Глава 19 (1/1)

Гермиона кашляла, слыша эхо желудочных спазмов на дне унитаза, пока живот сдавливало резкой болью. Её уже не тошнило даже водой. Просто позывы, которые заканчивались лишь сжатой гортанью и резью в горле.— Держи, — протянул ей Забини тонкий флакон, и она перевела на него уставший взгляд. — В три глотка.— Сколько меня уже тошнит? — её понимание времени расплывалось, притупляясь, и всё сбивалось в одну плотную массу, растекавшуюся по стенкам черепной коробки, разжижая мозг.— Это нормальная реакция организма, — невозмутимо ответил Забини, передавая ей флакон. — Ты была в коме около трёх дней. Пять часов тошноты по сравнению с этим — сущие пустяки.Казалось немыслимым. Три дня. Гермиона глотнула белесую жидкость, почувствовав в ней не до конца растворившийся порошок. Наверное, в другой раз она бы поморщилась, но сейчас девушка была готова глотнуть глинообразную смесь удобрений, которую Кики добавляла в розы, лишь бы ей полегчало.Она хватала ртом воздух, дыша глубже. Забини наколдовал воды, чтобы Гермиона запила зелье. Всё, что она помнила за последнее время, — это шум в ушах, пока кровь покидала её организм, и дорожки слёз, затекающие в уши, когда Грейнджер смотрела на тёмный, кажущийся невозможно далёким потолок Мэнора. И затем пустота. Пустота, сменившаяся потом, рвотой и спазмами.Гермиона коснулась рукой живота, почти не чувствуя там тепла, хотя весь её организм горел, поэтому, возможно, просто не ощущался контраст. Забини перевёл глаза на руку девушки.— Ты была права, — произнёс парень. — Ребёнок — крепкий орешек. Магический потенциал того, что ты вынашиваешь, — его брови подскочили, и мулат покачал головой, подбирая слова, — он больше, чем у среднестатистического сформированного волшебника. Я никогда не видел такого раньше. Вообще не уверен, что это возможно, — хмыкнул Забини.— Он в порядке? — спросила Гермиона сдавленно.— Его магия сильно истощилась, но физически он полностью в порядке. Разве что чересчур переполнен кортизолом, — уточнил Забини, — но это от тебя. Как только ты успокоишься, ему тоже станет более спокойно.Гермиона опёрлась спиной о кафель, притянув к себе ноги. В голове всё ещё шумело, хотя она дышала так, как сказал ей Блейз. Ровные глубокие вдохи и выдохи. Но ей казалось, что они больше призваны унять её панику, в которой она впервые пришла в себя. — Почему я тогда не могу колдовать? — спросила Гермиона, кашляя.— Потому что это его магия, не твоя, — скептически глянул на неё целитель. — Возможно, он может использовать тебя для проявления своих всплесков, но это волшебство не является частью твоего магического отпечатка, чтобы ты могла им управлять, — объяснил Забини, а затем взмахнул палочкой, применяя трансгрессирующую магию. — Тебе нужно поесть, — сказал он, протягивая ей печенье.— Боже, нет, — скривилась Гермиона, чувствуя, что её вот-вот опять стошнит.— Я дал тебе противорвотное, но твоё тело всё ещё ослаблено. Ты похудела на несколько килограммов за эти дни, — настаивал Блейз.Она вздохнула, оттолкнувшись ладонями от ободка унитаза, и встала. Забини вышел за дверь, давая ей секунду, чтобы Гермиона умылась и уже который раз за этот день прополоскала рот. Девушке больше не хотелось вывернуть свой желудок наизнанку, но общая слабость организма оказалась колоссальной. Ей было трудно стоять на ногах, хотелось спать, но в то же время, закрывая глаза, всё, что Гермиона чувствовала, — желание выдернуть себя силой из этой утомляющей дремоты.— Когда у тебя в последний раз был Баркер? — спросил Блейз, как только она вышла в комнату и легла на кровать.Умственный процесс казался таким сложным, что пара простейших воспоминаний будто лежали на дне могилы, которую Гермиона должна была раскопать собственными руками, чтобы добраться до них.Могила. Нарцисса. Свадьба.— За пару дней до свадьбы, — нахмурилась Гермиона, чувствуя пульсацию в висках. — Три, наверное. Или около того.— Тогда у тебя ещё около пяти дней, — кивнул Забини, проводя расчёты в голове. — Магический фон ребёнка должен успеть прийти в норму, но даже если нет, Абсалон редко его проверяет. Твои физические показатели... Парень взмахнул палочкой, и Гермиона прищурилась от бликов летающих линий, которые вспыхнули вокруг неё, показывая ему более реальную картину её организма. Хотя без всяких врачебных заклинаний Грейнджер могла сказать, что он был в плохом состоянии. — Я оставлю тебе зелья. Будешь принимать их как сказано и придёшь в норму довольно быстро.Девушка кивнула, стараясь меньше говорить, чтобы сохранить силы, но, видно, избавившись от тошноты, которая убивала всё внутри, фокусируя внимание только на боли, её мозг вспомнил обо всём, что она хотела спросить.— Что это было? В целом? Гермиона старалась припомнить слова Забини до того, как отключилась, но в голове появлялись лишь короткие моменты. С плачем. Тинки. Там была Тинки? Гермиона кричала на неё. Ощущения аппарации. Истерика. Чёрт, как было сложно.— Дымообразное проклятие, — ответил Забини, концентрируясь на каплях из пипетки, которые растворялись во флаконе, делая его содержимое все более и более мутным. — Выполнено так мастерски, что... — он хмыкнул. — Я бы решил, что это изобретение Дамблдора, если бы тот не был мёртв. Трудно сказать без образца, но судя по всему, оно проникало в магию через лёгкие, потому что именно они поражены больше всего. Кроме твоих, кстати, — Блейз перевёл на неё взгляд. — Твои абсолютно целы.Гермиона помнила то давящее чувство на грудь, прежде чем её захлестнула паника, когда она увидела Драко, лежащего без сознания. Сейчас Грейнджер специально вдохнула поглубже, не почувствовав никаких препятствий. Даже кашля не было.— Я не знаю, от чего это зависело — от концентрации вещества или от слабости магии жертв, но эта штука как яд проникала в организм и постепенно отравляла магию, доходя до магического отпечатка.Это было что-то вроде души. Наверное, первая вещь, которая когда-то удивила Гермиону больше всего. Дементоры высасывали человеческую душу, оставляя кого-то в параллели гораздо худшей смерти. Что-то, что не считалось чем-то настоящим в мире магглов, было ужасающим наказанием в мире волшебства.То же самое с магией. Волшебник был словно человек с двумя кровеносными системами. И если по одной из них циркулировала непосредственно кровь, то по второй — магия. И проклятие, которое могло достичь магического отпечатка, было чем-то вроде кинжала в сердце.— И... — Гермиона запнулась, прочистив горло, не зная, как задать вопрос. Забини был Пожирателем. Таким же. И, наверное... К чёрту. — Сколько умерло?— Больше, чем я думал, и меньше, чем они ожидали, уверен, — прищурился Забини и его голос тут же похолодел. — Эльфы быстро засуетились, но целителей на всех не хватило.Именно эта фраза почему-то так ярко отбросила её в сам день свадьбы, и Грейнджер дёрнулась, комкая одеяло и привлекая к себе взгляд Забини.— Дафна, — произнесла Гермиона, — она?..Грейнджер вспомнила надломленный голос девушки, которая обнимала Драко и просила о том, чтобы с Блейзом всё было в порядке. Возможно, она была наивной, но ей казалось, что на это не способен кто-то с прогнившей насквозь душой. Это просто... противоестественно.— Они оба живы, — поджал губы Блейз. — Тинки спасла их.Девушка сначала замерла, не понимая о ком ещё шла речь, но потом смекнула и затихла. Она была уверена, что Блейз не знал о судьбе всех служанок, которые остались там, поэтому её мозг наперебой рисовал ужасающие картинки массовых смертей. Хотя при подобных обстоятельствах... было неизвестно, что хуже — выжить или наконец умереть от токсичного газа, избавившись от такой жизни.Гермиона наконец откусила достаточно твёрдое печенье, почувствовав языком вкрапления клюквы, и уставилась на кончик шёлкового одеяла, которое сегодня было нежно-розовым. Никаких въедливо-чёрных оттенков. Она молчала об этом. Забини не был разбит, он выглядел вполне сносно, это значило, что с Малфоем всё... в общем, Драко точно жив. Молчала бы дальше, но только ночью ей придётся как-то уснуть, а Гермиона хорошо знала, насколько её сознание склонно к мазохизму. Она подняла голову, наблюдая за тем, как ровный ряд банок выстраивался на комоде, пока Забини закрывал кейс.— Как... он? — даже голос знал, что вопрос неправильный, и звучал гораздо тише.Блейз перевёл на неё взгляд, пристально изучая. И она всей душой ненавидела эту слизеринскую привычку. Это чувствовалось как самое беспардонное вторжение в личное пространство.— Он ещё не пришёл в себя, — наконец ответил Блейз. — Но состояние стабильное, через пару дней оклемается.Гермиона уже открыла рот для следующего вопроса, но потом прикусила язык. Ни к чему это. Она так часто думала о том, что её мир похож на гальку, — никакой твёрдой почвы под ногами. С каждым днём галька всё больше перемалывалась в зыбучие пески.— Астория в Мунго, она в тяжёлом состоянии. Гермиона приподняла брови, вспоминая о том, что за пару минут до того, как Бет потащила её в подсобку, она видела Асторию, сидевшую рядом с Драко. Но сколько бы ни старалась, не могла вспомнить Гринграсс лежащей возле того же стола, где Грейнджер нашла Малфоя. Складывалось чувство, будто абсолютно весь фокус Гермионы размылся в тот момент, толкнув её за грань истерики.— Не говори ему, — внезапно произнесла девушка, вновь смяв одеяло в нервном жесте.Забини посмотрел на неё, а потом в его тёмных глазах вспыхнуло понимание.— Хочешь остаться анонимным героем, — презрительно фыркнул парень. — Так по-гриффиндорски, если честно, — закатил глаза он.— Нет, — спокойно ответила Гермиона. — Он... разозлится.Она посмотрела на свои пальцы, теребя кончик одеяла, и заметила, что лак на большом ногте треснул. Гермиона чувствовала, как краснела, и ей хотелось остановить эту глупую реакцию организма, но в то же время в глубине души девушка понимала, почему так происходило. Будто она говорила что-то постыдное.— Ты уже так хорошо успела его выучить, — хмыкнул Блейз с какой-то неоднозначной интонацией, и, наверное, её было бы проще понять, если бы Гермиона не смотрела всё это время на заломы шёлка.У неё не нашлось ответа. Да, успела. И не должна была. Она не должна была так хорошо знать все его реакции. Он выходил из себя быстро, вспыхивая, как канистра с горючим. Малфой — худший пример умения принятия помощи от кого-то. Хоть это было не ради него. Не ради него.— Грейнджер? — вдруг позвал Забини, и ей пришлось поднять голову. — Как ты меня вызвала? — поднял бровь парень.Она сначала нахмурилась, думая о сути вопроса, но потом догадалась.— Метка, — ответила Гермиона. — Он говорил как-то, что это так работает, — пожала она плечом. — И я видела несколько раз, так что...Девушка затихла и услышала только, как Забини хмыкнул, отвернувшись. Он заканчивал с зельями и до его следующей реплики повисла пауза в несколько минут.— Почему, Грейнджер? — прищурился мулат, словно прочитал этот вопрос у неё в глазах.То, что она почувствовала, стоя в подсобке, услышав глухой звук взрыва... это было практически невозможно облечь в слова. Это была стая ядовитых муравьёв, которая рассыпалась по её плечам, поражая каждую нервную клетку. Чистая, искренняя паника, совершенно не прикрытая никакой другой эмоцией. Гермиона вспомнила, что побежала туда, не думая о собственной смерти. Сейчас она сидела на кровати и размышляла над тем, насколько это было глупо. Всё. Бомба могла ранить кого угодно. Для неё до сих пор оставалось тайной количество погибших служанок — девушек, которые были совершенно не виноваты в произошедшем.?Война есть война?, — так часто повторял Грюм, и эта фраза въелась в её лоб.Наверное, это было оправдано. Но ей хотелось свернуться в клубок от всего, что происходило вокруг, потому что, наверное, впервые она не чувствовала даже проблеска света. Ни грамма надежды.— Мне нужно, чтобы после того, как меня убьют, — откровение было слишком оголённым, поэтому голос срывался, будто само тело не хотело об этом говорить, — у ребёнка кто-то остался.Забини не отводил от неё взгляд, наблюдая за тем, как дрожали её ресницы. Кто-то, кто смог бы... защитить его? Она до сих пор не знала, увидится ли с ним Драко хоть раз после того, как он попадёт в руки Волдеморту. Но Гермиона хотела, чтобы у него был кто-то. Кто-то, кто смог бы ему рассказать. Кто-то, кто держал бы его за руку, пока ему снились бы кошмары. Пусть шанс на это был весьма призрачным, но Гермионе казалось, что так ей будет проще умирать.Блейз коротко кивнул и отвёл взгляд, забирая с комода свой кейс. Он молчал так, будто мог понять её боль. И что-то внутри ей подсказывало, что в этот раз Блейз действительно мог.***Первая половина февраля пронеслась перед глазами Грейнджер словно вьюга, которая завывала вот уже больше недели, стирала вместе с собой дни, покрывающиеся белым морозным одеялом, впоследствии тая. Забини оказался прав: Гермиону перестало тошнить уже на следующее утро, пока она пила весь тот ворох зелий, который он ей оставил, пряча их в первой тумбе комода. Мэнор был пуст и тих. Создавалось такое чувство, что весь ужас горя войны только-только коснулся величественных шпилей. Будто всё остальное время особняк был в неведении о литрах крови и тысяче смертей, скрывающихся за его стенами, и только ощутив этот удар на себе, что-то в нем изменилось.Баркер появлялся уже дважды, как всегда молчаливый. Забини записывал его наблюдения, но никогда не оставался даже на два шага позади доктора, чтобы дать ей знать хоть о чём-то. Он лишь однажды едва заметно кивнул, глядя на Гермиону, и она смела надеяться, что этот кивок значил что-то хорошее. Ей так чертовски не хватало чего-то хорошего в жизни.Казалось, даже Стилла после произошедшего стала тише. Она молча подавала Гермионе еду и вообще старалась ни на кого не смотреть. Девушка уже не единожды задумывалась над тем, насколько глубоко была нанесена травма кухарке, если, прислуживая людям, которые отобрали у неё магию, Стилла держалась за это место так, словно оно — самый лучший расклад.А ты спасла этому человеку жизнь.Голос внутри её головы всё чаще посмеивался, но всегда затихал, когда она смотрела в зеркало. Сколько? Сколько в ней осталось от себя прежней? Иногда ей казалось, что даже зрачки изменили свой цвет. Прошло полгода. Ровно полгода, когда её душу вырвали из тела, изувечили и засунули обратно, стараясь сделать вид, будто всё по-старому. Ещё ничего не произошло, и она должна была оставаться собой. Но ничего уже не было как прежде.Она увидела его впервые после свадьбы Гринграсс около недели назад. Они пересеклись взглядами ровно за секунду до того, как он аппарировал. Но этой секунды хватило, чтобы она увидела тёмные тени, залегшие под глазами парня. Как будто он вообще не спал.Гермиона тогда прищурилась от снега, летящего в лицо. В тот день это были вовсе не кружевные снежинки, оседающие на щеках, а настоящая метель. Малфой жив. И это была единственная мысль, которой Гермиона позволила просочиться.Драко вообще не появлялся в особняке. Она слышала разговоры служанок о том, что хозяин на задании и почти не бывал близ Лондона, хотя неясно, откуда у них эти сведения, но слухи слишком быстро разбредались по пустующему Мэнору, поэтому в них легко было верить.Гермиона несколько раз выходила на улицу, наматывая круги по огромной территории особняка. Пять с половиной метров. Вот чёткая дистанция, при которой серёжка начинала нагреваться, давая о себе знать. Четыре метра, и Гермиона сгибалась от боли, плавящей виски. Ещё два шага, и у неё темнело в глазах. Так смешно. Она ведь даже не могла покончить жизнь самоубийством.С самого начала Гермиона так хваталась за жизнь, веря, что что-то получится. Она старалась себе навредить, голодать, но не умереть. Ей весь этот путь была так ценна жизнь, что потом, спустя всего полгода, Гермиона стояла возле ворот Мэнора, прикасалась рукой к воздуху, чувствовала, как серьга постепенно раскалялась, и думала о своей глупости. Ей никто бы не позволил так просто умереть. Она могла взять нож в руку, только если у неё не было ненужных мыслей в голове. Грейнджер думала о ребёнке, представляя, чего бы он хотел. Его тьма уже была сильнее той, которую сама Гермиона чувствовала на себе когда-либо. Теперь дело заключалось не только в серёжке. Ребёнок не дал бы ей так просто умереть и погубить себя заодно. Но сейчас создавалось такое чувство, что она морально опустилась на самое дно, коснувшись ила ступнями. Лёгкие сжимались от недостатка кислорода, но её нервные окончания были так истощены, что мозг даже не бился в агонии паники. Она просто постепенно задыхалась.Гермиона отложила пакет со смесью удобрений для корней кустарных цветов и посмотрела на замок. Сегодняшний ужин она провела в теплице, как и несколько предыдущих дней. Ей больше не хотелось ни плакать, ни кричать, ни искать выход. Осталась только пустота. Даже все ночи в библиотеке она проводила скорее по инерции, выискивая информацию, которая могла никогда не понадобиться. Которую некуда было передать.Гермиона натянула на плечи мантию, прикидывая в голове, что, должно быть, уже перевалило за час ночи. То ли в отсутствие хозяев эльфы расслабились, то ли больше никому не было до неё дела, но они не следили за ней как раньше, позволяли оставаться в теплице сколько угодно.Гермиона с силой толкнула ручку, которая иногда заедала, — видимо, один из минусов нежелания Нарциссы использовать рядом с цветами активную магию — и прислушалась, замерев. Она услышала тонкий тихий плач возле места, которое было кустарниками летом, но сейчас всего лишь тёмными голыми ветками, покрытыми шапками снега. Гермиона обернулась, ища тень глазами. Она смогла найти эльфа, лишь когда та открыла глаза и всхлипнула.— Миппи? — спросила Гермиона, узнавая этот заплаканный взгляд. — Мерлин, что случилось?Она окинула взглядом домовую. Её розовое платье, некогда выглядящее как одежда куклы, теперь было больше похоже на грязную измятую тряпку. На него падали большие градины слёз, и плечи Миппи вздрагивали, но отнюдь не от холода, который пробирался Гермионе под мантию.Грейнджер поняла, что не видела её уже довольно долго, и только потом вспомнила о том, что она являлась личным эльфом Нарциссы. Можно было предположить, каким ударом для домовика становилась смерть хозяина. Гермиона представила, что произошло бы с Тинки, если бы Драко не стало, и её плечи повело от жути.— Х-хозяин, — заикалась Миппи от рыданий, — хозяин п-подарил М-миппи одежду, — на последнем слове голос эльфа сорвался, и она пустилась в новый приступ плача. Гермиона старалась понять, что та имела в виду, и наконец увидела платок в её руках, который сильно контрастировал с остальным внешним видом Миппи. Он был чистым и выглаженным, пусть теперь и пропитался слезами эльфа. На кончике одной из сторон виднелась вышитая знакомая буква ?М?. Не осталось никаких сомнений в том, кому принадлежал платок.— Послушай, Миппи, успокойся, — Гермиона присела перед ней. — Возможно, он случайно, ты же знаешь, как оно... — девушка вспомнила оплошность Люциуса, который отдал Добби носок, сам того не подозревая. По душевной милости Гарри, естественно. Эта история несколько месяцев была самой любимой у мальчиков. Гермиона не могла представить, насколько нужно быть жестоким, чтобы спровадить эльфа из дома в такое время только из-за того, что его непосредственная хозяйка умерла.— Нет, нет, нет! — истерила домовая, размахивая руками. — Поделом Миппи! Миппи плохой эльф! Хозяин не просто так в-велел Миппи убираться, ч-чтоб он больше никогда её не видел!Девушка оторопела, понятия не имея, что происходило. Малфой всегда был таким. Срывался на всех, если ему было больно. Ничего нового. Но эльфы... Это было уже слишком.— Подожди, Миппи, Мерлин... — громко вздохнула Гермиона, начиная ненавидеть излишнюю драматичность этих существ. — Хозяин сказал тебе это? Драко в Мэноре?Видимо, прямой вопрос немного привёл Миппи в чувство, потому что она всхлипнула, моргнув пару раз.— Возле могилы хозяйки Нарциссы, — кивнула домовая, и Гермиона приподняла брови.— Так, ладно, — она решила воспользоваться моментом, пока на эльфа не нахлынула новая волна слёз. — Я бы не желала, чтобы ты уходила. Мне бы хотелось, чтобы ты осталась, — Гермиона притронулась к тонкому плечу существа, надеясь, что хотя бы её слова остановят Миппи от самобичевания. — Прошу, ты должна пойти к себе и успокоиться.Миппи вдруг пристально посмотрела на девушку и, шмыгнув носом ещё несколько раз, аппарировала. Гермиона искренне надеялась, что она действительно перенеслась к себе, чтобы поспать и прийти в чувство, а не чтобы прижечь руки утюгом по собственным соображениям.Грейнджер шла вперёд, слушая, как под ногами хрустел снег. Она не была у могилы Нарциссы с самого дня похорон, только лишь видела ярко-красное пятно над уже затвердевшей землёй однажды, во время своей прогулки по территории Мэнора. Но Гермиона не подходила близко. Это бы выглядело странно, да и... ей нечего было там делать. Это не её горе. Не её история.Но сейчас она шла вперёд, чувствуя, как ветер поднимал, трепля, ткань мантии и проводил ледяным дыханием по ногам. Гермиона повернула за один из углов особняка и наконец увидела кладбище семьи Малфоев, которое было усыпано словно миллионом гирлянд на невидимой леске. Это место едва ли походило на обычное кладбище. От него всё так же веяло жутью и мраком, но больше чем-то, что походило на слишком вычурную инсталляцию.Она подошла ближе, и её рот приоткрылся от того, что теперь на месте свежей земли стоял величественный памятник в несколько раз больше человеческого роста. В свете огней камень, из которого была изготовлена скульптура, казался желтоватым, но на самом деле он был белым. Ангел, лежащий на надгробной плите, бесконечно горевал. Его крылья словно охватывали собственное тело в желании утешить, и Гермиона была практически уверена, что видела эту скульптуру ранее. Её мозг точно нашёл бы отсылку, если бы в следующую секунду ореховые глаза не сфокусировались на парне. Он сидел, согнув ногу в колене и уперевшись о могильную плиту с другой стороны, прикладывая к губам горлышко бутылки, в которой плескалась огненная жидкость. Чёрт возьми.— Малфой? — осторожно произнесла Гермиона, ступая на территорию кладбища и попадая под влияние согревающих чар. Ну конечно. Цветы ведь.Драко поднял на неё затянутые алкоголем глаза и сделал ещё глоток. В бутылке не было уже больше половины.— Съебись, Грейнджер, — бросил Малфой, глотнув, и она посмотрела, как дёрнулся его кадык, когда он закрыл глаза, прислонившись затылком к мрамору.— Драко, что происходит? — нахмурилась Гермиона, подходя ближе и пропуская его фразу мимо ушей.Смотреть на это оказалось жутко. Он будто был... полностью пуст. И если в бутылке в его руках ещё плескалось хоть что-то, то создавалось такое впечатление, что его душа была выпита до дна.— Я сказал тебе свалить или ты не слышала? Гермиона даже не могла понять, как звучал его голос. Грубо, чёрство, зло. Но в то же время просто пусто.— Драко, — Гермиона присела напротив него, изучая, пока он всё же не поднял голову, встретившись с ней глазами. — Напиваться возле её могилы... Ей это вряд ли понравилось бы, — свела брови Грейнджер.— Какая теперь разница, — Драко почти расхохотался. По спине Гермионы пошли мурашки. — Я могу даже материться сколько угодно, и она ни разу меня не одёрнет, — он наклонился к ней, шепча в лицо, но Гермиона не отодвинулась. — Она действительно мертва, Грейнджер.От него пахло виски. Виски и горем, а это самая опасная смесь. Гермиона смотрела в глаза Малфоя, которые под таким освещением казались ещё более серебристыми на контрасте, и ей хотелось сжаться. Потому что теперь та глыба, сидевшая в нём, раздавливавшая внутренние органы, словно перекочевала и ей на плечи.Донышко бутылки чиркнуло по асфальту, когда он схватился за горлышко, но она мягко обернула ладонь вокруг его пальцев, останавливая.— Драко, ты же знаешь, что это не поможет, — вздохнула Гермиона.— Ничего не помогает, так какая разница? — фыркнул Малфой, стараясь вырвать свою руку из её хватки, но то ли не слишком сильно, то ли его движения уже были хорошенько раскоординированы, потому что ей удалось удержать ладонь.Этот разговор не имел смысла, но внезапно Гермиона вспомнила, зачем изначально пришла сюда.— Почему ты наказал Миппи? — спросила девушка. — Она же...— Эта тварь помогала ей! — Драко грубо вырвал свою руку, и Гермиона случайно оцарапала его пальцы ногтями. — Ещё раз попадётся мне на глаза, последует за своей хозяйкой!Вау. Гермиона отшатнулась от всплеска злости, от которого, кажется, даже огни над их головами замигали и бросили блики на плиты вокруг. Он сделал очередной глоток, и всплеск жидкости на дне бутылки привёл её в чувство. Она вновь наклонилась к нему, взяла его лицо в ладони, и мышцы превратились в желе от мыслей о том, как легко Драко позволил ей это сделать.— Эй, — произнесла Гермиона тихо, чувствуя, как шипы его пустоты впивались в горло. Хотя разве это правильно? Пустота ведь обязана быть бестелесной. — Что произошло, Драко? — она бегала глазами по его лицу, умоляя его взглядом. — Расскажи хоть кому-то. Тебе станет легче.Он взял её за запястье и постарался отстранить руку.— Блять, Грейнджер, это такая грязь... — покачал головой Драко, говоря опьяневшим голосом. — Тебе не место среди... этого.— Этой рукой я развею все твои горести, разве не так? — улыбнулась Гермиона, прикусив губу. Он замер, наблюдая за этим жестом, а потом медленно поднял охмелевшие глаза.— Разве эти клятвы не сплошная ложь? Голоса Драко и Гермионы звучали так тихо, что если бы не волшебство, окутывающее их, то ветер бы растащил каждое из окончаний.— Тогда почему мы их помним? Грейнджер всё ещё прикасалась к его лицу, когда он закрыл глаза, сглотнув. Боль отпечатывалась на нём грубыми мазками, будто кто-то слишком неумело использовал мастихин, и она чувствовала, как это отражалось на её сердце, сжимая его в кулак. — Никто не может на мне использовать магию, верно? Об этом не узнает ни одна живая душа, — покачала головой Гермиона, уговаривая его поделиться. Потому что иначе казалось, что это горе просто раздавит его. — Что произошло, Драко?Он коснулся её волос, прижимая ладонь к виску. Наверное, со стороны они выглядели как влюблённые. Она стояла перед ним на коленях, пока он касался её лица на границе волос. Они казались, возможно, счастливыми, если не подходить ближе. Не чувствовать отчаяния, витавшего в воздухе.— Я убил её, Грейнджер, — прошептал Драко. — Я правда её убил.***Малфой поднимался по ступенькам, направляясь в хозяйское крыло. Часы показывали без двадцати одиннадцать, он скептически взглянул на циферблат, будто ожидал, что стрелки испугаются его строгого взгляда и отмотаются назад. Было поздно, но, насколько Драко знал, Нарцисса редко ложилась спать до полуночи. Она часто зачитывалась, просила эльфов приносить ей новые книги из библиотеки, постепенно пополняющие книжный шкаф в её комнате, которому было около трёх столетий, если он правильно помнил.Небольшой пузырёк зеленоватого зелья слегка касался его ноги, когда Драко делал шаг вперёд. Завтра рано утром ему требовалось быть на приёме пленников. Грёбаная среда. Он хотел, чтобы зелье оказалось у Нарциссы как можно раньше.Драко повернул в сторону комнаты матери, когда едва не споткнулся из-за возникшего прямо под его ногами эльфа. Домовая подняла глаза, несмело моргая.— Хозяин, — поклонилась она, опуская взгляд. — Миппи услышала, что хозяин идёт в сторону спальни миссис Малфой, поэтому Миппи хотела предложить передать миссис...— Я сам справлюсь, — довольно грубо ответил Драко, раздражённый тратой его времени.Он отбросил мантию, плотно прикреплённую к его плечу, которая имела фиолетовый подклад, ступая дальше. Нарциссе следует лучше воспитывать своих эльфов, вот уж действительно. — О, Миппи настаивает, хозяин, — засуетилась домовая, вновь подбегая к нему и становясь на пути, нервно оглядываясь. — Миссис Малфой уже наверняка спит и...Драко прищурился, глядя на то, как Миппи трясло, когда она смотрела на дверь, заламывая руки и неся какую-то чепуху.— Отойди. От. Двери.Любой, кто имел в голове хотя бы каплю здравого сознания, услышав этот тон, тут же испарился бы. Но, видно, Миппи действительно недоставало серого вещества. — Я приказываю.Она пикнула, отойдя, когда он схватил ручку двери, потянув её на себя.— Хозяину не следует здесь находиться, — пищала Миппи, следуя за ним. — Хозяину стоит быть джентльменом...Нарцисса стояла возле комода в домашнем платье нежно-розового оттенка, и он услышал, как звякнули склянки в её руке, когда женщина проглотила жидкость и удивлённо повернулась через плечо. Малфой прошёлся взглядом по фигуре матери, заостряя внимание на подрагивающих пальцах, которыми она вцепилась в деревянную крышку мебели.— Драко? — хрипло произнесла Нарцисса, приподняв брови.— Простите, хозяйка! Миппи старалась, Миппи пыталась... — начала голосить домовая, но миссис Малфой подняла руку, и, видимо, это был какой-то особый жест, потому что Миппи тут же испарилась.— Мама, что с тобой? — Драко не сводил с неё глаз и наблюдал за рукой, которой Нарцисса всё ещё держалась за комод до белесых полосок на коже. Так, будто под её ногами трескалась земля, и предмет мебели был единственным спасением.— Я ждала тебя завтра, котёнок, — сказала Нарцисса, приподняв уголки губ вверх, так, будто этот неестественный жест мог бы отвлечь его внимание.— Тебе не... мам? — Драко подскочил к ней, вовремя схватив под локоть, потому что она сделала шаг, наконец оторвав ладонь от комода, и её колени подогнулись. — Чёрт, ты себя плохо чувствуешь? Садись, тебе нужно выпить зелье.Драко осторожно усадил её на кровать и подошёл к тумбе, в которой, он знал, Нарцисса хранила бутылочки с зельем, чтобы разделить приём на два раза, как велел Снейп. Тогда, если бы Драко где-то оплошал и Волдеморт наказал его вполне тривиальным способом, у неё осталось бы ещё полпорции. Слабость, лёгкие спазмы, но она бы не чувствовала себя так, как должна. При её состоянии.— Драко, послушай, ты... — начала что-то говорить женщина. Её слова растаяли в шуме крови Малфоя, когда он дёрнул выдвижной ящик и услышал звон. Звон десятков идентичных колбочек, которые как одна были похожи на ту, что Драко держал в кармане. Зеленоватый цвет, мутная субстанция, узнаваемая тара.— Ч-что это? — его язык споткнулся о собственную речь. Малфой даже пару раз моргнул, чтобы убедиться, что это не сон. Не иллюзия. Глупая галлюцинация, последствия принятия зелья с хинолином, хотя он был уже около месяца полностью чист. Но сейчас это объяснение его бы устроило, потому что... Потому что это не могло быть правдой. Просто не могло.— Драко, — ещё раз сказала Нарцисса мягко, но с нажимом.Раз... Три... Восемь...Больше полутора месяцев. Ещё раз. Салазар.Блять. Нет. Нет-нет-нет. Этого не могло быть.— Ты... — твою мать, Драко не мог этого произнести. — Сколько ты не принимала зелья? — его голос был ужасающе тих, и все, кто работал с Малфоем хоть какое-то время, знали, что это станет самым страшным шёпотом в их жизни.— Я хочу, чтобы ты успокоился, — произнесла Нарцисса уравновешенно, и её голос совсем не был похож на тот, которым с ним говорили люди, как только им посчастливилось услышать подобные интонации от генерала.— Сколько ты не принимала зелья?! — закричал Драко, едва не выдернув ящик. — Здесь... Здесь... Около трёх месяцев! Ты хоть понимаешь... Ты... — ему не хватало воздуха.Малфой отпустил ручку, судорожно пытаясь поднять свой пиджак, чтобы прикоснуться к метке. Уже дважды его рука соскальзывала из-за сильной дрожи.— Снейп... Он... Он должен... — что-то тараторил Малфой вслух, чувствуя, как паника билась в агонии об ушные перепонки, ведь что тогда могло так бессовестно громко звучать, заглушая всё вокруг?— Драко, перестань, — Нарцисса, взмахнула палочкой, аккуратно поправляя рукава его рубашки, чтобы они вновь сели идеально. Её голос был таким спокойным, таким ровным, будто...Будто она знала, что всё бесполезно.— Какого чёрта? — крикнул Малфой, подходя ближе. — Какого чёрта, мама?!Он почувствовал, как она применила беспалочковую магию, заглушая пространство за дверью. Сейчас ему было откровенно плевать, услышал бы их кто-то или нет. Его резали заживо. И кровь оседала на стенах, которые пропахли болью. Он был уверен, что спокойствие на лице Нарциссы всего лишь маска. Потому что после такого долгого отсутствия зелий... она не могла быть в порядке.— Котёнок, давай ты не будешь кричать и просто послушаешь, — Нарцисса пыталась уравновесить его своим голосом, но ничего, ничего в мире не могло сейчас привести Малфоя в чувство.— Сколько ты не принимаешь его? — голос Драко дрожал, потому что он чувствовал трещину, начинающуюся возле копчика и медленно идущую вверх, постепенно охватывающую каждый из позвонков.— Около трёх месяцев, — кивнула миссис Малфой, подтверждая его раннюю догадку. — Я планировала сказать тебе завтра.— Ты планировала? Ты... — Малфой почувствовал, как истерический смех поднимался откуда-то изнутри, и он прыснул, зажав кулаком рот, потому что ему казалось, что это всё какая-то глупость. Та самая стадия, когда мозг просто переставал верить в подлинность реальности.Так было с ним тогда, впервые.Первые татуировки чувствовались на коже огнём, будто у определённого участка на его теле появилась аллергия. Сумасшедший пожар. Драко помнил свои крики, мольбы, какофонию звуков, где он просил, чтобы это прекратилось. Драко помнил, что молил о смерти. Так часто описывали Круциатус в книгах — что-то, что заставляло хотеть смерти. Но он чувствовал на себе это непростительное и мог сказать, что оно не имело ничего общего с настоящим желанием умереть, чтобы не чувствовать боли.Как будто тьма разрывает тебя на куски, чтобы потом сшить заново. Заживо. Так, как ей будет угодно. Но перед этим она вырвет тебе все жилы в сердце, отрывая кусок кожи от сухожилий в том месте, где древняя магия запечатывает свои чернила на коже, отпечатываясь на индивидуальном волшебстве. Меняя его безвозвратно. Расплачиваясь за это здравомыслием. И даже сейчас, когда Драко стоял рядом с Лордом, выжив, он чувствовал себя так, будто это было чудо. Судя по плачу Нарциссы, когда Малфой пришёл в себя, действительно случилось чудо. Волдеморт смотрел на него, как на неизведанную ранее вещь, как на что-то абсолютно невообразимое. В его глазах плескался интерес и любопытство. В тот год из него выкачали постепенно, наверное, все пять литров крови, чтобы провести опыты. Но ничего не работало. Ведь он был, мать его, уникален.— А теперь я хочу, — произнёс Волдеморт, стоя за его левым плечом, — чтобы ты использовал Империо.Голос Реддла был похож на голос безумного экспериментатора. На голос человека, который жаждал увидеть, как менялись краски в консистенции от добавления реагента. Настоящий сумасшедший.Драко потянулся за палочкой, но Волдеморт его остановил:— Без.Малфой повернулся, чтобы взглянуть на него, но вовремя одёрнул себя. Сотворить Империо беспалочковой магией просто напросто... невозможно. Можно было призвать к себе предмет этим всплеском. Закрыть дверь. Зажечь свечу. Иногда даже налить воду в стакан, если ты был действительно подкован в волшебстве, потому что, как ни странно, водные стихии давались тяжелее всего. Но не использовать непростительное, которое требовало максимальной концентрации сил. Не всякий волшебник даже с помощью палочки был на это способен.Но Драко смотрел на девочку, которая... Мерлин, ей было не больше одиннадцати. На ней лежало Силенцио, поэтому он старался не смотреть на неё, чтобы не идентифицировать эмоций. Драко послушно поднял руку, концентрируясь на сознании ребёнка. Конечно, в него было легко проникнуть. Но чтобы управлять, нужно... Тогда он впервые это почувствовал. Силу, которая циркулировала по его венам и заставила испугаться. То, что он мог делать без какой-либо помощи. Просто силой мысли. Заставить человека... прыгать на одной ноге, допустим, как сейчас. Он одёрнул руку, смотря на свои пальцы так, будто те за миг стали отростками, которые не принадлежали его телу. Это было жутко до дрожи. Тогда он впервые почувствовал слабый шёпот Тьмы в ушах, которая теперь кричала, разрывая его лёгкие.— Просто... поразительно, — выдохнул Волдеморт, наблюдая. — А теперь попробуем что-то посложнее, — он склонил голову, смотря на девчонку. — Пусть это будет Круцио.Драко дёрнулся в другую сторону, как от удара. Он перевёл взгляд на ребёнка, в глазах которого застыл ужас и слёзы.Какого нахуй чёрта?Белла научила его пытать. Концентрировать ненависть, искать её в уголках души, чтобы она плескалась волнами, оседая на древке палочки, чтобы превращалась в агонию, которая разносилась бы по телу жертвы вирусом. Но не детей.Малфой послушно поднял руку, убедившись в том, что его сознание плотно закрыто, и через пару мгновений опустил, чувствуя, как лапы чужого разума подбирались ближе и, подобно туману, поднимались по металлическим стенкам его окклюменции.— Не могу, — сказал Драко.Его мышцы автоматически напряглись. Он приготовился почувствовать действие заклинания, которое не смог воссоздать, на собственном теле, но, на удивление, Волдеморт сделал шаг назад.— Понимаю, это не так просто, — деланно вздохнул Лорд. — Ты ведь только учишься, — его голос был спокойным. Драко водил глазами по траектории движения Реддла, чувствуя опасность. Она впивалась ему в лопатки, приказывая медленно поворачиваться за ним. Не подставлять спину. — Но, мне кажется, у меня есть кое-что, что поможет тебе учиться быстрее.Он щёлкнул пальцами, и несколько Пожирателей, стоящих у дверей в костяных масках, аппарировали и появились спустя считанные секунды вместе с Нарциссой, лежащей на зачарованных носилках. Она была без сознания. Белая, как мел. Этот образ снился ему потом миллион раз в кошмарах, потому что тогда, на пару секунд, он успел подумать, что она умерла. Пока не увидел, как рвано вздымалась её грудь.— Мама... — выдохнул Малфой, ринувшись к ней, но Волдеморт цепко схватил парня за плечо, оставляя его на месте.— Ты ничем ей не поможешь, Драко, — сказал он. — Произошла... критическая оплошность, — цокнул языком Реддл. — В твою мать случайно проникло проклятие, — Волдеморт взмахнул тонкой бузинной палочкой, и Драко увидел, как в линиях, которые обычно творил Блейз, изучая состояние организмов солдат, рябил синюшный дым, почти полностью перекрывая вид на показатели. — Ты можешь не рваться к ней, умирать она будет... несколько дней, возможно, неделю. Реддл говорил так, будто речь шла о погоде. О чём-то абсолютно проходящем. Неважном. Волдеморт всё ещё держал его плечо, пока он сверлил глазами мать, дымок над которой постепенно растворялся, потому что Реддл сосредоточился на другом. — Но это не критично, я могу ей помочь, — повернулся Тёмный Лорд к молчащему парню. — Я могу приготовить зелье, которое спровоцирует ремиссию.Ремиссию. Ну конечно. Всё было не так просто. Драко прикрыл глаза, будто знал наперёд, чем это грозило. Всё его тело было напряжено до предела. Он смотрел на Нарциссу, чувствуя, как его потрошили внутри. В тот день так много всего было впервые. Он впервые почувствовал силу, которая запечатывала жажду власти в нём, вздёргивая всё самое худшее. Впервые испугался настолько сильно. Впервые почувствовал, как это, когда жизнь действительно отнимали, не оставляя ничего взамен.— Ремиссию? — хрипло переспросил Драко, едва уговорив себя раскрыть веки.— Верно, до следующего приступа проклятия. К сожалению, оно оказалось неизлечимо, — вздохнул Реддл. — Но ты ведь знаешь, что мы с тобой команда, Драко, — наконец он отпустил его плечо, становясь перед ним и заставляя посмотреть себе в глаза. — В тебе гораздо больший потенциал, чем в Люциусе, и, наверное, лишь поэтому его стоило оставить в живых, — Лорд растянул губы в жутковатой улыбке. — Вместе мы будем творить великие вещи. Очищать мир от черни. Ты ведь знаешь, что под талантливым руководством ты можешь стать первоклассным воином.Малфой чувствовал, как его начинало трясти от нахлынувшего понимания.— Да, мой Лорд, — голос Драко сорвался на одной из гласных. В любой другой раз его ждал бы Круциатус за проявление слабости. Но не сейчас. И тогда было третье впервые. Впервые Драко понял, насколько ценен.Волдеморт взмахнул рукой, и в его ладони появился светло-зелёный флакон, который он держал двумя пальцами.— Покажи, что я в тебе не ошибаюсь, и твоя мать выиграет себе ещё пару недель жизни, — сказал Реддл. — Это не навсегда, но ты ведь знаешь, что Лорд Волдеморт милосерден. Он всегда поощряет своих слуг за верность и хорошую службу. Будь мне полезен, и Нарцисса останется жива ещё очень, очень долго.Малфой перевёл взгляд на пол, чувствуя, что это всё. Ошейник на его первом позвонке клацнул, затянувшись на самую последнюю створку. Его мама лежала на носилках, сжираемая проклятием изнутри, и всё, что у него было, — это возможность кивнуть.— Да, мой Лорд, — произнёс Драко глухим голосом, эхо в котором было таким же огромным, как в зале.Блейзу потом хватило полувзгляда на показатели Нарциссы, чтобы потупить взгляд и наполниться жалостью до краёв. Волдеморт не врал. Он не играл в полруки. Её действительно губило проклятие. Что-то, что безвозвратно вредило внутренним органам, действуя как рак, как что-то, что можно было только замедлить, остановив на время. Сколько сотен флаконов перепробовал Снейп, чтобы воссоздать похожее противоядие? Но смысл был в одном — никакая из формул, сотканная из смеси ингредиентов самого опытного зельевара, которого Драко знал, не помогала без основного компонента. Крови Волдеморта. Именно она заставляла Нарциссу дышать без боли ежедневно. Не чувствовать, как огонь превращал внутренности в пепел с каждым движением лёгких. Кровь Волдеморта. Естественно. Ведь остановить проклятие мог лишь тот, кто его создал.Волдеморт должен был оставаться целым и невредимым. Он должен быть доволен Драко. Чтобы у Малфоя в руках очутилась порция с антидотом. Свежим, ещё тёплым. Чтобы самый дорогой на свете человек оставался жив.— Поэтому, — улыбнулся Реддл, совершенно точно зная, что Драко понимал, что от него требовалось, — приступай.И исключительное впервые. В тот день Драко впервые услышал, как кричал ребёнок от пыток.— Ты не могла... — теперь его голос дрожал от ярости. — Ты не могла так со мной поступить! — заорал Драко.Всё то, что стояло наверху комода в виде косметических баночек и стеклянных предметов, наверняка являвшимися косметикой, полетело в стену, создав оглушающий звон стекла. Нарцисса прикрыла глаза, слыша звук разбитого хрусталя вперемешку с треснувшим пластиком, и выдохнула.— Я наложу на тебя ебаное Империо и заставлю это выпить! Как ты... — Малфой был в ярости и ему не хватало слов. Это было достаточно громкое заявление, учитывая как ловко его мать справлялась с магией разума, но он смог бы сломать её защиту. — Ты знаешь, что это ничего не изменит, Драко, — сказала Нарцисса, и Малфой отчётливо услышал в её голосе сочувствие. — Даже если бы тебе удалось, — она хмыкнула.Нотка самодовольства. Как у истинной Малфой.Месяц. Максимум месяц и неделя — срок, который мог выдержать организм при этом проклятии без антидота. Дальше щупальца тёмной магии окутывали тело, как нефть, сжимая его удавом с каждым днём всё больше, и сколько бы человек ни принимал антидот — проклятие уже вырастало в монстра, которого невозможно было задушить даже цистерной чёртова зелья.Поэтому Драко стал лучшим. Всегда был первым. Тем, кто приносил ещё стучащие сердца врагов Волдеморта в ладонях, обменивая их на пузырёк зеленоватого зелья. Потому что Нарцисса не могла умереть. Такого просто... не должно случиться. Малфой не мог это представить ни в семь, ни в семнадцать, ни в двадцать, смотря на то, как она сидела перед ним с этой печалью в глазах. Жалеющей, обнимающей печалью, которая давила Драко глыбой, потому что он правда не мог поверить.— Сынок, — Нарцисса протянула к нему руку и положила на щеку, слегка погладив.Драко чувствовал, как у неё тряслись ладони. Около трёх месяцев. Блять. Как она справлялась? Как могла жить с этими адскими болями? Чёрт, зачем?! — Когда это только произошло, я знала, что должна уйти, — голос женщины быстро стал надрывным, и в голубых глазах появилась влага, которую он замечал всего пару раз в жизни. У Нарциссы Малфой была поразительная выдержка. — Но я знала, что ты не останешься в таком случае. И... — она сжала губы, чтобы удержать эмоции в узде. — И мне так хотелось, чтобы ты жил, — тонкая слеза покатилась по её щеке, пока Нарцисса гладила сына по лицу. — Не знаю, было ли это правильным решением, потому что за всё время я миллион раз думала, что нет. Что это ещё хуже. То, что ты делаешь. Что тебе приходится делать, — она наспех вытерла щеку и улыбнулась. — Но теперь тебе есть ради кого остаться.— Нет, мам, нет, — покачал головой Малфой, стараясь отвернуться, но она удержала его лицо в руках, привлекая внимание сына.— Ты великолепный стратег, Драко, разве нет? — Нарцисса склонила голову вправо. Этот его жест был от неё. — Ты знаешь, что это правильное решение. Ты же понимаешь.— Нет! — крикнул Драко, зарывшись руками в волосы. Чтобы заглушить шум. Чтобы унять звон в ушах. Чтобы проснуться. — Нет! Это сумасшествие, мама!— Ты ещё не знаешь. Пока не чувствуешь, — произнесла миссис Малфой, смотря на сына с сожалением, — но поверь, когда он родится, ты поймёшь, — Нарцисса улыбалась, думая о его будущем, но потом резко посерьёзнела, и Малфой поднял на неё покрасневшие глаза. — Ты не представляешь, какая это боль — не суметь уберечь своего ребёнка, Драко. И я не дам тебе её почувствовать. Потому что это куда хуже смерти.Он закрыл ладонью рот, почувствовав, как внутри него взрывались бомбы. Мины, которые отсрочили своё действие, а теперь секундомер пикнул, и его лёгкие разрывало.— Эта девчушка, она ведь даже не знает, с чем столкнулась, — покачала головой Нарцисса, — она совсем ещё дитя.— Я бы нашёл выход! Я бы... Я бы придумал что-то, мама! — его голос срывался на каждой букве, и холодный уверенный Малфой впервые не следил за тем, как дрожали его связки. Потому что абсолютно всё в мире было в этот момент неважно. — Я бы по-другому...— Тише, тише, — Нарцисса подошла и обняла его, поглаживая дрожащими руками по спине, неважно, сколько боли принесло за собой это усилие — подняться. Но она даже не поморщилась. Нарцисса отстранилась, смотря в лицо сыну. — Ты ведь знаешь это правило: дети всегда важнее родителей. Всегда.Он качал головой, отрицая всё, что она говорила. Пытаясь выкроить себе хотя бы пару секунд здравомыслия. На осознание. Или возвращение в неведение. Что угодно. Лишь бы не чувствовать той агонии, которая сковывала сердце. Волдеморт был прав: любить кого-то — это не больше, чем слабость, и он каждый день доказывал это на его примере. Любовь к Нарциссе — всё, что Драко имел. Семья — священное правило Малфоев. Он так думал, пока тот карточный домик, выстроенный в детстве, не рухнул, когда ему было семнадцать. Когда отец отдал его на растерзание, чтобы им простили оплошности перед Лордом. Когда Драко оказался один на один с этим миром и научился выживать. Малфой поклялся себе, что никогда не сделает того же. Не бросит мать, станет ей тем, чего ему не хватило. Стеной, крепостью, да чем угодно, лишь укрыть её от уродливой золы войны.И сейчас он стоял и смотрел, как в кристально-голубой сетчатке бушевало проклятие, которое почти раздавило мать. Как стена рушилась, будто была сделана не из кремня, как ему казалось, а из песка. Выстроенный замок незатейливым ребёнком, и его за секунду слизал океан. Раз. И ничего не осталось.— Мам, пожалуйста, не... — Драко хватал ртом воздух.Она сжала его лицо в ладонях, говоря холодно и расчётливо, отбрасывая эмоции:— Ты должен сделать это, Драко, — строго сказала Нарцисса. — Если я погибну своей смертью, будет куда хуже. Совсем скоро, может дня через три, максимум четыре, никакие опиоидные обезболивающие не помогут, время ничего не даст. Это должен сделать ты. Он убедится в твоей верности. То, что ты остаёшься в своем уме, это... — она выдохнула, — просто чудо. Он решит, что то, что в тебе сидит, становится сильнее. Ты сделаешь это, потому что я хотела помочь ей сбежать.Малфой сделал шаг назад, прикладывая руки к лицу. Надавливая на белки глаз, чтобы хоть что-то почувствовать. Что он жив. Что не мерещится. Салазар. Нарцисса хотела, чтобы он убил её. Собственными руками.— Я... Я не могу, ты... — его лёгкие сжимались в спазме, пока он пытался произнести предложение.— Ты знаешь, что это будет правильно, — сказала Нарцисса, упершись об угол кровати рукой. — Смерть по своей воле для Волдеморта... — она хмыкнула, покачав головой, — немыслима. Тот, кто больше всего боится умереть, даже подумать об этом не может. Даже после всех последствий. Драко понимал, о чём говорила мама. Та история, где Лили отдала свою жизнь, защищая младенца. — Он всё ещё думает, что это была случайность. Он убил её, не дождавшись, пока она отойдёт от люльки, поспешил, — возможно, Нарцисса сумела залезть в его мысли, но, скорее всего, мать умела читать сына безо всякой магии. — Реддл очень недооценивает любовь, Драко.Эта фраза отдалась от его сознания, будто отголосок из другой жизни, сказанный женским голосом. — Ты не представляешь, о чём просишь.Драко почувствовал, как влага скопилась у нижних ресниц, пока он смотрел на неё. Осунувшуюся и слабую. Почти не выходящую из своей комнаты всё это время. Накачанную запрещёнными зельями, чтобы держаться. Чёрт подери.— Главное правило, Драко: для того, чтобы построить реалистичные воспоминания, нужно иметь правдивый фундамент, помнишь? — спокойно спросила женщина. — Он использует Приори Инкантатем, и ты скормишь ему остальную часть истории. Ты умеешь это делать.У него тряслись руки. Так, будто он был одной из дамочек в Отеле под ломкой. — Как мне жить после этого, мам? — произнёс Драко, рвано вдыхая воздух и чувствуя влагу на щеках.— Ты сможешь, когда увидишь, как он будет на тебя похож. Это наши гены, они всегда доминантные, — улыбнулась Нарцисса так, будто это и не было настоящей проблемой. Будто он и не подыхал сейчас у неё на глазах. — Тебе есть ради кого, Драко.— Он? — нахмурился парень.— Первыми у Малфоев всегда рождаются мальчики, — развела руки Нарцисса. Она набралась сил и, подогнув подол нежного платья, вновь подошла ближе. — И передай мисс Грейнджер, чтобы как следует следила за моими любимыми розами. Они слишком дороги моему сердцу.Драко качал головой, наблюдая, как спокойная паника впрыскивалась в его кровь бешенством, а выливалась слезами, к которым сейчас прикасалась рука матери.— Я никогда не исчезну, ты ведь знаешь. Ты просто перестанешь меня видеть, — сказала Нарцисса ту самую фразу, которую обычно говорили детям, впервые сталкивающимся со смертью. И сейчас он чувствовал себя так же. Беспомощным ребёнком, которого бросала мама.— Мам, — всхлипнул Драко, вытирая второй рукой губы, на которых оседали слёзы.— Я так сильно горжусь тобой, котёнок, — улыбнулась Нарцисса, — и всегда буду. Но пришло время прощаться.Она отпустила его, отступая. Шаг, второй, третий. Ну же, Драко, это просто. Лучше, если это будешь ты. Голос матери в висках звучал колыбельной — отличительная черта её магии. Оставалось только ужасаться, в каком уязвимом положении был его рассудок, если она смогла это сделать.Его губы тряслись, пока он доставал палочку. Она продумала всё до мелочей. Перестала принимать зелье настолько рано, чтобы ей уже ничего не помогло. Она продумала план и метод отступления. Продумала всё, чтобы развязать ему руки. Ради чего-то, что ещё даже не было материальным, всего лишь сгустком энергии в животе у Грейнджер. Энергии, которая имела их отпечатки — черничный и медовый, как будто самая странная сладость в мире. Мать продумала всё до мелочей, чтобы сделать внуку последний подарок.— Я люблю тебя, — произнёс Драко, почти не видя ничего, потому что всё расплылось. Развеялось, будто в дымке. Наверное, так действовало состояние аффекта. Потому что он чувствовал себя полностью сумасшедшим. — Авада Кедавра.И она забрала с собой ещё одно впервые. Впервые, когда он произнёс непростительное заклинание со всхлипом. Короткая вспышка в цвет невыпитых зелий за его спиной и стеклянный взгляд голубых глаз, навечно замерший в своём холодном великолепии.***Гермиона приоткрыла рот, ощутив, как реальность вновь встала перед глазами отблеском волшебных фонарей от надгробных плит и шёпота мертвых. Или это шумело у неё в голове? Глаза девушки были так широко открыты, что она начала чувствовать жжение, когда ветер поднялся, выдерживая марку времени года.— Господи Боже... Собственные слова доносились словно сквозь мглу, которая всё ещё нависала над головой, когда воспоминания Драко не полностью развеялись. Ей казалось, что теперь они до конца никогда не развеются. Эти картинки будут вшиты в её ДНК, не давая спать по ночам. Она будто через серебряную паутину его мыслей ощущала ужас произошедших событий. — Драко...Она подползла к нему ближе, практически садясь ему на колени, чтобы обнять. Чтобы спрятать его лицо у себя на шее. Драко трясло, и пусть ветер и обрушивался новыми и новыми порывами, пытаясь взять тепловой купол штурмом, Гермиона была уверена, что никакой холод не мог быть причиной такой дрожи.Она почувствовала, как он уткнулся носом ей в шею, и по ней стекала тёплая солёная вода, делая её влажной. Внутри Гермионы будто с тросов сорвался лифт. Она знала, что с Нарциссой что-то не так. То, как миссис Малфой выглядела во время их утренних встреч... Казалось, простейшие движения отбирали у неё все силы. Гермиона зажмурилась, зарываясь в волосы Драко сильнее. Ей казалось, что чем ближе она окажется, тем меньше воспоминания будут уничтожать его, хотя было такое чувство, будто он и так выжжен. Полностью.Ему было семнадцать. Грёбаных семнадцать, когда он с этим столкнулся. Ей было семнадцать, когда она стёрла память своим родителем, стараясь их уберечь. Они все стремились обезопасить близких. Только ей для этого нужно было уйти, заставив их забыть о себе, а ему убивать людей, исполняя приказы.— Тише, — Гермиона повторяла фразу, увиденную в воспоминаниях, пытаясь его утешить.Последние слова Нарциссы до сих пор отдавались эхом в её голове при мысли о том, что ему пришлось сделать. Это было то, что когда-то разбудило Гермиону с криком. Она стояла под холодным душем минут двадцать, заставляя себя поверить, что это сон. Когда егеря поймали её родителей и девушка не знала, что с ними, мозг подбрасывал всё новые способы жестокости, которые могли прийти в голову Волдеморту. Самый страшный из них всегда заканчивался тем, что на неё наложили бы Империо, чтобы она навредила им. Это то, что заставляло Гермиону потом ещё час биться в судорогах, сидя в ванне и надеясь, что струи воды выбьют эти сведения из неё. А ему пришлось такое действительно пережить.Драко отпрянул от неё, внезапно взяв за подбородок. Его глаза были влажными, но в них отражалась жестокость. Слишком грубая и чёрствая. Она так часто задавалась вопросом о том, что с ним стало. Как тот парень, который всегда был хамом, слишком заносчивым, но всё ещё просто человеком, превратился в огрубевший батискаф, окружённый тьмой. И вот он, ответ. Такой логичный и простой по своей сути. Мама. Ну конечно, это была Нарцисса.Это всегда просто, когда наконец-то знаешь ответ. Волдеморт был умён. Он создал идеального солдата и нашёл прекрасный способ привязать его к себе. Боже, степень жестокости не укладывалась в голове. Гермионе казалось, что даже её вены сжались от понимания.— Я нарушил все свои правила ради тебя, — выдохнул Драко. По пару из его рта можно было сделать вывод, что купол чар постепенно разрушался, но Гермиона могла поклясться, что не чувствовала холода. Больше не могла почувствовать ничего, как на похоронах, когда смотрела на свежую могилу Нарциссы и никакой ветер не имел над ней власти.Слеза спустилась по её щеке, выплёскиваясь таким скупым объёмом эмоций по сравнению с тем, что Гермиона действительно чувствовала. — Ты все сломала, — хмыкнул Драко. Он опустил руку к её шее и сжал сильнее где-то сбоку. Она втянула в себя морозный воздух, всё ещё сидя к нему так близко, что могла почти физически ощутить колющую субстанцию его слов, которая оседала на коже, создавая микроранения. — Если бы ты не появилась, мы могли бы и дальше друг друга ненавидеть. Все было бы правильно, — голос Драко звучал мертвенно-спокойно, как в воспоминаниях, и ей хотелось мотать головой, умоляя его перестать. Перестать звучать так отчаянно. — Но ты всё разрушила, Грейнджер.— Пожалуйста, Драко, — всхлипнула Гермиона, ломаясь от веса всего этого.Она слышала о смертях. Десятки, сотни, наверное, при том что старалась полностью абстрагироваться. Гермиона превратила имена людей в скопления чернил на пергаменте, нумерацию в списке, сдобренную интонациями ведущих на волшебном радио. Только формальность. Как в учебниках количество павших жертв. Это всего лишь сухая цифра. Но каким-то образом Нарциссе удалось обжечь её, притом что она никогда не пыталась залезть к ней в душу. Миссис Малфой будто вообще не старалась ни произвести какое-то впечатление, ни повлиять. Ни на кого. Но Гермиона изначально чувствовала, что с её смертью было что-то не так.Предательница. Ехидный голос в её голове звучал всё тише. Всё неувереннее. Всё затравленнее. Она сидела на коленях врага, пытаясь унять его боль. Такую понятную и простую. Как дважды два. Потерять того, кого любишь. Потерять мать. Это словно какой-то отдельный язык, в котором не было сторон — его понимали все. Она сидела у него на коленях, пока его мать старалась спасти что-то, что было лишь теплом в её животе. Когда мир успел взорваться, перевернув все полюса перед глазами Гермионы и усеять землю осколками, чтобы ей стало страшно сделать даже шаг?Грейнджер приблизила своё лицо к нему, прикрыв веки. Она не хотела его целовать. Не хотела. Ей лишь нужно было... Совсем немного. Девушка прикоснулась к его губам, даже не открыв свои. Словно через это маленькое, невесомое касание, почти нереальное, будто мысленное она сможет забрать хотя бы часть агонии, которая отражалась в ртутных глазах, темнеющих ежеминутно. От Драко пахло виски, чем-то пряным, но этот запах всё равно не перебивал то, что она привыкла называть любимым.Он слегка приоткрыл губы, позволяя ей. Боже. Быть с ним — это как босиком идти через стужу. Глупо. Наивно. Опасно. Пытаться утешить того, кто не менее беспощадно забрал у других тысячи жизней, из-за чего сама жизнь забрала у него самое ценное. Это был равносильный обмен, разве нет? Колесо равновесия. Что за извращённая реальность, где она соглашалась на это? Смертельно опасно, наверное, даже учитывая то, что Гермиона знала, на что он способен. Но она не могла ничего с собой поделать, когда видела его такого. Светлого. Разбитого. И не могла увидеть в нём никого, кроме того самого слизеринского парня. Грубого, слишком напыщенного хама, но ничего больше.— Он убьёт тебя, если увидит, как на самом деле ты с ней обращаешься, — грубый холодный голос только добрался до её ушных перепонок. Гермиона почувствовала удар в районе рёбер, который закончится синяком, когда Малфой отбросил девушку от себя, резко вскочив на ноги. Он прикрыл её собственной фигурой.Это была пара мгновений. Ей казалось, что палочка мужчины напротив оказалась в руке Малфоя ещё до того, как он оказался стоящим на ногах.Драко слышал, как она резко вдохнула в себя воздух от внезапного толчка, но порыв обернуться был подавлен всеми рецепторами, которые активировались при виде Снейпа. Ему казалось, что каждая клетка готовилась к прыжку, наполняясь ненавистью. Палочка Снейпа лежала у Драко в руке, но это было... Слишком много чести. Слишком. Поэтому это был просто рывок. Желание возместить всё то, что он чувствовал, и пара вспышек были бы слишком быстротечными. В этом заключалась соль, Драко давно подозревал. Белла не любила убивать, она любила пытки. Потому что они давали хоть какое-то удовлетворение от переполняющей ненависти. Продолжительные страдания. Но ничего не могло чувствоваться лучше, чем физическое воздействие, Драко точно это знал.Малфой толкнул Северуса в грудь, ударив. Драко услышал, как закричала Грейнджер, и где-то на задворках сознания подумал о том, что ей должно хватить ума не подходить. Он не хотел сделать Гермионе больно, но буквально чувствовал, как кровь в венах заполнялась смолью. Бывший профессор увернулся от второго удара, и Малфой почувствовал, что бутылка виски не прошла бесследно. Его координация нарушилась. Драко не был в стельку пьян — магия, зашитая в его теле, не терпела конкурентов, выжигая в нём всё, что могло затуманивать разум — но его челюсть хрустнула, когда он ощутил, как кровь из нижней губы хлестнула на пиджак.— Ты знал! — крикнул Малфой. — Сука, ты знал, что она задумала! Ты помогал ей! — с каждой фразой его голос становился всё разъярённей.Драко слишком хорошо помнил визиты крёстного в Мэнор не к нему. У Снейпа и матери всегда были тёплые отношения, это никогда не вызывало в нём подозрений. Но он никогда не мог подумать, что крёстный помогал Нарциссе умереть. Она просто физически не протянула бы всё это время без зелий на ногах. Снейп варил для неё что-то. Драко бросало в херову ярость, когда парень думал о том, что всё время, пока он считал, что мать находилась в безопасности, они копали для неё погребальную яму.— Я помогал ей доживать эти дни, не мучаясь от боли! — Снейп оттолкнул парня, сжав зубы.— Драко, хватит! — крикнула девушка сзади, явно видя, что он готов снова броситься.— Грейнджер, в дом! — рявкнул Малфой, слегка повернувшись к ней в тот момент, когда мужчины оттолкнули друг друга, стоя в трёх шагах.Она открыла рот, но Снейп достал из кармана запасную палочку и бросил в неё заклинанием аппарации. Малфой почувствовал энергию крёстного, когда волшебство просвистело у его щеки.— Как ты мог?! — выплюнул Драко, чувствуя, как горло сжимала ненависть. — Я, блять, доверял тебе!— Я помог Нарциссе сделать то, чего ты не мог! — Снейп резким движением поправил воротник, съехавший набок из-за драки. На его лице разливался синяк, который, впрочем, убирался элементарным волшебством. — И ты знаешь, что это было правильно, поэтому хватит...— Я положил жизнь, чтобы с ней всё было в порядке! — прервал его Драко. — Я делал всё, что требуется, чтобы знать, что она в безопасности!— И что? И что? — дёрнул подбородком Снейп, будто подначивая крестника, но оставаясь на дистанции. — Думаешь, это сделало её счастливой? Видеть, как собственный сын становится марионеткой? Это всегда было то, что ты не мог превратить в свою силу, — ткнул он в него пальцем, и Драко почувствовал очередной всплеск гнева и желание сломать этот палец бывшему профессору во всех возможных точках. — Привязанности. Знаешь, мне кажется, Волдеморт куда больше уважает Люциуса, который смог отказаться от неё ради собственного блага. Смог отказаться от тебя.— Мне похуй на уважение Волдеморта, — Драко выплюнул кровь, скопившуюся от раны на губе, поднимая глаза на зельевара.— Тогда хватит распускать слюни и убиваться по мамочке, — скривил губы Снейп, говоря это с натиском. — Она сделала свой выбор, научись уважать чьё-то мнение, кроме собственного. Или ты уже не в состоянии жить без поводка? — насмехался он.— Пошёл ты, — огрызнулся Малфой, ударяя мужчину в грудь.— Ты скоро сам станешь отцом! — Снейп отступил на шаг, повысив голос, но не отвечал физической агрессией. — Хватит!Драко поднял руку к лицу, вытирая кровь с губы большим пальцем. Нахуй это. Озвученная крёстным мысль жглась внутри, и он старался отбросить её прочь, как уголёк, который обжигал поверхность кожи, оставляя волдыри. Это всегда было просто заданием. Может, за исключением момента, когда он увидел нож над животом Грейнджер. Или тогда, когда он почти не спал ночью, оставил её у себя и думал, что если ей станет плохо, он должен быть в сознании. Всё остальное время этот ребёнок был просто... плод. Что-то, что не принадлежало ни ему, ни ей.— Соберись, мать твою! — рявкнул Северус.— Я здесь генерал, — повысил голос Драко, ощетинившись. — Я здесь отдаю приказы!Малфой ненавидел, когда кто-то ему перечил или смел указывать. Это так естественно подпитывало его гнев, что было удивительно, как он ещё не проклял Снейпа, заставив распластаться здесь, прямо на брусчатке.— Генерал? — фыркнул мужчина, растягивая губы в презрительной улыбочке. — Ты остался бы генералом, если бы она была средством для достижения цели Тёмного Лорда. А сейчас ты просто мальчишка, увидевший что-то неизведанное ранее и подошедший слишком близко, потому что не смог сдержать любопытства.— Ты ничего не зн... — начал Драко, не размыкая зубов.— Я знаю достаточно, — оборвал его Снейп. — Это самая главная проблема таких как ты — искушённых с ранних лет сопляков, которые вкусили всё на свете и распробовали каждую юбку. Слишком легко удивить чем-то хоть мало-мальски отличающимся, — произнёс он последнее предложение по слогам. — Ещё тогда потащил её с собой в Иран на одно из важнейших заданий, просто немыслимо. Неужели так сложно было оторваться?— Её едва не пришибла Лидия несколькими днями ранее, мне нужно было её взять, чтобы план Волдеморта не рухнул от его же людей! — крикнул Драко. И это была правда, но почему-то звучала как оправдание.Снейп холодно рассмеялся, но возле его глаз не появилась ни одна морщинка.— Ну конечно, — покачал головой он. — У тебя были способы сделать это иначе, но нет. Тебе было слишком интересно, и ты слишком не привык себе в этом отказывать, правда? Вседозволенность, — Драко мог поклясться, ещё один такой тык пальцем, как в школе, и он взорвётся. — Вот что это. Одна из тех, кто перечит, наверняка ощущается приятно на контрасте, а? — кивнул Снейп, издеваясь. — Не заглядывает в рот, не стелется, что-то абсолютно запретное, верно, Малфой?— Заткнись, — покачал головой Драко.— Ещё и грязнокровка, — хмыкнул Снейп. — Я знаю, как оно бывает.— Да откуда ты можешь знать? — голос Драко срывался от негодования.— Не твоё дело, щенок, — приструнил его Северус, прищурившись. — Возьми себя в руки. У тебя есть о чём думать.Малфой громко дышал, сверля бывшего профессора ненавидящим взглядом, но... ему нечего было ответить. Снейп сказал отвратительную правду. Драко умел хорошо скрывать мысли, но не привык скрывать жесты от тех, кому доверял. Таких людей было несколько, и одна из них оказалась мертва. Второй такой почти спал у кровати с Дафной, которая лежала в Мунго, но шла на поправку. А третий помог его матери умереть. Ему было тошно.Драко ненавидел себя за это. За отвратительную вселенскую слабость, которую он допустил. Потому что Грейнджер должна была оставаться заданием. Вся она. От кудрявых волос, которые ложились волнами и оставляли на его подушке приятный сладковатый запах, до кончиков ног, подрагивающих, когда девушка кончала. Абсолютно вся. Но... Снейп оказался до тошноты прав. Ему было так интересно. Ещё тогда.Он видел всякое. Его обожали, облизывая взглядом. Драко досыта наелся этими эмоциями, привык ими пренебрегать. Раздражаться из-за них. Его боялись, и со временем он к этому тоже привык, это было просто. Самая элементарная форма подчинения — страх. Это было легко. Его ненавидели, и он смеялся этому в лицо, как смеялся в лицо Уизли, который оказался на волоске от смерти и при этом смел разбрасываться громкими словами ненависти. На кудрявом волоске. Малфой был уверен, что это и спасло Уизли.Гермиона ненавидела Драко не топорно и грязно, как жители волшебных деревень, которые он рушил, испепеляя. Не надрывно, как близкие тех, кого он убивал. Не пошло, как Орден, словно это было у них вшито. Нет. Она ненавидела его искусно. Жарко. Она умела его осадить, перечить, препираться, кричать, указывать. Даже в таком положении. Она брыкалась, кусала и наносила ему невидимые ранения, но они всё равно каким-то образом ранили кожу. Грейнджер могла. Она ненавидела его действительно по-королевски.Наверное, поэтому Драко так вставляло, когда девушка таяла. Когда она искренне просила. Просила ещё, просила помочь ей, просила не делать чего-то. Блять. Он нырнул с головой в дерьмо, спасая её родителей, лишь потому что она попросила. Это чувствовалось как проигрыш всухую. Она так легко его сделала.Поэтому Драко плавило, когда Грейнджер становилась мягче. И он ненавидел её за это сильнее, потому что она не должна была. Они не должны были. Всё, что происходило между ними, — что-то извращённое, вывернутое наизнанку, и дело заключалось не в сторонах. Драко убивал людей, которых она помогала лечить. Он пытал тех, кого присылал Орден, чтобы спасти её. Малфой принуждал Гермиону по приказу, издевался над всеми принципами девушки. И они оба были королями в этой партии. И чем это стало теперь? Чем это стало теперь, Грейнджер?Малфой поднял глаза на профессора, наблюдая за его мимикой.— Разве ты не должен сейчас бежать к Волдеморту, чтобы донести на меня? — спросил он с вызовом.Ведь Снейп увидел не только их с Грейнджер. Это Драко ещё смог бы как-то объяснить Волдеморту. Слишком много приходится объяснять Волдеморту в последнее время. Единственное, что спасало его, это то, что хозяин верил, что он свихнулся. И видит Салазар, это не далеко ушло от правды.Снейп понимал, что ему больно. Он видел что-то настоящее. И это было самой большой зияющей дырой в картине, которую Драко выстроил.Но потом его мысли резко оборвались, словно догнали самих себя. Драко медленно выпрямился, посмотрев в лицо мужчине. В его голове флешбэками пронеслись здания, которые захватил Орден за последнее время. Он не помнил все, но помнил некоторые, и ко всем из них...Чёрт.— Это ты, — от шока своего открытия у Драко из голоса испарился весь гнев. — Ты сливаешь информацию Ордену.Это звучало просто немыслимо. Но, судя по лицу Снейпа, которое не дрогнуло... Твою мать. Драко вспомнил, как думал о том, что если у Ордена есть шпион, то действовал он поистине искусно. Снейп никогда не выдавал места с уникальными точками доступа. Это было что-то хаотичное, что могло упасть на чьи угодно руки. Всегда нужно время. Всегда в бардаке и встряске, чтобы замести следы. Это словно была идеальная формула обмана, а кто мог знать об идеальных формулах лучше, чем зельевар?— Ты... — у Драко натурально пропал дар речи. — Какого... Какого чёрта? — прищурился он в неверии.— Это последнее, что должно тебя волновать, — холодно ответил крёстный.— Сколько из них знает, что она именно здесь? Знает, что с ней? Это был шок, но он улёгся почти мгновенно. Мозг Драко жил схематически, и как только все его ранние догадки сложились в общую картину, это оказалось легко принять. Словно Малфоя вмиг остудили ведром ледяной воды.За всё это время Орден ни разу не попытался проникнуть в Мэнор. Крыша особняка едва не гнулась от мощных охранных заклинаний, но пока что они ни разу не понадобились. Орден тыкался в другие места. Центры, тюрьмы, тренировочные лагеря, но никогда сюда.И это закончилось. Около двух месяцев назад. Ни одного нападения с этой целью. Он даже просматривал отчёты, думая, что мог что-то пропустить, но нет.— Никто, — ответил Снейп. — Они уверены, что она мертва.Драко приподнял брови, думая, что это шутка.— Что? — поморщился он, полагая, что этому есть хоть какое-то объяснение.— Приди они сюда, магия поместья убила бы их без разбора. Это была бы самая суицидальная миссия на свете, — грубо сказал Снейп, будто Малфой не понимал очевидного. — И всё это было бы зря. Они смирились, и тебе самое время.— Почему ты ни разу не постарался вытащить её? — и это была уже следующая порция злости, которая отозвалась пульсирующей тьмой внутри.— Потому что это невозможно, Малфой! — рявкнул Северус, в два шага подходя ближе. — В её серёжке запечатана такая сильная магия, которую сломать может только Волдеморт! Поэтому прими то, что Грейнджер умрёт, и сосредоточься на том, чтобы спасти хотя бы того, ради кого умерла Нарцисса!Драко дышал, слыша только ветер, который тоже затихал, будто повторял за словами Снейпа. Он затихал, чтобы ничто не отвлекало Малфоя от ужасающего осознания. Всё так резко и правильно встало на свои места, что Драко казался себе идиотом, не видевшим этого раньше. Он понятия не имел, как Снейп объяснил смерть Золотой девочки, которая осталась за главными разворотами газет, но был уверен, что это не составило труда. И это оказалось... логично. На это был расчёт. Что они будут нападать на разные места, а Пожиратели постепенно уничтожат сопротивление, выкосив их всех без разбору, даже не затрачивая сил. И это было логично ещё и потому, что Грейнджер не выбраться. Она закована здесь, словно погребена заживо. Но Гермиона будет дышать, пока внутри неё ребёнок. Сосуд для крестража Волдеморта. Нечто, что может стать непобедимым. ***Гермиона заставила себя двигать челюстью, пережёвывая мясо. Девушка уже давно заметила эту глупую особенность — когда она слишком много размышляла, у неё начинал пропадать аппетит. Грейнджер отодвинула тарелку, выпив тыквенного сока. Он напоминал ей о временах в Хогвартсе, когда мысли, которые не давали ей нормально есть, были связаны с беспокойством о Гарри и экзаменах. Она закрыла глаза, думая о том, что все эти завтраки в Большом Зале привели к этому. К сегодняшнему дню.Вчера её перенесло в комнату, и она инстинктивно прижала руку к животу, хватая воздух, когда почувствовала давление. Ей уже месяц нельзя было аппарировать, если только с эльфами. Но едва ли малыш позволит себе пострадать таким образом.Девушка дёрнула головой, проглатывая остатки сока. Он. Это мальчик. Она впервые подумала о нём именно так. Первыми у Малфоев всегда рождаются мальчики. Почему-то ей пришёл в голову двенадцатилетний Драко в слизеринской форме, державший в руках новенький Нимбус-2001. У неё будет похожий малыш.Когда она спустилась вниз, обогнув пролёт, и вышла через боковой вход, ведущий прямо к тому углу дома, ни Снейпа, ни Малфоя уже не оказалось. У неё похолодело в груди, как только Гермиона увидела следы от их ног на снегу, которые вот-вот должна была скрыть поднимающаяся буря.Она желала смерти Снейпу, но мысль о том, что Драко убил его... Гермиона поёжилась, сжав опустевший стакан в руке. Снейп помогал Нарциссе в её плане, и девушка лишний раз задумалась над тем, кем была эта женщина. Она вспомнила себя в первые дни заточения. Когда не было Драко. Не было того Драко, которого она знала сейчас. Была только жуть вокруг и страх. И Гермиона не могла. Даже не решалась на это, не то чтобы она чего-то ожидала. Но когда этот выбор — жизнь или смерть — происходил вне импульса... На это нужно решиться.Когда они с мальчиками бежали к антиаппарационному стыку, Гермиона выпихнула их, где-то вдалеке сознания понимая, что не успеет. И всё равно выбрала их. Это было просто. Мгновение будто щёлкает, и приходится делать выбор. Но когда время давит, растягиваясь резинкой, и спрашивает, удабривая свой голос, похожий на тиканье секундной стрелки, ехидством: ?Ну так что? Что ты выбираешь??, это становится буквально невозможно. До какой стадии нужно дойти, чтобы в какой-то из дней обречь себя не просто на мгновенную смерть, а на муки?Гермиона обняла свои плечи, подрагивая от этих мыслей. Она оглянулась на кухню, вспоминая те редкие утренние дни, когда они с Нарциссой сталкивались. Когда миссис Малфой скрывалась ото всех, потому что её состояние становилось более очевидным с каждым днём. Чёртово чувство зуда усиливалось, как только Гермиона начинала думать про Нарциссу. Грейнджер хотелось понять, что же она упускала, и девушка перелопачивала воспоминания с ней, ища что-то, о чём постоянно забывала и что никогда не давало ей забыть. Гермиона провела рукой по волосам, вздыхая. Нарцисса всегда говорила чётко. Это была любимая черта Гермионы в этой женщине. Кажется, после размытых, спрятанных в загадки наставлений Дамблдора, у неё вызывала уважение прямолинейность. Гарри всегда защищал его, говоря о том, что не всё можно сказать прямыми словами — умы волшебников слишком доступны, но это так или иначе раздражало Грейнджер всякий раз, когда она об этом думала.Гермиона прикусила губу, вспоминая прощание Нарциссы с Драко. Ей хотелось это забыть. Никогда не вспоминать. Потому что это не те эпизоды, которые хотелось просматривать, как альбом памяти.Она подошла к вазе, трогая лепестки белых роз. Они всегда раздражали кухарку. Только за это их стоило любить.И передай мисс Грейнджер, чтобы как следует следила за моими любимыми розами.Девушка усмехнулась. Только Нарцисса могла на смертном одре... Нерв на шее Гермионы свело — настолько резко она подняла голову. Когда это успело произойти? Ей показалось, будто кто-то расправил одеяло её памяти и вновь вдел туда выбившуюся затяжку, которую Гермиона не могла нащупать.Их разговор в теплице. Она была на сто процентов уверена, что не помнила о нём ещё полчаса назад. Он словно размазался, расплылся, смешался со всеми остальными событиями в жизни. Гермиона бегала зрачками по лепесткам, вспоминая всё, о чём говорила Нарцисса.Не предайте моё восхищение, когда придёт время. Гермиона громко дышала, чувствуя, что то, что она ищет, близко — протяни руку.Да, Нарцисса всегда говорила прямо и загадки с её стороны не были чем-то привычным. Она умела говорить в лицо. Но загадки у миссис Малфой всегда ассоциировались с её прабабушкой.— Чёрт, — выдохнула Гермиона.Она даже не надела пальто. Девушка выбежала на улицу, не заметив погоды, не почувствовав холода, несмотря на то, что на ней было лишь хлопковое серое платье. Она дёрнула дверь теплицы, отряхнув ноги от снега.Миранда. Она подбежала к кусту, осматривая его со всех сторон. Что это вообще могло значить? Гермиона представляла себе все комнаты Мэнора, в которых побывала. Она не видела ни одного куста миранды в другом месте, только здесь. Шипы кольнули ладони несколько раз, пока Гермиона раздвигала пышные ветки, а затем её взгляд упал на землю. Она была рыхлой. Слишком рыхлой для той, которую не трогали несколько месяцев. А в это время года рыхлить землю роз нельзя, лишь посыпать корни удобрением. Оно проникало сквозь земляной грунт, если дело касалось кустов, Кики рассказала ей об этом ещё в первый день.Гермиона упала на колени, чувствуя кожей холодный пол. Она нырнула под листву, зачерпнула ладонями землю и вытолкнула её на узкую дорожку, которая была создана, чтобы ходить между тепличными столами. Грязь зарывалась под ногти, пачкала белую окантовку на рукавах, но Грейнджер не сбавляла темп, пока кончик её пальца не наткнулся на что-то. Что-то, что совершенно точно не было жёстким корнем, который она уже несколько раз повредила своими манипуляциями. Гермиона была уверена, что состояние роз заметно ухудшится после произошедшего. После того, как их корни дважды раскапывали. Потому что Нарцисса явно помещала это сюда вручную. Из Гермионы вырвался тихий истеричный смешок, когда она представила миссис Малфой в характерных для неё нарядах, роющейся в земле.Наконец Грейнджер отбросила последний пучок земли, который мешал ей достать желаемое, и сжала в руке тонкий лист бумаги. Она встряхнула кистью, чтобы избавиться от остатков чернозёма. Гермиона развернула небольшой листок, смотря на рисунок. Рисунок, которому явно было не одно десятилетие. Она нахмурилась, вглядываясь в едва движущееся изображение, пока не заметила деталь, сделавшую абсолютно всё, что было размазано в земляной грязи, неважным. Гермиона приоткрыла рот и поднесла рисунок ближе к глазам. Чёрт подери. Это было... гениально. Никакого желания найти ответы?Девушка скомкала рисунок в руке, несмотря на то, что ей было тяжело представить, насколько ценным он мог быть. Но было гораздо безопаснее бросить его в огонь, переступив порог Мэнора.— Надеюсь, вы не разочарованы, Нарцисса, — прошептала девушка, слегка улыбнувшись, и встала с колен, бросив долгий взгляд на любимый вид цветов самой противоречивой женщины, которую она когда-либо знала.***Колёсики выдвижной полки тихо взвизгнули, когда девушка вытащила оттуда новый комплект белья. Она вытащила заколку из волос, распуская длинные локоны по спине. Гермиона собрала их, чтобы не намочить под утренним душем. Девушка надела ненавязчивое кружево, затем нагнулась над раковиной, чтобы ещё раз прополоскать рот после зубной пасты, когда дверь в ванную открылась резким рывком, заставив её подавиться водой.Гермиона закашлялась, отступив на несколько шагов. В проёме стоял мужчина в тёмной мантии и с костяной маской на лице. Какую-то долю секунды она надеялась, что это Драко, но потом её мозг уловил недостаточную широту плеч и рост. Незнакомый Пожиратель был несколько выше, за счёт чего едва не доставал волосами до верхушки дверного проёма. И маска. Конечно же, у Драко была совсем иная маска.— На выход, грязнокровка, — сказал Пожиратель на повышенных тонах.— Что? Выйди отсюда! — возмутилась Гермиона в растерянности. Она вспомнила, что из одежды на ней только бельё с фиолетовым оттенком. Оно всегда было необычных цветов. Девушка могла поклясться, что бельё покупалось в одном из тех бутиков на Косой Алее с золотистыми буквами в названии, в которые заходить не было смысла из-за цен.— Шевелись! — Пожиратель в два счёта сократил расстояние, схватив её холодной рукой за плечо и потащив за собой.— Мне больно! — крикнула Гермиона. Она едва успела дотянуться до полотенца, висевшего на крючке, и на ходу замоталась в него, пока Пожиратель продолжал подталкивать её вперёд к лестнице. Гермиона не успела оклематься, как он грубо втолкнул девушку в камин, и уже через миг пламя развеялось перед глазами. Её вытолкнули на серый мрамор, который существенно отличался от того, что был на каждом шагу в Мэноре. Гермиона хотела подняться, но в ту же секунду девушку будто прибило к земле тяжестью воздуха: концентрация тёмной магии в нём была такой немыслимой, что ей казалось, открой она глаза, и белки вытекут прямо по щекам.— Как вы просили, сэр, — услышала Грейнджер голос Пожирателя и подняла глаза вверх, всё же поднимаясь с пола, придерживая при этом полотенце.— Свободен, — бросил Малфой, сидевший рядом с Волдемортом, и даже не посмотрел на своего солдата.Тот кивнул, испарившись. Пара влажных локонов касались тела Гермионы и вызывали дрожь. Здесь было так холодно. Тьма высасывала всё тепло, как дементор, и поэтому казалось, что в особняке Реддла, а Гермиона не сомневалась, что это он, — так мертвенно и гнило может быть только здесь — царила бы вечная зима даже в июле.Грейнджер приподняла голову, сказав себе, что не станет бояться. Реддл был просто... трусом. Насколько же нужно быть слабым, чтобы настолько бояться смерти? Это вызывало в Гермионе презрение. Мерзкое и настоящее, такое, от которого хотелось держаться подальше, лишь бы ненароком не заразиться этим отвратительным чувством.— Как я уже говорил, мой Лорд, у меня для вас есть ещё кое-что, — удовлетворённо улыбнулся Драко, повернув голову к своему хозяину. — Прокляните её, — указал он рукой на девушку.Она уткнулась взглядом в Драко, но потом сжала зубы, посмотрев чуть выше его плеча. В её глазах, как всегда, можно было прочитать слишком много. Разум Гермионы по привычке пытался анализировать, но не успевал за происходящим.Кожа Реддла в том месте, где у людей должны быть брови, натянулась. Он удивлённо посмотрел на Малфоя.— Разве Абсалон не говорил, что ради сохранности плода к ней нельзя применять чары?— Да, но... — протянул Драко. — Поверьте. Просто используйте Круцио.Её плечи вздрогнули. Он говорил об этом с таким безразличием, переводил на неё взгляд так, будто она действительно была куском мяса. Чем-то, сотканным из костей и сухожилий, чем угодно, но не человеком. И он был настолько гармоничен в этом, что по её нервам пробегал заряд страха, который Гермиона не хотела чувствовать.Волдеморт помедлил секунду, но потом его красные глаза посмотрели на девушку в упор, и она была готова услышать сочетание букв, но это было невербально. Гермиону слегка повело в сторону от неожиданности, когда знакомый всплеск тепла окатил её, пуская по коже блики и не принося за собой абсолютно ничего, кроме искорок в воздухе.Реддл, который ещё секунду назад вальяжно восседал на кресле, тут же собрался, сузив глаза, и вскочил на ноги. В зале повисла тишина, а Драко приподнял уголок губы, довольный реакцией Лорда.— Легилименс, — произнёс Волдеморт, подойдя ближе. Гермиона приподняла подбородок, не почувствовав ничего. Совсем ничего, кроме тёплого прикосновения воздуха.— Я говорил, что мне будет чем вас порадовать, мой Лорд, — поднялся Малфой, делая пару шагов вперёд.Гермиона чувствовала отвращение от спокойного и размеренного тона Драко, которым он умасливал хозяина.— Интересно... — протянул Волдеморт.— Вы были правы, этот ребёнок — нечто совершенно особенное, — хмыкнул Малфой. — Грязнокровка действительно стоит потраченных на неё усилий.Волдеморт всё ещё изучал девушку, смотря ей в лицо.— То есть... ты не восприимчива к магии, — размеренно произнёс он, будто подтверждая данный факт. Помогая ему улечься в голове. — А что же насчёт... — Тёмный Лорд слегка склонил голову, и Гермиона инстинктивно ухватилась зрачками за кончик его палочки, опасаясь того, что может прийти в голову Волдеморту, но следить ей нужно было не за этим.Голова Грейнджер дёрнулась, припечатавшись к стене, когда рука Реддла сомкнулась на её шее. Гермиона чувствовала, как лёгкие сжимались, потому что она пропустила вдох и теперь задыхалась, ощущая, как ладонь на её коже сжималась всё сильнее. Тепло в животе девушки росло. Она ощущала давление, которое разносилось по организму, но будто не достигало пика. Её глаза закатились, и она была уверена, что следующим шагом станет темнота от недостатка кислорода, но Реддл сделал шаг назад, отпустив девушку.Гермиона упала вниз, хватая ртом воздух. Она кашляла, упираясь на руки. Реддл наколдовал себе салфетку, о которую вытер руки, и бросил её на пол. Туда, где Гермиона пыталась прийти в себя.— Значит, от физического воздействия оно тебя не защищает, — всё ещё раздумывал Волдеморт, будто только что не произошло ничего из ряда вон выходящего. Просто эксперимент. — Занятно.Гермиона чувствовала пульсацию в животе, но эти ощущения полностью перекрывались спазмами в горле. Полотенце сбилось где-то у бёдер девушки, но она всё ещё старалась растереть горло, чтобы избавиться от рези, наслаждаясь возможностью дышать.— Думаю, со временем он будет и не на такое способен, — услышала она голос со спины Волдеморта. — Сейчас я уверен, что наш план точно удастся и плод переживёт внедрение.Реддл всё ещё расхаживал по залу, создавая стук ботинками, и прищурившись смотрел на девушку. Было очевидно его поражение происходящим, но он Гермионе казался сумасшедшим, увидевшим что-то, что превзошло все его ожидания, а потому ему хотелось толкнуть это ещё дальше за грань. Увидеть весь спектр возможностей. Она съёжилась не то от холода, не то от взгляда монстра, который будто разделал её кожу, всматриваясь в чрево. И смотрел он не с восхищением, не с удивлением даже. Нет. Гермиона едва удержалась от злорадной улыбки. Потому что он смотрел на её живот так, как смотрят на опасность.— Это действительно отличные новости, Драко, — произнёс Реддл, всё ещё не отводя глаз от Гермионы.Она оттолкнулась пятками от пола и увеличила между ними дистанцию, вновь закутавшись в полотенце. Хотя её плечи больше не бил озноб, тепло в теле до сих пор не пришло в нормальное состояние.— Мой Лорд, я могу полагать, что на этом этапе моё задание завершено? — приподнял голову Малфой. — Очевидно, грязнокровка сама может о себе позаботиться. Я не хочу, чтоб её безопасность отвлекала меня от службы. Думаю, Лидия займётся этим не хуже.Волдеморт поджал губы, поглаживая палочку.— Думаю, да, — наконец кивнул головой он. — Твоя слишком статичная роль в этой войне затянулась, — Волдеморт обошёл Драко, — хоть ты и порадовал меня выполненным заданием, — хмыкнул он.Гермиона подняла голову, смотря на Малфоя. Пытаясь узнать, потому что он звучал как совершенно чужой человек. — Я сделаю всё, чтобы моя служба была полезна вам как никогда, мой Лорд, — поклонился Малфой.Гермиона чувствовала позвонками стену, но почти не ощущала холода от жути. Ребёнок мог спасти её от магии, желающей нанести ей вред, но не мог спасти от давящей атмосферы, которая, казалось, разрушала внутренности, пока она дышала этим воздухом. Не мог спасти от ощущения спазмов, пока девушка слышала этот диалог, высасывающий из неё жизнь.— Я велю убрать её отсю... — Малфой закатал рукав, готовясь провести по татуировке пальцами в знакомом жесте, но Волдеморт остановил его.— Драко, ну где же твои манеры, — вдруг произнёс Реддл с повышенной интонацией, которая символизировала скачок настроения вверх.От этого Гермионе захотелось вжаться в стену спиной ещё больше. Радость этого монстра никогда не значила ничего хорошего. — Твоя мать хоть и была слишком слабой, — скривил губы он, — но я уверен, научила тебя правилам гостеприимства, — его мантия скользила змеёй между ног, пока Волдеморт наворачивал круги по комнате, не сводя с девушки глаз. Глаз, которые светились чем-то недобрым. — Мне кажется, грязнокровке будет приятно повидаться со старыми друзьями, — елейно протянул Лорд, выразительно посмотрев на своего генерала.Девушка почувствовала, как внутри неё упал камень, оборвав в ней воздух. Она задержала взгляд на Драко. Понимание заняло у него ровно секунду промедления. Ей хотелось закричать, чтобы он взглянул на неё. Гермиона так привыкла видеть в нём ориентир. Что-то, что указывало бы на происходящее, а сейчас ей казалось, что её выбросили на плотине в открытое море, и с каждым приливом волны она рисковала потерять из вида сушу.— Уверен, что да, — хмыкнул Драко, аккуратно опуская рукав обратно.— Мы же не откажем нашей гостье в скромном подарке, верно? — с каждой нотой в голосе Волдеморта дыхание Гермионы становилось более сбивчивым.Малфой потянул уголок губы вверх, и она моргнула, пытаясь выровнять дыхание. Чтоб оно не вторило колотящемуся от паники сердцу.— Верно, — сказал Малфой. В этот раз его голос полностью повторял предыдущую интонацию. Он будто был вышколен звучать именно так. И если бы Гермиона не знала, кто перед ней стоял, то предположила бы действие Империо. Грёбаный робот.Парень повернулся и, подойдя к стулу, на котором ещё пару минут назад восседал Волдеморт, достал что-то из-за него. Первоначальный вид предмета не удалось рассмотреть, потому что Реддл взмахнул палочкой и обернул его в шуршащую поблёскивающую бумагу красного цвета, перетянутую золотистой органзой. Малфой поставил пакет рядом с Гермионой, и она инстинктивно отодвинулась. Слизеринец презрительно усмехнулся, смотря на этот импульсивный жест.— Негоже наслаждаться подарками в одиночестве, — произнёс Лорд, усаживаясь в кресло и наблюдая за ней. — Разве не этому вас учат на Гриффиндоре? Благородству и самоотдаче. Открывай, — приказал он уже строже, явно устав играть с ней в игры и увидев бездействие.— Нет, — ответила Гермиона, смотря ему в глаза.Она понятия не имела, что там, но от мысли о том, чтобы прикоснуться к чему-то, предложенному этим существом, её желудок сжимало в спазме. Гермиона даже не знала, веяло ли от этого свёртка чем-то тёмным, потому что тьма вокруг будто впечаталась в стены, ей казалось, что она повлияет на её магический отпечаток — такой концентрированной была.— Империо, — рявкнул Волдеморт, и ей не нужно было опускать голову, чтобы знать, что по телу вновь заплясали маленькие молнии, поглощая вредоносное волшебство.Реддл прищурил глаза, и она на миг почувствовала себя будто... вновь прежней. Имеющей что-то, чего не имели остальные. Что-то особенное. Какой-то козырь в рукаве, что-то, делающее её на шаг впереди. Ровно до момента, пока он не повернул череп, обтянутый синеватой кожей, к Малфою.— Приведи мне любую служанку, — сказал Реддл. — Желательно помоложе.Понимание слишком быстро и жестоко ударило её, Драко даже шагу не успел ступить.— Нет! — вскрикнула Гермиона, представляя дальнейшее развитие событий. Реддл умел мучить по-другому. Ему не нужны были физические пытки, чтобы заставлять людей страдать. Чёрная метка над домом — не самое худшее. Он не встречался с Гарри вот уже несколько лет, пока шла война, но вряд ли Поттеру удастся хоть когда-то избавиться от кровоточащей раны, оставленной Волдемортом. Ей не затянуться и не зажить. Это было поистине ужасающее мастерство, о котором сам Реддл знал слишком хорошо, чтобы им не пользоваться. — Не нужно!— Как легко ломается ваша отвага, когда знаешь, куда давить, — захохотал Волдеморт, получая неподдельное удовольствие от моральных пыток. — Тогда открывай подарки, грязнокровка, — сверкнул он глазами, налитыми красным. — Покажи, что Дамблдор успел тебя хоть чему-то научить.Она сцепила зубы и потянулась рукой к свёртку. Он шуршал как обычный новогодний подарок, и Гермиона представляла перед собой Беттани, которую довели бы до безумия пытками, если бы не убили прямо у неё на глазах, вздумай она перечить.Её руки начали дрожать, когда блестящая гриффиндорская лента оказалась на гладком полу и до самого пакета оставалась лишь пара движений. Мерлин, помоги.— Ты долго выбирал этот подарок, Драко? — беззаботно спросил Лорд, повернувшись к парню.— Быстрее, чем кто-либо, — ровно ответил Малфой, звуча довольно, но его зрачки не сходили с трясущихся рук девушки.Гермиона прикусила до боли нижнюю губу, уговаривая себя не выглядеть слабой. Она думала о свёртке змей, но Нагайна не поместилась бы в сравнительно небольшой пакет. Он мог бы быть зачарован или... Один край упаковочной бумаги распался, и она увидела кровавый след сбоку мешковины.Девушка заскулила, почувствовав, что её колотило всем телом, и это уже не что-то, что можно было остановить. Просто приказать себе. Это была истерика, когда человек изо всех сил старался успокоиться, а лёгкие сжимались и сжимались, провоцируя всхлипы.— Мне казалось, гриффиндорцы должны быть храбрее, — издевательски протянул Волдеморт.Гермиона зажмурилась и поддела край мешка, отодвигая часть материи в сторону. Секунда, и она зашлась истошным плачем, отскочив от свертка, и зарыдала, сидя на коленях и чувствуя, как кровь от укуса губы просачивалась на язык. Девушка была уверена, что больше ничто не сможет изгнать эту картинку из её головы. Она будет преследовать её во снах, приставляя к виску видения, будучи самым верным солдатом Волдеморта. Гермионе едва удалось отвернуться, и её вырвало не на себя, а на пол рядом. Она кашляла, смешивая слёзы со слюной, тянущейся ото рта. Волдеморт засмеялся, и отныне этот звук стал вечным саундтреком ночных кошмаров девушки. Кошмаров, в котором Орден уничтожали таким образом. Прямо у неё на глазах. Потому что в мешке была голова Кингсли Бруствера, полностью в запечённой крови, стекающей с обрубка шеи, и узнаваемая лишь по карим глазам, в которых навсегда застыла вспышка последней эмоции.