Глава 16, I (1/1)

— Ч-что? — Гермиона всё ещё пыталась перекрутить в голове его слова и найти в них какой-то тайный смысл. Другой, отличный от того, что она слышала.Гермиона смотрела в лицо Драко, и с каждой лишней секундой его молчания желудок сжимался узлом, орошая плечи всё новой порцией ужасающего ледяного осознания. Кажется, он имел в виду ровно то, о чём говорил. Но это же... Это...— Как?.. Складывалось чувство, что всё, что Гермиона могла выдавить из себя, — это односложные слова, потому что иначе её мозг замкнёт, иначе она просто не выдержит веса собственных слов. Нет. Веса его ответов.— За ними послали ещё несколько месяцев назад, выдав разрешение на межконтинентальные порт-ключи. Их искали как особо опасных преступников, — объяснял Драко настолько холодно и ровно, будто читал с листка. Ноль эмоций. — Министр магии Австралии слишком миролюбивый человек, боящийся конфликтов. Если учитывать бунт при его предшественнике, такие проблемы ему явно были ни к чему. Неудивительно, что им удалось.Боже. Гермиона прислонила руку к груди, чувствуя, как земля уходила из-под ног. Она опёрлась о комод, пытаясь взять себя в руки, но мозг всё ещё беспощадно повторял: ?У меня твои родители, у меня твои родители, у меня...?Гермиона не думала об этом. Её голова настолько перегрузилась, что просто была не в состоянии обрабатывать все переменные. Это что-то, о чём она думала каждый день: Гарри, Рон, Орден, Пожиратели, безопасность... Но сознание вытолкнуло мысли о родителях куда-то за черту, потому что столько всего было невозможно переживать одновременно. И вот этот груз её догнал, как будто только набрал силу инерции движения воздуха ровно с той скоростью, с которой она убегала от него.— К-как... — Гермиона прикрыла глаза, пытаясь собраться, вопреки набату крови в ушах. — Как ты их узнал?Гермиона помнила, что Драко виделся с её родителями, но, Мерлин, это случилось, когда им было по двенадцать. Они столкнулись все вместе на Косой Аллее, и она до сих пор помнила взгляд Люциуса на них издалека и смешок Драко после сказанной родителю фразы. И вряд ли там было что-то приятное.— Смеешься? — фыркнул Драко. — Мне показалось, что она больше похожа на тебя, чем ты сама.***Малфой несколько раз сжал и разжал руку, усаживая на ней кожаную перчатку. Наконец-то зима стала на себя похожа, вырезая на стволах деревьев замысловатые узоры инеем и окрашивая щёки в холодный алый морозный цвет.Он ненавидел принятие рейдов. Сегодня была его очередь, и это худший день каждые две недели. Кроме него здесь орудовало несколько младших по чину Пожирателей, которые принимали и сортировали пленных. Это было похоже на отдел почты в Министерстве.Егеря сдавали пленных, а затем получали оплату, учитывая ценность каждого попавшегося. Их либо бросали в темницы, либо распределяли, как служанок, а особо важных предавали Белле или самому Волдеморту.Драко бесило, что заклинатели вокруг были слишком рассредоточены или слишком бездари, чтобы удерживать своё Силенцио постоянно. Ему приходилось слушать эти надоедающие мольбы, которые вызывали только раздражение.— Прошу, я... Вы слышите меня?! — кричал мужчина в одной из клеток, судя по её номеру, отправляющейся в рабство.Мужчина хватался за толстые кованые элементы клетки и пытался перекричать всех остальных.— Да заткнись уже, — раздражённо произнёс Драко и взмахнул палочкой, делая мольбы попавшейся жертвы неслышными.Ебаная среда. Он просто ненавидел этот день.— Господин генерал, примите, — произнёс рядовой Пожиратель, протягивая ему формуляр и натягивая капюшон мантии ниже на глаза, потому что из-за сильного ветра согревающие чары быстро рассеивались. — Все в сто четырнадцатой волшебники, которые, судя по отчетам егерей, оказывали достойное сопротивление.Драко едва ли сдержал нетерпеливый вздох, вырывая из рук подчинённого формуляр. Десять человек. Негусто.Это была обязанность Драко — среди пойманных жертв отбирать тех, кто мог пригодиться Волдеморту. Магический отпечаток которых хотя бы можно сравнить с его. Но приходилось просто выбирать меньшее из зол. Среди всех тех, чьи магические отпечатки слегка рябили в воздухе, были люди, волны которых получалось по крайней мере разглядеть. Обычно Драко смотрел на них и понимал, что выбирал того, кому суждено корчиться в муках несколько недель, прежде чем Волдеморт с ним закончит, а потом выбросит на помойку из-за непригодности.Иногда Драко казалось это настолько глупой затеей, что Мардук даже не проверял тех, кого Волдеморт ему присылал. Они были в полумёртвом состоянии агонии, как будто их тело сдохло ещё недели назад, но каким-то образом Реддлу удавалось поддерживать в них жизнь, калеча душу.Но Драко выбирал быстро и не рассуждал. Это работа. Что-то, что требовало его участия. Ни больше, ни меньше. Нужная клетка оказалась слишком большой для десяти людей, глаза которых были полны ненависти. Но эта эмоция изрядно притупилась холодом. Пленники были почти раздетыми.Драко достал палочку, предугадывая, что от этого не будет толку. Полная чушь. — Господин генерал, прошу прощения, что отвлекаю, — подскочил к его левой руке какой-то новобранец, которого Малфой смерил взглядом, — но там прибыли егеря с пойманными в других странах.— На сколько они опоздали? — холодно спросил Драко без лишних преамбул.— Полчаса примерно.— Тогда пусть идут на хер. Не хватало ему ещё задерживаться среди этого хаоса. Он совершенно забыл, что сегодня ебаная среда. Собрание Волдеморта прошло вполне сносно и впервые без жертв, что можно было считать успехом для тех недоумков, которые снова умудрились облажаться, но, видимо, не так крупно или не так важно, из-за чего Реддл их помиловал. Драко вообще почти не слушал.Все его мысли занимала бурлящая ненависть. Вид Грейнджер, лежащей на кушетке с прикованными руками и ногами, и нависающей над ней Асторией, которая собиралась... Блять, он передёрнул плечами. Такое было слишком даже для него.Он даже не помнил, как это произошло. Просто щелчок внутри, и всё вокруг было усеяно пеплом, жгучей золой его ярости. Ещё никогда тьма в нём не хотела вырваться наружу так сильно. Жизнь Астории перестала значить что-то настолько феерично быстро, что он даже не заметил. Но разум, говорящий голосом Забини, твердил: ему это не на руку. Её смерть будет слишком большим аттрактантом. Драко хотелось, чтобы Астория сдохла медленно и мучительно, после того, что она сделала. После того, что пыталась сделать.Кончик палочки Малфоя слегка дёрнулся, нарушая структуру заклинания, и один из пленных вскрикнул, когда на его коже невольно вырисовался надрез. Чёрт. Драко переставал себя контролировать, когда дело доходило до неё. Или же всё было из-за бессонной ночи. Грейнджер уснула почти сразу, утомлённая жидкостью, сваренной Блейзом, но её рука, держащая пальцы Драко, не расслаблялась ещё несколько часов. Малфой переводил взгляд на одеяло, чуть ниже её груди. Он ведь не пострадал, верно? С ним всё в порядке. Как и с ней. У Драко не было сил анализировать своё беспокойство. Он не хотел, чтобы с ребёнком что-то случилось. И ведь имел на это право. Его задание являлось важным. Если бы Грейнджер потеряла ребёнка, Волдеморт был бы недоволен. Это задание Малфоя от начала и до конца, он должен с ним справиться.Да вот только проблема в том, что эту причину он придумал потом. Сначала была только ярость. И страх, когда он увидел, как ноги Грейнджер окрашивались в бордовый. Было почти восемь. Тогда метка на его руке зажглась, и он позвал Тинки. Когда Драко аккуратно вытаскивал свою руку из ладони Гермионы, ему казалось, он впервые в жизни опоздает на собрание.Но Малфой обещал не оставлять её. Поэтому Тинки было приказано перестать себя корить и находиться с Гермионой, пока он не вернётся.— Простите, генерал, но дело в том, что командующий этим лагерем егерей убит, и пленных никто не может принять ниже по званию. Малфой медленно, будто испытывая себя, закрыл глаза. Спокойно. — Где они? — рявкнул Драко, отбросив мантию, и, кажется, услышал внутренний скулёж Пожирателя, который был не рад такой отдаче, касающейся собственных обязанностей.— У третьей поляны, сэр, — ответил парень. — Я могу вас сопрово...— Сам найду дорогу, — отмахнулся от него Малфой. Он пошёл вперёд, чувствуя, как над его головой начинали собираться тучи, предвещая мокрый снег.Вся эта зона приёма пленных была расположена в одном из маггловских лесов, который был богат на отдельные поляны, и они неплохо служили в ориентире. Малфой шёл вперёд, отбрасывая ветки магией, пока не увидел нескольких парней в форме егерей, которые стояли возле хилого шале и загоняли пленных до того, как переместить тех в клетки под номерами. Как же ему это всё было ?дорого?.— Генерал, — склонили головы егеря; Драко хотелось свернуть им шеи за то, что они так бесцельно тратили его время.— Докладывай, — тут же потребовал он, не дожидаясь отдачи почестей.— У нас двое пленных, кажется, магглы, — начал говорить один, потряхивая плечами от пронзающего холода. — Нам было велено доставить их скорейшим образом, но в одной из схваток мистер Карменсон погиб, не оставив нам дальнейших указаний.Господи, блять, Боже. Карменсон. Драко вертел в голове эту фамилию, пытаясь вспомнить, к чьему подразделению он относился, но вскоре плюнул на это. Какая разница, если его уже впутали? Он просто распределит их и всё.— Судя по всему, это кто-то ценный, если мистер Карменсон хотел доставить их как можно скорее и пошёл на такой риск, — начал говорить другой Пожиратель. Алчность в его связках боролась с накатывающим сомнением. Да уж. Ценные магглы. Очень смешно. — Поэтому мы и здесь, хотели бы узнать, сколько будет стоить наше...Они направились в шале. Начал падать снег, делая настроение Драко ещё гаже. Он толкнул дверь, мечтая, чтобы рядом идущий с ним идиот заткнулся, но всё равно концентрировался на его речи. До какого-то момента.Драко просмотрел на мужчину без сознания, над которым склонилась женщина. Услышав, что открылась дверь, она вздрогнула и повернулась, попытавшись отскочить к стене. Было просто удивительно, как мозг Драко отреагировал. Потому что у женщины были эти самые глаза. Дерзкие, храбрые, желающие выпить из него все жизненные силы, оставить резиновой куклой, выброшенной на обочину. Глаза, которые были такими разными, потому что он не помнил, чтобы в тех страх читался так же неприкрыто, как в этих. Её волосы кудрявыми копнами падали на плечи, черты лица — всё это будто смеялось над ним. Карменсон, ну конечно. Один из тех, кого послали на поиски родителей Гермионы. Карменсон хорошо умел управлять магией крови, но был совершенным бездарем в дуэлях, поэтому ничего удивительного, что часть его подчинённых, пусть и мелкая, смогла спастись, а он — нет. Женщина всхлипнула, и это вернуло Драко к реальности. Она забилась к стене, смотря на вошедших мужчин. Он заметил грязь у неё на щеках и одежде. Чёрт.— Вы единственные выжившие из его взвода? — Драко резко повернулся к Пожирателям, прислушиваясь к шуму извне; поляна с пленными не из Англии находилась дальше всех, но вдруг кто-то пришёл проверить неприкаянных егерей.— Да, — с гордостью сказал один, и второй кивнул ему в такт.— Кто-то ещё знает о пойманных вами пленниках? Точнее, — поспешил перефразировать Драко. — Кто-то их видел? Работал с ними?— Нет, — нахмурился второй. — Ну, мы решили сразу дать знать...— То есть, вы вдвоём и всё? — перебил Драко, уже получив ответ на свой вопрос.— Да, совершенно верно, — ещё раз кивнул Пожиратель.— Чудно. Авада Кедавра. Пара вспышек зелёного блеснули, и два парня упали, закрыв собой часть сырой земли.Женщина закричала и начала рыдать. Драко успел увидеть, как она схватилась за руку мужа, хотя тот вряд ли смог бы ей чем-то помочь.— Силенцио! — шикнул он, бросая в неё заклинание и оборачиваясь. — Салазар, заткнись!Вокруг всего лагеря пленных постоянно курсировали новобранцы, помогая с самой грязной работой. В последнюю очередь Малфою было нужно, чтобы сюда явился кто-то, пока он не разберётся с телами. Много смертей — подозрительно, а стирать память слишком долго. Он не должен с этим возиться. А что должен? Что ты должен, Драко?Тьма задала этот вопрос ехидным тоном, будто подначивала. Будто знала ответ. Но Драко не мог. Это случилось так резко, он даже не подумал, не проанализировал. И его концентрация была настолько смехотворной, что чёртова маггла избавилась от его Силенцио за считанные минуты. Твою мать, родители Грейнджер. Они здесь. И их убьют. Скорее всего, у неё на глазах.— П-пожалуйста, я... — слёзы текли градом по лицу женщины, и она заикалась от истерики. — Умоляю, от-отпустите меня, я никому ничего никогда... — мать Грейнджер мотала головой в такт каждому слову, но это было ещё хуже.Драко не понимал, зачем это сделал. И не понимал, зачем ей рассказал. Но это было что-то сродни внутренней мешанины из гвоздей. Ему казалось, что если он не скинет их с себя, если не даст ей знать, они потащат его на дно.***Это ведь было глупое сюрреалистичное шоу, одно из тех, что она смотрела по воскресным утрам в детстве? Которое довели до абсурда и потому оно становилось нелепо-смешным. Это не могло происходить в реальности. У Гермионы всё ещё было ощущение, что её мозги действовали в замедленной съёмке. Вот она переставляла ногу, чтобы сделать шаг назад, а почувствовала, как голая пятка коснулась ковра, кажется, через вечность. В её реальности была кошмарная задержка по времени.— Что ты должен?.. — голос Гермионы отвратительно дрожал, а тон был спокоен до такой степени, что не оставалось ни единого сомнения — это ненормально. — Что ты должен сделать?Драко смотрел на неё пристально и выжидающе, будто подсчитывал секунды до её истерики. Но она ничего не соображала. Гермиона будто отыгрывала один из тех сценариев — обязательная процедура, которую придумывала каждый раз перед вылазкой за крестражем и которая ужасно бесила мальчиков. Они становились друг напротив друга и пытались проговорить ситуации. Мол, что, если на неё нападёт Нагайна, если крестраж начнёт душить Гарри, если там окажется кто-то третий... Гермионе казалось, что такие проработки заставляли мозг концентрироваться и приучали его работать в самых неожиданных ситуациях. К слову сказать, проговорённые развития событий никогда не происходили, будто судьба подслушивала их и смеялась прямо в лицо.И вот сейчас она стояла, и они играли в эту игру. Её родители. Родители, которые должны быть в Австралии, далеко от войны, далеко от этого мира. Они у него. Что Гермиона должна была сказать? Что предполагалось, чтобы она сказала?— Отдать их Волдеморту, — ответил Малфой. Это ведь было очевидно, да? Но она услышала будто издалека сдавленный стон из своей груди, и закрыла рот ладонью. Мерлин. Она подняла на него глаза. Он всё ещё не приблизился к ней. Ни на один шаг.— Где они?— В одной из темниц. Кажется, это был первый раз, когда Драко отвечал на её вопросы так упорядоченно. Будто их личности вытащили из них. Больше не было Грейнджер и Малфоя. Пожирателя и Орденовца. Хозяина и пленницы. Больше не было людей. Будто остался только набор микросхем, один — задающий вопросы по определённому скрипту, второй — отвечающий на автомате.— Ч-что? — Гермиона проглотила слова, представляя своих родителей, закованных в темницах Мэнора, где даже стены были сделаны из крови — густой и засохшей, вполне заменяющей цемент.— Они находятся там, где должны, Грейнджер.Наконец она услышала в его голосе хоть какие-то проявления эмоций, будто он отмирал, переставая быть фигурой, вылитой из воска. Но сейчас его злость почему-то не пугала. Мерлин, Гермиону ужасало, как менялись приоритеты в зависимости от ситуации. Сейчас злость Малфоя была чем-то таким незначимым, как сильный ветер во время атомного крушения, под которым вот-вот ляжет её целый мир. — Что ты с ними сделала? — внезапно нахмурился он, понизив голос.— Я стёрла им память. О себе. В его глазах одновременно играли эмоции понимания, шока и... уважения. У неё не было сил в этом копаться. — Они не должны меня... — кажется, ей не хватало воздуха для окончания фразы.— Так и есть, — произнёс Драко. Он всё ещё держал с ней такую дистанцию, что она чувствовалась поразительным дискомфортом на теле Гермионы. Словно ей не хватало укрытия. Наверное, была бы она хотя бы на йоту безумней, потянулась бы к нему, потому что у неё не осталось сил стоять самостоятельно на плоской поверхности. Но вместо этого Гермиона лишь крепче сжала комод.— Отведи меня к ним. Эта просьба вылетела из неё резко и опрометчиво. Гермиона не придумывала стратегий или лучших ходов. Наверное, поэтому его эмоции вмиг переменились. От неверия к жёсткости. — Пожалуйста, я...— Это исключено, Грейнджер, — шаг назад, и иголки по всему телу — она могла поклясться, что видела их колебания в воздухе. — Совсем рехнулась что ли?— Малфой... — начала Гермиона. Драко тут же фыркнул, резанув холодными зрачками по её лицу. Наверное, впервые она не ощутила боли, потому что нервные окончания были полностью в агонии. Моральной, не физической. А это было в миллионы раз страшнее.— Ты им ничем не можешь помочь, — оборвал он Гермиону. Драко так строго посмотрел на тот полушаг, который она сделала к нему, словно боялся ошпариться о её мольбу в глазах. Будто если Грейнджер подойдёт ближе, он покроется волдырями от этого горя.Но она всё-таки сделала шаг вперёд, почти ожидая, что он отступит, но, видимо, это слишком для Драко Малфоя.— Если бы это была Нарцисса...Гермиона буквально услышала этот щелчок. Когда лёд поверх его слов покрылся ядовитой смесью:— Я не хочу ничего слышать о моей матери.— Если бы это была она, ты бы хотел её увидеть, даже... Гермиона сжала губы и заставила свой голос звучать ровно. Принудила, чёрт возьми. Потому что продолжение этого предложения просто выело в ней всё нутро: — Даже если бы это было последним, что бы ты сделал для неё.Гермиона смотрела на него и слышала. Слышала треск. Прошло около трёх секунд, прежде чем он провёл ладонью по лицу.— Я... — Гермиона сглотнула, боясь, что если связки хотя бы на миг содрогнутся, Малфой просто пошлёт её. Как и должен. — Я не видела их три года, Драко, я...— Ты ничем не можешь им помочь, — повторил он. — То, что ты их увидишь, сделает только хуже.Она дёрнула головой и ощутила, как потянулась связка в шее. Собственная эгоистичная боль вмиг стухла, уступив место страху. Обесточивающему и всепоглощающему.— Что с ними?— Мужчина ранен, женщина, кажется, в шоке, но ничего серьёзного, — ответил Драко. — Егеря тащили их через несколько континентов, учитывая это, их состояние более чем приемлемое.То, с каким цинизмом он об этом говорил терзало её сердце похлеще всяких ножевых ранений. Но она должна была отбросить это сейчас.— Драко, пожалуйста, — попросила Гермиона ещё раз, глядя в его глаза и чувствуя, что можно порезаться об остроту этих кристаллов.Они смотрели друг на друга около минуты, прежде чем он покачал головой, будто отвечал на какой-то вопрос внутри себя. Как будто разочаровывался в себе.— Десять минут, Грейнджер, — она выдохнула, но он не дал её глазам даже вспыхнуть. — Ни секундой больше, ни мгновением. Ты подчинишься, как только я скажу. Десять минут, и на этом точка.— Хорошо, — согласилась Гермиона слишком быстро и даже заметила, как он прищурился, но, видно, решение уже было принято.Малфой коснулся её плеча, и у неё в голове пролетело несколько выписок из медицинских книжек, которые изредка попадались ей на глаза в школе. Аппарировать разрешалось только на первом месяце беременности, дальше это было опасно — слишком большие выбросы магии, которые сжимали энергию.В следующий миг Гермиона ощутила адский холод, который сковал её голую кожу, и она начала трястись.— Чёрт, — выругался Драко, бросив взгляд на её внешний вид. Он взмахнул палочкой, и ноги Гермионы вмиг оказались в тепле ботинок. — Возьми.Утром её бы стошнило от этой мысли — надеть на себя его пиджак. Но сейчас смесь адреналина и холода оказалась такой сильной, что вряд ли девушка была в состоянии чувствовать ещё хоть что-то. Её разум переполнился и для какого-то там анализа просто не осталось места.Она просунула руки в рукава пиджака и почувствовала, насколько он тяжёлый. Все эти кожаные окантовки, серебряные пуговицы и военные элементы, которые отличали этот предмет одежды от сотен других, кажется, весили по несколько килограммов каждый. Она закуталась в пиджак, ощутив, как тут же стало теплее, потому что он доставал гораздо ниже поясницы.— Замри, — приказал Драко. Он поднёс палочку к её макушке и сосредоточился. Спустя секунду Гермиона почувствовала знакомое проявление дезиллюминационных чар и едва подавила в себе желание вздрогнуть, чтобы они легли ровно.Драко ещё раз провёл по воздуху рядом с ней кончиком палочки и согрел всё вокруг неё, чтобы та часть её голых ног, которая осталась на морозе из-за того, что они не подумали об этом, перестала трястись.— Генерал, — послышалось справа; Грейнджер вздрогнула и бессознательно переместилась вбок за плечо Малфоя, но он даже бровью не повёл. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил парень, который на вид был таким хиленьким, что стандартная мантия Пожирателя выглядела на нём шторой.— Я по приказу Тёмного Лорда, иди занимайся своими поручениями, — бросил Драко, и она не услышала в его голосе даже тени сомнения.— Есть, — кивнул парень и явно выдохнул с облегчением из-за того, что мог вернуться в небольшой трактир, который совершенно точно находился под куполом согревающих чар.Гермиона подумала: её бы смутил тот факт, что Малфой в такую погоду разгуливал лишь в тёмном свитере с горлом, оставив свой пиджак невесть где, но, кажется, Пожиратель был слишком заинтересован в избегании подобной погоды и не проводил такой усиленный анализ.Малфой молча пошёл вперёд, огибая холмы и задерживая своим плечом ветки буквально на миг. Даже если представить, что кто-то следовал за ним по пятам, это не было подозрительно. Гермиона видела вокруг пустующие клетки, припорошенные снегом, которые освещали волшебные факелы и небольшие хижины. Такой вид скручивал живот девушки в узел, но у неё не было сил думать об этом. Думать о чём-то, кроме того, что в одной из хижин сидели её родители.— Вдруг... — произнесла Гермиона шёпотом, думая о том, что если ей нельзя говорить, он одёрнет её, хотя они уже достаточно далеко отошли от места первичной аппарации, и, совершенно точно, если бы не его пиджак, она бы давным-давно околела. — Вдруг это не они, ты ведь мог...— Я проверил, — Драко разбил одной фразой все её тлеющие надежды на то, что он мог перепутать их с кем-то.Они вышли на пустую местность: абсолютно белую поляну, на которой ветер вольно разгуливал, заставляя всех содрогаться от холода. Гермиона ещё плотнее закуталась в пиджак, ощущая, что он пах шоколадом, выпечкой, кожей и чем-то неуловимым, чего чувствовалось слишком мало, но без этой ноты всё было не тем.Девушка сглотнула и перевела взгляд вперёд. Драко пару раз провёл палочкой в воздухе, безмолвно творя магию. Она не успевала рассмотреть в темноте траекторию движений древка, поэтому затруднялась сказать род заклинаний, но это уже было неважно, когда он толкнул дверь трактира, разрешая ей войти внутрь.— Люмос, — произнёс Драко, заставив Гермиону щуриться, и бросил искру в пару факелов, чтобы те равномерно осветили помещение.Её начало потряхивать, когда она увидела кованые двери, ведущие в другую комнату. Что ж, эта хижина изнутри выглядела гораздо более уверенной, чем снаружи.— Открывай, я снял заклинания, — кивнул головой Драко, смотря на то, как Гермиона робко замерла с ладонью возле ручки, хотя о защитных заклинаниях девушка даже не подумала.Иррациональное чувство безопасности, следовавшее за его запахом, ложилось ей на плечи, окутывая не хуже пиджака. Она уже устала бороться. Просто разрешила себе испытывать это. В конце концов, ощущение безопасности было не худшим в списке чувств к Драко.Гермиона замерла, потому что боялась. Так жалко боялась открыть дверь и понять, что она не выдерживала. Грейнджер вспомнила, о чём рассуждала в сентябре. Даже если бы одним вечером в Норе она услышала по волшебному радио имена своих родителей, это бы ничего не значило. Всё равно бы продолжила бороться. И в этом был смысл.Но гораздо легче так рассуждать, когда родителей и смерть разделял океан. Совсем другое дело, когда между ними и костлявой была лишь кованая дверь. Гермиона выдохнула и наконец-то сделала это простое движение кистью.Она даже не видела, насколько это большая комната, какая мебель здесь находилась, какие цвета... Видела лишь кровать, что была явно наколдованной, потому что выглядела дико в этих обшарпанных стенах, которые успел захватить её взор, прежде чем уткнулась глазами в пару, что лежала на кровати абсолютно без сознания.— Мама, — выдохнула Гермиона, сделав шаг. — Пап, — это была пара самых длинных шагов в жизни, но они будто отпустили рычаг, и в какой-то момент она поняла, что побежала, хотя в этой комнате не было где разбежаться. — М-мерлин, что с ними? — вся выдержка пошла к чертям, и голос взялся трелью.— Они просто спят, Грейнджер, — ответил Драко блеклым голосом, смотря на то, как она хватала их за руки. — У них больше нет видимых ран, и они под зельем сна. Поверь, это лучшее, что с ними сейчас может приключиться.Мама выглядела постаревшей лет на двести. Даже под волшебным зельем, что на магглов действовало в сто раз сильнее, Гермиона могла видеть морщины, которые залегли в уголках её глаз. У отца выражение лица было более умиротворённым, и это наводило Грейнджер на неутешительные мысли о том, как долго он находился без сознания. Что этот ужас не успел въесться в его кожу, как у матери.— Как... — Гермиона сглотнула. — Как давно их схватили? — спросила она, не размыкая своих рук, касающихся кожи родителей.— Главнокомандующий мёртв, как и весь его отряд, — Драко странно повёл головой на последних словах, но девушка не придала этому значения, — поэтому вряд ли можно сказать точно. Путешествие, даже с порт-ключами, учитывая размеры, должно было занять дня четыре. Но доставили их сегодня утром.Гермиона прислонила мамину руку к губам, почувствовав, что слеза скатилась по большому пальцу женщины, падая вниз.— И что теперь? — ладонь матери приглушила её вопрос, но Драко как-то разобрал.— Отчёты о смерти Карменсона уже доставлены, скорее всего, этим займутся послезавтра утром.— Я не об этом спрашивала, и ты знаешь, — Гермиона смотрела в стену перед собой, чувствуя, как его взгляд проламывал дыру в её скуле грушей для сноса зданий.— Их будут пытать, а потом убьют. Если кто-то поймёт, что это твои родители, пытки получатся долгими, если нет, они станут расходным материалом в войне. Вот. Эта их фамильная часть.Откровенная радикальная отвратительная честность.Он ни грамма её не жалел, отвечая правду. И она ненавидела его за это. И благодарила внутренне. Потому что знала: может верить. А это было такой роскошью.Гермиона почувствовала, что тряслась от рыданий. Они были беззвучными. Вопросов больше не осталось. Она потеряла их. Не смогла спасти, но так старалась. Больше не было сил не то что держаться, она толком не смогла отругать себя за собственные рыдания, хотя обещала, что даже голос не дрогнет.Гермиона всхлипнула в который раз, чувствуя тепло кожи родителей и думая о том, как долго ей быть такой, когда Драко наконец-то сказал:— Хватит, Грейнджер. Ты потеряешь ребёнка, — сталь, которая слышалась и виделась как сталь, чувствовалась, как что-то фальшивое, потому что была слишком смягчённой.Она кивнула. Ребёнок. Это может ему навредить. Но мысли путались, и Гермиона не могла успокоить поток слёз. Мерлин, она ещё никогда в жизни не чувствовала себя такой беспомощной. Время летело, и уже прошло больше пяти минут. И это было глупо. Но она не смогла бы себе простить, если бы не попыталась.Гермиона всхлипнула и положила руку матери на плечо отца, — туда, где она лежала до этого — и поднялась, почувствовав, что просто не могла остановить слёзы. Наверное, её глаза в свете факелов казались абсолютно безумными сейчас. Да, так оно и было, потому что это то, из чего оказалась соткана её просьба — чистое безумство:— Есть хотя бы маленький шанс того, что ты можешь их вытащить?Малфой смотрел на неё несколько мгновений, будто пытался найти в своей голове руну заклинания перевода, потому что ему совершенно точно казалось, что она говорила на другом языке.— Единственное, что я могу предложить, — это быстрая смерть. Я могу убить их безболезненно, — отрезал он. — Но я не стану спасать магглов.— Зачем ты тогда их оставил? — всхлипнула Гермиона, почувствовав, как слёзы стекали по подбородку и размывали его образ. — Зачем ты сказал мне? Неужели...— Я не знаю! — выкрикнул он. Наверное, если бы она не была так эмоционально истощена, то подпрыгнула бы от испуга. Но больше нечего бояться. Всё самое ужасное произошло. Страха больше не существовало. — Я не знаю, Грейнджер, — Драко злился, смотря на неё, и это получилась искренняя неприкрытая эмоция, на которые он был так скуп. — Я уже миллион раз пожалел о своих решениях, — выплюнул Малфой в гневе. — Они пленные, Грейнджер. Нельзя просто так взять и кого-то выкрасть. Они не распределены, но отмечены в главных отчётах. Несостыковки сойдутся или ты думаешь, что все следуют этим конченым правилам Поттера о полной неразберихе?Её диафрагма тряслась, когда она сделала пару шагов к двум самым любимым людям на планете.— Они ведь, — Гермиона вытерла щеку, понимая, насколько глупо выглядел этот жест, потому что одна солёная дорожка тут же заменяла другую, — они ведь даже не принадлежат этому миру, чтобы за него умереть. Умереть из-за него. Это просто несправедливо.— Почему я вообще должен об этом думать? — фыркнул Драко.— Потому что я умоляю тебя, — она повернулась и посмотрела ему в глаза. Он молчал. Гермиона облизала треснувшие губы, ощутив там такое горе, которое, наверное, разъело бы ей горло, глотни она немного больше слёз. — Клянусь, я больше не буду доставлять тебе никаких проблем, — покачала головой Гермиона и медленно подошла к нему. — Я стану слушаться. Если хочешь, буду исполнять все...— Блять, хватит! — не выдержал Драко и наконец-то отступил. — Если бы мне нужна была собака, я бы отправился на рынок животных.В его голосе слышалось столько злости и разрушения, что Гермиона даже не могла винить себя за этот слом, который чувствовала. Всё её лицо было насквозь мокрым. Драко молчал слишком долго. И Гермиона чувствовала боль ещё и от этого. Хотя чего она ждала? Что-то внутри неё знало ответ, но это было так отвратительно, что не стоило даже думать.— Мне больше нечего тебе предложить, — ответила Гермиона дрожащим шёпотом и перевела взгляд на родителей. Всё, что у неё было, он уже забрал. Тело, душу, сомнения, верность. Всё это вырвал, порывшись внутри, и запрятал в карман брюк, даже не потрудившись зашить рану. Поэтому, наверное, было так адски больно. — Тогда я... — Мерлин, она не могла поверить, что произносила это. — Тогда я хочу, чтобы они хотя бы не мучились, ведь... — воздуха не хватало, и Гермиона искренне надеялась, что то, что жило внутри неё, не чувствовало этого ужаса. Это было слишком. — Я так с-старалась их уберечь, но...— Почему ты никогда не думала о себе? — неожиданно спросил Драко, и она внезапно знала, что ответить.— Я делаю то же самое, — сказала Гермиона, обернувшись. — Мы не так уж и отличаемся, Малфой.Он является чудовищем, но никто не рождается чудовищем, правда ведь? Чудовищами становятся. Обстоятельства ломают кого-то, кто-то срастается против природы, учится существовать. Это вызывало у неё отвращение — что Драко слишком хорошо научился с этим жить. С камнем вместо сердца.Гермиона поцеловала родителей по очереди, понимая, что это конец. Или не понимая. Нет. Вряд ли она всерьёз могла осознать всю степень кошмара. Наверное, это придёт позже. И когда же наступит момент, в который она наконец не сможет отодрать свои ошмётки, вновь собрав себя в подобие целого?— Я не могу тебе ничего обещать, — внезапно произнёс Драко, и Гермиона даже сначала не поняла смысла сказанного.Она повернулась так медленно, словно опасалась, что если совершит слишком резкое движение, иллюзия рассеется. Пусть даже это будет иллюзия. Возможно, её мозг так спасал хозяйку от краха психики. Последние крошки.— Ты... попробуешь? Неверие так и сквозило в воздухе. Будто когда-то было что-то иное. Ярость. Неверие. Боль. Жажда. Четыре всадника их взаимодействий.— У тебя может случиться выкидыш от стресса, если их выведут на площадь и применят Круцио, — ответил Драко ровно. Гораздо ровнее, чем какой-либо его ответ ранее. — А я не могу провалить задание.Это её оглушило, и она даже не помнила, как кивнула. Не важен мотив. Не важна причина. Конечно, этот ребёнок нужен был ему живым. Она едва не лишилась его, по словам Забини. Поэтому всё было пустяком. Если из-за этого есть шанс, что её родители останутся живы, пусть и крошечный, она на это согласна.***Гермиона вздрогнула, когда тёплый воздух, нагретый камином, прошёлся по её ногам после того, как они вернулись. Малфой небрежно сказал, что Тинки позаботится о том, чтобы её родители поели, хотя добавил, что проснутся они нескоро. Гермиона понимала, что им требовалось уйти, потому что осмотр пустой хижины генералом просто не мог занимать столько времени, но всё равно было тяжело отпустить руки мамы и папы, не зная, случится ли увидеть их снова.Её эмоции всё ещё были на каком-то режиме замедленного действия, и на этом этапе она точно решила, что часть мозга просто приняла неизбежное и старалась отодвинуть срок его наступления, заставляя хозяйку чувствовать меньше. Даже слёзы высохли. Будто внутри была только пустота.Гермиона медленно повернула голову, когда Драко наколдовал флакон, используя трансфигурирующую магию. — Выпей, — протянул он стеклянную тару. — Это успокаивающая настойка.— Мне кажется, я и так слишком спокойна, — ответила Гермиона промёрзлым голосом.— Так действует шок.И, видимо, он оказался прав, потому что эта зияющая дыра, ощущающаяся сквозной, но не вызывающей чувств, вряд ли относилась к чему-то здоровому. Гермиона проглотила зелье, вспоминая, что точно таким же по вкусу было то, которое давала ей Тинки. Скорее всего, оно не срабатывало мгновенно или жидкость всё ещё не дошла до желудка, когда она вспомнила:— Мне нужно тебе сказать, — повернулась к Драко Гермиона и услышала, как панически звучал её голос.Это было не снотворное, — то, что она выпила — но сильное седативное. Она боялась, что успокоится настолько, что забудет обо всём, о чём думала. Что решила.— Мне нужно идти. Создалось такое чувство, что Драко сказал это ещё до того, как она договорила. Он развернулся, но Гермиона схватила его за руку почти бессознательно, на автомате.— Нет, стой!Малфой медленно повернулся, глядя на их тактильный контакт, а затем молча поднял бровь, посмотрев на неё в упор. Гермиона тут же одёрнула руку, чувствуя неловкость. Ей до сих пор было стыдно за то, что она попросила его остаться. За то, что схватилась за его руку. Было такое чувство, что, реши он тогда разъединить их кожу, удалось бы только оторвав ошмётки ткани.— Я... прости, — пролепетала Гермиона, пряча руки за спиной и заставляя себя собраться. — Есть кое-что, о чём ты должен знать. Тебе угрожает опасность. Это была такая комичная фраза, в стиле дешёвых боевиков. Гермиона порадовалась, что Драко не смотрел ни один.У Грейнджер не было мыслей, как ему рассказать. Какая-то часть неё, наверное, надеялась, что он уйдёт, избавив её от этого. Потому что Малфой убьёт её. Наплюёт на задание, которое заставляло Гермиону по утрам сгибаться возле унитаза и чувствовать тепло напротив живота. Он её придушит. Возможно, откажется помочь родителям. Точнее, даже попробовать. Но если она не скажет, то предаст что-то другое. Если не скажет, он может умереть раньше.Эта жизнь была невероятно жестокой сукой. Она будто делала каждую из партий Гермионы такой трудной, чтобы сломать игрока на всех этапах.— Это моё обычное расписание, — сжал губы Драко, явно желая убраться из её комнаты. Такое почему-то прошлось по Гермионе неприятной волной осознания, но она отмахнулась, как отмахивалась от многого в последнее время.— С тем лишь исключением, что в этот раз это подстроила я, — произнесла девушка на выдохе.Малфой подождал несколько секунд, а потом расправил плечи, засунув руки в брюки, и надавил на неё взглядом, ожидая продолжения.— Я знаю, что ты запечатываешь в кристаллы магию, расставляя ловушки, — начала Гермиона. Она чувствовала, как сердце с каждым словом поднималось всё выше. Вот-вот оно застрянет в горле. Это не являлось секретом. Все знали об этом способе, он просто не был широко распространён, потому что количество волшебников, обладающих таким запасом магии, — минимально, чтобы использовать это оружие в больших масштабах. — И я знаю, что главная защита таких вещей — отсутствие сведений о местоположении.Она отступила назад бессознательно, но он точно заметил, потому что наблюдал за каждым её движением. Мерлин.— Флинт, — выпалила Гермиона, почувствовав, что пути назад нет, так явно, будто стояла на краю обрыва. — Он заключил со мной сделку.Лицо Драко ожесточилось в тот же момент, когда из её рта вылетела фамилия его однокурсника. Между ними были личные счеты, это ясно. Но это явно не та вражда, которая преследовала весь мир жеманных аристократов — покрытая толстым слоем слащавой глазури, чтобы никто не заметил. Здесь она была отличительной, как кровь на снегу.— Сделку? — прыснул Драко.— Он предложил мне украсть твои чертежи в обмен на возможность сбежать, — сказала Гермиона. Она чувствовала, что так страшно ей не было давно. И это поистине странное ощущение. Она будто... была уверена, что в безопасности, но боялась его реакции так сильно, что не удивилась бы, если бы у неё случился приступ астмы. — И я добыла их ему.Секунда, вторая... Драко смотрел на неё, ожидая, скажет ли она ещё что-то. Как-то дополнит это всё, чтобы не звучало так, как звучало. Но Гермиона молчала, не зная, что ещё говорить. И она молчала ровно до того момента, пока ей не пришлось вскрикнуть от неожиданной вспышки боли. Прямо в висках.Он рывком прижал Гермиону к стене и сжал пальцами щёки, направляя её взгляд себе в глаза, чтобы рыться в голове было удобнее. Это ощущалось не так адски больно, как с Беллой, которая раздирала мозг на куски, но вся магия Малфоя оказалась покрыта тьмой и дроблёным стеклом, и они проходились прямо по ней. Гермиона стонала, чувствуя, как Драко быстро добирался до желаемого. Разговор со слизеринцем, второй, её план по проникновению в хозяйское крыло, то, как она достала нужное, и ухмылка Флинта, когда он получил то, что хотел. На этом моменте Гермиона вскрикнула — сильная чужая эмоция злости пронзила голову.— Чего ты хотела, грязнокровка? Чего ты хотела? — Драко шипел от гнева, всё ещё сжимая её щёки. — Думаешь, такая шавка, как Флинт, знает, как обезвредить серёжку? — он толкнул её и отошёл на несколько шагов. Кажется, воздух сейчас должен был пойти волнами от этого накала. — Да даже генералы не знают, какая магия туда вшита, блять!— Неужели ты думаешь, что я рассчитывала сбежать? — закричала Гермиона. Того количества зелья явно было слишком мало для сегодняшней ночи. — Неужели ты думаешь, что это являлось моей целью?— Тогда что же было, м, Грейнджер? Что это было? — он дёрнул подбородком и вновь подошёл к ней. — Ты хотела моей смерти, — утвердительно сказал Драко, протянув это предложение без капли жалости. — Тогда ну же. Перестань быть грёбаной тряпкой и, сука, сделай то, что хотела, — сказал он сквозь зубы, наклоняясь.Гермиона чувствовала, как подходила истерика, оглаживая её затылок. Это было невыносимо ни для чьей психики. Кто бы такое выдержал? Губа уже начинала дрожать, но она отказывалась плакать. Не от боли, а от нахлынувшего чувства обиды, непонимания и безысходности. Такие слёзы всегда были клеймом слабости.— Хватит! — закричала Гермиона, ударив его по плечам, чтобы оттолкнуть. Или чтобы отомстить. Сделать хоть что-то, на что она могла повлиять. — Я пошла на это, чтобы помочь Ордену! Чтобы помочь тем, кого ты ежедневно лишаешь жизни! Я!..— Тогда нужно было идти до конца, — он схватил её за плечи и сжал, проговаривая всё по слогам. — Это война, Грейнджер, и если ты будешь жалеть своих врагов, сдохнешь, только переступив порог Мэнора, и серёжка здесь будет ни при чём.Гермиона решила, что всё-таки ненавидела эту откровенность. Потому что она жалила. Гермиона не жалела своих врагов. Она не жалела его. Он не был... Кем? Врагом? Кем он был для неё? Всё смешалось так тесно, что она уже не могла отделить себя прежнюю от этого прогнившего водоворота событий, будто вся тьма коснулась её, сделав частью себя. Больше не было смысла отмывать то, что въелось.— Я не желала тебе смерти! — дёрнулась Гермиона, чтобы вырваться из его хватки. — Я не такой человек! Но он планировал тебя убить при помощи твоей же магии, а это...Внезапно Малфой рассмеялся и отпустил её плечи, хотя всё ещё не отодвинулся ни на шаг. Это настолько шокировало Гермиону, что она заткнулась на полпути к окончанию фразы, уставившись на него карими блюдцами.— Неужели ты думаешь, что я стал бы генералом, не просчитывая десять ходов наперёд? — он склонил голову. Гермиона, наконец, увидела этот блеск. Блеск глаз человека, которого невозможно одурачить. Чёрт. — Неужели ты думаешь, — он наклонился, говоря ей это прямо в ухо, — что я выжил бы, если бы допускал хоть малейшую возможность того, что один из способов меня убить, будет лежать в месте, которому я доверяю меньше всего? Она выдохнула, закрывая глаза. Как же это было наивно, Боже.— Я думала... — начала Гермиона, но он покачал головой.— Где твой холодный разум, Грейнджер? Где всё то, за что тебя так хотят вернуть?Её губы дрожали, потому что она тоже задавалась этим вопросом. Где это всё? Ты отобрал это у меня.Он оттолкнулся ладонью от стены и отошёл. Гермиона приобняла себя руками, чувствуя под пальцами кожаные вставки, но её всё ещё трясло. — Как ты проникла в мой кабинет? — грубо спросил Драко.Гермиона подняла на него глаза, допустив, что, скорее всего, он пропустил в её голове тот эпизод с Нарциссой.— Твоя мама разбила вазу и... У меня появилась её кровь, — это был такой тонкий лёд, что ей казалось, Малфой вот-вот взорвётся новой вспышкой.— Но... — Драко удивлённо нахмурился, однако потом покачал головой, будто решил, что она не стоит того, чтобы делиться с ней своими рассуждениями.Гермионе хотелось упасть на кровать и забыться сном. Впервые она желала иметь возможность выпить зелье сна и ни о чём не думать. Реальность выглядела такой жестокой, что даже тревожность, которая не покидала её никогда, была гораздо лучше, чем то, что Гермиона чувствовала сейчас.— Что ты сделаешь с Флинтом? — спросила она шёпотом после того, как тишина начала давить на неё своей глыбой до хруста косточек.— А ты переживаешь? — злобно прищурился Малфой. — Я слышал пару его комментариев по поводу тебя. Ты спроси, может, сможешь извиниться перед ним напоследок, если он, конечно, не побрезгует спать с той, кто носит чужого ребёнка.Он говорил так, будто рубал лезвием сухожилия — не оставляя ни единого целого моста вдалеке. — Ребёнка Волдеморта, верно? — спросила она тон в тон его голосу.Они сверлили друг друга взглядами, пытаясь выплеснуть всю силу обоюдного негодования. Интересно, а он бы побрезговал? Побрезговал бы теперь к ней прикоснуться? Эти мысли ощущались как вирусные и неуместные, но Гермиона видела, с каким холодом он смотрел на неё сейчас. Казалось невообразимым, что существовали минуты, когда всё было иначе.Тело Гермионы до сих пор оставалось прежним, но у девушки шли мурашки по коже от воспоминания о том, каким взглядом он смотрел тогда на её живот, подняв платье.— Этот кретин думает, что серёжки у служанок и эльфов работают одинаково, — произнёс Драко, а затем приставил кончики пальцев к виску. — Его мозг просто не может постигнуть степени того, насколько он тупой, — добавил Малфой с издевкой. — Думаешь, ему не плевать на тебя? Думаешь, он озаботился бы тем, чтобы...— Я знала, что не сбегу! — крикнула Гермиона в отчаянии, повторяясь. — Даже если бы он освободил меня, я без палочки не убежала бы далеко, ты думаешь, я не знаю? Мне хотелось помочь Ордену!— Поставь крест на своём блядском Ордене, потому что ты меня разозлила! — крикнул Драко в ответ.Она шмыгнула носом и провела рукой по лицу. В этой ругани не было смысла. Теперь он знал. Это было самое главное. Пустота вернулась к ней, оставив только призрачный отголосок злости, но и та оказалась слишком шаткой, чтобы просуществовать долго. Гермиона съехала по стене, села на ковёр и подогнула колени под подбородок. Он стоял, смотря в окно. Гермиона думала, что приговорила его к смерти. На самом деле ему ничего не угрожало, но он злился так, будто ненавидел её только за мысль, что она посмела.И это было больно. Иррациональная боль преследовала её постоянно. Она не имела права всё это ощущать, но порой противоречивых чувств было так много, что ей хотелось разрезать себя от горла до пупка и вымести всё, что бурлило под кожей, не давая жить. Прямо как сейчас.— Потому что хотела, — сказала Гермиона, смотря на свои колени. Малфой повернулся и склонил голову в вопросительном жесте. — Ты спрашивал, почему я поцеловала тебя тогда, на вилле. Потому что хотела, — проговорила она, чувствуя, что плечи всё ещё тряслись от нервного напряжения.Гермиона сейчас отдала бы всё на свете, наверное, чтобы прочесть его мысли. Но он закрылся так быстро, что она не смогла уловить и намёка на искренность.— О, это какая-то иная тактика, Грейнджер? — фыркнул Драко. — Теперь, может, опять попытаешься раздвинуть ноги, как в Иране, и вымолить прощение? — это было так жестоко, что выпарило из неё всю жалость к себе. — После того, как старалась убить чужими руками. Очень по-слизерински, не находишь?Она вскочила и сократила между ними расстояние так резко, что увидела проблеск удивления на лице Малфоя, когда встала в паре сантиметров от него и схватила за шею. Гермиона притянула его к себе.— Ну же, давай, — её голос отдавал безумием, но сейчас до этого не было дела. Всего оказалось чересчур. Её нервная система не выдерживала. — Ты можешь заглянуть мне в голову, давай же, Драко.— Не трогай меня, — он отбрасывал её руки, но и не делал шаг назад.Это злило Гермиону и только подстёгивало раздражение.— Ты же можешь это сделать, так почему нет?! Наверное, их слышал весь Мэнор или на комнате стояла заглушка, но, по правде, это её не сильно заботило. Гермиону заботил лишь раскачивающийся голос, который смеялся у неё в висках, повторяя, что она сходила с ума. Медленно, но верно.— Потому что больше мне это неинтересно. Они были так близко друг к другу, что ей казалось, она могла кончиками своих ресниц задеть его. Раздеть. Расчленить. Оставить догорать так, как он оставил её.Ей казалось, что если Малфой сейчас сдастся и заберётся к ней в голову, то она сможет почувствовать свой же вкус на языке, только мысленно. Потому что Гермиона невероятно злилась, что он отдалялся. Впору было рассмеяться. Она согласилась с его смертью в какой-то момент. А он не хотел быть ближе. Тогда почему ни черта не становилось легче?Гермиона вздохнула, когда он коснулся своего же пиджака на её теле и медленно опустил его до локтей, глядя ей в глаза. Кожа Грейнджер тут же покрылась мурашками. От перемены температуры. Точно. Она ведь так привыкла к этому теплу.— Это моё, — произнёс он. Она смотрела ему в лицо и мечтала хотя бы на секунду увидеть, что Малфой чувствовал. Хотя бы на миг.Если бы он остановился, наверное, это произошло бы. Потому что её сломали. Он обещал, что ему ничего не стоит сделать это с ней, и, посмотрите, Малфой сдержал слово. Если бы ещё секунда, она бы не позволила ему уйти, потому что ей нужно было с кем-то разделить это сумасшествие, чтобы оно не сжирало её одну. Но он будто увидел это в глазах Гермионы и в тот же миг аппарировал. Заставил её догорать в одиночестве.***Противный колокольчик раздался трелью, когда Малфой дёрнул на себя громоздкую дверь лавки ?Горбин и Бэркес?. Это было такой глупостью — колокольчик среди сотен тёмных артефактов, от которых даже веяло такой кипой смолы, что дышать становилось трудно. И как старина Горбин вообще здесь выдерживал? Но, кажется, работая с тьмой, ты не просто адаптируешься, а становишься её частью. Драко знал это, как никто другой.— Мистер Малфой, какая честь, — прокряхтел Горбин, склоняя голову. Его жидкая бородка даже коснулась начищенного прилавка. Семью Малфоев здесь жаловали ещё с тех времен, когда Люциус мог сделать половину месячной выручки этому месту, скупая все тёмные артефакты для своей коллекции.— Доброе утро, Горбин, — поздоровался Драко, закрывая дверь и оставляя вьюгу позади. — Я хотел бы осмотреть нижние этажи.— Ищете что-то конкретное? — спросил мужчина, потянувшись рукой к чёрной перчатке, но Драко мотнул головой.— Это не подлежит разглашению, — сказал он.— О... Люди всегда притихали, когда слышали это словосочетание, будто оно было заколдованным. В их голове чётко вырисовывался образ Тёмного Лорда, и любое слово с этого момента могло разозлить его фантом. — Конечно-конечно.За такое Драко и любил это место — никакой суеты. Горбин лишь проводил его рукой, указывая на с детства знакомую дверь, так что это было лишь жестом вежливости. Малфой надеялся, что тот, кого он искал на самом деле, сегодня работал, потому что иначе ему придётся повторить эту вылазку. Напрямую спрашивать не хотелось, потому что, несмотря на уроки с Нарциссой, магия с разумом всё ещё забирала у него слишком много энергии.Он спустился по лестнице вниз и вместо того, чтобы пройти в зал, повернул налево и зашёл в отсек для персонала. Именно здесь чистились и исследовались артефакты, которые уже прошли первичную оценку и совершенно точно не были опасными.— Лука, — с хорошо замаскированным облегчением обратился Малфой к мужчине в затёртой куртке.Тот повернулся, поставив коробку на одну из полок.— Мистер Малфой, доброе утро, — ответил Лука прокуренным голосом, вытирая руки.Драко уже привык к его ярко выраженному сербскому акценту, но изначально он резал слух так, что Малфой едва понимал, о чём говорил собеседник. Лука являлся сквибом-разнорабочим в этой лавке и найти его здесь было максимально просто. Драко не узнавал ни места жительства серба, ни каких-либо других фактов о нём, чтобы не чистить потом сознание. Чем меньше запретной информации хранил разум, тем легче давалась окклюменция. И пусть на лёгкость Драко давно уже не рассчитывал, но не собирался ничего усугублять.— Перекуришь? — спросил слизеринец, доставая из пиджака пачку сигарет. Это всегда начиналось с пачки сигарет. Такой стоимости, которая, казалось, судя по виду, могла обездвижить Луку на неделю из-за шока. По сути это даже не было вопросом.— В нынешнем месяце продажи вышли не ахти, Горбин негодует, — скривился Лука, но потом кивнул головой на проход, показывая на чёрный выход.У них было не больше десяти минут. Мужчины вышли под лестницу, и впервые Драко радовался тому, что зимой солнце вставало невозможно медленно.— Я не помню никакой сути, кстати, как всегда, — сказал мужчина, подкуривая сигарету маггловской зажигалкой, — но ваша прошлая просьба стойко ассоциируется у меня с Венгрией. С одним из приютов для обездоленных женщин, — он пожал плечами. — Полагаю, вы поймёте, в чём дело.Эмили. Та девчонка. Малфой кивнул головой, никак это не комментируя.— Мне нужна услуга.— Как всегда, — хохотнул Лука, надевая перчатки без пальцев, которые, Драко мог поспорить, ни черта не грели.Для него всегда было невероятной загадкой: как можно иметь столько денег, которые Лука получал хотя бы от него, и оставаться тем, кем он являлся? Да, работа в Лютном — непыльная и незаметная, ?Горбин и Бэркес? ценили старых сотрудников, прикрывая им спины, так что Лука мог существовать в мире магии, не отсвечивая, но всё же это одна из тех вещей, которая стойко не вписывалась в картину мира Малфоя.— Мне нужно переправить двух пленных через границу, — сказал он, быстро переходя к сути.— Внесённых в реестр? — перевёл на него глаза мужчина, спрашивая всё по стандарту.— В общий, не в распределительный.— Тогда это будет легче, — махнул рукой Лука. — Как раз послезавтра...— Не будет легче, — вовремя перебил его Малфой, не давая пуститься в рассуждения, в которых всё равно не было смысла. — Они особо ценные пленники. Так или иначе, об их существовании будет доложено. Это лишь вопрос времени.Лука задумался, слишком быстро скурив первую сигарету и принявшись за вторую. Драко подозревал, что курил он тоже какую-то дешмань, чтобы не привлекать внимания. Чтобы ни у кого не появилось лишних вопросов. Именно поэтому, наверное, он был таким ценным контактом. Лука слишком хорошо понимал важность, не задавая лишних вопросов.— Так или иначе, мне с этим не разбираться. Я могу помочь лишь с вывозом, — ответил он, пуская пар изо рта и потирая раскрасневшийся от мороза нос. — Сейчас с подпольными палочками напряжёнка, как всегда после смерти Олливандера, но в данный момент особо.— Это не поможет, — покачал головой Малфой, чувствуя, как снег хлопьями ложился ему на волосы, сливаясь с цветом. — Они магглы.Лука закашлялся так, что у него выступили слёзы. Ещё несколько вздохов, и он хлопнул себя по груди, переводя взгляд на Малфоя.— Тогда подобное невозможно. Это как переправлять младенцев.Почему-то фраза про спасение младенцев зацепила Драко так, что он почти не отследил вспышку агрессии.— Но ты-то как-то выживаешь, — сказал Малфой едко.— Эх, столько лет, а вы всё по-прежнему не научились такту, — фраза Луки была спокойной. Он привык к подобным вспышкам. — Сквибы и магглы — это не одно и то же, и вам об этом известно, господин генерал.— Мне нужно провести ритуал смены крови. Чтобы их никто не мог найти. Последний человек, уроки этики из уст которого он готов был слушать, — это грёбаный серб-гастарбайтер, живший здесь на птичьих правах, но каким-то чудом имевший такую кипу знакомств, что мог посоревноваться с высшими политиками этого мира.Лука фыркнул:— Они сдохнут после первой строчки заклинания. Разве тот парниша вас не предупредил? — перевёл серб глаза на генерала. — Он же не абы-какой лекарь вроде.— Он не в стране, — соврал Драко.Малфой даже сам себе не мог ответить, почему солгал. Забини часто был частью всех этих вещей. Блейз знал обо всех ситуациях, но почему-то сейчас Драко не хотел его посвящать. Потому что не хотел слышать, что он скажет.Драко сам пытался не думать ни о чём, действовать на автомате. Будто это было одно из заданий. Механика, всего-то. Малфой понятия не имел, зачем рассказал ей. Просто... в какой-то момент он понял, что не вынесет этого. Не вынесет взгляда её глаз, если не скажет. И у него ведь был шанс. Был шанс не проверять, успокоить те крохи зарождающейся совести, которые грязнокровка нашла и вынула, заставив его почувствовать каждый атом этой невыносимой боли. Он мог не проверять, кто они такие.В конце концов, мало ли, сколько похожих карих глаз и черт лица в мире. Грейнджер не уникальна. Он был согласен даже сбросить это на собственное помешательство — сказать, что свихнулся и стал видеть её в других лицах. Но чёртово заклинание произнеслось слишком быстро, и тогда Драко больше не мог отступить.Наверное, впервые в жизни ему нужно было, чтобы кто-то сказал ему, что делать. Она сказала. И он делал. Блять, она ведь почти согласилась. Просто безболезненно их убить. Она была согласна на это.Малфой не был. Он не был согласен на трясущиеся губы и потоки слёз, что непроизвольно вытекали из её глаз. Он не был согласен на всё это дерьмо. Эту выворачивающую наизнанку картину. Потому что ему нужен был её свет. Он просто не мог позволить ей погаснуть.Эгоистичное желание наблюдать за её сиянием никогда не позволило бы ему убить их, не попробовав. Ну и, конечно же, эта... беременность.Ему нужно было сохранить ребёнка. Баркер уже доложил о беременности грязнокровки, и только поэтому он получил двойную дозу закупоренной в стекло доброты Волдеморта. Если она потеряла бы ребёнка... Драко вообще не хотел об этом думать.Теперь у него нет этих грязных отвратительных обязанностей, и только лишь из-за этого он мог спокойно вздохнуть. Драко всё ещё вспоминал её затылок, сжатую в руке шёлковую подушку, и его начинало мутить. Мерзость.— Есть только один вариант — сделать наоборот, — поразмыслил Лука. — Найти парочку магглов и влить им часть крови тех. Но это не долговечный процесс, скорее всего, они вскоре умрут от такой процедуры. Хотя, если те пленники особо ценные, — перевёл он многозначительный взгляд на слизеринца, — им хоть так, хоть так недолго жить.— Идёт, — кивнул Малфой.Найти двух магглов и бросить их в пекло вместо её родителей. Это он мог с лёгкостью.— Сможете провести самостоятельно?— Да, — Драко скривился от этой мысли.— Но это будет не раньше, чем через неделю. Я не могу отлучаться надолго. Рождество, — Лука кивнул головой на вывеску магазина так, будто это могло о чём-то сказать Драко.Он подозревал, что это как-то было связано с продажами и ежегодными отчётами, но ещё этой помойки ему не хватало в голове.— Я приложу максимум усилий, — добавил мужчина, выбрасывая окурок. — Заберите, — протянул он элитную пачку сигарет, — мне ни к чему такие вещи.Бумага вперемешку с табаком вспыхнула от Инсендио и медленно опустилась горсткой пепла на белый снег под ногами.***Заколдованные граммофоны разносили звуки рождественских мелодий вместе с топотом шустрых ног домовиков, которые, кажется, за последние несколько дней не спали ни секунды. Приготовления Мэнора к Рождеству были масштабными и такими... нелепыми в свете всех событий. Гермиона смотрела на то, как украшали особняк, думая, насколько же нужно пропитаться цинизмом, чтобы по-прежнему хотеть праздника в таких условиях. Хотя она вспоминала слова Молли во время свадьбы Флёр и Билла. Все так боялись смерти, что любое торжественное событие воспринималось ещё более празднично, будто это могла быть последняя вечеринка в их жизни. Вполне возможно, что так оно и было. Живы ли они ещё? Билл, Флёр? Гермиона не видела их с начала войны. Она вспоминала о том, что во время их передышек в штаб-квартирах Молли говорила, что Билл и Флёр одни из добровольцев за границей. Там возможность умереть была не меньше, потому что Пожиратели активно работали на уничтожение любых сообществ Ордена вне Англии и действовали ещё более жестоко. Хотя, казалось бы, куда.Гермиона вспоминала эти нервные, тихие, почти шёпотом приготовления и несмелые улыбки, когда им удалось однажды с мальчиками отпраздновать Рождество в Норе. Они тогда вернулись с Годриковой впадины, Гарри был ранен. Его подлатали целители, и ребята непредвиденно остались в Норе на полторы недели, захватив двадцать пятое декабря.Все будто боялись праздновать. Оборачивались через плечи, обтянутые вязаными свитерами, о которых Гермиона теперь вспоминала с улыбкой, хотя в тот вечер зашла в комнату и стащила его с себя первым делом, рассматривая сыпь на шее от колючей нити, которая, впрочем, очень грела. Люди даже говорили вполголоса, опасаясь духа Рождества. Он будто мог в секунду превратиться в вихрь и снести всё, забрав несколько жизней, которым посчастливилось собраться за столом.В Мэноре же было так... помпезно. Эльфы суетились, явно нервничая, будто этот приём — самый главный в мире. Наверное, в их мире так и было. Гермиона не таила зла на несчастных существ, она думала лишь о хозяевах этого празднования. Люди, которым сегодня было предложено собраться здесь, явно подходили к Рождеству со всей серьёзностью. Будто в нынешних условиях это являлось чем-то серьёзным.Она зашла в главную гостиную, наблюдая за тем, как суетились все вокруг. Ёлка, высота которой просто, кажется, не могла существовать в природе, и её ветки, что занимали, наверное, четверть комнаты, больше походившей на зал коронаций, были заснежены магическим снегом. На лапах висели блестящие серебристые и матово-чёрные игрушки, подчёркивающие изысканную роскошь остальных серебристых элементов интерьера. Было видно, что зал украшен в этой гамме до самых мелочей: тёмные свертки подарков, перевязанные серебристыми переливающимися лентами. Коробки, скорее всего, являлись лишь муляжами. Или это просто у Гермионы не укладывалась в голове картинка Малфоев, счастливо разворачивающих траурные подарки.Она повернулась, услышав шум, набирающий обороты. Стук каблуков. Несомненно высоченных. Чёрт.Астория сняла головной убор в присутствии эльфов и бросила перчатки с остатками снега на них одному из прислуг.Она вернулась. Почему-то этот факт едва не сбил Гермиону с ног. Она будто... совсем не ожидала этого. Не так скоро.Гринграсс мазнула взглядом по её щеке, останавливаясь на глазах. Выражение лица Астории покрылось инеем, но на этом всё. Ни слова, ни жеста. Она прошла мимо, подняв голову, а затем щёлкнула пальцами.— Приготовьте мне глинтвейн, быстро! Интересно, это Гермиона настолько отвыкла от её голоса или он стал звучать ещё более истерично?Она обернулась и попятилась вглубь коридора. Астория зашла в гостиную и упала на тёмно-серые подушки, которые оформили в цвет ёлочным шарам. Малфоя не было.Его не было уже несколько дней. Гермиона старалась узнавать у домовиков, но они лишь говорили, что не знают, где хозяин. И она им верила. Потому что Тинки тоже не отзывалась на зов.Что случилось с её родителями? Кошмары Гермионы стали ещё более красочными. Но даже они мутировали. Как только она свыклась с голосом Лидии, с её хохотом, словами о беспомощности и сальными незнакомыми руками, скользящими по телу, сны изменились и стали страшнее. Теперь это были не пытки или крики, Гермиону никто не трогал. Теперь это были родители, которые всегда умирали от его рук.Она кричала во сне, а потом сидела в углу ванной, сжимая на коленях влажные руки, и ждала, пока высохнут щёки от холодной воды. Гермиона плескала раз за разом себе в лицо в надежде успокоиться. В надежде сосредоточиться на звуке воды, которая тугим напором билась о дно раковины. На тепле, что всегда концентрировалось в районе пупка. Он не причинит им вреда. Гермиона повторяла себе это раз за разом, будто мантру, пытаясь поверить. Он бы не рассказал ей, если бы хотел их убить. Её родители — безоружные магглы, и с какой-то стороны было даже смешно сравнивать их мощь. Иногда ей хотелось, чтобы Драко не двигался возле них лишний раз, будто даже сам воздух, что концентрировался вокруг него, мог их отравить — настолько токсичным он являлся. Как тогда ты до сих пор жива?Потом мозг злорадно подкидывал ей его выражение лица, когда он прижимал её к стене и беспардонно рылся в воспоминаниях, выдёргивая нужные моменты. Малфой осатанел на секунду, услышав, что Гермиона сделала. Услышав, с кем связалась.Она сидела в углу ванной, наблюдая за тем, как из-за слишком сильного напора вода летела на пол, отскакивая от камня и формируя лужицы. Вот так и её страхи сталкивались, скатываясь по одной в огромное море, которое начинало штормить. Оно вот-вот захлестнёт Грейнджер с головой.Гермиона не понимала, сделала ли правильно. В её жизни больше не было ничего правильного. Не было чёрного. Белого. Нужного. Верного. Было лишь только необходимое и ещё какое-то, что сложно описать, но что вертелось на кончике языка, как надоедливое прескевю. Что-то, что она не могла обличить в слова и называла интуицией. Но считала сумасшествием.— Я — Гермиона Грейнджер. Я — гриффиндорка. Меня взяли в плен, и я нахожусь в Малфой Мэноре. Гарри Поттер жив. Я беременна. Война продолжается, — Гермиона повторяла кафелю эти простые истины, пытаясь держать в голове все те факты, в которых девушка не сомневалась.Она не знала больше ничего. Живы ли все остальные? Как долго это будет продолжаться? Что делали орденовцы? Её бросало в жар от мысли о том, что она надеялась на спасение. Она думала, буквально молилась про себя, чтобы они этого не делали.Гермиона больше не доверяла своим чувствам. Своим ощущениям. Рассуждениям. Возможно, если она могла признать то, что её разум повреждён, — это положительный симптом, но она не была уверена, что это не ещё одна игра мозга, чтобы убедить хозяйку в собственной адекватности. Ты только что рассказала генералу Пожирателей об опасности.Мнимой, конечно. Но всё же. Был ужасен не сам факт того, что всё то, что она отдала Флинту, являлось фальшивкой, которую Малфой подсунул вслепую, будучи то ли таким блестящим стратегом, то ли больным параноиком. Но разве можно называть человека параноиком, если его паранойя, в конце концов, оправдалась?Страшно было то, что она сказала об этом. Гермиона закрывала глаза ладонями, пытаясь мыслить логически. Зачем я так поступила? Гермиона вспомнила свои рассуждения о ребёнке, и ей захотелось смеяться навзрыд. Она никогда не познакомится с ним, не то чтобы ответит на вопросы. Если Волдеморт его заберёт, вряд ли у этого ребёнка будут вопросы. Хоть какие-то. Она понятия не имела, что будет, если поместить крестраж в человека. Гермиона раньше никогда подобного не видела. И не просто поместить, а сделать это при помощи тёмного ритуала. Боже, её всегда начинало мутить при этих мыслях. Такая магия была хуже всего, что Гермиона чувствовала. Она ощущалась, как попробовать гниль, вдохнуть трупный запах, ощутив его на языке.Её вырвало в унитаз. И снова. Заканчивались чёртовы зелья. Гермиона полоскала рот, выпивала лимонную настойку и выходила из ванной. Пыталась убедить себя, что всё нормально. Но как это могло быть нормально, если её даже передёргивало от того, что она себе представляла?Сегодня Гермиона принимала решения, будучи твердо уверенной, а завтра билась из-за них в истерике. Грейнджер стала покорёженной жестяной банкой, в которой посудину ещё получалось узнать, но она была совершенно непригодна.— Где моё платье? Визг Астории прервал мысли Гермионы, и она впервые была этому рада.Девушка хмыкнула, стоя за стеной. Это так вписывалось в её картину представления об Астории, что становилось даже забавно. Она была одной из тех, кто переживал о платье в комнате, полной крови. Кто брезгливо подгибал струящуюся ткань, чтобы та не испачкалась о вывернутые кишки на полу. Вот это было так в стиле Астории.Сквозняк прошёлся по голым ногам Гермионы морозным лассо. В замок вошла Нарцисса, которая, на удивление, была одета лишь в платье и шаль, но Грейнджер сразу же почувствовала отклик согревающих чар, когда абсолютно холодные глаза остановились на ней.— Миссис Малфой, — произнесла девушка, взяв себе в привычку здороваться первой. Отдать этой женщине все долги.— Мисс Грейнджер, я полагала, вы готовитесь, как и все служанки, — сказала Нарцисса, взмахнув палочкой и убрав прозрачный купол над головой, который укрывал причёску.Гермиона приподняла брови, задумавшись. За утро она не видела ни одной служанки. Грейнджер не обратила на это внимания, потому что её всегда сторонились остальные, поэтому данный факт был в её картине мира скорее позитивным. Гермиона не хотела задумываться об этом, чтобы успеть насладиться.— Эм... — растерялась она, размышляя о том, что сегодня был приём. Малфои ждали гостей. Но домовики были такими проворными, что вряд ли требовалась человеческая помощь с приготовлениями, а особенно лишённая магии. Кажется, сегодня даже Малфои решили поубавить уровень своего садизма и всё же согласились, что помощь служанок — это не больше, чем факт унижения людей.— Как вы могли заметить, у нас в этом году очень стильный декор, — Нарцисса перевела глаза на проём заловой комнаты, в которую Гермиона хотела вернуться в предпоследнюю очередь перед темницами. — И служанки должны соответствовать.Да, чтобы сливаться с интерьером. Нарцисса не озвучила этого, конечно. Но всё так явно читалось между строк.— Как хорошо, что на мне серое платье по умолчанию, — Гермиона честно старалась убрать из голоса всю язвительность, но, видимо, получилось с трудом, потому что движения миссис Малфой слегка замедлились, и она едва заметно подняла бровь.— Декор не серый, мисс Грейнджер, а серебристый, — о, ради всего святого. — Пойдёмте, я думаю, у меня есть кое-что для вас.Гермиона внутренне металась между желанием отказаться и нежеланием видеться с остальными служанками, потому что, очевидно, она что-то пропустила. Но Нарцисса не то чтобы предоставляла право выбора.— Я отдала это распоряжение двумя днями ранее, а вы, насколько я заметила, — она приспустила шаль с локтей, начиная подниматься по лестнице, — перестали работать в теплицах.— Да, — протянула Гермиона, продумывая варианты. — Мне было дано другое задание.Она молилась, чтобы Нарцисса не спросила о подробностях. Возможно, миссис Малфой ей поверила, а, возможно, аристократка считала, что задавать слишком много вопросов — дурной тон. В любом случае, это сыграло на руку Грейнджер.Они шли в тишине. Гермиону это не напрягало ровно до того момента, пока она не поняла, что они направлялись в хозяйское крыло. Непроизвольно Грейнджер остановилась, обратив на себя внимание, но вовремя сделала вид, что подвернулась туфля, и продолжила идти.— Что-то не так, мисс Грейнджер? — это уже был второй раз, когда Нарцисса так точно повторяла жест своего сына с изогнутой бровью.— Всё в порядке, — она могла поспорить, что её голос звучал натянуто, как струна.В голове Гермионы пробегали миллионы предположений. Вдруг Нарцисса каким-то образом поняла, что она использовала её кровь для входа в хозяйское крыло? Вдруг после проникновения на защитных чарах остались следы? Гермиона тогда так сильно озаботилась самим процессом, что даже не подумала об этом.Миссис Малфой не выглядела как человек, который упивался жестокостью, но с другой стороны, она была матерью. А Гермиона пыталась толкнуть её сына в бездну. Почему-то она была уверена, что за свою семью Нарцисса может легко убить и даже не повести чётко очерченной бровью.Миссис Малфой остановилась и провела рукой перед собой:— После вас, мисс Грейнджер, — улыбнулась она, пропуская её вперёд.Гермиона нервно дёрнула подбородком, но пошла ровно, принимая приглашение. Это мог быть просто жест вежливости. Или её убьёт током. Одно из двух. Она переступила порог хозяйского крыла, вновь оказываясь в широком тёмном коридоре, и лишь почувствовала холодок магии по спине. Гермиона знала, что сюда можно войти, если тебя пригласит один из хозяев, но вина, смешиваясь с неуверенностью, всё равно нашёптывала ей все эти вещи.Грейнджер услышала едва заметный хмык Нарциссы. Миссис Малфой последовала за ней, перекинув собственную шаль на руку. Как только Гермиона оглянулась, чтобы понять, что же вызвало такую реакцию, женщина уже пошла вперёд, указывая дорогу.— Ваши наряды должны быть новогодними, подходящими под декор, но сдержанными, — начала Нарцисса, когда они вошли в её комнату.На удивление здесь не оказалось ничего особенного. Комната была больше всех остальных и более нежной, выполненной в бежевых тонах, но, кажется, все помещения в Мэноре сделаны приблизительно в одной и той же стилистике. Так что Гермиона обрадовалась отсутствию собственного шока от какой-то увиденной особой хозяйской атрибутики.Она задумалась над тем, как выглядела комната Драко. Его вкусы было невероятно трудно просчитать хотя бы потому, что Гермиона понятия не имела, насколько сильно Малфой любил Мэнор. Возможно, это что-то величественное и помпезное, прямо как его характер, а может что-то, что соответствовало бы холодному разуму стратега, оттого неброское и оставляющее максимум пространства.Гермиона сжала губы, внутренне вновь отругав себя за эти мысли, хотя уже далеко не с такой яростью как раньше. Даже её совесть привыкла к подобным рассуждениям и перестала настолько сильно противиться. — Кажется, у меня должна была остаться ещё пара экземпляров... — проговорила Нарцисса скорее сама себе, взмахом палочки открывая несколько шкафов. — Вы наслаждаетесь Рождеством, мисс Грейнджер? — спросила миссис Малфой, повернувшись к ней, пока палочка направляла магию на вещи, заставляя их кружиться, чтобы рассмотреть всё.— Едва ли, — честно ответила она.— Что ж, мне казалось, вы из тех, у кого Рождество — любимый праздник в году.— Так и было. Раньше, — Гермиона не хотела вести дискуссии на такую тему.Глупо было об этом рассуждать. Ничего нельзя изменить. В последнюю очередь ей верилось, что Нарцисса переживает по поводу её несостоявшегося зимнего настроения.— Как себя чувствует Астория? Этот вопрос был переводом темы, честное слово. Гермиона пыталась себя в этом убедить. Но выскочил он из губ так резво, что девушка даже не успела его проанализировать. Наверняка ей следовало называть Асторию миссис Малфой, но с титулами здесь была полная неразбериха.— Не так хорошо, как хотелось бы, но уже лучше, хвала Мерлину, — беззаботно ответила Нарцисса, наконец останавливая свой выбор на серебристой ткани. — Вам следует его примерить, чтобы подогнать по фигуре, — она выразительно посмотрела на Гермиону, и та вновь замерла. Не будь идиоткой, ещё ничего не видно. Да, ничего видно не было. Но это странное опасение всё равно жгло, особенно после того, что натворила Астория. Оголять живот при ком-то по-прежнему было каким-то порогом, через который сложно переступить. Но Гермиона понимала, что отказаться будет ещё более странно. Девушка кивнула и взяла платье, чтобы примерить его. Пока она переодевалась, Нарцисса магическим образом складывала вещи в шкаф ровными стопочками. Кажется, Гермиона начинала подозревать, откуда в Малфое эта тяга к порядку.— Я похлопотала в Мунго, чтоб её отпустили домой. Бедняжка всё мучается головными болями, — сказала Нарцисса, подходя к спине Гермионы, чтобы застегнуть молнию.Её прошибло током, и даже руки замерли, когда она убирала волосы со спины.— Вы похлопотали? — переспросила Гермиона.Девушка не понимала, почему голос звучал так холодно и безжизненно. Возможно, потому что она не ожидала этого. Её внутренние ощущения говорили о том, что Нарцисса не сильно благосклонна к невестке, но с другой стороны, кем Гермиона являлась, чтобы делать какие-то выводы. Миссис Малфой умела скрывать свои истинные мотивы не хуже сына, поэтому выводам Грейнджер можно было лишь посочувствовать.— Негоже принимать гостей без хозяйки поместья, — услышала она тонкий звук застёжки, и платье плотно прилегло к спине. — Я не позволю, чтобы у людей появились вопросы.Ну конечно. К Драко могут появиться вопросы. Гермионе было интересно, знала ли Нарцисса об истинной причине нахождения своей невестки в Мунго. Сомнительно. Малфой так сильно оберегал мать, что вряд ли новости о том, что кто-то пытался вырезать часть живота человека, входили в разряд тех, которые спокойно можно рассказать под утренний кофе.— Спасибо, что осведомились, — добавила Нарцисса. У Гермионы не хватило духу, чтобы ответить что-то подобающее. Она просто сжала губы, надеясь, что тактичного молчания будет достаточно.Она подняла глаза, взглянула в боковое зеркало и едва не охнула. Платье было простым, но с небольшим вырезом, которое открывало шею. Серебряная ткань едва блестела, но прямо как требовала Нарцисса — не привлекала к себе излишнего внимания. Привлекало другое.— Прелестная вещица, — заметила миссис Малфой, смотря прямо в район её шеи.Гермиона коснулась тонкого украшения пальцами и не знала, что сказать. Здесь соврать оказалось проблематично, потому что Нарцисса не была глупой, а, как известно, откровенная ложь её раздражала.— С-спасибо, — наконец выдала Гермиона, понимая, что это самый никчёмный ответ, который она могла дать.— У меня есть несколько браслетов с похожим плетением, — подняла глаза Нарцисса, осматривая платье так, будто не происходило ничего особенного. — У него всегда был хороший вкус.Гермиона облизала губы, сглотнув. Миссис Малфой знала. Боже, ну конечно, Нарцисса знала. Кто ещё мог подарить Гермионе украшение, которое совершенно точно было бы изъято, если бы не принадлежало тому, кому принадлежала она?— Но, боюсь, — проговорила Нарцисса, обходя её по левую руку и вставая напротив, — вам не удастся им покрасоваться этим вечером.— Не думаю, что хотела бы, — ответила Гермиона.Женщина кивнула и, сосредоточившись, изменила платье прямо на теле девушки. Она создала высокое горло из такой же материи, закрыв ожерелье.— Благодарю, — голос Гермионы показался ей ещё глуше, чем раньше.— Сегодняшним вечером, — Нарцисса поправила её воротник и отошла, смотря прямо в глаза, — постарайтесь не быть такой строптивой. Потому что это привлекает не только его внимание.Гермиона приоткрыла рот от этой фразы, но Нарцисса уже взмахнула палочкой, открывая дверь и красноречиво давая понять, что последнее слово останется в этом разговоре за ней.***Это выглядело точь-в-точь как в фильмах, которые её мама так любила смотреть, когда они оставались вечером вдвоём. Папа уходил на дежурство, и они включали телевизор с потрёпанным DVD-плеером и смотрели на балы, джентльменов и чувственные танцы. Пусть эта традиция уже много лет не повторяла себя, но у Гермионы всё ещё остались приятные воспоминания об этом, которые сейчас особенно кололи сердце.Здесь присутствовало всё от этих фильмов: просторный зал, полный тусклого цвета свечей, огромные хрустальные люстры, что сыпали бликами от света огня, подчеркивая серебро шаров на ёлке, и абсолютно чёрные одеяния гостей, чьи бокалы были прозрачными, украшения тяжёлыми, а души пустыми.Гермиона лавировала между гостями, точно так же, как и остальные служанки, держа рот на замке. И это мероприятие сильно отличалось от всех тех, на которых ей доводилось бывать ранее. Никаких сальных шуток с двойным подтекстом. Никаких распусканий рук. Никаких издевок над слугами. Это был тот тип вечеринки, где все гости пытались держать лицо, чтобы соответствовать своим выглаженным костюмам и тугим корсетам. Они вообще не обращали внимания на персонал, словно того не существовало. И Гермиону устраивал такой расклад.Пусть в зале царила полутьма, а спокойная музыка разбавляла охмелевшие разговоры, она все же узнавала людей, собравшихся здесь. Все до одного Пожиратели. Даже те, которых она не знала. Было в лицах всех этих людей что-то одинаковое, что-то, что точно давало понять — это очередные слуги Волдеморта.— Очень жаль, что Тёмный Лорд не пожаловал на праздник, — сказал какой-то мужчина с таким громоздким животом, свисающим с ремня, что не было никаких сомнений — он не являлся воином. — Хозяин слишком много работает. Для блага Нового Мира, естественно.— Я слышала, он отбыл, не уверена... — начала говорить какая-то дама, но была перебита елейным голосом, от которого у Гермионы свело скулы.Чёрт возьми.— Тёмный Лорд не в стране, — пропела женщина в чёрном платье. Из-за цвета одеяния Гермиона успела призадуматься о слуховых галлюцинациях, но потом заметила розовую окантовку на перчатках, и всё встало на свои места. Вряд ли Амбридж пренебрегла бы дресс-кодом на вечере у Малфоев. — Министерство сделало всё, чтобы организовать ему путешествие как можно более комфортно, и сейчас мы с Фаустом занимаемся...Гермиона отошла подальше, не желая попадаться этой жабе на глаза. Амбридж почти не изменилась. Гермиона знала, что та работает в Министерстве. Было поразительно, насколько ей всё равно, кому подпевать. Фаджу, Тикнессу, Волдеморту. Амбридж не имела ни стержня, ни личности, она словно становилась копией тех, кому служила.Гермиона видела приглашённых артистов, вроде гоблинши, которая была одета в золотистый, видимо, чтобы отличаться. Сейчас она поднималась на сцену. Её едва ли приветствовали, больше воспринимали как дополнение к банкету, разговорам и напыщенной атмосфере, в которой купались все приглашённые. Видимо, стать гостем на рождественском приёме у Малфоев — честь, если они вели себя вот так.Это было её худшее Рождество. Гермиона высмотрела Малфоя в зале с самого начала. Его трудно было не заметить, как всегда. И, возможно, она бы уже ненавидела себя, думая, что он только на неё способен воздействовать так, но остальные тоже замечали его, провожая взглядами или смотря куда-то вбок, только бы не на него. Создавалось чувство, что все люди в одно и то же время желали внимания Драко и опасались зрительного контакта.Он был одет во всё чёрное и смотрелся, как и подобает смотреться Малфою, судя по всему. Потому что Нарцисса в своём полностью обтягивающем плотном платье с декольте выглядела королевой вечера.Астория ходила с Драко под руку, разговаривая с гостями, и смеялась уж слишком громко для музыки, которая звучала сопровождением песни гоблина. Её лапы на его пиджаке были отвратительно чужеродными. Гермионе едва ли удавалось держать себя в руках. Она прошлась глазами по гостям, чьи руки всё ещё были утяжелены полными бокалами, и опустила поднос, направляясь на кухню. Здесь оказалось пусто и даже тихо. Служанки молчали, смиренно исполняя свои обязанности, а эльфы с такой скоростью аппарировали, что было даже незаметно, что они принесли или забрали с собой.Гермиона вздохнула, поставив на поднос несколько тарелок с канапе, и взяла себе секунду перевести дух. В зале было душно. Никто не сверлил Грейнджер взглядом, словно даже стеснялись её узнать. Ведь служанки должны быть для них таким расходным материалом, которого они не то что не узнают, не замечают даже. Но это не спасало от атмосферы пира посреди пепелища. Ей хотелось сбросить с себя это чёртово платье и пройтись особо жёсткой щёткой по коже, смывая с себя налёт. Но она не могла отлучиться, потому что все служанки должны были работать.Гермиона взяла поднос и решила, что будет просто считать. Рождество наступало в полночь, до него оставалось меньше часа. Как она слышала по перешёптыванию служанок, после этого будут танцы, а это означало больше суеты. Больше возможностей ускользнуть. Каждый раз возвращаясь в зал, она старалась держаться подальше от сцены. Подальше от хозяев Мэнора. Нет, от хозяина. Потому что ей казалось, что она не удержится и попытается поймать его взгляд. Попытается спросить только глазами, и это станет всем очевидно. Она заметила Флинта, который приобнимал за талию спутницу. Гермиона видела её впервые в жизни. Честно говоря, это было крайнее удивление — встретить Флинта в здравии после ярости Малфоя. И такое настораживало ещё больше. Потому что хуже вспыхивающей злости Драко была лишь утихнувшая продуманная месть. У него есть план.Гермиона вышла из кухни и наткнулась на Асторию. Она выходила из зала, и они встретились глазами. Щёки Гринграсс явно разгорячились от алкоголя, а настроение оказалось куда выше, чем в начале дня. Конечно, она весь вечер жалась к Драко, а он охотно отдавал ей то тепло, которым, казалось, был обделён. Малфой ни разу не разомкнул рук на её талии. — Повнимательней, грязнокровка, — хмыкнула Гринграсс.Гермиона прищурилась, не поверив тому, что слышала. Раньше она предпочитала не замечать её. Астория была слабой в глазах Грейнджер. Слабой, отчаянной и немощной. Такой и осталась. Только к этому добавилось сумасшествие. — Больная сука, — покачала головой Гермиона, смотря на неё в упор и не веря, что кто-то мог ровно стоять на земле после чего-то столь извращённого.— Что ты сказала? — вскинула Гринграсс подборок, опешив.— Что слышала, — ровно ответила Грейнджер. — Ты больная сука, Астория, и я надеюсь, что тебя упекут в Мунго надолго. Передавай привет Локонсу, — хмыкнула она.Астория растянула губы в улыбке:— Ты меня не достанешь, — пропела она. — Всё изменилось, Грейнджер. Мне не стоило марать о тебя руки. Тебя ждёт наказание куда хуже. Я надеюсь, ты будешь ещё жива, когда этого выродка, — Астория опустила глаза на её живот, — магически расчленят заживо. Сомневаюсь, что он выживет, — она отбросила волосы за плечо, чувствуя себя очень беспечно. Явно не так напряжённо, как бывало раньше. — Или ты думала, что будешь трахать моего мужа, и я ничего не сделаю? — Гринграсс понизила голос. — Держись подальше. Служанок, которые подержат тебе руки, в этом доме предостаточно.Гринграсс уже готова была повернуться и подняться по лестнице, куда и направлялась до произошедшей стычки, но конкретно в этот миг Гермиона ощутила, что нет. Так всё не закончится. Это было тёмное чувство, несвойственное ей. Но оно наполняло такой энергией, что хотелось жить гораздо больше. Чёртов двигатель ярости. Теперь она понимала Малфоя. — Тогда тебе действительно стоит переживать, Астория, ведь ему понравилось, — произнесла Гермиона и склонила голову, удерживая на губах улыбку.Скулы жены Драко сжались. Астория повернулась, но потом выдохнула:— Вряд ли ты была бы в состоянии лечь под него на следующий день, если бы ему действительно нравилось, — выплюнула она. Сначала Гермионе показалось это каким-то пошлым намёком, но, судя по глазам Астории, речь шла о другом. О жестокости. Она вспомнила о синяках на её руках, и новая порция злобы окропила органы Гермионы, подстёгивая. — Так что заткни пасть, сука.— Да? — продолжала уравновешенно отвечать Грейнджер, несмотря на то, что творилось внутри. Астория была чёртовой истеричкой. Это всё показное. И Гермиона достанет до неё. Клянется Гриффиндором, что достанет. — Тогда почему он возвращался? Так много раз? — спросила она шёпотом. Гермиона наблюдала за тем, как губы собеседницы сжимались с каждым звуком всё сильнее. Становились ровной-ровной линией. И если бы потом Грейнджер спросили, как выглядела ненависть, она ответила бы, что как ровная линия губ Гринграсс — настолько видимой стала эта эмоция.— Драко возвращался к тебе, дурёха, потому что у него было задание. Это просто автоматизм, который...— Автоматизм? — нарочито наивно приподняла брови Гермиона. — Странно, по его реакциям так не казалось.— Это закончилось! — Астория ткнула пальцем в воздух напротив груди собеседницы. — Он отправляет тебя в Центр, потому что ты даже быть шлюхой не способна, — засмеялась она, по мнению Гермионы, слишком громко, учитывая, как близко находился зал. Его спасала музыка, но всё же. — Даже в Отеле не сгодишься.Грейнджер спокойно выслушивала всю гниль, что лилась изо рта Астории, потому что внезапно... это её совсем не трогало. Она будто ощущала внутри щит. Что-то, обо что все слова Гринграсс разбивались, как надтреснутая яичная скорлупа.— А закончилось ли? — улыбнулась Гермиона. — Ты не знаешь, что происходило, пока тебя здесь не было.О, да. Это было эффективно. Потому что это явно то, о чём думала сама Астория. Эврика, чёрт возьми. Лицо Гринграсс перекосилось. Любые признаки фальшивого спокойствия тлели, будто их сожрал адский огонь прямо у неё с лица.— Ты не смеешь... — она перешла на шипение. Гермионе не было до этого дела. Она хотела мести.— И знаешь, я могу тебя понять, — перебила её Гермиона.Грейнджер приблизилась к Астории на пару шагов, посмотрев в лицо и понизив голос. Она знала, что та слушала. Вслушивалась в каждое слово. — Он действительно становится таким невероятно красивым, когда ему хорошо.Ногти Астории едва не впились в её шею. Гермиона лишь чудом удержала в руках поднос, когда они услышали властный холодный голос:— Какого дьявола здесь происходит? — Нарцисса показалась в коридоре.Её глаза метались от одной девушки к другой и остановились на Астории. Грудь Нарциссы вздымалась над корсетным верхом. Вдалеке сознания Гермиона анализировала и думала, злилась ли миссис Малфой или ей просто не доставало воздуха в таком одеянии.— Ты в своём уме? — почти шёпотом спросила она невестку.— Кажется, миссис Малфой, вы были правы, — подала голос Гермиона, привлекая внимание женщины к себе, — Астория действительно чувствует себя не так хорошо, как нам всем хотелось бы, — улыбка приклеилась к её лицу, когда она коротко поклонилась и прошмыгнула в зал.Это было как... прокатиться на аттракционе. Захватывающе и хотелось ещё. Ей не было жаль Асторию. Она не сожалела ни из-за одного сказанного слова. И это чувствовалось так живо, что Гермиона готова была вернуться и довести Гринграсс до откровенной истерии. Это чувствовалось хорошо. Лучше, чем она могла себе представить.Моральное насилие никогда не приносило Гермионе удовольствия. Она никогда не делала ничего подобного. Но никто не пытался вырезать ребёнка из её тела. Наверное, это сыграло не последнюю роль.Она спокойно петляла между собравшимися группками, которые обсуждали выступление гоблина, но не было в этих разговорах страсти. Словно они уделили внимание этой теме только лишь потому, что так предписывал этикет. Гермиона не удивилась бы, если так оно и было.Через пару минут она заметила в зале Нарциссу, которая оживлённо болтала с какой-то леди в возрасте. Гермиона перевела взгляд вглубь зала. Астория вернулась к Малфою и жалась грудью к его боку так сильно, что он, наверное, мог чувствовать её соски даже сквозь несколько слоёв одежды. Это едва ли входило в рамки приличия. Но его не смущало. Он спокойно продолжал вести беседу с компанией, обнимая её за талию. Мерзость.Время шло, и Гермиона отвлеклась от монотонного обслуживания гостей только когда все приосанились, а на сцене музыка стала гораздо громче и торжественней. Рождество кружилось вокруг, и ей показалось, что сейчас даже она чувствовала его дух, который каким-то образом смог проникнуть сквозь купол смога собравшихся здесь душ и наполнить её. Гермиона думала так ровно секунду, пока все не начали поднимать бокалы, поздравляя друг друга с Рождеством. Она повернулась и увидела, как Малфой целовал Асторию, сжав её талию рукой, а Гринграсс обнимала Драко так крепко, будто пыталась приклеить себя к его телу. Нога девушки приподнялась, как в каком-то клишированном кино, и Гермиона выдохнула, чудом поймав бутылку огневиски, которая покренилась с подноса, рискуя упасть, взорвав этим звуком всё радостное возбуждение от наступившего праздника.— Извините... Простите... — она проталкивалась между людьми, бурча под нос извинения и смотря в пол.Гермиона всунула какой-то мимо проходящей служанке не распитую бутылку. Она не стала обращать внимание на её удивлённый взгляд и пронеслась мимо. Девушка чувствовала, как в груди бурлило отвратительное чувство. Чувство разрушения и злости, смешанное с колючей крапивой, что опоясывала буквально каждый её орган.Гермиона дёрнула на себя дверь уборной и защёлкнула замок. Она надеялась, что аристократам хватало такта не ломиться в закрытую дверь туалета, пусть даже примитивный шпингалет никогда бы не стал для них препятствием, но зачем-то ведь он здесь был.Ей не хотелось умываться. Холодная вода всегда ассоциировалась у неё с паникой или тошнотой, но не было ни того, ни другого. Гермиона выпила пузырёк с зельем меньше двух часов назад, так что среди изобилия еды её желудок не хотел вывернуть сам себя, она даже чувствовала лёгкий голод. Кажется, Грейнджер чувствовала его постоянно. Желание что-то съесть. Девушке всегда казалось это мифом, глупым стереотипом, но как только её переставало тошнить, ей хотелось всевозможных продуктов. Это были не странные сочетания, скорее всего, такое как раз действительно являлось мифом или же волшебная беременность имела свои особенности, но то, что ей хотелось есть постоянно, — очевидный факт.Внутри не было паники или страха, которые всегда преследовали Гермиону по ночам, ходя под руку с тревогой. Она чувствовала злость. Ей хотелось добраться до Астории. Но она была явно не самым первым человеком, которого Гермиона ненавидела. Малфой.Он исчез, не вернувшись. Никогда не давал никаких объяснений. Она до сих пор не знала, что Малфой сделал с её родителями. Возможно, он вообще навредил им и... И это была достойная причина, чтобы злиться. — К чёрту его, — проговорила она, открыв кран и ополоснув руки лишь для приличия.Гермиона вытерла ладони мокрым полотенцем и заправила за ухо выбивающуюся кудряшку, которая даже не поддалась укладочному средству Нарциссы, что она одолжила ей, попросив сменить привычную косу на что-то ?более элегантное?. Так что Гермиона сегодня вспомнила единственный урок по причёскам, который получила от Джинни на четвёртом курсе, и заколола передние пряди волос, чтобы они не мешали, оставив остальную копну спускаться по спине. Только лишь этот волосок настырно касался левой щеки.Гермиона вышла, думая о том, что помелькает в зале ещё полчаса и уйдёт. Ей больше нечего там делать. Она была уверена, что остальные служанки разберутся и без неё. В ней не осталось ни грамма сострадания к ним.?Служанок, которые подержат тебе руки, в этом доме предостаточно?.Вот уж она в этом не сомневалась.Её дыхание сбилось, когда кто-то довольно резко дёрнул её из коридора, протащив вбок. Она очнулась лишь оказавшись во второй уборной на этаже, которая вмещала в себя душ, ванную и несколько полок с цветами. Конечно же здесь были цветы.— Какого... — Гермиона вырвала свою руку из его ладони, грубо расправляя платье, которое сместилось явно меньше, чем она прилагала усилий.— Грейнджер, — прищурился Драко, наблюдая за её действиями, — что ты делала в уборной? Гермиона подняла на него глаза, будто спрашивала, действительно ли он говорил то, что она слышала. — Тебе снова было плохо? — перефразировал парень, но не испытал ни грамма смущения, которое испытало бы большинство людей, сболтнув глупость.— Не твоё дело, Малфой, у меня работа, и я должна... Гермиона постаралась уйти так скоро, будто боялась обжечься об его слова, но он вытянул вбок руку, прикасаясь к двери и давая ей понять, что она никуда не уйдёт.— Это мой дом, технически, считай, я дал тебе перерыв, — съязвил Драко. — Сегодня день повышенных гормонов или ты всегда была такой сукой?Он явно заметил её состояние, но ей было глубоко плевать. Гермиона не собиралась скрывать этого.— О, так мило, вы со своей женой даже говорите обо мне одинаково, — улыбнулась Гермиона, чувствуя, что накал внутри неё достигал пика. — Думаю, тебе стоит пойти, проверить, как она, вдруг придумала ещё какую дрянь, которой вы не успели обменяться.— Стоять! — повысил голос Драко, когда она развернулась, чтобы предпринять очередную попытку уйти. Малфой коснулся её плеча и через миг одёрнул руку. — Бл... Какого хрена? — спросил он, смотря на ладонь так удивлённо, что на миг Гермиона забыла о своей самозабвенной миссии, обратив внимание на случившееся.Она ничего не почувствовала, так что...— Статическое электричество, Малфой, ничего особенного, — Гермиона не удержалась от того, чтобы дать ответ на вопрос. Это было ошибкой девушки, потому что когда она потянула ладонь к ручке, он уже развернул её к кафельной стене и встал прямо напротив.— Ревнуешь меня к Астории, Грейнджер? — рыкнул Драко. Гермиона увидела, как знакомо блеснули его глаза. Она знала, что это предвестник беды. Но вместо того, чтобы бежать от этого, бежала навстречу, будто ей было мало. Мало этих эмоций. — Тогда мне стоило ревновать, когда ты спелась за моей спиной с Флинтом, планируя мою смерть?Он завелся с пол-оборота, но она не чувствовала стыда. Она чувствовала лишь желание отдать ему должок. Гермиона присмотрелась и не увидела на его губах помады. Она вспомнила тот самый кадр из ровной линии губ Гринграсс и поняла, что они не были накрашены. Уже. Видимо, стёрла весь слой косметики, когда тёрлась о его плечо. Боже.— Что было до того, как он подбил тебя на это? Голос Драко сочился тем, что ощущала она. Это была такая типичная ситуация — каждый чувствовал только свою боль, не слыша ничего кроме.— Ну, а может, это я подбила его? — подняла она на него глаза, чувствуя, как отрезала от Малфоя небольшие куски кожи. — Ты ведь не знаешь, как я уговаривала его мне помочь.Годрик, это было безумием. Это было не просто дерганьем льва за усы, это были грубые пинки по животу и ожидания того, что зверь не раздерёт тебя на куски. Но здесь мотивация стала иной. Ей хотелось, чтобы он разозлился из-за её слов. Ей было нужно это знать.— Я видел твои воспоминания, ты — маленькая лживая грязнокровка, — Драко наклонился к ней, проговаривая это сквозь зубы. Гермиона с удовольствием почувствовала, что его запах такой же. Никакие слащавые духи не смешались с ним, крадя у Малфоя часть индивидуальности.— Да? Перед её глазами всё ещё стояла картина с приподнятой от удовольствия ногой Астории и дальше. Когда она целовала его больше, глубже. Завлекая в коридор, хихикая и накручивая волосы на палец, как делали все. Расстегивала рубашку и опускалась ниже, наконец пачкая его своим тошнотворным цветочным запахом. — А что, если я целовала его? Как тебя, тогда, в Италии?Гермиона с трудом узнавала себя. И если это — вывих мозга, она была на это согласна. Этот вариант лучше, чем когда её безумие вырывалось слезами на полу в ванной. Она чувствовала, что может задеть, и если даже сорвётся в эту пропасть... Хотя бы будет не так жалко.Он приподнял её подбородок, довольно жёстко сжав его пальцами. Она так сильно ненавидела его, Боже.— Тогда я бы убивал его настолько медленно, что он бы скончался исключительно от пыток, не будучи способным физически перенести всё то, что я бы с ним сделал, — проговорил Драко, всматриваясь в её глаза.Гермиона закрыла веки, чувствуя... облегчение. Годрик, с ней серьёзно было что-то не так. Не существовало реальности, где мысль о смерти человека могла бы её успокоить. Но не просто успокоить, как успокаиваются люди, преследуемые маньяком, узнавая о его кончине, а утешить. Будто Малфой наконец-то сжалился над ней и дал то, что ей нужно.Нет. Этого просто... не могло происходить. Ей всё же нужна вода. Огромный ковш ледяной воды.— Мне н-нужно... — Гермиона постаралась убрать его руку от лица и у неё даже получилось, но его голос остановил любые её дальнейшие действия, будто поставил на паузу в реальном времени.— Вижу, ты не слишком хочешь увидеть родителей.Это её отрезвило. Она повернулась, смотря на него в упор.— Как они? — спросила Гермиона, вглядываясь в его лицо.— Сносно, — ушёл от ответа Драко. — Тебе нужно сказать Флинту, чтобы он аппарировал на пересечение трасс Грин-лоу-Роуд и А54, недалеко от города Бакстон.— Что? Когда? — Гермиона пыталась впитывать информацию, но её было слишком много, чтобы не путаться.Малфой закатал часть рукава пиджака, посмотрев на часы.— Ровно через час и тридцать шесть минут.— Что? — опешила Гермиона, но потом вспомнила свои же догадки. Флинт до сих пор был жив лишь потому, что у Малфоя появился план. — Зачем это тебе? Ты можешь сам сказать ему, он ни о чём не подозревает.— Нет, — хмыкнул Драко, — ты приведёшь его ко мне.Этот тон щёлкнул по её сознанию, и всё вмиг встало на места. Она не могла поверить. Хотя нет. Она как раз-таки охотно верила в то, что видела в его глазах.Гермиона покачала головой, выдохнув:— Хочешь показать ему, что я принадлежу тебе? — выдвинула она теорию. — Но что, если я буду делать это неискренне? Принимать твою сторону. Из принуждения. Это всё равно считается?— Значит, ты сыграешь так хорошо, — прошипел он, — чтобы я поверил, что ты хочешь его смерти не меньше.Она закрыла глаза.— Боже, какой же ты... — Гермиона посмотрела на него, пытаясь подобрать слова. — Эгоистичный тщеславный ублюдок.— Пять минут с назначенного мной времени уже прошло. В твоих интересах справиться, Грейнджер, — сухо бросил Драко. В следующий миг он захлопнул дверь в ванную с той стороны, оставив Гермиону стоять и слушать эхо его голоса, который, кажется, всё ещё блуждал среди кафельных стен, повторяясь в её голове.