Глава 15 (1/1)

— Сделай глубокий вдох, — услышал Драко, сидя на полу и опираясь спиной о кровать. Его раздражало буквально всё: от твёрдой поверхности, на которой он сидел, до скрипящих фраз, которые должны были его расслабить. — Ты слишком напряжён, эта техника нуждается в...— Да я знаю, — не выдержал он, нервно сжав пальцы. Малфой поднял глаза на Нарциссу, которая застыла с осуждающим взглядом в голубых глазах, и вздохнул: — Прости, мам. Я просто... — он пытался придумать хотя бы одну мало-мальски приличную причину, оправдывающую его поведение, но все казались слишком притянутыми за уши.Было глупо считать, что она не догадается. Нарцисса всегда знала. И это тоже раздражало.— Тебе нужно будет убрать эту стену. Мы просто теряем время, пока ты противишься, — прервала его мать довольно строгим голосом.— Какой в этом смысл? — всё ещё сопротивлялся он. Драко сидел, сложив свои руки на согнутых коленях, и смотрел на Нарциссу, которая опустилась напротив, подогнув ноги в сторону. Она была одета в брюки с блузкой, и Драко не мог вспомнить, видел ли он её когда-то не в платье. — Думаешь, все люди, чьи сознания мне захочется изменить, ходят с разумом нараспашку?— Ты прекрасно знаешь, что такого уровня окклюменции, как у тебя, достичь практически невозможно, если ты не родился в роду Блэков, у которых к магии разума особый дар.Нарцисса прекрасно понимала, что Драко просто юлил, а угрожающий взгляд серых глаз на неё совершенно не действовал. Она явно не планировала сюсюкаться и разбивала все его возможные аргументы ещё до того, как они были произнесены. И для этого ей не требовалось залезать к нему в голову. — Открыть чужое сознание для тебя не является проблемой, так что давай ты перестанешь вести себя как ребёнок.— Баркер хорошо закрывал сознание? — спросил Малфой, следя за выражением лица матери.— Сносно, — коротко ответила она. — Расслабься и убери стену, я покажу, как это сделать, на тебе, и так будет проще понять основной механизм.Малфой сжал губы, закрыв глаза. Убрать стены. Он даже не помнил, как это делать. Ему было шестнадцать, когда Белла начала тренировать его до спазмов в висках. Он падал на колени, и Драко могло тошнить от боли, потому что легиллименция чувствовалась как раскалённый кончик ножа прямо у тебя в башке. А легилименция Беллы и вовсе гибрид этого ножа и блядского Круцио, в котором было выкупано лезвие. Но зато работало на ?отлично?.С того самого момента его мозг, будто приученный к боли, никогда не открывал сознание. Даже во сне. Малфою казалось, что его невозможно застать врасплох. Забини говорил, что организм, который не расслаблялся даже во сне, умирал раньше. Это всегда заставляло Драко смеяться. Будто он планировал долго жить. Будто у него вообще была такая возможность.Драко понимал, что его убьют. Конечно, он не думал про орденовцев, но всегда была вероятность промаха. Скорее это будет Волдеморт, который внезапно придёт в ярость от очередной неудачи и забудет про своего единственного стойкого оловянного солдатика, способного на всю ту чернь, что делает его таким могущественным. Пока Драко рядом.Или же его убьёт очередная татуировка. Реддлу сказали, что это может быть смертельно. Ещё чуть-чуть, и Драко либо сдохнет, либо сойдёт с ума. Пока Волдеморт дорожил своим личным демоном, запертым в теле двадцатилетнего парня, но Малфой слишком долго с ним работал и знал — Реддл всегда будет отодвигать границы. И однажды придёт день, когда ему станет мало. Или очередной его эксперимент вновь умрёт, расплавившись от чернил, которые не приживались на коже. Или же он может использовать Грейнджер, когда та родит, ведь...Так, стоп. Драко сжал зубы сильнее и почувствовал давление в челюсти. Вдалеке сознания у него была лишь небольшая коробка. Она могла остаться за ширмой, до неё нельзя добраться. Туда помещалось совсем мало информации, и из-за этого коробка была действительно недоступной. В ней находилось то, что лежало до сих пор. Её беременность.Драко ловко управлял своим сознанием уже давно. Ещё в первый год службы он научился распихивать всё по ящикам и закрывать на тысячи замков. Крики жертв, мольбы их близких, собственная агония. Всё это выталкивалось из поля зрения и будто растворялось в космической пыли, превращаясь в труху. Но сейчас волки всё чаще догоняли его, откусывая по большому кровоточащему куску, пока он пытался закрыть им пасти и затолкать обратно в клетку. Чёрт подери.— Драко? — спросила Нарцисса, и он выдохнул, сосредоточив взгляд на блестящей брошке возле воротника её блузки.— Да, я... Малфой сглотнул, пряча коробку. Нарциссе нельзя об этом знать. Так будет лучше. — Я готов.Драко кивнул, открывая границы и практически чувствуя спазмы по всему телу. Салазар. Это было похоже на то, словно он покрылся ожогами. Затем волдыри спали, а под ними находился ещё едва сформировавшийся красноватый слой кожи. Будто оголённые нервы. Он чувствовал себя голым. Беспомощным. Дико уязвимым. Он не чувствовал себя так уже много лет.Прикосновение магии Нарциссы было похоже на... колыбельную. Какое глупое сравнение. Но это было так. Возможно, на страусиное перо — что-то лёгкое и невесомое. Малфой догадывался, почему ей без проблем давалось такого рода волшебство — за этой магией будто хотелось идти. Она усыпляла бдительность, словно уговаривала. Его магия чувствовалась как погром, ещё даже не коснувшись заклинаемого. От неё хотелось сбежать, скрыться, забиться в угол, лишь бы не коснуться. За Нарциссой же появлялось желание идти. Но он был не так безнадёжно наивен.Драко сжал губы, когда воспоминания начали двигаться в его сознании, не останавливаясь ни на одном конкретном. Было заметно, что Нарцисса ничего не искала, лишь привыкала к потоку мыслей сына, чтобы сделать работу эффективней. И Драко благодарил её за это.Ей нельзя было видеть то, что наполняло каждый из его дней. Кровь. Смерти. Пытки. Бои. Боль. Кровь. И всё по кругу. Ей не нужно было этого видеть. Ей не нужно было видеть всё, на что он способен. Потому что тогда она зажмётся в стену, испугавшись его протянутой руки, прямо как...Блять.Он силой вытолкнул Нарциссу из сознания, не удержавшись. Это было тяжело. Тяжело контролировать собственные мысли. Драко так привык к стене между ним и миром, что до этого момента не подозревал, как был волен в том, о чём размышлял.Миссис Малфой заправила локон за ухо, но ничего не сказала. Она повернулась и через секунду вернула взгляд сыну, а затем взмахнула палочкой, и ваза, стоящая на её прикроватном столике, разбилась. Конечно, там не было цветов, видимо, эльфы не успели сменить их, потому что иначе Нарцисса никогда бы ими не пожертвовала.— Сейчас я удалю тебе это воспоминание. Не особо стараясь, — уточнила она. — И ты поймёшь, чего нужно избежать, применяя эту магию.Драко облизал губы, чувствуя, что температура тела слегка повысилась из-за магического воздействия другого человека.— Окей, — согласился он, нахмурившись.Ещё одна едва ощутимая вибрация, и Драко почувствовал, что в его сознание проникли, но делали это не как прежде. Теперь всё происходило хаотично и резво, словно перелистывали книгу, не всматриваясь в слова, а прицельно проникали прямо в самую суть. Чёрт. Ему хотелось съёжиться. Отвратительное чувство. Но боль не ощущалась, это будто просто был невероятный зуд, который бесил до того, что его хотелось скинуть с себя, даже ценой потери части кожи. Нарцисса добралась до ближайшего искомого воспоминания — разбитая ваза. Осколки, которые Драко видел собственными глазами. Это походило на лёгкое одеяло, сотканное из мохера — тонкие-тонкие нити, переплетающиеся друг с другом. Эта была самой простой, она почти не цеплялась за все остальные.Малфой давно практиковался с сознаниями других людей, чтобы знать причину этой лёгкости — отсутствие сложных конструкций.Драко чувствовал, как мама вытаскивала эту нить, но недостаточно аккуратно, и будто вырывала, заставляя его дёргаться.— Блять, — он прислонил пальцы к вискам, пробормотав ругательство.— Следите за речью, мистер, — грозно оборвала его Нарцисса, бросая недовольный взгляд на сына. — Звучишь, как разнорабочие с Лютного переулка.Драко закатил глаза и сглотнул, чувствуя, будто в его висках кто-то рассыпал два десятка муравьёв. Это не было больно. Но это было... странно.Драко помнил, что мама собиралась показать ему что-то на примере. На каком-то примере. И он знал, на каком. Точно знал.— Что... — пролепетал Драко, стараясь сбросить с себя это чувство. — Что ты убрала?— Ты мне скажи, — Нарцисса склонила голову вправо, и он узнал этот жест.— Ты сказала, что сделаешь это неправильно, — вспомнил Малфой. — Значит, я могу вспомнить.— Да, можешь, если воссоединишь причинно-следственную связь, — кивнула Нарцисса. — Понимаешь, как это чувствуется? Человек может и не вспомнить, что именно он забыл, но будет точно знать, что кто-то произвёл манипуляции с его рассудком.И Драко мог согласиться. Это было похоже на то, будто ты забыл поставить охранные чары на дом, когда аппарировал, словно забыл наложить ограничивающее заклинание на метлу ребёнка. Что-то, о чём автоматическая часть твоего мозга помнила и потому постоянно сигнализировала об этом, создавая тревожность.Твою мать. Драко был готов благодарить Мерлина за то, что умел охранять свой разум, что это было невозможно проделать с ним. Нет. Нахер Мерлина. Он был готов благодарить себя. Чёртов Мерлин уж точно здесь ни при чём.Малфой бросил взгляд на пол и увидел осколки. Детали сложились в его уме, как пазл, будто он наблюдал за волшебным веретеном, которое вмиг вернуло всё на место. Взмах палочки. Упавшая ваза.— Видишь? — слегка улыбнулась женщина, по направлению взгляда поняв, куда он смотрел. — Вспомнить легко, если сопоставить несколько фактов, если магия выполнена неправильно. Правильная магия чувствуется иначе.Драко напрягся, понимая, что сейчас начнётся время демонстрации. Он размял плечи, потому что эти вторжения чувствовались, как реальное физическое воздействие, которое будто наполняло его мышцы кислотой, заставляя напрягаться.— Готов?— Да, — ответил Драко, и в его голосе чётко чувствовалась напряжённость.?Следи за тем, что я делаю?, — услышал он голос внутри, и это было жутко. Действительно жутко. Нарцисса вновь захватила один из локонов воображаемой пряжи и начала аккуратно его извлекать. Будто ножницами, она подрезала каждое волокно, которого касалось это воспоминание, формируя новые. Его мысли по поводу вазы, мысли по поводу целесообразности цветов в этой комнате и рассуждения о том, что эльфы, наверное, не успели сменить букеты. Она всё это убирала, не оставляя улик. Подчищая за собой следы. Чтобы каждое умозаключение, которое касалось удалённого факта, было убрано.Когда Драко остался в своей голове один, его лоб был слишком тяжёлым, но он поднял взгляд на мать. Она слегка учащённо дышала, а затем потянулась за стаканом воды и сделала несколько глотков.— Мам, ты как? — обеспокоенно спросил он.— Я в порядке, — отмахнулась она. — Что ты помнишь? Откуда эти осколки? — не смотря, женщина кивнула вправо, заставляя свои волосы слегка разметаться.Драко прищурился, пытаясь вспомнить, но потом фыркнул:— Ты хорошо умеешь это делать, да? — улыбнулся он, зная ответ и так.Нарцисса самодовольно хмыкнула, перекинула платиновые локоны за плечо. Она взмахнула палочкой и показала ему этот момент — украденное воспоминание.— Это было сравнительно легко, — произнесла женщина. — Разбитая ваза не несла в себе много смысла. Ты не делал об этом выводы и умозаключения, поэтому нитей, которые касались этого воспоминания, был минимум. Но если таких много, их нужно удалить абсолютно все, чтобы человек не узнал, что его обчистили, — она указала кончиком палочки на осколки. — И тогда даже если кто-то скажет ему об этом напрямую, он будет отрицать, потому что никаких следов не останется.Малфой понимал, почему это будет трудно. Потому что его рука была набита на жёсткие резкие выпады, на выбросы ядерных взрывов, сосредоточенных в небольшом древке. Здесь же требовалась грация. Здесь нужна была лёгкость. Здесь требовалось всё то, чем он никогда не был особо одарён и лишился последних крох под напором войны. В нём вообще не осталось ничего лёгкого.Ему стоило усилий, чтобы расслабиться, удерживая стену под контролем, которую так и хотелось воздвигнуть в несколько ярусов, чтобы защитить свои мысли. Кажется, держать разум открытым было куда тяжелее, чем прибегать к окклюменции, и это чувствовалось по тому, как слабела его магия, хотя он, по сути, бездействовал.Нарцисса вновь вторглась в сознание сына, хаотично переворачивая страницы. Драко старался абстрагироваться, но это было тем, что всегда происходило, если ты не утруждаешься сортировкой мыслей каждый день, а просто закрываешься полностью. Они лезли наружу.Влажный мазок языка по её губе и прикосновение ладоней под рубашкой. Драко толкнул Грейнджер вперёд, стараясь утащить в комнату, чтобы их не увидели, хотя он, кажется, имел на это полное право. Но вряд ли ему позволено было прикасаться к ней так нежно, поэтому...— Чёрт, — психанул Драко, вмиг закрывшись.В этот момент ему показалось, что даже посторонние шумы стихли — настолько стало легче. Да блять! Блятьблятьблять! Он вскочил на ноги, взъерошив белые волосы в нервном жесте.— Ты сказала, что не будешь рыться! — огрызнулся Малфой, понимая, что Нарцисса здесь ни при чём.— Это самый верхний слой сознания, Драко, здесь лежат последние воспоминания и те, о которых ты думаешь чаще всего, — спокойно ответила она, подчёркивая совершенную незаинтересованность, и в то же время будто говорила с точным намёком.— Я ни о чём не думаю, — буркнул Малфой. — Это случается, ничего особенного.Нарцисса опустила глаза, вертя палочку в руках. На её пальцах блестело несколько утончённых украшений, перекликавшихся сиянием с брошкой, когда она продолжила, приподняв подбородок и посмотрев на то, как её сын уставился в окно, встав вполоборота:— Я слышала, ты отправляешь её в Центр, — сказала Нарцисса непринуждённо, расправив складочку на брюках. — Почему?— Так будет лучше, — глухо ответил Драко, и, кажется, пауза затянулась, прежде чем он продолжил. — Дом кишит прислугой. Давно нужно было избавиться от кого-то. Слишком много лишних ушей.— Согласна, но почему именно она? — не отступала женщина. — Мне казалось, — Нарцисса провела указательным пальцем по гладкости древка, пытаясь понять, насколько сын зол, — ты испытываешь к ней благосклонность.Пф, благосклонность. Ему хотелось фыркнуть. И это проблема, мама. Если мою благосклонность уже стали замечать все вокруг.— Ничуть, — холодно ответил Драко и повернулся, засунув руки в брюки. — Она бесит Асторию, — повёл он плечом, делая вид, что это ничего не значило.— Что-то я не замечала, чтобы раньше ты спешил исполнять прихоти своей жены, — с намёком сказала Нарцисса, выразительно смотря на Драко.— О, а разве не ты желала нам на свадьбе любви и понимания? — нарочито невинно поднял брови Малфой. — Может, я наконец взялся за голову?Женщина строго зыркнула на парня.— Отвратительно себя ведёшь, Драко, — и этот поучительный тон могла себе позволить по отношению к нему только она.Он усмехнулся.— Ты звучала точно так же, когда я в шесть лет рассказал мадам Булстроуд, что ты вылила духи, которые она подарила тебе на день рождения, сказав, что это отвратительная смесь, — Драко растянул губы ещё шире. — Это же правда.Нарцисса вздохнула, понимая, что он просто соскакивал с темы, а уж это правило она усвоила ещё в его шестилетнем возрасте. Сын не станет говорить больше, если на него давить.— Ты имеешь право быть человеком, Драко, — произнесла она, осторожно за ним наблюдая.Малфой покачал головой, сдерживая колючую иронию. Человеком. Это слово у него ассоциировалось с серостью. С чем-то, что могло иметь оттенки, градиент. Люди могли быть хорошими, плохими, чаще ситуативно, но в целом всегда можно было понять. Это набор характеристик. Он же являлся чем-то неотъемлемым и цельным, полной абсолютной темнотой. Спорить с этим не было смысла, но Драко не смел отбирать у матери подобное виденье. Это слишком. Она должна была верить во что-то хорошее в нём, пусть это лишь набор иллюзий.— Я знаю, мам, — ответил Драко. Он поцеловал её в щеку, почувствовав тот самый запах духов, который в мгновение ока перенёс Малфоя куда-то в беседку за Мэнором. В его пять лет, в лето с книжкой на руках и сказками, которые читала Нарцисса. Куда-то, где он действительно имел право быть просто человеком. — Давай продолжим.Он вновь сел напротив Нарциссы, уперев спину о ребро кровати. Пришло время возвращаться назад. В реальность, где ему нужно уметь обманывать людей на каком-то особо подлом уровне, отбирая у них самое ценное, — кусочки их жизни в угоду себе. Реальность, где в коробках его собственных воспоминаний хранилось столько ада, что он почти прогибался под их тяжестью. Однако кровь Блэков ещё кипела в жилах, поэтому талант по-прежнему перевешивал и давал ему сил это выдерживать.Малфой кивнул, вновь почувствовав вибрацию вторжения чужой магии в рассудок, и пообещал себе забыть обо всём, что было связано с той, которая чувствовалась как свет — раскалённое масло под солнцем. Иногда казалось, что он настолько тьма, что, коснись её, и превратится в труху. Ведь добро всегда побеждает зло, верно? И он вновь закрылся, запирая свои чувства на замок, потому что точно знал одно — у неё были все шансы победить.***— Мне отчего-то кажется, что тебя не просто так не подпускают к еде, — Стилла вырвала у неё из руки черпак, оттолкнув грузным плечом от плиты. — Какая же ты криворукая.У Гермионы на языке вертелся десяток колких слов, но она была готова ещё несколько раз испортить суп, если бы это привело к тому, что её выгонят с кухни. Грейнджер отступила на два шага, и, увидев, как неизвестный ей эльф шмыгнул под руку Стилле, помогая с травами, она попятилась назад и, нащупав ручку ближайшей уборной, едва ли не упала в неё. Защелкнув дверь, Гермиона склонилась над унитазом, но ничего не произошло, кроме спазмов желудка.Мерлин, как ей было плохо. Она прислонилась головой к холодному бледному кафелю и, протянув руку, намочила её в раковине и дотронулась до своих щёк. Сегодня к Астории и Малфою пришли гости. Ребекка была выбрана главной управляющей из прислуг и, кажется, её миссией являлось не допустить встречи Грейнджер и хозяина.Астория сказала, что Гермиона его бесит, ни к чему портить Драко настроение. И поразительно, но Грейнджер была благодарна за это.По слухам она знала, что Лидия должна вернуться через три дня. Это было дико, но Гермиона хотела в Центр. Она мечтала убраться из Мэнора. От этого отвратительного желания плакать, поставив подбородок на согнутые колени. Она знала, будто чувствовала его нахождение несколькими этажами ниже. Малфой точно вертел в руках прозрачный стакан с плещущимся в нём огневиски, смеялся над шутками и закидывал ногу на колено. Это всё гормоны. Чёртовы гормоны не давали ей спать, думать, функционировать.В ней будто поселился рой летучих мышей, что трепали крыльями, раздирая ей желудок. Тёмные и массивные, они поднимались по трахее, перекрывая дыхательные пути, и вырывались чёрными облаками, которые со стороны были лишь хрустальными отблесками воды на щеках. Она давала им волю лишь под прохладным душем, когда, казалось, все запахи успокаивались, боясь холодной воды, и наконец-то давали ей шанс вдохнуть глубже.Концентрация лука в супе была мизерной — что-то около двух головок, но Гермиона чувствовала его аромат так явно, будто кто-то затолкал пахучий овощ прямо в её ноздри, заставляя гнить. Грейнджер вновь почувствовала рвотный позыв, но её лишь мутило.Это было похоже на вечное алкогольное отравление, которое никогда не проходило. Её лимонное зелье закончилось, и, Мерлин, насколько же дела были плохи, если она ждала прихода Баркера.Ребекка специально поставила Гермиону на кухню, зная, что Стилла едва ли могла её терпеть, но даже при таком раскладе это было лучше, чем прислуживать гостям, как делали почти все остальные. Даже с кухни она слышала заливистый фальшивый смех Астории и ровный голос Малфоя, который хотелось выдрать у себя из перепонок, чтобы разум перестал идентифицировать все слова, сказанные его баритоном, и пытаться разобрать смысл. В нём не было смысла. В ней не было силы. Была только болезнь, которая прогрессировала, показывая ей во снах степень поражения. Он не имел права ей сниться. Но Драко ведь всегда было плевать на правила, верно? Поэтому она видела его почти каждую ночь.Это были те кошмары, в которых он заставлял людей стареть за считанные секунды и рассыпаться опилками под свои начищенные ботинки с серебряными бляхами. Потом Малфой наклонялся к ней, и Гермиона чувствовала тонкий запах шоколадного печенья, кожи, смешанный со смертью, и... всё равно не могла отказать. После таких видений она подскакивала на кровати, простыни которой были насквозь мокрыми, и её наконец рвало в приглушённом свете ванной. А когда Гермиона возвращалась, постель оказывалась свежей.Грейнджер почувствовала, как задрожали губы, но она дала себе пощечину. Физическую.Почему ты рыдаешь, дурёха? Почему она рыдала? Из-за тошноты, которая не прекращалась, делая её работу в теплицах невыносимой? Из-за того, что чувствовала самую настоящую, неприкрытую боль к тому, кто не чувствовал вообще ничего? Из-за того, что ощущала то, что не ощущал почти никто — будто её жизнь поставили на таймер — ровно девять месяцев? Или из-за мальчика с метлой на втором курсе, которого перемолола чернь и выплюнула, оставив лишь грудой жестокости? Почему ты рыдаешь, Гермиона?Нет. Она покачала головой, медленно выдыхая воздух. Это должно было помочь. Короткие вдохи и короткие выдохи. Скоро она уедет. Гермиона была уверена, что Мэнор влиял на её психику. Грейнджер чувствовала, что постоянно лавировала на скользком льду, пытаясь понять, какие мысли реально принадлежали ей, а где безумие подкрадывалось к ней, путая и заставляя руки покрываться глубокими выемками в форме полумесяцев из-за того, насколько сильно она вгоняла ногти в ладони.Девушка посмотрела на свои руки. Розоватый цвет ногтей. Это не прекращалось. За ней всё так же следили: за её внешним видом, чтобы ни один волосок не раздражал взор и ни один осколок слезшего лака не разрушил иллюзию нормальности. Возможно, всем было плевать, и поэтому никто не распорядился об отмене этих процедур, а, возможно, они думали, что Малфой прикоснётся к ней ещё хоть раз без надобности. Ей хотелось рассмеяться. Боже, она сходила с ума.Громкий стук в дверь заставил её подскочить и поднять голову. Она почувствовала, как по подбородку стекала прохладная вода, делая этот день немножечко, совсем слегка легче.— Грязнокровка! — прокричала кухарка, тарабаня кулаком по двери. — Выметайся оттуда!Гермиона не знала, была ли осведомлена Стилла о её положении. Она старалась об этом не думать. Не размышлять о том, что происходило с ней на физическом уровне. Не анализировать. Отрицание не было решением проблемы, но ей казалось, что если она задумается о том, что на самом деле происходило, — ей не выкарабкаться. Гермиона распластается на глади этого льда, и кости треснут, смешавшись с грязью замёрзшей воды. Она просто не могла позволить себе подумать о том, что с ней происходило.— Я выхожу, — злобно ответила Гермиона, поднимаясь.Девушка набрала в ладони воду и ещё раз ополоснула щёки, а затем посмотрела на себя. Ей казалось, она становилась полнее. Прямо на глазах. Чёрт, какой бред. Гермиона закрыла глаза и покачала головой. Игры сознания. Но нельзя было отрицать: несмотря на то, что она ела гораздо меньше, потому что почти всё, что приносили ей, имело очень странный запах, цвет её лица улучшился, а щёки немного оформились. Лицо стало немного миловиднее, и исчезла угловатость. Будто её организму было плевать, что она посреди пепелища своей жизни. Стало важно лишь одно — вырастить новую.Она открыла двери и тут же уткнулась в разъярённый взгляд кухарки. Стилла дёрнула её за локоть, немного отводя в сторону, хотя могла этого и не делать — домовикам явно было не до чужих разговоров.— Если ты думаешь, что теперь можешь рассчитывать на поблажки, то глубоко ошибаешься, — произнесла она сквозь зубы на несколько тонов тише.Значит, Стилла была в курсе. Гермиона прищурилась, смотря на лицо кухарки с отвращением. На этаже слышался шум: хозяева прощались с гостями. Гермионе стало немного легче. Наконец-то все уходят.— Иди, убирай после гостей, — указала Стилла пальцем на проход. — И хватит прохлаждаться! Ты последние дни в этом доме, — женщина с удовольствием хмыкнула, — оставь после себя приятное впечатление хотя бы напоследок.— Иди к чёрту, — выплюнула Гермиона. Взяв щётку для пыли, она вышла из кухни, радуясь хотя бы такой возможности избавиться от тошнотворного запаха еды, который в разгорячённой огнём комнате был ещё более концентрированным, и яда кухарки, что с каждым днём становился всё токсичнее.Все знали, что Гермиона скоро уезжает, и по всем законам должны были оставить её в покое, ведь их желания наконец-то сбывались, но в реальности они хотели, чтобы Грейнджер навсегда запомнила собственную беспомощность.В коридоре воздух был чище. Гермиона понимала, что Стилла требовала от неё убраться в гостиной, но она нарочно задерживалась, не желая даже входить в помещение, которое было наполнено дыханием этих людей. Грейнджер закрыла глаза, стараясь об этом не думать, иначе её действительно могло стошнить, и это не имело ничего общего с физиологией.Она поднялась на этаж выше, не желая случайно столкнуться с хозяевами дома. Стилла точно её контролировала, поэтому Гермиона остановилась, пытаясь успокоить нервы, и стала бездумно протирать светильники, которые после утренней уборки эльфов в последнюю очередь нуждались в таком ленивом повторении ежедневных чистящих ритуалов.Девушка застопорилась, услышав приближающиеся мужские голоса. Гермиона замерла, напрягая слух, и её дыхание сбилось, когда она услышала, как несколько подошв непременно тяжёлых ботинок ступали на гладкую поверхность лестницы.— Чёрт, — прошептала Грейнджер и, посмотрев на длинный поворот впереди, пробежала чуть вперёд и дёрнула на себя одну из незнакомых ручек.Какая-то часть неё была уверена, что она избегала Пожирателей. И это казалось настолько рациональной причиной, что практически не требовалось прилагать никаких усилий, чтобы придерживаться этой версии. Но какая-то из её личностей была уверена, что этот побег — жалкое желание скрыться. Нет, скрыть его от своих глаз. Она не хотела пересекаться с Малфоем. Больше никогда. И уж точно до отъезда. Она не доверяла себе. Больше нет. Она не доверяла своим ощущениям, своей интуиции, своим нервным окончаниям, которые, вопреки всем законам физиологии, жили абсолютно отдельно от неё. Гермиона не хотела с ним столкнуться. Это было так печально, но она боялась этого отвратительного чувства, которое сжимало лёгкие в подобие сбитой в кучку кальки и бросало прямо в костёр. Все эти ощущения слишком походили на боль, но ей по-прежнему удавалось убеждать себя в обратном.Я не сумасшедшая. Не сумасшедшая.— Мерлин, — выдохнула девушка, закрыв двери и осознав, что она проникла в одну из тех комнат, которые в Мэноре были разделены на два этажа.Гостиная внизу всё ещё пахла сигарами и терпким запахом алкоголя вперемешку с розами. Этими цветами эльфы обставляли любую комнату, если в ней предполагался приём гостей, будто те были не убийцами, а грёбаными флористами.Балкончик, позволяющий всё видеть, оказался почти полностью уставлен книгами, и, скорее всего, это был элемент декора. В любом случае в другой раз Гермионе перехватило бы дух от такого количества интересных фолиантов. Она так скучала по чтению. Но сейчас всё, что Грейнджер сделала, — это пригнулась и села между двумя шкафами, услышав открывшуюся магией дверь внизу и вздох Астории.— …возможно, надеюсь, Драко вскоре вернётся, я не спросила, куда они отправятся развлекаться, — сказала она, сбрасывая шаль с плеч на одно из кресел. — Гости — это всегда безумно утомительно.Гермиона немного сдвинула голову вбок и увидела девушку, которая зашла следом за Асторией. Обтягивающая юбка до колена и закрытая, но полупрозрачная блузка. Не совсем в стиле аристократов, нужно сказать. Наконец гостья села на диван напротив, закинув ногу на ногу, и Грейнджер открыла рот от удивления. Пэнси Паркинсон.— Эй, уродец, — щёлкнула она пальцами в сторону эльфа, который копошился возле одного из комодов, убирая остатки стаканов, — сделай мне грязный мартини.— Да, миссис Нотт, — поклонился эльф и в тот же миг исчез.Гермиона не виделась с Пэнси целую вечность. Паркинсон почти не изменилась, лишь, возможно, набрала пару килограмм и стала не такой тощей. Нужно было отдать ей должное — это лишь оформило её фигуру в более аппетитные формы и нисколько не портило. Пэнси портил взгляд, полный отвращения, брошенный вслед домовику. Вот что было настоящим уродством.— Тогда вскоре тебе придётся устать, — усмехнулась Пэнси. — Все ждут Рождественскую вечеринку в Мэноре. В прошлом году у Долохова было не слишком весело. Этот идиот со своими праздничными Играми испортил мне платье.— Нет, всё будет элегантно и с лоском. Достойно дома Малфоев, — даже в отголосках речи было слышно, с каким лощёным превосходством Астория произносила свою фамилию. Которой абсолютно не соответствовала, впрочем.Пэнси сделала глоток коктейля, что ей принёс домовик, даже не обратив на него внимание. И самое ужасное заключалось в том, что Гермиона решила: для эльфа это был лучший из вариантов.— Не хочешь сделать Малфою особенный рождественский подарок? — подмигнула Пэнси, слегка наклоняясь вперед. — Подари ему новость о наследнике. У тебя ещё есть время. Гермиона закрыла глаза, почувствовав, как запах роз, смешанных с сигарным дымом, становился концентрированней. Или это слова Паркинсон выбили из неё дух. — Я вообще не понимаю, почему вы до сих пор не завели детей.Астория вытянула спину, вмиг превратившись в железную струну. Гринграсс отпила что-то из чашки, неумело играя беспечность. По сухожилиям, выступившим на её шее, было видно, насколько она напряглась.— Я не думаю, что пока это мой приоритет, — натянуто улыбнулась Астория, желая сменить тему.Её гостья была явно не из тех, кого получилось бы подловить этим приёмом, хотя, кажется, Пэнси всё равно не замечала крайней напряжённости хозяйки поместья.— Ты рехнулась, Астри? — заливисто засмеялась девушка напротив, даже поставив свой бокал на прозрачный стол, явно чтобы не испортить блузку. — Ты здесь никто, пока не родила ребёнка. Не говоря уже о том, что люди скоро начнут болтать. Мы с Тео решили, что в следующем году заведём детей. Свадьба была только в начале февраля, у нас ещё есть время, но... — она махнула рукой, решив не вдаваться в подробности. — Ты ведь знаешь, дай только повод тебя препарировать. Вдруг ты не способна?— Глупости! — тональность голоса Гринграсс повысилась сразу же на несколько октав, и Гермиона поморщилась. — Я — миссис Малфой.— Нарцисса — миссис Малфой, — фыркнула совершенно неумолимая Пэнси. — Салазар, Астри, оглянись, — она провела рукой по воздуху возле себя так, будто говорила буквально, — никто не считает тебя важной. Прости, пока ты не принесла продолжение роду, чем ты отличаешься от тех шлюх в Отеле? Официозом, — прыснула Паркинсон, откинувшись в кресле.Гермиона опешила. Было явно видно, что Пэнси не преследовала цели ужалить. Эта дикая прямолинейность, кажется, являлась лишь её чертой. Обычно Гермиона ненавидела таких людей, у которых полностью отсутствовал такт и понимание того, какие из своих мыслей озвучивать можно, а какие нет. Но сейчас перед ней будто разыгрывалось представление. Жестокое, но интересное, наверняка потому, что Гермионе впервые было нисколько не жаль его жертв.— Ошибаешься, Пэнси, — проговорила Астория с такой натяжкой, что Грейнджер невольно восхитилась крепостью фарфора в Мэноре — по всем признакам, чашка в руках Гринграсс уже должна была треснуть. — Мы с Драко...— Ты хоть меня не лечи, Астри, — снисходительно обратилась к ней Пэнси, перебив. — Я не против твоих сказок общественности, хотя кто в них верит, но не делай из меня идиотку. Драко хранит тебе верность только в твоих фантазиях, — она вновь взяла в руку коктейль и размешала содержимое торчащей из прозрачного бокала зубочисткой. — Он ничем от всех остальных не отличается, разве что у него нет этого странного заскока — трахнуть грязнокровку. Больные извращенцы, — фыркнула Пэнси. — Мне кажется, он умер бы тотчас, засунув свой член в кого-то, кто не является хотя бы полукровкой, — засмеялась Паркинсон, веселясь со своей собственной шутки, но весело было только ей. — Тео говорил, что грязнокровки сами его хотят. И я могу их понять, — она подмигнула, но потом вновь залилась смехом, когда Гринграсс поджала губы. — О, перестань, расслабься, это было ещё в школе. Но всё равно между тем, чтобы лечь под Макнейра или под Малфоя, я могу понять их выбор. Даже у шлюх есть мозги.— Он если и бывает там, то только чтобы... снять напряжение, — Астория нервно повела плечами, и Гермиона начала переживать за воздух, потому что, кажется, он накалялся с каждой новой вылетающей гласной этого разговора. — Но в целом Драко любит меня.Это заявление было настолько фальшивым, что Гермиону даже слегка покоробило. Астория — настоящий мастер в самообмане.— Не думаю, что он способен, — уже спокойно ответила Паркинсон, но будто даже не Астории, а самой себе. — Он хотя бы раз сказал тебе о любви? — она повернулась к Гринграсс и затем грустно хмыкнула. — Мы встречались с ним год, и я думала, умру от любви к нему. Хорошо, что нет, — хохотнула Пэнси, но в этих словах уже не было прежнего веселья. — Мне кажется, весь его лимит любви исчерпался на матери и собственном отражении в зеркале, — Паркинсон мотнула головой, перебрасывая волосы на другое плечо. — Возможно, в сердце Драко ещё есть место, но пусть меня отправят на следующие Игры, если это не место для матери его ребёнка.Звон разбитой чашки, которая выскользнула из рук Астории, был как пятно на белом холсте. Гермиона сглотнула, почувствовав, что тяжёлый воздух стал только гуще, будто подпитывался от этого разговора. Она проползла на коленях вперёд, с черепашьей скоростью надавила на ручку двери, надеясь, что стеллаж достаточно громоздкий, и с их ракурса он загораживал весь обзор.На свой страх и риск Гермиона вышла в коридор, тут же оглядываясь, но, кажется, те мужчины, которые проходили мимо, не задержались здесь, и даже ковёр уже был расправлен от их следов. Грейнджер вдохнула свежего воздуха и решила, что с неё на сегодня хватит. Она поняла, что оставила метёлку где-то на полу в той комнате, но ничего в мире не заставило бы её вернуться.Девушка свернула, направляясь к себе в спальню. Её даже перестало тошнить. Наверное, сказывался шок, притупляя все остальные ощущения.Подари ему новость о наследнике. Господи.Что мешало Астории это сделать? Забеременеть от него. В картине мира Гермионы не укладывалось это, но глупо отрицать: девушка могла бы забеременеть и без желания мужчины завести детей. Однако Драко не мог быть против. Мир, в котором он вырос, был жесток не только в военное время, и Малфой хорошо знал его правила. Ему требовался наследник. Вряд ли он будет исполнять роль отца, но сам факт завести детей с женой — разве это не необходимость?Всё рациональное кивало головой, подтверждая её рассуждения, но в то же время она была готова сползти вниз по стенке от этой мысли. Это меня не касается. Гермиона повторяла подобное себе так часто, что эта фраза уже набила оскомину и перестала нести в себе хоть какой-то эффект. Возможно, дело заключалось лишь в Астории. Она была настолько неприятна Гермионе, что мысль о том, что у неё будет ребёнок — беззащитное существо, которое в её руках станет только путём к большему статусу, была ей омерзительна. Ведь она совершенно точно не остановится, если...— Грейнджер. Гермиона подскочила, потерявшись на пару минут в своих рассуждениях, и не заметила, как к ней подошли сбоку.Она прислонилась к стене, потом ругая себя за этот жест, явно транслирующий её испуг. Маркус Флинт стоял в пяти шагах от неё, обернувшись на приглушённые мужские голоса где-то выше.— На пару слов? — он слегка улыбнулся, и девушка сжала зубы.Пожиратель открыл дверь, давая ей возможность пройти. Все её естество противилось этим нескольким шагам, но она знала, что это обязательно. У них совсем немного времени — их могли поймать. Совершенным чудом был только тот факт, что Малфою ни разу не пришла в голову мысль забраться в её сознание и выудить оттуда весь план. Ты бессильна против меня. Видимо, это болезнь всех ублюдков. Волдеморта однажды погубит его тщеславие, Гермиона была уверена. Этот порок всегда несёт за собой промахи.Они зашли в довольно большой зал с несколькими каминами, и Гермиона тут же оградилась от Флинта большим овальным столом. Она постаралась сместиться за другую его сторону максимально неспешно, чтобы это не выглядело как страх. Потому что это им и не было. Просто предельная осторожность.— Ты выполнила свою часть уговора? — сразу перешёл к делу Флинт, не перебиваясь на светские речи.Чертежи, которые она теперь всегда носила с собой, опасаясь оставить их где-то в комнате даже во время принятия ванны, словно обожгли ей живот пергаментами. Гермиона дёрнула подбородком, отказываясь быть в таком положении.— Мне нужны подробности, Флинт, — сказала она и с удовольствием услышала, что её голос звучал уверенно и непоколебимо. — Каков план, если я справилась?Это было явно не на руку Маркусу, поэтому он раздражённо вздохнул, но всё ещё сохранял признаки дипломатии, явно понимая, что Гермиона нужна ему.— Это зависит от чертежей, Грейнджер, — ответил он. — Как я могу тебе что-то сказать, не видя информации?— На чертежах не будет ничего диаметрально противоположного тому, что ты знаешь. Ты такой же солдат, как и Малфой, разве что с меньшим доступом, — отрезала Гермиона; она ненавидела, когда её считали за идиотку. — У тебя уже есть план и тебе нужны детали. Я хочу услышать план.Парень прищурился, но потом фыркнул, покачав головой:— Что ж, — сдался он, видимо, понимая, что этот разговор неизбежен, — мне не нужны планы его стратегий. Я понимаю, что в дуэли вряд ли смогу победить Малфоя, он ебаный гибрид человека, — в словах Флинта была такая смесь злости, зависти и гнили, что Гермионе было проблематично даже приблизительно эти эмоции отделить друг от друга. — Но Малфой слишком хорошо знает о своей неуязвимости, поэтому это его слабое место. Мне нужен план ловушек. Он знает, что Долохов создаёт кристаллы с примесью его крови, прикрывая его зад, и вряд ли пошёл бы против него даже под страхом смерти. Поэтому я уверен, связывая свою магию на кристаллах, Малфой не следит за каждой точкой. Мне нужно знать точные координаты каждой из ловушек, чтобы видоизменить их, — теперь голос Флинта стал отдалённо похож на что-то безумное. У Гермионы не осталось сомнений, что Маркус помешался на своём сопернике, сделав это идеей фикс. И в целом ей не было до этого дела, но то, как это жутко звучало, посылало холодок по коже. — Если повезёт, Малфоя убьёт его же магия. Как символично, правда? — усмехнулся Флинт.Гермиона молчала, нехотя понимая, что в плане... был смысл. Создание магических ловушек — очень кропотливое дело, выкачивающее много сил. Наверное, ещё несколько месяцев назад она обезумела бы от той мысли, что кто-то способен создать себе не одну и не две ловушки, связав их со своим волшебством, а столько, что их требовалось вносить на чертежи, Мерлин, но теперь эта информация скользнула по её ушам и даже не смутила. Малфой действительно был гибридом человека. В такие мгновения она вспоминала слова Люпина о той плате, которую Драко отдавал за подобное могущество, и тошнота возвращалась к ней с утроенной силой.Ловушки хрупкие, и оттого на них тяжело наложить мало-мальски действенные охранные чары из-за тяжести такой магии. Это словно закатать воздушное перо под цементную смесь. Единственной действенной защитой для них была неизвестность. И если Флинту удастся видоизменить ловушки, заставив работать против хозяина... что ж, это будет впечатляюще. В теории такое вполне возможно провернуть.Она представила себе возможность этого. Смещение генерала. Даже если Малфой останется жив, Волдеморт придёт в ярость от самой возможности того, что кто-то смог его перехитрить. Она была уверена, что Реддл воспринимает своего генерала как собственный проект. Это опасная игра, но что обычно говорят о таких? Что они стоят свеч.Гермиона отбросила все мысли, оставив разум холодным. Это то, что помогло им уничтожить крестражи. Это то, что помогло ей переживать смерти, которые неслись водоворотом новостей и на которые у неё нашлись силы не обращать внимания. Это то, что помогло сохранить Гарри жизнь и поставить запятую, а не точку в тот раз в Хогвартсе.Она сосредоточилась на том, сколько людей полегло от рук Драко. Сколько тех, кому она желала доброго утра, делила ужины и помогала в лечебном крыле целителям, которые вытаскивали с того света бойцов. Чтобы завтра они погибли, упав к его подошвам.Если Флинт станет генералом, всё изменится. Это будет настолько проще.Но она не стала делиться своими эмоциями, а лишь выдержала небольшую паузу перед следующим вопросом.— Что по поводу моей серёжки?Флинт явно расслабился, понимая, что его предыдущий ответ устроил Гермиону.— Как я уже говорил, у меня есть соображения на этот счёт, — ответил он. — Но это нельзя делать здесь. Территория должна быть за пределами Мэнора, но я не думаю, что с этим будут проблемы. Ублюдок явно любит тобой покичиться, потрясти желанной рыбкой перед носом у остальных. Эта хуйня у него в крови, — фыркнул Флинт.Гермиона почувствовала отвратительное желание огрызнуться. Все те разы, когда она оказывалась в обществе Пожирателей, Драко был её стеной посреди бушующего моря. Последнее впечатление, которое у неё сложилось во время этих эпизодов, что он кичился ею. Но она вогнала ногти в ладонь, углубляя уже имеющиеся впадины. Кажется, Грейнджер никогда не давала им реального шанса исчезнуть.Хватит, Гермиона.— День рождения Забини и всё такое. Возможно, я даже возьму тебя в аренду. Развлечёмся напоследок, — Флинт подмигнул, маскируя свои слова под скабрезную шутку, но что-то в его интонации не давало поверить в это. Фу. — В чём-то я не могу не согласиться с Малфоем — на кошечек у него есть вкус.Она не смогла сдержать эмоции омерзения и скривилась, сделав шаг назад.— Только попробуй, — предостерегла Гермиона. Кажется, по злющему блеску её глаз можно было точно сказать, что это не пустые слова. Пусть без магии, но она перегрызёт ему глотку зубами, если он прикоснётся к ней.Флинт хмыкнул, бросая на неё взгляд:— Мне интересно, сколько нужно времени, чтобы ты поубавила свою спесь? — но это совершенно точно был риторический вопрос, потому что он продолжил, не дожидаясь ответа. — Это заклинание, которое нужно подкрепить зельем. Предполагается, что оно подействует на магию, заточенную в твоей серёжке, и ты сможешь освободиться. Это пока всё, что я могу тебе сказать.И это не особо помогло. У Гермионы всё ещё оставался выбор между ничем и неизвестностью. Ей хотелось взять секунду времени, хотя бы миг на реванш, но её не было. Не было времени даже обдумать, перевести дух. У неё не было времени. Но у Ордена оно заканчивалось. И нужно было действовать.Гермиона повернулась к Флинту спиной и быстрым движением руки вытащила чертежи, сложенные в четыре раза и тёплые от её кожи. Она протянула пергаменты Маркусу, который вцепился в них с рвением голодной собаки. Его глаза бегали по листам; он переворачивал их и загорался всё большим восторгом с каждым новым шорохом пергамента.— Как... — он всё ещё не отрывался, стараясь собрать слова в кучу, — как тебе это удалось? С ума сойти.— Не забудь о своей части сделки, Флинт, — Гермиона знала, что это ни к чему, но чувствовала, что стоило сказать.И это вырвало его из пучины щенячьего восторга. Он прочистил горло и, быстро спрятав пергаменты во внутренний карман мантии, сказал:— Грейнджер, я... Его слова оборвал звук искрящегося камина. Гермиона повернула голову в сторону, чувствуя, как по её спине начал стекать пот. Если Малфой увидит их, он совершенно точно что-то заподозрит. А потом уничтожит обоих.Но, увидев того, кто ступил на мраморный пол, её сознание будто растерялось в реакциях. С одной стороны, это было прохладным облегчением, а с другой — лавина ненависти опалила лицо Гермионы при виде бывшего учителя зелий. Как же она ненавидела этого человека. До тремора в руках. Вот кто был достоин той уничтожающей магии в крови Малфоя. — Профессор Снейп, — приосанился Флинт, поворачиваясь. Северус уже давно не являлся их профессором, но Гермиона полагала, что искоренить старую привычку было сложно.— Какой сюрприз, — Снейп прошёлся по ним взглядом, показывая, что это был такой же сюрприз, как зачерпнуть ложкой утреннюю кашу и обнаружить там личинки.— Грязнокровка слоняется по замку одна, мне кажется, Малфою следует позаботиться о личной охране для неё, — перевёл на Гермиону глаза Флинт. — Непонятно, к чему это может привести.— Обязательно поделитесь своими размышлениями с генералом, — ответил Снейп. — Мне нужен Грегори.— О, они в подвальных помещениях. Он закомандовал показать ему винный погреб, — Флинт кивнул головой в сторону выхода.— Чудесно, приведите мне его, нам нужно обсудить несколько деталей.— Конечно. Маркус, кажется, только обрадовался возможности убраться. Можно поспорить, что даже если он умел защищать свой разум, то вряд ли это сопоставимо с умениями Снейпа в легилименции, поэтому его нервозность была более чем понятна.Северус повёл мантией вбок, пытаясь пройти вслед за бывшим учеником. Гермиона ощущала, как кипела её кровь.— Ублюдок, — едва слышно процедила Грейнджер сквозь зубы, как только полы мантии зельевара прошлись по полу, когда он проходил мимо.Это было ничем, но ей казалось, что если она не выплеснет хотя бы сотую часть своей злобы, та разъест её желудок, оставив от него только куски.Снейп остановился, медленно повернувшись:— Держите себя в руках, мисс Грейнджер, — проговорил он холодно. — Вот уж не думаю, что мистер Поттер сильно обрадовался бы, узнав, что вы так изменились, и в вашей речи проступила грязная брань.— Даже не смейте говорить о Гарри! — Гермиона вскинула палец и повысила свой голос, от злости рискуя звучать как Астория, но данный факт заботил её сейчас в последнюю очередь. — Вы просто... Не смеете...— Успокойтесь, — резко оборвал Гермиону Снейп, а потом смерил тёмным взглядом. — В вашем положении нервничать крайне нежелательно, — он произнёс это с издевкой, которая отрезвила её ушатом воды.Гермиона приоткрыла рот, когда Снейп уже произнёс имя какого-то эльфа. Она знала, что Северус — крёстный отец Драко, это не кровное родство, но, видимо, магия замка всё равно имела это в виду, поэтому домовик послушно явился на зов мужчины.— Проведите вашу служанку в её комнату, ей явно нужно передохнуть, — зельевар бросил на Гермиону ещё один стальной взгляд и скрылся за дверью. Всё, что Грейнджер чувствовала, — это ядовитый туман по венам, обещающий обязательно отомстить.***Она задыхалась. И это было обыденно. Она почти привыкла. Задыхаться во сне от ужасов, раздирая ногтями неплотный материал сонной мглы, обнаружив под этой пеленой иголки, что впивались в кожу и оставляли будто бы натуральные порезы. Гермиона кашляла, выгибаясь, и, наверное, это был не худший кошмар. Гораздо хуже те, что начинаются тонкой полосой поцелуев, а перерастают в жар. И она согласилась бы, что всё было не так страшно. Если бы это не происходило наяву.Её глаза всё ещё не привыкли к темноте, когда она закричала. Крик был остановлен рукой, сжавшейся на горле Гермионы. Всё превратилось в хрип вперемешку со слюной, что скапливалась во рту и не имела возможности стечь по глотке. Гермиона хаотично вырывалась, стараясь отбиться, и, судя по ощущениям, здорово полоснула кого-то по руке.— Не дергайся, сука, — голос Астории, надменный и холодный, был словно снежный ком, которым Гермиону накормили, засовывая в горло. — Держи её, — велела она кому-то, кто удерживал Грейнджер за локоть. — Петрификус Тоталус!Это был не сон. Её мозг лихорадочно пытался вспомнить произошедшее накануне. Вечер был обыденным. Баркер прислал ей новую порцию зелий, поэтому она выпила пузырёк с такой жадностью, будто он являлся последней водой на планете. Эффект у этого варева был таким же, потому что Гермионе хотелось заплакать от облегчения, когда её желудок успокоился, и она наконец-то смогла поесть.Выйдя из душа, Грейнджер по привычке посмотрела в зеркало. Живот казался ещё более плоским, чем раньше, что постоянно наводило её на мысли о том, вдруг Баркер ошибся. Ведь это просто не могло быть правдой. Ей хотелось хохотать от абсурдности своих мыслей. Девушка опёрлась о раковину и вздохнула. Задержка уже около полутора недель. Она и так знала, что месячных не будет, о них ей не стоило переживать ещё как минимум девять месяцев. Но Гермионе хотелось ошибаться.Она поднесла ладонь к пупку и на секунду ей показалось, что это место теплее, чем всё её остальное тело. Чёртово наваждение. Она надела пижамное платье из тёмной струящейся ткани, одёрнув руку. Гермиона просто отказывалась думать о том, что происходило на самом деле.И вот она чувствовала холодные пазы чужой магии, что направляли в её тело потоком.Ещё пара мгновений, и Гермиону ударили о кушетку лопатками, выбив весь воздух. Ужас сковал её связки и будто распространился по кровеносной системе, потому что следующее, что Грейнджер почувствовала — она могла двинуть пальцем. Могла... противиться Петрификусу? Это бред. Такое могли делать волшебники, которые упражнялись в магии ежедневно. Её силы заперли внутри неё зельем, но это тёплое чувство сопротивления вряд ли можно было с чем-то спутать.Мысли Гермионы не зашли слишком далеко в этом русле. В следующий миг её глаза вспыхнули болью от огней, которыми вдруг осветили комнату. Видимо, это был страх или же Астория не являлась талантливой заклинательницей.Гермиона села на кушетке, увидев, как Гринграсс подогнула полы платья, направляясь к ней. Её волосы, которые обычно лежали в аккуратной укладке, были разметаны по плечам в каком-то безумстве, прямо под стать глазам. Они выглядели как два стекла — два следа помутнённого рассудка. Чьи-то руки сжали плечи Гермионы и дёрнули назад на кушетку с такой силой, что что-то в позвонке хрустнуло, а из глаз посыпались искры от удара затылком. Боже, как больно. Гермиона простонала, на миг концентрируясь только на этой боли внутри головы, что заставила виски сжаться.— Держи её! — заверещала Астория. В каждой ноте крика Гринграсс была слышна паника и полная потеря связи с реальностью. Она словно находилась в каком-то кураже, который захватил Асторию полностью и перемолол, делая частью себя.Гермиона закричала, почувствовав, как заклятье смыкало её ноги. Астория намеревалась привязать их кожаными ремнями к столу, будто действительно сомневалась в своей магии, поэтому решила перестраховаться чем-то физическим.— Хватит! Хватит, Астория! Гермиона знала, что бессмысленные визги не помогут и здесь нужно попытаться наладить связь. Даже с преступником, похитителем, террористом полиция изначально старалась настроить диалог. И Гермиона об этом помнила. Но помнила она это ровно до того момента, пока её пятки не пригвоздили к столу посреди маленькой комнаты, которая, судя по цветам и оставшейся мебели вчера во время ужина, была одним из гостевых кабинетов на территории Мэнора.— Заткнись! — рявкнула Астория.Гермиона подняла подбородок и увидела рыжеватые волосы и... ухмылку. Мерлин.— Держи её руки!Ребекка ухватилась за запястья Гермионы, прижимая их к кушетке выше головы, не давая ей двигаться. Грейнджер выгибалась, пытаясь высвободиться из хватки служанки, но, кажется, она только на вид выглядела крайне хрупкой или же это паника выбивала гриффиндорку из сил.— Ребекка, нет! Она тебе не... Пощечина, которая в тот же миг сделала часть её губы припухшей, даже не взяв времени на ?раздумья?, отдалась в висках Гермионы звуком вилки, скользящей по гладкой поверхности стекла. Глаза заслезились. Она попыталась выровнять голову, которая откинулась вбок от удара, но всё равно не видела ничего, кроме расплывчатого пятна платья Гринграсс и облака рыжеватых волос Ребекки.— Заткни пасть, грязнокровка! — Грейнджер услышала, что Астория совершенно точно не отсоединила одну челюсть от другой ни на дюйм, проговаривая это. — Ты не достойна говорить со мной. Ты не достойна дышать со мной одним воздухом!Это были старые речи. Гермиона пыталась проморгаться и перестать в панике кричать и всхлипывать. Девушка чувствовала, как искрила магия вокруг, и поток ярости точно имел материальную составляющую, потому что она давила глыбой ей на грудь. Мерлин.— Астория, он убьёт тебя, если ты вдруг... Гермиона постаралась прибегнуть к страху Гринграсс. Волдеморт не оставит Асторию в живых, если с Грейнджер что-то произойдёт по её вине. Гермиона сильно сомневалась в том, что новоявленная миссис Малфой — превосходный окклюмент. Но Астория склонилась над Грейнджер и пальцами сжала ей губы, скривившись. Наманикюренный ноготь впивался Гермионе в губу, вот-вот норовя её проткнуть.— Он мой, — прошипела Астория, метая искры глазами, и, кажется, они действительно прожигали её щеки. — И ты никогда не станешь ближе. Никогда! — заверещала она.Еще секунда, и до Гермионы дошло, что Астория говорила о Драко.Боже, Гринграсс свихнулась. Но эти мысли очень быстро стали совершенно неважными, потому что Астория достала палочку и резким рывком подняла край пижамы к груди Грейнджер, обнажая белье.— Я избавлюсь от всего, что ты принесла в мой дом.Голос Астории был концентрацией всего самого сумасшедшего, но не это волновало Гермиону больше всего и даже не смешки Ребекки, которая всё ещё держала её руки, не давая сдвинуться с места.Астория подняла палочку, и все шестерёнки, щёлкающие в голове гриффиндорки в паническом ужасе, вдруг сошлись в одну точку, едва не разорвав пространство своей темнотой. Гринграсс смотрела на живот. На её живот.— Нет! — заверещала Гермиона. Было просто поразительно, сколько у неё на самом деле оказалось сил. Невероятно, как вяло и нехотя до этого момента она боролась. Магия сцепляла ступни Гермионы, но ногти Ребекки прошлись по её предплечью, когда Грейнджер смогла вырваться, однако всего на секунду, прежде чем служанка вновь припечатала девушку к кушетке, принимая более комфортную позицию.— К тебе нельзя применять магию? Не беда, — хмыкнула Астория, и водоворот воспоминаний покрутился перед карими радужками, подбрасывая подобную интерпретацию прямо перед тем, как её выстегали плетью на морозе. — Это необязательно.— Нет, Астория! Отпусти! Отпусти меня! Её связки жгло, и огонь будто рождался прямо в желудке, обжигая горло. Гермионе казалось, что она больше никогда не сможет говорить после этих криков. После этого ужаса.Возможно, страх менял людей. Было чувство, что когда переживаешь какие-то моменты, ты никогда не можешь возвратиться в прежнюю точку, и, наверное, это была одна из таких ситуаций. Гермиона взвыла, почувствовав, как кончик палочки превратился в острое лезвие, которое вогнали немного ниже ребра.Наверное, это была агония, потому что она ощущала поднимающийся жар в районе живота. Астория злилась, не имея возможности вогнать лезвие глубже.— Ты просто отправишься к кому-нибудь другому, и в его жизни не будет никакого следа о тебе... Никакого... — слова Астории было трудно разобрать, потому что Гермиона кричала от боли, замечая, как на шёлк, собравшийся у её груди, попадали брызги крови.Боль была настолько нестерпимой, что на задворках сознания она удивилась тому, как отвыкла от Круцио, ведь сейчас казалось, что даже Круцио не чувствовалось так невыносимо, как глубокий разрез лезвием по коже. Как будто тебя расчленяли заживо.Рана стала глубже и, кажется, полоснула кость, когда Гермиона зарыдала, понимая, что силы в ней иссякали.— Боже, нет! — продолжала визжать она, стараясь уклониться от лезвия. — Астория, нет! Остановись!Ладони склонившейся над Гермионой девушки оказались в крови, а платье навсегда испорчено. Она была больной. Её больше не смущала брезгливость, когда сосуды рвались, брызгая кровью на одежду, её не смущали крики, её не смущало ничего. Астория видела лишь цель. А что всегда говорят о таких целях? Что они стоят свеч, верно?— Убери от него руки! — крикнула Гермиона, когда Гринграсс перехватила палочку, стараясь сделать на животе ещё одну рану. — Не прикасайся!Мерлин, Астория хотела вырезать её ребёнка. Как долго она планировала это? Вряд ли Гринграсс была способна на Круцио. Вряд ли она умела творить сложную магию, потому что абсолютно все чары, которые могли заставить организм отвергнуть плод, имели в себе сильную концентрацию тьмы. И Астория знала, что вариант идеального исполнения таких чар минимален. Поэтому она не побрезговала методом мясника.— Нет никакого его! — закричала Гринграсс. Следующее, что Гермиона ощутила, была такая лавина агонии, что на секунду ей показалось, она даже перестала чувствовать.Говорят, что люди, замерзающие от мороза, в конце концов начинают чувствовать тепло. Организм перестаёт бороться до такой степени, что не подаёт даже сигналы об опасности. Будто смиряется со своей участью. Это был один из таких моментов. Лезвие вошло настолько глубоко, что, наверное, Гермиона даже не кричала. Просто чувствовала запах крови, который стекал, кажется, по внутренней стороне её век.Кровь. Отчаяние. Боль и полная потеря рассудка. Вот так пахли руки Астории. Точно так же пахли руки Ребекки, которая прижимала локти Гермионы к мягкой кушетке и которые... вдруг исчезли.Всё, что Гермиона слышала, — тонкий звук радиоволн. Наверное, чтобы пережить происходящее, мозгу потребовалось отключить какие-то из чувств. И слух явно не был в приоритете. Глаза до сих пор всё видели расплывчато, но Гермиона заметила пятно, которое двигалось с такой скоростью, что, казалось, её бы стошнило от подобного раздражения вестибулярного аппарата, если бы она была способна чувствовать хоть что-то ещё.Первое, что Грейнджер смогла услышать, стал хруст. Хруст шеи Ребекки. Малфой убил её руками, отбросив тело вбок, будто шкуру скота. Гермиона вдохнула, и слеза скатилась у неё по щеке из-за поворота головы, делая картинку чётче. Тогда она, наверное, впервые увидела, кто он такой. Поразительно, Гермиона так часто это себе говорила, а Малфой находил всё новые и новые грани жестокости, чтобы изрезать ей сердце. Но сейчас это не было похоже абсолютно ни на что другое, что она видела ранее. Ей казалось, что тот мужчина, кости которого стали виднеться после нескольких секунд воздействия магии Малфоя, оказались для неё последней каплей. Она была уверена, что видела Сатану в глазах Драко, когда он брезгливо отошёл от трухи на ковре. Но это просто смешно.Тело Астории отлетело к стене. Мозг Гермионы тормозил, она почти не понимала происходящего и лишь услышала голос Малфоя, который был похож на бурление лавы в преисподней, когда тонкая струйка крови изо рта Гринграсс упала на коричневый пол, почти сливаясь с его цветом.— Отправьте её в Мунго. Хозяйка дома не в себе. Гермиона не понимала, к кому он обращался с таким адским спокойствием, но услышала кашель Гринграсс, которая подняла на него глаза, но, видно, сила удара была такой, что она не могла встать.— Ты же не... Ты не посмеешь меня отправить... Щелчок, и эльф аппарировал вместе с ней.Гермиона всё ещё ощущала запах смерти, витающей над ней. Девушка не могла понять: костлявая кружила вокруг неё, ожидая, когда та умрёт от болевого шока, чтобы окутать её в своё вечно спокойное одеяло и убаюкать, или же она пришла за Ребеккой, хруст шеи которой всё ещё отскакивал от висков Грейнджер, как будто на повторе.— Тихо, тихо, Гермиона, слышишь? — Драко что-то шептал. Он прикоснулся к её лицу, но этот тактильный контакт не был долгим. Его пальцы переместились вниз, немного отодвинули каёмку белья ниже, чтобы увидеть, насколько глубоки раны.Отлаженными движениями Драко очистил её живот от крови и заживил рану. Гермиона поняла, что до сих пор рыдала после того, как лёгким не хватило воздуха, и она услышала свой собственный всхлип. Это будто происходило совершенно не по её воле. Ей казалось, что она в порядке, что переживёт. Но, кажется, у её психики были свои соображения по поводу происходящего.— Тихо, всё, всё закончилось, — Драко говорил ей о чём-то. Вряд ли Гермиона отдавала отчёт его словам. Голос Малфоя слегка дрожал, но всё ещё был таким знакомым. Когда он взял её на руки, чтобы аппарировать, она не противилась. Гермиона была полностью без сил.Приглушённый свет её комнаты казался ей сейчас стадионом с миллионами прожекторов, направленных прямо в лицо. Драко перенёс Гермиону в комнату, продолжая что-то говорить, пока она всхлипывала, прижимая руки к тому месту, где ещё пару секунд назад зияла рана. Грейнджер ведь знала, как действовала заживляющая магия — как только рана исчезала, исчезала и боль. Она могла поклясться, что у неё там точно останется шрам, пусть даже кожа под пальцами чувствовалась абсолютно гладкой. Шрам, который по-прежнему сжимал спазмами всё ниже груди.— Блять... Блять! Ты... Паника в его голосе ударила Гермиону так сильно, от чего она даже подняла взгляд и увидела, что он смотрел куда-то ниже. В район её ног. Она опустила подбородок и едва не съехала по стене. Раны на животе больше не было. Она точно это знала, потому что не чувствовала под рукой ошмётков кожи. Но её ноги были в крови.Малфой схватил Гермиону, удерживая от падения, и аккуратно усадил на пол, чтобы кровотечение не было таким сильным и девушка не теряла кровь так быстро. Он закатал рукав своей кофты, поведя по метке пальцами. Драко больше не успокаивал её. Больше не было никаких слов о том, что всё закончилось.Потому что ничего не закончилось.— Нет! — Гермиона вспомнила этот жест и закричала, стараясь откинуть его руки. Малфой удержал запястья Грейнджер как раз в тот момент, когда она увидела, как Забини аппарировал в другой конец её комнаты. Гермиона закричала громче:— Нет! Забини значил Баркер. А Баркер значил боль. Всегда тяжёлая, жгучая всеобъемлющая боль, которая только догоняла её, едва ей казалось, что удалось скрыться.— Что с ней? — услышала Гермиона голос Забини, который тут же бросился к ним. — Отойди, — он толкнул Драко в плечо, абсолютно не церемонясь.— Не трогай! Не трогай меня! Не прикасайся к нему! — закричала Гермиона. Она оттолкнулась пятками и сбила пушистый ковёр, чтобы отползти к стене. Кровь стекала по её ногам на пол, делая белый ковролин насыщенно бордовым, и вряд ли это был хороший признак. Но это неважно. Важно было, чтобы её больше никто не трогал. Чтобы никто не смел к нему прикасаться.— Мне нужно её осмотреть, — нетерпеливо сказал Блейз, поворачиваясь к другу. — Если не остановить кровотечение...Да, исход был понятен, и это отразилось в глазах Малфоя как никогда красноречиво. Он присел напротив Гермионы, коснувшись её щёк ладонями, на которых остались мазки крови.— Грейнджер. Она всхлипнула, чувствуя тепло его пальцев на щеках и вслушиваясь в эти знакомые ноты голоса. Гермиона подняла на него взгляд, увидев, как в хрустальных переливах серебра плескалось что-то, что не могло выжить в том аде, который жил в его крови. Это было просто невозможно. Являться тем, кем он являлся, и смотреть вот так. Потому что для смертоносного убийцы его глаза умели быть непривычно мягкими. — Позволь ему. Я доверяю Блейзу.Гермиона покачала головой, всё ещё прижимаясь к стене. Раздражение Забини можно было прощупать в воздухе, он явно считал, что вместо разговоров её нужно оглушить.— Ты говорил... что... никому не доверяешь, — она всхлипывала, стараясь держаться за голос, который говорил все эти вещи.Идикомне. Нужнобылораньшетебяраздеть.Это смешивалось в её голове в смесь звуков, успокаивая.— Я Забини за человека не считаю, — отмахнулся Драко, всё ещё пытаясь её уговорить.— Охуеть теперь.Гермиона услышала приглушённую реплику, полную неизменного раздражения ровно перед секундой, когда Драко протянул ей руку, а затем взмахом палочки уложил на кушетку. — Наконец-то, — буркнул Забини.Гермиона ощущала холод везде ниже пояса. Её ноги, часть живота, всё было словно во льду. Никаких неприятных ощущений, кроме невероятного холода.Вспышки заклинаний летали поверх её тела, но Гермиону трясло так сильно, что Забини приходилось накладывать их по несколько раз, чтобы увидеть точный результат из-за сбитого сердцебиения.— Что с ней? Боже, Гермиона ненавидела панику в его голосе. Она ненавидела, когда он звучал вот так. Потому что Малфой всегда был собран. У него всегда всё было под контролем. И если он позволял себе нервничать, что тогда случилось с миром? Неужели он шёл к чёртову дну?— Помолчи, — оборвал его Блейз, заставляя всё новых и новых святящихся светлячков кружить над её животом.Он несколько раз сменил перчатки, прежде чем разрешил ей сомкнуть ноги, прекращая осмотр. Кажется, кровотечения больше не было, хотя Гермиона не могла отвечать за правдивость своих ощущений, потому что ничего не чувствовала. Забини подошёл и встал сбоку от неё, целенаправленно наводя палочку на брюшную полость, и она дёрнулась.— Я проверю, всё ли в порядке с ребёнком, — объяснил он ей спокойно и подождал ещё несколько секунд, прежде чем голубоватый свет окутал её живот.Тепло в районе запястья и уже знакомые бело-фиолетовые волны зарябили в воздухе. Небольшие искорки плясали над её пупком, слегка подрагивая.— Ретрохориальная гематома, — сказал Забини, садясь обратно на стул, когда голограмма исчезла. Блейз достал несколько пергаментов, чтобы сделать заметки. — При частичном отслаивании плодного яйца между стенкой матки и хорионом формируется пространство, в котором и может скапливаться кровь.— От чего это происходит? — спросил Малфой всё тем же натянутым голосом.— Стресс, физические повреждения, удары... Причин масса, — вздохнул Забини, а потом перевёл на Драко взгляд. — Она потеряет ребёнка, если что-то подобное повторится, это не...— Ничего подобного не повторится, — рявкнул Малфой.Гермиону раздражало, что они вели о ней разговор так, будто она здесь не присутствовала, но у неё не осталось сил возмущаться. Слёзы всё ещё стекали медленным потоком по её лицу, падая в губы. Она старалась не думать. Не думать о том, что только что произошло. Не думать о том, что произошло, если бы Драко не появился. Не думать о том, что если он сейчас исчезнет, вряд ли она не умрёт от паники. Не думать о том, куда это приведёт.Блейз протянул ей несколько бутылочек. Гермиона выразительно посмотрела на него, не скрывая во взгляде настороженности.— Ты должна это выпить, чтобы ему помочь, — сказал Забини, и за этим последовала пауза.Она не доверяла Блейзу. Не доверяла никому здесь, даже себе. Но у неё вряд ли остался выход, кроме как поверить ему на слово. Девушка проглотила две субстанции, которые явно были специально охлаждены, чтобы сделать этот процесс не таким отвратительным.— Ей нужно поспать, — сказал Блейз, поправляя белоснежный свитер, на фоне которого его кожа была ещё более шоколадной. — Я дал ей отвар, он должен помочь крови восстановиться, и зелье для сна. Сейчас лучше ничего другого не принимать, но это можно. Оно максимально безопасное для плода. Она молодая, её организм восстановится сам, если дать ему такую возможность.— Что? — выдохнула Гермиона.Зелье сна без сновидений. Она не могла уснуть. Только не это. Ужас вновь сковал её конечности, и она ощутила, что паника набирала обороты.— Я сварю для неё ещё зелий, чтобы сработало лучше, — продолжал Забини, смотря на Малфоя и совершенно не обращая внимания на девушку. — У неё шок, скорее всего, нервное истощение.— Спасибо, — произнёс Драко, переведя на Гермиону взгляд.Блейз в последний раз глянул на Грейнджер и, кивнув, аппарировал, то ли понимая, что он лишь накалял обстановку, то ли не желая больше иметь с этим ничего общего.Мысль о том, что её накачали зельем для сна, всё ещё билась в жилах Гермионы, крича о том, что это невозможно. Непозволительно. Ей хотелось засунуть себе несколько пальцев в рот и выблевать зелья, пока они не начали действовать, но, кажется, было поздно. Потому что, когда Малфой взял её на руки и уложил в кровать, веки начали слипаться, а паника утихала, словно кто-то поставил эту эмоцию на режим ожидания.Гермиона почувствовала, как лямки платья спустились вниз, и через секунду оно оказалось на полу, оставив её раздетой. Драко укрыл девушку одеялом, пока она всё ещё боролась со сном, пытаясь держать глаза открытыми.— Тш, Грейнджер, тише, — он провёл тыльной стороной ладони по её лицу, когда она вновь всхлипнула в подушку. — Больше этого никогда не повторится. Пусть только посмеют к тебе прикоснуться, — Драко повторял это скорее для себя, словно сдерживался, чтобы не броситься назад — свернуть шею каждому, кто мог быть к этому причастен.Гермиона лежала, борясь с желанием повернуть голову навстречу его касанию, но он уже убрал руку и просто сидел на краю постели.— Как... ты... — чёрт, она пыталась говорить связно, но сознание утекало с каждой минутой всё быстрее.— Эльфы, — объяснил Драко, поняв её и так.Она посмотрела на него и поняла, что из одежды на нём была лишь тонкая кофта с длинными рукавами и хлопковые штаны. Наверняка он спал.Гермиона по-прежнему видела в его взгляде ярость. Ту тьму, что плескалась в зрачках, пожирая всё хорошее вокруг него. Но сейчас Драко сидел рядом с ней, и ей казалось, что вся эта иллюзия безопасности рухнет, если он вдруг исчезнет.В другой раз она никогда бы так не поступила. Осталась бы верна себе и всему, чему обещала быть верной. Но фантомная боль в районе живота всё ещё пульсировала, не давая забыть о пелене ужаса перед глазами, когда лезвие вошло в её живот, и ничего не имело смысла, кроме чувства, что она может уснуть. Что она может это себе позволить, пока он тут.— Тебе нужно отдохнуть, я... — Драко говорил шёпотом, приглушив магией свет, и встал, чтобы дать ей поспать.— Нет! — Гермиона вскрикнула в такой истерике, схватив его за руку, что даже сама опешила от катастрофы, читающейся в этом слове.Драко выдохнул, сел обратно и пристально посмотрел на неё, но не убрал руку.— Останься, — попросила Гермиона, сжимая его пальцы и чувствуя, как он боролся с собой, но в итоге сдался. — Будь тут.— Ладно, — выдохнул Драко, переплетая их пальцы.— Пообещай, что не оставишь меня. Пообещай мне, — пробормотала Гермиона, чувствуя, как он поглаживал большим пальцем тыльную сторону её ладони.— Обещаю, — произнёс Малфой. Это было последнее, что она услышала, прежде чем провалиться за черту.***Плечи Гермионы дрожали, хотя вода в ванне была теплой. Она сидела, несмотря на несколько просьб Тинки прилечь и расслабиться. Кажется, её организм был просто не в состоянии это сделать. Когда она открыла глаза, то первое, что заметила, обеспокоенный взгляд Тинки, сидевшей рядом. Все следы, которые могли говорить о ночном инциденте, исчезли, будто её пытались обмануть. Гермиона дотронулась до живота и не обнаружила ничего необычного. Никакого шрама, который чудился ей вчера в паническом припадке. Крови больше не было ни на ногах, ни на полу, даже злосчастный коврик не являлся свидетелем произошедшего, вновь выглядел белоснежным.— Где он? — это было первое, что Гермиона спросила.Кажется, она всё ещё чувствовала тепло его руки в своей, открыв глаза. Гермиона ощущала ярость Драко даже во сне. Она будто была живым существом, бурлила, воскрешала в нём всё самое тёмное, но при этом поразительно, что рядом с этим ходило чувство безопасности. Как будто ощущаешь себя наиболее комфортно с тикающей бомбой.— Хозяин отлучился на встречу с Тёмным Лордом, — произнёс эльф, — и велел Тинки быть с Мисс, когда Мисс проснётся. Быть с Мисс, пока хозяин не вернётся назад. Не оставлять Мисс одну.Тинки настояла на ванной. Только спустя полчаса молчаливой помощи Гермиона заметила, насколько непривычно тихим был домовик. — Тинки? — повернулась Гермиона, чувствуя, как тёплая вода окутывала её плечи. — Почему ты ничего не говоришь?Возможно, это была ошибка. Скорее всего. Потому что сразу же после этой реплики Тинки зарыдала, прикрывая большие глаза руками, которые просто не могли остановить крупные градины слёз.— Тинки никогда не простит себе, что не уберегла Мисс! — хныкала она, шмыгая носом. — О, если бы не Миппи! Если бы хозяин не успел вовремя, Тинки бы просто...— Мерлин, перестань, — выдохнула Гермиона, не ожидая такой реакции.Кажется, от удивления её собственный шок перестал так сильно на неё давить.Расстановка приоритетов. И её приоритетом никогда не была она сама.— Тинки, ты же знаешь, что Драко успел. Он ведь... — Гермиона облизала губы, пытаясь успокоить домовика. — У него ведь всегда всё под контролем.— Тинки так жаль, что Мисс пришлось это пережить, — по-прежнему не находила себе места она.— Я... справлюсь. Правда. Всё будет в порядке. Эти слова помогли ей. Они как будто бы дали вспомнить, что на самом деле произошло. Отбросить всё лишнее. На неё напали. Она спаслась. У неё не было видимых повреждений. Это как одна из тех заварушек, в которые она попадала с мальчиками. Можно было бы представить, что это очередное неизвестное место, в котором их ждала тьма, где они искали крестраж. Но случившееся пошатнуло её так сильно не из-за этого.Напали не на неё. Гермиона посмотрела вниз, увидев как всегда совершенно плоский живот. Это был тот день, в который она впервые поняла, что беременна. Та ненависть, с которой Астория смотрела на небольшой участок тепла вокруг её живота, была самой мерзкой, что Гермиона видела в жизни. И самой страшной. Мысль о том, что Гринграсс могла навредить ему... чему-то, что было абсолютно беззащитно, сдавливала внутри Гермионы всё, заставляя бороться.Чёрт.У неё действительно будет ребёнок.Кто-то, кто будет как две капли воды похож на неё.Или на него. Гермиона закрыла глаза, почувствовав, как в груди шевелилось то чувство, которое она пыталась игнорировать всё это время. Что, если ребёнок будет как он? С этой кривой улыбкой, холодным взглядом и ненавистью вокруг себя. На это и рассчитывал Волдеморт. Взять всё самое тёмное от Драко, чтобы сделать себе идеальный сосуд.Её вновь начало тошнить. Она попросила Тинки принести ей зелье и вылезла из ванны, надев серое платье. Эльф сказал, что Гермиону никто не потревожит, она может не выходить из комнаты, может ни с кем не разговаривать, но просто слёзно просил поесть.— Ладно, Тинки, я покушаю. Обещаю, — добавила Грейнджер, увидев, как насторожённо эльф на неё посмотрел. — И я знаю, что Драко велел тебе быть со мной, но... Мне нужно немного времени наедине, ты не против?— О, конечно, Мисс, Тинки всё понимает, Мисс, — кивнула она, расположив все виды хлеба в форму полумесяца на блюде. — Но Тинки будет прислушиваться к зову Мисс, и, если Мисс что-то понадобится, Тинки будет рядом.— Спасибо тебе, — улыбнулась Гермиона.Как только эльф исчез, улыбка стёрлась с лица Грейнджер, потому что больше не перед кем было притворяться. И, возможно, она недооценивала степени этого притворства, потому что со звуком аппарации на неё будто свалились мысли, которые Гермиона прятала всё время за миллионами ширм.Она родит ребёнка.Его ребёнка. Гермиона провела ладонями по лицу, позволяя себе предположить то, что Флинт не соврал и действительно знал, как помочь ей сбежать. Она совершенно не думала об этом раньше, отбрасывая эту возможность. Какая была вероятность отпустить её за спиной у Малфоя? Это смешно. Какова была вероятность, что Флинт не врал? Но картинки того, как она спасала их ребёнка, всё равно пролетали перед её глазами. Младенец с острым взглядом и его магическим отпечатком. Что она сказала бы ему, если бы он спросил? Что ответила бы?Гермиона села на кровать, понимая, что это больше не имело смысла. Предательница. Это слово въелось в неё мазутом, но... кого она предавала теперь? Наверное, ей стало бы страшно ещё месяц назад. То, с какой лёгкостью она приняла это решение.Когда солнце ушло в закат, Гермиона перестала его ждать. Малфой сказал Тинки, что вернётся к ней, но он не был обязан. Боже, вчера он убил Ребекку и куда-то отправил Асторию, даже не потрудившись вылечить её.Гермиона провела рукой по волосам, отгоняя мысли. Они — последнее, о чём она должна думать. И Гермиона уговаривала себя, что перестала ждать, но когда он аппарировал в её комнату в полпервого ночи, сердце девушки всё-таки пропустило удар.— Драко, — его имя вылетело на автомате, она даже не заметила.Чёрт, он выглядел... уставшим. В полном обмундировании и даже с маской в руке. Той маской, которая посылала рой мурашек по её коже. И не только жути. Потому что это её она обычно видела во всех снах. Гермиона почувствовала, как кожа покрылась пятнами, поэтому начала говорить, чтобы отвлечь его от этого. Чтобы он не вздумал поинтересоваться её мыслями.— Ты... спал? Может быть, это был нормальный вопрос. Если его вырвать из контекста. Может быть. Но не между ними. Не в этом мире. Точно не в этой ситуации. — Ты спал этой ночью?— Нет, — ответил Драко спокойно. Он сжимал маску в руке и смотрел на неё так осторожно, будто боялся ранить. Боялся, что от его взгляда она разлетится, как одна из хрустальных ваз Нарциссы.Между ними повисла пауза. Что она ещё могла у него спросить? Между ними ничего не было. Лишь ушат истерик и море боли. Вот так просто. Их связывали тёмные канаты чего-то потустороннего, и в этих волокнах не было места разговорам вроде этого.— Мне нужно тебе кое-что сказать, — произнесла Гермиона.Он убьёт её. Придушит голыми руками, возможно, свернёт шею, даже не моргнув, как сделал с Ребеккой. Такой же служанкой, как она. Отправит её в самый дальний Центр. Приставит Лидию в качестве охранника. Малфой мог превратить её жизнь в ад, он предупреждал ещё тогда. Так разве не самое время это исполнить? Хотя он и не знал, что выполнил все свои обещания, когда стал сниться ей, а она перестала чувствовать ужас. Но, просыпаясь, Гермиона всегда ощущала себя предателем. А теперь он и эту форму искупления у неё отобрал.— Давай потом, — ответил Драко. Гермиона отогнула одеяло, становясь на тот самый пушистый ковёр и замечая, что её перестало затапливать смущение, когда он видел так много открытой кожи. Хотя сейчас, кажется, его совсем это не интересовало. Какая-то часть неё заметила, что после аппарации Драко не приблизился к ней ни на шаг, и это почему-то рассыпало дроблёную соль внутри неё на порезы, которые никогда не заживали.— Нет, сейчас, — запротестовала Гермиона. Увидев маску в его руках, она испугалась, что Флинт мог успеть исполнить свой план. Но Драко был жив. Он здесь. Значит, ещё не поздно. — Это важно.— Грейнджер, — оборвал её он и наконец посмотрел в упор, — у меня твои родители.