Глава третья, где воспоминания режут по сердцу и мучают душу (1/1)

Признаться честно, она была совершенно уверена в том, что после увиденного сегодня ночью, она не уснёт более никогда и в один момент умрёт от этого, полностью истощив собственный мозг?— настолько чётко образы страдальцев, не отпущенных после смерти, стояли перед глазами. И, возможно, поначалу у мисс Билз и правда был какой-то шанс провести ночь без тени сна. Когда мурашки бегали по тонким ногам табуном, словно грозясь порвать застарелую сорочку длиной аж до лодыжек. Когда даже спрятавшись за балдахином, что всегда спасал от любых бедствий, она не была в безопасности. Когда весь дом внезапно стал до кошмарного враждебен, каждая колонна, каждый забытый во времени канделябр. Впрочем, спустя какое-то время, которое Вайнона, лёжа в постели, скрывшись в одеяле с головой и сжимая в пальцах револьвер, не могла посчитать, ?никогда? сперва сменилось на ?чрезвычайно нескоро?, после остыло до размеров среднего ?может быть, что-то и получится?, а потом и вовсе съёжилось, подневольно погрузив мисс Билз в серый сон. Тревожный и смурной, почти полностью пустой, но такой блаженно необходимый после ночного визита семь лет как мёртвой Джейн. Всё вокруг притихло, окутанное темнотой и пыльным молчанием, и лишь чуть сопящее дыхание Вайноны еле заметно надрывало тонкий воздух. Метель за окном окончательно затихла, а Лондон наконец замолчал.И только тогда Вайнону разбудил звук. Неестественный и странный, подобного которому, кажется, она никогда и нигде не слышала. Больше всего он напоминал механическое гудение, что издаёт некачественная лампа, но слышался куда благозвучнее и нежнее. Прежде ей никогда не доводилось думать, что у звука может быть форма, всамделишное ощущение прикосновения?— озонового объятия. Она приоткрыла глаза и неуверенно, снова слегка ссутулив спину, села на постели, даже не умея вспомнить, как именно заснула. Вой призраков в голове давным-давно отступил, и что-то внутри мисс Билз робко понадеялось?— может быть, ночной визит Джейн был всего лишь сном, что навеял лауданум или избыточная доза хереса? Вот только этим мыслям не суждено было прожить слишком долго, ведь даже сонным взглядом она отлично видела, как сквозь тонкие щели между стыками ткани балдахина сочился свет. Белоснежный, потусторонний, какой не в состоянии источать никакая лампа. Откуда-то снаружи доносился равномерный звук тикающих часов?— хотя, казалось бы, подобного устройства в этой комнате никогда не было.—?Тебе меня не взять, дьявол! —?тихо прошипела она, просовывая руку обратно, под подушку.Кажется, её жизнь не собиралась возвращаться обратно, в привычное русло, а потому, накрепко стиснув зубы и сжав в пальцах правой руки револьвер, Вайнона наконец решилась и, глубоко вдохнув, отдёрнула тяжёлую ткань балдахина прочь, открыв взору свою спальню.И практически сразу обомлела, осознавая, что от вчерашнего кошмара она всё ещё не спаслась. Посреди спальни, объятая удивительным белым сиянием, в её собственном кресле, обитым старостью и вишнёвым бархатом, сидела странная, неземная женщина. Каштаново-золотые локоны были собраны в аккуратную причёску и невероятно нежно блестели, а великолепное узкое платье пряталось под приталенной шубой молочного цвета, словно снег на открытках. Блестящий пушистый мех на воротнике шубы вальяжно обвивал плечи, словно всамделишное живое существо, из объятых им также рукавов показывались тонкие руки в перчатках, а слегка угловатое лицо на жуткой лебединой шее было обведено золотом, словно кто-то рассыпал на него звёзды. А на поясе же, что аккуратно подхватывал доходящую до лодыжек шубу, красовался великолепный, инкрустированный драгоценными камнями, золотой меч в ножнах, какие Вайнона видела только в детстве, да и то в антикварной лавке. Эта дама была немногим старше неё самой, по крайней мере, внешне, а взгляд её был строгим и чуть укоризненным, словно мисс Билз допустила какую-то элементарную ошибку. Кажется, что даже револьвер, что хозяйка дома направила прямо на неё, не смущал незнакомку, а лишь вынудил её слегка закатить светлые глаза и сразу же впиться взглядом в женщину напротив, словно изучая каждую клеточку. Стук часов раздражал всё сильнее.—?Подумать только. Так гостеприимно меня ещё не встречали. —?она неторопливо встала и сделала пару шагов вперёд, а стук часов вокруг, мерно тикая, лишь усилился, уже куда громче отдаваясь в ушах мисс Билз. Похоже, он исходил от таинственной незнакомки, и хозяйка дома, недолго думая, навела револьвер получше и выстрелила, разрезав озоновый шум на кусочки. Вот только пуля, со свистом пронесшаяся по комнате, влетела в светящийся силуэт незнакомой леди, словно в облако, и по итогу оставила лишь дырку в толстой стене. Там, где прежде был семейный портрет бабушки с дедом, что Вайнона убрала в кладовку. Следующие две пули постигла в точности та же участь прежде, чем она наконец опустила пистолет и боязливо, нервно, словно готовящаяся напасть сова, отползла по постели куда-то назад.—?Предупреждая твой вопрос, юная леди?— я в самом деле здесь, и всяческое сопротивление мне не имеет смысла. Я?— призрак прошедшего Рождества. Прекрати немедленно этот цирк, у нас не настолько много времени.—?Прочь из моей головы, дьявол! Дж-жейн сказала мне, что ты явишься! Чего хочешь? Зачем пришла? Что бы ты ни шептала мне в уши, я не поддамся. Это бред. Я просто в бреду. Нет.—?Как понимать ?нет?? —?источая мягкий белоснежный свет, мадам чинно приземлилась на край постели Вайноны, совершенно бессовестно заглянув в напуганные глаза напротив себя. Мисс Билз хорошо почувствовала тепло, что нёс за собой взгляд незнакомки, золотистый, сверкающий, словно у красивой куклы из китайского фарфора,?— Не возводи напраслину и не клевещи на Дьявола. Я здесь не с той целью, чтобы отвращать тебя от пути истинного, с этим ты и сама хорошо справилась. Встань с постели, Вайнона, и пригладь волосы, ты всё-таки леди. Нас ждёт небольшая прогулка, и отказов я не потерплю. И, будь так любезна, убери пистолет. Это не игрушка.Признаться честно, мисс Билз стоило большого труда наконец сдаться и вернуть верное оружие назад, под подушку. Пусть она всё ещё мало что понимала, но взгляд этой дамы будил внутри что-то странное, тёплое и чужое, как если бы кто-то зажёг под грудью керосиновую лампу. Рефлекторно пригладив взъерошенные волосы пальцами, пускай и наспех, она наконец решилась поставить ноги на пол и покинуть постель. Доски пронизали её холодом, пустив по венам ледяной импульс, а голова вжалась в плечи. Какая прогулка вообще может быть в подобное время и в столь жуткую погоду? Откуда взялась эта дама, отчего светится, почему издаёт звук часов? И во что же переодеться, чтобы не замёрзнуть в такой кошмарный холод, что стоит в Лондоне по ночам? Давненько в её голове не было столько суеты одновременно, и Вайноне это категорически не приходилось по душе. Вот только призрак, кажется, совершенно не собиралась медлить, а напротив?— приблизилась к большому, решётчатому, как тюремная камера, окну, что прятало хозяйку дома от внешнего мира непростительно исправно, и распахнула его одним лишь лёгким щелчком. От прорвавшегося внутрь сквозняка Вайнона поёжилась, став ещё меньше, кажется, чем есть, и хотела было возмутиться, но дама в белом опередила любые потуги?— поднявшись всей своей невозможной фигурой на подоконник, она призывно поманила к себе будущую невольную попутчицу. И где-то в это мгновение мисс Билз осенило?— ей предлагают прыжок.—?Вы что ж-же, хотите, чтобы я убила себя? Там, если хотите знать, забор. Высокий. И чертовски острый. —?она медленно приближалась, неуверенно, как дитя, увидевшее под ёлкой подарки, но не уверенное, можно ли их открывать,?— И потом, неуж-жели нельзя через дверь?—?Через дверь ты ничего ты увидишь, моя дорогая,?— призрак мягко улыбнулась чётко очерченными золотистыми губами, и взяла её за обе руки,?— Ты чувствуешь? Ты становишься легче и легче, словно облако в небесах. Так, как ты всегда мечтала, когда была крошкой. Кажется, что-то столь лёгкое не притянет к земле ничто, а уж тем более?— какая-то там гравитация. Держись крепче.И Вайнона почувствовала. В самом деле, безо всякой лжи и словесного яда?— её тело наполнилось противоестественной, воздушной лёгкостью, как будто она только-только родилась на свет, ещё не зная всех сложных и тяжких законов этого мира. Мягкий свет окутывал её от чужого прикосновения, а призрак в ответ, видя, как перекосилось от удивления и непонимания лицо подопечной, лишь снова устало улыбнулась. Похоже, что это она проделывала далеко не в первый раз и уже вдоволь насмотрелась на реакции на волшебство. Это и впрямь не походило на дьявольщину?— уж слишком было хорошо, слишком лёгким стало тело, слишком сильно мистическая леди, охваченная светом, манила за собой. И, пусть душу Вайноны и сковал страх, но ветру, что подхватил их обеих, стремительно выдернув в окно, это нисколечко не помешало. Призрак обвила ледяными пальцами руку мисс Билз и устремилась куда-то, сквозь метель и морозные струи воздуха, совершенно точно зная, казалось тогда, все направления мира и все возможные пути на свете. Её лицо сквозило вдохновением и уверенностью, а потоки снега, то витали вокруг снежной пургой, послушно отступали. А вот о Вайноне, признаться честно, такого сказать было нельзя?— то, каким высоким для своей обычной хрипоты голосом она взвизгнула, стоило только холодным объятиям ветра выдернуть их на улицу, определённо следовало запечатлеть где-нибудь. Казалось, что от страха своего первого и, должно быть, последнего в жизни полёта, она была готова сломать призраку руку. Она в самом деле летела, по-настоящему, даже если это был чудовищный бред или дурной странный сон?— она летела! Так, как всякий ребёнок хотя бы раз в жизни воображает. Лондон вокруг пестрил странными, чужими красками, слившись в совершенно уникальную палитру цветов, а ночь отчего-то так резко сменилась солнечным ясным днём, что Вайнона полностью утратила счёт времени. Призрак наращивала скорость, замечая, что подопечная всё меньше и меньше боится, и полёт постепенно стал таким стремительным, что у мисс Билз захватывало дух. Сердце бешено колотилось лишь от мысли об этом, ведь прочие о таком лишь мечтают. Она могла поднять руку повыше и коснуться пальцами облаков. Могла расправить воображаемые крылья и вдохнуть в себя морозный воздух по-настоящему, полной грудью?— ведь в полёте никак не ссутулишься. Страх перемешался с детским восхищением, и, вероятно, именно поэтому, минуя башни, череды славных лондонских домиков, увитых снегом, переплетённые дороги пригородов и густой, заснеженный лес, она даже не сразу заметила, как они наконец остановились, мягко и степенно приземлившись в снег. Правда, последнее скорее относилось только к призраку?— она лишь мягко отряхнуло от белых хлопьев локоны и мех шубы. Вайнона же, не имея в полётах опыта, приземлилась слегка грубее?— а точнее, прокатилась несколько метров по сугробам прежде, чем смогла подняться на ноги.—?Вот мы и прибыли, дорогая. Узнаёшь? —?чуть снисходительно улыбнулась призрак, усмехнувшись в кулак в белоснежной перчатке.—?Да вы шутите, долж-жно быть,?— пролепетала в ответ Вайнона, проглатывая слова,?— Да я с закрытыми глазами смогла бы сюда вернуться.Ещё бы она не могла, ведь это место, давным-давно выброшенное из памяти, было уж слишком знакомым. В нём был проведён не один год наивной юной жизни мисс Билз. Не одно перо было сломано в попытке правильно вывести нужное слово, не одно занятие было пропущено по девичьей глупости, не одна розга была всыпана как за дело, так и не очень. Но сейчас, глядя на затерянное в лесу и снегу здание, что, как ей тогда казалось, почти всё состояло из белых башенок, Вайнона не могла сдержать себя. Она улыбалась, неуверенно спускаясь с холма туда, ближе, чтобы снова пройтись по любимым дорожкам, посидеть в беседке и, быть может, если получится, поиграть в карты с кем-нибудь, кому удастся их принести? Пустые прежде голубые глаза светились чем-то утерянным и непреодолимо важным, а сама она, кажется, совсем забыла про недавний полёт. Призрак, ступая следом, лишь чуть грустно покачала головой?— жаль, что у них нет времени осмотреть здесь каждую мелочь, этот вояж будет совсем недолгим.—?Не мож-жет быть такого, тут разве всё на своих местах? —?не переставая сиять, общалась она с призраком, торопливо показывая на стайку девиц, что играли в снежки поблизости. Это вовсе не занятие юных леди, но, когда ты ребёнок, а воспитатели не смотрят, разве это кого-нибудь волнует? Уж точно не воспитанниц этого волшебного места,?— Этель! Бриджит, Тина! Это я!—?Частная школа для девочек имени святой Марии. Просто и непритязательно, мне нравится. Не надрывайся зазря, моя дорогая, это лишь тени минувших лет. Ни до одной из них ты не докричишься, оставь это. Что с тобой, Вайнона? Неужто плачешь?—?Не пори чушь, дух. —?мгновенно огрызнулась в ответ та, поспешно вытирая лицо рукавом ночной сорочки. Похоже, что ей даже вовсе не было холодно,?— Снег в глаз попал. Раз они ненастоящие, то зачем мы здесь? Захотела покопаться в моей памяти? Валяй, сколько угодно, я не боюсь.—?Ну, тогда будь по-твоему. —?и, резко вцепившись пальцами в руку Вайноны, призрак одним рывком отправила их обеих чуть-чуть подальше. А именно в класс, такой безнадёжно-пустой в это время. Тёплый, чуть-чуть сырой и пыльный, с совершенно особенным запахом старых книг, красивым каменным глобусом, который запрещалось вертеть, и совершенной тишиной вокруг. Тишиной, что чуть надрывно и будто бы извиняясь, нарушали всхлипы,?— Как жаль. Похоже, что это Рождество удалось не у всех. Всех тех, кто играет на улице, скоро заберут домой, на праздники. Поэтому они так счастливы, умея покинуть эти стены. Вернувшись в семьи. А что же до этой маленькой девочки, Вайнона? Одинокая крошка, кажется, на эти каникулы снова останется здесь. Совсем одна. Почему же так получилось, моя дорогая, ты не знаешь?В ответ призраку раздались лишь торопливые шаги?— мисс Билз приблизилась к ребёнку, что сидел за третьей партой слева, около окна. Маленькая, даже для своих восьми лет, девочка с прелестными чёрными локонами негромко, но горько плакала в собственный воротничок от красивой школьной формы. Шершавая рука Вайноны попыталась погладить малышку по волосам?— но лишь безнадёжно прошла насквозь, не умея дозваться и принести утешение. В ответ на это её лицо из встревоженного вмиг посмурнело, а кулаки чуть сжались, словно пытаясь оградить её от нежелательных мыслей и воспоминаний. Для того ли так тщательно всё выкидывала?—?Папенька. —?тихо пробурчала она, стоя над плачущей крошкой в прелестном школьном платье,?— Он, понимаешь, он прошёл войну и всегда ж-жутко бесился, что мы не мальчишки. Говорил, у сыновей шансов больше хорошо ж-жизнь прож-жить. Всегда учил нас дисциплине, и даже хорошо справлялся. Он объяснил мне, почему и как сильно ценен труд. По правде говоря, у нас и дом был похож на школу, но это к лучшему. Благодаря ему я такая, какая есть сейчас. Он всегда говорил, что если мы хотим хорошо устроиться?— долж-жны либо много трудиться, либо удачно выйти замуж-ж. А не то закончим как маменька, и тогда сами будем виноваты.—?Как маменька? —?заискивающе вопросила призрак,?— Это каким же образом, с твоего позволения?—?Сколько себя помню, она много болела. Постоянно. Порой вообще не могла встать с кровати. А отец говорил, что это от распущенности, все болезни от распущенности. И умерла она рано. Чем сильнее она плохела, тем сильнее злился отец, а в один момент отослал меня и Эстер, старшую нашу, с глаз своих долой в эту школу. Да и немудрено. Мы его раздраж-жали. Эстер всегда находила, чем себя занять, убегала к мальчишкам в посёлок рядом. А я оставалась.—?А после и вовсе сдал старшенькую дочь в монастырь, ведь она стала подростком. Бунтовала, бранилась и выходила из-под контроля. Быть может, теперь Эстер и смиренна, вот только душевный недуг её никто не исцелит. Прячется в келье, молится и плачет. Не будет больше ни страшных историй в Сочельник, ни сальных шуточек, что она подслушивала у мальчиков. Ни самодельных кукол, что она дарила тебе на день рождения. —?лицо призрака окрасилось слегка деланным сожалением, и тут же она, решив сжалиться, коротко щёлкнула пальцами. Годы полетели вперёд стремительно и торопливо, вскоре застыв по велению мысли в тот же день, в который начали свой отсчёт. В Рождество, пусть и несколько лет спустя. Плачущая крошка, прячущая слёзы в длинных локонах, обернулась молодой, ещё не вошедшей в цвет, девушкой. Этой Вайноне, похоже, было около тринадцати лет. Длинные волосы сменились на изящное каре, спрятанное под шляпкой, а школьное платье скрылось под чёрным, грубоватым пончо. Черты лица чуть-чуть осунулись, а сама она лишь молча смотрела, как забирают домой кого-то другого, не их с сестрой. Не плакала, лишь молчала,?— Впрочем, туда ей и дорога, верно? Как и всем, кто не умеет жить в обществе и быть его частью. Пусть считает это везением, ведь не в сумасшедшем доме оказалась. А стоило-то всего лишь поменьше бездельничать, и не было бы времени на проявление характера и какие-то глупые бунты против родного отца.Сперва мисс Билз не поняла, отчего это дух так язвительно улыбается, чего добивается? Поглумиться хочет? Зачем лишний раз напоминает о нелёгкой судьбе Эстер, которая всегда была самым громким, самым бесконтрольным элементом семьи? Где-то на плечах отозвались её горячие, чуть шершавые руки, а в голове раздался довольный, возбуждённый шёпот: ?А знаешь, где были мы с Томми сегодня? Никогда не поверишь!?. Вайнона чуть поёжилась, словно не зная, куда деваться от язвительного тона призрака, а воздух, наводнённый вопросами, разорвал чей-то другой, звонкий, громкий, словно рождественские колокольчики, серебристый голос.—?Вайнона! Вайнона, миленькая! —?дитя, влетевшее в пустой класс, напоминало собой крошечного ангела. В общем и целом бледненькое, но сохранившее румянец на круглых щеках. В плотном, сшитом на совесть, шерстяном красном пальто и премилой шапочке, детская фигурка бежала к сестре, распахнув объятия, и девушка у окна почти сразу же сорвала с себя маску равнодушия. Схватила крошку на руки и любовно покружила, слушая, как та заливается смехом.—?Бетани? Ты почему здесь? Какими такими судьбами? Что-то дома случилось?—?Нет же, нет! —?хохотала и радовалась в ответ белоснежная от природного альбинизма Бетани, младшая из трёх дочерей Роджера Билза,?— Ты послушай! Папенька спросил, какой подарок я сильнее всего хочу на Рождество, а я сказала, что хочу, чтобы мы все в этом году были вместе. И он согласился! —?даже будучи слабенькой и болезной, она отлично умела радоваться.—?Погоди, Бет, ты хочешь сказать, что…—?Вы с Эстер едете домой и будете праздновать Рождество с нами! И мама будет, и бабушка с дедушкой! Все-все соберёмся в нашем доме, понимаешь? Пожалуйста, собирайся скорее! Тебе бабушка такую штуку собирается подарить, ты только не говори никому, что я подсмотрела. Такую шляпку хорошую тебе пошила, на ней будто большая-большая муха сидит! Смешная такая!—?Господи, Бетани, ты просто золотце,?— прошептала в ответ средняя сестра и стиснула крошку в объятиях, не умея налюбоваться. А взрослая Вайнона, незримо присутствующая здесь, совсем опустила голову и ничего не могла сказать. Слёзы неумолимо подступили к горлу, уж слишком долго она не вспоминала любимую младшую сестрёнку. Всегда болтливую, активную, подвижную, но по злой иронии Господа?— тоже болезную, в точности как мамочка.—?Так ярко цвела и так быстро угасла. —?безучастно отозвалась призрак, качая головой от безнадёжности,?— Ей ведь, кажется, даже и тридцати не исполнилось? От этого не убежать, особенно с таким слабым здоровьем. Её ведь поэтому не отдали вместе с вами в школу?—?Помолчи, дух. —?еле нашла в себе силы шепнуть Вайнона,?— Бетани была сокровищем. Маме тогда оставалось жить всего год, а мы не знали, и последнее Рож-ждество мы отмечали с ней. Думали, что она поправится, как и всегда. Больше мы этот день не праздновали. А потом, став старше, Бетани оказалась замуж-жем за каким-то лордом, папа думал, что тот смож-жет её защитить и обеспечить безопасность. Но они оба не справились.—?Чахотка. —?поставила горестный вердикт призрак,?— Никого не щадит, увы, даже её стойкого мужа подкосила. Хотя, кажется, ещё живы дети? Растут в местном детском приюте. Впрочем, кому какое дело, правильно? Они и сами могут о себе позаботиться. Ещё чего не хватало, тратить на них время, родственники ведь?— как стервятники. И шляпка эта совершенно идиотская.Знакомое слово, сказанное с подозрительно знакомой интонацией, пробежалось по позвоночнику Вайноны холодком, словно кто-то выпустил на спину парочку живых змей. Она невольно вздрогнула и попятилась, не совсем понимая?— как дошло до того, что это слово она же, не подумав, повесила клеймом на всю свою и без того малочисленную родню? Подумать только, на детей Бетани, этого юного ангела, что с такой радостной мордочкой тащила её в тот день из школы домой, заливисто смеясь и болтая в кэбе! Стыд мучительно уколол под грудь, вот только возразить она попросту не успела?— призрак, растянув неуместно блестящий рот в странной улыбке, будто неискренней, вновь вцепилась в её руки, и утянула в полёт, не дав произнести ни единого слова в своё оправдание. Ветер болезненно засвистел в ушах, завыл пронзительно и громко, а время, раздающееся вокруг премерзким тиканьем часов, всё спешило и спешило, отматывая своё течение вперёд, туда, где таился ещё один кусочек давно заброшенного в её памяти счастья. Пусть и совсем иной, но от того не менее важный.—?Оглянись вокруг, Вайнона, и скажи, узнаёшь ли ты это место? —?чуть раздражённо фыркнула призрак, отряхивая локоны от снежинок и снова принимая вид царственного лебедя.—?О, спрашиваешь. —?от внезапно накатившего на душу чувства тепла мисс Билз вновь не сумела сдержать улыбки, практически тут же прилипнув к одному из окон. Теперь, вопреки залитой солнечным светом загородной школе, их окружал всё тот же Лондон, вот только где-то около двадцати лет тому назад. Над ними обеими возвышалась швейная фабрика, одна из первых во всём городе, и весьма известная по Европе. Место, что мисс Билз когда-то считала своим домом. Теперь же, прильнув к стеклу, она довольно сияла, силясь рассмотреть что-нибудь там, за запотевшим окошком,?— Швейная фабрика мадам Агнессы! Да я тут каж-ждую досочку знаю, всех девчонок могу поимённо назвать. Чёрт возьми, это что, тот самый день?—?О да, моя дорогая, тот самый. —?самодовольно улыбнулась призрак и, не отпуская пальцев подопечной, преспокойно провела ту сквозь стену в помещение. Сегодня здесь работа кончилась раньше на целых два часа, а всё для того, чтобы хорошенько справить ещё не наступившее Рождество. В тот день на календаре был Сочельник, и мадам Агнесса, статная женщина лет так пятидесяти пяти на вид, танцевально притопнула ногой и дважды хлопнула в ладоши.—?Вайнона! Джейн! А ну-ка ко мне, девочки! —?её голос звучал уверенно, словно Агнесса Псих отлично знала, что именно эти две закадычные подружки, что волей судеб встретились здесь, где-то поблизости. И, что характерно, как всегда оказалась права?— сперва низкорослая, но крепкая Вайнона Билз с безобразным гнездом на голове, а после и худощавая, высокая Джейн Дагон с прилизанными волосами показались на глаза, глядя на мадам с восхищением и предвкушением. Все в этом здании отлично знали, что следующие несколько часов пройдут великолепно,?— Что ж вы стоите, птички мои? А ну-ка за дело, скоро придут рабочие Пульцифера, а у нас ничего не готово. Накрывайте-ка на столы, и других позовите, скоро вся фабрика будет трястись от ваших плясок. Мы уж найдём, чем поворошить кости старика Пульцифера, и не опозоримся.—?Да, мадам! —?выпалила Вайнона, бодро стиснув исколотые швейными иглами за день кулачки.—?Так точно, мадам! Зададим ему! —?сияла Джейн, довольно хрустнув уставшими плечами.И, кажется, обе потусторонние гостьи фабрики и опомниться не успели, как совершенно пустой зал преобразился. Швейные столы сдвинули между собой, накрыли и наполнили едой и пивом всех мастей, что позволяли добыть деньги Агнессы Псих. Потрясающей женщины, что давала второй шанс всякой заблудшей душе, что приходила к ней работать. Зал наполнился разномастными девушками со всех концов Британии, обычно швеями, а сегодня?— словно все они были танцовщицами от природы. Более того, очень скоро гостей поприбавилось?— в зал ввалились рабочие с соседнего помещения, мужчины и юноши всякого возраста и нрава.—?Так всегда водилось. —?пусть что-то внутри и подсказывало Вайноне, что призрак и без того хорошо знает, какие обычаи были на этой фабрике, это не мешало ей упоенно рассказывать что-то, что она считала очень важным. Люди в зале стремительно увлекались танцами, мадам Агнесса лихо отплясывала с руководителем соседствующего завода, а молодые рабочие приглашали швей танцевать. Веселы и слегка пьяны были совершенно все, и все праздновали так, как только хватало души,?— По соседству был литейный завод мистера Пульцифера, там мужики из металла всякие штуки мастерили. Мистер Пульцифер и мадам Агнесса только и знали, что постоянно колкости отпускали друг на друга, но на Рож-ждество она всегда приглашала на праздник его самого и его работников. И были общие пляски. Именно там я познакомилась с Дж-жейн, она тогда только-только сбежала из Ирландии. Заводила была страшная.—?Не надо лукавить, моя дорогая. —?пронзила душу своей улыбкой призрак,?— На этой фабрике ты встретила ещё одного человека. Крайне важного для тебя, не смей отрицать.Хотела бы Вайнона сказать, что ему было легко затеряться тогда среди других рабочих, да разве с таким ростом затеряешься? Он был смешной и лохматый, прятался под комбинезоном и своей большой курткой. Один из рабочих мистера Пульцифера, он пересёкся с ней глазами совершенно случайно, когда все танцевали кадриль, и волей-неволей они столкнулись нос к носу. Вайнона хорошо помнила, как тогда замерла, чувствуя, насколько для работника завода у него мягкие руки. Высокий, сочащийся глупым светом, пусть и совершенно фигуральным, он почему-то совершенно не отрывал от неё взгляда. Кружил в танце так, словно от этого зависела вся его жизнь. Тогда Вайона не знала о нём совершенно ничего, он был новеньким на заводе, работал от силы полгода, и многие швеи с завистью поглядывали на юную Билз. Каштановые волосы он всегда укладывал волнами, но в тот день они были уморительно взъерошенными и мокрыми от уличного снега и тяжкой работы с металлом. Руки кое-где, пусть и такие мягкие, были испещрены рабочими шрамами, а под глазами виднелись мешки от дурного сна. Вот только взгляд его, как тогда, как и во все дни после, был невероятно искренним. Даже если он имел привычку порой снисходительно улыбаться и трепать спутницу по голове, подшучивая над низким ростом. Он даже это делал по-доброму и как-то безвинно.—?Габриэль. —?прошептала Вайнона еле слышно, втянув голову в плечи. Подумать только, а ведь она совсем забыла, каким был тот день, когда она увидела его впервые и поняла, что влюбилась. Глупо, бестолково и непрактично, как девчонки из дамских романов. Когда всё, что ты говоришь вслух, кажется несусветной глупостью, а сердце знай себе колотится в ритме вальса, хотя танцуете вы кадриль. Перед глазами проносилось всякое. Совместные игры в снегу, когда она пыталась замуровать благоверного в сугробе. Его ужасные попытки писать песни и совершенно восхитительная сдоба с корицей, которую он умел мастерить сам. То, как искренне он просил Вайнону оставаться самой собой и никогда не меняться, хватая на руки и в шутку отказываясь ставить на землю. То, как упоенно они целовались в первый раз, спрятавшись в подсобном помещении, дабы никакие любопытные глаза никогда их не нашли. И, конечно же, то, как он предложил ей свадьбу?— на крыше завода, спрятавшись под дымом труб, они были совсем одни. Он был в копоти и грязи после рабочего дня, а она?— в обрывках ниток и с исколотыми пальцами, но как же оба были счастливы. Оттуда, помнится, можно было рассмотреть почти весь Лондон, но Вайнона не видела ничего, кроме искрящихся, тёплых карих глаз Габриэля. В голове навязчиво пронеслось: ?Счастливого Рождества, Вайнона, и счастливого Нового года!?, и та немедленно рыкнула про себя, будто отмахиваясь. Чёртов пиж-жон и самодур, ей-богу.—?Словами не передать, как сильно ты его любила. —?очарованно улыбалась в ответ призрак, наблюдая за танцующей парой, что, кажется, обо всех позабыла,?— Подумать только, сам Габриэль Делагарди, владелец стольких компаний, и вдруг на литейном заводе? Это в честь чего же?—?Не дури, призрак, ты ведь и так всё знаешь! —?отмахнулась Вайнона, всячески пытаясь отвести взгляд от танцующей пары, словно стыдясь самой себя,?— Они шведы наполовину. Аристократы, всё такое. Они в то время переж-живали не лучшие времена, да и я тож-же. Ракель Делагарди, его матушка, не хотела, чтобы сын вырос избалованным, и он по итогу сам решил отправиться работать и добывать деньги своим трудом. А я тогда только-только покинула отчий дом. Вот так и встретились.—?Но раз всё было так солнечно, моя дорогая, то отчего ты до сих пор не миссис Делагарди? Что-то пошло не так? —?призрак вновь заговорила этим неприятным, заискивающим тоном, словно вынуждая на откровение,?— Давай-ка взглянем. Дай мне мгновение.Один лёгкий свист ветра в ушах?— и всё вокруг затихает, смех смолкает, а декорации покорно сменяются, выстроив вокруг стены любимой и ненавидимой одновременно похоронной конторы. Та, другая Вайнона заметно осунулась. Отощала и ссутулилась отчего-то, словно что-то внутри неё стремительно угасало, буквально-таки на глазах. Она сидела за тяжёлым дубовым столом и сосредоточенно, чуть ли не скрипя зубами, пересчитывала деньги. Волосы слегка спутаны, а место потрёпанного заводского фартука занял симпатичный, пусть и тёмно-серый, камзол. Первый вопрос, что возник внутри головы мисс Билз: ?Неуж-жели я и правда так сильно сутулю спину??, но он практически сразу выветрился вон, подхваченный сквозняком. Ведь она хорошо помнила, что это был за день и помнила, что должно сейчас произойти.—?Уму непостижимо, милая. —?Габриэль, надо сказать, тоже недурно переменился. Обрёл светлый, молочный костюм и изящный цилиндр в тон, окончательно приосанился и принял приличный, полностью аристократичный вид. Похоже, семья Делагарди наконец поправила дела,?— Я надеялся, что это когда-нибудь кончится само собой, но, похоже, уже слишком поздно.—?Ты это про что? —?толком не отвлекаясь, пробурчала женщина за столом.—?Про тебя, Вайнона. —?он остановился, прекратив ходить туда-сюда по помещению, ещё не такому пыльному и не так сильно забитому бумагами. Похоже, это был тот период, когда они с Джейн, решив основать контору вместе, окончательно вошли во вкус и полностью погрузились в работу. Габриэлю это никогда не нравилось,?— Я тебя попросту не узнаю. Ты на себя саму не похожа.—?Смотря в каком смысле, Гейб. —?та Вайнона, что сидела за столом, всё ещё не отвлекалась. Та Вайнона, что смотрела на это со стороны, считала это преступлением,?— Чего ты от меня хочешь? Я работаю для нас обоих и нашей будущей свадьбы, если угодно. Что-то не нравится?—?Представь себе, солнышко, не нравится. —?что-то внутри мисс Билз скривилось от этого слова, это была высшая степень фамильярности,?— Ты за своей денежной горой, прошу прощения, перестала замечать всё остальное, включая меня. Сколько можно работать без устали?—?Столько, сколько потребуется, чтобы не вернуться в нищету, Делагарди. —?почти сразу она также сменила тон, начав огрызаться и метать из-под стопок монет косые взгляды,?— Не верю, что ты хочешь снова вкалывать на заводе во имя твоей дорогой мамочки.—?Я абсолютно уверен, что она приняла бы тебя любой, зачем такие жертвы приносить? Тогда, быть может, у нашей семьи и были плохи дела, но именно там, на этом чёртовом заводе, мы с тобой встретились, моя дорогая! —?тёмные брови Габриэля хмуро сдвинулись, а сам он, беспардонно приблизившись, в один миг раздвинул стопки монеток, разрушив добрую половину из них, видимо, желая взглянуть в глаза несостоявшейся жене.—?Разве я виновата, что ты оказался не готов ради этого трудиться? Более того, разрешать трудиться мне? Я всего лишь хочу остаться на плаву, неуж-жели так слож-жно понять? Ещё бы, ты даже на завод Пульцифера отправился по блажи твоей матушки, откуда тебе знать, что такое настоящий труд и деньги, заработанные этим трудом? Не мож-жешь помочь, так не мешай!—?Ах вот как? Быть может, тебе уже и свадьба наша не нужна вовсе, а только твоя контора и твои деньги? Если так, то прекрати лукавить и скажи всё так, как есть, Вайнона. Не очень-то хочется быть третьим лишним. И перестань сейчас же обесценивать мой труд, всем нам было тяжело, и на завод я пошёл не по блажи, а по необходимости! —?по Габриэлю никогда не было видно, когда он злился, уникальная мимика лица хорошо прятала гнев и обиду, и только знающий его человек мог различить те мгновения, когда по сердцу молодого Делагарди проходились ржавым ножом.—?Нечего тут утрировать! —?та, другая Вайнона, встала на ноги, властно вцепившись в его рукав, будто отказываясь отпускать от себя,?— Всё, о чём я попросила?— перестать мне мешать и не сбивать меня с толку, разве это так много? И на кой чёрт ты всё здесь раскидал? Кому прок с твоих неврозов, а? Да никому! Иди и пож-жалуйся маменьке, что тебе запрещают быть бездельником, Делагарди, а меня от этого избавь, понятно? Меня воспитали иначе. Всю жизнь я стараюсь ради того, чтобы выбраться из бедности, само это слово мне омерзительно, а что делаешь ты? Только мешаешь! Сбиваешь меня, наводишь смуту в голове! Стоишь на пути!Повисло тягостное молчание. Тяжёлое, омерзительное, в моменты которого что-то в голове Габриэль неотвратимо изменилось, а Вайнона из прошлого торопливо обдумывала сказанные в пылу слова. Другая Вайнона, что невидимым силуэтом стояла поблизости, могла лишь кричать в пустоту. О том, что та, вторая она, настоящая дура, что такие слова говорить нельзя, что он ведь сейчас развернётся и уйдёт. О том, что это жестоко и неправильно к тому, кто будет приходить к тебе каждый последующий год, приглашая на Рождество к себе. Сердце мисс Билз мучительно ныло?— она отлично видела, как лицо Габриэля отражает на себе холод и разочарование. Как огонь в его тёплых глазах стремительно гаснет, а сам он, не говоря ни слова, разворачивается и идёт к двери, обретя в сердце дыру, которую ничем не заделать.—?Погоди, Габриэль. Постой. —?неуверенно окликнула его Вайнона из прошлого, словно цепляясь за лишь ей одной известную надежду,?— Ничего не кончено. Я люблю тебя, но…—?…но деньги ты любишь больше. Желаю удачи. —?поставил негромкую точку в разговоре Делагарди, после чего неслышно вышел вон, практически сразу растворившись в толпе. Тишина в конторе окончательно остекленела, а его несостоявшаяся жена, бессильно опустившись за стол, взревела и ударила по дубовой поверхности обоими своими крепкими кулаками. Опустила голову, пряча лицо в волосах, что становились похожими на рваную мокрую тряпку, и проигнорировала монетки, что жалобно рассыпались от удара. Потом она остынет, соберёт их обратно, наполнится злобой, словно впервые, и более не захочет видеть его снова. Отсечёт от себя, словно ненужное воспоминание. Вот только настоящая мисс Билз, закрывая лицо руками, не могла поверить в то, что в самом деле когда-то сказала такое человеку, которого любила так, как никого другого. Которого перестала ценить, пока он все годы трудностей находился рядом. Которого своими руками выгнала вон, убив их общую мечту о свадьбе.—?Ну и пускай катится! —?голос призрака, холодно зазвеневший по её правое плечо, был невыносимым. Язвительным, злым и до дрожи в ногах знакомым, ведь он принадлежал самой Вайноне. Ледяные руки в перчатках впились в её плечи, сжав до мучительной боли,?— Пошёл к дьяволу, раз ничего не понимает в настоящем труде! Он никогда не понимал тебя. И никогда не поймёт впредь, пусть катится колобком к своей мамочке, она-то его всегда пожалеет!—?Его мать просто не хотела, чтобы невестка была бездельницей! —?взвыла Вайнона, невольно вспоминая свою единственную встречу с мадам Делагарди. Статная, красивая, изящная женщина с тяжёлой судьбой хотела, чтобы её сын никогда не повторил её ошибок и даже в самой трудной ситуации не пропал. И уж тем более ей не хотелось, чтобы невестка села на его шею и, как говорится, свесила ножки. И в своём порыве доказать собственное трудолюбие Вайнона, пожалуй, зашла чересчур далеко. Что-то сломалось в тот день, как мёртвый часовой механизм, а от каждого слова призрака, что капали на душу, словно яд, хотелось разрушать всё вокруг.—?Пусть убирается вон, пусть ищет кого-то другого, кто будет согласен сидеть, сложив ручки, и ничего не делать для совместного будущего. Посмотрим, как он запоёт, когда снова окажется на мели, когда на страну нагрянут немцы, когда снова придётся вернуться на завод, а новая жена знай себе будет щебетать: ?Ой, Гэби, что-то не хочется!?. Он заслужил! Жалкий бездельник!—?Замолчи, дух. —?прошептала под нос Вайнона, чувствуя, как голос беспощадно хрипит, а разум загорелся болью и отчаянием о чём-то утерянном. Она ужасно скучала по нему. По снисходительной улыбке, объятиям, коричной сдобе и глупым шуткам о том, насколько она низкорослая. Не было никого, кто был бы нужнее в то мгновение для истерзанной души Вайноны Билз, но помочь ей никто не был в силах,?— Закрой рот! Заткнись, Богом клянусь, я не стану больше тебя слушать! Убирайся прочь, отродье моего бреда, и не произноси впредь ни единого слова!Она сама не помнила, как потянулась, одержимая жаждой прекратить ранящее видение, к мечу, что висел на бедре светящегося мистического существа, как выхватила его из ножен. Такой тяжёлый, блестящий, из чистого золота. Как едва удержала его в руках, и как вонзила прямиком в живот странного создания. Как белоснежная шуба окрасилась кровью, а дух, ошарашенно, но вместе с тем так уверенно уставившийся на неё, застонал и согнулся от несуществующей боли. Локоны, прежде опрятно уложенные, растрепались, а ясные глаза налились болью, что потекла по лицу алыми струйками. Тиканье часов усиливалось стремительно и беспощадно, и вскоре стало таким громким, что готово было разорвать разум Вайноны на кусочки. Один стук, второй, третий, и каждый следующий медленнее предыдущего. Призрак выпрямилась, словно игнорируя клинок в собственном животе, вымученно улыбнулась и издала мягкий, блаженный стон. Всё вокруг охватил мучительный белый свет, режущий, колющий, рвущий на части, а силуэт духа растворился в нём, вскоре совсем исчезнув и не оставив после себя совершенно ничего, кроме звука надоедливых, премерзких часов и озонового звона. Вайнона полетела вниз, падая куда-то камнем, назойливые звуки рвали барабанные перепонки, а воспоминания калечили разум. Впору было бы заплакать, да только она не знала, способна ли. И только тогда, где-то в тот момент, когда мисс Билз попыталась вспомнить хоть какую-нибудь молитву, лишь бы это мучение оборвалось, всё в одно мгновение стихло. Стук часового механизма ударил в последний раз и смолк, оставив после себя мёртвую тишину, а под спиной неожиданно снова оказалась родная сердцу постель?— отчего-то до странного холодная. Вайнона Билз кое-как заставила себя приоткрыть глаза, потерянно озираясь и пытаясь уловить хоть какие-то признаки проклятого духа поблизости, но, кажется, дама в шубе и правда исчезла навсегда.—?Слава Всевышнему. —?тихо прошептала она, торопливо хватаясь пальцами за ледяное покрывало и пытаясь спрятаться в нём, как ребёнок. Голова разрывалась от забытых людей, слов и эмоций, и единственное, чего бы ей сейчас хотелось, так это того, чтобы всё наконец-то кончилось. Проснуться, прервать череду взлётов и падений. Перестать об этом думать. Вернуться назад.Но и эти сладкие мгновение затишья прервались практически сразу, пусть и совершенно иначе. Находясь в своей спальне, Вайнона была совершенно уверена, что в этом доме она одна, исключая, конечно, мелкого Эрика. Но он спит в другом крыле здания и вряд ли способен издавать шум, который бывает, когда этажом ниже происходит что-то шумное и несуразное, вроде большого гостевого бала. Бал? В её доме, среди ночи и без её разрешения? По крайней мере, всё выглядело именно так, она отлично слышала звон бокалов, чей-то бестолковый смех и бессмысленную болтовню. Похоже, что их было непростительно много, а потому, вооружившись подкожным страхом и желанием прекратить балаган, мисс Билз кое-как встала и, сжав в пальцах канделябр с тремя свечами, неуверенно покинула комнату и направилась вниз, по лестнице.Туда, где её ждал второй нежданный гость. Молиться определённо было рано.