Глава 11 (1/1)

Расчёска соскользнула с упругого локона, и зубцы впились Гермионе в ладонь, но она была настолько погружена в свои мысли, что едва ли заметила слабый отголосок боли. Грейнджер не прихорашивалась. Просто старалась собрать свои мысли в кучу, начать делать хоть что-то, что отвлекло бы её от нервного напряжения. За последние полчаса она посмотрела на минутную стрелку около тридцати двух раз.Гермиона положила расчёску на трюмо, выдохнула и провела руками по лицу. Все эти три дня после возвращения из Италии она провела так, словно тонула в молоке, захлёбываясь собственными воспоминаниями. Убежав из комнаты, Грейнджер забилась в угол у шкафа и всю ночь смотрела на дверь, опасаясь любого шороха. Но за стеной было тихо. Неестественно тихо. Такой жуткой бывает тишина на кладбище, когда даже птицы, жадные до густой листвы, не поют, не треплют крыльями, создавая природный шум. Ближе к шести утра в её комнату, постучав, вошёл Забини. Гермиона вздрогнула, но скорее от ужаса ожидания. Не было чего-то мучительнее, чем ждать, разве что в итоге понять, что ничего не произошло. Не появилось никакого облегчения. Была только пружина из страха, которая сжалась. Словно важное событие отсрочили, не дали пережить сейчас, а просто предупредили о такой возможности. Это самая настоящая пытка.Блейз сказал, что перенесет её в Мэнор. Только поднявшись, Гермиона поняла, что так и просидела всю ночь с платьем у талии, которое Малфой стянул, пока она водила руками по его плечам. Словно испытывала саму себя на то, как далеко могла зайти в своём беспамятстве. Боже, она могла так далеко зайти.— Где он? — спросила Гермиона у Блейза севшим голосом. Создавалось такое чувство, что где-то в параллельной реальности она осталась в комнате и сорвала связки от крика. Гермиона так часто задавала этот вопрос в последнее время, но сейчас её голос был полон осторожности и дрожи, если связки могли дрожать. Где Малфой и почему его нет, когда весь дом кишел людьми, готовыми покалечить каждого, кто на них косо смотрел? Где он и почему так редко появлялся в собственном доме? Где Малфой и как так произошло, что она совершенно и абсолютно рехнулась, находясь рядом с ним? Где он? Где. Он.— Не здесь, — ответил Забини и подал ей руку.Гермиона поднялась сама, посмотрев на смуглую ладонь так, будто Блейз предлагал ей что-то неприличное. Она одёрнула платье и заметила, что Забини никак не отреагировал на её выпад неуважения. Кажется, ему вообще не было до этого дела. Дверь в комнату Малфоя оказалась приоткрытой, когда Гермиона проходила мимо, но единственное, что она успела заметить до того, как Забини захлопнул проём — это куча разбитых окон. Чёрт возьми.Сегодня он должен вернуться. Потому что сегодня первый день. Гермиона посмотрела на себя в зеркало и увидела такой яркий и очевидный испуг, что не оставалось никакого сомнения в том, что он заметит. Но девушку сейчас это вообще не волновало. Судьба всегда так поступает, это её излюбленный метод: когда ты слишком сильно переживаешь из-за чего-то, она обожает бросать тебя на несколько тысяч миль вниз, чтобы ты, наконец, осознал, что до этого момента все твои переживания были лишь эхом настоящих проблем. Теперь Гермионе стало искренне всё равно, увидит Малфой её страх или нет. Потому что она была в стопроцентном ужасе. От всего. Гермиона столкнулась с Асторией и впервые всмотрелась в неё. Они не могли быть с ней похожими, нет. Это не могло оказаться правдой. Но она целовалась с ним. Нет. Не так. Она целовала его. Гермиона зажмурилась, пытаясь понять, что с ней происходит. Это было одно из тех самых психических отклонений, когда жертва начинала сходить с ума от безысходности.— Я не сумасшедшая, — прошептала она, смотря в зеркало. — Я не сумасшедшая. Не сумасшедшая.Но что, если её мозг просто не давал ей это осознать? Ведь вряд ли больные шизофренией до конца понимали всю силу своих отклонений от нормы. Что, если Гермиона так сильно хотела смириться с тем, что выхода нет, отпустить себя, отпустить этот кошмар, который сковывал её каждую ночь, что разум действительно это сделал?Она вспомнила прикосновения его рук, которые чертили пунктирные линии по телу. Где разрезать, вынуть всё живое и заштопать без анестезии. Потому что если бы Малфой продолжил её целовать, вряд ли она почувствовала хотя бы отголосок боли. Ведь восторг затмевал абсолютно всё.— Боже, нет, — покачала Гермиона головой, запрещая себе думать об этом.Уж лучше смириться с собственным сумасшествием. Наверное, поэтому безумцы способны нанести себе вред. Потому что, прощаясь с ясным рассудком, ты лишаешься чувства боли. Драко Малфой свёл её с ума. Это заточение. Последствия догнали Гермиону в комнате на живописной вилле, где ей вдруг показалось, что он — что-то иное; то, что о нём говорят — шелуха, скорлупа, которая лишь призвана быть помехой в рассмотрении сути.Нечто рассмеялось в её голове, сдавливая виски. Это было подозрительно похоже на голос Лидии. То, что о нём говорят? Что о нём говорят газеты, рассказывая о его победах для Волдеморта? То, что о нём говорят голоса на волшебном радио, перечисляя жертв, которые могли, каждая из них, пасть от вспышки, созданной его палочкой? Что о нём говорят слуги, которые не поднимают глаз в его присутствии? Мерлин, она же всегда была такой благоразумной.Гермиона всегда была той, кто просчитывал наперёд. Это она убеждала людей в очевидном, и вот появилась жестокая насмешка реальности.Проходя мимо Астории, Гермиона думала, знала ли младшая Гринграсс о том, что такое её муж? Видела ли она когда-то ту концентрацию тьмы, которая приходилась на один миллиметр его кожи? Что, если Астория знала? Что, если она видела и приняла это? Что, если он сделал её такой?Гермионе не хватало воздуха. Воспоминания будто никогда не засыпали внутри её головы, не давали ей хотя бы немного свежего приятного вещества, которым пропитывался кислород после дождя, чтобы можно было легче вдохнуть. Ей снова снились кошмары. Только теперь они были не во сне. Ведь когда она спала и видела тот вечер... поразительно, но ужас наступал, когда Гермиона просыпалась и понимала, что не чувствует ни капли страха. Вот ведь ирония, правда, Грейнджер? Ей казалось, что даже её собственный голос произносил реплики с насмешкой Малфоя. Когда она говорила с собой, моясь в душе, когда читала вырезки газет, когда корила себя за всё сразу — внутренний голос говорил его обволакивающим баритоном. И ей хотелось кричать.Гермиона дёрнулась, услышав тихий звук аппарации, и ноги сами подхватили её с пуфа. Ей казалось, что он не придёт. Ей казалось, что Драко пощадит её. Ей казалось, что его не существует. Но вот Малфой во всей красе стоял с циничным взглядом в чёрной форме. Он принял вальяжную позу, которая даже в своей расслабленности не давала пропустить ореол опасности, что окутывал его, как этот пиджак с кожаными вставками. Весь облик будто нашёптывал: ?Да, сейчас тебе ничего не угрожает, но это лишь потому, что я не особо заинтересован?. И ты стоишь, пытаешься не пятиться, потому что знаешь — ситуация может измениться в любой момент.Малфой смотрел на неё так, будто каждый из шипов на ремне, держащем его мантию, предназначался для её горла. Гермионе захотелось иметь на себе броню, доспехи Безумного Рыцаря с четвёртого этажа Хогвартса, что-то, что способно быть достаточно крепким, чтобы выдержать этот взгляд, а не хлопковое серое платье, которое уже въелось в её зрачки и, казалось, останется с ней навечно. Будто она больше никогда не сможет его снять.Малфой потянулся к мантии и медленно отщелкнул её, мелькнув насыщенно-фиолетовым подкладом. Этого хватило, и Гермиона отступила. Тишину в комнате нарушил лёгкий стук флаконов на зеркале, которые, судя по звуку, всё же удержались на трюмо. Вот бы и ей удержаться.Она заметила, как Малфой замедлился, увидев её реакцию, но потом мантия была отброшена прочь на только что появившийся в комнате стул. Гермиона даже не удивилась. Она уже ничему бы не удивилась. Его раны заживали за считанные минуты, он мог выполнять трансфигурирующую магию без палочки, аппарировать силой мысли... на что ещё Малфой был способен? Драко в её сознании — точно супергерой из маггловских комиксов, но лишь с тем исключением, что супергерои не убивали. Они не уничтожали людей как вид только лишь из-за их крови. Супергерои были рыцарями. Которые не делали больно. Которые спасали от любых бед. А не были их причиной. Это осознание больно засаднило где-то под рёбрами, и Гермиона дёрнула рукой в желании приложить ладонь к левому боку, но вовремя себя остановила.Брюки, чёрная рубашка, которая была достаточно приталенной, чтобы воспоминания девушки становились всё живее. Ей казалось, что Малфой не из тех людей, кто позволяет себя касаться. Ведь она могла бы вытащить палочку из его кармана, делая вид, что целует. И здесь новая волна вины затопила её, захлопнувшись крышкой над головой — в тот момент Гермиона даже не подумала об этом. Но он ни разу не отступил и не сопротивлялся, когда она отогнула его рубашку. А потом Малфой забрался к ней в голову и разрушил всё. Точнее, не Драко, а то, кем он был на самом деле.— Малфой, — произнесла Гермиона, понимая, что у неё больше нет сил стоять в тишине, потому что страх только подпитывался этим молчанием. — Я... — она сглотнула. Гермиона чувствовала потребность оправдаться. Откупиться от произошедшего. Сбросить с себя груз вины. Обиды. Сожаления. Всего того, что она не имела права чувствовать. Избавиться от этого разом, как бросить тугой комок запутавшейся пряжи в костёр. — Я испугалась. Мне не стоило к тебе приближаться, точнее... Где-то глубоко внутри Гермиона помнила, что Малфой побывал в её голове. Что он успел увидеть? Что он успел почувствовать? Плевать. — Я никогда не хотела к тебе приближаться. Мне казалось, что это поможет мне, но, очевидно, это была провальная тактика.Гермиона лепетала и наконец заткнулась, потому что её речь даже ей казалась утомительной. И нервной. Будто в ней было столько же правды, сколько и здравого смысла. Ничего удивительного, впрочем. Гермиона действительно не могла похвастаться ясным рассудком.Малфой хмыкнул, посмотрев на неё в упор:— Надеюсь, теперь это поможет тебе вести себя осмотрительно в моём присутствии, — ответил он, смерив её взглядом. — Ложись.Это было... странно. Но чего она ждала? Того, что он ей объяснит? Объяснит, что происходит? Почему она так поступает? Это было бессмысленно. Ничего из того, что она хотела, чтобы он ей объяснил, не должно было произойти вовсе. Гермиона знала, что Малфой чудовище. Об этом нужно было помнить. И она облажалась.Гермиона легла на постель, чувствуя под животом привычную подушку, и впервые ощутила нервозность. Она жила в страхе все эти три дня. В первый день появился страх того, что он вернётся и закончит начатое. Что бы это ни было. Нечто, сидящее в нём, взбунтуется и распорет грудную клетку, сожрав всё то, что осталось от неё настоящей. На второй день осознание выело в Гермионе кислотную дыру, и, когда девушка проснулась, ей не верилось, что это была она. Стояла там, посреди комнаты, пропахшей лимонами и тёплым воздухом, в котором океан почти можно было попробовать на вкус. Но кому какое дело до вкуса океана, если существовал Малфой — дикая ягода из неизведанного ядовитого поля, которую впервые можно было облизать, покрутив на кончике языка. Только вот требовалось следить, чтобы токсичное вещество за тонкой кожурой не проникло в организм, случайно освободившись из-за слишком острых зубов, прошедшихся по плёнке. Секунда, и ты уже отравлен.Кульминацией было увидеть его. Такого же здорового, как всегда. Словно это и не с ним было. Словно не его демоны лезли наружу, показывая свой истинный облик, который чувствовался даже на уровне нервных клеток. Гермионе казалось, что она ощутила холод задолго до того, как спазм боли вонзился в её виски, но его руки были слишком горячими, а язык сладко-горьким из-за виски, поэтому получилось легко забыть. Забить. Не обратить внимания. Господи, как можно было быть такой глупой?И вот теперь она лежала и чувствовала, что страх начинал прятать голову под действием нервов. Они целовались, и Гермиона до сих пор проговаривала этот факт в голове, чтобы свыкнуться с этим. Потому что происходящее казалось абсолютно нереальным. Абсолютно невозможным.Ей казалось, что Малфой всегда носил маску. Непробиваемую и совершенно нечитаемую. Но это было просто смешно, потому что сейчас она действительно не могла ничего прочесть. Ни в глазах, ни в жестах, ни в позе. Даже не было привычной холодности. Просто ничто, будто на его месте мог бы стоять какой-то тёмный артефакт, который так же оставлял за собой налёт тьмы, но ничего не выражал.Гермиона сглотнула, положив щеку на шёлковую подушку. Это происходило не впервые. Девушка уже привыкла. Как так вышло, что Малфой сделал всё, чтобы она смогла относиться к этому нейтрально? Нейтрально, ха. Но каким-то образом у неё получилось. И вот сейчас она лежала, и будто не было никаких предыдущих разов. Был только тугой комок нервных переплетений в животе и ожидание.А Малфой медлил. Гермиона не понимала почему, но он подходил так медленно, будто пытался довести её неспешностью своих шагов до точки. В комнате вновь пахло кожей. Одеколоном, слабым отголоском геля для душа или, может, средством для волос. И должно было пахнуть печеньем, но Малфой стоял слишком далеко для этой ноты. И... как так получилось, что она знала, как пахнет Драко, когда он близко? Как это всё могло произойти?Гермиона едва вздрогнула, когда он коснулся её ноги и поднял юбку платья. Такой привычный жест. Он так делал уже много раз. Автоматика, помнишь, Гермиона? Она сжала подушку, но впервые, чтобы успокоить нервы, а не чтобы отвлечься. Сейчас всё чувствовалось совсем иначе. Гермиона вспомнила, как ощущались его ладони, когда он почти не осознавал своих действий. Они совсем не были аккуратно-осторожными, не боялись, что она рассыплется грудой пепла к подножью кровати. Что случилось бы, если бы он не оказался чудовищем? Что было бы, если бы темнота не являлась его частью? Вы бы здесь не оказались. Гермиона была бы с кем-то другим. Кто в достаточной мере подходил бы по критериям. Какой-нибудь Макнейр. Мерлин, нет.Гермиона подсознательно ждала этого тихого, но звонкого звука вскрываемого флакона. Но его не было.Малфой приблизился к ней и замер. Она ждала, что его пальцы, как всегда, подденут её белье, не касаясь кожи. Он ведь всегда делал это так, что не приходилось сомневаться — ему противно. Но...Внезапно она почувствовала, как он медленно провёл по её ноге тыльной стороной руки, немного ниже складки. Гермиона выдохнула от этого внезапного проявления нежности. Он ведь так редко проявлял нежность.Стук в дверь раздался так громко, что Гермиона подскочила на матрасе, перевернувшись за долю секунды, и сомкнула ноги вместе. Малфой нахмурился, отступил от неё, и подошёл к двери. Он обернулся, прошёлся по ней взглядом, пока она опускала юбку, и лишь затем отворил дверь, сняв заклинание.В комнате стояла полутьма, поэтому гриффиндорке не составило труда различить силуэт Забини в проёме, который тоже не был слишком щедрым на освещение.— Что ты здесь забыл? — Малфой прищурился, когда тёмные глаза Блейза мазнули по девушке и вернулись к его лицу.— Пришёл подсказать, как нужно действовать, а то ты, судя по всему, не в курсе, — усмехнулся Блейз, не удержавшись, и получил за это слабый толчок в грудь, но через секунду слизеринец уже вернул себе серьёзное лицо. — Баркер хочет с тобой поговорить, — в его голосе чётко слышалось напряжение, и это вмиг сбросило Гермионе на плечи несколько увесистых кирпичей.— Но... — Малфой сжал губы, совершенно точно чувствуя, что это неспроста.— Это срочно, Драко, — надавил Забини, посмотрев на Грейнджер.Малфой выругался. В мгновение ока плащ подлетел к его руке. Гермиона услышала только с силой закрытую дверь, которая щёлкнула за Драко, пуская по её спине холодок жути, будто они действительно были связаны.***— Какого хера? — спросил Малфой, когда парни спускались по лестнице, что вела в общее крыло. — Он здесь?— Да, в кабинете, — кивнул Забини.— А почему не в моей спальне? — Драко с каждой секундой раздражался всё больше.Итальянец промолчал, и это было плохим знаком. Парни завернули за угол, и Драко не вовремя подумал о том, что Блейз — один из тех, кто мог ориентироваться в поместье не хуже хозяев или домовиков. Когда они были детьми, то почти жили друг у друга месяцами.Драко направил слабый поток магии на двери, но та отворилась так резко, что её ручка впилась в стену, явно транслируя настроение создавшего эту магию. Но Баркер, впрочем, сделал вид, что не заметил этого. Старик повернулся к ним лицом, переставая созерцать картину, написанную в семнадцатом веке, которую уже давно стоило отреставрировать. И куда смотрели домовики в этом чёртовом доме? Абсалон отошёл от стола, сложив руки перед собой.— Скажите, доктор Баркер, может ли врач диагностировать у себя психическое расстройство? — сразу начал Малфой, не давая ему открыть рот. Драко сбросил свою мантию на стол, смотря на собеседника в упор. — Потому что я всерьёз начинаю опасаться за наличие у вас биполярного расстройства. То вы не покладая рук и ничуть не жалея чернил строчите мне напоминания о моём сверхважном задании, то отрываете меня от него.Забини медленно обогнул Драко и встал недалеко от Баркера. Ну да, Забини ведь ученик этого кретина. Где-то на подсознании Малфоя бесил такой расклад, но он знал, на чьей стороне Блейз на самом деле, так что это быстро дало возможность отмести ненужное.— Мистер Малфой, мне льстит ваше беспокойство, но я пристально слежу за состоянием своего организма и тем более разума, — ответил Баркер, поправляя воротник белого халата.— Тогда какого чёрта вы вызываете меня сюда, если я должен быть сейчас наверху? — Драко хотелось треснуть колдомедика головой о стол из красного дерева, возможно, тогда бы ему полегчало.— Потому что это... — он поднял седые брови, разведя руками, будто не мог чувствовать ярость генерала, а её всегда ощущали все без исключения, — не сработает.Прошло несколько секунд, прежде чем Драко осознал сказанное. Он перевёл глаза на Забини, и тот сжал губы, подтверждая его худшие опасения. — Что это значит? — Малфой едва переборол в себе желание залезть в голову к доктору и выудить оттуда информацию без траты времени на этот разговор.Баркер вздохнул и провёл по периметру комнаты глазами, будто подбирая слова.— Я долго думал, в чём же причина, — начал он издалека, подстёгивая желание Драко разрезать ему глотку. — Два молодых организма, полностью здоровых, полностью готовых к зачатию ребёнка, более того, я бы сказал, два организма, которые находятся в расцвете репродуктивной функции...— Быстрее, — произнёс Малфой по слогам.Баркер перевёл на него взгляд и развёл руками, как будто вёл беседу с ребёнком.— Грязнокровка не может зачать естественным путём, — ответил он.— Что?.. — Драко растерялся, явно не ожидая такого поворота событий. — С ней что-то... — он перевёл глаза на Блейза, но его выражение лица ни о чём ему не сказало. — С ней что-то не так?— Если бы слушали меня внимательней, генерал, вы бы услышали. Я говорил, что...— Не смейте так со мной разговаривать, — Малфой подошёл к колдомедику, вторгаясь в его личное пространство, но даже если Баркер испугался, то не подал виду.— Мистер Малфой, мы здесь все заинтересованы в одном, так что, поверьте, я вам не враг, — спокойно сказал доктор. Драко едва удержался, чтобы не прыснуть. Старик был слишком немощным, чтобы Малфой считал его врагом. Он просто раздражал Драко.— Как я уже сказал, дело не в девушке. На самом деле, дело в вас обоих, — продолжил Баркер и сделал паузу, словно для достижения пущего драматического эффекта. — Вы просто не подходите друг другу.Это было шуткой. Нет, насмешкой. Это было похоже на балаган.— Вы... — Малфой перевёл дыхание, уговаривая себя успокоиться. — Вы издеваетесь надо мной? Это, блять, ровно противоположное, что я слышал три месяца назад!— Др... Мистер Малфой, — осёкся Блейз, вспоминая об официозе. — Всё... несколько не так.— Да, по сути, вы никогда не были идеальным претендентом на эту роль, — перебил его Баркер, медленно начиная ходить по небольшой площади кабинета. — Нужен был человек с сильным магическим отпечатком, в этом, безусловно, вам вряд ли нашлись бы равные, — вскинул он руки вверх, будто снимая все претензии. — И да, у этого человека должен был иметься опыт в тёмных искусствах, но, при всём уважении, у вас его слишком много.Баркер опёрся об угол стола:— Ваша душа насквозь пропитана тёмной магией, а душа... — он щёлкнул пальцами в сторону Блейза.— Грейнджер, — напомнил он ему.— Да, Грейнджер, она чересчур светлая, — Баркер хохотнул. — Честно говоря, судя по её отпечатку, я не знаю, применяла ли она хоть раз что-то сильнее Остолбеней. И они ещё называют её героиней войны... — он помотал головой в неверии. Возможно, Драко разделял его взгляды в данной ситуации, но сейчас было совершенно не место для этих мыслей. — Это как будто скрещивать кошку с собакой. Оба животные, оба похожи, но ровным счётом ничего не выйдет, — доктор поднял глаза на Драко. — Как будто ваша магия отталкивается друг от друга, словно магниты. Слишком разные. Чересчур.Это было... нет, не как снег на голову. Как будто лавина упала и перемолола его в крошку, спустив с горы размером в несколько тысяч метров. Разве не этого ты ждал? Драко чувствовал, что это именно то, что нужно. Избавиться от неё. Но что-то в нём дрогнуло. Что-то заставило закрыть глаза, и Драко надеялся, что этот жест воспримется как нетерпение.— И что теперь? Поразительно, насколько спокойным был его голос. Что ж, разве это не та черта, которая принесла ему все эти отличительные знаки на плечах формы? Холодный разум даже в аду, верно?— Очень жаль, что Макнейр сейчас на задании в Румынии вместо вашего отца, но я уверен, что господин Снейп со всем справится сам. Думаю, Тёмный Лорд сможет призвать сюда Макнейра, и мы попробуем с ним, — ответил Баркер, листая свои формуляры. — Но это будет как минимум через месяц, жаль, что...— Разве она может иметь детей с кем-то другим? Теперь? — Драко задал этот вопрос и увидел периферийным зрением, как вытянулось лицо Забини. Но Малфою было не до того. Баркер хлопнул папкой, внезапно выпрямляясь. Он не думал об этом. Кажется, все вокруг забыли о чёртовом венчании, кроме самого Драко.— Мистер Снейп не вдавался в подробности. Я же мастер целительства, а не фольклора, — раздражённо ответил доктор. Он будто оправдывался за то, что не продумал всё до деталей. Так оправдывались все, чувствуя, как за спиной материализовывался гнев Волдеморта. Его нервозность стала отчётливо видна и не осталось и следа от показного спокойствия, с которым Баркер встретил Малфоя ещё каких-то пятнадцать минут назад. Драко можно заменить. Теоретически. Но Грейнджер — это гораздо, гораздо сложнее, особенно сейчас, во время войны. Люди использовали тёмные заклинания даже для защиты своих домов, ни у кого не было столько мозгов и терпения, как у Гермионы, чтобы постараться найти действенные способы на светлой стороне. Поразительно, но людям казалось, что тьма имеет большую силу, однако никто не задумывался о том, что самое важное — это умения волшебника.Не говоря об уникальной силе её магической печати. Да, доктор Баркер, вы в дерьме. Малфой усмехнулся.— Я свяжусь с Северусом, — наконец-то взял себя в руки Абсалон, одёрнув халат в сотый раз. — Но а пока... есть один вариант, но, полагаю, он не сработает ни в одном из случаев... — рассуждал доктор вслух.— Что за вариант? — спросил Блейз, нахмурив брови, скорее из научного интереса.— Ритуал плодородия, — ответил Баркер, и ни одной эмоции узнавания не промелькнуло в глазах мулата. — И чем вы вообще занимались в этой Албании? — фыркнул доктор.— Ну, я вообще-то мастер целительства, а не фольклора, — пожал плечами Блейз, делая вид, будто это не издевка.— Тёмная магия, — сжал губы Баркер, поясняя, — проникнув в девушку, она помогла бы... — он протянул букву ?м?, подбирая слова, — испортить её настолько, чтобы ваше естество не отвергалось.— Но?.. — предугадал Драко.Ведь всегда было какое-то ?но?.— Но в этом слишком много нюансов, — посмотрел на него Баркер. — Таким уникальным индивидам, приправленным тёмным ритуалом, нужно немного больше, чем змеиные яйца, пара рун и латынь, — фыркнул он. — Нужна... искра, — Абсалон щёлкнул пальцами в тон произнесённому слову.— Искра? — сморщился Блейз. — Типа... любви или что?— Нет величины, способной измерить степень привязанности, как энергию в джоулях, — отмахнулся Баркер от глупости итальянца, хотя Малфой точно так же ни черта не понимал. — Ещё в древние века люди осознали, что бывает с детьми, которые зачаты под ненастоящим чувством или без чувств вовсе, если к этой смеси добавить неразбавленную тьму. Микс может получиться ужасающим.— Ненастоящим чувством? Под амортенцией? — переспросил Малфой, зная, что Блейза это интересует, и Баркер теперь не посмеет огрызнуться.— Вы знаете, сколько детей, рождённых под зельем любви, стали психопатами? Без возможности чувствовать хоть что-то? Ни любви, ни привязанности? О, статистика ужасает.Драко прикусил язык, сдерживая реплику о том, что мать Баркера явно опоила его отца перед тем, как потащить в койку, но ему удалось себя одёрнуть. То, о чём говорил доктор, было важным.— А ещё добавьте к этому тёмную магию, — хмыкнул Баркер. — Сами предки предостерегли себя от этого.— То есть, ритуал не подействует без... искры? — решил внести полную ясность Забини.— Если оба человека ничего друг к другу не чувствуют, я полагаю, не подействует, — подтвердил Абсалон. — Однако у меня не было экспертной группы, — язвительно добавил он. — Но это не будет лишним. Если вдруг выяснится, что грязнокровка не может иметь детей ни с вами, ни с кем-либо другим... Баркер закрыл глаза, будто ему сообщили, что сегодня в полдень дементор высосет его душу. Хотя это было бы даже предпочтительней, чем то, что его ждёт, если выяснится, сколько он потратил времени впустую. — Мы просто убьём её и найдём новую кандидатку.— Я свяжусь с профессором Снейпом, — сказал Блейз. — Возможно, всё не так критично, и Грейнджер сможет просто отправиться к Макнейру.Он говорил точно таким же тоном, которым сообщал Нарциссе, что на квиддич их будет сопровождать миссис Забини, когда ему и Драко было по двенадцать. Таким же лживым и транслирующим Малфою фразу: ?я придумал, как тебе помочь?, но нет, Забини, нет.Это было такое реалистичное видение, что Драко ощутил, как в его крови что-то вспыхнуло. Макнейр стоял посреди комнаты, и Грейнджер оставляла небольшие царапины своими бежевыми ноготками на его животе, подняв рубашку, пока он сжимал её в руках, не давая даже шага ступить в сторону. Чёрт. Нельзя было об этом думать. Драко чувствовал, как тьма в нём просыпалась, сладко потягиваясь и ожидая команды.— Мистер Малфой, я пришлю вам сову через несколько часов, лишь освежу детали ритуала в памяти, — сказал Баркер. — А пока пошлю за мистером Макнейром, вполне возможно, нам понадобятся его услуги.— Чудесно, — процедил Драко сквозь зубы. Баркер кивнул и аппарировал, перед этим ещё раз сделав акцент на том, что свяжется с ним как можно скорее. Как только прозвучал звук аппарации, Малфой саданул рукой по двери, едва не снеся её, только теперь уже физической силой.— Блейз, найди мне всё что можно по поводу этого ритуала, буквально каждую книгу, — сказал он и понёсся по коридору; Малфой слышал, что Забини шёл с ним шаг в шаг.— Да просто не исполняй чёртов ритуал! — воскликнул мулат, будто Драко не понимал очевидного. — Макнейр прибудет в течение месяца, и ты сплавишь грязнокровку. Ну, или же её убьют, потому что...— Не выйдет, — лишь ответил Драко, сбегая по ступенькам в район библиотеки.— Да почему?— Потому что я убью Макнейра.Драко слышал рычание в собственном голосе. Однако когда Забини остановил его, схватив за локоть, и шокированно на него посмотрел, он всё же опешил.— Что?.. Ты в своём уме? — мулат приставил палец к виску, будто показывая, где именно у Драко больше всего проблем.— Ты, блять, знаешь, что это должен быть я! — он оттолкнул его руку. Драко понимал, что его злость выходит из-под контроля. — Это я должен принести Волдеморту больше всего выгоды! Ты знаешь, что он всегда должен быть доволен тем, что я делаю!Забини выдохнул и сжал переносицу двумя пальцами, но лишь на миг, будто просто собирался с мыслями.— Но ты ведь не виноват в том, что Баркер не просчитал самого важного, — сказал он. — Старик так много трепался по поводу уникальности этого всего, что проебал самую уникальную часть, просто анекдот какой-то, — фыркнул Блейз.— Ты действительно думаешь, что Волдеморт горазд разбираться в причинно-следственных связях провала?— Но всё равно ничего не выйдет, — вздохнул Блейз.— Знаю, — огрызнулся Драко, понимая, что друг прав. — Но я выиграю время. Макнейр будет мёртв, и за это время я найду Волдеморту другую ведьму или что-то ещё... — пока он говорил, в его голове разворачивался план. — Напиши Снейпу, — Драко повернулся к Блейзу, — напиши от моего имени и от имени Баркера, но моё письмо отправь первым.Забини кивнул, и Драко пошёл дальше в библиотеку, чувствуя, как ревность и страх смешались в нём в густой концентрат, опаляя здоровую кожу и только подталкивая к краю.***Гермионе казалось, что она ещё никогда так не относилась к книгам. Незнакомый талмуд появился у неё на тумбочке с утра, когда Грейнджер как обычно проснулась от выпрыгивающего из груди сердца из-за незримой паники. Вчера девушка уснула прямо в одежде, пребывая в постоянном состоянии ожидания. Разве Малфой не должен был вернуться? Ситуация получилась странной, но Гермиона предпочла бы, чтобы Малфой вернулся и объяснил ей, в чём дело. Она не хотела, чтобы его обязанности просто отменились.Произошло что-то серьёзное. И книга, которую девушка взяла в руки утром, была тому подтверждением. По велению волшебства она открылась сразу на нужном развороте, как только Гермиона прикоснулась к ней.Обряд плодородия.Это было написано рунами. Она не понимала восьмидесяти пяти процентов текста — рунические символы оказались слишком старыми, и ей понадобилось бы как минимум три книги из Запретной секции мадам Пинс, чтобы в них разобраться. Но тот объём информации, который она смогла для себя почерпнуть, уже вызвал в ней дрожь. Это была тёмная магия. Как смола, сконцентрированная в трёх листах старой книги, больше похожей на чей-то дневник, на который наложили заклинание переписи, потому что сам текст напоминал рукопись, но при касании к знакам это не чувствовалось как чернила.Весь день Гермиона вертела книгу в руках, перечитывала по нескольку десятку раз уже известные части и пыталась всмотреться в те символы, которые казались ей похожими на то, что она могла бы прочитать, но раз за разом ей не хватало выдержки. Нервы натягивались в плотные струны, и ей казалось, что её вот-вот стошнит. Поэтому, когда Тинки материализовалась посреди комнаты около десяти вечера, сердце Грейнджер едва не остановилось от радости и напряжения.— Ти... — Гермиона вскочила с кровати, но эльф закрыла себе рот ладошкой, и девушка осеклась.Тинки поманила её к выходу, всё ещё акцентируя внимание на закрытом рте. Гермиона не выходила сегодня из своей комнаты, за исключением приёмов еды, которые уже и не были такими строгими, но всё равно, стоило ей пропустить завтрак или обед, на следующий день её ждала двойная порция еды и двойная порция желчи от кухарки.Они шли по боковому коридору. Гермиона слышала лёгкий шум внизу, будто кто-то собирался, но не успела придать этому слишком большое значение. Тинки уже через пару минут завела её в открытые двери. Они оказались в ванной комнате, что не была прикреплена ни к одной спальне. Это являлось одной из особенностей Мэнора — изобилие рандомных ванных, каждая из которых была по-особенному стилизованной. Например, та, в которой она очутилась с Малфоем, когда его плечо кровоточило, была полностью выполнена в медных тонах. Эта же оказалась розоватой, явно из какого-то натурального камня, но из-за цвета напоминала убранство дома Барби.— Мисс никто не должен услышать, — произнесла Тинки, как только плавный поток магии прошёлся по воздуху, запечатывая дверь.— Тинки, что происходит? — спросила Гермиона, замечая, что домовик ведёт себя странно и неестественно.— Хозяин сказал, что мисс будет знать и... — промямлила Тинки, пододвигаясь к ванне.— Что это за ритуал? Расскажи мне о нём больше, я почти ничего...Но девушка, осеклась, потому что Тинки внезапно приосанилась, а её уши встали торчком.— Тинки приличный эльф! — воскликнула она, возмутившись. — Тинки ничего не знает о тёмной магии!— Мерлин, Тинки, прости, я не хотела тебя обидеть, — Гермиона подняла руки, думая о том, что домовик был её единственным союзником и последнее, чего ей хотелось бы — оскорбить его. — Я просто... — она вздохнула, вновь чувствуя нарастающий клубок нервов в животе. — Я просто очень растеряна.Это подействовало на злость домовика, как криптонит. Глаза Тинки внезапно вновь погрустнели, а уши склонились к полу. Она зажала один из карманов голубого платья между пальцами и подняла взгляд на гриффиндорку.— Мисс могут отдать другому хозяину, — сказала Тинки таким тихим тоном, что если бы не абсолютная тишина, вряд ли Гермионе удалось бы расслышать.И в эту секунду она поняла, что до этого момента все её переживания были не больше, чем детский лепет. Пшик. Абсолютная глупость. Гермиона прикоснулась ладонью к грудной клетке, чувствуя, что эмоции накрывают её, как внезапный шторм. Шторм, из которого она вряд ли в силах выбраться.Что-то пошло не так, и это было очевидно. Что-то, что оправдывало бы отсутствие Малфоя вчера. Что-то настолько серьёзное, из-за чего её могли бы отправить в другое место. Это вызвало в ней такой ужас, что Гермиона начала задыхаться.— Мисс! Мисс! — подскочил к ней эльф, когда она села на край ванны, понимая, что паника сжирает её, проглатывая полностью. — Тинки просит прощения! Тинки не хотела! — она наколдовала стакан воды и поднесла ко рту Гермионы. — Тинки плохой эльф! Плохой!Гермиона хотела сказать что-то, как-то утешить домовика, но слова не шли. Лишь после нескольких глотков воды, когда Грейнджер прислонила стакан к щеке, чувствуя, как прохладная вода начала стекать по коже, она смогла вдохнуть.— Нет, Тинки, я просто... Слабая.Голос Драко произнес это внутри её головы, и Гермиона закрыла глаза. Она не могла забеременеть. Гермиона вспомнила разговор в той медной ванной, которая пахла заживляющим зельем и чистой кровью, когда девушка пыталась выведать, что пьёт Малфой. Она знала, что это не сулит ничего хорошего. Возможно, он правда принимал что-то, что было приготовлено достаточно умело, чтобы скрыть последствия от Баркера. Что-то, что нарушило бы его репродуктивную функцию. Что-то, что убедило их изменить решение.— Господи, — прошептала Гермиона и сделала ещё несколько глотков воды. Её сознание пребывало в агонии, пытаясь найти выход. Хотя бы слабый луч, но его не было.Малфой с самого начала вёл себя так, словно она — последнее, обо что ему хотелось бы марать руки. Гермиона его ненавидела, а он... Он, кажется, просто презирал. Вряд ли что-то большее. Гермиона злила его, вызывая эти искры, которые отблескивали от его глаз, превращаясь в огонь, что грел её. Помогал понимать, что она может хотя бы ещё на что-то влиять. Но Малфой изначально хотел от неё избавиться. И, кажется, он добился своего.— Мисс, прошу, Тинки хотела просто предупредить! — заламывал уши эльф, топчась на месте.— Я... — Гермиона помотала головой, стараясь собрать разбегающиеся мысли в предложение. — Почему?Ей уже была известна причина, но, видно, включился своего рода мазохизм, потому что она хотела услышать это вслух.— Тинки ничего больше не знает, хозяин лишь велел провести с мисс время, успокоить мисс... — глаза эльфа наполнились слезами. — Но Тинки только всё испортила!Что? Слова лились из обычно немногословной Тинки. Рука гриффиндорки нервно дёрнулась, немного пошатнув в воздухе стакан.— Тинки, погоди, тише, — попыталась Гермиона успокоить домовика. — Где Драко?— Тинки отведёт мисс к хозяину, — всхлипнула она, втянув носом воздух. — Только нужно приготовить мисс.Гермиона подняла брови. Зачем он велел Тинки успокоить её? Это была какая-то бессмыслица. Ей требовалось поговорить с ним, но она боялась услышать ответ. Малфой не из тех людей, которые оборачивают правду в красивую обёртку, подслащая удар. Он всегда бил резко и точно, даже без телесного контакта. От него не стоило ждать лживых утешений.— Подготовить как? Кажется, вопросы отвлекали домовика от неоправданного горя, потому что он тут же шмыгнул носом и сосредоточился, перестав плакать:— Тинки сделает для мисс ванну и ещё платье — воздушная материя, мисс обязательно понравится! — с энтузиазмом убеждал её эльф и затем понёсся к ванне и начал колдовать над водой и пузырьками.Гермиона залезла в ванну, понимая, что зеркала целуются с паром, образовывая капли на поверхности, но её всё равно морозило, поэтому она быстро погрузила плечи в горячую воду.— То, что связано с ритуалом, — осторожно начала Грейнджер, поглядывая на эльфа, который как раз добавлял в воду масла, — может, ты знаешь... Это должно произойти сегодня?— Да, — кивнула Тинки, закрывая бутылочку, а в воздухе тут же запахло кофе. Девушка закрыла глаза, переводя дух.— И это будет Драко? — ей казалось, что даже голос скрипит, испугавшись этого вопроса.Когда её могут отдать кому-то другому? Сейчас? Позже? Она моргнула, позволяя воде с ресниц упасть вниз.— Да, мисс отправится к хозяину в свою комнату, — закивала Тинки. Рука Гермионы соскользнула с бортика в облегчении, плюхнувшись о мутную от количества добавлений воду. Только тогда она поняла, насколько сильно сжимала каменный край.Чёрт, когда это стало вызывать облегчение? Возможно, дело заключалось в том, что эта ситуация уже была ей известна? Как мозг жертв тиранов не признаёт возможность уйти, потому что знает, что в таких условиях выжить можно, а можно ли в других — неизвестно. Но её теория каждый раз рушилась о свои собственные ступни, которые приподнялись тогда на носки, чтобы поцеловать его глубже. Гермиона набрала воздуха в лёгкие и нырнула, чувствуя напор воды в ушах, который должен был заглушить её мысли. Неважно.Тинки подала ей махровое полотенце, высушила волосы и начала втирать в её кожу лосьон с тонким парфюмерным ароматом. Грейнджер всегда так смешили эти процедуры, потому что на самом деле Драко не было до этого дела. Он всё ещё едва её касался.Тинки отвернулась, доставая из коробки белую ткань. Гермиона пыталась понять его форму, но домовик уже щёлкнул пальцами, и платье медленно окутало её, а полотенце свободно упало на мокрый кафель. Она повернулась к зеркалу и вздохнула. Теперь было понятно, почему форму платья было так сложно рассмотреть. Потому что по факту это сложно назвать платьем. Ткань такая тонкая, что, попади на неё свет, в ней не будет никакого смысла. Резинка стягивала плечи, открывая шею и ключицы, а сама юбка была такой просторной, что создавалось полное чувство наготы, несмотря на то, что она закрывала даже ступни.Гермиону это даже не удивляло. Ритуал плодородия. Те слова, что ей удалось вычитать, имели крайне однозначное значение, но в прошлые разы хватало её обычного серого наряда. Гермиона неуклюже одёрнула ткань, пытаясь создать хотя бы какое-то подобие одежды, а не то, словно она просто завернулась в простыню. Простыню, сделанную из марли.— Это уже второй раз, когда ты должна успокаивать меня, — грустно произнесла Гермиона, вспоминая, как сидела на пуфе возле зеркала, одетая в чёрное подвенечное платье, и чувствовала, как её сердце разваливается на части.— Только теперь мисс не плачет, — Тинки улыбнулась, заправляя ей волосы за ухо.Это будет Драко. Это всё ещё будет он. Гермиона повторяла про себя эту фразу, чувствуя, что шторм паники утихает, будто даже природа опасалась его имени, словно оно было нарицательным. Возможно, дело заключалось в этом. А может, у неё больше не осталось эмоций. Она столько плакала и чувствовала, что это конец, что в итоге... это перестало иметь смысл. Гермиона сидела на краю ванны, наблюдая за тем, как пар потихоньку растворялся и она начинала видеть в зеркале своё лицо. За месяцы хорошего питания у неё вновь появились щёки, румянец, и с виду Грейнджер была вполне здоровой девушкой. Возможно, что здоровее в сотни раз, чем за последние три года скитаний с маленькой палаткой, где суп очень часто считался чем-то вроде пира. Её руки, кожа, ногти были в последний раз в таком ухоженном виде в Хогвартсе, когда она могла уделять этому хоть какое-то время между занятиями. Занятия. Гермиона улыбнулась сама себе в зеркало. А ведь когда-то она подхватывалась на постели от сна про заваленные экзамены, и это было худшим кошмаром.Гермиона заметила, что в этот раз на её лице не было ни грамма косметики. Не то чтобы Малфой обращал на это внимание несколько дней в месяц. Интересно, он выбрал именно ту позу, потому что так имел возможность представить кого-то другого? Уж вряд ли она просто была его любимой. Отчего-то Драко вовсе не напоминал Гермионе тот тип парней, которых не прельщало разнообразие в постели. Хотя что она могла об этом знать.Чёрт. Ей хотелось дать себе пощечину. С каких пор она стала думать об этом? Возможно, Гермиона смогла бы пережить сам факт наличия этих мыслей, но не то, какие эмоции они вызывали. Она представляла, как Малфой переворачивает её на живот, желая забыть, кто перед ним, и ей вновь захотелось дотронуться до грудной клетки и остановить слабое жжение. Хватит.— У Тинки есть для мисс подарок, — произнёс эльф, вернув к себе внимание девушки.Гермиона повернулась к домовику. Глаза Тинки сияли воодушевлением и надеждой на то, что ей удастся взбодрить девушку. Гриффиндорка пообещала себе, что, несмотря на подарок, обязательно успокоит домовика своей реакцией.Тинки достала из кармана небольшую баночку и открыла её. Сделав несколько шагов вперёд и выкрутив дно, она поднесла достаточно твердую субстанцию, похожую на спрессованный воск, к её шее.— Это особенные духи, — сказала Тинки, — человек может чувствовать запах лишь находясь очень близко. Мисс чувствует, как они пахнут?Это был приятный, но ненавязчивый аромат, немного сладковатый. Тинки нанесла его Гермионе на шею, ключицы и немного на запястья.— Спасибо, Тинки, — улыбнулась Грейнджер. Гермиона понимала, что домовик старался, видимо, создать ей ощущение комфорта. Или же угодить своему хозяину, за что Тинки тоже нельзя было винить. Разве что Гермиона была уверена, что Малфой вряд ли почувствует этот тонкий запах аниса и мяты. Потому что он никогда не оказывался к ней достаточно близко для этого. Ну, или почти никогда.***Драко аппарировал к главным воротам особняка. Ветер начал трепать капюшон на его голове, едва не сорвав. Начало зимы в этом году было просто паскудным. Малфой провёл палочкой по воротам, несколько раз повторяя в голове пароль, и они открылись. Резиденция Забини. Он шёл по дороге, направляясь к двери поместья, и думал о том, насколько разительно эта постройка отличалась от виллы в Леричи. На самом деле, ничего удивительного. Отец Забини был итальянцем, и вилла Блейзу досталась именно от него. Драко почти не помнил родного отца лучшего друга, он скончался от драконьей оспы, которая дала осложнения на сердце, когда им было по пять. Миссис Забини же являлась чистокровной англичанкой, и это чувствовалось в породе поместья, хоть, видит Салазар, Джейн сложно было назвать от мира сего.Драко не успел постучать. Дверь перед ним открылась, и он увидел женщину с тёмными волосами, в платье цвета бургунди и мундштуком в руках.— Генерал Малфой, какая честь! — улыбнулась она, осматривая его. — Проходи, проходи.— Миссис Забини, — кивнул Драко, принимая приглашение.Возможно, это был последний дом, в котором к Малфою относились вот так. Будто ему всё ещё двенадцать, и он выпросил у отца порт-ключ, чтобы сыграть с Блейзом в квиддич у него на поле. Пусть сейчас оно по-прежнему оставалось в приемлемом состоянии благодаря домовикам, но ему явно не хватало драйва пары мальчишеских метел, которые раньше развеивали хандру Драко. Конечно, всегда нужно было брать в расчёт то, кем являлась миссис Забини. Она не стала Пожирательницей, но, естественно, поддерживала всю политику Нового Мира официально, а неофициально... Вряд ли ей было хоть какое-то дело. Волдеморт не был в ней заинтересован — Джейн являлась светской львицей, одной из самых красивых женщин из чистокровных семей по версии Спеллы, но просто невозможно отрицать её чудаковатость. Однако, видно, все мужчины миссис Забини глубоко на это плевать хотели, либо она действительно умела очаровывать, потому что после смерти отца Блейза состояние их семьи только росло и чаще всего благодаря вливаниям из ячеек Гринготтса семей тех, с кем Джейн успела обручиться за все эти годы.— Будешь джин? — спросила она, кивая головой на гостиную и весело подмигивая Малфою.— Нет, спасибо, — ответил он.Дело заключалось не в неподходящем дне и даже не в том, что алкоголь сейчас был не к месту. Ему просто хотелось перестать от себя бежать и топить это во всех дурманящих веществах, что попадались под руку, от чего было удивительно, как он вообще имел в себе силы отказываться. Потому что порой алкоголь помогал чересчур хорошо.— Зря, погода настоящая дрянь, — ответила Джейн, затягиваясь сигаретой.— Блейз у себя? — Драко открыл ей дверь, наблюдая за тем, как женщина прошла в гостиную и села в кресло перед удобно зависнувшей книгой в воздухе.— Да, наверху, — кивнула Джейн. — О, дорогой, передай моему сыну, чтоб потом спустился. Его сова почему-то притащила мне кучу лечебных выписок и всякой врачебной ерунды, — попросила она, уже уткнувшись глазами в текст.— Конечно, — ответил Драко, хотя сомневался, что миссис Забини услышала.Малфой поднялся по ступенькам, понимая, что мог бы найти комнату Блейза даже вслепую. И это было приятное чувство. Драко больше ощущал себя дома у Блейза, чем в Мэноре. Поместье Забини было меньше пропитано смертью, страданиями и болью. Не вызывало в Драко тех ассоциаций.Когда он открыл дверь не постучавшись, то нашёл Блейза лежащим на диване и листающим какой-то журнал с научной популистикой. Такое мулат выписывал, чтобы посмеяться.— Знаешь, это оскорбительно, — произнёс Малфой, треснув его по ноге. — Я мог бы умирать.— Если бы ты умирал, то не тратил бы время на аппарацию ко мне домой и разговоры с моей маман, — закатил глаза Блейз, но всё-таки захлопнул журнал и кинул его на небольшой столик. — Ну?Забини выжидающе посмотрел, а затем поднялся и одёрнул свитер. — Мне нужно то зелье, — произнёс Драко, наблюдая за тем, как мулат разбирал бумаги на столе, — с ядом эфы.Блейз медленно развернулся, вздёрнув брови. Они удерживали зрительный контакт несколько секунд, прежде чем Забини наконец что-то из себя выдавил:— Ты... совсем рехнулся что ли? — даже его голос был глухим. — Господи, Малфой, с каждым разом твои идеи становятся всё потряснее. Не ровен час прикажешь сварить амортенцию для Волдеморта с твоим волосом, но, предупреждаю...— Оно есть у тебя, я знаю, — Малфой уже начал закипать, понимая, что это будет непросто, но другого выхода не было. — Ты говорил, что это должно сработать.— Теоретически! — воскликнул слизеринец напротив, сообразив, что друг действительно серьёзно. — Теоретически, Малфой! Я ни на ком его не испытывал, это лишь приблизительные расчёты, которые могут не иметь ничего общего с реальностью!— Ты никогда не ошибаешься, — сказал Драко, сцепив зубы.Это было правдой. Невозможно перечислить количество раз, когда Блейз брал в основу общие теории о зельеварении и добавлял компоненты, которые делали действие варева лучше.— Всё бывает в первый раз! — Забини не понижал тона, и его нервозность была очевидной. — Чёрт, это зелье придумали на другом континенте, возможно, за столетие раньше, чем изобрели ту магию, с которой ты имеешь дело. Нет никаких гарантий, что это сработает так, как нужно.— Ты видел его действие, Блейз, оно бы не заинтересовало тебя, если бы не...— Да, видел! И не увидел ничего из того, что мне бы хотелось лицезреть ещё раз! Честное слово, это был смертельный трюк — перебивать Малфоя — который пока что удавался только Забини. И Грейнджер. Чтоб её. — Оно подавляет тьму, — добавил Блейз спокойней, — но потом просто разрывает на части. Это агония. Ты не представляешь, о чём идёт речь. Все те люди, испытавшие его на себе, не были и в половину так же сильны, как ты. Оно тебя просто выжжет.— Ты действительно пытаешься напугать меня болью? — фыркнул Драко, покачав головой.— Я пытаюсь сказать тебе, что это безумие, — ответил Забини выразительно, и этот нравоучительный спокойный тон словно стал триггером.— Безумие в том, что я убью её без него, Блейз! — выкрикнул Малфой.— Ты контролируешь себя в достаточной степени, — Забини продолжал говорить уверенно, но Драко отчетливо услышал сомнение в его голосе. Да, Блейз, ты ведь сам знаешь, что это правда.— Больше нет. Я едва не убил Беллу, а ведь это было даже без дополнительного внешнего воздействия тьмы. Я просто вышел из себя, — Драко развёл руками, будто говорил о какой-то мелочи, а не о том, что способно разрушить всё вокруг него в мгновение ока. — Тьма во мне только подпитается давлением ритуала. Я просто не смогу себя контролировать. Я действительно могу её убить. Вес слов Драко наваливался на них. Он видел, как Забини дёргал плечами, пытаясь избежать этого. Избежать давления, ответственности, всего того ада, в котором они варились, где температура всегда была достаточно сильной, чтобы отодрать от них лоскуты кожи, но недостаточной для того, чтобы, наконец, свариться заживо.— Драко, ты сам видел, об этом ритуале известно мало. О зелье ещё меньше. Блейз провёл руками по смуглому лицу, и почему-то именно сейчас Малфою показалось, что факт того, что им было по двадцать лет, стал каким-то дико абсурдным. Словно их глаза совершенно не подходили их настоящему возрасту. Как синдром самозванца в прогрессии. — Чёрт, это как становиться крысой для опытов.— Забини, это приказ, — прищурился Драко, используя последний рычаг.— О, да пошёл ты, — фыркнул Блейз. Он встал вполоборота к окну. Малфой закатил глаза. Он знал, что это не сработает, но попытаться стоило. — Я не знаю, как это на тебя подействует после, — Блейз вновь повернулся, чтобы посмотреть Драко в глаза. — Судя по ингредиентам... Это должно помочь. Но я не знаю, будет ли это хотя бы стоить того. Давление чёрной магии сверху... Я просто не могу этого просчитать.Драко понимал, что Забини пытался до него достучаться. Но это было бессмысленно. Потому что у него абсолютно не осталось никакого выбора. Драко вспомнил глаза Грейнджер, когда она посмотрела ему в лицо тогда, на вилле. Все её тело в секунду задеревенело от страха. Руки Гермионы, которые тогда лежали на его животе, перестали двигаться и в мгновение ока превратились в две ледышки, будто он высосал из неё всю жизнь. А ведь это не продлилось дольше нескольких секунд. Драко отпустил свои эмоции, и вот во что это вылилось. Она была в полном ужасе.— Сколько у меня будет времени? — спросил Драко, отметая все мысли.Забини взмахнул палочкой, подойдя к сейфу, и он издал приглушённый щёлк. Через секунду в его пальцах оказалась небольшая ампула с бордовым зельем, похожим на кровь. Она была размером с мизинец, походила на пробник парфюма, в таких обычно продавали токсичные зелья или яды, что было логичным, учитывая яд одной из самых опасных змей в мире в его составе.— Зависит от массы тела и уровня нагрузки, — ответил Блейз глухим безжизненным тоном. — Приблизительно часа на четыре, может, пять... Если бы ты дрался, оно выгорело бы в крови быстрее — твоя магия уничтожительна в каком-то роде, — Забини повернулся к нему. — Но секс-то явно не требует таких нагрузок, — добавил он язвительно.— Это смотря какой, — усмехнулся Драко. Он поймал рукой пузырёк и подумал о том, как же давно его инстинкты не использовались в качестве развлечения. Малфой с удовольствием сейчас оседлал бы метлу не для того, чтобы передвигаться в антиаппарационной зоне, а чтобы просто... расслабиться. Проветрить мозги.Он повертел флакон в руках, почувствовав, как стекло нагрелось от его рук. Попытка разрядить обстановку шуткой провалилась, поэтому Драко молча закинул флакон в карман брюк. В прошлый раз, когда он позволил тьме в себе главенствовать, та пара минут, когда смоляно-чёрные псы едва не растерзали Беллатрису — всё это вылилось в тридцать шесть часов лавы под кожей. Она распаляла все его внутренние органы, заставляя заходиться в лихорадке. Боль хотела, чтобы её чувствовали, верно? А тьма хотела, чтобы её отпустили на волю.Эта штука могла вывернуть его наизнанку, но Блейз не понимал, что хуже, чем тогда, в семнадцать, быть не может. Просто не может. Драко помнил, как лежал посреди ничего. Казалось, что его выбросило в море, и он плескался среди агонии, и горизонта не было видно. Малфой думал тогда, что это край. Но он выбрался. Драко выбрался и пережил это ещё несколько раз. Так что вряд ли эта штука могла напугать его больше. Потому что Драко Малфоя ничего не могло больше напугать в этой жизни.***— Это будет в моей комнате? — спросила Гермиона, оборачиваясь через плечо и понимая, что они идут в этом направлении.Тинки кивнула. Грейнджер крепче обхватила себя руками, желая хотя бы как-то добавить своему одеянию плотности. Весь коридор был погружён во тьму, так что ей понадобилось несколько минут, чтобы глаза привыкли. Тинки подвела её к двери комнаты и повернулась, посмотрев на девушку с лёгкой нервной улыбкой.— Тинки желает мисс удачи, — произнесла она шёпотом. Гриффиндорка едва открыла рот, но эльф уже растворился в воздухе. Чёрт возьми! Вот почему эльфы всегда исчезали в те моменты, когда она нуждалась в ком-то больше всего? Гермиона прислонилась лбом к дверной раме, чувствуя, как по коже пошёл холодок, несмотря на то, что в коридоре было подозрительно тепло. В мыслях девушки пронеслось воспоминание, как его глаза въелись в её нутро, обещая вздёрнуть и выпить до капли. Было чувство, словно в нём сидел дементор. По дементору в каждом из зрачков, и все они поклялись догнать её однажды. Гермиона повела плечами, пытаясь отвлечься, но не получалось. Страх всё равно проникал под кожу, подобно чернилам, и окрашивал каждую из её вен своим налётом.Драко не сделал тогда ничего плохого. Тогда нет, но он непредсказуем, как игральная партия. Ей казалось, что даже теория вероятности имеет не так много вариантов, как Драко Малфой. Гермиона положила ладонь на ручку и прокрутила её вправо, выдыхая. Она справится. Что бы это ни было. Она ведь всегда справлялась, верно?Гермиона переступила порог и почувствовала его присутствие, но на данный момент ничего не могло отвлечь её от созерцания той картины, что ей открылась. Кровать была отодвинута к окну, а пушистый ковёр, что всегда являлся камнем преткновения для её разума, который пытался сопоставить условия жизни и жизнь в целом, оказался свёрнут. Рабыни не могли по утрам зарываться голыми ступнями в пушистый ворс. В этом было что-то в корне неправильное.На полу, который оказался очищен от посторонних предметов, начертили пентаграмму. Она была выведена чем-то настолько чёрным, что даже в полутьме отчётливо виднелась, будто вещество поглощало свет. Возле каждой из концов звезды в тёмном круге стояла толстая свеча, словно подчёркивая свою важность.Гермиона сглотнула, рассматривая рисунок и чувствуя, что ужас щупальцами окутывал её поясницу, будто обнимая, говоря расслабиться. Говоря о том, что нервничать нет смысла, ведь ей всё равно не сбежать.Пять яиц, расположенных по кругу. Достаточно больших, чтобы понять, что это яйца волшебного существа. Гермиону начало лихорадить. Она отступила на шаг и только потом увидела одну белую линию, сотворённую из соли, которая наверняка замыкалась ещё одним кругом, но была практически незаметной. Гермиона думала о защитной функции соли, однако её подбородок дёрнулся вверх, потому что щёки начинали зудеть от проникновенного взгляда.Дверь за ней захлопнулась со щелчком ровно в тот момент, когда она подняла глаза на Драко, стоящего у комода. Хлопковые брюки, простая футболка и такая резь в глазах, что Гермиона не осмелилась бы провести кончиком пальца по ресницам парня. Он опёрся локтем о комод, на котором раньше стоял букет цветов: домовики меняли его каждые два дня, но теперь там было пусто. Цветы вянут от тёмной магии. Естественно. Поза Драко могла бы выглядеть расслабленно, если бы не напряжённость плеч, которая читалась так явно, словно он был готов совершить прыжок в любой момент.Гермиона отступила вбок, пытаясь встать поближе к стене напротив, найти хоть какую-то опору. Малфой изучал её, но его глаза то ли были холоднее, чем обычно, то ли она не могла ничего рассмотреть из-за собственных эмоций страха. Ей казалось, что сейчас он гораздо больше похож на фигуру, вылитую из воска, чем когда-либо.Гермиона ощущала, что они молчали несколько столетий, прежде чем она открыла рот:— Почему? Гермиона выдавила из себя лишь один вопрос сдавленным голосом, и к чёрту все эти километры текста в голове, что она планировала сказать. У неё не было на это сил.— Мы... слишком разные, — ответил Драко; складывалось ощущение, что это даётся ему не просто. — Твоя сердцевина, которая составляет основу магии, слишком отличается от того, из чего состою я. Гермионе показалось или он на секунду отвёл глаза в пол, будто ему было неудобно. Хотя вряд ли Малфой умел испытывать смущение. — Ритуал поможет им скрепиться. Вот почему ты не можешь забеременеть.Гермиона подняла брови, пытаясь подумать об этом. Пытаясь выкроить себе хоть какое-то время на рассуждения, хотя в этом не было смысла. Не то чтобы поразмыслив, она могла бы отказаться.— Или?.. — Гермиона подтолкнула его, чувствуя, что должна это услышать.— Или тебя отдадут кому-то другому, — тон Драко стал резче. Возможно, она вновь раздражала его вопросами, но страх был сильнее. Гермиона привыкла бороться с ощущением опасности единственным способом — узнавать больше. Люди боятся неизвестного, поэтому она и штудировала книги. Так, будто пыталась стать бесстрашной. Но Гермиона оказалась не готова к ситуации, что есть вещи, узнавая о которых больше, ты чувствуешь лишь, как щупальца ужаса превращаются в клешни, смыкаясь на конечностях плотнее.— Насколько... — она закрыла глаза, приказывая себе собраться. Во тьме комнаты, которую освещал лишь светильник, Гермиона даже не могла отвлечься на смущение. Её платье, по поводу которого она думала всю дорогу из ванной, вдруг стало самой незначительной вещью в мире. — Насколько это тёмная магия?Малфой вздохнул. Гермиона вновь набралась смелости, чтобы посмотреть ему в лицо. Вот тебе и Гриффиндор. Он наклонил голову, оттолкнувшись от комода. Теперь Драко прислонился к нему спиной, чтобы смотреть прямо на неё.— Ты никогда не испытывала влияние чёрной магии на себе, поэтому... Ты наверняка почувствуешь, — сказал Драко, — но это не смертельно.Ей хотелось рассмеяться. Не смертельно. Если всё мерить этими приоритетами, то её нынешняя жизнь могла показаться вполне приемлемой.— Я буду что-то помнить? — спросила Гермиона. Она знала, как порой действует тьма. Вышибает из тебя дух. Вздёргивает и оставляет кровоточить. И она даже не знала, на какой ответ рассчитывала.Драко выпрямился, удивившись:— Это не так работает. Мне показалось, ты должна была прочесть учебник, — нахмурился он.— Я не умею читать настолько древние руны без словаря, — Гермиона почувствовала слабую вспышку раздражения, которая всегда посещала её при незнании чего-то. Дискомфорт. — И к тому же, половина символов были вообще не руническими.— Я думал, что ты в Хогвартсе достаточно свихнулась на рунах, чтоб продвинуться в этом. Я помню, как ты бегала за Бабблинг, — усмехнулся Драко.Гермиона бросила на него недовольный взгляд, и его усмешка, которая и без того была слабой, исчезла совсем.— Этот ритуал не отбирает у тебя осознание происходящего. Скорее наоборот... — Малфой закусил внутреннюю сторону щеки, — вскрывает всю подноготную. Как с некоторыми видами наркотиков, возможно, ты слышала об этом. Гермиона дёрнула подбородком, всматриваясь в его мимику. Она решила подумать позже, откуда Драко известны подробности о принципах воздействия маггловских запрещённых веществ на человека. — Он надавит на твои настоящие ощущения, поэтому лучше расслабиться, — Малфой произнёс последнюю фразу таким тоном, будто и сам понимал абсурдность задумки.Наверное, это должно было её успокоить, но ничего не работало. Гермиона обняла себя за плечи, смотря на пятиконечную звезду на полу в окружении змеиных яиц и свечей.— Это будет как... Как будто под Империо? Или как будто под Петрификусом? Потому что если первое, то... — она тараторила, стараясь подготовить себя. Драко вздохнул, качая головой:— Грейнджер, — прервал он её и сделал достаточно продолжительную паузу, чтобы она посмотрела на него, замолчав, — ты всегда будешь светом. Тебе нечего бояться.Между ними повисла пауза, потому что его глаза впервые за долгое время показались ей живыми.— А ты? — Гермиона не знала, зачем задала этот вопрос, но покорно ждала ответа, будто её связки жили отдельной жизнью.— Я переживу, — отрезал Драко, стараясь не смотреть ей в глаза.Гермиона чувствовала, как полночь подкрадывалась, постепенно воруя у неё время. Постепенно приговаривая её к чему-то. Она никогда не исполняла ритуалы. Никакие, а уж тем более тёмные. Гермиона знала, что это навсегда оставляло след, но если это что-то незначительное, оно может и не отобразиться на магическом отпечатке. Однако то, что было нарисовано на полу, совсем не выглядело незначительно. Чёрная магия всегда значительна. Она хотела, чтобы с ней считались.— Но... как мы... Гермиона смотрела на голый пол и не понимала, как это должно произойти. Наверное, она слишком привыкла к лежащей посреди кровати подушке, поэтому её отсутствие вызывало в ней панику.Малфой сделал несколько шагов вперёд, пристально смотря на неё:— Грейнджер, иди сюда. Его голос был странной смесью лидокаина и той сладости, которой он всегда пах. И это пугало куда больше, чем злой рык. Потому что это было что-то неизвестное, как касаться пропасти.Гермиона отступила на шаг, почувствовав, что ручка трюмо впилась ей в бедро. Она ощущала вибрацию воздуха вокруг — магию, что шумела, переливаясь в молекулах, и это было завораживающе и пугающе в одночасье. И Драко... он будто был частью этого. Частью неведомой сферы в воздухе, которую она не могла видеть. Частью этой самой тьмы, что грозилась её поглотить.— Того, что ты видела, не повторится, — сказал Драко, остановившись, когда Гермиона сделала шаг назад. — Я обещаю, что буду себя контролировать.Гермиона сглотнула. Ей хотелось спросить об этом. Хотелось знать наверняка, что это, но, честно говоря, она не думала, что выдержит. Потому что часть неё знала, что это не будет утешительным ответом.Гермиона посмотрела на него и увидела: когда он ступил ближе, луч от ночника попал на его футболку, и стало понятно, что она слизерински зелёная. Как то худи в шкафу на вилле у Забини. Гермиона заметила, что ему шёл этот цвет, и от этого тошнило. Девушка была благодарна Драко, что он был не в форме Пожирателя. Вряд ли она бы это выдержала.Драко поддел футболку за ворот и стащил её, бросив вниз. Гермиона выдохнула, наблюдая за тем, как он не отводил от неё взгляда. Она уже видела его торс. Тогда, сидя в ванной, когда он зашивал себе рану шёлковыми нитками, но это было иначе. В тот момент она могла отвести взгляд, потому что Драко сцеплял зубы от боли, обматывая плечо бинтом. Это просто красота физиологии. Она успокаивала себя этим, взглядом чертя карту вдоль его ключиц, ниже к груди и по самым выступающим мышцам. Чёрт.— Как это чувствуется? Ты уже делал это раньше? Гермиона понимала, что ведёт себя глупо. Словно ребёнок, сидящий в приёмной перед сдачей крови, в сотый раз просивший родителя сказать, что он не умрёт от иголки в кончик пальца. Что всё будет хорошо.— Ты ведь знаешь, что тёмная магия не чувствуется плохо. Разве что слишком захватывающе, — его голос был спокойным, даже тихим. Гермионе нравилось, как он звучал. Она бы хотела закрыть глаза и слушать голос Драко, не видя этой жути на полу. Жути, частью которой ей предстояло стать. — Не бойся. Больно не будет.Гермиона перевела взгляд и увидела небольшую плошку рядом с кругом, в которой было что-то вроде...— Мы должны будем написать руну на теле друг друга, — объяснил Драко, проследив за её взглядом. — То, что ты бы хотела передать ребёнку. Всего одну. Магия расщепится и образует атомы, чтобы попасть в тело.Белая глина. Самый качественный проводник волшебства. Говорят, что в древности все волшебные палочки смазывали белой глиной в надежде на увеличение скорости летящих заклинаний. В конце девятнадцатого века Фуренц опроверг эту теорию. Гермиона кивнула, собираясь. В этом не было ничего сложного. Просто как очередной день, когда он приходил к ней. Она ведь почти привыкла. Привыкла лежать на кровати, сжимая струящуюся ткань и пытаясь думать о чём-то другом. Звук склянки его зелья, мерный лязг ремня, тихое шуршание её платья. Это было чем-то похожим. Только более устрашающим. Но она гриффиндорка. Ей не пристало бояться. Вот она и не станет.Девушка подошла к краю круга, встав напротив него. Драко достал длинную деревянную тростинку, поджёг её силой мысли и протянул ей.— Иди по кругу и зажигай свечи, повторяя за мной, — велел он. — Jam tibi impero et pr?cipio maligne spiritus!— Ut confestim allata et circulo discedas, absque omni strepito, terrore, clamore et foetore... — Гермиона произносила слова, повторяя за Драко, и чувствовала, как в комнате сгущался туман, наполняя воздух тяжестью.Каждая из свечей, которую она зажгла, вспыхнула на секунду, будто откликаясь на те слова, что девушка произносила. Тёмная магия не терпит сомнений. Это может сказаться на ребёнке. У неё не было иного пути, она не могла отступить, всё, что Гермиона могла сделать, — это вложить всю силу своего природного волшебства, чтобы всё прошло как надо. Когда все пять свечей были зажжены и ночник, стоявший на тумбе, погас в мгновение ока, они вновь оказались друг напротив друга. Гермиона касалась кончиками пальцев ног верхушки звезды, заключённой в круг.— Krec Kreteo Mas Mav Kaetan, — они произнесли последние слова несколько раз в один голос.В следующий миг свет погас, погрузив комнату в неестественную тьму. Гермиона услышала, как мороз ледяными узорами разукрасил окна, выходящие в сад. Будто кто-то в одну секунду приказал опустить температуру ниже нуля. Словно весь воздух стал дистиллированной водой, которая пролежала в морозилке, а затем её кто-то вытащил и ударил о твёрдую поверхность, имея возможность лицезреть, как жидкость мгновенно превратилась в ледяные кристаллы.Послышался щелчок, и свечи зажглись обратно, наполняя комнату дребезжащим светом. Гермиона вскрикнула, почувствовав, будто на её грудь опустилось несколько тонн. Ноги подкосились, и она упала на колени в центр круга практически одновременно с Драко. Девушка хватала ртом воздух, пытаясь сбросить с себя чувство скованности. Её будто постепенно стягивали канаты, не давая дышать.— Тише, тише, — Драко взял её лицо в руки, пытаясь сконцентрировать внимание девушки на своих глазах, — дыши, слышишь?Его голос слышался глубже, но куда более уравновешенно, чем её. У Гермионы не было желания смотреть на Драко, потому что она знала, что глаза говорили о многом. Девушка не хотела, чтобы вскрылось то, что он мог увидеть в её взгляде. Но теперь это стало неважно. Гермиона сконцентрировалась на движениях его большого пальца вдоль своей щеки, пытаясь дышать размеренно. Она не умирает. Не умирает. Это просто нечто, чего раньше её тело никогда не испытывало.— Я... — Гермиона попыталась что-то сказать. Драко оборвал девушку. Он поднял её подбородок, целуя так, будто она была последней страховкой перед обрывом. И потом Грейнджер поняла почему.Как только его язык прошёлся по её небу, облизав нижнюю губу, давление на грудь перестало быть таким беспощадным. Словно её лёгкие больше не должны были взорваться в любой момент от перенапряжения. Мерлин. Гермиона ощутила, как жар сконцентрировался в каждой из её пор, будто на вершинке каждой из мурашек по телу была установлена целая электростанция, которая норовила вот-вот выйти из-под контроля.Она простонала, цепляясь за его шею и притягивая к себе ближе. Так было легче. Так было лучше.Драко оторвался от её губ и откинул голову девушки, прикусил линию подбородка, переходящую в шею. Гермиона почувствовала, как платье, обрамляющее плечи, больно прошлось по одной из лопаток, когда Драко резко дёрнул его вниз. Зря она думала о слишком лёгкой ткани. Сейчас у неё было чувство, будто та может оставить на ней порезы.Драко продолжал целовать её так, словно злился всё больше с каждой минутой. Хотя вряд ли это была злость. В его пальцах, при каждом прикосновении кожа к коже чувствовались нетерпение и жажда, наверное, это то, что наполняло её саму. Возможно, она смогла бы отличить все эмоции друг от друга, если бы не паника.Когда Малфой отстранился на несколько сантиметров, чтобы посмотреть ей в лицо, Гермиона заворожённо подняла руку, прикасаясь к его губам, которые сейчас, в свете свечей выглядели припухшими и налитыми. В этом не было ничего удивительного, учитывая, что их поцелуи больше походили на войну. Гермиона выдохнула, желая запомнить этот момент.Когда она, осмелев, надавила на его затылок, чтобы притянуть к себе ближе, он замер, слегка качая головой. Пару секунд Гермиона сидела, пытаясь понять. Драко отлаженным движением пальцев стащил её платье вниз, комкая его на талии. Воздух уже не казался таким холодным, но Гермиона знала, что это иллюзия. Боковое зрение улавливало полностью заледенелые окна, и единственное, что не давало им замёрзнуть, — это тьма вокруг, подогретая до температуры их тел.Драко громко вдохнул, сжимая её грудь в ладони, и в этом вдохе Гермиона каким-то образом отчётливо услышала удовлетворение. Она чувствовала зубы Малфоя вдоль сухожилий на шее, пока его рука сжимала грудь, опускаясь ниже.— Нужно было раньше тебя раздеть, — прохрипел он. Драко провёл рукой по её телу и приподнял, надавив на спину, а затем уложил на пол. Гермиона почувствовала лопатками тепло, исходящее от пентаграммы. Драко положил ладонь у её виска, опираясь о пол, не давая ей надолго сосредоточиться на этой мысли. Гермиона смотрела на его скулы, которые оказались сжаты, поэтому стали такими резкими, и ей было интересно, что он чувствовал. Почему она сходила с ума, а он выглядел ледяной скалой, как всегда?Гермиона не могла дотянуться до шеи Драко, поэтому беспомощно провела руками по его ключицам, пытаясь нажать на плечи так, чтобы он нагнулся к ней. Вряд ли у неё получилось, даже если бы она применила все свои силы. Однако Драко понял, что она хотела, и добровольно подался к ней. Ей казалось, что в каждой её ладони стучало небольшое сердце, в каждом кончике пальца, потому что Гермиона водила руками по его спине почти в благоговении. Она так давно хотела к нему прикоснуться. Оказывается, это как сделать несколько глотков воды и понять, что ты умирал от иссушения.— Драко, — произнесла Гермиона, чувствуя, как он прикусил мочку её уха.— М? — протянул Малфой, не отрываясь от кожи девушки.Он прочертил пальцем траекторию от её колена до бедра, делая жест рукой, чтобы убрать оставшуюся ткань, и понял, что она была без белья. Драко выровнял локоть, посмотрев ей в лицо, видимо, ожидая вопроса.Гермиона даже не знала, что хотела ему сказать. Кровь шумела, отскакивая от каждого из её нервных окончаний, требуя к себе внимания, но всё, на чём она могла в реальности сосредоточиться — его расширившиеся зрачки и глубокое дыхание, хотя по сравнению с ней он казался абсолютно собранным. Наверное, осознав, что вопроса не последует, Драко одной рукой снял с неё платье, не отрываясь от её лица.Ей хотелось прислонить тыльную сторону ладоней к щекам, чтобы унять на них пожар. Он был вызван не смущением. Ей казалось, что всё, что Драко делает, — правильно. На задворках сознания гриффиндорка понимала, что они находятся под воздействием тёмного ритуала, поэтому нельзя доверять своим ощущениям, но чёрт, им так хотелось верить.Малфой провёл рукой между её ног, и уголок его губы потянулся вверх. За всё это время, за все эти месяцы он едва ли в совокупности смотрел ей в глаза так долго, как сегодня. Гермионе не хотелось, чтобы это заканчивалось. Это нужно было признать. Ей нравилось его внимание. Ей нравилось, как Драко смотрел на неё, закусывая губу. Будто он наслаждался тем, что видел. Она позже подумает об этом, когда его руки не будут опускаться ниже, заставляя её нервничать.— Но это... Это не... — Гермиона пыталась выразить связную мысль. Девушка сжала ноги. Драко легко хлопнул ладонью по её бедру, сообразив, что она хотела сказать.— Зато это приятно, Грейнджер, — заговорщически прошептал Драко. Она купилась на его спокойный голос. Когда он успел стать её ориентиром? Драко был спокоен, значит, всё в порядке. Гермиона вдохнула, сжавшись, когда он втолкнул в неё палец.— Тебе не должно быть больно, — покачал головой Драко, очерчивая взглядом её губы, которые она облизала, и возвращаясь к глазам.Не было больно. И в следующий миг ей показалось, что ничего из этого не было. Раньше не существовало. Как ей могли казаться нормой подушка посреди кровати, недостаток прикосновений, отсутствие его дыхания, которое сейчас с каждым толчком пальца становилось тяжелее, особенно, когда она провела рукой по полу, чтобы унять эмоции. Гермиона сжала ладонь на руке Драко, потому что ей хотелось его трогать.Ногти в коже явно не были самым приятным чувством, но, кажется, Малфой этого не замечал. Он потёрся о её бедро, давая знать, насколько ему нравится смотреть на неё, таким образом отгоняя последние отголоски смущения. Малфой облизывал её плечо, не переставая тереться об неё, пока она вдыхала воздух через зубы, чувствуя жар. Как же хорошо это было.Внезапно он выровнялся, сел рядом и потратил секунду, чтобы вновь посмотреть на неё. Малфой добавил ещё один палец, блуждая второй ладонью по её коже, кончиками пересчитывая рёбра, очерчивая впадинку пупка, возвращаясь к ключицам... Но она почти не чувствовала этих прикосновений.Гермиона уткнулась затылком в твёрдый пол, выгибаясь. Его пальцы ритмично двигались, задевая все приятные точки, и это было самое лучшее, что она чувствовала. Лучше кокосового мороженного, лучше прогулок в снегопад, лучше моря. Не было ничего лучше. Она закусила костяшку левой руки, но он тут же остановился.— Ну... — простонала Гермиона и услышала в своём голосе такое разочарование, что это бы её ужаснуло, если бы не вся та лавина ощущений, что на неё свалилась.— Убери руку или я перестану, — строго сказал Драко.Она тут же послушалась. Наверное, такая покладистость повеселила его, потому что, прежде чем ещё раз поднять пальцы внутри неё вверх, заставляя её выгнуться, он усмехнулся. Она делала это одна, но это невозможно было сравнивать. Глаза Драко лишь изредка отрывались от её лица. Он смотрел на часто вздымающуюся грудь, наслаждался мурашками по всей коже.Гермиона повернула голову и потянулась к нему. Её ладонь достала до его солнечного сплетения, вниз по животу. Это прикосновение заставило его напрячь мышцы, и ей понравилось, как это выглядело. Драко казался совсем безоружным, хоть она и знала, что это не так. Гермиона прочертила пальцем вдоль резинки его штанов и заметила, как вздрогнули веки парня. Электричество между ними стало таким явным, что было удивительно, как они оба остались в живых. Малфой развязал шнурок и привстал, чтобы освободиться от ткани.Гермиона наблюдала, как он обхватил ладонью основание члена и провёл по нему рукой, вздрагивая. Его пальцы, находящиеся в ней, остановились, видно, это было сложно — концентрироваться на нескольких движениях одновременно. Но она готова была пожертвовать своим удовольствием, чтобы понаблюдать за ним.Гермиона провела рукой по его ноге, чувствуя ладонью собравшуюся хлопковую ткань, и коснулась ладони Драко. Он посмотрел ей в глаза и шевельнул пальцами, вызывая очередной вздох. Гермиона не знала, стоит ли ей это делать, но Малфой медленно убрал свою руку, наблюдая за тем, станет ли она. Кровь слишком кипела, Грейнджер опьянела от ощущений, чтобы отступать. Хотя ей казалось, что сейчас он мог бы приказать ей сделать всё, что угодно.Она облизала губы, чувствуя, что они стали суше. Температура тела неумолимо поднималась, но сейчас это было неважно. Важно было то, как он закинул голову назад, когда она повторила его движение. Гермиона никогда не делала ничего подобного, но реакции Драко подстёгивали её. Ей хотелось видеть, как мышцы его живота напрягались, когда она собирала смазку, распределяя её по всей длине.Лёгкий румянец на щеках Драко, движение мышц под кожей, слабые выдохи, которые становились всё глубже, когда она проводила пальцем по головке. То, как он выглядел... это было идеально. Шедевр Бога. Красив, как чёрт. А самые лучшие из его творений не бывают идеальны. Наверное, это и было объяснением.— Не сжимай так сильно, — Драко выдохнул, останавливая её руку и не открывая глаз.— Прости, — произнесла Гермиона неуверенно, но он покачал головой в знак отрицания.— Я так кончу слишком быстро, — объяснил Малфой хриплым голосом и затем открыл глаза. Она увидела резкость в его взгляде, которую он прятал под веками. Но это была не та резкость, с которой сталкивались слуги, когда им приходилось вжать шею, чтобы казаться меньше, это была не та резкость, с которой сталкивались Пожиратели, напарываясь на его гнев. Это было что-то, что выжигало кислород в ней и одновременно делало более живой. Абсурд. Парадокс.Он склонился над ней, двигая пальцами внутри быстрее. Его большой палец сделал несколько кругов на клиторе, заставляя её запищать от удовольствия.— Боже, Драко, да, я... — пролепетала Гермиона, чувствуя, что все её нервы распрямились, готовые вот-вот вновь собраться в пружину. Малфой резко остановился. Гермиона захныкала, когда он вытащил пальцы, переставая делать хоть что-то. Она рефлекторно попыталась сжать ноги, но он прижал её колено к полу, не давая это сделать.— Это впервые для тебя, я хочу почувствовать. Чёрт, его голос был похож на гортанный рык, но только шёпот. Пальцы Драко всё ещё лежали на внутренней стороне её бедра, оставляя там мокрые полосы. Гермиона постаралась выгнуться таким образом, чтобы коснуться их, но он внезапно взял нож, который лежал рядом с плошкой. Грейнджер в этот момент не почувствовала ни капли страха.Инстинкты будто отключились, выгорев в этой температуре. Свечи вокруг них сходили с ума, раскаляя всё вокруг.— Нужна наша кровь, — сказал Драко. Он делал паузы в словах, пока она гладила его живот, оставляя там мелкие царапины. Гермиона вновь прикоснулась к его члену, и Драко громко втянул ртом воздух.— Нет.Она почувствовала, что контроль выскальзывает из неё, испаряясь. Ей нужно было быть ближе и всё её нутро протестовало против другого.— Ну же, Грейнджер, будь хорошей девочкой, — прошептал Драко, склоняя голову. — Сделай это, и я продолжу. Он склонился к ней и поцеловал. Кончик языка Драко облизал её нижнюю губу и отпустил с мокрым звуком. Его пальцы легли между её ног и сделали всего пару круговых движений, прежде чем вновь исчезли. Он издевался над ней. — Ты кончишь сильно, — если бы у змея искусителя был голос, Гермиона была уверена — он имел бы именно эти ноты. — Я обещаю.— Пожалуйста, — прохныкала она. Гермиона подняла ресницы и увидела, как он изучал мольбу на её лице, упиваясь ею. У неё не было сомнения — ему нравилось.Драко вложил нож в её руку и открыл свою ладонь. Лезвие дрожало, и Гермиона кое-как сделала надрез на его пальце, выпустив едва заметную каплю крови. Драко хмыкнул. Они оба вспомнили венчание. Она вернула ему этот жест.— Здесь нужно больше крови, — покачал головой Малфой. Он обхватил её пальцы своими, вгоняя лезвие в кожу глубже. Это выглядело невозможно болезненно, но Малфой не дёрнулся, выливая багровую дорожку на глину.Он подвинулся, поставил своё колено между её ног и дал ей возможность потереться об него, хотя от этого становилось только хуже. Малфой раскрыл ладошку Гермионы и сделал надрез наискось, от мизинца до основания большого пальца.Она слегка дёрнула рукой. Девушка услышала шипение, когда их кровь смешалась, делая глину похожей на бурление кипятка. Малфой смотрел на её окровавленную руку и дышал глубже. Он вдруг сжал запястье сильнее, и безумная мысль проскочила в её голове, и на этот раз тоже не было ни грамма сомнения — ему нравится. Нравится причинять ей боль. Господи.Гермиона подняла глаза, когда Драко бросился к ней, нависнув сверху. Крик застрял у неё в горле, а мышцы готовы были дёрнуться при виде абсолютно чёрных глаз, заполняющих белок, но он тяжёлым движением пригвоздил её к полу.— Не рыпайся.Это был не сладкий голос, которым Драко всего пару минут назад рассказывал, как ей будет хорошо. Это был чистой воды приказ. Можно было собрать всю гриффиндорскую храбрость, но это не та сказка, где побеждала честь и доблесть. Это та сказка, где создавалось чувство, что монстр, охраняющий пещеру, действительно непобедим.Гермиона замерла, почувствовав, как он толкнулся к ней, прикасаясь кожей к коже, но потом остановился, закрыв глаза.— Блять, — прошептал Драко мягче. — Это оказалось тяжелее, чем я думал. Гермиона так и не убрала руки от его тела, словно они прилипли к нему, и никакой ужас не мог отменить действие этого клея. — Тяжелее не делать тебе больно, — Драко будто говорил сам с собой и не брал во внимание её присутствие.Гермиона ощущала тремор его тела под своими ладонями и в следующий миг точно совершила непростительное. Куда хуже Круцио или подавление воли другого. Она зарылась пальцами в его волосы, пытаясь... утешить Драко. Наверное, если бы в комнате был ушат ледяной воды, то он смог бы окатить её пониманием, что в какой бы оболочке Малфой ни находился, это всё ещё был монстр. Но ушата не оказалось. Поэтому ей пришлось сгореть, пытаясь согреть стёкла в окнах, украв у них морозные узоры.Она опустила руку, понимая, что пачкает его кровью, ведь его собственная рана уже успела затянуться. Драко повернул голову и поцеловал её раненую ладонь, оставляя на своей щеке красные мазки. Он выпрямился, потянув девушку за собой.— Иди ко мне, — прошептал Малфой, и Гермиона увидела, что его глаза вновь стали ртутно-серыми. — Не бойся, — он повторял это так, будто это было важно. Но что она могла сделать, если бы страх всё ещё сковывал её внутри? Малфой мог её заставить. Но он просил не бояться. Как будто это было важно.Он не сделает ей больно. Эта мысль в какой-то момент стала такой правильной, будто сговорилась с его движениями, что она поверила ей. Легко и просто. Будто и не было ничего ?до?.Гермиона чувствовала себя концентратом эмоций — смесь, из которой вычленить что-то одно оказалось невозможно. Её губы горели от температуры так, будто кровь в ней бурлила не хуже, чем недавно глина. Драко сел, удерживая её на весу и подвигая ближе к себе. Гермиона упёрлась ладонями ему в плечи, опускаясь на него сверху. С каждым сантиметром, она вдыхала глубже, наблюдая за тем, как он стонет. Записывая этот звук на пленку внутри сознания.— Блять, блять, блять... — Драко толкнулся к ней, смотря ей в глаза. Гермиона откинула голову, наверняка щекоча его кончиками волос по ногам. Но он был так возбуждён, что, наверное, проведи она по его спине лезвием, не заметил бы. — Грейнджер... — Малфой повторял её имя, двигаясь. Это было всё, что сейчас концентрировалось в голове Гермионы. Переплетения букв её имени у него на языке и толчки внутри неё, которые только делали воздух жарче.Малфой погрузил пальцы в глину, и она почувствовала, как он рисует руну у неё на бедре. Последний штрих, и Гермиона вскрикнула, потому что рисунок закрепился ожогом на коже. Драко припал к её губам, слизав крик. Он сжал ягодицу девушки, приподнимая выше и вновь усаживая на себя. Делая движения более размашистыми.Гермиона зачерпнула рукой жидкость, понимая, что конечности дрожат. Или это рябило в глазах. Она не знала. Тьма смогом окутывала всё, и Гермиона не видела ничего, кроме его глаз, которые купались в чистой похоти и яде.Ребёнок. Она заставила себя подумать о том, что делала. Ребёнок, которого у неё захотят отобрать. Он должен быть сильным. Таким сильным, чтобы поджечь весь этот грёбаный мир, заложником которого они хотят его сделать. Линия на плече у Драко, вторая, третья. Руна Уруз. Он прикусил тонкую кожу у её шеи, когда руна могущества обожгла Малфоя.Девушка проскользила ладонями по рукам Драко, обнимая его плечи, пачкая глиной. Гермиона целовала шею парня, пряча свои стоны в углублении его ключиц, но, кажется, если она делала это таким способом, Драко не был против.— Да, да, пожалуйста... Грейнджер вогнала ногти в его трапециевидную мышцу и почувствовала неровности. Открыв затуманенные глаза, Гермиона вновь коснулась кожи Драко. Ещё шесть знаков на неизвестном ей языке. По три с каждой стороны. Мерлин, сколько у него их вообще?Глина на её коже плавилась от температуры тела, стекая вниз. Чёрт, ей казалось, она вот-вот сгорит. Скрежет вперемешку с хрустом разбавил мокрые звуки поцелуев и стонов, и Гермиона увидела змей, выползающих из яиц так, будто они совсем не страшились огня. Она замерла, ухватившись за Малфоя, и он выдохнул ей в ухо:— Они до тебя не достанут.В следующий миг он качнул бедрами, опуская руку между их тел, и тремор её ладоней стал ещё сильнее, потому что мозг отключился. Он просто был не в состоянии обработать всё то, что она чувствовала. Малфой заставил её облизать пальцы, и Гермиона почувствовала вкус глины во рту, прежде чем парень сжал её сосок этой рукой, проводя после влажным касанием. Грейнджер лишь со стороны слышала собственную неразборчивую речь, смешанную со вздохами. Драко приподнял девушку ещё несколько раз, и её зрачки расширились, заполняясь концентрированным удовольствием.Гермиона закусила его плечо. Он не останавливался, делая всё, чтобы она сошла с ума, видимо. Эти ощущения были настолько сильны, что пугали. Разве что слишком захватывающе. Слишком, чёрт возьми.— Господи... — пробормотала она, всё ещё вздрагивая, когда он слегка замедлился и достаточно грубо потянул её за волосы, чтобы посмотреть в лицо.— Вот так, Грейнджер, — произнёс Драко тихо, чертя носом линию по её щеке, создавая безумный контраст нежности. — Вот так это должно чувствоваться.Малфой немного отклонился и, взяв её за талию, поднял, ритмично на себя опуская. Гермиона вздохнула от давящего чувства, когда его пальцы впились в её кожу так сильно, что она не сомневалась в том, что там останутся багровые разводы, пока он делал себе хорошо.Чёрная дымка вновь захватила его взгляд. Малфой дёрнулся и простонал, закатив глаза, пряча своих демонов от её карамельных радужек. Свечи несколько раз полыхнули, будто запечатывая их друг в друге. Гермиона сидела на коленях Драко, чувствуя, как его всё ещё потряхивало. Воронка тёмной магии окутывала их плечи, обещая взять свою плату позже. А пока скрывая их секрет за тёмной ширмой. Секрет, о котором даже они пока не подозревали.Малфой пытался восстановить дыхание, не открывая глаз, но потом сдался и лёг на спину, утягивая Гермиону за собой. Змеи ползали, не пресекая круг из соли. Гермиона положила голову на грудь Драко, понимая, что её тело приходит в нормальную температуру, потому что его ладони, которые всё ещё хаотично блуждали по её телу, будто бессознательно были жаркими.Грейнджер положила ладонь ему на живот, который всё ещё рвано поднимался и опускался, и закрыла глаза. Сердце до сих пор бешено стучало, и Драко точно чувствовал этот стук своими рёбрами. Она настолько плотно к нему прижималась, что не слышала собственного дыхания. И это ощущалось так, словно вся вселенная решила им подыграть, останавливая свой бег. Мир будто перестал дышать этой ночью, давая им немного времени. Ровно до момента, пока не взойдёт солнце.