Глава 12 (1/1)

Гермиона выдохнула, повернувшись на бок и почувствовав щекой шёлк подушки. Она смотрела на мрачное, будто погруженное в чернильные отпечатки небо за окном и считала звёзды. Раз, два, три... Она провела рукой по тёплой гладкой ткани одеяла. Домовые сменили вчера постель на кофейно-коричневый, он нравился ей куда больше бледно-розового и золотистого, которые были раньше. Грейнджер лежала, смотря в окно, но чувствовала лопатками то место позади неё.Два дня назад она проснулась, лёжа в своей кровати. Под головой был мягкий матрас, а шторы наглухо закрыты. Но она помнила, как засыпала. Наверняка её бока жгли от долгого лежания на твёрдом полу, подогретом тёмным теплом пентаграммы, косточки на бедрах должны были упираться в паркет, а затем получить небольшие синяки, но едва ли им удалось бы переплюнуть синяки на талии от пальцев Малфоя. Гермионе казалось, что она может сделать даже слепок его рук лишь по этим синеватым разводам немного ниже рёбер. Наверняка она должна ощущать боль. Но её чувства были будто опущены в какой-то химический концентрат, который отделял мясо от кости автоматически. Всё, что она ощущала, — это чистой воды безумие. Последствия чёрной магии. Должно быть. Наверное.Она помнила скорое постукивание сердца Малфоя и выемку между его плечом и грудью, которая казалась самым безопасным местом на свете, потому что ей удалось уснуть. Организм Гермионы был настолько выбит из сил, что её тело отключилось, даже не успев прийти в себя.Но когда она в следующий раз открыла глаза, то лежала на кровати, как сейчас, укутанная с головой в два одеяла. Её морозило ещё день, как будто у неё была повышенная температура. Следствия проникновения чёрной магии в кровь — Гермиона читала об этом, но не думала, что когда-то придётся почувствовать.Круцио тоже тёмная магия, но имеет в себе совершенно другую структуру. Это что-то, действующее на внешнее, не оставляющее отметин внутри. То, что сделали они... Это было совсем другое дело. Они колдовали сами, превращая поток своей магии в смог. Он проникал под кожу, рисуя метки на внутренней стороне эпидермиса. Гермионе казалось, что, разрежь её ножницами, как намеченную выкройку, и по всему телу будет выведено: ?предательница?.Девушка закрыла глаза, вжимаясь в подушку. ?Это то, как действует тьма?, — убеждала она себя. Тьма заставляла чувствовать патоку во всём теле, уговаривая попробовать снова. Потому что это было ровно тем, что она ощущала. Приятное покалывание, которому всё равно не затмить дрожи, образовавшейся от противостояния всего светлого в ней. Как будто вирус проник в тело, и лимфоциты вспыхнули, пытаясь победить. Предательница.Но эти уверения казались смешными. Потому что внутри себя Гермиона знала, как было на самом деле. Ей хотелось сжаться, как только она вспоминала, как потемнели его радужки, когда он пригвоздил её к полу за плечо. В какую-то секунду Гермиона всерьёз подумала, что пришёл конец. Это было дикое ощущение. Наверное, так чувствует себя загнанное животное, которое прижали к стене. Наверное, так чувствуют себя его жертвы, когда видят кончик палочки и сверкающую дымку заклинания. Наверное, ей следовало чувствовать себя так же, но она так удивилась ощущению страха, будто оно было инородным. Страх всколыхнулся в ней внезапно, но ровно до того момента, пока его ладонь не ослабила хватку на её плече. ?Это оказалось тяжелее — не делать тебе больно?.Мерлин, она помнила тот его обезумевший взгляд, когда лезвие ножа полоснуло по её коже, пуская струйку крови прямо к локтю. Это был миг, меньше секунды, но Гермиона знала, что ей не показалось — она видела тёмную смесь удовольствия в его зрачках. Но не это оказалось самым страшным. Самым страшным было то, что это её не остановило. Она просто... позволила ему вести.Предательница.Конечно, эльфы вновь поставили кровать ровно и застелили то место ковром, но Гермиона чувствовала, будто змеи всё ещё извивались под пушистым лоскутом ткани, проникая ей прямо в сердце и кусая каждая по очереди.Она подошла к зеркалу и сняла халат, чтобы увидеть масштабы катастрофы. Бока болели, и Гермиона знала, что найдёт там синяки. Не то чтобы Драко выглядел так, будто хотел тогда сделать ей больно, разве что не был шибко сдержан. Но у неё выбило дух то, о чём она забыла. Руны.Гермиона села на раковину, рассматривая своё бедро. След от ожога почти затянулся. Она провела пальцами по коже, восстанавливая в уме линии. Турисаз. Руна защиты. Почему именно она? Гермиона не могла понять, о чём думал Малфой, выбрав именно этот символ. Разве ему не хотелось, чтобы ребёнок стал непобедимым? Оружием, подобно ему самому, которое впоследствии будет служить их общему хозяину?Гермиону бросило в холод от этих воспоминаний, и она повернулась на другой бок, инстинктивно дотрагиваясь до своего бедра, но там была лишь гладкая кожа, которая предательски скрыла всё произошедшее. Грейнджер даже отогнула треугольник ковра, думая, что пентаграмма точно въелась в пол, стекая по стенам всех нижних этажей, оставляя отпечаток даже на грунте под Мэнором, но, на удивление, там было чисто. Будто весь мир пытался сделать вид, что ничего не произошло. Но произошло. Ведь ей понравилось.Гермиона вонзила ногти в ладонь. Это была просто физиология. Разве она могла запретить своим нервным окончаниями реагировать противоестественно? Но в ту же секунду Грейнджер представляла на месте Малфоя Макнейра, и ей хотелось содрать себе кожу вместе с мясом, выбросив клочки тому под ноги, только лишь бы он не оставлял на ней ни единого своего отпечатка. Тьма проникала в неё, завладевая мыслями и будто шаг за шагом подталкивая к черте.Триста двадцать два, триста двадцать три...Интересно, звёзды на небосводе закончатся, когда она перестанет об этом думать?Малфой ушёл до того, как Гермиона проснулась. Его не было в замке. Астория прибыла следующим утром — Гермиона увидела её, когда стояла в теплице. Гринграсс вышла из фамильной кареты, запряжённой фестралами. Знала ли она о том, что происходило прямо под её носом? Гермиона вспомнила, как слышала звуки сборов на нижнем этаже Мэнора, и Тинки, просящую её не шуметь. Вряд ли Асторию кто-то посвятил в происходящее, зная, насколько она нестабильна. Но Гермиона была гриффиндоркой. Хорошим человеком. Она пыталась понять.Гермиона пыталась прикинуть, что было бы, если бы то же самое пришлось делать Рону? Что было бы, если бы он оказался вынужден с кем-то делить постель, говоря все эти горячие сладкие фразы, которые чувствовались по телу, как разогретый до температуры кипения мёд, потому и токсичный, но всё равно тающий. Гермиона старалась изо всех сил, но... ничего не ощущала по этому поводу. Точнее, нет. Она чувствовала глубокое сожаление. Что-то вроде того, что приходилось ей ощущать всякий раз, когда Рон пропускал квоффл и расстраивался так, словно этот квоффл предопределял всю его дальнейшую жизнь. Гермиона чувствовала лишь желание помочь, вытащить его из таких условий, но ни капли ревности, чувства собственности или обиды. Этого в ней просто не было. Не осталось ни капли, и Гермиона будто не заметила. Настало время признать: она больше не любила Рона, и эта иллюзия рассеялась, как только девушка проснулась в то утро и первое, что сделала, — провела рукой по простыне рядом. Он ушёл. В этом простом жесте, казалось бы, просто провести ладонью в десяти сантиметрах от собственного тела, был ответ. Она попрощалась с Роном точно так же, как попрощалась с собой, наверное, в ту ночь, когда чёрная подвязка оплелась вокруг её ноги.Иллюзия того, что её детская влюблённость в младшего Уизли может перерасти в будущее, развеялась, выдохшись, как открытая бутылка шампанского на утро. Пришло время принять правду.Гермиона плотнее закуталась в одеяло, почувствовав пустоту. Она знала, что это. Читала об этом. Малфой не был к ней достаточно жесток. Это был просто контраст, и психика крошилась, осыпалась ей прямо под ноги, хрустела под его твёрдой подошвой, а Драко переступал через неё и шёл дальше, даже не заметив. Она начинала видеть в нём того, кем он не являлся, и ей становилось страшно. Страшно от того, что становилось легче, когда он появлялся.Чёрт. Гермиона никогда в должной мере не интересовалась психологией, поэтому не знала, как себе помочь. Наверняка её сознание выбрало самый безопасный путь. От злости она села в постели, хлопнув себя по щеке. Этого не будет. Она не сдастся так просто. Но ночь лишь бросала в окна хлопья снега, рассеивая их по стеклу так, будто слушала и чётко давала понять — ни одно из намерений девушки совершенно ничего не значило.***— Не дёргайся, — услышал он, пытаясь согнуться, а потом чужая магия сковала его плечи, запрещая двинуться хотя бы на сантиметр в сторону.Малфой простонал, однако это больше походило на вой. Он ненадолго пришёл в себя и сходил в ванную, но это будто была насмешка от его собственного тела, которое забавлялось: давало ему несколько минут передохнуть, чтобы накрыть новой волной агонии.Забини дважды стукнул пальцами по шприцу и в одну секунду ввёл ему жидкость в вену, удерживая его руку прикованной к матрасу. Драко был уверен, что подохнет. Его тело будто пыталось вырваться из себя самого, и он не мог сделать ничего, чтобы остановить отторжение. Словно каждый из органов вдруг оказался трансплантируемым.— Это не снимет боль, но слегка её облегчит, — сказал Блейз. Лекарства, точно услышав его заклинательный голос, прошлись холодом по нервным окончаниям Драко, сдерживая лаву. Малфой простонал, понимая, что простынь под его спиной мокрая от пота. Зелье будто испарялось из него. Было интересно, откуда в его организме столько жидкости, потому что создавалось такое чувство, что прошла неделя, пока он кричал в беспамятстве, пытаясь спастись от чего-то невидимого в собственном теле.Драко чувствовал слабые потоки магии вокруг себя. Его инстинкты вопили открыть глаза, но он был просто не в состоянии. Это выше его сил. Забавно, но ему казалось, что ничего не может быть выше его сил. Драко так решил ещё тогда, в семнадцать. Что ж, в этот раз он хотя бы не умолял, чтобы это прекратилось.— В тебе ещё около четырёх процентов зелья. Завтра должно стать существенно легче. Драко знал, что в такие моменты Блейз отстранялся и видел в нём не лучшего друга. Просто пациента. Просто стейк, который нужно разделать.Так случилось в прошлом году, когда итальянцу пришлось вырезать часть мышцы в руке Драко на живую, потому что одно из проклятий было призвано поражать мышцы в течение десяти минут. У Малфоя остался шрам на правом бицепсе и сорванные связки на память; после этого он неделю не мог говорить.Было сложно забыть, как хладнокровно Забини заклял его и не обращал внимания ни на какие крики, проводил операцию быстро и холодно, будто перед ним лежало животное. Хотя не все могут так поступить с животным, абсолютно отключив чувства. Так что лихорадка боли явно был пустяк в глазах мулата.— Сколько... дней?.. — прохрипел Драко, пытаясь открыть глаза.Забини наколдовал шторы в его спальне, но свет панорамных окон всё равно пробивался сквозь неплотную ткань ослабевающей магии, когда слизеринец переставал концентрироваться.— Три, — ответил Блейз, прикладывая два пальца к шее Драко, чтобы померить пульс. — Тёмный Лорд звал тебя, однако ты был без сознания. Я сказал Люциусу, что ты ранен, но хозяину это не сильно понравилось.Драко хотелось усмехнуться. Не сильно понравилось. Драко мог поспорить, что Волдеморт был в ярости, но всё равно не смог его найти. Это придётся объяснить. После того, как он соберёт себя по частям.— Мне нужно... выкарабкаться сегодня... — сказал Драко, чувствуя дрожь по всему телу. Он сомневался, что смог бы взять палочку в руку.Забини захохотал, и Драко захотелось съездить ему в челюсть.— Огласи, пожалуйста, полный список пожеланий, — ответил Блейз с сарказмом и встал с кровати, чтобы положить ампулы обратно в свой кейс. — Придурок, — буркнул друг под нос, качая головой.Малфой лежал, в мельчайших подробностях представляя, как позже четвертует Блейза. И это помогало терпеть боль.— Тебе не интересно, как Грейнджер? — видно, Забини реально не планировал остаться в живых после того, как Малфою полегчает.Друг задал этот вопрос таким беспечно-игривым тоном, что не было сомнений — он издевался.— Нет, — рыкнул Малфой, сцепив зубы.— А всё же скажу — она в норме, — буднично продолжил Блейз, — более чем, лишь слегка морозило, но даже голова не кружилась. Кажется, гриффиндорский ангелочек оказался не таким уж и неспособным принять тёмную магию. А мне-то казалось, что от неё отскочит всё зло, как от ебаной Девы Марии.Малфой вжал затылок в подушку, терпя очередной приступ, который, благодаря уколу, стало возможно пережить в сознании. Яд выходил из организма так постепенно, словно заставлял расплачиваться за каждую секунду повышенного контроля. Втройне.Ничего удивительного, что Грейнджер была в порядке. Её магический отпечаток почти такой же сильный, как и у Драко. От этого зависела переносимость подобного дерьма. Любой нормальный человек уже давно бы сдох от такого количества тьмы в нём, но посмотрите на Малфоя — он жил и даже умудрялся не сходить с ума. Лишь иногда. Когда контроль совсем выскальзывал из рук.— Снейп ответил, — внезапно сказал Блейз. От неожиданности Драко даже открыл глаза, пытаясь разглядеть выражение лица в этой смуглой расплывчатой фигуре.— Что?.. — попытался спросить он, но друг смилостивился над ним.— Она больше ни с кем не может иметь детей, — ответил Блейз.Не то чтобы это был секрет. Такие обряды не проводили просто так. Подобная магия всегда оставляла след. Невозможно венчаться под благословением мёртвых душ и потом продлевать чей-то другой род, даже если муж и не знал об этом. Такое просто так не работало. — Когда она не забеременеет, они убьют её и приведут тебе кого-то более испорченного. Так что вряд ли твоя благотворительная акция, целью которой являлось не растерзать её на мелкие куски, была слишком уж логичной, — добавил Забини ядовито.Драко знал, что Блейз в ярости. В этом своём виде ярости, когда он продолжал спасать его зад, но делал всё возможное, чтобы Малфою хотелось свернуть ему шею. Блейз считал, что это было глупо. Но он не жил в его теле. Не чувствовал того, что чувствовал Драко. Блейз не ощущал острых зубов демонов прямо вдоль сухожилий, приговаривающих, приказывающих делать больно. Вдохновиться самой идеей всевластия и уничтожить, раскрошив всё на своём пути. Даже если этим всем была Грейнджер, которая, казалось, могла сломаться даже от его слишком грубого физического воздействия.Приведут кого-то более испорченного. Это было правильно, верно? Ему стало бы проще. Не знать, что это она. Не помнить её звонкого голоса, тараторящего заученные параграфы из книг, выводящего Снейпа из себя; не знать, как она выглядит не выспавшись, когда сдвоенные пары стояли первыми... Блять, как такое возможно: он готов был переключиться на оглушающую боль в теле, лишь бы не думать об этом?Волдеморт убьёт её. За ненадобностью. Зачем ему нужна та, с кем связан Драко, если она бесполезна? Это было лучшее решение. Для них всех.— Через сколько времени станет... — Драко перевёл дух, выдерживая спазм, — известно, что она не может родить?— Должно пройти хотя бы двенадцать дней, — оповестил Блейз.Двенадцать дней. Наверное, это будет для неё неким благословением? Умереть, не родив ребёнка Волдеморту. Не родив ребёнка ему.Но произошедшее не выглядело так, будто ей не нравилось. Воспоминание о том, как ладонь Грейнджер скользила по мышцам его живота, чертя узоры, прошлось приятным покалыванием по плечам. Так странно, ведь это просто ладонь на животе. Драко видел гораздо больше. Слёзы, похотливые мольбы, просьбы, горячие разговоры, трения тел и треск их деланной невинности. И это было хорошо. Даже очень, порой. Но Драко вспоминал ладони Грейнджер на своём животе, и почему-то именно это заставляло его сжать руку в кулак, смяв простынь. Она делала то же самое на вилле у Блейза. Как будто ей действительно хотелось прикоснуться.Но она будто была пьяна. Тёмная магия становилась коварной штукой в руках сильных магов, а они оба — потрясающие заклинатели. Драко вспомнил её хриплые полустоны, когда Грейнджер сидела сверху, вгоняя ногти ему в плечо, проводя ладонями по татуировкам. Это было так странно чувствовать — её прикосновения там. Будто это совершенно неправильно. Грейнджер была чем-то светлым, и это ничего не могло изменить в сознании Драко, никакие чёрные ритуалы. Когда она прикасалась к клинописи на его коже, ему хотелось оттолкнуть её руку, чтобы не запачкать. Чтобы она не пачкалась об него, обо всю эту грязь в его мире, в котором он сам едва выживал. Куда уж было ей. Она являлась всего лишь ребёнком с верой в добро и зло, лучшее и худшее, что-то, о чём рассказывал Бард Бидль, который так и не смог дожить до этих времён, чтобы увидеть, как посерела мораль.Малфой ощутил, что слабый отголосок возбуждения прокатился по его венам, и чертыхнулся про себя, переворачиваясь. В этом был плюс — игры мозга всегда делали агонию более выносимой в таком состоянии, но мысль о том, что её убьют, быстро дала ему пощёчину. Она хотела бы этого для себя. И трудно не согласиться, что это был бы идеальный вариант, но... Но Волдеморт слишком упорно преследовал свои цели, чтобы так глупо распорядиться таким материалом, как грязнокровка. Да, он мог казнить её на глазах у Ордена или же поместить миллион колдо с тем, как она постепенно умирала, в Пророк, грёбаный безумный комикс, но даже он понимал, что месть — второсортное блюдо. Ведь Драко больше не встречал людей с таким же магическим отпечатком, как у него.Блять. Блять! Её не ждала смерть — абсолютно точно. Её ждало чёртово поле экспериментов.— Хуже? — Блейз подошёл, услышав его стон.Внезапно стало больно. И гневно. И всё вместе. Малфой помнил, как впервые почувствовал слабый отголосок этой ярости, когда увидел её спину, исполосованную от плети. Этого слабого толчка хватило, чтобы он сделал охранника кровавой лужей на полу, впитавшейся в ковёр. И Драко понимал почему. Малфой увидел в нём себя. Сильного мужчину, державшего безоружную девочку. Да, его жертвы редко бывали безоружны, но достаточно часто он мог вспомнить их в виде перелистывания альбома воспоминаний, и эта книжка с памятью не являлась шибко тонкой. Иногда ему казалось, что ненависть к себе облепляет мазутом, не давая дышать, оседает в лёгких, но потом он щёлкал пальцами, применял окклюменцию и выстраивал новый форт вокруг головы. — Я... в норме, — ответил Драко едва слышно. Малфой мельком увидел скептически-издевательское выражение лица мулата, пока он колол ему ещё одну ампулу. Предыдущая действовала, потому что в этот раз Драко даже смог замереть и не корчиться, пока зелье входило в вену.Теперь к чувству ярости добавилось что-то ещё. Зыбкое и рыхлое, словно ему было... страшно? Страшно что? Трахать ещё одну девчонку против воли? Просто смешно. Когда это будет кто-то другой, Драко вольёт ей в горло несколько зелий: они заставят её забыть о происходящем, стерев травму из мозга. Возможно, ему станет легче. Он перестанет чувствовать себя монстром. Как Грейнджер была права. Салазар, просто секс. Даже без согласия. В каком мире они жили, если это было сущей мелочью?Он пытал и убивал людей, осаждал целые волшебные деревни по приказу Волдеморта, сворачивал шеи людям, истощаясь в магии. Драко делал это на автомате, держа в голове только одно имя. И он был... в порядке. Научился с этим жить. Всё это испепеление души — лирика для романтиков. Есть жизнь и выбор, который мы делаем. И Драко делал свой каждый день и, зная ради чего, не пожалел ни разу. Секс был просто глупостью среди этого.И кровь на его руках чувствовалась как миссия, почти как религия, как обязательство. Ровно до того момента, пока она не начинала смотреть на него. Щелчок, и ему хотелось скинуть с себя кожу, стать другим человеком. Драко не имел никакого права так себя чувствовать. Секс ничего не изменил. Даже тот секс, где она просила его не останавливаться. Он просто неплохо кончил, а Грейнджер была одной из служанок. Ни больше, ни меньше.Малфой чувствовал, как душит что-то, уговаривая себя смириться. И у него получалось, как ему казалось. Убивать что-то в себе было просто. Ведь он был мастером убивать.***Вспышка короткой точечной боли, и Гермиона поморщилась, выдыхая. Кожа над верхней губой немного жгла, но это быстро прекратилось, когда Карен стерла остатки воска масляной салфеткой и нанесла прохладный крем, который успокоил раздражённую кожу.— Ведь ещё не время, — произнесла девушка, слезая с кушетки и закутываясь в халат.Она ненавидела эти дни, несмотря на то, что тело постепенно привыкало к болезненным ощущениям. Кожа почти везде саднила, но крем помог успокоиться. Гермиона села на стол, натягивая хлопковое бельё. Хлопок. Обычно её шкафчики были наполнены или кружевом, или чем-то с прозрачными вставками, или с декором из сетки. Ей нравилось это бельё, Гермиона была практически уверена, что кто бы его ни подбирал, это явно не те служанки, которые решили нарядить её в первый раз. Комплекты были красивыми, пусть и с явным подтекстом. Хотя она не могла сказать, что Драко слишком сильно обращал внимание на бельё. Во все предыдущие встречи он просто стягивал с неё небольшие куски ткани, казалось, даже не смотря. В последний раз ему вообще не понадобилось время, чтобы рассматривать дополнительную одежду. Он был слишком занят другим.Гермиона облизала губы и отвернулась, одеваясь, чтобы Карен не видела её лица, будто теоретически могла подслушать её мысли. Которым совершенно не было место в голове.Это обычно происходило раз в месяц, но до следующей экзекуции её кожи, ногтей и волос оставалось ещё какое-то время.— Сегодня собрание Пожирателей смерти в Мэноре, — ответила служанка, вытирая руки от жжёного сахара и воска влажным полотенцем. — Мы обе должны будем его обслуживать, нет времени возиться с тобой, так что я решила сделать это сегодня.Карен объясняла, почему депиляция была перенесена так, будто после её первого заявления это имело хоть какой-то смысл.— Что? — Гермиона развернулась, шокировано на неё смотря и убирая кудрявые волосы с лица.— Что? — переспросила женщина. — Стилла должна была тебе сказать. Хозяин распорядился, должно быть, Тёмный Лорд хочет тебя видеть.Жуть прошлась по её позвонку, и она сжала махровый пояс белого халата.— Совсем ничего не слышишь в этих своих теплицах, тебе нужно держать уши востро, — продолжила Карен, прибираясь на полке на скорую руку и изредка прерывая свои слова потоком воды из крана. — Это популярная практика по укрощению таких вот служанок, — глянула она на девушку.— Практика? — Гермиона подняла брови. Мысль о том, что через пару часов Волдеморт будет в этом доме собственной персоной, сжимала её желудок. Но это будет собрание. Там будет Драко. Гермионе хотелось возненавидеть себя: она успокаивалась мыслями, что на собрании Волдеморта будет присутствовать его генерал. Боже, какое безумие.— Ты думаешь, зачем он тебя отсёк от всех? Сидишь там, цветочки пересаживаешь, — фыркнула она. Наверное, если бы это сказала Ребекка, Гермиона услышала бы в голосе издевку, но у Карен такого не было. Она звучала так, будто Гермиона была дурой и сама не знала того. С долей сожаления даже. — Долохов вон тоже каждую из своих служанок держит так, что они не пересекаются, знать не знают друг друга в лицо. Без информации, отрезанные от любого общения. Он делает из тебя куклу, которая ничего не понимает, так ведь легче тобой управлять, — добавила она шёпотом и пожала плечами.Гермиона сжала спинку стула.— Нет, он... — она запнулась, пытаясь выразить свою мысль. Драко знал, что Пожиратели не могут зайти в теплицы. Малфой сделал это, потому что ненавидел, когда переставляют сахарницу. — Он не хотел, чтобы я доставляла ему проблем, — закончила Гермиона. Она делала вид, что выдёргивать ниточки из пояса халата — это важнейшее на данный момент дело. Хорошо, что Карен убиралась после процедуры, тарахтя деревянными плошками, и не сильно обращала на неё внимание.— Поэтому ты не знаешь даже о последних новостях в замке? — фыркнула женщина. — Хозяйка родит, а ты и не заметишь.Было такое чувство, будто Карен издевалась над ней и специально выдавала что-то подобное порционно, чтобы уж точно выбить всю землю у неё из-под ног.— Астория родит? — Гермиона сделала акцент на последнем слове. Она пыталась придать голосу не слишком паническую интонацию. Вряд ли у Грейнджер получилось, потому что Карен вдруг остановилась и взглянула на неё:— Ну, должна же когда-то, — ответила она буднично. — Обычно дети в семьях заводятся в первые три года, как раз самое время.Гермиона выдохнула, закрыла глаза и отвернулась под предлогом надеть серое платье, так как успокаивающий крем уже впитался в кожу. Это были просто слухи. Просто рассуждения. Слава Мерлину. Она даже не понимала, почему так запаниковала. Что изменила бы беременность Астории? Она стала бы матерью наследника Малфоя. Это бы всё изменило. Но это бы всё изменило для Гринграсс, не для неё. Почему тогда эта мысль так сильно дала Гермионе под дых, что ей даже пришлось расстегнуть пуговицы и начать заново, потому что она неправильно распределила петли.— Малфой не любит её, — неожиданно для себя произнесла она и довольно резко стала складывать халат, чтобы было куда деть глаза.— Эка невидаль, — прыснула служанка. — Но рано или поздно ему захочется продолжить род, хотя сомневаюсь, что генерал станет нянчиться с отпрыском. Но это закон.Было просто удивительно, что тот, кто настолько ценит все традиции, привитые многими поколениями волшебников, до сих пор не завёл ребёнка. Возможно, Астория уже беременна? Драко ведь ничего не мешает сделать это сейчас. Ведь как только они поймут, что у Гермионы будет ребёнок, она окажется в Центре и...— Будь начеку и хотя бы иногда вылезай из своих теплиц, — сказала Карен, подходя к двери. — Ты такая рассеянная, у него всегда получается добиться своего.Дверь за ней хлопнула. Это был довольно внушительный монолог для Карен, которая обычно разговаривала исключительно шёпотом и делала вид, что её не существует. Вела себя разумно. В отличие от самой Гермионы.Внутри у неё щипало, и девушка сглотнула, пытаясь сделать вид, что это всё ещё реакция кожи на раздражитель. Каждое утро она старалась вставать раньше, чтобы не сталкиваться с другими служанками, которые явно знали о чём-то. Слухи расползались подобно ядовитым змеям, и Гермиона понимала, что у сплетниц есть своя версия происходящего. Но ей было всё равно.Кики изредка приходила, проверяя особо сложные процессы, но в целом цветоводство действовало успокаивающе. Гермиона уже привыкла к сладковато-свежему аромату цветов, и девушку устраивало, что на протяжении дня её никто не видел. Иногда домовики даже приносили ей еду прямо туда, и Грейнджер лишалась даже этой возможности увидеться с прислугой, и была несказанно рада. Но она никогда не думала об этом с другой стороны.Когда находишься в замке, появляется хоть какая-то возможность обмена информацией. Другое дело, что Гермиона уже давно поняла: населяющая Мэнор прислуга не годилась ровным счётом ни для чего. Только Карен, которая сохраняла остатки здравого смысла, но даже та была слишком труслива для чего-то и слишком держалась за то мнимое спокойствие, которое шло от отсутствия садизма Малфоя. Гермиона действительно никогда не думала о том, что запечь её в теплицы — потрясающий вариант для него. Догадка Карен почему-то ощущалась болезненно. Гермиона вышла из ванной, пытаясь оставить это там, за дверьми.Каждый раз, когда в Мэноре были гости, ощущалась суета, но стоило лишь спуститься в кухню, как она поняла, что что-то не так. Сейчас всё происходило с точностью наоборот. Прислуги почти не было, и даже эльфы разбрелись в разные стороны. Гермиона посмотрела в зеркало, так как плела косу на одну сторону на ощупь. Покраснения прошли, и сама причёска выглядела вполне сносно, только лишь пара прядок, что были слишком короткими, выбивались из плетения, спадая лёгкими волнами у лица.— Ты должна быть там, — услышала она вечно въедливый тон кухарки. — Отнеси им воду, Тёмный Лорд не терпит выпивки на собраниях.Гермиона вовремя остановила рукой поднос, который вот-вот должен был впереться ей в живот, как обычно. Она знала, что это приказ Малфоя и что ей не отделаться, но всё равно почему-то замерла. Все её попытки избегать других Пожирателей сейчас казались смешными по сравнению с тем, что здесь находился Волдеморт. Тот, кто являлся виной всему происходящему: что она оказалась в плену, что им нужно было зачать ребёнка. Он являлся виной каждой смерти и каждой искалеченной душе.— Ты хочешь, чтобы я сказала хозяину, что ты вновь противишься? — прошипела Стилла. — Слышала, он дал приказ тебя отхлестать, Лидия с удовольствием...— Закрой рот, — прервала её Гермиона, сузив глаза.Она схватила поднос и вышла. Ей нужно было в нижний зал. Как будто Волдеморт боялся света. Она сможет это сделать. Кучка грёбаных убийц. Трусов, которые оказались не в состоянии сказать Волдеморту ?нет?, как сделали родители Гарри и ещё сотни людей, которые сейчас лежали под землёй. Она не станет их бояться.Девушка толкнула дверь и зашла внутрь, сразу же заметив Карен, которая стояла под стеной как обычно и даже не подняла взгляд на довольно громкий звук. Совершенно точно предполагалось, что служанки должны входить куда тише.Несколько пар глаз скользнули по её фигуре, но довольно скоро отвернулись, уставившись перед собой. Да уж, от ранней бравады не осталось и следа. Гермиона подошла к столу, пока незнакомый ей мужчина говорил, и заметила Беллатрису, которая, кажется, чувствовала себя наиболее комфортно — она откинулась на спинку стула, покручивая палочку в длинных чёрных ногтях, и смотрела на говорящего. Малфой сидел по правую руку от Волдеморта и тоже не выглядел так, как остальные — будто им в позвоночник вставили спицу — но всё же был собранным. Он посмотрел на Гермиону мельком, когда она встала напротив него, чуть левее, наливая воду Макнейру. Грейнджер схватилась за бутылку так крепко, что тара могла треснуть.Её руки не должны были дрожать.— И я... Я просто... — пытался говорить парень, смотря на только что наполнившийся стакан возле него с лёгкой руки гриффиндорки. — Мне не было дано чётких указаний, и я...— Довольно глупых оправданий! — рявкнул Волдеморт. — В чьём ты взводе?— Амикус Кэрроу, мой Лорд. Гермиона была уверена, что голос молодого Пожирателя стал похож на писк.— И почему я не удивлён? — вздохнул Малфой.— Любой ваш провал сказывается на мне, а я не потерплю, чтобы чья-то непроглядная тупость стала камнем преткновения на моём пути, — сказал Волдеморт. В следующий миг он поднял палочку так легко, будто собирал из воздуха невидимую паутину. Паутину, сотканную из страхов и паники сидящих в зале. — Круцио.Парень закричал, упав вниз, и его стул громко чиркнул ножками по полу, хотя крики Пожирателя перекрыли всё на свете. Рука Гермионы дрогнула, и капля упала на стол рядом с Драко, не попав в стакан. Она на миг замерла, но увидела, что вода испарилась так быстро, будто кто-то подогрел её силой мысли. Силой мысли, чёрт. Гермиона знала только одного человека, который был способен на это, и сейчас она стояла за его плечом. Девушка наклонила бутылку и налила воду в стакан, убедив себя, что тому, кто сейчас корчился на полу от запрещённого заклинания, было поделом.Беллатриса пристально следила за ней, совершенно не обращая внимания на пытки. Так, будто они были обыденностью и не стоили даже её взгляда. Гермиона подошла к стене, прижав к себе поднос, надеясь, что скоро это закончится. Для всех них.Наконец Беллатриса отвернулась, скривившись от вида соратника по оружию, который лежал на ковре в судорогах. Воспользовавшись моментом, Гермиона перевела глаза на Малфоя, сидевшего к ней боком. Он не выглядел нормально. Под его глазами бушевали тени и создавалось чувство, что Драко похудел. Скулы стали резче, хотя, возможно, сказывалось освещение — весь зал был полностью погружён во тьму, и за неимением окон единственным источником освещения являлись пара каминов, полыхающих пламенем. Драко тоже выглядел скучающе, хотя Гермиону было не провести этим отстранённо-ленивым выражением лица, потому что его плечи, спина — всё говорило о напряжении.— А разве не генерал должен был проинструктировать Амикуса? — внезапно спросил Маркус Флинт довольно будничным голосом, опираясь о стол.— Благодарю за беспокойство, Флинт, но со своим полем ответственности я в состоянии справиться без лишних советов, — прищурился Драко.— Просто переживаю. Хочу, чтоб все дела хозяина шли чётко по плану, — поднял тот руки в примирительном жесте, но нужно было быть полным идиотом, чтобы в это поверить.Всё, что Гермиона видела с этого ракурса, — затылок Малфоя. Она была уверена: в том взгляде, которым он наградил Флинта, не оказалось ничего приятного.— У нас есть возможность выяснить некоторые моменты гораздо более продуктивным путём, — сказал Реддл. Он поднялся со стула в центре стола. Гермиона неосознанно сделала шаг назад и спиной почувствовала стену. Волдеморт взмахнул палочкой: — Приведите его!Дверь резко отворилась, и два охранника в стандартной форме ввели в зал мужчину. Его комплекция настолько сильно отличалась от ведущих его Пожирателей, что казалось смешным до абсурда приставлять к нему двух людей, чтобы ввести в помещение худощавого безоружного человека. Если бы в этой ситуации было хоть что-то смешное.— Я прошу, не надо, только не надо!.. — просил мужчина. Когда его бросили вниз, он лбом поцеловал ковер. По мнению Гермионы, не таким уж сильным был толчок, чтобы мужчина вот так согнулся. Это умозаключение навело на неё ещё больший ужас — насколько же он был ослаблен?..— Полюбуйтесь — пленник, которого взяли при обнаружении одного из штабов Ордена, — известил всех Волдеморт. Сердце Гермионы пропустило удар, и она подняла голову, наблюдая. Боже. — Его доставили в Мэнор, так как наша Белла была на задании, как и генерал, и они не могли заняться им лично. Но сейчас у них есть такая возможность.Беллатриса поднялась, прибрав у ног полы сливового платья. Её блестящие кудри ниспадали на грудь, почти доходя до тонкой талии, и этим она была похожа на свою сестру. Лишь резкие, почти истеричные жесты выдавали в ней безумца.— Так-так... — поговорила она, взяв инициативу в свои руки, — неужели очередной феникс? — Белла говорила с издевкой, кружа вокруг пленника, как ястреб.— Беллатриса... — промолвил он.В следующий миг вспышка заклинания почти ослепила Гермиону. Она едва успела понять, что произошло. Пленник закричал, схватившись за ногу, что теперь кровоточила.— Не смей произносить моё имя из своего поганого предательского рта! — воскликнула Беллатриса, перебивая его скулёж.— Прошу, не убивайте меня, — произнёс мужчина, всхлипнув. — Я всё скажу. Я знаю, где они наметили новую штаб-квартиру, я знаю, как их найти, я... — затараторил мужчина. Гермиона в ужасе открыла глаза. Нет. Грейнджер спокойно относилась к мольбам. Ей казалось, что даже под пытками она не стала бы умолять Лестрейндж. Но не все обязаны были быть гриффиндорцами. Но то, что сейчас происходило... он ведь не мог предать Орден. Это не укладывалось в её голове.— И где же? — наклонила голову Белла, тыкая кончиком волшебной палочки в кончик указательного пальца левой руки.— В Корсвилле, — тут же спохватился пленник, будто увидел для себя маячок надежды. — В Корсвилле, в доме одного из членов Ордена. Он был убит, но завещал этот дом Ордену ещё при жизни.— Интересно... — Беллатриса глянула на Малфоя, который просто наблюдал.Волдеморт не сводил с Лестрейндж глаз, словно подстёгивая её продолжать. Развлечь его как следует. Судя по её улыбочке, она понимала, что от неё требовалось.— Они держат там раненых, и однажды я даже видел Уизли мельком! — продолжал тараторить пленник. — А это значит, что, вполне возможно, там бывает Поттер.Гермиона закрыла глаза. Её мозг не знал, какие факты обрабатывать первыми. Гарри с Роном. Они живы. Они в относительной безопасности. Но потом она вспоминала, что происходило на её глазах в центре зала, и ей становилось тошно. Девушка изо всех сил пыталась оправдать того, кто сейчас прикрывал ладонью кровоточащую ногу, пытаясь не кривиться, и рассказывал всё Пожирателям по доброй воле.Наверняка его пытали. Наверняка он не в себе. Наверняка ему страшно. Сочувствие, Гермиона. Это то, чем мы отличаемся. Но сочувствовать становилось всё сложнее.Среди Пожирателей прошёл легкий гул, но, видно, никто не осмеливался прерывать действо Беллатрисы даже комментарием.— И кто же хранитель этой штаб-квартиры? — продолжила она слишком сладким для своей натуры голосом.— Кингсли! Кингсли Бруствер! — воскликнул пленник. — Я слышал, как они переговаривались с Грюмом, и он говорил, что это должен быть кто-то из проверенных, это точно был разговор о Фиделиусе! Я прошу вас...— Ты так скулишь, как будто я не могла это всё увидеть своими глазами, — сказала Беллатриса. В следующий миг мужчина закричал, касаясь ладонями висков, совершенно точно пытаясь заглушить боль. Гермиона знала, что только поистине сильному волшебнику удавалось применять легилименцию не произнося заклинания, но в магических способностях Лестрейндж сомневаться не приходилось.— Это правда, — удивлённо доложила она, посмотрев на Волдеморта. Мужчина хватал ртом воздух, отходя от ощущения, будто мозг разрезали по живому, вынув оттуда все части, выкрутив наизнанку. Гермиона помнила, как это чувствовалось. — Но больше он ничего не знает.— Что ж, Драко, — Реддл повернулся к парню, — покажи, как у нас относятся к гостям.У Гермионы скрутило живот. Малфой вальяжно встал, отодвигая стул. Все сидели в полной тишине. Наверняка при таких моментах даже убийцы чувствовали страх, словно каждый из них понимал, что рано или поздно они могут оказаться на этом же месте.— Я хочу, чтоб ты продемонстрировал всю силу магии, которой обладает Лорд Волдеморт, — добавил Реддл. Это явно была фраза с подтекстом, потому что Драко оглянулся, притормозив.— Тогда, возможно, это сделаете вы, мой Лорд? — спросил он.— Мне незачем напрягаться, если у меня есть личный палач.В комнате чувствовалось такое напряжение, что, кажется, можно было ударить в воздух кулаком и сломать кисть. Это совершенно точно вышел странный диалог. Гермиона знала такой блеск его глаз. Адреналин и вызов — странная смесь, хотя со стороны не выглядело так. Какого чёрта?Драко повернулся, достал палочку, и Гермиона вжалась в стену. Нет. Он же и так дал им всё, что от него было нужно.— Нет, прошу... — всхлипнул пленник, когда Беллатриса отошла, поджав губы. — Я сказал вам всё, что знал... Умоляю, я... — будто процитировал мысли Гермионы мужчина.— Предателей не уважают даже те, кому он сослужил добрую службу, предав своих, — сказал Драко и занёс над ним палочку.Гермиона отвернулась, но... ничего не последовало. Точнее... никакого зелёного блика, который она уже даже нарисовала в своём подсознании. Лишь несколько росчерков магии и лёгкий шепот, который походил на разговор на парселтанге, но это был не он. Драко чертил что-то в воздухе, шепча заклинание, которое было не разобрать. Боковым зрением девушка заметила, что даже Карен подняла подбородок, а уж у неё, казалось, он приклеился к груди.Отблеск магии, несколько чёрточек, острые концы, этот символ был очень схож с теми, что Малфой носил на коже. Он вычертил последний знак, и символ блеснул, исчезнув. Точнее, ей показалось, что он исчез, а потом Гермиона взглянула на пленника и поняла, что этот знак оказался прямо на его щеке. И затем она закричала.Тело мужчины затряслось, а кожа начала стягиваться. Сначала ей показалось, что это походило на то, будто он пролежал в воде вечность. Но потом она поняла, что это крайне наивная версия происходящего. Он старел. Старел так стремительно, будто кто-то поставил всю его жизнь на перемотку. Кожа морщилась, стягиваясь, пока он постепенно превращался в старика. Ещё несколько секунд, и из его горла послышались булькающие звуки, а глаза закатились. Кожа распалась, будто кто-то откопал могилу, которой было несколько лет, и изувечил труп. Начал виднеться череп, а дальше к ногам Малфоя осыпалась лишь труха.В какой-то момент Гермиона поняла, что кричала даже Карен. Этот крик невозможно было контролировать. Абсолютная физическая реакция. Поднос упал к ногам Гермионы, прозвенев на тёмном мраморе, но она смогла прикрыть рот рукой, перестав кричать, только лишь когда в лёгких не стало воздуха. Что это было?— Мерлин всемогущий... — прошептала Карен, качая головой.И не у неё одной была такая реакция. Пожиратели, сидящие за столом, выглядели онемевше-шокированными. Гермиону трясло, и она была в шаге от того, чтобы убежать.— Посмотрите-ка, дамы оказались крайне впечатлительными, — холодно хохотнул Волдеморт. Драко молча отошёл от трухи из человека на несколько шагов. Беллатриса фыркнула, наблюдая за реакцией окружающих. Она явно чувствовала триумф от могущества и смотрела на всех так, словно те были недостойны даже видеть происходящее.Реддл подошел к Гермионе ближе. Она заметила, как Драко поднял голову, наблюдая за этим, но не отвела взгляд. Всё происходило как во сне. Её мысли бежали будто сквозь воду, пока она смотрела на то место, которое недавно было мужчиной.— Грязнокровая подружка Поттера, — протянул Реддл. — Неужто Гарри не владеет подобной магией?Кто-то из толпы хохотнул, пытаясь оценить явную издевку, но она не увидела кто. Гермиона почувствовала, как тёплая слеза скатилась по её щеке — последствия пережитых переполняющих эмоций. Она ненавидела это в себе. То, что злость часто выливалась в слёзы, когда не находила выхода.Гермиона повернула голову, посмотрев в глаза Волдеморта, который даже не обращал внимания на трясущуюся женщину рядом с его плечом.— Гарри никогда бы не сделал такого зверства, хоть какой бы магией ни обладал, — ответила ему Грейнджер надрывным шёпотом, но в зале стояла тишина, так что не было сомнений в том, что он разобрал каждое слово.Ей показалось, что она скорее услышала, чем почувствовала громкий лязг пощёчины. Удар был достаточно сильным, и Гермиона упала, вовремя вытянув руки вперёд. Нижняя губа кровоточила слева — там, куда пришлась пощёчина. Её коса растрепалась от резкого поворота головы и падения.Гермиона перевернулась, с ненавистью смотря на Реддла. Она знала, что все его приспешники шокированы. Но он не мог применить к ней Круцио, потому что понимал, чем это чревато для его плана.— Маггловскому выродку маггловское наказание, — прошипел Реддл, как бы объясняя этот жест.Гермиона позволила крови стекать по подбородку. Волдеморт дёрнул мантией, отходя от неё.— Тебе, наверное, придётся сжечь этот зал, Малфой, чтобы очистить его от смрада грязной крови, — бросил он, уже не смотря на девушку. — Приведите мне Амикуса в течение двадцати минут.Волдеморт растворился в воздухе. Все засуетились, поднимаясь. Карен по-прежнему тряслась, но ей хватило мозгов попятиться и потихоньку выскользнуть с этого сборища. Гермиона хотела воды. Умыться. Выпить. Переварить то, что она увидела. Воспользовавшись тем, что Пожирателей было довольно много, и все они, как один, остались не в себе от произошедшего, Гермиона затерялась среди тёмных фигур, выбежав в коридор. Девушка преодолела два пролёта, и ей всё ещё казалось, что она слишком близко. Слишком близко к этому холодному омертвелому прикосновению, словно от трупа. Слишком близко к груде пепла, бывшей человеком. Она никогда прежде не видела такой магии. Никогда ранее. Мерлин, что это было?— Грейнджер, стой. Малфой аппарировал прямо к ней. Гермиона была почти уверена, что услышала его голос за секунду прежде, чем увидела образ, собравшийся из тьмы. Он протянул к её лицу руку, смотря на кровоточащую губу, но она отскочила от него, будто ошпарившись лишь о его намерение.— Не трогай меня, — проговорила Гермиона, качая головой.Он прищурился, делая шаг вперёд:— Дай мне залечить твою...— Нет, стой там! — крикнула она и поняла, что её грудь сжималась от рыданий. Это точно было что-то истерическое.Сегодня она впервые поняла: абсолютно всё, что, как ей казалось, она знала о Драко Малфое, было ложью. Это не фасад. Не просто блик. Малфой действительно не был человеком. Ни внутри, ни снаружи. Он был какой-то химией, концентрацией всего тёмного, и будто только из смолы вылеплен его силуэт и обтянут кожей.Гермиона знала, что Малфой — сволочь, способная на многое, но не видела этого. Осознание не давало ровным счётом ничего на длинной дистанции, и это уже пора было выучить. Мало просто слышать о зверствах. Их требовалось видеть. Мозг так легко было обмануть в ощущениях. Сейчас она боялась того, что Малфой сделает к ней шаг, больше, чем когда-либо. Больше, чем тогда, на втором курсе, на квиддичном поле, когда он скривился, впервые называя её грязнокровкой. Больше, чем впервые, когда она сидела по ту сторону стекла. Больше, чем когда он поднял её юбку, уложил на живот в помпезной комнате, словно она могла сгладить весь ужас происходящего. Только сейчас Гермиона серьёзно его боялась.— Пожалуйста, нет! — это был всхлип. Драко, на удивление, остановился.Она мотала головой из стороны в сторону, чувствуя, как у неё болит. Отчего же? Ты знала, что он монстр. Это было то, что она сказала ему, впервые увидев в Мэноре. Что изменилось? Что изменилось, Гермиона? Внутренний голос издевался, скручивая нити из её собственных органов. Что изменилось, чёрт подери?— Грейнджер, хватит, — его голос стал жёстче. Гермиона увидела, как он закрылся. Будто бы Малфой хоть когда-то открывался. Просто смешно.Но теперь его лицо стало знакомой непроницаемой маской. Она хорошо это выучила. И ей внезапно захотелось разбить её, отомстить за то, что ему так легко удавалось — отключать чувства, эмоции, которые саму Гермиону поглощали, как волны, затягивая в пучину. Обрывая шанс выбраться на сушу.— Скольких людей ты пытал? — спросила она. Девушка чувствовала, как солёные слёзы стекали вниз, попадая в открытую рану на губе и начиная жечь. Но эта боль была лишь маленьким отголоском того, что она ощущала немного ниже, в районе грудной клетки. — Скольких, Малфой?— Я сбился после первой тысячи, — ответил он, неотрывно смотря ей в глаза. Будто планировал добить.Гермиона покачала головой, прикрыв рукой рот и измазав ладонь в крови.— Мерлин... — всхлипнула она, всё ещё чувствуя, как земля крошилась под ногами, словно галька, смываемая беспощадным океаном.Гермиона не понимала, почему ей настолько больно смотреть правде в глаза. Малфой — генерал армии Волдеморта. Он был Пожирателем с шестнадцати лет. Она не раз видела, как Рон краснел от ярости, слыша его имя, потому что, в отличие от неё, Уизли слушал все новости по волшебному радио. Они мечтали его убить ничуть не меньше, чем самого Волдеморта. Малфой являлся фигурой, обозначенной в чертежах Грюма, а он указывал там лишь особо опасных воинов, чтобы каждый орденовец помнил, куда целиться. Всё это было правдой, и никогда не переставало ей быть. Почему же тогда так больно?— Ты знала, Грейнджер, — ответил Драко. Он сделал шаг вперёд, заставляя Гермиону вжаться в стену. Но это был только шаг. Он не приблизился больше. — Ты всегда знала, кто я.Слышать это было невыносимо. Словно она ещё могла как-то пережить это осознание внутри своей головы, но услышать это — выше её сил, как будто кто-то хлестал её по щекам ледяным напором воды, оставляя на коже гематомы. Приводя в чувство.— Зачем ты помогал мне? — крикнула Гермиона.Где-то внутри сознания она понимала, что их могут услышать, но вряд ли Малфой был настолько неосторожен. Наверняка вокруг них витали отталкивающие и поглощающие звук чары, но Гермиона находилась в слишком большом раздрае, чтобы почувствовать эти малейшие колебания. — Почему ты не вёл себя так, как все? Это была та самая изощрённая пытка? Ну что ж, — она засмеялась, истерически вдохнув воздух и размазав по щекам слёзы вперемешку с кровью, — теперь я понимаю, почему он сделал из тебя генерала. Ты действительно гениален. В своей жестокости.В этом было всё дело. Малфой ни разу её не ударил. Ни разу не причинил существенной боли намеренно. Вспоминая раскраску в виде всех цветов космоса на лице Бет, когда они пересеклись во время Игр, это становилось всё более весомым аргументом. ?Ты не знаешь, как живут другие служанки?.Малфой не делал ей больно. Его хватало на пару вспышек горячей ярости, но потом он всегда её отпускал. Обещал наказать, когда они вернутся из Ирана. В итоге Гермиона получила в подарок теплицы, которые, как ей казалось, были её тихим местом. Она просто глупая.Никто из других служанок не пускался в рыдания, получив пощёчину от Пожирателя. Ни у кого не надламывалась душа. Залечить кожу легко даже без магии. Пройдёт пара дней, пока её рана на губе затянется, а краснота от удара сойдёт ещё раньше. Это был пустяк. Пустяк по сравнению с тем, что её мозг сделал с ней. Гермиона сходила с ума в заточении, хотя всё было ясно с самого начала.Но Малфой так искусно обвёл её вокруг пальца, что она повелась, запутавшись в собственных мыслях. Он вылечил её. Гермиона помнила те две ночи в агонии температуры, когда тело боролось с порезами. Она не могла встать. Не могла есть, едва ли дышала. И тогда, когда он пришёл, замотав её раны плотным бинтом, Гермиона впервые уснула за те пару дней.Она начала чувствовать к нему благодарность. Предательница. Ужас накрыл девушку, смотревшую в его ледяные серые глаза. Благодарность к убийце. Мерлин, нет, это не было правдой. Не могло быть. И действительно не было. Потому что в глубине Гермиона знала, она понимала — это была не просто благодарность. Она чувствовала. Грейнджер ещё сильнее затрясла головой, качая ею в разные стороны. Малфой вдруг усмехнулся. Усмехнулся так, как усмехался, стоя напротив неё в зале, пока она пыталась перемотать руку, порезанную бревном. Гермиона опять была в крови, а он опять вышел победителем. Видимо, это какая-то петля.— А ты не думала, что мне было выгодно видеть тебя такой покладистой? — дёрнул он подбородком, не отводя взгляд ни на секунду. — Маленькая беззащитная гриффиндорка так хотела, чтоб её пожалели, — перекривил Малфой. — Но ты ничего, умница, мне даже нравилось, — хмыкнул он, — но теперь, я надеюсь, не будет горьких слёз разочарования, — ядовито выплюнул Драко, прищурившись. Гермионе нравилось, когда Малфой так делал, потому что было совершенно не ясно, о чём он думал в подобные моменты, и она всегда пускалась в рассуждения. Но теперь это воспоминание было будто пропитано гнилью. Было. Оно таким оставалось всегда. — Жить в мире иллюзий. Истинная гриффиндорка, — добавил Драко насмешливо, но потом даже эта тень улыбки стёрлась с его лица. — Иди в свою комнату и не путайся под ногами.Он развернулся и, махнув мантией, ушёл. Малфой даже не аппарировал, словно хотел убедиться, что каждый его удаляющийся шаг останется забившимся гвоздем в её висках. Гермионе показалось, что, завернув за угол, его тень немного задержалась, прежде чем исчезнуть, но это была игра воображения. Девушка всхлипнула, вновь прикладывая палец тыльной стороной к губе, собирая кровь. Этого следовало ожидать. Всего этого следовало ожидать. И Малфой прав. Она так глубоко забрела в мир иллюзий, что маггловская Алиса могла бы с ней потягаться. И почему её вечно тянуло на грустные сказки?Гермиона развернулась и вытерла щёки в последний раз, запретив себе плакать. Ей была необходима передышка. Ей требовалась пара минут. Чтобы осознать то, что произошло с тем мужчиной. Да, он предал Орден. Но разве она не сделала то же самое? Беллатриса достала из её воспоминаний всё, что ей могло понадобиться. Да, это было не одно и то же. Но результат одинаковый. Поэтому, когда Малфой встал и занёс над предателем палочку...— Грейнджер, — она вздрогнула и развернулась, услышав мужской голос.Маркус Флинт. Он стоял по ту сторону коридора в форме попроще и выжидающе смотрел на неё. Но у Гермионы не было на это сил. Она хорошо знала, что если развернётся и поднимется по лестнице, то быстро окажется за дверьми своей комнаты. Не то чтобы она там была в безопасности, но вряд ли Флинту позволялось расхаживать по особняку, как у себя дома. Домовики его вот-вот заметят.— Стой, Грейнджер, я не хочу применять к тебе магию, но мне придётся. Гермиона остановилась, чувствуя, как злость вспыхивает в ней, выжигая сожаления. Где-то она даже приветствовала эту эмоцию.Она вновь взглянула на бывшего однокурсника и сжала зубы. Этот день бесконечный.— Чего тебе надо? — злобно спросила она, сжав руку в кулак, приказывая себе не оглядываться, когда он начал подходить, но затем Флинт остановился на приемлемом расстоянии.— О, такая же сука, как раньше, — усмехнулся он. — То, что нужно.— Спроси у Малфоя, он выпишет тебе абонемент, — в её словах слишком сильно разила ранимость, но, к счастью, слизеринец этого вовсе не заметил, будучи сосредоточенным только на своих мыслях.— А вот этого наоборот не нужно, — ответил Флинт. — Не нужно, чтобы он знал.От этой фразы повеяло холодком, и Гермиона дёрнулась, хотя парень продолжал стоять неподвижно, явно не хотел, чтобы она убежала. Его глаза светились такой жаждой наживы, что девушке было сложно представить, что могло на это повлиять.— У меня есть к тебе предложение, Грейнджер, — сказал Флинт, выждав паузу, а потом выдернул платок из своего кармана, проследив за её губой, и отлевитировал его к ней на расстояние вытянутой руки.Она схватила кусок ткани и приложила к раненой коже, устав чувствовать на языке кровь.— Иди к чёрту, — ответила Гермиона, смотря на него из-под лба и следя за тем, чтобы он не сделал ни шагу вперёд.— Будь сговорчивей, ведь предложение всегда подразумевает выгоду двух сторон, — здесь его деланный джентльменский флёр начал улетучиваться, так, если бы он слишком много сил тратил на вербальный маскарад.Гермиона фыркнула.— Что ты можешь мне предложить? Остаться живой? — добавила она иронично.— Я могу помочь тебе сбежать, — произнёс Флинт как бы между прочим, поправив рукав рубашки и лишь потом подняв глаза на девушку.Пауза затянулась, и Гермиона поморщилась.— Что? Это был какой-то абсурд.— Не просто так, конечно, — поднял брови Флинт, — за услугу.Его голос очень сильно понизился. Гермиона наблюдала за мимикой Флинта, пытаясь понять, в чём дело. Это была какая-то наживка — факт. Но что она под собой имела? Гермиона перенесла вес с одной ноги на вторую, раздумывая о том, что мог задумать Флинт.— И что же за услуга тебе нужна? От меня? — она сделала акцент на последнем предложении. Её мозг всё пытался найти что-то вразумительное и вечно натыкался на преграды. Она пленница. Связана по рукам и ногам. Все вокруг считали Гермиону просто служанкой, что делало её положение ещё более низменным, чем являлось на самом деле. В этом не было логики. А Гермиона ненавидела нелогичные вещи.— Мне нужно, чтобы ты помогла мне добраться до Малфоя, — ответил Флинт.Она вскинула брови, пытаясь осмыслить сказанное. Гермиона посмотрела вбок, пытаясь увеличить с Флинтом дистанцию, хотя он и так стоял на добрых несколько метров дальше, чем предполагал диалог. Это было настолько оглушающее заявление, что оно перекрыло все её эмоции. Она прислушалась к ощущениям и уловила лёгкий поток магии. Должно быть, на время собраний Драко убирал некоторые защитные заклинания с замка, поэтому Маркус мог колдовать здесь незамеченным ещё какое-то время.— До него не добраться, — покачала головой Гермиона, вспоминая, о ком они говорили.— Ошибаешься, — дёрнул головой Флинт, и было видно, что он нервничал. — Мне нужно, чтобы ты нашла планы его чертежей. Он точно держит их в Мэноре по велению Тёмного Лорда. Всё, что тебе нужно — отдать их мне.— Зачем это тебе? — прищурилась Гермиона.— Всё гениальное просто, Грейнджер, — хмыкнул Флинт, — я хочу занять его место.Гермиона скривилась, не сумев сдержать бесстрастное выражение лица. — Ты понятия не имеешь, как помочь мне сбежать.— У меня есть некоторые предположения о том, как обезвредить твою серёжку, — указал он пальцем. — Услуга за услугу, по старой дружбе? — гаденько усмехнулся Флинт, понимая абсурдность сказанного. — Впрочем, у тебя нет выбора. Ты можешь или помочь мне, получив шанс на спасение, или сгнить здесь, отсасывая Малфою, пока ему не надоест или пока Тёмный Лорд не подарит ему ещё какую-то смазливую грязнокровку. Выбор за тобой, — развёл он руками, говоря так спокойно, будто точно знал — у неё действительно не было выбора.— Что, если я откажусь? — Гермиона нащупала сзади себя стену, проводя по её шершавой поверхности пальцами. Ей так становилось спокойней.— Тогда я просто сотру тебе память об этом разговоре, — ответил Флинт.А это было логично. Флинт не мог причинить ей реальный вред. Даже если он не знал о её истинной ценности для Волдеморта, вряд ли осмелился бы злить Драко напрямую.— И почему же ты не подошёл к другим служанкам с этим? — выгнула бровь Гермиона, комкая платок в ладони. Кровь наконец-то начала сворачиваться. — Они тоже живут в Мэноре.— Потому что не было ни одной служанки, у которой достаточно мозгов, чтобы одурачить Малфоя, — сказал Флинт, поправляя мантию. — Ты ненавидишь его не меньше меня, — утвердительно сказал он, не имея ни единого сомнения в своей правоте. — Мы оба в выигрыше. Ты отомстишь ему, я получу его место, а ты возможность сбежать. Я дам тебе фору, а потом каждый сам за себя, уж извини.Гермиона хотела фыркнуть. Будто бы она стала искать у Флинта защиты. Адреналин прошелся по её кистям, возрождая всплеск. Возможность сбежать. Она не особо верила Маркусу, но у неё не было лучших вариантов. А это хоть какой-то. Но что-то скреблось возле солнечного сплетения, и она всё одёргивала руку, лишь бы не притронуться.— Ну так что, умнейшая ведьма своего времени? — спросил Флинт, издеваясь.Подставить Малфоя. Было в этой мысли что-то... Но Гермиона вспомнила глаза мужчины, который умолял его не трогать. Просил смилостивиться, он ведь даже сказал всё сам. И затем выражение лица Драко, который стёр того в порошок в прямом смысле и отошёл от груды праха так, будто это было будничное дело. Ведь так оно и было. Это то, чем он занимался каждый день. Убивал тех, кого она любила.— По рукам, — уверенно ответила Гермиона, вздёрнув подбородок.