хорошо понимаете.—?Он хотел помочь мне. Милый Брайан, он ведь хорошо знал, что я не справляюсь. Поймите правильно, офицер, мы всего с год как потеряли отца,?— её голос дрогнул на этом слове, но, спрятавшись под траурной вуалью, вдова сдержалась,?— и я одна не могла прокормить троих. Никак не управилась бы. Брайан очень боялся войны, быть может, дело в этом.—?Как бы то ни было, но ваш сын?— вор и дезертир, отказавшийся защищать свою родину,?— холодно отрезал офицер, кажется, отсекая от души вдовы крошечные кусочки мясницким ножом.—?А что будет с Пеппер? Прошу вас, офицер, умоляю,?— голос Фаэль неожиданно резко осип и перешёл на шёпот, словно вот-вот она была готова разрыдаться,?— скажите, что с ней теперь будет? Она говорила, что после закрытия швейного цеха что-то нашла, но чтобы так?—?Подпольные бои, миледи, это всё ещё незаконно. И ваша драгоценная психованная девчонка могла бы отправиться в тюрьму вслед за братом, вот только суд распорядился иначе. Её велено отправить в больницу Ноктон Холл, говорят, дело в истерии и буйном поведении. Там ей быстро мозги вправят. А чего она хотела? Кто её просил набрасываться на полицейских?—?Боже милостивый, прости мою душу грешную. У неё всегда были так страшно сбиты руки, но она никогда не говорила, почему. Она стала сама не своя в последнее время. Я смогу её увидеть?—?Нет, мэм. Это не положено. —?полицейский наконец встал из-за стола и, чуть брезгливо поморщив нос, развернулся к выходу,?— А если бы вы получше следили за детьми, быть может, избежали бы такой участи. Глазами надо было за ними смотреть, а не чем попало.Он вышел так стремительно, словно боялся, что в его широкую дурную спину прилетит сковорода, но Фаэль, кажется, даже его не услышала. В опустевшем доме, в тёмной гостиной с потухшим камином, она молча сидела, глядя в стол невидящим взглядом, и даже не могла найти в себе силы заплакать. Когда-то полные любви голубые глаза теперь были словно стеклянные, утратившие всякую жизнь, а объятия траура сдавили вдову железной хваткой. Лишь повзрослевший, двенадцатилетний Джереми, спустившись со второго этажа, смог вернуть в неё хотя бы крупицу жизни. Он встревоженно осмотрелся, кажется, подслушав разговор с офицером, и зажёг свечу на столе, озарив комнату хоть мало-мальски, но светом. Мерное сияние охватило пустые куски пола, оставшиеся от прежней мебели, старый вистл на каминной полке и костылёк, тоскливо прислонённый к стеле. Всё отбрасывало длинные, жуткие, бесовские тени.—?Спасибо, Джереми,?— слабо, еле заметно улыбнулась миссис Кроули,?— Что-то глаза разболелись. Наверное, мне пора заняться ужином. Может, я попробую сделать блинчики? У нас ещё осталась для них мука. Всё-таки завтра Рождество. Твой отец очень любил, когда я их делала.Повисло тягостное молчание. Фаэль проглотила остаток фразы, а её единственный оставшийся сын, подойдя поближе, обнял сидящую матушку обеими руками. На некоторое время оба они смолкли, позволяя убивающей всё живое тишине властвовать здесь, в доме траура и потерь. Жизнь стремительно унесла их всех, по цепочке, разрывая душу вдовы и последнего сына из когда-то такого большого семейства Кроули. Вайнона чувствовала, как физически задыхается, понимая, что любое прикосновение в попытке утешить вдову, будет тщетным. Чувство вины вколачивало в неё гвозди один за другим, пригибая к полу и выдёргивая рёбра.—?Матушка,?— негромко произнёс юный Джереми, не размыкая объятий. В его глазах гнездилась пустота и совершенно роковое непонимание. Он был слишком молод для этого.—?Что такое, солнышко? —?признаться честно, они оба звучали до ужасного опустошённо, словно одновременно из двух тел грубо вырвали души. Быть может, надежда и теплилась в нежном сердце мальчика, но его мама уже совсем ни во что не верила.—?Сначала Адам, потом папа. Теперь Пеппер и Брайан. Я не могу понять, за что Господь так с нами?—?Не знаю, Джереми,?— совсем уже сиплым шёпотом ответила ему безутешная вдова, чувствуя, как объятия сына становятся только лишь крепче,?— не знаю.Фаэль мелко затряслась и, не выдержав, тихо заплакала, потеряв остаток своих сил. Так и стояли они, посреди опустевшей, когда-то полной жизни, гостиной, умея найти глоток воздуха лишь друг в друге. Слёзы побежали по осунувшимся щекам вдовы Кроули, а Вайнона была готова отдать в то мгновение всё, лишь бы получилось обнять её, безутешную, одинокую, утратившую весь смысл своей жизни буквально за пару лет. Из углом дома ползла темнота и живая, чёрная боль, хватая Фаэль за стопы, а траур окончательно раздавил её, когда она сама призналась сыну, что не знает, как быть дальше. Любимый муж, крошка младший сын и двое старших детишек?— все канули в лету, словно никогда и не было. Она помнила, как оплачивала похороны Энтони, как его, обожжённого, зарывали в закрытом гробу. Помнила, как билась в дверь зала суда, словно лбом в запертые ворота. Помнила, как молила о помощи мистера Брумфилда, но тот лишь рассмеялся в лицо. И теперь, похоже, жизнь и правда окончательно добила её.—?Нет. Нет, чёрт возьми, так просто нельзя! —?Вайнона еле-еле смогла прорваться сквозь комок воздуха, что сдавил горло изнутри, мешая дышать,?— Что ты от меня хочешь, дух? В этой семье горе. Вдова с сыном утратили всех, кто был. Что я могу сделать, чтобы этого не случилось?Призрак снова не ответила ни слова, лишь дополнительно поселив вокруг атмосферу ртутной боли. Она стояла над вдовой и её сынишкой, отбрасывая кошмарную крылатую тень, словно самый настоящий вестник смерти, а скрипка, кажется, снова предательски смолкла. В прежде стальном, полным безразличия и смирения, взгляде, что делал её похожей на солдата, ненадолго проскользнули нотки печали. Искренней боли за то, что получилось то, что получилось. В голове Вайноны вновь возник тревожный вопрос?— какую такую версию будущего ей показывают? Вот только спросить об этом снова, даже зная, что опять не получит ответа, мисс Билз попросту не успела. Призрак, приблизившись до неприличного, обвила её чёрными крыльями, вновь беспощадно велев декорациям смениться. Всё вокруг принялось вертеться и свистеть.—?Нет же, нет, я тебя прошу, прекрати! Я знаю, знаю, что я увижу! Выпусти меня, сейчас же выпусти, я не хочу дальше смотреть на это! Ты что, глухая на оба уха? Отпусти меня, дьявол!Крылья вокруг беспощадно замкнулись в огромный кокон из перьев, а дышать становилось почти невозможно. Вайнона, кажется, уже почти перестала слышать собственный крик, пытаясь прорваться сквозь пелену острых, ранящих, блестящих перьев, что оставляли на её лице паршивые следы угля и пороха войны. Вокруг тревожно шумели люди, задавали глупые вопросы дети, лаяли чьи-то домашние псы, а самое главное, откуда-то, даже сквозь поток перьев, раздавался шум поездов. Они попали на вокзал, никаких сомнений. А когда чужие крылья наконец отступили, позволив хоть что-то рассмотреть поблизости, она практически сразу осознала, что речь идёт о вокзале ?Виктория?. Только что подали поезд, что держит свой путь в Дувр. Тревожная толпа людей, суетливые работники вокзала, всё перемешалось в одну кучу, среди которой она совершенно отчётливо могла рассмотреть знакомую фигуру.—?Мне жаль, Гэби. Мне так стыдно, что я заставляю тебя ехать со мной.—?Не вздумайте, матушка,?— признаться честно, ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, он ли это. Габриэль постарел, это уж точно?— каштановые волосы пробило странной сединой, морщины от дурных эмоций сковали лицо, а сам он, пусть и пытался улыбаться, выглядел совершенно растерянным и запутавшимся. Что происходит? Они покидают Британию? Вайнона сама не заметила, как ускорила торопливый шаг, шлёпая невидимыми босыми ногами по ледяной мостовой перрона, словно опаздывающая на проводы жена,?— Мы бы всё равно переехали. Здесь становится тревожно, обстановка нестабильная. У нас достаточно денег, чтобы вернуться обратно и поправить ваше здоровье. Не хочу, чтобы эта страна окончательно вас добила.—?Какой же ты болтун, ну весь в своего отца. —?надо признаться, что и миссис Делагарди выглядела неважно. Она значительно усохла, а шла с большим трудом, опираясь на крепкую руку взрослого сына,?— Знаешь, о чём я думаю? Мне кажется, что в Швеции я родилась, в Швеции ты меня и похоронишь. Нехорошо мне. Не успею сюда вернуться, когда всё утихнет.—?Даже говорить такого не смейте, вы ещё всех переживёте! —?возмущение на лице Габриэля, пожалуй, и правда было искренним, вот только Вайнона отлично знала этот взгляд. Он хорошо знал, что мама права. Что она отлично чувствует, когда последние силы оставят её.—?О, Гэби, ты невыносимый. —?по-доброму рассмеялась она, практически тут же покачав головой в ответ. С подачи сына мадам осторожно ступила на пол своего вагона, умильно улыбаясь кому-то из рабочих вокзала,?— Вот только мне жаль, что я так и не увижу твою свадьбу. Кажется, уже совсем-совсем никогда. Прости, если ранила, Гэби. Мне очень жаль твою девочку. Мне кажется, несмотря на весь свой характер, она была бы неплохой женой.—?Идите-ка в своё купе, маменька, а о плохом не думайте, хорошо? —?ласково, но в это же время очень устало отступил от разговора сын, окидывая прощальным взглядом так полюбившуюся ему Англию. Слишком многое она дала ему, слишком многое равноценно отобрала. Он хорошо помнил, как открыл здесь свой первый собственный магазин по пошиву одежды, который теперь штампует военную форму солдатам Англии, помнил первый танец со своей девушкой и, что самое паршивое, помнил недавние похороны. Кроме него, там никого не было. В тот день он явился в церковь, но узнал, что Вайнону Билз похоронили за государственный счёт, ведь никто не удосужился оплатить процесс. Более того, никто и не явился, настолько упорно всю жизнь она отпугивала от себя людей. Следовало вернуться в Швецию, переждать смутное время, а потом, кто знает, может быть и вернуться? В его душе гнездилась тревога, а в глазах?— мёртвая усталость.—?Прощай, Вайнона,?— прошептал он словно сам себе, глядя куда-то сквозь неё, стоящую всего-то в полуметре напротив. Не почувствовал, как призрачная рука прошла насквозь его ладони. Не услышал, как живая, бьющаяся душа, позвала его в ответ в свой полный голос, будто на что-то надеясь. Лишь коротко выдохнул, давая себе небольшую фору, и скрылся в вагоне, желая, видимо, присоединиться к маме в их общем купе. Поезд издал бодрый сигнал и медленно, неторопливо, отправился в путь, набитый людьми до отказа.—?Я ничего более не прошу, слышишь, дух? —?Вайнона едва ли могла слышать собственный голос, настолько тихо в эту минуту она звучала. Так или иначе, призрак будущего всё равно отлично слышит каждое слово, просто предпочитает в ответ лишь издеваться, глумливо молчать, добивая её никчёмными мыслями. Но что-то внутри хотело попытаться снова,?— Я лишь прошу дать ответ. Мож-жно ли избежать всего этого? Я не хочу, чтобы всё кончилось так. Не хочу, слышишь? Могу ли я сделать хоть что-то, чтобы всё пошло иначе, или ты просто глумишься надо мной? Говори ж-же со мной, дух. Говори, чтоб тебя, скаж-жи ты хоть слово. Это всё, что я прошу!Она же в ответ издевательски молчала. Окатывала взглядом, полным презрения и равнодушия, если не отвращения, и ужасно молчала. Наказывала. Втаптывала в грязь одним только взором. И в этот раз Вайнона хорошо понимала?— это совершенно заслуженно. Тем или иным образом, но именно она виновата во всём. В смерти Кроули. В безутешном горе его вдовы, утратившей по очереди мужа и детей. В том, что Габриэль покидает страну, а Эрик распродаёт её вещи. Всё утратило смысл, а деньги, что так усердно Вайнона копила, опасаясь вновь скрыться за омерзительной чертой бедности, теперь спонсируют войну от имени государства, ведь завещать их кому-то она попросту не додумалась. Не размышляла о смерти. Не смотрела никуда, кроме носков обуви и чьих-то чужих бумаг. Сердце мисс Билз, когда-то такое маленькое и сухое, теперь, кажется, по-настоящему горело. Она отважилась выпрямить спину и уставиться призраку в глаза.—?Пора,?— хриплый, низкий, но всё ещё женский голос раздался в ответ, небрежно бросив в неё лишь одно-единственное слово. Поезд позади Вайноны стремительно набирал скорость, переходя в нечто совершенно неестественное, ветер свистел ему вслед, словно паршивый мальчишка, а дух, крепко стиснув кулаки, в одно мгновение оказалась непереносимо близко и схватила мисс Билз за горло, приподняв над мостовой. Всё вокруг опустело, тени людей исчезли без единого следа, растаяв в потоках ветра, а в глазах её крылатой проводницы загорелся праведный огонь. Такой, что бывает только перед казнью.И в следующее мгновение Вайнона стремительно полетела под набравший скорость состав, выброшенная туда, словно общественный мусор. Всё вокруг кошмарно завертелось в адской беготне, всё тело охватил невнятный жар, а мир перевернулся с ног на голову так стремительно, что она сама не успела понять, как очутилась на крыше локомотива. Вокруг валил чёрный дым вперемешку с обжигающим паром, и уж точно это был не тот поезд, на котором уехал из страны Габриэль. О, нет. Жар металла обжигал призрачные стопы, не разрешая стоять на месте, а стоило только мисс Билз хоть немного окинуть взглядом местность, как сердце рухнуло в пятки так быстро, что она даже не успела с ним попрощаться. С обеих сторон поезда, на огромных расстояниях, бушевало пламя. Огонь, охвативший сотни, тысячи мёртвых душ, что выли от боли в едином, безумном потоке. Откуда-то раздавался мерзкий хохот, вопли, стенания и рыдания, глумливые детские стишки и мамина колыбельная, давно забытая. Языки пламени порой поднимались так высоко, что умудрялись опалить её ноги, а поезд разогнался до кошмарной скорости, летел прямиком в Ад без остановок, сквозь завесу из несделанных дел, брошенных людей, чужого горя и напрасно прожитых жизней. От кошмарной какофонии в голове и кромешного ужаса, что поселился в сердце, она могла лишь кричать, сдавливая виски обеими руками, но по-прежнему хорошо слышала, как сквозь весь этот Божий бедлам прорывается скрипка. Дух будущего стояла на трубе, кажется, купаясь в чёрном дыму и раскрыв огромные крылья, которые трепал огненный ветер. В это мгновение она напоминала настоящего ангела смерти. Первая скрипка в адском оркестре, она всё набирала и набирала скорость, не прекращая игру и привлекая к ним обеим чужое внимание. Вайнона хорошо видела, как измученные страданиями души медленно, словно сомнамбулы, приближаются к поезду. Видела, как тянут руки в немом желании схватить её. Видела изуродованные лица, покорёженные души, мёртвые, которые уже никогда на свете не вернуть. Рано ушедшие, потратившие себя впустую. А дух не прекращала играть, громко и драматично, переходя к окончательной кульминации. Вайнона едва ли понимала, как заставила себя собраться с остатками сил. Как выпрямилась, делая всё, чтобы не смотреть на кошмар внизу. Как глубоко вдохнула, чувствуя омерзительный запах серы.—?Послушай ж-же меня в последний раз! Если у меня есть ещё хоть один шанс вернуть всё на место, если могу хоть чем-то обернуть их жизни вспять, то дай мне знак, слышишь? Я не вправе отдать свою ж-ж-жизнь впустую! Я, дьявол вас возьми, не хочу! Дай мне покаяться, прошу, только дай мне покаяться, и я всё исправлю! Мне нуж-жен всего-то один шанс доказать, что чего-то я да стою. Что я тож-же что-то могу, кроме как впустую трудиться ради целого ничего! Я не хочу, чтобы все они закончили так, не хочу всего этого кошмара! Прошу тебя, дух, дай мне шанс!Она отлично видела, как призрак раскрыла глаза. Как отовсюду начала сочиться тьма, окутывая адский поезд. Как медленно, но верно, смычок принялся вместо струн играть на натянутых, словно корабельные канаты, нервах. Как вокруг расползся мерзкий запах горелой плоти, а призрак, медленно и степенно спустившись с трубы, окутанная чёрным дымом и кипящей, словно смоль, справедливостью, лишь мрачно усмехнулась в ответ.—?Прощай.В следующий миг всё оборвалось. Посыпалось на клочки чужих душ, на куски покорёженного, прожжённого металла, обрывки плоти и потоки слёз. Внутри себя Вайнона чётко поняла?— всё кончено. Она не заслужила второго шанса. Не заслужила возможности спасти всех тех, кого по собственной слепоте утратила. Не заслужила изменить своё будущее, не заслужила покаяния и прощения. Ведь неспроста, кажется, Джейн предупреждала её, что в один момент может стать поздно. Что сама она тоже заключит себя в порочный круг, мучающий её раз за разом, кольцо за кольцом, сдавливая в тиски сердце. С того самого дня, как она впервые решила, что может проигнорировать просьбу Бетани поиграть. Когда она впервые подралась с юной Эстер из-за какой-то чепухи. Когда не успела попрощаться с любимой матерью и позволила отцу контролировать всю свою жизнь. Когда разругалась с Габриэлем, что приходил к ней из года в год, прося о примирении в своей манере. Теперь все эти ссоры, все глупые выходки, каждый повод на кого-нибудь злиться, казался такой невероятной мелочью, такой форменной чушью, что стоило бы выбросить и сжечь в камине. Она летела вниз, на простор бесконечной Бездны, чётко осознавая, что всё закончилось навсегда. Предсказание Джейн сбылось, и теперь им обеим суждено без конца ходить по кругу, скованными цепями, что сами же они себе и создали. Она хотела думать о хорошем. О важном. О Габриэле, о сёстрах. Быть может, о своих племянниках, что где-то там, далеко. О том, какая у неё могла бы быть жизнь, будь она хоть немного теплее к другим. Вайнона хорошо чувствовала чужие руки, множество рук, холодных, липких и тонких, но уже ничего не боялась. Лишь ощущала паршивую, горькую обиду на саму же себя. За то, что допустила такой исход, что позволила себе дойти до подобного. За каждое пропущенное Рождество, что могло быть поводом стать чуть теплее обычного. Сердце разгоралось обидой и чёрной тоской, тело стремительно падало вниз, в пустую бездну, а сухие от жара губы еле слышно шептали.—?Прости меня, Господи. Вайнона утратила счёт всему и потеряла сознание.И пламя Ада опалило её лицо на сущее мгновение.