Глава 4 (1/1)

Гермиона почувствовала, как будто холодный гелий налили ей прямо на макушку, распространив по всей кровеносной системе. Она вздрогнула от неприятного ощущения, сидя на кушетке под пристальным наблюдением надзирательницы. В этот момент Баркер накладывал на неё всё новые и новые заклинания, превращая воздух вокруг Гермионы в месиво светящихся линий. Он кивал, пока перо, зависшее в пространстве, чиркало что-то в листах пергамента, резво переворачивая их по надобности.Астория стояла в противоположном углу комнаты, наблюдая за происходящим с каменным выражением лица. Она делала это, по догадкам Гермионы, потому что ей было положено как хозяйке поместья. Всё произошло слишком внезапно. Уже через два дня после случившегося в коридоре Гермиона проснулась от возгласа Лидии о том, что с минуты на минуту должен появиться доктор, который проверит её состояние. Осмотр происходил в немой тишине за исключением слабой вибрации магии. Гермиона прикрыла глаза и медленно облизала губы. Она не знала никаких молитв и не то чтобы верила в высшие силы, но готова была молиться кому угодно, дабы молчание Баркера и этот раздражающий скрежет кончика пера несли в себе что-то неутешительное. Гермиона надеялась, что с ней что-то не так. Кто в здравом уме желает себе бесплодия? Или каких-то необратимых повреждений в организме, после которых репродуктивная функция перестаёт работать должным образом? Гермиона сидела, сжимая кулаки, и изо всех сил прислушивалась к собственному телу. Если вдруг она окажется непригодной для миссии Волдеморта, её просто убьют. Сделают то, что он планировал — уничтожат девушку на глазах у близких. Но в данном разрезе смерть не казалось такой уж продолжительной мукой, как быть сосудом для ребёнка, которому суждено стать губкой, впитывающей в себя всю гниль души Реддла. Или того, что от неё осталось.— Чудесно, — вдруг заговорил Баркер, и прохладное чувство вдоль всего тела исчезло у Гермионы вместе с линиями в воздухе, начавшими постепенно растворяться. — Всего лишь несколько недель послушания, и эстрадиол в норме.У Гермионы опустился желудок. Баркер звучал довольно, и, судя по расплывшейся в улыбке Лидии, которая не спускала с Грейнджер глаз, новости были просто кошмарными.— Ещё три дня зелий, — колдомедик сделал паузу, лист пергамента самовольно оторвался, и перо начало записывать что-то на этом небольшом куске, — и лютеинизирующий гормон достигнет нужной нам стадии.Для Гермионы это всё звучало как набор букв, который, впрочем, вполне успешно вгонял её в панику. Она сжала край серой юбки, пытаясь дышать размеренно.— Доктор Баркер, когда можно будет приступить к зачатию? — спросила Лидия, и в её голосе сквозило такое желание выслужиться, что было немыслимо, как человеку настолько безразлично, какой ценой это делается.— Через несколько дней, — ответил он. — Состояние организма мистера Малфоя безупречно, даже удивительно... — Баркер поднял голову, повернувшись к Астории, которая стояла с таким лицом, будто её сейчас стошнит. — Но, наверное, мне не стоило бы удивляться. Единственный человек его возраста, достигший таких высот, — хмыкнул он, — нам следовало ждать чего-то экстраординарного.Отвращение подкатило прямо к горлу Гермионы, и она прислонила ладонь к груди, пытаясь унять это чувство, пока на неё больше никто не обращал внимания. Достигший таких высот. Чёртов ночной кошмар. Влияние тёмной магии разрушительно, оно ощущается как эйфория, всемогущество, чувство всевластия. Потом это влияние заставляет всё в тебе заледенеть. Чтобы выдержать эту пытку нужно быть действительно очень искусным магом. Лишённым любой морали.Гермиона пыталась вспомнить, что она знала о Драко Малфое со школы, но это как будто смотреть на прошлую жизнь — мутная пелена, которая формирует лишь силуэты. Он был отличником, что могло сказать о его умственных способностях, но Ханна Абботт тоже отлично училась, однако не стала Чёрным Жнецом Волдеморта. Малфой — великолепный окклюмент, задира, хам... Он не смог убить Дамблдора. Что произошло с того момента? Что превратило его в то, чем он стал?Но затем слова Баркера, наконец, достигли сознания Гермионы, приводя её в чувство.— П-пару дней, но как... — спохватилась она, не сумев остановить себя. — Цикл только начался и... — Грейнджер пыталась оттянуть неизбежное, но оно наступало ей на пятки, сдирая кожный покров с мясом.— Мы можем позволить себе ускорить естественную овуляцию, немного сместив, это не повлияет на общее состояние, учитывая молодость... пациентки, — Баркер смерил её взглядом, — но даст нам ощутимое временное преимущество.Гермионе натурально перестало хватать работы лёгких. Пара дней. Они накачают её, и через пару дней она будет способна зачать. Мерлин.Нет. Что она пыталась отсрочить? Гермионе казалось, что за две недели получится подготовиться: попрощаться или принять неизбежное. Но разве можно смириться с подобным? Она уже пыталась столько раз.— Драко должен отбыть в Нидерланды по личному приказу Тёмного Лорда, я полагаю... — Астория подала голос, который звучал как натянутая струна, сотканная из сверхпрочной лески, и потому её треск был таким пугающим.— Думаю, что это гораздо более приоритетный вопрос, чем политические игры, миссис Малфой, — ответил Баркер, смотря в свои записи, и будто не замечал напряжённости в голосе хозяйки дома.— Разве он не лучший генерал войска? — настаивала она, сжимая пальцы с нейтральным покрытием на ногтях так, словно едва контролировала приступ гнева.— Единственное, что важно — это приказ Тёмного Лорда, — повернула к ней голову Лидия. — И он чётко дал свои указания.Гермиона чувствовала, как дрожат её руки, и потому она медленно села на ладони, чтобы не показывать своего страха. Было похоже, будто стоишь на краю пропасти без страховки. А она ненавидела высоту.— Рассортируй все заключения по поводу данной пациентки и пронумеруй согласно началу лечения и дням цикла, — сказал Баркер перу, которое тут же принялось за работу. — Мне обещали дать в подмогу одного из лучших целителей магической Англии, ему нужна будет эта информация, если он рассчитывает быть полезным. Но пока... — колдомедик поднял на Гермиону голубоватые глаза и усмехнулся, взяв её за подбородок. — Вы просто идеально подходите. Кто бы мог подумать, что нам повстречается такая ?удача? — найти решение в грязнокровке.Гермиона резко отвернулась, сбросив его пальцы со своего лица, но он только усмехнулся шире. Колдомедик призвал магией свой рюкзак и обернулся к Лидии.— Следите за своей воспитанницей. Она стала куда покладистей, но излишняя бдительность никогда не повредит.— О, можете не сомневаться, доктор! — с энтузиазмом уверила его женщина, поправив тёмную мантию. — Она будет хорошо себя вести.Холод, который пробирал Гермиону, больше не имел никакого отношения ни к медицинским заклинаниям, ни к ветру в комнате, снующему по помещению, ни к температуре за окном, что с каждой ночью становилась всё ниже. Грейнджер будто сквозь сон услышала слова Лидии о том, что Малфой должен получить сову Баркера сегодня днём, где он отметил некие предписания для него, и сдержанный ответ Астории. После этого дверь закрылась, а Гермиона сидела зажмурившись, изо всех сил стараясь выстроить внутри головы стены, которые сохранили бы остатки её рассудка. Шелест шёлка заставил Грейнджер открыть глаза и прищуриться. Задержавшаяся в комнате Гринграсс сделала шаг вперёд.— Думаешь, тебе повезло, Грейнджер? — ядовито спросила она. Гермионе показалось, что Астория подойдёт к ней вплотную, но её смелости хватило лишь на несколько шагов. — Спастись от смерти и быть полезной Тёмному Лорду, родив ребёнка Малфою? — Гринграсс хмыкнула. Гриффиндорка смотрела ей прямо в глаза, отчётливо замечая в них плескавшееся отчаяние. Внезапно слизеринка подняла руку и отстегнула несколько пуговиц, обтянутых в гладкую ткань в тон платью, и закатала рукав, показывая синяки. — Только вот Драко никогда не бывает нежен. Он так просто сгоняет злость.Она выплюнула это заявление Гермионе в лицо и тут же умчалась из комнаты, прикрыв синюшные разводы тканью платья. ***Комната, куда следующим утром Гермиону втолкнули пухлые цепкие руки Лидии, оказалась похожа на странную будуарную, совмещённую с ванной. Зелёные и белые цвета натуральных камней, из которых сделано большинство элементов, заставляли всё выглядеть так, будто они находились под водой, особенно учитывая переливы света на стенах, потому что здесь совершенно не было окон. Гермиона подняла голову и увидела двух служанок, которые стояли в идентичных серых платьях, сложив руки в замок перед собой. Та, которая постарше, выглядела, скорее, как ровесница кухарки и походила на неё даже по телосложению. Она смотрела исключительно на свои руки и большими пальцами нервно гладила их. Но девушка рядом выглядела гораздо моложе, возможно, немного старше самой Гермионы, и её глаза в любопытстве сканировали фигуру и лицо гриффиндорки, словно она — диковинное животное.Боковым зрением Грейнджер увидела, как Лидия достала палочку, и обе девушки едва заметно прижали шеи. Эти две тоже знакомы с чокнутой надзирательницей. Хотя стоило догадаться, учитывая слова Лидии о том, что все её воспитанницы — шёлковые. Безумный клубок садизма, запертый в теле женщины.— Я уже очертила вам задачу, — произнесла она строго, обойдя Гермиону. — К вечеру она должна выглядеть прилично. Приведите её в порядок.— Конечно, — пробормотали они в один голос. Женщина постарше до сих пор ни разу не подняла взгляд от своих рук. Гермиона сомневалась, что она вообще понимает, о чём речь.— У вас есть время до вечера, — Лидия вышла за дверь, и гриффиндорка почувствовала, как вход запечатался магией.На секунду шок окатил Гермиону: её оставили наедине с другими служанками. Но потом разум стал анализировать происходящее слишком быстро. Они были словно в пещере — никаких окон, потайных дверей или ещё чего-то, что могло бы посодействовать их побегу или причинению себе вреда, если не брать серьгу в ухе, которая устроила бы настоящий пожар внутри головы, подумай Грейнджер о таком.Ещё несколько мгновений девушки стояли, словно боясь, что это какой-то эксперимент, проверка, и если они сдвинутся с места хотя бы на сантиметр, вернётся надзирательница и повторит все те процессы, в которых она, несомненно, достигла успехов, учитывая физические реакции всех служанок на неё. Господи.Служанка постарше отмерла первой, но даже не бросила взгляд в сторону Гермионы. Она развернулась спиной и направилась к изобилию каких-то мисок на тумбе.— Усади её на кресло, живо, — сказала служанка той, которая всё ещё с любопытством рассматривала Гермиону. Волосы этой девушки немного отдавали в медный под таким освещением, что совершенно не подходило её цветотипу, хотя лицо у неё было очень симпатичное. Разве что слишком беспечное.— Да, точно, тебе ещё следует раздеться, — протянула она в странной манере, и по её акценту стало понятно, что девушка родом не из Англии. — До пояса, — пояснила служанка, когда Гермиона уставилась на неё.Женщина позади повернулась, и Грейнджер увидела у неё в руках небольшую плошку и деревянную плоскую палочку, с которой стекала вязкая жидкость цвета мёда. Расплавленный сахар.— Живо. Впервые они встретились глазами, и во взгляде служанки было нетерпение.— Но... это... — Гермиона приказала себе собраться и избавиться от растерянности, которая распространялась по её телу болезнью, спровоцированной скоротечностью происходящих событий. — Для этого есть специальное заклинание и...Ещё в школе, когда она взяла дополнительный курс по Маггловедению, они изучали чары для безболезненного удаления волос, которое сравнительно недавно изобрела магглорожденная волшебница и без которого сейчас не обходился быт ни одной ведьмы. Оно не являлось универсальным и не подходило для лица, поэтому мужчины, чаще всего, использовали бритву. Это заклинание не раз спасало Гермиону, когда в душе заколдованной палатки горячей воды было жмыр наплакал: не больше пяти минут на человека один раз в день.— Ты видишь у нас в руках палочку? — в нетерпении спросила женщина, ещё раз перемешивая смесь. — И старый способ гораздо более эффективен. Ложись.Гермиона ещё раз обернулась на дверь, а затем сделала несколько шагов вперёд в направлении кушетки, снимая на ходу обувь.— Я не думаю, что это необходимо, — произнесла она сквозь зубы, чувствуя, как внутри загорается огонёк злости.Никто ничего не ответил, поэтому ей пришлось сесть и подмять юбку.— Бельё тоже, — хохотнула молодая девица так, будто происходило что-то чертовски забавное.— Что? — переспросила Гермиона, раздражаясь.— Волосы нужно удалять везде, — объяснила она, театрально закатив глаза. — Лидия убьёт тебя, если проверит.— Ничего она мне не сделает, — огрызнулась Грейнджер.Это правда: у Лидии не было на неё оружия, оно припрятано у гриффиндорки, но она пока не придумала, как им воспользоваться. Но, очевидно, за непослушание наказание будет грозить отнюдь не ей. Гермиона разделась, позволив женщине собрать юбку её платья на талии.— Откуда вы здесь? — спросила Грейнджер, пытаясь абстрагироваться и использовать невиданную возможность во благо. — Они никогда не оставляют служанок наедине, но...— Эльфы были бы способны тебе помочь при помощи магии, люди — нет, — быстро объяснила девушка. Это сразу приобрело смысл. Естественно. Даже вместе в стенах этого замка со связанными силами они были бесполезны. И никто не собирался тратить даже каплю эльфийской магии на то, чтобы какая-то служанка не корчилась от боли. Прямо как сейчас. Гермиона сжала зубы и вздрогнула, когда женщина сдёрнула полоску с её икры. — Хватит болтать, Ребекка, — прервала девушку она и сосредоточилась на жидкости, растирая её по коже ног Грейнджер. — Займись делом.Девица подошла к тому же столу, на котором ранее женщина нашла все предметы для депиляции, и возвратилась с блестящими щипчиками. Она склонилась над лицом Грейнджер.— Ты симпатичная, — произнесла Ребекка, и почему-то Гермиона была уверена, что в её голосе не то укор, не то вызов, поэтому слова перестали быть похожими на комплимент. — Теперь ты что-то вроде игрушки хозяина? На него это совсем не похоже.— Держи рот на замке, — злобно сказала женщина. Она подняла глаза на Ребекку и особенно резко сорвала очередной лоскут ткани, от чего Гермиона заскулила, кинув взгляд на гладкую, покрасневшую кожу ноги.— Сколько здесь служанок? — Гермиона повернулась к Ребекке, надеясь, что та не станет слушать старшую.— Не больше пяти, — ответила она, выдирая несколько волосков с левой брови гриффиндорки, но эта секундная боль была ничем по сравнению с тем, как всё жгло ниже талии. — Кажется, что больше, но это только из-за формы — она вся одинаковая, и ты не можешь запомнить, кто это был. Хозяин ненавидит чужих людей здесь, поэтому в Мэноре их так мало.Гермиона нахмурилась, мешая Ребекке с пинцетом.— Почему тогда здесь вообще есть служанки? Это полная бессмыслица.— Нас помещают сюда, чтобы присматривать друг за другом, контролировать, — отозвалась женщина, вмиг привлекая к себе внимание. — Никто не хочет выслужиться перед Лидией больше, чем служанки, так что советую тебе замолчать, пока не стало поздно, Гермиона Грейнджер.Гриффиндорка открыла рот, выдыхая. Её имя произнесли с такой издевкой, что было неудивительно, почему процедура становилась всё более болезненной с каждой секундой.— Вы знаете меня, — утвердительно произнесла она, но не получила ответа.— Ты явно лакомый кусочек, судя по всему. Неудивительно, что тебя подарили именно Малфою, — произнесла Ребекка, всматриваясь в свою работу, и Гермиона поняла, что они понятия не имеют, зачем она здесь на самом деле. — Но я бы на твоём месте не переживала за служанок. Госпожа обезглавит тебя раньше, — хихикнула она, будто рассказывала анекдот.— Тебя это в своё время не остановило, ты, видно, смерти ищешь, — женщина явно пыталась заставить Ребекку замолчать посредством этих запугиваний, но Гермиона успела уловить двойной смысл и перевела глаза на девушку.— Ты... он... Грейнджер хватала ртом воздух, как будто на секунду оказалась на суше. Хотя это ведь просто человеческая природа: какой для неё толк в том, что она не одна такая? Это ей ничем не помогло бы. — Он тебя тоже насиловал?— Ага, насиловал, как же! — фыркнула женщина и невольно дала Гермионе передышку, сменяя консистенцию сахарного варева, чтобы приступить к интимной части.Ребекка странно улыбнулась, повертев щипцы между пальцами.— Ты просто завидуешь, Карен, — ответила она. Хотя было ясно, что это шутка, женщина мгновенно разозлилась:— Бестолочь! Если бы госпожа узнала, тебя бы убили, как приманку! — рявкнула она.— То есть... подожди, — Гермиона привстала, пытаясь сопоставить мысли в голове, которые разбегались в разные стороны. — Ты... сама?.. — она даже не смогла договорить предложение — настолько немыслимым оно казалось.Нет. Быть того не может. Астория... Гермиона до сих пор не могла понять её мотивацию, но увиденное два дня назад будто вылило ушат воды Грейнджер на голову. Она могла свихнуться. Гермиона ни капли не жалела Гринграсс, а просто обрабатывала факты. Нередко люди лишаются рассудка в стрессовых условиях, и наверняка это очень самонадеянно, но гриффиндорка рассчитывала быть обратным показателем статистики. Астория могла просто сойти с ума на этой почве. Но Ребекка? Гермиона ничего не знала об этой девушке, но её положения в мире оказалось достаточно, чтобы сделать предположение.— Это было горячо, — Ребекка пожала плечами так, будто это ничего не значило. — К тому же, чем ближе к хозяину дома, тем безопаснее, а он...— Я прошу тебя, Ребекка, он хотя бы раз потом посмотрел на тебя и вспомнил, как ты выглядишь? — голос Карен замер на границе насмешки и злости. — Ты просто попалась ему под руку.Этот разговор всё ещё наводил на Гермиону волны неверия и отвращения, но, применив все усилия, она отодвинула это на задний план. Сейчас не место.— Но разве Малфой... не женат? — спросила она так, будто вот-вот ляпнет глупость. Ребекка перевела на неё взгляд, рассмеявшись, словно так и произошло.Гермиона была уверена, что Астория ненавидит её за это. За то, чем Малфой будет с ней заниматься. Что за задание ему дали. Но она никогда не задумывалась о самом Малфое. Но когда стала, то... Мерлин, это же просто глупо. У этого человека, очевидно, не было души. Никаких привязанностей, ничего светлого внутри, при помощи чего можно было бы вызвать Патронус, никакой любви. — Ты такая наивная, — служанка засмеялась, но её смех не был ни добрым, ни, как ни странно, веселым. Это была странная смесь звуков. — Тебе стоило задуматься о том, что он собрался тебя трахать, будучи женатым.Гермионе до рези в горле захотелось сказать правду, швырнув идиотке её прямо к ногам, но внутренний голос шептал о том, что, скорее всего, если эта информация секретна, то ничего не помешает Лидии просто убить этих двоих и уже завтра наполнить Мэнор такими же послушными и леденеющими от ужаса девушками. Поэтому она просто покачала головой, надеясь передать всю гамму эмоций.— Он убийца, — выдавила Гермиона из себя. — Это просто... гадко.— Знаешь что, Грейнджер? — и вот снова этот самый тон от Карен. — Ты понятия не имеешь, как живут другие служанки. Может быть, когда-нибудь повезёт, тогда и поговорим, — презрительно хмыкнула она. — Ты попыталась сбежать, оставив войну позади, когда...— Что?! — Гермиона услышала, как взвизгнула кушетка от резкого движения, когда она села. — Вы просто слепы! Я пыталась предотвратить это! Я пыталась... помочь, — на последнем слове её голос дрогнул, потому что внутренний демон услужливо напомнил, что не это было главным приоритетом, но к чёрту его, потому что она пыталась свергнуть Реддла. Гермиона не скрывалась от войны. — Я бы никогда не сбежала. Ни я, ни Гарри, ни Рон и ещё десятки тех, о ком пишет эта лживая газетёнка! Вы действительно думаете, что Волдеморт сказал бы вам правду?! — она перевела дыхание и опасливо посмотрела на дверь. — У вас отобрали магию, а вы сдались, решив...— Я — сквиб, а Ребекка дочь предателей крови, и ей повезло, что она вообще осталась жива, — Карен тяжёлой рукой прижала плечо Гермионы обратно к кушетке. — Мне плевать, что ты о нас думаешь, но ты, девочка, не знаешь, о чём говоришь.Гермиона замолчала, понимая, что они разговаривают на разных языках. Который раз она слышит от прислуги о мнимой безопасности, но невозможно находиться в безопасности в доме того, кто является одним из венцов войны, грёбаным всадником кровопролития. Это был чистый абсурд, трусость. Гермиона понятия не имела, что мог писать ?Пророк? за долгие месяцы их поисков и уничтожения крестражей, потому что специально ограждала себя от информационного шума, но сейчас убила бы за пять минут спокойствия и свежий экземпляр газеты, потому что нынешний информационный вакуум просто убивал.— Мерлин, жжёт! — вскрикнула она, когда Карен сменила миску и теперь прикасалась горячим воском к верхней части лобка подобием деревянного шпателя.— Не кричи, я проверила на тыльной стороне руки — температура нормальная, — оборвала её служанка, и в следующую секунду Гермиона осознала, что жжение было меньшей из её проблем.***Малфой аппарировал на дорогу, усеянную листьями усадьбы, и провёл рукой по воротнику, снимая маску. Этот дом был больше похож на оцепенелый от ужаса батискаф, из которого нет выхода. Именно так чувствовалась атмосфера родового поместья Реддлов. С каждым годом любая растительность, которую Драко ещё мог припомнить в начале, отмирала, словно всё в радиусе нескольких километров переставало существовать. Будто жизнь была противоположным значением этому месту. Драко по привычке оглянулся на холмы внизу, которые некогда считались деревней, пока всё население не было убито в одночасье два года назад. Великому Лорду Волдеморту не пристало соседствовать с магглами.Драко ступал по листьям, которые безвольно лежали на ступеньках в ожидании хотя бы слабого дуновения ветра, чтобы навсегда исчезнуть с этого места. Малфой мог бы только посмеяться над их намерениями. С того самого момента, когда парень впервые оказался здесь и, расстегнув фамильную запонку на левом рукаве рубашки, принял метку, это место ни разу его не покинуло. Не помогли бы ни аппарации, ни атмосфера Мэнора, ни тайные безопасные места. Будто с меткой Реддл навсегда впечатал в Драко частицу омертвевшего особняка, который поклялся следить за ним, и однажды, возможно, совершенно скоро, превратить его в своего близнеца — остекленелого и бездушного. И Малфой был даже не против.Магия открывала перед ним двери, и плечи почти перестали чувствовать давление тёмной магии. Драко усмехнулся краешком губы. Когда-то он едва выносил проводить здесь несколько минут, потом падал на колени в ванной и пытался выблевать из себя весь этот воздух, пропитанный чистым адом. Теперь ни один мускул в нём не дрожал. Это поглотило его полностью, сожрало и облизалось.Портреты прекращали переговоры раздражающим шёпотом, пока Драко шёл вдоль коридоров с надломанными, подгнившими и явно издающими не самый приятный запах деревянными рамами, но из-за магического смрада этого ничуть не было слышно. Раньше он постоянно одёргивал себя, когда только начал осознавать свою власть. Одна мысль, несколько внутренних импульсов, и ему больше не нужно было доставать палочку, чтобы заткнуть портреты, чтобы отбросить кого-то назад, чтобы сделать ещё сотню действий, которые невозможно предугадать. Власть ощущалась на вкус как горькая карамель с добавлением умами — практически невозможно оторваться. Драко помнил, как просыпался и ощущал, что может одним щелчком разорвать Вселенную на несколько искорёженных клочков бумаги, которые игривый, ещё совсем детский Мир разбрасывал по пространству своих галактик. Это было в первый раз. Первый раз, когда он понял Волдеморта. Ведь об этом пишут книги в Хогвартсе, на это натаскивают писать авторов, вдалбливая в юные головы одно и то же простое правило: тёмная магия выжигает, она подсаживает тебя на себя, как на опиоидное вещество. Это плохо, это неправильно. Но никто не говорит, что ты становишься, мать вашу, почти что Богом, чувствуя силу в артериях. Драко помнил, как всё начиналось. Если ?сначала было слово?, то в венах младшего из Малфоев растекались целые мемуары.Затем эйфория всегда брала обратное: с каждым разом становилось всё преснее и проще, и вот он идет по пристанищу монстра, способный пересилить родовую магию Мраксов, затыкая их картины, потому что этим утром его бесил шёпот, и по этому поводу он не чувствует ровным счётом ничего. Такой себе заскучавший от собственного могущества Бог, которому стало скучно играть в эти игры, и он вот-вот, как в каком-то романе, спустится вниз, стерев себе память о былых жизнях, чтобы вкусить чего-то настоящего. Человеческого.Малфой снял перчатки. Он услышал голоса Пожирателей в главной комнате, которая уже перестала мучить его в кошмарах, как когда-то. Давным-давно.— Младший Малфой, — протянул Джагсон, откинувшись на резном стуле, который был одним из нескольких десятков за тёмным столом. — Нам казалось, что ты и не почтишь нас своим присутствием.Этот тон — вызов, который они могли себе позволить лишь на подобных собраниях, потому что знали, что не одни. Это был единственный способ для старшего поколения дать костыль своей психике, которая бесилась каждый раз при появлении Драко, потому что он являлся самым большим раздражителем.Обязанность подчиняться тому, кто младше, била больно, и поэтому они пытались строить теории по поводу того, что кто-то мог бы быть лучшим стратегом, лучшим воином или лучшим дуэлянтом. Возможно. Но никто из них не был сильнее. И эта мысль уже давно не заставляла Малфоя кичиться, он её принял как должное, что, конечно же, являлось высшей формой кичливости.— Вам сегодня повезло, — ответил он, бросив перчатки и даже не посмотрев на говорящего.Драко взглянул на полупустой стол и вспомнил, что сегодня не полное собрание. Ему нужно было явиться, потому что после Словакии он и так много пропустил. Газеты пестрили его фотографиями, восхваляли ?ликвидацию террористов?, но Драко знал, что смерти чёртова Уизли недостаточно, если это не младший из них. Перси встал у него на пути, и всё произошло достаточно быстро. Рыжий уродец не был хорошим дуэлянтом, чтобы продержаться хотя бы полминуты. Его смерть ?Пророк? возвёл в абсолют, но сам Драко прекрасно понимал, что они опоздали. Нашли их лагерь позже, чем следовало бы, несмотря на то, что в Словакии у них не было защищённой штаб-квартиры, и ни при каких условиях они бы не успели обзавестись такой на нейтральной территории. У Драко были все шансы найти остальных, но его выдернули с задания. Малфой ненавидел поражения, даже если они были косвенными. Но когда Драко прибыл домой, то стало понятно, что до этого он ничего не знал о ненависти.Его задача, причина его возвращения в Мэнор, его щуплая, испуганная кареглазая цель, которая всё ещё вздёргивала подбородок, сидя на коленях в платье прислуги, цвет которого исказился от потёков грязи и следов угля. Как давно он не чувствовал ненависти? Как давно он разучился распознавать чувства, как будто каждый рецептор его языка был выжжен и больше не ощущалось ни сладкое, ни горькое. Было только намерение. И игра, которая всегда стоила свеч.Отголосок ненависти был почти ностальгией по прошлому, почти чем-то приятным, когда Драко ощутил, как она вспыхнула в нём от мысли, что грязнокровка находится в его доме. Но это нужно искоренить в себе, как очаг болезни, потому что война — не место для эмоций. Не место для страха, гнева и ненависти. Чтобы победить, ты должен быть холодным. А Малфой привык побеждать.— Господа, — появившись посреди комнаты, Волдеморт не был щедр на приветствия, но его настроение было явно лучше, чем в последние несколько прошлых встреч. — Пусть мы сегодня не в полном составе, но, уверен, эта новость быстро распространится среди остальных Пожирателей, — он обошёл стол и откинул рукава мантии, по сравнению с которыми его руки ещё больше походили на две костяшки, — новость о поимке грязнокровки.Его заявление не вызвало нужного резонанса, поэтому Волдеморт продолжил, переложив палочку в другую руку.— Гарри Поттер, который попытался сбежать от меня, кажется, расплатился этим одной из своих подружек, — произнес он это как бы между прочим.Как только информация достигла каждого из Пожирателей, нужный эффект был достигнут. По столу прошёлся одобрительный гул. Естественно. Фотографии Грейнджер, Поттера и Вислого украшали главные обложки всех государственных газет. Враги номер один. Пророк убеждал, что Поттер подался в бега, но чёрта с два Малфой в это верил. Не было ни единого шанса, что Волдеморт спятит и перестанет чувствовать свою уязвимость. Несомненно, ?золотое трио? добралось до крестражей. Но чтобы та, которая исполняла главенствующую роль в их уничтожении (Драко никогда бы не поверил, что Поттеру и Уизли хватило бы мозгов), стала основным элементом в создании следующего... Волдеморту нужно было отдать должное — он умел ломать с особым шиком.— Теперь всё стало ясно, — пробормотал Кэрроу, и Реддл поднял голову, обратив на него внимание.— И в чём же мы тебя просветили, Амикус?Мужчина вздрогнул от неожиданности, собравшись, и Драко стало интересно, осознавал ли он, что говорил вслух.— Я имел в виду, что на Хогвартс несколько раз пытались напасть. Взять штурмом, — быстро начал говорить Кэрроу, смотря в глаза своему хозяину.Амикус был одним из смотрителей Хогвартса, и Драко нахмурился. Почему именно Хогвартс? Её поймали на территории школы? Не могла же она быть настолько идиоткой, чтобы сунуться туда в одиночку. Драко выругался про себя, на автомате смотря на пустующее место Снейпа, которого не было в стране. Какой толк от крёстного, если он не может держать его в курсе на расстоянии?— Очевидно, они её ищут, — добавил Кэрроу, когда слабый шёпот возобновился.— Не найдут, — произнёс Малфой и обратил все взоры на себя. — Она в Мэноре, туда никто не может проникнуть. Живым, — хмыкнул он на последнем слове.— Наш маленький... трофей, — растянул слог Реддл, скалясь своей жуткой улыбкой, — находится сейчас в доме Малфоев в качестве подарка. Я посчитал, что это приятный бонус за службу, потому что Лорд Волдеморт справедлив.Драко чётко чувствовал, как менялась атмосфера внутри комнаты. Вездесущий страх, тревога, интерес, а теперь раздражение, смешанное с кротостью. Потому что плевать, насколько они были недовольны, никто не отменял правила игры.— О, такая потеря, Лорд, — сказал Гойл-старший. — Я думал, что подружка Поттера заслуживает куда большего унижения, чем быть служанкой в доме Малфоев.Малфой-младший перевёл взгляд на говорящего, и если бы дело происходило несколькими годами ранее, его бы передёрнуло от вида сверкающих глазок и второго подбородка, который покрылся красными пятнами от перевозбуждения.— Уверен, позже Драко позволит вам с ней порезвиться, — отмахнулся Реддл. — Как с остальными.Последняя фраза была произнесена с минимальным изменением тона, но Драко легко уловил перемены. Это намёк. Волдеморт явно дал понять, что её положение не должно отличаться от остальных во избежание подозрений. И так было бы даже лучше. Лучше бы она осталась в одном из этих злачных мест, о которых думал Гойл, и чтобы это понять, не требовалось использовать легиллименцию. В голову большинства из Пожирателей Малфой бы не полез даже под страхом смерти. Как будто искупаться в помойке.— Непременно, — ответил Драко, но скорее для Волдеморта, чтобы дать ему понять, что уловил суть. Как всегда.Когда тема была закрыта, и радостные перешёптывания закончились, в воздухе повисло привычное тревожное молчание, потому что это означало, что Реддл ждёт докладов. И скоро стало ясно, от кого в первую очередь исходят эти волны.— Мой Лорд, я хотел бы доложить... — Мальсибер начал сбиваться, и это было плохим знаком. — Дело в том, что Орден каким-то образом узнал о стыках между антиаппарационными полями... Знаете, они появляются, когда большое количество людей имеют...— Я знаю, почему они появляются, кретин! — настроение Реддла вспыхнуло, как канистра с бензином. — Мне интересно, почему вы до сих пор не справились с этой проблемой? Какого чёрта Орден всё ещё может пресекать границы страны? Уж не из-за этой небольшой оплошности? — прошептал Волдеморт.Если его голос перешел на шипение, значит, скоро этот паркет получит свою порцию удобрения в виде крови. И об этом знали все.— Н-нет, конечно, нет, Лорд! — принялся заверять его Пожиратель, слегка заикаясь, и Драко становилось скучно. — Это начало происходить совершенно недавно, мы не получили прямых указаний. Малфой, как вы сказали, был занят вашим поручением, и...— Хозяин, это то, о чём я надеялся вас попросить, — голос Флинта раздался откуда-то справа.Драко вспомнил о его присутствии. Понимание того, что они с Маркусом — единственные, кто находился за столом со старшим поколением, возвратилось, когда тот продолжил свою речь.— Вы говорили, что у Драко будет от вас задание, которым он займётся по возвращении из Словакии. Я мог бы временно занять его пост, чтобы не было подобных ситуаций, — голос Маркуса аж сочится умасливанием. — Вы знаете, что я...— Спасибо за беспокойство, Флинт, но это совершенно без надобности, — в тоне Малфоя отчётливо слышалась ухмылка, но он был не в состоянии её скрыть. Драко перевёл взгляд на Волдеморта, оставаясь собранным. — Я справлюсь со всеми поручениями, мне не нужно находиться постоянно в одном месте, чтобы исполнить все задания, — сказал он расплывчато.Это было даже забавно — то, как сильно Флинт хотел выслужиться. Драко наблюдал за этим около полугода. Флинт предпринимал тщетные попытки проникнуть в круг Приближённых, как будто от этого зависела его жизнь. Но он был слишком тупым, чтобы понимать, что на самом деле происходит, и оттого Малфою казалось, что от их взаимодействий у него начинается аллергия. Как на тех девиц, которые раздвигали ноги, увидев метку. Они считали это возбуждающим. Просто... блять.Волдеморт хмыкнул, переводя взгляд на Маркуса.— Твоё рвение похвально, Флинт, но, боюсь, у тебя недостаточно компетенции, — ответил Волдеморт тоном, не допускающим пререканий. Как будто существовал другой. — В следующий раз я хочу услышать больше конкретики, и от тебя, Гойл, в том числе, — посмотрел он на мужчину, который тут же замер. — Иначе я решу, что ты слишком бесполезен для меня.— Конечно, мой Лорд, вы же меня знаете, я... — но речь Гойла была прервана, потому что Реддл растворился в воздухе.Драко вновь почувствовал сменяющиеся волны: облегчение, пауза и нервозность, когда все лица обратились в его сторону.— Они хотят проникнуть в Хогвартс? Позвольте им, — сказал Малфой рядовым тоном.Лицо Мальсибера вытянулось от удивления. Драко и не ожидал, что до его башки дойдёт быстро. Это было бы слишком просто.— Ты спятил? Это один из самых важных штабов, Тёмный Лорд велел...— Я знаю, что велел Тёмный Лорд, — голос Драко мгновенно стал в цвет глазам — абсолютно стальной, — и он поручил это мне, а твоё дело просто выполнять и не облажаться, хотя я не уверен, что прошу не слишком много, — скривил губы Драко, смерив Мальсибера неприязненным взглядом.— Но пустить их под антиаппарационный слой — это сродни капитуляции, — возмутился Амикус. — Они решат, что мы ослабли, а ты знаешь, что это значит.— Совершенно насрать, что считают мёртвые, — откинулся на стуле Драко. — Война — это путь обмана и использования уловок. Все мы знаем, что в Хогвартсе слишком мало достойных бойцов, чтобы держать подобную оборону долго. И мы не можем созвать туда лучших дуэлянтов, чтобы они сидели и ждали нападения.— Слишком мало? — вскипел Амикус, понимая, к чему клонит Малфой. Отряд Хогвартса — его подразделение. — Да я один из лучших в использовании тёмной магии.— Серьёзно? А что насчёт них? — Драко дёрнул подбородком, не отводя взгляд. — Чтобы использовать тёмную магию, нужны яйца, большинство твоих новобранцев грёбаные тряпки. Принести себя в жертву никогда не было преимуществом на поле боя, — он отодвинул стул и поднялся. — Дайте им поверить, что они прорвались, и убейте, когда они будут без сил. Орден не так глуп, чтобы посылать кого-то важного на эту миссию, но достаточно умён, чтобы вызвать подкрепление. Смерть большинства товарищей их взбодрит, — в полной тишине Драко натянул на руки перчатки и отбросил мантию с фиолетовым подкладом, обходя стол. — Выполняйте, — бросил он и пошёл в направлении двери.Ему нужен свежий воздух. Понимание того, что концентрация тьмы всё ещё могла давить на него... Это как обнаружить в себе что-то старое, прежнее, людское. Что-то, что совершенно не вязалось с тем, чем он являлся на самом деле.— Малфой, — Флинт окликнул его. Шаги бывшего однокурсника становились всё ближе. Драко вздохнул и обернулся. — Ты должен дать мне это задание. Ты знаешь, что я в этом хорош.— Ты должен отъебаться от меня до того, как догорит шнур моего терпения, — язвительно ответил он, отворачиваясь и намереваясь продолжить путь.— Ты что, боишься? — Маркус хохотнул, но в его связках слишком явно гуляла опаска, чтобы этот трюк был хотя бы наполовину достойным. — Боишься, что я переплюну тебя? Серьёзно, иначе ты бы не...Драко медленно обернулся и сделал несколько шагов вперёд. Флинт замолк и инстинктивно отступил назад, прежде чем взять себя в руки. Малфой склонил голову, усмехнувшись.— Знаешь, Флинт, никогда не думал, что скажу это, но Тёмный Лорд выразился слишком лояльно. ?Недостаточно компетентен?... — повторил он слова Реддла, будто обдумывая, но вскоре его тон лишился наигранной лёгкости. — Я считаю, что ты просто слаб.Эмоция отвращения на лице Драко была слишком явной, чтобы Маркус не успел не заметить, но ему удалось отвернуться прежде, чем тот успел что-то проанализировать. Что Флинту мешает просто выстрелить в спину? Секунда, знакомый жест, и его конкурент упал бы безжизненной грудой тела на гнилые доски, потрёпанные временем и шагами сотен жертв. Возможно, дело было в том, что он осознавал, что Малфою хватит какой-то доли мгновения, чтобы прочитать в его мыслях намерение, и нанести удар первым. Возможно, во Флинте осталось ещё что-то не сгнившее. Но, скорее всего, дело заключалось в правоте Драко — он был просто слаб.Малфой вышел из особняка, всё ещё чувствуя гнетущие лапы тьмы, которые становились материальными в имениях Реддла. Драко поднял палочку и, прокрутив предстоящие события в голове, аппарировал, изо всех сил предпочитая остаться в Литтл-Хэнглтон, чем возвращаться в Мэнор.***Вдох-выдох, верно? Будто бы это не ты. Будто тебя здесь нет.?Представить себя человеком другой истории, другой эпохи, с другими воспоминаниями. Надеть маску, которая бы скрывала все истинные мысли...?Да, вот только эти строки из книги, обучающей окклюменции, были направлены на то, чтобы скрыть своё сознание от другого человека. Чтобы скрыть его от себя, нужно было обладать гораздо более мощными практиками, а Гермионе никогда не хватало времени, чтобы помочь своему разуму защититься даже от других.Её привели обратно в комнату уже под вечер, когда тьму за окном рассеивали лишь два светильника на стене. Гермиона заметила, что в помещении стало гораздо теплее, но девушку всё равно лихорадило. Грудь Грейнджер была затянута в голубой корсет с белыми вкраплениями узоров, который не давал ей дышать. Кровь стучала в висках, и становилось непонятно — её накрывает чувство, предшествующее обмороку, из-за паники или из-за недостатка кислорода. Бельё в тон, чулки и волосы, собранные сзади. Чтоб не раздражали. Служанки постарались над её лицом, и Гермиона ощущала на коже слой макияжа, даже не прикасаясь к нему. У неё не было сил смотреть на себя в зеркало, всё тело зудело и тряслось от нервного тика. Лидия посадила её на постель, легко хлопнув по щеке, чтобы она открыла глаза. По сравнению со всеми предыдущими эта пощечина могла даже считаться нежной. Чтобы не повредить товар, конечно же.— Хватит трястись, это раздражает, — резко сказала надзирательница, поджав морщинистые губы.Гермиона сидела на кровати и чувствовала, что желудок сжимается от нервов. Она не могла обещать, что её не вырвет прямо на простынь, хотя в отличие от всех остальных дней, девушку сегодня кормили крайне мало. Возможно, это было сделано, чтобы плоский живот Грейнджер ни в коем случае не стал обезображенным или как раз чтобы её не вырвало. У неё не осталось сил об этом думать. Господи, она превращалась в неврастеничку, которая не контролирует даже минимальные движения своего тела, потому что её лихорадило, как на морозе, хотя даже в полуголом состоянии в комнате было комфортно. Она ведь обещала себе держаться. Держать себя в руках. Не показывать слабости. Но всё это больше походило на недействующие аффирмации, что-то эфемерное и глупое, когда ты сидишь и ждёшь неизбежного.— Ты должна вести себя подобающе, — тон Лидии был твёрдым и строгим, как будто Гермиона — первокурсница, которая умудрилась развести костёр во время завтрака в Большом зале. — Исполняй все требования мистера Малфоя. Будь послушной и тихой, — она проговаривала это отрывками, будто боялась, что сложноподчинённые предложения не усвоятся внутри головы Грейнджер.Девушка вдохнула глубже, пытаясь снять оцепенение. Это было странное чувство: одна часть неё хотела сорвать с себя эти вещи, бросить в огонь, содрать бархатную после десятков лосьонов кожу и отправить туда же. А вторая часть просто... не могла пошевелиться. Это будет Малфой. Это на самом деле будет он.Видимо, отсутствие ответа не устроило Лидию или же отсутствие вменяемой реакции, так что она скривила губы и отвернула мантию. Гермиона отметила, что остальные служанки непременно бы сжались при таком жесте. Она не сбрасывала это на собственную смелость, ей просто было не до этого. Все её самые ужасные кошмары уже осуществлялись. Прямо у неё на глазах.— Если ты вдруг доставишь генералу проблем... — Лидия встряхнула пухлой рукой с массивным уродливым перстнем на ней, и гриффиндорка заметила у надзирательницы небольшую колбу. Девушку уже тошнило от этих чёртовых зелий, которыми её пичкали с самого первого дня. — Ты знаешь, что это, грязнокровка? — Гермиона перевела пустой взгляд на алую жидкость, которая, впрочем, не дотягивала по оттенку до цвета крови. — Это зелье возбуждения, — губы Лидии растянулись в усмешке, когда она потрясла яркой жидкостью ещё раз.Гермиона инстинктивно отклонилась, хотя ещё секунду назад была уверена, что не сможет сдвинуться с места. Зелье возбуждения. Мерлин. Что она знала о нём? Только то, что оно было весьма распространено в прошлом веке и вскоре его запретили законом, потому что в отличие от амортенции имело очень плачевные последствия для жертвы — повышенную температуру, тошноту и в крайних случаях летальный исход. Амортенция никогда не доводила волшебника до состояния похоти, иронично, но, скорее, наоборот — объект становился настолько зациклен лишь на восхищении человеком, что мысли о плотском отходили на задний план. Гермиона была уверена, что за всё это время зелье возбуждения должны были улучшить, как и все запрещённые зелья, которые, несомненно, оставались популярными внутри чёрного рынка, но Грейнджер никогда не интересовалась этим в достаточной степени, чтобы знать, какие функции ещё могли появиться у этого варева почти за столетие.Лидия довольно кивнула, радуясь, что попала в точку.— Буквально чайная ложка на язык, и ты будешь умолять, ползая в ногах, — удовлетворённо произнесла женщина. — Применения зелий, безусловно, влияет на успешность зачатия, но не фатально, так что, будь уверена, мы пожертвуем этим процентом, если ты станешь упрямиться.Это был личный ад Гермионы. Впору расхохотаться. С каждым днём этот факт прокручивался у неё в голове в разных интерпретациях, но удивительным было то, что ещё осталось, чему удивляться. Дно ещё не достигнуто. Быть более фертильной, чем она могла бы под действием зелья, или просить Малфоя, лишившись разума, будто это её собственная воля? Как из этого можно выбирать? Это словно делать выбор между расплавлением в кислоте и сожжением. Гермиона представила прикосновения Малфоя к коже, и дрожь забила её ещё сильнее, порадовав Лидию, которая спрятала пузырёк в карман.— Будь хорошей девочкой, и всё обойдётся, — произнесла она и взглянула на часы на руке. — Сиди здесь, я думаю, что он через...Ей не дал договорить хлопок двери. Гермиона была уверена, что вот-вот услышит звук рвущейся ткани, потому что она сжала основание своего чулка так плотно, что белый капрон просто обязан был пойти стрелками. Её глаза всё ещё были закрыты, несмотря на то, что Лидия заслоняла проход своей фигурой, и Грейнджер не видела входящего. Но чувствовала. Так чувствуют кошки приближающийся ураган и шипят на проём, забиваясь в самый тёмный угол. Жаль, она не могла забиться под кровать и сверкать оттуда глазами, покрытыми тапетумом. У неё даже не было острых ногтей. Их будто вырвали с мясом, отшлифовав в ней всё самое стойкое. Как тот самый ураган сметает всё на своём пути, наплевав на шипение кошки. Потому что Малфой чувствовался, как что-то максимально разрушительное, но отнюдь не прекрасное, как любое деяние природы, даже самое страшное. Он ощущался как нечто противоестественное, меняющее строение атомов. Что-то, что мозг идентифицирует как нечеловеческое.— Мистер Малфой, — Лидия запнулась, но через секунду склонила голову. Гермиона могла даже не видеть, но знала. — Я лишь давала служанке последние...— Я разберусь, — холодно произнёс Драко.— Конечно, — мгновенно согласилась женщина. В другой раз Гермиона бы позлорадствовала над такой резкой сменой тона надзирательницы — как быстро она превратилась в пресмыкающуюся крысу — но сейчас девушка чувствовала, что грудная клетка почти перестала функционировать, а её зубы вот-вот начнут стучать от дрожи. Со стороны можно было подумать, что на неё наложили заклинание обездвиживания. — Я буду неподалёку, если вдруг возникнут какие-то...Гермиона вновь услышала скрип двери, и через секунду грузные шаги Лидии устремились на выход. Видимо, Малфой не сильно любил болтовню. Гермиона открыла глаза и готова была аплодировать себе за это. Какая, чёрт возьми, смелость, браво, Гриффиндор. Девушка повернула голову и увидела, как Малфой расстегнул ремень на плече, сбрасывая с себя мантию прямо на... стул? Мгновение назад Гермиона была уверена, что предмет одежды упадёт грудой на деревянные половицы, но стул возник прямо под мантией, давая ей обернуться вокруг его спинки. Это на секунду даже вывело Грейнджер из нервного транса. Малфой стоял боком, не глядел на неё, и с такого ракурса было хорошо видно, что он не трогал свою палочку. Какого чёрта? Сотворение предметов беспалочковой магией просто-напросто...— Что это за конура? Разве здесь не идёт ремонт? — Малфой произносил это безжизненным тоном, скорее всего, обращаясь к самому себе.Его фигура была затянута в ту же форму с серебряными элементами, и стало ясно, что он только появился в особняке, потому что принёс с собой прохладу октября. Малфой резко повернулся, и Гермиона замерла, будто ожидала чего угодно, но не этого. Не зрительного контакта. Его глаза, которые при таком свете были аж белесыми — в цвет бранденбурам — медленно прошлись по её фигуре с головы до кончиков ног. Ногти девушки были покрыты лаком, но их всё равно было трудно разглядеть под цветным капроном. Драко изогнул губы ломанной кривой и вернул полный презрения взгляд её лицу.— Кто вдруг решил, что мне нравятся портовые шлюхи? — он звучал зло и раздражённо. Каждая секунда вводила Гермиону в большее смятение. Это разве не то, чего он хотел? Власть над грязнокровками. Ты следующая. Малфой сказал это на втором курсе, когда магглорождённые начали попадать под проклятие Василиска. Теперь у Драко была сила сделать Грейнджер следующей, унизить как следует. Разве не об этом он мечтал ещё тогда?Гермиона попыталась сглотнуть, облизав губы, и вновь обрести дар речи, но язык непривычно наткнулся на резиновую жидкость, толстым слоем лежащую на губах, и она тут же пожалела о своём решении. Девушка была в такой стадии шока и отрицания, что даже не чувствовала смущения. Она была словно заключена в пирамиде Маслоу, когда ты не можешь заботиться о чём-то, пока не преодолеешь все предыдущие уровни. Ей приходилось опускать глаза, чтобы снова и снова вспоминать, что на ней надето. Практически ничего. Но это было такой нелепостью по сравнению со всем остальным. У неё было чувство, будто её погребли прямо под пирамидой Маслоу.Малфой сжал челюсти, всё ещё смотря на Грейнджер. Вести себя подобающе. Быть тихой. Быть послушной. Господи, Гермионе хотелось, чтобы её кто-то отключил. Чтобы это был Конфундус. Грейнджер так трусливо хотела сбежать вон из своей головы.Что она должна делать? Гермиона всё ещё сидела, сжав ноги вместе, и впивалась ногтями в чулок. Девушка нащупала нижними фалангами пальцев какой-то бантик у кружевной окантовки, но у неё не было сил посмотреть на эту безвкусицу. Малфой захочет, чтобы она разделась? Мерлин, конечно, захочет. Или разденет сам. Дрожь в руках усилилась, и Гермиона ещё крепче вцепилась в капрон, наконец, услышав слабый звук начинающейся стрелки. Только не показывать свою слабость.Она ведь даже не знала, как это делается. Книги не в счёт. Раньше Гермиона думала, что это случится с кем-то любимым. Потом решила, что первым должен быть Рон, по всей видимости. А затем... это стало просто не тем, о чём нужно было думать. Она слышала, как отвлекаются те, кто проходил войну вместе с ней бок о бок.?Это на какое-то время заставляет тебя забыть о том, в каком ты дерьме. Катарсис, и никакой войны?, — говорила Тонкс. Гермионе хотелось иногда вот так забыться, если это на самом деле работало. Но теперь она сидела напротив одного из приближённых Пожирателей и практически не осознавала себя, считая секунды, пока Малфой стоял в бездействии. — Просто прикройся, Грейнджер, — бросил ей он.Гермионе совершенно точно казалось, что она кинулась к одеялу, укутавшись в него с ног до головы. Ликуя, что его не привлекало её тело. Надеясь, что это не какая-то игра, где он даёт ей фору, чтобы было занятней. Но в реальности Гермиона сидела и не могла даже пошевелить рукой. Это был как сонный паралич наяву.Возможно, его удивила её реакция, точнее, отсутствие таковой, но он не подал виду, лишь немного склонил голову вправо, но потом быстро убрал любую мимику с лица. Малфой сделал шаг по направлению к ней. Гермиона дёрнулась назад, как от удара током. Никакие уговоры не помогли ей отмереть, но стоило ему приблизиться на четверть метра, и она будто поднесла ладошку к открытому огню — произошла бессознательная реакция. Малфой тут же замер и прищурился. Прямо как его маска.— Не усложняй, — процедил он сквозь зубы.Малфой будто просканировал воздух вокруг и расстегнул рукава у рубашки. Гермиона ощутила, как температура неестественно быстро немного упала, позволив легче дышать, несмотря на корсет, потому что у неё по груди начал скатываться пот, пропадая у ложбинки, созданной плотной шнуровкой. Лидия хотела сварить её здесь. Возможно, магия здесь даётся ему так легко из-за его происхождения, ведь Мэнор — родовое гнездо Малфоев уже много лет. Ещё один его шаг вперёд, и Гермиона оттолкнулась ногами от пола и залезла на кровать, пытаясь оказаться как можно дальше.— Нет, — выдавила она из себя со вдохом, из-за чего едва ли можно было разобрать сказанное. Но он разобрал.— Уймись и возьми себя, блять, в руки, — Малфой говорил по слогам, как будто его язык нашёл определённый ритм, который должен действовать убедительно и угрожающе одновременно. И, наверное, так оно и было, иначе на плечах парня не блестели бы все эти значки, указывающие на его положение в армии.Но психика Гермионы трещала, как груда сосновых веток в ноябре, давно иссохшихся под беспощадным летним солнцем. Не было никакого шанса.Ещё шаг. Волна. Та самая волна ненависти, которой впору было бы захлебнуться, когда он впервые увидел её за стеклом в центре, перекрыла ей воздух, и Гермиона закричала. За-кри-ча-ла. Ну да. Это было больше похоже на скулёж, который вырвался ободранной эмоцией, как плохой тизер, что-то нецельное, неполноценное. Как она сама.— Грейнджер... Гермиона не смогла разобрать, с какой нотой это было сказано. С яростью, с нетерпением, с ненавистью — это вероятнее всего.Её напоят зельем, и она потом придёт в себя, выплёвывая внутренности в унитаз и вспоминая, что сама просила это с собой сделать. Пожалуйста, Гермиона. Грейнджер умоляла себя успокоиться. Но какая-то часть девушки знала, что если он сейчас дотронется до неё, она просто не вынесет этого.— Пожалуйста, не надо.Только сейчас Гермиона осознала, что плачет. Всхлипывает, рыдая и качая головой из стороны в сторону, как сломанный болванчик на приборной панели старой машины.Она просила Пожирателя. Всё равно просила. Но о другом. Спина Гермионы уткнулась в твёрдое изголовье. Она подтянула ноги к себе, пытаясь стать меньше. Как ребёнок. Как его мантия. Как кошка. Сверкнуть глазами и убежать, оставляя позади эту жизнь, и знать, что впереди ещё восемь.Её горло сжимал спазм, когда она вновь и вновь всхлипывала, впившись короткими розово-бежевыми ногтями в колени и теперь уж совершенно точно приводя пару чулок в непригодность. Гермиона надеялась, что они купят новые. Надеялась, что решат, что это знак судьбы. Надеялась, что её за это убьют и не заставят переживать такой ужас.Он так и замер с не перенесённым до конца весом на вторую ногу, не завершив шаг. Малфой смотрел на Грейнджер, окаменев, пока рыдания новыми потоками выплёскивались из неё истерикой, и она что-то бессвязно повторяла.Ему ничего не стоит действительно применить к ней обездвиживающее. Или, если любые заклинания имеют воздействие на процесс зачатия, банально связать её и заткнуть рот. Размах плеч Малфоя, даже скрытый под военной формой, давал понять, что его физической силы хватило бы на десять таких вот рыдающих Гермион. Он сейчас просто потеряет терпение, и будет хуже. Новые и новые аргументы появлялись в голове Гермионы, один убедительней другого, но слёзы лились, и она качалась, обнимая колени, умоляя его не приближаться. Не трогать её. Оставить. Убить прямо здесь.Словно сквозь пелену транса и слёз, которые вовремя скатились по щекам, открывая ей обзор, она увидела, как он неестественно медленно закрыл глаза и затем... Резкий поворот, Малфой схватил мантию, и дверь распахнулась, создавая сквозняк. Он сошёл вниз по ступенькам, которые вели в её комнату.— У меня не встает на рыдающих грязнокровок, — язвительно произнёс Драко кому-то в пролёте коридора и аппарировал с глухим хлопком, оставив Грейнджер наедине с горечью слёз и в кровь расцарапанными коленями.