Глава 5 (1/1)

Драко сжал зубы, зашипев от боли, и пытался лежать смирно и не дёргаться. Но легко сказать.— Блять! — выругался он сквозь зубы, чувствуя, как начинает потеть из-за того, что раздражённая нервная система пытается найти выход.— Не ной, — грубо оборвал его Забини, на ощупь взяв очередной флакон, который выстроился в очередь с ещё четырьмя братьями-близнецами, застывшими в воздухе.Иногда Малфою было интересно, как друг мог опознавать, не глядя, нужное зелье, если они были в абсолютно одинаковых ёмкостях. Видимо, это что-то сродни профессионально набитой руки. Как он никогда не помнил лиц жертв. Все они превращались в общий блеклый размытый фон из тел.— Я защитился... Почему, мать твою... так больно? — Драко говорил отрывками, впуская воздух в лёгкие постепенно, потому что, казалось, вдохни он полной грудью, агония ошпарит его кипятком, получив доступ ко всем органам посредством кислорода.Рана справа у нижних рёбер кровоточила. Драко почти потерял сознание, прибыв сюда. Ему хотелось посчитать, сколько раз он обязан Блейзу за спасение своей жизни, но новый приступ боли пронзил его бок, когда мулат зажал кожу рукой, нанося вязкую чёрную мазь, от которой разило слизью и чернозёмом.— Потому что если Волдеморт вдруг устроит интеллектуальный конкурс, не участвуй, ты проиграешь пуффендуйским первокурсникам, — раздражённо ответил Забини, не отрываясь от раны. — Аппарация в таком состоянии, Салазар, какой же ты кретин...— Ты знаешь, что никто не должен видеть меня... в таком состоянии, — Драко перевёл дух, чувствуя, как рубашка на спине насквозь пропиталась потом.Не показывать слабости перед врагом. Это главное правило. Но не показывать слабости перед теми, кто ниже, было чем-то вроде кодекса жизни. Не. Показывать. Слабости.Любое ранение могло закончиться смертью на поле боя, если кто-то узнал бы о его слабом месте. Ему нельзя в Мэнор. Ни к десяткам глаз прислуги, ни к Астории, ни к кому, кто мог хотя бы теоретически ударить в спину. В общем, ни к одной живой душе.Забини наколдовал тряпичную накладку и бинтами привязал её к ране Драко, заставляя того молиться на прочность своих зубов, которые вот-вот должны были стереться в пыль — так сильно он их сжимал. Мулат вытащил из своего кейса пластиковую прозрачную банку с таблетками и поставил на стол.— Три дня будешь принимать обезболивающее.— Обезболивающее уменьшает магические... — начал Драко речь, которая уже отскакивала от зубов.— А с такой степенью боли без таблеток твоя концентрация будет ещё ниже, — раздражённо поучал его Блейз, прекрасно зная, что друг хотел сказать. — Вообще какого чёрта? Что произошло?У них не было времени поговорить, когда Драко, будучи едва в сознании, провёл двумя пальцами по метке, концентрируясь на образе Забини. Несколько хлёстких ударов по щекам от Блейза, потому что он отлично знал, если Малфой отключится — это усложнит процесс. Сам Драко будто только и делал, что усложнял ему процесс спасения своей жизни день за днём.— Хогвартс, — коротко объяснил Малфой, забрасывая в глотку таблетку в оболочке и запивая её водой, появившейся в стакане по велению его разума. — На него сегодня вновь напали.— И им... удалось? — осторожно спросил Блейз, понятия не имея, что происходит.— Нет, — Драко почувствовал нахлынувшую злость, но быстро взял себя в руки. — Я позволил им прорваться, через какое-то время устроил засаду, — чёрт, бок болел так, что хотелось просто отрезать себе часть тела, — но всё равно не обошлось без жертв.— Они ищут её, — кивнул Забини. Драко перевёл на него уставший взгляд. Под его глазами залегли тени, и он уже на автомате посмотрел на кейс Блейза, думая о зелье сна без сновидений. — Возможно, им кажется, что Хогвартс охраняется так сильно, потому что это место, в котором держат пленников? Подобное было бы разумно, кстати, ведь в школе до сих пор остались подземелья с камерами.— Я не думаю, — протянул Драко, посмотрев в окно и с такого положения увидев только небо и макушки небоскребов. — Это было бы достаточно просто. Они рассчитывали на что-то другое, — Малфой рассуждал вслух, отчасти пытаясь найти ответ, а отчасти отвлечься от пожирающей боли. Проблема обезболивающих Забини заключалась в том, что действовали они слишком медленно, но зато не притупляли его разум так сильно, как все остальные пилюли, которые предлагали другие штатные целители. — Такое чувство... будто они рассчитывали попасть в плен. Именно в Хогвартсе.Драко повернулся к другу, будто поставил точку, чтобы натолкнуть его на рассуждения. Блейз поднялся и стал складывать все принадлежности в кейс, дабы занять себя чем-то.— Чтобы понять, где Грейнджер, — защёлкнул он чемодан, подтверждая опасения Малфоя. — Но этого ведь не будет? — напряжённо спросил Блейз.— Они все мертвы, — качнул головой Драко. — Но там не было никого из знакомых. Возможно, новобранцы или пушечное мясо. У них явно был какой-то план, но они не рассчитывали на моё появление там.— Разве Орден не придерживается философии об одинаковой ценности жизни? — хмыкнул Забини, немного успокоившись.Малфой повёл плечом, играясь с крышкой бутылки, и вновь перевёл глаза на окно, за которым разгорался рассвет.— Только не Грюм. Вероятно, Грозный Глаз и рассказывает Поттеру-который-мальчик об этом, но он не идиот и понимает, что понятие о ценности чьей-то жизни очень относительно, — ответил Драко. — Они пойдут ради грязнокровки на риски. Она очень ценный элемент.— Я получил её карту на руки, — вдруг произнёс Забини, подходя к холодильнику на противоположном конце комнаты и доставая оттуда молоко. Малфой повернулся к нему, подняв брови. — Меня приставили помощником к Абсалону Баркеру.— Ебаный псих, — покачал головой Драко, вынося непрошеный вердикт, и Забини фыркнул.— Полный ублюдок, но чёртов гений. Он разбирается в анатомической магии и первичных волшебных процессах так, будто грёбаный Мерлин. Но больше умеет калечить, чем лечить посредством знаний. Сколько ложек? — прервался Блейз, доставая небольшую банку с верхней полки.— Три, — ответил Драко, пытаясь откинуться в кресле причудливой формы так, чтобы давление на рану было минимальным.Забини смешивал порошок с молоком, зачаровав ёмкость, а потом достал ярко-синее зелье, отмеряя пипеткой капли для добавления в смесь.— Я никогда не видел подобного раньше, до тебя, естественно, — продолжил говорить Блейз, не отрываясь от процесса. — Она что-то вроде священного грааля. Ну, если бы священный грааль нужно было трахать, — хмыкнул мулат, поднимая взгляд на Малфоя и замирая от отсутствия реакции.— Ага, что-то вроде, — опомнился Драко, наконец, отодвигая от себя наполовину пустую бутылку.— Ну, и как всё прошло? Драко мог буквально слышать подозрение в голосе лучшего друга. Оно было, как будто нога носком прощупывала почву. Этот тон знаком Малфою с одиннадцати лет.Забини подошёл к нему и отдал стакан. Драко сделал несколько крупных глотков, выкраивая себе время, но Блейза было не так легко провести.— Малфой? — надавил он, не отступая. Драко не отрывал взгляда от столешницы за спиной итальянца, но это не помешало Блейзу прочитать что-то на его лице. — Ты... Ты в своём уме вообще? — спросил он едва слышным от неверия и злости голосом.Это была как вспышка, если бы кто-то магически заточенным ножом проткнул провал Малфоя, обнародовав его.— Блять, ты когда кого-то насиловал в последний раз, Забини? — взорвался Драко.Он резко встал и в ту же секунду пожалел о порыве, потому что его буквально кинуло в жар от болезненных ощущений.— Сядь, — приказал Блейз. Драко захотелось хорошенько треснуть друга по лицу за приказной тон, но вряд ли в его положении получилось бы спорить. Блейз — единственный, кто позволял себе так разговаривать с ним, и самое дерьмовое, что у него было на это полное право. Потому что есть такое неписанное правило — если ты кого-то постоянно вытаскиваешь с того света, субординация перестаёт работать. Забини же интерпретировал это правило во фразе: ?хрена с два я стану преклоняться перед кем-то, кого знал девственником, из-за того, что он научился быть ещё большим засранцем?, но основной смысл был передан.— Она же грёбаная... грязнокровка, — Драко скривился. Он произнёс это слово так отталкивающе, будто оно не вошло в привычный обиход, когда тех, кто не проходил у Амбридж процедуру в Министерстве о переписи волшебников, делали рабами. А особо бесполезных просто убивали. — Меня едва не стошнило от мерзости, — Малфой поёжился, а по спине прошёлся мандраж от отвращения. Совершенно искреннего.— То есть, ты её не...— Нет, — опередил друга Драко, чувствуя, как рана, боль от которой успели унять анальгетики, вновь начинает жечь.Раздражение носилось по венам, уничтожая любое действие таблеток. Сжигая Драко изнутри. Такое привычное чувство, но сейчас оно будто заставляло всё тело зудеть — так сильно хотелось сбросить его с себя.Блейз медленно закрыл глаза и вздохнул. Парень дал себе секунду, чтобы переварить информацию. Я и сам знаю, что это катастрофа, Забини, завали.— Малфой, Флинт под тебя копает, — Блейз начал говорить спокойно, но в его голосе слышалось напряжение, и Драко было не провести этими уловками про уравновешенный тон. Будто он — нестабильный ребёнок. — Если ты будешь оступаться, то дашь ему больше...— Пусть копает, он ни хрена не найдёт, — рявкнул со злости Малфой, допивая коктейль и чувствуя, как зелье помогает ему восстановиться. Его телу, его магии.Зелье затрепетало вдоль всей кровеносной системы, даруя облегчение, которое, впрочем, не продлилось долго, учитывая предмет разговора. Молчание Забини насторожило Драко, и он поднял голову, встречая взгляд, который даже не тонул в сомнениях, а словно спрашивал, в порядке ли у него с головой.— Серьёзно? — прозвучал саркастично-насмешливый вопрос.— Я никогда не оставляю за собой хвостов. Драко не хватало сейчас какого-нибудь новичка из отрядов, чтобы он уткнул глаза в свои башмаки, сжал в пальцах палочку и заткнул рот, чувствуя его ярость. Забини же было глубоко плевать на все эти вспышки необоснованной агрессии. И это бесило ещё больше.— Тот, кто хочет найти, всегда найдёт, ты сам знаешь, — пресёк итальянец этот аргумент на корню. — Он даже отказывается от моего лечения, потому что не доверяет. Флинт что-то замышляет, и ты просто не можешь лажать!Малфой поднялся, приучая себя дышать так, чтобы боль ни единой эмоцией не проникала в его мимику. Заживляющее зелье действовало, но слишком медленно. ?Разрушительные эмоции не способствуют процессу магического исцеления?. Драко знал об этом, но скрывать эмоции от посторонних и действительно не чувствовать злости — разные вещи.— Пусть этому кретину отдадут грязнокровку, если он так хочет заполучить то, что есть у меня, — раздражённо произнёс Малфой.— Ты знаешь, что это невозможно, — Блейз перевёл дух. — Чёрт, Малфой, просто обрюхать её и отправь в один из центров! Отошли в какой-нибудь другой особняк! Брось в подземелья, чтоб она не мозолила тебе глаза! Но сделай, что велено, потому что... Потому что ты знаешь, что последует за провалом.Между ними повисла тяжёлая пауза, и сладкий вкус молока превратился в горечь только от понимания того, что Забини прав. Это бесило больше всего. В своих военных чертежах, когда Драко продумывал схему наступлений, он часто мысленно сравнивал солдат с куклами, фигурами, что должны стоять на шахматной доске в том порядке, в котором им велено. Должны пожертвовать собой, если обязывал план. Но это бред, потому что именно Малфой чувствовал себя марионеткой.Беспокойство привычно накрыло его, и он обернулся к Блейзу.— Как она? — спросил Драко осторожно, изо всех сил надеясь не увидеть на лице друга частицу утешения или попытки что-то скрыть.— В порядке, — ответил Блейз немного тише обычного. — Относительном.В относительном порядке. Эта приставочка уже набила оскомину на жизни Драко. Относительный порядок. Относительный покой. Относительная безопасность. Которая никогда не была настоящей. Суррогат, созданный собственным сознанием, чтобы уберечь от невроза, — вот что это было, а не ебаный относительный порядок.— Ты давно был у неё?— В четверг. Я не могу постоянно покидать страну без повода, это подозрительно.Малфой кивнул и вновь посмотрел на розовые облака, которые были неестественно яркими для осенних рассветов. Вдруг его метка вспыхнула, и он немного дёрнулся, наблюдая за тем, как змея на левом предплечье оживает и становится чётче.— Выпей это, — когда Блейз заметил, куда смотрел Драко, он дал ему небольшую ёмкость с прозрачной жидкостью, немного отсвечивающей в лиловый. — Это заморозит боль на какое-то время, иначе ты не сможешь выглядеть здоровым.Драко опрокинул в рот содержимое, даже не спрашивая. Это сейчас не имело значения. Обычно он допрашивал Блейза перед тем, как тот приближался к нему хотя бы на метр, но это действительно был Забини, потому что чужак никогда не смог бы аппарировать в это место. Место, о котором знали три человека, включая его.Малфой понимал, что его допущенная... слабость будет иметь последствия. И это тревожило посильнее какой-то рваной раны на боку. Не рябящая перед глазами картинка наказаний, которые уже не вселяли такого ужаса, как когда-то, а сам факт наличия слабости. Драко с такой филигранностью избавлялся от всех ?не могу? в жизни, что достиг в этом совершенства. Почти. И теперь, взмахом руки привлекая к себе форму, чтобы закрыть кровоточащую часть торса, он поклялся, что больше не позволит себе никакой слабости. Тем более, к грязнокровке.***Драко возвращался в имения Реддла уже который раз за эту неделю, и ему не нравилась эта традиция. Малфой посмотрел на картины — они привычной ношей утяжеляли стены. Он задумался о том, каково им — висеть на новом месте после стольких лет. Реддл нашёл дальних родственников своей матери и перенёс картины её предков сюда, чтобы ещё раз подчеркнуть свою принадлежность к миру магии. Интересно, каково ему при всём этом нуждаться в грязнокровке, чтобы сохранить свою жизнь?Картины сегодня были непривычно тихими, поэтому Драко предоставились все возможности сосредоточиться на колющем чувстве в боку, которое ощущалось при каждом шаге. Сегодня здесь не слышался обычный тихий шум переговаривающихся Пожирателей. Точнее, самых важных из них. Волдеморт давно перестал созывать всю ватагу своих приспешников, когда армия начала расти. Иметь возможность присутствовать на собрании стало очередной привилегированной ступенькой.Малфой мысленно произнёс направляющее заклинание, пройдя мимо зала, в котором обычно происходили собрания, и обнаружил его пустым. Люди находились на этаж выше, в боковой гостиной — Драко никогда не бывал там и, честно сказать, не слишком горел желанием исследовать особняк Реддлов на предмет уюта. Эхо отскочило от высоких потолков зала, когда Малфой открыл массивные двери. Драко смотрел прямо на спину своего крёстного, разговаривающего с Волдемортом, и на стоящего рядом с ним Баркера. О, чёрт возьми.— Мой Лорд, — ровно произнёс Малфой, поклонившись.— Ты явился... — проговорил Волдеморт, когда Снейп отступил, становясь по левую руку хозяина. — А я уже подумал, что ты собрался игнорировать абсолютно все мои приказы.Его тон был на грани холодной ярости, и это являлось самой точной характеристикой. Малфой собрался ответить, но Реддл отбросил полы мантии и подошёл ближе, так что Драко остановился, поднимая голову. Чтобы смотреть в глаза.— Почему я узнаю, что ты вчера не был у грязнокровки?— Я был, — спокойно возразил Малфой. — Она была не в себе.— Она была не в себе... — Реддл протянул это предложение в притворно беспечном тоне и даже немного засмеялся, как будто пытаясь оценить свой уровень ярости по этому поводу. — То есть, ты хочешь сказать, что не справился со своей задачей, потому что девчонка была ?не в себе??Малфой прекрасно понимал, что это никудышное оправдание. Но он даже не собирался оправдываться. Драко пообещал себе отбросить всю жалость к кому бы то ни было. Это глупо. Это трусливо. Он отклонился от цели.— Этого больше не повторится, — произнёс Малфой.— Возможно, ты настолько упился своими победами, что забыл, каково на вкус моё разочарование, Драко? — Волдеморт склонился над ним, изучая мимику парня. — Тогда я тебе напомню. Круцио!Драко уже давно не падал на колени от подобных вспышек боли, но бессонная ночь в агонии, пока Блейз собирал его внутренние органы и нервную систему по кусочкам, дали о себе знать. Он схватил ртом воздух и слегка повёл рукой, пытаясь придержать открывшуюся рану, но вовремя упёр ладони в пол, не давая Реддлу шансов узнать, куда именно нужно бить. Парень сжал челюсти, не позволяя себе произнести ни звука. Так же неожиданно, как и началась, его боль прекратилась. Он выдохнул, чувствуя, как действие зелья Забини сходит на нет, и его голова кружится от рези справа.Драко оттолкнулся руками и встал, держа спину ровно, несмотря на то, что кожа на боку точно разошлась по швам. Он только надеялся, что накладка сможет остановить кровавые потёки хотя бы на какое-то время.— Ты не смеешь меня разочаровать, Малфой, — прошипел Реддл, и только сейчас стала видна его настоящая ярость, которая была прямо под стать цвету глаз Лорда — ярко-красная.— Сегодня всё будет сделано, мой Лорд, — Драко с удовлетворением отметил, что его голос не дрожит, хотя казалось, что это просто игра воображения, потому что со стойкостью терпеть это пламя вокруг рёбер вряд ли возможно. Но он являлся чемпионом в выполнении всего невозможного, судя по всему, так что...— Это не сработает, — вдруг заговорил доктор.Реддл, на удивление, просто презрительно бросил взгляд на своего слугу, не став продолжать экзекуцию. Это было что-то новое.— Что? — переспросил Малфой.Он прокручивал в голове все факты, которые слышал на протяжении этого времени о своём задании. Разве не это было самым главным? Получить этого ребёнка? Именно поэтому нужно было думать дважды, прежде чем оставлять истеричку в припадке сидеть на кровати, умоляя его не...Драко резко захлопнул двери этого воспоминания и грубо оттолкнул его дальше, словно поместив в министерский лифт, чтобы оно затерялось в недрах сознания, пролетев мимо на безумной скорости. Ему не нужно этого помнить.— Я проводил исследование, основываясь на родовой магии Малфоев и Блэков. Для научного интереса, естественно, — добавил Баркер, встретив взгляд Драко. — Мне стало любопытно, что же было, так сказать, решающими компонентами для получения такой сильной магической печати, которой обладает генерал. Малфой вздёрнул подбородок, пытаясь утихомирить свои мысли, которые так и норовили вырваться цепной собакой, всплеском той самой родовой магии, которая скрутила бы внутренности Баркера даже без прикосновения к палочке. — Я обнаружил любопытную вещь. Человек — слуга своих пороков, и Малфои были подданными не только жажде власти, но и жажде наживы, — усмехнулся колдомедик, рассуждая. Драко заметил, что Снейп стоит и наблюдает за всем с каменным выражением лица. Крёстный явно уже слышал об этом раньше. — Так вот, всё дело в том, что ни одна ведьма не может забеременеть от Малфоя, не будучи с ним в браке. Это просто невозможно.Кричащая, звонкая, как банши, тишина разрезала мелким перочинным ножичком воздух возле уха Драко. Его предки были параноиками, поэтому эта мысль совершенно не являлась абсурдной. Она была, скорее... логичной. Блять.— Это можно как-то исправить? — потребовал ответа Волдеморт.— Полагаю, это было сделано, чтобы наследство оставалось в семье, исключив бастардов, и было сделано так давно, что этот заговор буквально вплетён в род Малфоев, — ответил Абсалон.— Но... — Драко запнулся, пытаясь заставить извилины думать быстрее, — но Малфои не разводятся.Это ещё одно правило. Заклинание. Нерушимый свод. Малфои никогда не разводились. Драко не знал, насколько давно существовало это правило, но возможность разрыва такого магического заговора тоже была весьма сомнительна. У чистокровных в древние времена существовали догмы, которым следовало подчиняться. Женщины не имели никаких прав, да и Драко слабо себе представлял девушку, которая в то время хотела бы развестись и остаться с этим клеймом на всю жизнь. Мужчины же легко шли на такое правило, потому что ничего не мешало им вести привычную жизнь.— Это тоже верно, — кивнул доктор. — Кажется, ваши предки хорошо позаботились о благоразумности будущих поколений.Этот снисходительный тон... Драко открыл глаза и в эту секунду стал абсолютно уверен в том, что однажды убьёт Баркера.Его мысли бежали одна впереди другой, пока решение не пришло так быстро, что было странно, почему он не думал об этом раньше. Это его шанс. Лишиться этой ноши. Сбагрить грязнокровку.— Мой Лорд, мне очень жаль доставлять вам неудобства, но, насколько я помню, для этой цели отлично подходил Макнейр, он мог бы...— Мне не нужен подходящий экземпляр, — прошипел Волдеморт. — Мне нужен идеальный образец. Безукоризненный! Который не оставит ни единого риска!Вспышка его негодования, и все замолчали. Реддл вырисовывал круг по комнате, вращая в руке палочку.— Да, Малфои не разводятся, — повторил он, — но, насколько я знаю, Малфои становятся вдовцами?Мышцы на лице Драко замерли, будто повторяя контуры маски. Астория. Конечно. Малфои могли жениться повторно, ведь ?пока смерть не разлучит нас?, верно?— При всем уважении, насколько я помню, истребление чистокровных представителей — это не приоритетное решение, как вы когда-то утверждали, мой Лорд, — произнёс Снейп, наконец, привлекая к себе внимание. — А Гринграсс как раз одна из Священных Двадцати Восьми.— Мы можем принести эту жертву, — повёл плечом Волдеморт. — Это не такой уж и ценный экземпляр. После смерти грязнокровки, я верю, Драко сможет связать жизнь с кем-то более достойным.Малфой слушал об этом словно со стороны. Как уже многие годы подряд. Он будто смотрел со стороны на всю свою жизнь. У него всё было под контролем. Драко держал всё в ежовых рукавицах, пресекая любые отклонения от плана, неточности и непредвиденные обстоятельства. Он держал всё на расстоянии вытянутой руки, чтобы обязательно успеть одёрнуть. Всё, кроме своей жизни. Женитьба никогда не являлась приоритетом. Драко даже не помнил всего процесса. Жениться на Астории было правильно. Быть с ней — то, что ему требовалось. На этом всё. Но слышать о планировании её смерти... Снейп вновь заговорил, прерывая его мысли:— Это без надобности, — вдруг заявил он, и Волдеморт повернул к нему череп, обтянутый кожей. — Они с Асторией... просто женаты, — зельевар пожал плечами так, будто это не являлось основной проблемой. — Её смерть привлечёт к себе слишком много внимания. Они женаты, но не венчаны, насколько я знаю.Понимание раскручивалось в Драко волчком. Просто поразительно, как в некоторые моменты информация, о которой ты когда-то читал, но не использовал многие годы, могла появляться в твоей памяти с точностью до абзаца. Чёрное Венчание. Что-то, что давно отжило своё за ненадобностью.— Продолжай, — велел Волдеморт, и в его голосе нетрудно было распознать интерес.— Брак — это, скорее, государственный договор, соглашение. Конечно, он имеет свой вес, учитывая, насколько поменялось время с того момента, когда Чёрное Венчание было распространённой практикой среди чистокровных волшебников, — продолжил Снейп, не смотря ни на кого, кроме Реддла. — Но для родовой магии магический ритуал станет последним словом, это должно сработать. И так мы исключим риск слухов, которые могут поползти, если миссис Малфой вдруг скончается.Рёбра Драко жгло неистово, но не было ничего, что могло сейчас отвлечь его от слов крёстного. И почему он всегда появлялся, только когда приходили плохие вести? Связать себя с грязнокровкой. Эта мысль истерила и бегала по сознанию, пытаясь найти выход, но Драко онемел, как Грейнджер, вчера сидевшая на кровати, выглядящая, как ледяная статуя.Если бы ото льда могло разить страхом. Связать себя с Грейнджер. Нет.— Об этом не должна узнать ни одна живая душа, — наконец произнёс Волдеморт, поразмыслив.Часть сознания Драко, которая всё ещё кое-как получала кровь, чтобы функционировать, понимала его мотивацию. Узнай об этом хоть кто-то, проникни эта информация дальше... Все смогут сложить дважды два. Не так быстро, но смогут рано или поздно. Это была та же тактика, почему Малфой сейчас стоял и не вёл бровью, чувствуя, как истекает кровью под пиджаком, и жалел, что накинул мантию не на то плечо. Не показывать слабость. Волдеморт слабел, слабела его уверенность. Он был как старик, тлеющий на провонявших лекарствами больничных простынях. От него веяло безысходностью.— Но Астория... — начал Драко.— Отправь свою жену куда угодно, мне плевать, — прервал его Волдеморт, смотря на Абсалона. — Где грязнокровка?— У неё был нервный срыв. Мы ускорили естественный процесс созревания яйцеклетки, это могло подействовать на нервную систему, — объяснил Баркер, — но уже завтра можно будет приступить. Только вот, насколько мне известно, кто-то обязан быть проводником, чтобы души мёртвых могли благословить союз живых, иначе церемония не будет считаться...— Я смогу их венчать, — вызвался Снейп.Чёрт, Драко хотелось открыть окно и провести руками по лицу, чтобы сконцентрироваться на чём-то одном: на его разрушающейся жизни или на разрушающемся теле. Чтобы стать проводником Чёрного Венчания, нужно быть потрясающе талантливым магом. Уметь пропускать через себя тёмную магию, имея при этом достаточно сильный магический отпечаток, чтобы он не был разрушен. Нужно читать латынь. Сука. Снейп будто всю жизнь готовился к этой роли.— Я хочу, чтобы это было исполнено как можно быстрее! — рявкнул Волдеморт после секундного обдумывания. — Если грязнокровка свихнулась, ты свяжешь её, Малфой, и сделаешь, что нужно, иначе пожалеешь.Реддл подошёл к нему вплотную, и Драко показалось, что глаза Лорда стали ещё более красными, а может, организм просто обращал повышенное внимание на то, чего ему не хватало — крови. Как когда падает гемоглобин, и тебе до одури хочется говядины. Малфою до одури хотелось гильотины над головой. Над головой Грейнджер. — Ты абсолютно точно пожалеешь, — добавил Волдеморт, а затем повернулся к Баркеру и Снейпу. — Приготовьте её к ритуалу. Северус, проследи за всем.— Конечно, мой Лорд, — он сдержанно поклонился. Драко заметил какую-то смазанную тень обеспокоенного взгляда на себе, прежде чем зельевар развернулся и зашелестел тёмной мантией к выходу вслед за Абсалоном, который наспех пробормотал преклонения и испарился с их глаз, подальше от гнева Волдеморта.Наказание не могло закончиться так быстро. Впрочем, Драко на это и не рассчитывал. Малфой чувствовал, что его лицо стало мертвенно-бледным от потери крови, и, скорее всего, он потеряет сознание при первом же Круцио, но чёрта с два покажет что-то, кроме холодной отстранённости. Круциатус давным-давно стал чем-то, что он был в состоянии пережить.— Твоя человеческая... слабость, — губы или то место, где у человека находились бы губы, скривились на лице Лорда так, будто речь зашла о чём-то абсолютно непотребном. — Это делает тебя жалким! Твой отец всегда был таким, но, как видим, кровь Блэков в тебе победила, неужели ты об этом забыл?— Нет, мой Лорд, — произнёс Драко. — Вы знаете, что можете всегда на меня рассчитывать. Это была... глупая оплошность.— Оплошность... занятно, — Волдеморт замолчал, и это не являлось хорошим знаком. — Ты завтра отправишься в Словакию на сутки и примкнёшь к Белле, которая взяла в плен тех, кто был готов стать зачинщиком восстаний от имени Ордена. Я хочу знать абсолютно всё, что Орден успел им поведать. И я хочу, — он повернулся, делая акцент на своих словах, — чтобы ни один из них не умер быстрой смертью. Кажется, тебе пора напомнить, кто ты на самом деле.— Вы правы, — коротко ответил слизеринец.Пытки людей не были в новинку. Драко помнил, как первым летом, когда Волдеморт вернул Лестрейнджей из Азкабана, тётка тренировала его на случайных магглах, с которыми развлекались Пожиратели время от времени. Он помнил, как его тошнило. Помнил, как ему не удавалось даже пустить разряд тока по телу жертвы, не то что мощную волну агонии. Помнил, как чёрная магия разрушила его первую палочку, испепелив внутри неё волос единорога. Но это всё было тогда. Сейчас Драко стоял и знал, что зашитая рана, несколько зелий, и он сможет запытать кого-то даже без помощи палочки. Вот так легко и просто. Будто за этим ничего нет. Кроме издевающегося равнодушия.— Ах, да, и ещё, — Волдеморт сел в кресло, и Драко обратил внимание, что место у его ног, где обычно лежала Нагайна, пустовало, — на этой неделе у меня не найдётся зелья для тебя.Драко дёрнул головой так резко, будто у кукловода свело мышцу судорогой, и он едва не оторвал нить у своей любимой марионетки. Вау. Страх чувствовался, как липкая жижа прямо по каждому из позвонков. Драко давно забыл о том, как он чувствуется на самом деле, но не скучал по этой чёртовой ностальгии. Вот в чём было дело. Волдеморт не использовал Круцио — слишком скучно — он умел пытать Малфоя по-другому.— Это будет для тебя большим стимулом быть собраннее, — сказал Реддл будто между прочим. — Свободен.Драко едва ли мог выдавить из себя слова согласия. Едва ли мог вспомнить, как его естественная окклюменция привыкла справляться со страхом, потому что это как выученный в детстве, но давно не тренированный стих — ты забываешь, когда не используешь по назначению. Ему казалось, что он перерос это — бояться. Перерос многие эмоции, из-за которых его ломало в шестнадцать. Именно поэтому ему давно перестали сниться кошмары, потому что кошмары — это всегда отголосок сердца. А он давно его вырезал и вынул, зацементировав. Кроме одного единственного кусочка. И именно поэтому Волдеморт всегда знал, куда бить.***— Мисс? Мисс нужно проснуться. Гермиона услышала тонкий голосок и почувствовала довольно внушительное потряхивание за плечо, которое совсем не вязалось с едва слышным тоном.Она открыла глаза, ощутив, как веки наливаются оловом. В висках девушки будто было спрятано по несколько булыжников, которые так и норовили затащить её на дно. Она простонала, закрыв ладонью глаза, несмотря на то, что свет, лившийся из окна, был едва виден из-за сумерек. И из-за плотного тюля. Что? Гермиона повернула голову вправо, пытаясь понять, что происходит. Она всмотрелась в большие окна в обрамлении тяжёлых гардин, которые идеально подходили к приубранному балдахину поверх высокой кровати. Что происходит?Она вскочила с кровати, услышав, как одна из подушек с глухим хлопком упала на пол, но это была небольшая потеря — на постели их было и так слишком много для одной головы.— Мисс должна поторопиться, — слева, рядом с кроватью стоял эльф, одетый в нежно-голубое платье и держащий небольшой ночник, который бросал тёплый свет на мягкое изголовье. — Тинки уже приготовила ванну для мисс и зелье.— Ч-что? Где я? — Гермиона охрипла, а её мозг всё ещё находился в таком состоянии, будто она бежала сквозь воду — мысли путались, затормаживая речь.— Теперь это комната мисс, — заверило Гермиону существо, не отводя больших обеспокоенных глаз от лица девушки. — Северное крыло на реставрации.По-моему, оно и было на реставрации. Гермиона обвела взглядом обстановку, выкраивая себе ещё несколько секунд. Пусть и во тьме заката, но даже так было совершенно очевидно, что комната находилась в Мэноре. Все эти возвышения, резьба, люстра, часть которой виднелась из-за балдахина тёмно-зелёного цвета, не оставляла сомнений в своей дороговизне. Этот интерьер куда больше подходил внешнему виду замка, чем та комнатушка, выделенная ей изначально.— Тинки, сколько я проспала? — спросила Гермиона. Девушка надеялась, что мягкое обращение по имени нивелирует её невежливость, ведь она даже не поздоровалась с домовиком от шока, хотя, кажется, эльфа это не сильно волновало. Тинки спохватилась и достала маленький флакончик из кармашка, на котором был вышит светлый василёк.— Мисс должна выпить, это поможет мисс почувствовать себя лучше, — она протянула зелье Гермионе. — Доктор сказал, что организму нужен покой, больше суток мисс лечили отварами, пока она спала.Больше суток. Это было немыслимо. Она проспала больше суток. Быстрого взгляда на прикроватную тумбу, которая только не сгибалась от разномастных стеклянных ёмкостей разного литража, хватило, чтобы понять, что её разум заторможен именно из-за этого. Большая смесь разных лекарств и варев могла быть эффективна, но чем больше компонентов плескалось в организме, тем сложнее потом выветрить туман из головы.Воспоминания рвано проносились в голове и, подобно пугливому животному, ускользали, как только Гермиона пыталась выстроить фокус хотя бы на одном из них. Она помнила, как сломалась её нервная система. Почти слышала треск.Что было дальше? Они её накачали и... вернулся ли Малфой? Но Гермиона не успела подумать, потому что следующей картинкой в голове всплыло то, как она увидела лицо Баркера и начала кричать ещё больше. А затем была только темнота и беспокойные волны сна, через которые девушка пробиралась, тратила все силы, но так и не смогла выплыть на берег.Гермиона посмотрела на колбочку, протянутую эльфом, и немного отодвинулась. С неё было достаточно отваров, которые превращали её в подобие овоща. На лице домовика тут же вырисовалась обида, смешанная с сожалением:— Тинки сама варила это зелье! Тинки никогда бы не причинила вреда волшебнику! — заявила она с возмущением.Гермиона всё ещё подозрительно смотрела, но у неё возникло чувство, что это совершенно бесполезно. Ещё ни разу с момента, когда она оказалась в этих стенах, не было такого, что девушке требовалось что-то выпить, и ей удавалось противиться. Гермиона вздохнула, взяла зелье и залпом выпила. Оно было практически безвкусным, разве что чувствовался какой-то странный лавандовый привкус, будто она пережевала лепесток и не заметила. На удивление, зелье подействовало практически сразу. Словно кто-то разместил в её черепной коробке пылесос, который затянул в себя весь ил, мешающий думать.— Спасибо, — пробормотала Гермиона, всё ещё пытаясь прийти в себя.— Церемония скоро начнётся, мисс должна торопиться! — Тинки проигнорировала благодарность, будучи на иголках.Гермиона повернулась к ней, оценивая услышанное.— Какая церемония? — нахмурилась девушка.Было очевидно, что они не оставят Грейнджер в покое. Гермионе казалось, что даже её кома не остановит Волдеморта от осуществления его плана, не то что какой-то нервный срыв. Она могла бы полностью рехнуться, но пока репродуктивная система работала как у обычной женщины, сумасшествие не стало бы помехой. Гермиона пугливо посмотрела на дверь, будто эти мысли могли в любой момент призвать Малфоя, который явится закончить начатое. Но она увидела паникующее и сомневающееся лицо домовика и полностью сместила фокус на него.— Тинки? — переспросила Гермиона.— Тинки не знает, велено ли ей говорить... — пробормотала она, загибая ухо свободной рукой, в которой не было светильника, и опасливо осмотрелась, явно оценивая шансы на то, чтобы успеть и спросить.Гермиона откинула мягкое шёлковое одеяло пепельно-розового цвета, судя по отблеску лампы, и немного наклонилась.— Но ведь тебе не было сказано обратного, верно? Если бы это оказалось важно, я уверена, что твои хозяева упомянули бы об этом, — мягко, но настойчиво произнесла она, пытаясь убедить домовика в своей правоте. — К тому же, как мне вести себя соответственно, если я не буду знать, что происходит?— Да, думаю, да... — всё ещё неуверенно пролепетала Тинки, но потом, видимо, приняла решение и вновь подняла глаза на волшебницу. — Чтобы родить наследника, нужно непременно стать частью рода Малфоев. Мисс нужно пройти церемонию вместе с хозяином, чтобы зачать ребёночка.— Ц-церемонию? — у Гермионы всё похолодело внутри.Она впопыхах открывала в своей памяти множественные формуляры книг об аристократах, которые успела прочитать. Церемония. Если это что-то связано с родовой магией, то...— Венчание, — произнесла Тинки, и Гермиона, которая уже встала одной ногой на ковёр, пошатнулась, усевшись обратно на кровать. — Это очень красивый ритуал! — спохватился эльф, увидев реакцию девушки. — Тинки помнит, как её пра-прабабушка рассказывала ей о временах, когда так поступали все достойные волшебники!Венчание. Это слово было чужеродным, диким, совершенно неподходящим этому месту. Будто в каждой букве находился детонатор, отсчитывающий секунды Гермионы. Девушка прислонила руку к груди, пытаясь убрать из ушей эффект заложенности. Словно до этого она нырнула, и вода затекла в ушные раковины. Годрик.— Нет, нет... Я... я не могу, — попыталась сказать Гермиона, чувствуя, как её бросило в жар.— Мисс должна поторопиться, — повторил эльф в очередной раз, смотря в окно на солнце, которое беспощадно клонилось к горизонту. — Если нет, Тинки придётся позвать Лидию, Тинки очень не хочет этого делать, но ей придётся!Голосок домовика был тонким, но требовательным. Гермиона подумала о том, насколько более раскованно и решительно Тинки вела себя по сравнению с другими домовиками, которых ей довелось видеть.У Грейнджер не было выбора. Это ещё одна въевшаяся фраза, как жвачка в натуральных волокнах. Которую уже не отодрать и не вычистить так, чтобы не осталось следов. Если нет, её заставят — это было абсолютно очевидно. Родовая магия предполагала определённые вещи: чтобы женщины не рожали детей от состоятельных чистокровных магов, дабы потом манипулировать этим в обществе. Ей казалось, что благодаря тем книгам, в которых говорилось о подобном, Гермиона думала, что такое не практикуют ещё с девятнадцатого века, но сейчас гриффиндорка не могла полагаться на свою память. А даже если и могла, то это были Малфои... неудивительно, что они оставили за собой определённые вольности.Она поднялась и прошла вместе с Тинки в ванную комнату. Ванна стояла на крепких ножках, но по размеру едва ли уступала ванне старост. Наверняка Малфою не пристало появляться в каких-то чуланах. Она вспомнила его комментарий насчёт той части замка, которую Гермионе выделили по её прибытии.— Ты говоришь со мной, — внезапно произнесла Грейнджер, обращаясь к Тинки. Она уже залезла в ванну, которая пахла тонким ароматом цветов и чего-то пряного. Возможно, это звучало безумно, но данный факт потряс её, как только рассеялось понимание неизбежного. — Эльфам запрещено говорить со мной.— Хозяин велел Тинки приготовить вас к церемонии, — объяснила она, магией призывая к себе кувшин и выливая духмяную воду на волосы девушки, которые под напором стали совсем прямыми.?Кто вдруг решил, что мне нравятся портовые шлюхи?? Память возвращалась к Гермионе фрагментами. Презрительный голос Малфоя существовал отдельной материей в её нейронах, не позволяя отделаться от этого призрака — жестокого и высокомерного, как будто из воска вылитого прямо внутрь висков девушки.Скорее всего, корсеты и чулки с кошмарными алыми бантиками, контрастирующими с белизной капрона, не были слабым местом Малфоя. Видимо, он даже пожертвовал правилом, чтобы Тинки могла нарядить Грейнджер так, как ему хотелось. Вода была теплой, но Гермиона вздрогнула, как от сквозняка.— Но... Астория, — пролепетала она. Грейнджер втянула в себя воздух. Когда Тинки начала смывать мыльную воду с её волос, она положила подбородок на поднятые колени. Гермиона пыталась защититься от колючего вражеского воздуха, которым пропитался особняк. — Как она?..Астория убьёт её. Гермиона не сомневалась, что Волдеморту было глубоко начхать на любые чувства, которые Гринграсс испытывала. Но она держалась за своего мужа так крепко, что, казалось, задержи на нём свой взгляд дольше, и хозяйка Мэнора испепелит тебя тут же. Малфой был со служанкой, и её могли обезглавить за это по приказу Астории, чёрт.— Миссис Малфой не знает, и мисс тоже следует помалкивать об этом, — в голос Тинки вернулись обеспокоенные нотки, когда она передавала Гермионе мягкое полотенце, которое не шло ни в какое сравнение с тем, которым девушка пользовалась ранее. — Мисс должна держать рот на замке ради своей же безопасности.Тинки проговорила последнее предложение громким шёпотом, и Гермиона сделала вывод, что её пугали тайны, как таковые. Они физически не могли противиться приказам хозяев, именно поэтому эльфы не помогали служанкам, неважно, на какое сострадание были способны эти существа.— Она спросит у тебя, и ты не сможешь врать, — покачала головой гриффиндорка, озвучивая свои мысли и размышляя лишь над тем, насколько наблюдательна Астория.— Тинки подчиняется только хозяину! Она его личный эльф! — гордо заявила Тинки, и даже её маленькая грудка выровнялась при этих словах.Гермиона сжала губы, думая о том, что здесь совершенно нечем гордиться, но тысячи слов, сливающихся в предложения, которым она посвятила часы, изучая волшебство домовиков, не дали ей ничего озвучить. Покрывать своих хозяев — естественно для них.Тинки подала Гермионе халат и вышла из комнаты. Девушка с каждой секундой чувствовала себя всё сильнее физически и всё слабее морально. Малфой будто бы специально придумывал новые способы сделать её жизнь похожей на ад. Когда ей казалось, что хуже быть не может, у него срабатывал будильник, и Драко возвращал Грейнджер обратно в реальность.Волосы Гермионы высохли мгновенно. Они стали мягкими на ощупь, и девушка провела по ним рукой, скучая по прикосновению безобидной магии. Но через секунду её взгляд привлёк висящий на высокой вешалке чехол для одежды, которого она не видела там ранее.— Платье, — произнесла Тинки с придыханием и даже долей восторга.Гермиона отступила на шаг, будто наряд мог броситься и выгрызть в ней все сухожилия. Так она себя чувствовала — атакованной.Тинки не заметила реакции девушки и, подойдя к висящему наряду, щёлкнула пальцами, превратив ранее, казалось бы, плотный чехол в призрачное молоко, растворившееся в воздухе. Гермиона несколько секунд смотрела на то, что видела, и не могла подобрать слов.Верх платья...Едва ли там был верх. Лишь чёрный атласный лиф, держащий форму, окружённый переплетением портупей, которые начинались у горла, создавая имитацию ожерелья. Тесемки спускались к груди и опоясывали талию, переходя в юбку. Единственная деталь, которая имелась вверху, кроме бралетта и десятков полосок, создающих пародию хоть какой-то прикрытости, — кружевная окантовка по краям бюстье. Чёрное подвенечное платье заканчивалось летящей фатиновой юбкой в пол. Она была сшита так, словно могла придать женственные изгибы даже идеально плоскому деревянному манекену. Хоть платье висело на вешалке, создавалось чувство, будто оно надето на кого-то, кто обладал невероятной фигурой. Но это было абсолютно ничтожным плюсом в сравнении со всем остальным.— Это?.. — Гермиона запнулась, ткнула в одежду пальцем и на самом деле не могла подобрать подходящих слов, отбрасывая любые метафоры. — Это... это не платье. Это ведь просто... — девушка невротически хохотнула, ожидая, что Тинки, наконец, увидит, что ошиблась и принесла нечто, что когда-то могло стать полноценным нарядом, если бы из него не убрали всю верхнюю выкройку, оставив только нижнее бельё. — Аристократы не могли это носить.Тинки вдруг нахмурилась и сложила руки на груди:— Этот наряд спроектировала Летиция Принц, ставшая женой Константа Малфоя в 1698 году, — она проговорила это, как абзац из книги, крайне недовольным голосом.— Ты хочешь сказать, что этому... платью, — Гермиона сделала над собой усилие, чтобы произнести именно это слово, — около... трёх столетий?— Оно зачаровано, конечно же! — Тинки подошла к наряду, и ткань мягко спустилась к ней в руки. — Миссис Малфой того века была невероятной колдуньей! В нём венчались все волшебницы рода Малфой многие столетия подряд, пока эта традиция не вытеснилась более современными церемониями... — эльф издал полный сожаления вздох, на секунду залюбовавшись переливами чёрных камней у горла, на которые падал свет, преломляя их свечение. — Тинки поможет мисс его надеть, лучше это сделать без помощи магии.Наверняка это было глупо — переживать по поводу платья. Ещё позавчера Гермиона сидела в гораздо более откровенном виде на простыне и не чувствовала по этому поводу... абсолютно ничего. Конечно, девушка утешала себя тем, что здоровое отторжение — это признак отсутствия помешательства, но какой в этом толк? Какая разница, как выглядит подвенечное платье, если, думая об этом, Гермиона сжимает ладони в кулак так, что немеют пальцы?Тинки носилась вокруг неё, ровно раз в три минуты нетерпеливо смотря в окно и будто ругая солнце за скорость. Церемония должна начаться в полночь. Знаний Гермионы хватило на то, чтобы вспомнить. Любые ритуалы, которые должны были скреплять что-то посредством высших сил, происходили на грани времени. Гермиона чувствовала магическую мощь, заключённую в переплетениях нитей, из которых состоял наряд. Оно почти вибрировало на её теле. И, к удивлению... это не была та вибрация, которая подталкивала содрать с себя лоскутки и отмыться, как Грейнджер предполагала ранее. Это было как прикоснуться к прекрасному. Словно самолично перенестись в последний день Помпеи, ровно за час до начала бедствия, и точно знать, чем это закончится.Гермиона посмотрела вниз, ощущая, как каждый сантиметр платья подстроился под её фигуру, облегая и выделяя все изгибы. Она вытянула правую ногу, чувствуя на ней слишком сильный холодок для участка кожи, покрытого таким слоем фатина, и её догадки подтвердились: вырез по юбке почти достигал бедра, полностью открывая правую ногу.— Это одна из семейных реликвий, — прощебетала Тинки. Она поднесла к стопам Гермионы обувь. Одного взгляда на неё хватило, чтобы догадаться — вырез был сделан для туфель. Потому что это грех — не показать такую обувь. Чёрные туфли, под стать облачению, элегантные, почти лаконичные, при помощи каблука делающие стопу гораздо более грациозной, чем она могла быть. Но самое главное находилось выше — серебряная змея, опоясывающая щиколотку в качестве ремешка. Она сверкала изумрудным глазом, обвивая ногу гриффиндорки.Несмотря на то, что высота каблуков показалась ей убийственной, стоять на них было абсолютно удобно. Видимо, родовая магия и к обуви приложила свою руку. Тинки оставила себе всего секунду на восторженные вздохи и любование, прежде чем усадить Гермиону за трюмо, которое девушка заметила только сейчас. По велению волшебства на её левой ноге, скрытой от посторонних глаз под платьем, материализовалась подвязка из чёрного, тонкого, невесомого кружева. Ещё один свадебный элемент, от которого в этой ситуации бросало в дрожь. Отбросив фатин и посмотрев на переплетения нитей подвязки, Гермиона невольно задумалась о том, что эта вещица могла бы ей понравиться. Могла бы, если бы она увидела её в музее, а не на своей ноге в преддверии тёмного венчания.Ей хотелось прощупать свой пульс, потому что создавалось чувство, будто его вовсе нет. Словно Грейнджер — инфернал, которого воскресили, чтобы ещё немного помучить. Гермиона будто зелье Волдеморта: создано для того, чтобы им пытать. Её исчерпывают до дна, но она всё никак не может закончиться.Тинки щёлкала пальцами то тут, то там, и Гермиона ощущала маленькие, приятные касания доброй магии к щекам, волосам, шее... Локоны девушки постепенно становились более обрамленными, ресницы более завитыми. Хотя всё остальное было нетронутым, таким же, как и всегда. Исключением стали губы тёмно-бордового цвета, которые в этом освещении казались почти коричневыми. — В цвет букету, — объяснила Тинки, принимаясь в очередной раз расчёсывать волосы Гермионы, укладывая их по плечам.Это было похоже на настоящие приготовления к венчанию. Или на собрание покойника к похоронам. Его так же омывают и оплакивают, как и её, прощаясь со всем, что ему было знакомо при жизни. Гермиона смотрела в зеркало и не видела себя прежнюю. Это была странная смесь девушки, одетой в фамильное платье Малфоев и раздробленной до состояния гальки души. Раньше Гермиона даже не думала о свадьбе. Сначала мысли о связывании себя узами с кем-то казались далёкими, нереальными, даже ненужными. Потом появился Рон, и всё стало так... логично. Она никогда не лежала с закрытыми глазами, представляя их свадьбу, как это делала Джинни по отношению к Гарри. Гермиона была уверена, что подруга за все эти годы дошла до той стадии, что мысленно спроектировала наряд каждого из приглашённых, а ведь список менялся постоянно. А потом пришла война, слизав все их планы адским пламенем и не оставив ничего. Ни страха, ни боли, ни сожалений. В этом было всё дело. Ей пора прощаться.Гермиона так много говорила себе о том, что сделала всё возможное: она оставила Гарри свои зацепки по поводу крестражей в сумочке, расшитой бисером, которая лежала на полу коттеджа ?Ракушка? в её комнате. Девушка спасла мальчиков, надеясь, что они примут её пропажу, вспомнят, что действительно важно. Она пошла на все сделки, надеясь, что Пожиратели не найдут её родителей, а даже если найдут, то убьют их быстро. Гермиона сделала всё зависящее от себя прежней, и вот теперь пришло время... отпускать. Потому что какая-то часть неё всё ещё боролась и надеялась, что это может закончиться. Что может появиться какой-то изощрённый план побега, какой-то домовик, которому забыли запретить исполнять приказы служанок, какая-то хромая гончая, которая не успеет догнать её за секунду, раздробив кости своими челюстями за пару минут. Эта часть неё сегодня умирала, и Гермионе оставалось только оплакать её. Как последнюю дань прошлой жизни.— Мисс не должна плакать, — сочувственно произнесла Тинки, когда услышала всхлип, и оторвалась от её волос, встав спереди. Наверняка Гермиона двумя солёными дорожками портила все старания эльфа, хотя косметика на лице практически не чувствовалась. — Хозяин не обидит мисс, — приговаривала она, касаясь миниатюрными ладошками щёк гриффиндорки, пытаясь убрать последствия её горя. — Хозяин хороший.Гермиона прыснула, покачала головой и стёрла тыльной стороной ладони слёзы. Было просто немыслимо, насколько бывают слепы эльфы, когда дело касается их хозяев.— Мисс очень красива, а сегодня особенно, — улыбнулась Тинки, пытаясь взбодрить девушку. — Украшение имеет в себе топазные переливы и будет красиво оттенять глаза мисс. Они тоже похожи на топазы, когда она не плачет, — пожурила девушку Тинки. Она собрала волосы Гермионы и закрепила тиару сверху, но всё же оставила волнистые пряди у лица и копну, спадающую по плечам. Тиара в зеркале действительно переливалась чёрными и коричневыми, пивного цвета камнями, делая её лицо ещё холеней, несмотря на то, что глаза девушки блестели от слёз.— Сколько... — Гермиона шмыгнула носом, приказывая себе успокоиться. Она не станет рыдать перед ними, кто бы ни наблюдал за этим. — Сколько это будет длиться?— Церемония не длится долго, — уверила её Тинки. Кажется, она была счастлива, что может хоть чем-то порадовать девушку. На Тинки оказалось невозможно злиться, несмотря на её кошмарную слепоту по поводу своего хозяина.— Кто там ещё будет?— Проводник, — быстро ответила Тинки. — Венчающий, — уточнила она. — Мисс не должна ничего произносить. Только когда требуют. Иначе может быть опасно. Повторять только клятвы. Это не будет сложно.Гермиона закрыла глаза, думая о том, что проводником может быть Волдеморт. Придёт туда лишний раз поглумиться. Нужно ли обладать особыми навыками, чтобы совершать колдовское венчание? Она не могла вспомнить.Щелчок заколки, и длинная чёрная фата нашла своё место в её прическе. Лёгким взмахом руки Тинки ещё раз стёрла с щёк Гермионы влагу и накрыла лицо девушки прозрачной тканью, которая, впрочем, ничего не скрывала, но, вероятно, это была очередная дань традициям.— Мисс должна быть послушной, — мягко произнесла Тинки, положив свою ручку поверх пальцев Гермионы. Она практически просила. — У Тёмного Лорда много способов заставить мисс слушаться. И это не то, что кто-то хотел бы пережить, — последние фразы Тинки произносила шёпотом, а её уши непроизвольно поджались, показывая весь страх существа.Гермиона улыбнулась ей, кивнув. Очевидно, Тинки сказала это, чтобы поддержать её. Предупредить. И эти слова не дались ей легко. Гриффиндорка просто не могла остаться бездушной.— Спасибо тебе, Тинки, — Гермиона втянула в себя воздух, обещая больше не ронять слёз. Больше нет. Хотя бы ради стараний домовика.Тинки протянула Гермионе руку, посмотрев на время:— Тинки должна перенести мисс.Гермиона кивнула скорее для себя. Соглашаясь. Она шла на это намеренно. Похороны, помнишь, Гермиона? На этом всё.— Ладно, — выдохнула Грейнджер дрожащим голосом и вложила свою руку в ладонь Тинки. — Ладно.Это не было похоже на ту аппарацию, к которой она привыкла: резкому выпаду, перехватывающему дыхание. Скорее, затягивающая воронка, а уже через мгновение в лёгкие вновь поступал воздух, и чувство полёта отпускало. Это ещё раз доказывало невероятность магии эльфов, но у Гермионы сейчас не было времени об этом думать.Она ощутила порыв ветра на голой коже. Благодаря одеянию, у неё было слишком много открытых участков тела для конца октября. Гермиона поёжилась, оглянувшись. Они стояли среди густых зарослей всё ещё зеленых кустов и деревьев, склоняющихся так низко, будто растения желали обнять. Во тьме Гермиона видела проблески света вдалеке, но она отвела взгляд, пытаясь найти эльфа глазами.Тинки почти слилась с тьмой, и только яркие зелёные глаза будто светились в темноте. Она подала Гермионе пышный букет из переплетений множества живых стеблей, элементов зелени и засушенных красных роз, которые действительно идеально подходили к губам Грейнджер по цвету. Скорее всего, был какой-то символизм в этом смешении живых и мёртвых растений, но желудок скручивало от нервов, поэтому мысли Гермионы путались и совершенно не находили фокус.Сколько там будет людей? Что она должна делать? Гермиона вновь и вновь пыталась прокрутить в голове всё то, что знала о подобных обрядах. Она вспоминала лишь отрывки, которые, впрочем, не несли в себе ничего хорошего. Посмотрев назад, Гермиона только сейчас поняла, что стояла возле какой-то могилы. Она едва не вскрикнула, но Тинки вовремя взяла её за руку. Это было кладбище. Огромное кладбище, которое в некоторых местах утопало в зарослях. Что можно ждать от венчания, начинающегося с мира мёртвых?— Пора, — произнесла Тинки. Она указала на извилистую очищенную дорогу между кустами, которая выглядела здесь будто вырванной из контекста, особенно учитывая общее состояние запущенности.Было ли оно магическим? Конечно. Вряд ли маги проводили свои обряды с вероятностью столкновения с ничего не понимающими магглами. Конечно, для Пожирателей это не было такой уж проблемой, но...— Тинки, — позвала Гермиона, но эльф уже исчез с характерным звуком.Ветер становился сильнее, и девушка сжала в руках букет, который впивался стеблями в её ладони. Она необдумано отступила немного вбок, и сережка вспыхнула, пресекая любые непотребные мысли. Девушка поморщилась и вновь встала на указанную тропинку. Не было слышно никакого шума, и Гермиона подумала о том, что случится, если она просто останется здесь стоять и не сдвинется с места. Это походило на детскую отговорку или даже хуже — трусость. Не было ни единого шанса, что упрямство ей поможет. Её просто приволокут силой.Гермиона вдохнула полной грудью и сделала шаг вперёд, стискивая пальцы на цветах до мелких вмятин на ладонях. Шаг, ещё шаг. Октябрьский ветер поднимал уже успевшие опасть листья, которые вальсировали на пути, однако не цеплялись за туфли, будто боялись изумрудного взгляда ремешков.Гермиона шла мимо заброшенных могил, на которые бросала свой свет луна, и принудительно отводила глаза, не читая надгробия, ещё не до конца утонувшие в растительности. Если бы она узнала хотя бы одну фамилию, ей бы стало плохо.Гермиона ступала медленно и осторожно. Тропинка извивалась, но, завернув за массивное дерево, которое будто в знак сочувствия сбросило несколько листьев к ногам девушки, Грейнджер увидела едва различимый свет. Перед ней показался небольшой костел, стены которого при свете дня, скорее всего, были белыми. Сейчас весь цвет церквушки состоял из бежево-кремовых бликов от свечей. Гермиона увидела две тёмные фигуры прямо напротив костела и вздрогнула, но отнюдь не от ветра. Эти фигуры — не фигуры даже, а тёмные кляксы в расплывающемся мире гриффиндорки. Она боялась, что здесь будет ещё кто-то, но это ведь глупость. Малфой никогда бы не позволил этому секрету просочиться.Гермиона поняла, что руки дрожали, из-за шероховатого звука букета, в котором розы тёрлись друг о друга от подрагивающих движений. Чем ближе она подходила, тем виднее становилось подобие алтаря, окружённого свечами: справа, где могильные плиты были расположены особо близко — чёрные, и слева — красные, прямо за статной тенью Драко Малфоя. Девушка подняла глаза. Она ожидала увидеть кого угодно под тёмным капюшоном сливовой мантии, но не Снейпа. Ненависть вспыхнула в ней так, что Гермиона ощутила, как сломался один из стеблей засохшей розы у неё в руках.?Мисс не должна ничего произносить. Только когда требуют?. Гермиона снова и снова воспроизводила у себя в голове тонкий голосок домовика, чтобы сдержаться. Чтобы не придушить зельевара собственными руками. Иногда ей казалось, что Снейпа она ненавидит куда больше, чем Малфоя. Драко никогда не скрывал своей натуры. Он всегда подавал самые худшие надежды. Гермиона никогда не доверяла ему, в отличие от Снейпа, который предал их.Она силой сместила свой взгляд в сторону и выдохнула. Это может быть опасно для неё — чувствовать такую ярость. Её глаза нашли статую ангела, который стоял немного дальше. Он сложил руки вместе и склонил голову, раскинув крылья. Сухая листва добралась и до него, ослабив путы плюща, и лишь кое-где виднелись жёлтые листья.Шаг. С каждым мгновением тени на костеле становились всё устрашающей.Шаг. Малфой стоял к ней боком и смотрел прямо перед собой, будто не замечал ничего вокруг.Шаг. Гермиона почти не чувствовала холода от ужаса, несмотря на то, что по груди рассыпались мурашки. Она будто в один миг лишилась человеческой оболочки, отпуская её точно так же, как отпустила всё прошлое. Смирилась с зияющей дырой.Они подняли взгляды друг на друга одновременно, когда Гермиона встала напротив Малфоя. Она пыталась забыть о том, что в двух шагах от её правого плеча стоит человек, предавший Дамблдора. Человек, у которого на руках смерть, способная изменить ход истории. Человек, венчающий её с Пожирателем. Господи, Гермиона стояла в окружении убийц и пыталась расслабиться. Сумасшествие.Малфой был одет в настолько чёрный костюм, что у неё не было ни грамма сомнений — здесь не обошлось без колдовства. Он выглядел как квинтэссенция тьмы, собранная из всех полуночей в году — самых тёмных минут. Это была такая чернь, что Гермиона едва ли различала контуры лацканов пиджака, галстука, рубашки... Её глаза ухватились за несколько чётких деталей: такая же засушенная роза в одном из карманов на его груди, как и в букете, и серебристая цепочка на воротнике рубашки, которая смотрелась элегантно и в то же время вычурно. Ведь только Малфой мог придать подобному минималистичному аксессуару пафоса, надев его.Девушка заметила, как глаза Драко прошлись по её фигуре. Это был не тот же взгляд, которым он наградил Гермиону несколько дней назад, увидев девушку сидящей на кровати. Тогда его губы изогнулись, высказывая пресное насмешливое недовольство. Сегодня он прочертил траекторию оценивающего взгляда ещё раз, в конце опять вернувшись к её глазам. Будь Гермиона одним из его солдат, она бы знала, что только что увидела одобрение. Скупое и резкое, как любая похвала Малфоя.Он сделал шаг вперёд, и Гермиона даже задержала дыхание, чтобы не отстраниться. Чтобы не выглядеть жертвой, мелким зверьком, загнанным в угол. Это душевное состояние уж слишком не соответствовало сегодняшнему образу девушки. Малфой коснулся края фаты, медленно откинул её и подошёл ближе. Это походило на сюрреализм. Одну из картин Дали, когда он уже основательно свихнулся. Потом Гермиона ещё долго будет рассматривать в своих воспоминаниях этот эпизод посекундно, ища в нём тайные смыслы. И находя, как ни странно. Но это будет потом. А сейчас Гермиона прикрыла глаза, ожидая, когда Малфой вновь окажется на расстоянии шага, чтобы шип розы не так сильно впивался в палец. Чтобы она могла хотя бы на чуть-чуть ослабить хватку. Её потряхивало, но она вздёрнула подбородок выше. Идите к чёрту.— Я буду проговаривать клятвы, повторяйте за мной, — услышала Гермиона голос Снейпа впервые за многие годы.Такой же отстранённый и слегка раздражённый, будто в его мыслях постоянно вертелось несколько воспоминаний о глупых первокурсниках, не сумевших сварить даже примитивный отвар. Гермиона, правда, не могла поверить, что всё это происходит с ней на самом деле. Снейп зачитывал текст, и она вслушивалась в него, пытаясь заглушить шум крови в барабанных перепонках. Слова стали триггером, и девушка начала постепенно вспоминать, что знала об этом ритуале. Кровь. Свечи. Чёрные — указывающие на мир мёртвых, красные — на мир живых. И белые, которые... где белые?— Этой рукой, — Малфой посмотрел ей в глаза, поднял руку и снял с алтаря небольшой кинжал, ручка которого переливалась в тусклом свете, но она была так украшена, что, казалось, даже света звёзд было бы достаточно для этих переливов, — я развею все твои горести.Драко взял одну из её ладоней и вложил в неё кинжал. Он чувствовался слишком тяжело для своего размера, хотя, опять же, скорее всего, дело было в рукоятке. Драко протянул Гермионе свою руку, и это стало последним пазлом, который помог ей восстановить в памяти некогда прочитанное. На втором курсе она искала все возможные зацепки о наследниках Салазара Слизерина и о тех, кто бы это мог быть. Гермиона сидела во тьме библиотеки, Гарри и Рон давно сдались, сломав зубы о гранит одного из фолиантов, который точно весил тогда гораздо больше двенадцатилетней Гермионы. Девушка наткнулась на ?Тёмные древние традиции тёмных древних семейств? и вскоре захлопнула этот талмуд, ощущая жуть, ползущую по позвоночнику. Теперь Гермиона понимала, почему говорят, что знать своё будущее — это самая тяжёлая ноша. Потому что она не смогла бы жить, зная, что её ожидает впереди.— Чаша твоя да не опустеет, — глаза Гермионы сверкнули в темноте, когда она вогнала кинжал ему в ладонь. На долю секунды девушка была уверена, что серёжка расколет её голову надвое жжением, но, на удивление... ничего не произошло. Потому что он позволил ей это сделать. Сила ранения была такой мощной, что Гермиона даже удивилась, когда не нащупала кончик лезвия, торчащий из тыльной стороны его ладони. Это был миг, даже доля, Гермиона бы не поклялась: Драко едва поморщился, когда она вытащила нож из его руки, оставив кровавые потёки капать прямо им под ноги, стекая на одну из могил. — Ибо я стану вином для тебя.Малфой неспешно поднял раненую руку и, собрав большим пальцем кровь, взял Гермиону за подбородок, мазнув по губам девушки. Она ощущала тяжёлый взгляд Снейпа плечом, хотя ни разу не посмотрела на него в упор. Гермиона облизала губы, чувствуя на языке металлический вкус.Она протянула ему ладонь и вдохнула глубже. Приготовилась. Она знала от Грюма, что Пожиратели тренируются не только в магических искусствах. Рукопашный бой, холодное оружие... Наверняка Малфой знал тысячу и один способ нанести рану как можно болезненней. Она закрыла глаза, чувствуя, будто все нервные окончания в её ладони активировались, ожидая вспышки. Но затем девушка вздрогнула, несмело посмотрев на Драко. Гермиона почувствовала едва ощутимый надрез у кончика указательного пальца.Малфой нажал на верхнюю фалангу, поднёс её руку к губам и облизал окровавленный кончик. ?...я стану вином для тебя?, конечно. Единение душ, становление одним целым.— Этой свечой... — Драко слегка склонил голову вправо, и Гермиона отметила, что уже видела этот жест. Белые свечи, летающие на уровне их плеч, вспыхнули в одночасье, создавая из себя круг, замыкающий пару внутри. Чёрные — мир мёртвых, красные — мир живых и белые — благословение союза душами умерших. — Я буду освещать тебе путь во тьме.Запахло воском и десятком лампад, которые можно было заметить боковым зрением, если посмотреть в сторону склепа. Витающие в воздухе свечи немного согревали воздух внутри круга и ещё больше освещали их лица. Тени играли на щеках Малфоя, делая его скулы более резкими, черты более жёсткими, взгляд более колючим. Гермиона всмотрелась в то, что видела, и поняла: глаза Драко в этом освещении напоминали колорадоит — смертельно опасный минерал, рядом с которым не рекомендуется даже дышать в жаркую погоду из-за его чрезмерной токсичности. И как часто бывает в мире, всё, несущее очевидную угрозу, имело такую же безоговорочную, очевидную привлекательность. Зрачки Малфоя выделялись на фоне глаз, которые по цвету были похожи на смесь ртути с золотой крошкой. Они выглядели настолько холодно, что Гермионе становилось не по себе от прямого взгляда. Она не отводила глаза, рассматривала Драко, изучая врага с расстояния вытянутой, окровавленной руки, и понимала, что всё в нём будто бы было заточено под то, чтобы попадать в его капкан. Когда он в этом совершенно не заинтересован. Кажется, даже его презрительный изгиб брови говорил на своём неизвестном языке о том, что это всё — лишнее, напускное, ведь то, что ему действительно нужно, Малфой способен взять сам.— Произнося эту клятву... — сказали они в один голос.Их руки соприкоснулись. Гермиона поняла, насколько глубоким было его ранение, только когда ладонь Малфоя почувствовалось полностью мокрой. Этот сукин сын достоин большего. — Я прошу тебя стать моим.Снейп взмахнул палочкой, и плотная узкая канатная верёвка красно-чёрного цвета оплелась вокруг их рук и завязалась узлом. Гермиона неосознанно дёрнулась, но рука Малфоя плотнее сжалась на её запястье, не давая отодвинуться. Латынь, которая заученным потоком вырывалась из уст зельевара, звучала как идентификация жути.Гермиона поняла, что больше не слышит ветра, шума листьев, тихого трепыхания пламени свечей. Теперь раздавались голоса. Шёпот, доносящийся из ниоткуда и отовсюду сразу. Гермиона крепче схватилась за руки Малфоя, создавая для себя хотя бы какую-то опору, потому что с каждым мгновением возникало всё более чёткое чувство, что земля вот-вот разойдётся под ними, как в телевизионных хоррорах.Верёвка врезалась в кожу плотнее. Огонь свечей дрожал, хотя Гермиона не чувствовала ни единого порыва ветра. Шум голосов становился всё громче, но разобрать речь было просто невозможно. Гермионе хотелось сесть и зажать голову между коленей, как в инструкции к чрезвычайным ситуациям. Сделать всё, чтобы избавиться от этого ужаса.— Клянусь, — произнесли они одновременно по принуждению волшебства, и как только их голоса затихли, кто-то будто выключил надоедающее радио, а верёвка растаяла у них на руках.Девушка опустила взгляд и увидела, что на их коже остались следы, повторяющие переплетение верёвок, будто от ожога, который постепенно сходил на нет. Годрик. Нечто подобное она видела впервые.— Вы можете поцеловать невесту, — небрежный голос Снейпа донёсся откуда-то издалека, и свечи, все до единой, потухли, погрузив кладбище во тьму.Её глаза ещё не успели привыкнуть к сплошной темноте, которая была пропитана магией настолько, что почти искрилась. Малфой наклонился к ней. Гермиона издала вздох, когда слова бывшего преподавателя обрели смысл. Поцеловать невесту. Она замерла, онемела. Малфой медленно над ней склонялся, будто смакуя её оцепенение, принимая его на свой счёт.Это было странно. Они никогда в жизни, ни в прежней, ни в настоящей, не находились так близко друг к другу. Темнота давила, как давит неизвестность, когда ты не можешь визуально отследить того, кого следует опасаться. Не то чтобы свет дня мог бы помочь Гермионе в случае желания Малфоя навредить ей. Если бы потом девушку попросили описать его парфюм, она сказала бы, что он пах смертью, жестокостью и... печеньем. Малфой замер в паре сантиметров от её лица, и этих нескольких мгновений промедления хватило, чтобы она ощутила сладких запах, который ассоциировался у неё с выпечкой и шоколадной крошкой. В следующий миг губы Драко коснулись уголка губ Гермионы совершенно невесомо, почти понарошку, но она всё равно выдохнула от неожиданности.Он отстранился от неё так быстро, что Грейнджер не успела понять, что что-то происходит. Голоса возвращались, и ветер, который ещё недавно будто находился под Оглохни, взбушевался, словно мстя за минуты заключения. Гермиона чувствовала вибрацию под каблуками, и картинки из маггловских фильмов, где мертвецы восставали из-под земли, рисовались всё чётче. Малфой не сказал ни слова Снейпу, оставшемуся стоять у потухшего алтаря, а лишь схватил Грейнджер за руку, силой развернул и потащил за собой по той самой дороге, которой она шла. Гриффиндорка бежала. Только сейчас она заметила, что обронила букет во время клятв, и почему-то всерьёз задумалась о его судьбе. На несколько минут этот пучок из роз стал её союзником, поддерживающим от падения. Она думала, что тем, кто будет успокаивающим жестом поглаживать ладонь, ведя к алтарю, станет отец, а оказался лишь букет сухоцветов, теперь одиноко валяющийся в крови у бетонных плит. Гермиона повернула голову, но Драко резко дёрнул девушку, грубо положив вторую руку на плечо, ограничивая её движения.— Не оборачивайся, Грейнджер, — рыкнул он, и потусторонний крик за её спиной заставил кровь в жилах остыть, изрисовав стенки вен причудливыми узорами. — Тебе не захочется столкнуться с последствиями.Малфой воспользовался шоком Гермионы, в одно мгновение сжал её крепче в руках, и кладбище перед глазами девушки смазалось, растекаясь, как краски на чересчур мокром холсте, перенося её оттуда слишком агрессивным порывом аппарации.