Глава 3 (1/1)

Гермиона вскрикнула, схватившись за правое ухо. Голова трещала, и это было похоже на ожог прямо внутри черепной коробки. Спустя секунду всё прошло с той же скоростью, с которой боль сжала виски. Даже окончание Круцио не так быстро дарит облегчение.— Вставай, — велела женщина, смотрящая прямо на неё.Гермиона чувствовала в мочке своего уха посторонний предмет — серёжка, небольшое украшение, почти незаметное. Как только Грейнджер поднесла к нему руку, стараясь нащупать кристаллик, всё тот же разряд тока обдал её затылок, заставив девушку завизжать.— Тебе было сказано встать, — повторила надзирательница, когда охранник отошёл, убирая палочку в массивную мантию. — И без глупостей, девочка, я знаю, на что ты способна, — она вытянула палец и прищурилась, фыркнув. — Смерть ещё одного человека — это не то, что мне здесь нужно.— Я её не убивала! — выкрикнула Гермиона, и три девушки, которые стояли с такими же серёжками в ушах позади, вздрогнули, подняв взгляд от пола. — Да как вы смеете...— О, да, конечно, — театрально кивнула собеседница, поправляя тёмно-коричневое платье на животе, — всего лишь эгоистично использовала целителя, заставив сомневаться в её преданности.Гермиона ощутила, как дыхание становится рваным от ненависти. Просто немыслимо. Уму, чёрт возьми, непостижимо. Гермиону забрали из комнаты рано утром, бросив в подвал с несколькими другими девушками, которых точно так же, как и на проверке, рассредоточили по помещению, не давая поговорить. Две из них выглядели скорее нормально, чем нет: у них отсутствовали гематомы или ссадины, только лишь ужас в глазах, а третья начинала истерически рыдать от каждого громкого звука, поэтому сейчас, после возгласа гриффиндорки, она начала опасно раскачиваться на ногах.Лидия — так звали эту женщину, которую к ним приставили. Она носила отвратительно коричнево-зелёные оттенки, прямо под стать этим мазкам на стенах центра, и, казалось, совершенно не имела души. Но не это больше всего пугало Гермиону. Самоотдача, с которой Лидия говорила о новом режиме, ждущем Британию во время правления Волдеморта, пугала. Это было жутко. Как может быть жутко понимание абсолютной темноты, которая, вероятно, поглощала внутренности людей, что шли за этим монстром добровольно.— Но в этом есть и наша вина, — вздохнула Лидия, многозначительно смотря на охранника, будто ведя беседу именно с ним, хотя совершенно неясно, как можно разговаривать с человеком, чьих эмоций ты не видишь из-за маски. — Волшебники проявляли слишком большую милость, пытаясь внедрить грязнокровок в приличное общество, Салазар! — она фыркнула и покачала головой, будто рассуждая о чём-то настолько невозможном и нелепом, вроде идеи Хагрида научить своего братца пользоваться двенадцатью столовыми приборами. — Но это невежество находится прямо в их грязной крови! Невежество и эгоизм — вот в чём порок, и только годами служения они смогут искупить свою вину перед чистокровным обществом. Но ничего, девочки, — Лидия обернулась, улыбнувшись трём девушкам, и Гермиона заметила, что только одна из них с длинными чёрными волосами и тонким и почти эльфийским лицом не отшатнулась, — мы научим вас быть полезными обществу.— Полезными? — истерично хохотнула гриффиндорка. — Отправлять девушек в бордели, вы об этой полезности говорите?Лидия развернулась, и Гермиона услышала, как та сжала зубы из-за её реплики.— Любое содействие в волшебном мире для таких, как вы — это подарок, дарованный вам Тёмным Лордом, — произнесла надзирательница почти шёпотом, склонившись над девушкой. — Не будь вы настолько недалёкими, давно бы осознали свою удачу. Особенно ты, — Лидия резко выпрямилась, кривясь так, что её многочисленные морщины ещё больше врезались в лицо. — Веди их!Охранник толкал девушек в спину, чтобы они передвигались быстрее. В подвале не было ни окон, ни часов, ни каких-либо других опознавательных знаков, которые могли хотя бы что-то сказать об окружающем мире. Привычность этой ситуации ужасала, Гермиона всё никак не могла отделаться от ощущения, что свыклась с таким положением вещей. Она вонзила ногти в ладонь, чтобы привести себя в чувство. Бороться. Вот зачем она здесь. Нельзя впадать в летаргический сон. Нельзя быть беспомощной.Девушки пытались идти ближе друг к другу, но как только хотя бы одна поворачивала голову к другой, тут же получала удар по лопатке от человека в маске. Урод.Их привели в помещение, похожее на предыдущее, но меньшее по размеру. Здесь находилась пара человек в таких же одеяниях, в которых была Мариан, когда её череп взорвался от заклинания. Гермиона поёжилась и заставила себя зажмурить глаза посильнее, чтобы отогнать картинку. Целители сидели рядом с кушетками с опущенными в пол глазами так, будто пришедшие были Василиском.— Раздевайтесь, — скомандовала Лидия, и Гермиона ошарашенно посмотрела на неё. Это было абсолютно неожиданно. — Да, кроме тебя, — надзирательница ткнула в Гермиону пальцем, — тебя уже осмотрели. А вы, живее!Девушки замерли, будто не понимая, о чём шла речь, но в следующий момент Лидия достала палочку, и из её губ полился устрашающий шёпот:— Разве вы хотите тратить наше общее время?Это был первый раз, когда Гермиона виделась с этой женщиной, но, по всей видимости, она оказалась такая одна, потому что все три девушки сглотнули и, переглянувшись, начали стаскивать с себя рубахи, бросая взгляды на охранника. Происходящее походило на один из тех фильмов, что Грейнджер смотрела с родителями. Сюжет подобного кино настолько отвратителен, что ты не можешь отвести глаза от экрана, наблюдая за разворачивающимися событиями и невольно чувствуя облегчение, что реальность выглядит иначе. Выглядела когда-то.Гермиона отвела взгляд, качая головой от безысходности. Она прикрыла ладонью рот, думая о том, когда это началось. После того, как в Пророке объявили, что Поттер сбежал и люди потеряли надежду, решив сдаться? Ещё в первый год, когда пало Министерство, целиком и полностью перекочевав в лапы Пожирателей? Гермиона была такой наивной всё это время, ночуя в палатках и пытаясь предотвратить происходящее. Они потеряли слишком много времени. Все эти рассказы, истории, что Гермиона слышала от людей, не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило на самом деле. Их чипировали, как собак, засунув в ухо серьгу, которую она даже не могла потрогать, чтобы при этом не обжечься. Гермиона посмотрела вверх на опавшую штукатурку и подумала, что если бы Бог действительно существовал, он бы не допустил такого. Подобное просто не могло происходить на самом деле.— Анализы в порядке, полагаю, это ?Б?, — проговорил целитель, захлопнув папку. — Одевайся.Гермиона слышала вопросы, которые задавали другим, но они смешивались лишь в общий гул, потому что она пыталась абстрагироваться, не думать о происходящем, сглотнуть ком в горле, но он будто заполонил её всю. Она вся состояла из сплошного кома горечи.Девушка с эльфийским лицом оделась и осторожно отошла под стенку. Лидия в этот момент наблюдала за осмотром следующей пленницы и задавала вопросы целителю о лишнем весе бедняжки. Незнакомка под стенкой перевела взгляд на гриффиндорку и тут же отвернулась, косясь на Пожирателя в маске. Гермиона аккуратно посмотрела на неё, закрывшись волосами. Её полностью вылечили, так что касания ко лбу больше не приносили боли, и она смогла накинуть кудри на щеку.— Эй, — произнесла Грейнджер как можно тише, пытаясь слиться с голосом целителя, который что-то разъяснял, смотря в папку.Девушка повернулась, и, когда Гермиона увидела лицо незнакомки в анфас, поняла, что она младше её самой, а точёные черты и комплекция делали девчушку на вид ещё более юной.— Я Беттани, — ответила она тихо, смотря на затылок Лидии. — Ты ведь Гермиона? Гермиона Грейнджер? — протараторила девушка на максимально низких тонах, слегка повернувшись к ней. — Я думала, вы сбежали, вы...— Всё не так, — гриффиндорка покачала головой, понимая, что сейчас не время пересказывать произошедшее или вдаваться в подробности. Сейчас нужно было извлечь как можно больше информации. — Кто ты? Как тебя поймали?— Пожиратели напали на мой дом в Борксусе, — ответила Беттани. — Моя мама — маггла, а отец...— Молчать! — крикнул Пожиратель. Его рука, затянутая в кожаную перчатку, сомкнулась на запястье у Гермионы. Мужчина оттащил её на несколько метров от девушки.Только оказавшись на расстоянии, Гермиона заметила у Беттани какую-то бирку на руке зелёного оттенка, а у следующей пленницы, натягивающей рубаху после осмотра, эта бирка была серого цвета. Грейнджер внимательно следила за всем происходящим, не желая пропустить что-то важное. Любая деталь могла пригодиться.— А с этой что? — Гермиона услышала вопрос целителя, который кивнул в её сторону.— Пойдёт прислуживать в одну уважаемую семью, — расплывчато ответила Лидия, пробегаясь глазами по тексту бланка. — Давай мне зелье.Мужчина хмыкнул что-то себе под нос и, открыв хлипкую на вид тумбу, достал оттуда четыре флакона с бледно-голубой жидкостью. Лидия взяла их одной рукой за горлышки и повернулась к девушкам с широкой улыбкой, от которой Гермиону передёрнуло.— Что это? — спросила Беттани. Гриффиндорке было тяжело понять эмоции в голосе девушки, не видя мимики, потому что они звучали как что-то среднее между страхом и озлобленностью.— О, ну вы ведь не думали, что мы будем полагаться исключительно на противодействующие чары, которые лежат на здании? — сказала Лидия так, будто разговаривала с мелким недотёпой. — Благодаря им магия, которую Мерлин по ошибке поместил в ваши жилы, притупляется, но я хочу предостеречь вас от необдуманных поступков, и будет гораздо безопаснее просто связать ваши силы.Догадки, которые уже появились в голове у Гермионы, подтвердились. Это было сродни оплеухи наотмашь. Ещё большее унижение. Словно тебе предлагают выпить яд по собственной воле, а во время этого публика будет смотреть и наслаждаться. Как рыть себе могилу собственными руками.— Что? Нет... — Гермиона помотала головой и отошла дальше, не видя реакции других девушек из-за копны волос.— Хватит капризничать, это не больно, — сказала Лидия и сделала несколько шагов вперёд.Резкое движение справа, и Гермиона обернулась и увидела, как Беттани побежала к выходу. Грейнджер бросило в холодный пот, потому что в помещении с ними было слишком много целителей, которые могли поплатиться за этот необдуманный поступок. Хоть в их невинности и возникали большие сомнения, Гермиона всё равно видела происходящее словно в замедленной съёмке. Какая-то часть её разума, которая по-прежнему оставалась острой, подметила неторопливость охранника, и это было плохим знаком. Буквально через секунду после того, как она об этом подумала, Беттани упала на пол, крича и держась за голову.— А вы думали, что серьга у вас в ухе для украшения? Идиотка! — воскликнула Лидия и, одёрнув длинное платье, зашагала к девушке, которая всё ещё лежала на полу и не могла отдышаться. — Вот что я называю неисправимой глупостью!Женщина подняла голову Беттани за подбородок и заставила её выпить свой флакон, а затем повернулась и зыркнула на остальных.— Если вдруг вам придёт в голову сбежать, нанести вред себе или окружающим, не говоря уже о чистокровных представителях магического мира, с коими вам выпадет честь контактировать на протяжении вашей никчёмной жизни, вас будет бить разрядом тока. И даже если станете терпеть, — Лидия медленно перевела взгляд на Гермиону, — то просто предоставите себе возможность ощутить, какова на вкус смерть от подожжённых внутренних органов. А теперь пейте, иначе эта возможность наступит очень скоро.Склянка проплыла по воздуху и остановилась у лица Гермионы. Она сжала челюсти и посмотрела на надзирательницу через голубоватую жидкость, что ещё больше исказило черты лица той, делая её внутренний мир и внешность более гармоничными.— Ты вновь показываешь характер? — Лидия ухмыльнулась, но по её лицу было видно, что сосуд терпения вот-вот лопнет. — Как я рада, что ты попадёшь именно к генералу в дом. От тебя и мокрого места не останется, — она прошипела это, наклонившись к Гермионе, и в следующий миг её полноватая пятерня дёрнула гриффиндорку за волосы, запрокидывая голову.Жидкость оказалась в гортани так быстро, что даже рвотные позывы от неудобного положения не спасли ситуацию, а через нос вылилось всего несколько капель. Остальная часть солёного зелья упала в желудок, забрав с собой всю стихийную магию Грейнджер.— Ну, разве не чудесно? — произнесла надзирательница и забрала ёмкость, больно дёрнув Гермиону за волосы напоследок.Грейнджер чувствовала себя голой. Гораздо более голой, чем вчера во время осмотра. Отсутствие магии в жилах чувствовалось, как будто в доме выбили все окна, и холодный февральский ветер хозяйничал по лестничным пролётам, пробирая до костей. Гермиона ощущала себя абсолютно беззащитной.Остальные девушки выпили свои порции без угроз, и, если быть до конца честной, гриффиндорка не могла их в этом винить. У них не было никакого выхода, как и у неё. Что обычно делают люди в таких ситуациях? Надеются, что кто-то придёт к ним на помощь? Удивительно, потому что единственное, на что надеялась Гермиона, так это на противоположное. Ни один пленник Ордена не вернулся домой. Она не хотела даже предполагать, что Гарри или Рон попытаются найти её, не послушав Люпина, и попадут прямо в капкан. Гермиона потрясла головой, чтобы отогнать от себя эти мысли.С громким тяжёлым скрежетом открылись двери, и несколько человек в одинаковых костяных масках вошли в холл.— Заберите этих трёх, а вот эта, — Лидия не глядя указала на Беттани, — отправится к Яксли. В его холостом доме крайне тяжело без служанок.В этой фразе прозвучала такая жестокая двусмысленность, что Гермиона инстинктивно приподнялась, пытаясь что-то сделать, но уже в следующий миг Пожиратель схватил Беттани и, несмотря на её крики, повёл к дверям.— Нет! — выкрикнула Гермиона, поднимаясь на ноги, когда остальных девушек постигла такая же участь. Только, как можно судить, их повели в противоположную сторону. Осталось лишь догадываться, что значили эти этикетки у них на руках. Слаженность этой системы наводила ещё больший ужас, потому что становилось понятно, насколько давно это процветает.— А ты, грязнокровка, пойдёшь со мной, — Лидия взмахнула палочкой, и дверь хлопнула. — Я не доверю тебя каким-то охранникам. Ты слишком ценный... — она смерила Грейнджер взглядом, подбирая слово, — материал.Гермиона закрыла глаза и почувствовала, как эта гниль оседает прямо на коже, делая желание помыться просто невыносимым. Целители равнодушно уткнулись в свои записи, когда Лидия швырнула ей на колени свёрток, и он мгновенно развернулся. В нём лежала одежда, она напомнила Гермионе форму девушек, которых она видела в подземельях — серо-зелёные цвета и окантовка на руках, выглядящая, как кандалы, сотканные из нитей.***Как только они аппарировали, ветер сильным порывом ударил по лицу и заставил глаза слезиться. Гермиона чувствовала привычное давление в груди после этого и зажмурила глаза, чтобы не выглядеть так, будто она плакала. Не предоставить им такой потехи.— Поднимайся, — сказала Лидия, смотря на пасмурное небо. Гермиона в этот момент как раз вставала на ноги после того, как колени подкосились от недомогания. Ослабленный организм и аппарации никогда не ходили рука об руку со здоровьем. — Тебе очень повезло. Стать матерью ребёнка одного из самых уважаемых людей в магической Англии... Ты должна быть благодарна за это и вести себя подобающе.— Сложно представить себе большее везение, чем это, — ответила Гермиона. Лидия тут же резко повернула к ней голову, учуяв сарказм:— Стать полезной Тёмному Лорду и не быть приговорённой к смерти тут же, жаль, что твоего осознания не хватает, чтобы оценить свою удачу. Люди убили бы, чтоб оказаться на твоём месте, — прошипела женщина и дёрнула Грейнджер за руку в сторону ворот.Гермиона подняла голову и окинула взглядом особняк, который располагался на гигантской территории. Это больше даже походило на общественный парк, чем на двор какой-то семьи, хотя, учитывая размеры самого Мэнора, всё смотрелось гармонично. Жутко, но гармонично. Возможно, Гермионе могла бы даже понравиться исключительная красота готической архитектуры, если бы она не знала, что скрывается за высокими дверьми этого дома.Лидия взмахнула палочкой, и цепи, сковывающие массивные чёрные ворота с буквой ?М?, ожили, расползаясь по каждому переплетению железа сгустками змей и открывая путь. Гермиона сделала вывод, что их здесь ждали, потому что одна деталь была известна всем, неважно, насколько поздно ты познакомился с волшебством — попасть в Малфой-мэнор без приглашения невозможно.Они шли по длинной прямой дороге, которая вела непосредственно к основному входу. Даже широкие ступени перед главной аркой были глубокого чёрного цвета, словно архитектор прямо-таки задался целью передать внутренний мир жильцов особняка. Погода бушевала, принося с собой осень, и Гермиона поёжилась от очередного порыва ветра. Всё, что на ней было надето — это та самая серая форма с юбкой до колена и рукавами из тонкой ткани.Несмотря на подступающую осень, весь двор походил на некоторое сказочное пристанище из-за цветов и переплетений желтоватых зарослей. Проблема заключалась лишь в том, что это был тот тип сказки, который только выглядит красиво, а по тревожной манере описания ты понимаешь, что вскоре покров треснет, и оттуда польётся гнильца. Самый впечатляющий литературный приём.Лидия подняла руку и постучала в дверной молоток, который был выполнен в виде грифона. Позже Гермиона, наверное, сделала бы этот звук саундтреком к началу всей истории, потому что каждый из глухих стуков с точностью передавал её пульс — быстрый, истеричный, полный безысходности.Дверь отворилась, и им пришлось опустить подбородки, чтобы посмотреть на эльфа, который секунду рассматривал гостей с интересом, прежде чем устремить взгляд на свои сложенные в неуверенности ладошки.— Здравствуйте, мадам, — поклонился он. Только зайдя, Гермиона увидела, как возле вычурной золотистой статуи, силуэт которой невозможно было рассмотреть из-за того, что часть неё была закрыта колонной, стояла Астория.— Миссис Малфой, добрый день, — голос Лидии тут же смягчился, когда она ступила вперёд, проигнорировав приветствие эльфа.Астория стояла с ледяным выражением лица. Тонкая фигура была затянута в изумрудное платье, которое просто идеально совпадало с цветовой гаммой интерьера, так что создавалось ощущение, что младшая Гринграсс — это не больше, чем дополнительный декор в величественном особняке. Её волосы были уложены на одну сторону, а лицо покрывало такое количество косметики, что, можно подумать, она готовилась к этой встрече, как к долгожданному свиданию. Или как ко встрече с врагом.— Едва ли, — лишь произнесла Астория, сжав тонкие губы, обведённые помадой.— Ганс может отнести вещи мисс, если таковые... — залепетал эльф тонким голосом, но был прерван.— Уходи, Ганс! — рявкнула Астория. — Ты не обязан. Она даже большее ничтожество, чем ты!Это было похоже на срыв злобы, который совершенно не вписывался в сдержанное, почти кукольное лицо Гринграсс. Как только эльф пробормотал согласие и исчез, Лидия принялась говорить так, будто ничего не произошло:— Могу ли я спросить, где мистер Малфой? Мне велено...— Он выполняет дела государственной важности, — строго прервала её Астория и нервно потеребила серебряный браслет на запястье, но через секунду взяла себя в руки. — Вы действительно думаете, что он станет тратить время на то, чтобы встретить какую-то рабыню?Конечно, ведь гораздо приятнее провести время, убивая людей. Гермиона смотрела прямо на Асторию, но та отводила взгляд, разговаривая только с надзирательницей. Так, будто Грейнджер была пустым местом.— О, не могу не согласиться, — тут же принялась поддакивать Лидия. — Тёмный Лорд велик своими соратниками. Но я рада сообщить, что сегодня у вас, миссис Малфой, станет ещё меньше хлопот.Лидия лебезила, пытаясь сгладить углы, но это не работало, учитывая выражение лица Астории, которое с каждой секундой искажалось всё больше. В какой-то момент, гриффиндорка была уверена, что весь слой штукатурки на лице Гринграсс вот-вот пойдёт трещинами.— Терпеть в этом доме грязнокровку? — Астория вздёрнула губы вверх и покачала головой, словно не веря в собственные слова. — Ни одна наша работница не имеет такую грязную кровь, как эта!— Я прошу вас, эта служанка ничем не будет отличаться от остальных.— Ну конечно, — рассмеялась Астория, и наверняка этот смех пробрал бы мурашками от его фальшивости, если бы хоть кому-то имелось до этого дело.Гермионе было интересно, знала ли жена Малфоя о её истинной цели пребывания здесь, но теперь сомнений не осталось — знала. Абсолютно точно.— Вам нужно очертить фронт работ для неё, чтобы служанка чётко знала свои обязанности и меры наказаний, которые её ждут в случаях неповиновения, — надзирательница начала свою речь так, будто читала с буклета, что вновь в лишний раз дало Гермионе понять, насколько это было привычным делом. — Конечно, меры наказаний остаются на усмотрение хозяев дома, но я бы настоятельно советовала...— Я сама с этим разберусь, — произнесла Астория более уравновешенным голосом, что стало поразительно, насколько её успокоили мысли о наказаниях.— Только прошу принять к сведению, что ей противопоказаны тяжёлые физические нагрузки. Это следует исключить, — всё же настояла Лидия.— Естественно, — слизеринка улыбнулась сквозь зубы, и Гермиона могла поклясться, что её светлые глаза вспыхнули. — Она будет прибираться в доме. Без магии, естественно. Под строгим присмотром.Гермиона покачала головой и закусила внутреннюю поверхность щеки. Просто немыслимо.— Как вам будет угодно, миссис Малфой, — кивнула Лидия. — Я бы хотела лично переговорить немного позже с вашим поваром. Если не ошибаюсь, на кухне у вас, кроме эльфов, работает несколько служанок? Питание для неё должно быть очень сытным и сбалансированным, таким образом мы быстрее добьёмся результатов.Астория повернулась спиной и начала подниматься по лестнице, так что её выражение лица было невозможно увидеть.— Вам предоставится такая возможность, — лишь ответила она холодным тоном, пока они все заворачивали за угол.Гермиона видела странные блики и тени, которые мелькали вдоль коридора и тут же исчезали, будто какие-то люди, как стаи муравьёв, рассыпались в разные стороны. Ей не хотелось говорить. Было такое чувство, что у неё отобрали абсолютно всё, и хотя бы право голоса девушке хотелось оставить при себе.Они шли извилистыми коридорами, поднимаясь по лестничным пролётам. Гермионе с каждым шагом казалось, что она недооценила масштабы поместья, которые больше походили на дворец, чем на дом. Дворец, поражённый монилиозом до такой степени, что уже никто не помнил, как всё выглядело изначально.— В северном крыле сейчас проходит частичная реставрация, её комната будет здесь, — сказала Астория, когда они подошли к узкому тамбуру, ступеньки которого вели вверх — прямо к тёмной небольшой двери.Лидия молча начала подниматься и потащила Гермиону за собой. Женщина толкнула тёмную дверь. Она, ожидаемо, не закрывалась ни на какой замок и вообще держалась на честном слове, хотя, судя по всем пройденным элементам интерьера, которые гриффиндорка успела заметить, оказалось очень странно видеть что-то такое хлипкое и лишённое роскоши в этом доме.Это была комната на чердаке, видимо, так далеко от глаз хозяйки поместья, насколько это вообще возможно. Небольшое помещение, но даже при таких габаритах оно выглядело крайне пустым. Кровать и шкаф без дверей, в котором висело несколько комплектов одной и той же формы. Ещё один проём, ведущий в ванную комнату. Воздух был холодным и влажным, поэтому Гермиона посмотрела на крышу: здесь явно не использовали никаких дополнительных заклинаний, давая природе властвовать и проникать ветреными нагаями во все щели.— Должна заметить, в комнате несколько холодно, а мы ведь хотим... — осторожно начала Лидия, но с этими словами деланное спокойствие Астории тут же испарилось.— В этом крыле живут все служанки, и я не стану делать исключение ни для кого из них, — отрезала она. Гермионе показалось, что, не ровен час, и Гринграсс вгрызётся в шею надзирательнице. Грейнджер удержалась от улыбки. Здесь они были чертовски схожи в своих мыслях.— Да-да, конечно, — смазанно ответила Лидия и замешкалась, ещё раз осматривая обстановку. — Отлично, тогда обрисуйте ей её обязанности максимально чётко, как гласит политика Нового Мира, где каждый должен быть на своём месте, — женщина собралась, смотря на Асторию.— Всенепременно, — кивнула она с натянутой улыбкой.— Тогда мне нужно переговорить с вашей кухаркой, не проведёте меня?Астория развернулась и пошла к двери. Лидия посмотрела на Гермиону и прищурилась, произнеся шёпотом:— Веди себя хорошо, не то в поместье Малфоев, я верю, много служанок, которыми легко можно пожертвовать.В следующую секунду дверь за ними захлопнулась, и Гермиона выдохнула. Видимо, это действительно способ наказания только для неё. Она была тем, чем они не могли пожертвовать, поэтому в ход шли другие люди, как щит для себя, чтобы её контролировать. До чего же подло и жестоко это было, хотя она уже ничуть не удивлялась.Гермиона сделала несколько шагов и услышала приглушённый разговор. Видимо, использование даже таких примитивных чар на её двери, как Оглохни, Астория считала слишком большой честью для служанки.— Уверяю вас, миссис Малфой, это полностью безопасно. Украшение в её ухе заколдовано лучшими магами в Англии, и заточено пресекать любые негодные намерения служанок, к тому же, они физически не могут прикоснуться к палочке, поэтому инцидент в центре просто не может повториться, — голос Лидии звучал уверенно и успокаивающе, будто Астория нуждалась в успокоении в данной ситуации. — Вы ни разу не жаловались на служанок, которых мы отправляли вам ранее, вы ведь знаете, что с моим воспитанием они все просто шёлковые.— Мы учились с ней на одном потоке, и не рассказывайте мне, кто это такая, — бешенство слышалось в каждой ноте ответа слизеринки, и Гермиона могла представить, насколько исказилось её кукольное лицо.— Я уверяю вас...— К чёрту уговоры! — Гермионе казалось, что если организовать питейную игру, где нужно пить каждый раз, когда Астория перебивала Лидию, можно было бы окосеть минут за десять. — Эта дрянь отравляет всё, где оказывается, а вы привели её в мой дом!— Это приказ Тёмного Лорда, а мы не вправе судить о его решениях, — к удивлению Гермионы, голос Лидии тут же стал жёстче, когда мнение Волдеморта, даже незримо, вступило в речь, как аргумент.— Мона! — рявкнула слизеринка. — Проведи нашу гостью к кухне.— Да, госпожа, — пропищал голос. Гермиона нахмурилась, думая, зачем Астории понадобилось звать эльфа, а потом быстро отступила от двери, догадавшись.Хлипкая древесина щёлкнула, и хозяйка дома зашла внутрь. Она выглядела, как что-то дикое в своём вычурном платье посреди этой пустой комнаты. Её глаза светились смесью злобы, ненависти и безрассудства, а губы, которые так пытались казаться сдержанными всё это время, скривились в презрении.— Я забыла сообщить ещё одну вещь, — голос, который диссонировал с лицом, вызывал тревогу, потому что было ясно, что ничего хорошего слышать не придётся. — До уборки поместья ты будешь работать вместе с эльфами у третьего крыла двора, где подготавливаются дрова и уголь для каминов, — Астория улыбнулась. — Работа нелёгкая, но быть предателем магического мира тоже нелегко, Грейнджер.Дрова и уголь. Это шло в радикальный разрез с рекомендациями Лидии об отсутствии физической нагрузки и пыток, чтобы организм восстановился как можно скорее. Ну конечно. Гермиона усмехнулась, понимая, наконец, что происходит. Поразительно, но в этом вопросе они с Асторией были союзницами. В самом извращённом понятии этого слова.— Не тяжелее, чем быть грёбаной фашисткой, Гринграсс, — произнесла Гермиона, смотря ей прямо в глаза.Астория сделала несколько шагов вперёд и оскалилась:— Я уже давным-давно Малфой, — сказала она по слогам.— Видимо, это единственное достижение в твоей жизни.Они стояли друг напротив друга, излучая взаимное презрение. Всё, что Гермиона помнила об Астории со школы, казалось чем-то безликим, чем-то, на что обязательно бросал тень Малфой, и за этим больше ничего. Гринграсс была обычной девочкой, поддакивающей Драко и боровшейся за его внимание с остальными, и, видимо, она выиграла. Они наверняка стоили друг друга.— Ты больше не любимица преподавателей, грязнокровка, так что попридержи язык, здесь за тебя некому вступиться, — слизеринка подняла нос, и Гермиона только обратила внимание на тяжесть её ресниц. Становилось даже как-то странно, что ей всё ещё удаётся держать глаза открытыми. — И будь уверена, что твой ад здесь только начинается.Астория преодолела расстояние до выхода в пару секунд и захлопнула дверь с такой силой, что она протяжно застонала, в точности повторяя звук в районе солнечного сплетения Гермионы.Грейнджер медленно села на кровать, будто ожидая, что любой предмет в этой комнате заминирован. Сердце девушки так быстро стучало, словно она в последние дни постоянно бежала кросс. Раньше, когда они оказывались в особо опасных местах, Гермиона была уверена, что её одолевала тревога, и иногда даже позволяла себе принять несколько капель успокаивающего зелья, чтобы унять панику. Но откуда девушка могла знать, что тогда она находилась в безопасности, с родными людьми, которые в любой момент были готовы броситься защищать её. То, что Гермиона сделала и для них — защитила. Теперь же она была одна. И её сознанию придётся свыкнуться с этой мыслью. Придётся выжить среди этого безумия и не сойти с ума, даже если это будет последняя задача, которую ей удастся выполнить перед смертью.***Всё было не так. Маленький план Гермионы по разведке, который бережно вырастил и сконструировал её мозг за первую ночь в Мэноре, рухнул и разбился на осколки, едва не перерезав ей горло. Прошло девять дней. Ровно девять дней под этой затейливой, тёмной, пропитанной тьмой крышей.Гермиона наивно поверила словам Астории, которая говорила о том, что все служанки живут в северном крыле. Она могла бы найти их и вместе с ними что-то придумать, хотя бы услышать их истории, сопоставить факты. Но чёртов Мэнор был так густо напичкан охраной, что если бы даже к ней лично не приставили Пожирателя, шанс с кем-то заговорить всё равно сводился к минимальному.Те прислужницы, которых Гермиона встречала, опускали глаза в пол и не только не подавали голос, но и даже не смотрели в её сторону. Грейнджер становилось дурно от мысли, что могло их заставить так себя вести. Даже эльфам, по всей видимости, было запрещено разговаривать с ней, потому что во время работы во дворе, далеко за северным крылом они только говорили ей то, что нужно сделать, словно это была сухая инструкция. Никаких зрительных контактов, никаких лишних слов.Пожиратель, которого приставили к Гермионе, не выглядел старше двадцати пяти. Каждый раз, когда Грейнджер останавливалась или он подозревал её в чём-то, на лице парня возникала такой силы злоба, что ей всерьёз казалось, что прислужников Лорда постоянно держат под зельями или сильными заклинаниями принуждения. Потому что люди быть такими просто не могли. Или она не хотела в это верить.Гермиона прижала руку к горлу и сглотнула, сжав пальцы на коже от боли. С каждой ночью в комнате становилось всё холоднее, и это не казалось странным: когда девушка осталась одна, ей удалось рассмотреть несколько щелей в крыше — она была разобрана ранее. Очевидно, эта территория не предназначалась для жизни, а согревающие заклинания здесь никто не использовал.Гермиона босыми ногами пошла к душевой, в которой не было двери. Осталось только поблагодарить судьбу за то, что её охранник редко заходил в комнату, видимо, не желая марать себя присутствием грязнокровки в своей зоне больше положенного. Хотя это не мешало ему дёргать Гермиону за плотную косу каждый раз, когда она поднимала голову и наблюдала за чем-то слишком пристально.Её зубы стучали, когда девушка закуталась в полотенце. Кухарка каждое утро приносила еду ей лично. Можно было бы расценить этот жест как уважение, но Гермиона хорошо знала, что это делалось для наблюдения. За ней постоянно следили. Казалось, что её кожа уже зудит от постоянных взглядов.Астория была самым вышколенным эмоциональным болванчиком, которого Гермиона видела за всю свою жизнь. Неважно, насколько Гринграсс не хотела видеть новую служанку в доме, каждый раз, когда охранник грубо хватал гриффиндорку за плечо и затаскивал в очередной зал, хозяйка поместья всегда приходила именно туда для чаепития. Эдакая показательная демонстрация превосходства. Астория накладывала на Гермиону Силенцио, приговаривая, что это уж точно не вредит здоровью, и с наслаждением наблюдала за её вялыми попытками исполнять навязанные обязанности, иногда подстрекая охранника в его жестокости.Грейнджер приложила мокрую, прохладную руку к припухшей правой щеке, по которой её ударили три дня назад. Тогда Пожирателю показалось, что она работает слишком медленно. Ушиб уже почти не был заметен, и, наверное, это стоило отнести к плюсам её жилья — в таком холоде не требовались никакие ледяные компрессы.Гермиона понятия не имела, обращались ли похожим образом с остальными служанками, но, насколько она заметила, ни к одной из них не был приставлен личный конвой. Этот факт уже много говорил о её эксклюзивном положении в поместье.Малфой отсутствовал в Мэноре, это было очевидно — Гермиона не натолкнулась на него ни разу за всё это время, и она не понимала, какие мысли превалируют в её голове по этому поводу. Девушку тошнило от понимания, что рано или поздно он вернётся. Что им придётся увидеться, хотя её тело покрывалось ознобом только при мысли о том, что она окажется рядом с этим человеком в открытом пространстве. Без стекла между ними. Но, зная его чин, отсутствие генерала могло значить одно: что-то происходило. И пока у Гермионы не было ни единой возможности узнать что.Девушка сняла полотенце и закрутила его на голове так, чтобы хотя бы немного спастись от влаги, которая из-за мокрых волос падала на плечи и делала воздух в комнате, кажется, в миллион раз холоднее. Затем Гермиона надела форменное платье и обхватила себя руками. Поднос стоял на тумбе, и у неё выделилась слюна при виде наполнения: несколько видов хлеба, омлет, рыба и мясо с овощами. Она тут же закрыла глаза и отломила себе кусок сыра. Гермиона на цыпочках подошла к стене и привычным движением подвинула стул. Забравшись на него, девушка одной рукой перехватила поднос, а второй отодвинула оконную раму, которая слабо держалась, поэтому это было несложно проделать. Она посмотрела вниз и увидела, что гончие привычно слоняются под её окнами. Гермиона улыбнулась: они явно предполагали, что пленница захочет спрыгнуть, несмотря на то, что её голова начинала раскалываться каждый раз, когда девушка подходила к окну.Грейнджер сжала зубы, превозмогая боль, и резким движением выбросила с тарелок еду вниз, успев заметить, как гончие набросились на неё и за секунду проглотили, рыча друг на друга. Она спрыгнула со стула и схватила ртом воздух, отходя от болевого шока. Виски пульсировали, а в горле жгло так, будто кто-то прикоснулся к гландам химическим концентратом, разъедающим всё внутри. Гермиона ногой отодвинула стул на место и сделала несколько шагов вперёд, чувствуя, как дрожат руки. Ей нельзя было нормально питаться. Они держали девушку на каких-то лекарственных зельях, заставляя глотать их силой, из-за чего низ её живота тянуло уже второй день. Недоедание никогда не помогало организму в восстановлении. Гермиона знала, что ей нужны силы, но девушка просто не могла позволить своему телу восстановиться, чтобы они все подумали, что она готова к зачатию ребёнка.Грейнджер посмотрела на кран в ванной и была точно уверена, что если его разобрать — там окажется хотя бы одна острая деталь. Если её мозг не расплавится при попытке взять эту деталь в руку. Она посмотрела вниз и вздохнула. Хватило бы ей смелости просто вспороть себе живот или необратимо повредить репродуктивные органы, лишь бы не стать матерью ребёнка Пожирателя смерти? Матерью ребёнка, который потом попадёт в руки к Волдеморту, став его импровизированной шкатулкой? Гермиона схватилась за кровать, представляя себе это. Нет. Она не может этого допустить. В такие моменты бороться с голодом становилось легче.— Я забыла тебе сказа... — с резким рывком двери в комнату зашла кухарка — темнокожая женщина с серьёзными глазами, которая тут же осеклась, увидев, как Гермиона вздрогнула, но потом взгляд прислуги перекочевал на поднос. — Ты уже поела? — строго спросила она, и в её голосе проскользнуло подозрение.— Да, было очень вкусно, — на автомате пробормотала Гермиона.Обычно её поднос забирали тогда, когда она покидала свою комнату и отправлялась справляться с углём, пытаясь нагружать свой организм настолько, насколько это возможно, чтобы он физически не покидал состояние стресса. Чтобы он даже не думал, что хозяйка находится хотя бы в приемлемой безопасности.— Я его принесла меньше пяти минут назад, — сказала кухарка и в следующий миг посмотрела на кусок сыра в её руке. — Ах, чёрт бы тебя побрал! Ганс!— Нет! — крикнула Гермиона, но та уже сошла с лестницы, оставив дверь открытой.Кухарка была единственным человеком, с которым Грейнджер позволили говорить, но та не испытывала ровным счётом никакого желания разговаривать с ней. Кажется, эта женщина всеми силами держалась за своё место и не собиралась менять его на пару слов от грязнокровки.— Ганс, предупреди госпожу Малфой, у нас скоро будут гости, — сказала она домовому.Тот бросил тяжёлый взгляд на Гермиону и исчез.— Нет! Не делай этого! — гриффиндорка сбежала по ступеням, подбежала к кухарке и только сейчас подумала о том, что не знает, как ту зовут, а никаких бейджей с именами у них не было.— Ты... чёртова суицидница, — выплюнула женщина, смотря Гермионе прямо в глаза. — Ты, наверное, действительно ничего не понимаешь? Он убьёт тебя, если не станешь подчиняться. И мне тебя даже не жаль.Кухарка выдернула своё серое платье из рук Гермионы и быстрым шагом пошла по коридору, а девушка стояла, хватая ртом воздух.— Назад!Пожиратель дернул её за руку и резким движением толкнул внутрь комнаты. Гермиона не удержалась на ногах и распласталась на холодном деревянном полу.Он убьёт тебя, если не станешь подчиняться. О ком говорила кухарка? Это мог быть Волдеморт, но Гермиона знала, что все в курсе, что она прошла через его руки. Что её пребывание здесь — приказ их хозяина. Это можно было интерпретировать по-разному, но почему-то Гермиона была уверена, что речь шла о Малфое. Она находилась в его доме. Это ему дали задание насчёт неё. И если она станет хотя бы малейшей проблемой в его выполнении, он, не задумываясь, устроит ей что-то похуже смерти. Тот факт, что слуги, которые жили с ним под одной крышей не один день, говорили об этом с такой уверенностью... Гермиону затрясло ещё больше.Звуки шагов вновь донеслись до неё из-за захлопнутой охранником двери. Гермиона попыталась встать, оставив мокрое полотенце лежать рядом на полу и позволив влажным волосам нагнать на себя ещё большую морозь. Но ей не удалось подняться, потому что её позвоночник вспыхнул огнем, когда Лидия, оказавшись в комнате, тут же занесла над ней палочку, заставив вновь припечататься к полу с вскриком.— Я предупреждала тебя о хорошем поведении, разве нет, грязнокровка? Тело Гермионы, которое ещё не отошло от недавнего жжения сережки, было слишком ослаблено, чтобы переносить всё новые и новые вспышки боли, так что девушка просто подняла лицо, смотря на надзирательницу.— Она не ест, мадам, — подала голос кухарка, смотря исключительно на Лидию. Сзади мелькал чей-то силуэт. Гермиона догадывалась, кто это был, по ткани, которая слишком легко колыхалась из стороны в сторону и точно не принадлежала прислуге. — Я видела, что она не набирает вес, но не могла предположить, что...— Что здесь происходит? Волосы Астории, собранные в аккуратный пучок, делали её ещё более подходящей к этому дому, будто это была её основная цель — слиться с пространством.— О, миссис Малфой, не беспокойтесь, просто возникли некоторые незначительные проблемы с одной из ваших служанок, — быстро ответила Лидия, подошла к Гермионе и присела перед ней. — Куда ты девала еду, грязнокровка?Пальцы надзирательницы сомкнулись на челюсти девушки, но она тут же вырвалась из её рук. Малфоя не было в Мэноре. Вполне вероятно, что он не в стране. И почему-то мысль о том, кто он такой, дала ей силу сражаться с теми, кто слабее него.— Иди к чёрту, — произнесла Гермиона и успела зажмуриться, прежде чем пощёчина прилетела ей на ту же сторону, где уже красовалась старая припухлость.— Какая к чертям разница, ест она или нет? — Грейнджер услышала истеричный голос Астории. — Пусть хоть сгниёт от голода! Почему я должна отрываться от своих дел из-за какой-то грязнокровки?— Вы же знаете, что состояние её организма крайне важно для Тёмного Лорда, и мы должны сделать всё, чтобы следовать плану, — спокойно объяснила Лидия, а затем повернулась обратно к Гермионе, которая провела языком по верхней губе, чувствуя, что та начала кровить. — Наверняка тебе опостылел свежий воздух и передвижения, понимаю, — искусственно сочувствующе склонила голову Лидия. — Ну ничего, мы быстро это поправим. С вашего позволения, конечно же, миссис Малфой. Возьми её! — крикнула надзирательница охраннику, который, судя по каплям дождя на его мантии, недавно вернулся с улицы. Разум Гермионы сделал заметку, что, по всей видимости, он всё же иногда покидает её. Пожиратель схватил девушку и, заведя руки за спиной, толкнул вперёд, выпроваживая из комнаты.— Ведите её в темницы, я вижу, что она забыла своё место, — произнесла Лидия сзади, и хватка охранника стала ещё более цепкой.Астория шла молча, был слышен только цокот каблуков, но почему-то даже по нему ощущалось её удовлетворение. Она надеялась на то, что Гермиона сгниёт в темницах, естественно. Но вряд ли Лидия позволит подобному случиться, учитывая, как сильно она была заинтересована в её матке.Подземелья Мэнора чувствовались на запах как отсыревшее тряпьё на дворе у злобной старухи — насквозь пропитанные страданиями. Даже в стены впитался едкий запах крови и криков. Здесь было холодно. Очень холодно. Температура в комнате Гермионы тут же показалась крайне комфортной, как только её толкнули на земляной пол темницы. Тёмная магия будто создавала препятствие между естественными молекулами кислорода, циркулирующими по местности, и не давала градусам подниматься естественным путем. Здесь всё погрязло в темноте.— Вы можете быть свободны, — произнесла Лидия, смотря на молодого Пожирателя.— Но... — его лицо вытянулось.— Я с ней справлюсь, — отрезала надзирательница.Гермиона сжала губы, пытаясь сделать всё, чтобы эта тяжесть, витающая в воздухе, не проникла ни через одну пору в её организме. Концентрация была настолько дикой, что, казалось, один вдох здесь — и все внутренние органы свернутся, как скисшее молоко.Надзирательница взмахнула палочкой и сотворила кровать, очень похожую на ту, которую Гермиона видела в центре, пытаясь убежать. Ещё один взмах, и цепь, приколоченная к одной из ножек кровати, замеченная девушкой почти сразу, застегнулась у неё на лодыжке, не давая ей отойти от постели на несколько метров.— Будущей мамочке нужен крепкий сон и здоровая пища, чтобы её организм был готов к вынашиванию ребёнка, — елейно проговорила Лидия, смотря на озлобленное лицо гриффиндорки. — Видимо, ты слишком быстро забыла об условиях, из которых тебя вытащили, и совершенно не почувствовала благодарности. Но ничего, мы это исправим.Лидия начала рыться в бурой мантии. Гермиона сидела и чувствовала, как кровь стекает у неё с подбородка. Надзирательница извлекла из кармана стеклянную колбу и с улыбкой потрясла ей прямо у лица девушки.— Это насыщающее зелье, — объяснила она. — Действует не так эффективно, как обычная еда, но всё же лучше, чем ничего, правда? Открой рот, и я сниму цепь, предоставив тебе возможность искупить свою очередную ошибку.Гермиона склонила голову, пристально смотря на женщину. Её рот, вопреки боли, растянулся в улыбке, и она сдержанно засмеялась. Они ничего не могут с ней сделать. Она нужна им. Нужна. Это был её главный флеш-рояль на руках, которым нужно было играть разумно. Пустить в ход, пока не сыграл в ящик.— Гори в аду, — проговорила Гермиона по слогам, нагнувшись к надзирательнице.У Лидии ушло несколько секунд на то, чтобы осознать произошедшее. Грейнджер заметила, как сверкнули тёмные глаза надзирательницы. Она направила на неё палочку, сжав губы.— Не хочешь по-хорошему, что ж, будет по-плохому. Это, конечно, не рекомендуется... — женщина разговаривала скорее с самой собой, чем с ней, — но некоторые вещи просто необходимы. Империо.Это было... чертовски неожиданно. Гермиона уже подсознательно сжалась в ожидании приступа агонии, притянув ноги к животу, насколько позволяла цепь, когда на её разум опустилась нега. Абсолютная беспечность. Она должна выпить зелье. Успокаивающий голос твердил ей простое действие, которое обязательно её осчастливит. Такое элементарное, не требующее никаких серьёзных энергетических затрат. Просто взять в руку флакон, вот так, и проглотить содержимое. Что может быть проще? И почему она противилась этому так долго?Ощущение спокойствия отпустило резко, как будто кто-то открыл окно, загоняя в июль февральскую вьюгу. Гермиона вскрикнула и отбросила стекло на противоположный конец темницы, смотря на свою руку так, будто та предала её самым отвратительным образом.— Чудесно, — теперь улыбка изворотливым ужом расползалась на лице у надзирательницы. — Неужели тебе до сих пор невдомёк: ты не выиграешь здесь.Лидия ушла, и Гермиона со всей силы дёрнула ногой, почувствовав, как серёжка начинает нагреваться. Чёрт. Чёрт! Действие зелья было ощутимым: Гермиона буквально чувствовала, как тело насыщается, а все её усилия на протяжении этих дней оказываются совершенно напрасными.Она вытерла рукой кровь с лица и закрыла глаза. Думай, Гермиона. Они использовали на ней Империо, и она не смогла ему противостоять даже минимально. Не то чтобы девушка хоть когда-то была сильна в играх разума, но порой ей удавалось хотя бы распознать саму механику принуждения. Теперь её сознание оказалось слишком слабо, чтобы противиться. Что она знала об Империо? Немного. Лишь то, что оно, как и всякое заклинание, притупляющее свободную волю, убивало человека. Именно поэтому все те люди, которые во время Первой магической войны действительно находились под Империусом и выполняли задания Волдеморта, были хоть и оправданы, но вскоре скончались — такая магия изнашивала тело. Они не могли постоянно использовать на ней Империус, если рассчитывали на её здоровое тело. Это одновременно взбодрило и заставило насторожиться. Потому что как бы там ни было, ни один высокий помощник Реддла не был идиотом, и даже Лидия понимала нежелательность использования такого заклинания. А это значило, что они ни за что не дадут ей сопротивляться. Они придумают что-то новое.В следующий раз дверь подземелий открылась примерно утром, когда нога Гермионы занемела и покрылась красными счёсами. Сначала она считала часы, но потом холод и давление тёмной магии подавили её, и девушка отключилась. Услышав шаги, Гермиона вскочила с кровати и едва не упала, забыв про кандалы. Поднос с едой, который появился на полу вчера вечером посредством эльфийской магии, был всё так же полон. Пошли они все.Но она отклонилась, увидев на пороге Баркера. Он стоял в привычном халате и с жутко спокойным выражением лица обвёл взглядом нетронутую еду. Чем дольше Гермиона наблюдала за этим человеком, тем больше ей казалось, что старик — кукла. Механизм, исполняющий приказы, потому что как можно с таким безразличием приказать снести кому-то голову? Картинка умершей целительницы вновь встала перед глазами Гермионы, как кошмарный ассоциативный ряд.— Занятно... — пробормотал Баркер. Он наколдовал столик на элегантной треноге и поставил на него уже знакомый флакон с питательным зельем. Гермиона пристально следила за его движениями, напрягшись, несмотря на то, что всё равно ничего не могла сделать. Мозг девушки истерично продумывал варианты: от пыток до ещё одного Империуса, но, кажется, доктор вообще не планировал подходить к ней близко, поставив лишь этот небольшой столик в зоне её досягаемости.— Скажи, у тебя было счастливое детство? Гермиона моргнула, опешив от неожиданности вопроса. Но колдомедик явно не ожидал от неё поддержания диалога. Он просто медленно вырисовывал вокруг неё круги, будто профессор, вещающий на до того огромную территорию, что она успела стать для него обезличенной. — Полагаю, к этому много усилий приложили магглы, которые тебя окружали, — Гермиона подняла глаза, чувствуя, что её желудок сжался от паники. — Соседи, друзья в школе, родственники... — Баркер сделал особый акцент на последнем слове и дёрнул рукой.Гермиона прищурилась, но Абсалон лишь создал иллюзию, что-то вроде экрана проектора, который транслировал воспоминания колдомедика. Это был слабый отголосок Омута памяти, который не имел такой же детальности, но его было достаточно, чтобы обрисовать что-то в общих чертах. Авроры часто пользовались таким во время миссий.Дымка, парящая в воздухе, начала постепенно складываться в образы, и через пару секунд Гермиона едва удержалась от писка ужаса, увидев свою родную улицу в Лондоне, где она провела детство ровно до того момента, как узнала, почему с ней случались волшебные странности. Её сердце заколотилось о мысли о родителях. Нет. Это невозможно. Её действия не могли не сработать. Гермиона лично проследила за тем, чтобы они уехали из страны. Но что, если её Обливиэйт был не настолько сильным, как она предполагала? Что, если они образумились и через неделю вернулись...— Тебе будет интересно посмотреть, — прервал её внутренние рассуждения Баркер, и на экране появилось то, чего она совсем не ожидала.Тётя и дядя по маминой линии. Их дом был в тройке кварталов от её родной улицы. Когда Гермиона была помладше, они часто виделись, но с поступлением в Хогвартс контакт нарушился и в большинстве своём из-за осуждения тетей и дядей её родителей, которым пришлось дать какое-то объяснение отсутствию дочери. Родственники не очень хорошо отнеслись к новости, что их племянницу отдали в школу-интернат, можно сказать, лишив семьи. Конечно, это не было так, но её матери пришлось пойти на такие жертвы ради сохранения тайны дочери. Гермиона до сих пор отчетливо помнила все подарки тёти, которые мама пересылала ей в школу на Рождество. У Грейнджер похолодели пальцы, когда образ дымки сложился в шестилетнюю Роуз, которую она видела только на фото, но тут же узнала. У Гермионы не оставалось времени их защитить, девушка даже не подумала об этом, сосредоточившись на том, чтобы её родители были в безопасности. У неё были ресурсы, чтобы вытащить только их.— Какая славная девочка, да? — произнёс доктор. Он наблюдал за тем, как у Гермионы трясутся руки от шока и понимания. Понимания неизбежного. Оттого она и не могла отвести взгляд. — У неё могла бы быть долгая, счастливая жизнь. Если бы ты не противилась.— Нет, вы не посмели бы, вы не... — Гермиона запнулась, закрыв руками лицо и ощутив, как глаза наполняются влагой, а губы исказились в немом крике.Это заклинание не предполагало звук, но по исказившемуся от страха лицу девочки было видно, что там происходило, когда несколько людей в знакомых мантиях ворвались на задний двор. Он убьёт тебя, если не станешь подчиняться. Гермиона была практически уверена, что в этой толпе мелькнёт бронзовая маска. Но занёсшие палочки над головами её тети с дядей, носили чёрные. Гермионе дали наблюдать каждую секунду ужаса в глазах ребёнка, прежде чем знакомая руна в виде молнии рассекла воздух и сделала их абсолютно стеклянными.Гермиона услышала свой крик будто издалека. Она упала на колени, пытаясь сдержать вой горя ладонями, но мышцы в её теле начали непроизвольно сокращаться, как будто моральная боль имела вполне ощутимый эквивалент в физической.— А всё могло бы быть так чудесно, если бы ты только не сопротивлялась, — подошёл к ней колдомедик и произнёс это у её уха почти убаюкивающим голосом. Гермиона держалась за диафрагму, второй рукой ощутимо надавливая на рану на губе и пытаясь унять истерику. Уже второй раз из-за неё умер человек. Умерли люди. Ребёнок. Они даже не знали об этом мире, они понятия не имели, почему отдали жизнь. Даже полиция, которая займётся их делом, ничего не сможет сказать родственникам, так и оставив эту тайну в потухших глазах Роуз. Они не смогут почтить их память, потому что невозможно полностью отпустить, когда секреты тянут назад.— Ты спрятала родителей, не указав точное место, чтобы даже ты не знала о их местонахождении, это умно, — продолжил говорить Баркер, — но мы их найдём, грязнокровка, не сомневайся. Этим занялись лучшие люди: в распоряжении Тёмного Лорда есть гораздо более изощрённые магические рычаги, чем те, коими обладала семнадцатилетняя девочка, неважно с каким врождённым потенциалом.Гермиона всхлипнула, пытаясь закрыть глаза, но какой-то спазм словно сжал нерв у зрачка, и она не могла оторвать взгляд от ужасающей картины. Её колотило. За последний месяц она увидела больше смертей своими глазами, чем за все годы войны. Трио всегда держали в неком неведении. Конечно, по большому счёту из-за Гарри. Он постоянно чувствовал гнёт вины за каждую смерть, даже тех, кого не знал лично. Грюм прекрасно понимал, что моральный надлом от плохих новостей ничуть не поможет мальчику-который-должен-победить. И теперь Гермиона сталкивалась со всей отвратительной изнанкой, от которой отворачивалась больше двух лет. Пришло время раскрыть правду: она не была готова увидеть это.— Поэтому в твоих интересах вести себя хорошо, иначе твои магглы станут лишь молить о такой безболезненной смерти, — колдомедик посмотрел ей в глаза, силой повернув голову девушки к себе. — Австралия не такой и большой материк.Последние слова Баркера почувствовались, будто откуда-то сверху ей прямо на плечи высыпали мешок лезвий. Они знают. Они раскопали это в её воспоминаниях. Они ищут её маму и папу. И они найдут.— Нет, только не... — Гермиона рыдала, не сдерживаясь.Сила была слишком большим превосходством. Пожиратели отбирали у неё физическую силу с особым рвением, но сила моральная всегда являлась тем, что держало Гермиону на плаву. И теперь они лишили её этого с лоском и изяществом мясника. Она не может победить. Просто не может. Если они поймают её родителей, им не посчастливится быть просто очередными убитыми магглами на пути войны Реддла. Они станут приманкой, трофеем, средством манипуляции. И каждый, кто был хотя бы немного в своём уме, знал, что, порой, быть живым в руках Волдеморта — это куда хуже, чем смерть.— Ну-ну, не стоит плакать. Стресс вреден для твоего организма, — произнёс колдомедик и, разогнувшись, подошёл к столешнице и взял оттуда колбу с зельем. — Отвар поможет тебе восстановить силы после нервного срыва, а уже завтра тебя будет ждать потрясающий завтрак.Он улыбался, протягивая ей ёмкость. У них были все карты. Гермиона больше ничего не могла сделать. Единственное, что было в её силах — это попробовать защитить тех, кто остался на свободе. Мама, папа, Гарри, Рон, Джинни... Они не должны её искать. Они просто не могут пострадать из-за неё, как та целительница, как семья её тёти. На этом хватит.Гермиона всхлипнула и, взяв в руку склянку, проглотила жидкость залпом, чувствуя, как вкус смешивается с кровью и солёными потёками слёз, что щипали рану.— Я знал, что мы найдём общий язык, — удовлетворённо кивнул колдомедик. Он покинул помещение, заставив изображение ещё на несколько секунд задержаться перед глазами Гермионы, будто выжигая в сознании девушки последствия, водружая памятник её слабости перед ними прямо посреди темниц Мэнора, которые даже в статике создавали чувство, будто весь мир надвигается, пытаясь тебя уничтожить.***Гермиона проснулась утром от очередного кошмара. Она потеплее укуталась в одеяло, которое обнаружила у себя на постели утром, но оно, впрочем, не сильно помогало от холода в комнате. Девушка услышала шум. Спустившись вниз, она заметила суету. Служанки, которых обычно не было видно или же они скрывались, как только замечали Грейнджер, сейчас сновали туда-сюда, привычно уткнув глаза в пол. Гермиона нахмурилась, одёргивая блеклое платье, чувствуя, как нервозность достигает пика, как всегда бывало, когда она не понимала, что происходит. Потому что в данной ситуации что угодно могло означать опасность. Она и так почти не спала. Тревожность будила её через каждые полчаса от бешеного стука сердца, а теперь это повторялось вновь, только наяву.Гермиона шла знакомой дорогой — самым простым и наименее извилистым коридором вниз. Ей велели есть на нижней кухне, чтобы было видно, что она действительно ест. Так, будто у неё был выбор.Она зашла на кухню и встретилась с привычным презрительным взглядом кухарки, чьего имени Гермиона до сих пор не знала, но теперь даже не горела желанием знать.— Тебе велено съесть всё до последней крошки, — строго произнесла та, бегая между эльфами на огромной кухне.Гермиона молча проследила за ней взглядом. Кухарка согнулась пополам, доставая какую-то бадью. Грейнджер села за стол и посмотрела на свою порцию. Казалось, что конечной целью её нахождения здесь, по словам Лидии, является не беременность, а чёртова скотобойня. Гермиона была не в состоянии проглотить столько пищи даже в лучшие времена, не говоря уже о желудке, который довольно долго голодал.— Здесь порция не для одного человека, — произнесла девушка голосом, полным несогласия.Кухарка разогнулась, и Гермиона увидела, как она сжала губы, будто пыталась себя сдержать:— Послушай, — заговорила женщина, наклонившись над столом и понизив голос, — мне дорого это место. Во время войны редко можно встретить дом, который был бы настолько исключён от нападений, как Мэнор, и я не позволю тебе пошатнуть моё нахождение здесь, — Гермионе казалось, что голос кухарки с каждым звуком становится всё злее. — Так что если будет нужно, я лично затолкаю еду тебе в горло.Женщина оттолкнулась ладонями от столешницы, подала домовому несколько луковиц и перестала смотреть на гриффиндорку. Гермиона покачала головой, буквально не веря. Кем была эта женщина? Очевидно, она не настроена идти на контакт, но как может быть доволен жизнью тот, у кого отобрали магию и заставили быть рабом? Быть рабом в этом месте?Гермиона взялась за вилку и наколола несколько видов мяса, отправив их в рот. Девушка наблюдала за работой эльфов. Они никогда с ней не говорили. Ни наедине, ни, тем более, при людях. Это было самое кошмарное чувство одиночества, когда ты находишься среди толпы, но чёткая ограждённость ото всех облизывает твои кости, заставляя дрожать похуже любого урагана под крышей комнаты. Девушка легко вздрогнула, вспомнив свой сон минувшей ночью, хотя то, что она смела называть сном, было просто абсурдом. Гермиона отключалась минут на пятнадцать от силы, прежде чем вскочить от тревоги или кошмара. Девушка чувствовала, как пот стекал по затылку, делая волосы внизу ещё более кудрявыми, а затем ложилась обратно на подушку и безуспешно пыталась согреться во влажной одежде под холодным одеялом.Послышался едва различимый звук каблуков за её спиной, когда все вокруг приосанились и стали двигаться гораздо быстрее, наводя ещё большую суету, которую Гермиона уже успела отметить. То, что это звучали каблуки Астории, можно было не сомневаться — она всегда выглядела так, будто её в любой момент могут пригласить на бал, но сегодня это ощущалось сильнее обычного. Ресницы ещё длиннее, слой косметики ещё толще, а причёска ещё более аккуратна, чем раньше. Астория подошла, старательно делая вид, что её шея просто физически не поворачивается в сторону Гермионы.— Стилла, ты приготовила всё, что я говорила? — спросила она нарочито властным тоном.Гермиона могла бы предположить, что Гринграсс ежедневно репетирует это перед зеркалом.— Конечно-конечно, миссис Малфой, — залепетала кухарка, резво кивая головой, как болванчик. — Все распоряжения отданы, вы ведь знаете, что я обо всём позабочусь. Мистер Малфой надолго домой?Стилла улыбнулась, задавая вопрос. Гриффиндорка поперхнулась и начала кашлять. Гермиона закрыла рот рукой, чтобы не дать омлету разлететься по столу, пока её мозг вёл себя точно ошпаренный кипятком. Ужас и понимание с такой скоростью пронеслись по организму девушки, что она перевела взгляд на Гринграсс.— Приезжает Малфой? — Грейнджер молилась, чтобы её голос не был заикающимся, но от шока и неожиданности гриффиндорка не могла за него ручаться.— Силенцио! — резкий взмах палочки, и только когда на горло девушки были наложены чары немоты, Астория повернулась к ней, прищурив глаза. — Сколько раз тебе повторять, что ты не смеешь обращаться ко мне напрямую, грязнокровка? — прошипела она. Это была привычная вещь — то, что Астория проделывала каждый раз, когда приставленный к Гермионе Пожиратель притаскивал её в дом, чтобы она убиралась. Гринграсс приходила в одну из комнат и наблюдала за процессом, накладывая Силенцио и явно наслаждаясь, но, кажется, в данный момент второму пункту не было места.— Сегодня ты весь день проведёшь, занимаясь углём. Чтобы я не видела тебя, — манера речи Астории, когда она начинала говорить с Гермионой, всегда становилась похожей на затупленный нож, режущий картон — отрывисто и с натягом. — Драко не захочет тебя видеть.Гермионе бы очень хотелось фыркнуть, если бы она была на это способна. Последний человек в мире, которого Грейнджер хотела бы видеть, — это Малфой. Но перспектива его присутствия заставляла её желудок тревожно сжиматься. Вся прислуга была на ногах, и теперь понятно почему, но Астория совершенно не выглядела, как счастливая жена, которая не видела мужа долгие дни. Она, скорее, выглядела... нервной. Гермиона нахмурилась, взяла в руку стакан с водой и медленно запила еду, давая себе время подумать. Возможно, Малфой мучает и Асторию? Учитывая все те вещи, которые Гермиона о нём слышала, это бы не было удивительно. Короткая вспышка сожаления к Астории пронеслась по Грейнджер, но она тут же её пресекла, вспомнив о том, чем закончилась попытка пожалеть Баркера, предполагая, что он — очередная жертва махинаций Реддла. Внутренности Гермионы всё ещё потряхивало от мысли, что родителей ищут, но всё, что она могла сделать на данный момент — это не усугублять их возможное положение.— Конечно, нет, не говори глупостей, — грубо ответила Астория, вернувшись к разговору с кухаркой как ни в чём не бывало. — У него есть вещи поважнее, чем быть здесь.— Тёмный Лорд велик своими последователями, — проговорила Стилла, и по её тону можно было предположить, что это что-то вроде нарицательного. — Надеюсь, господин отдохнёт после визита в Словакию.Гермиона резко дёрнула головой, но быстро замаскировала эту бессознательную реакцию за поправлением волос. Словакия. Она уже который раз слышала об этой стране за этот период времени от обеих сторон.— Я тоже на это надеюсь, — Астория взяла перчатку и натянула её на руку, обведя глазами кухню ещё раз, и вышла за дверь.Горло Гермионы тут же отпустило, что лишний раз доказывало слабость магических способностей Гринграсс. Стилла бросила на Грейнджер нетерпеливый взгляд, и девушка, сжав зубы, взяла в руки вилку, а затем скосила взгляд на газету, которая лежала прямо перед сахарницей и будто манила движущимися изображениями. Гермиона посмотрела на кухарку и резким движением руки сбросила газету вместе с двумя апельсинами на пол. Женщина повернулась, и Грейнджер, покорно опустив глаза, полезла под стол, медленно поднимая цитрусы и слыша, как Стилла цокнула языком и обратилась к эльфу.У Гермионы было минимум времени. Она села под стол и, воспользовавшись громким звуком железной кастрюли, царапнувшей по поверхности, в одно движение раскрыла газету. Информация. Это было то, чего ей не хватало больше всего. Это — незаменимый реагент в любой бомбе. Гермиона быстро бегала глазами по тексту, вбирая саму суть, пока не натолкнулась на знакомый цвет маски. На колдографии она знакомо переливалась под светом, и несколько светлых прядей под капюшоном не оставили ни малейших сомнений о том, кто был на самом деле изображён на снимке. Снимке, который являлся дополнением к статье о смерти.?...был обезврежен и убит террорист, имя которого стало известно только вчера вечером, чтобы попасть к вам на утренний стол с хрустящими новостями Пророка — Перси Уизли, посланный в Словакию запрещённой организацией ?Орден Феникса? для поднятия бунтов. В ходе событий спешу вас уведомить, что Марек Сафинов — премьер-министр Словакии — согласился на все условия и в скором времени предоставит дополнительные войска для борьбы с врагами Нового Мира. К тому же...?Гермиона закрыла глаза, потому что буквы стали расплываться от подступивших слёз. Она прикрыла рот рукой, чтобы не издать ни звука и не выдать себя. Словакия. Это то, о чём говорил Люпин — поддержка остальных государств в системе Волдеморта. Пожиратели начали с неё, считая эту страну лёгкой добычей. В последний раз Гермиона виделась с Перси месяца четыре назад в одном из штабов Ордена, когда трио в очередной раз вернулось, чтобы передохнуть и составить более точный план действий. Они никогда не были особо близки, но его смерть сжала сердце девушки особенно сильно, Грейнджер теперь видела, насколько большая это потеря для сопротивления и насколько Пожиратели впереди.— Грязнокровка! Твой завтрак! — рявкнула Стилла.Гермиона засунула газету дальше к ножке стола и поднялась, сжав в руке апельсин. Волосы отросли за это время почти до талии, и она была благодарна кудрям за то, что ими получилось удачно закрыться, чтобы кухарка ничего не заподозрила, увидев её покрасневшее лицо. Война выгибалась, с каждым днём показывая свои всё более и более отвратительные стороны, и Гермиона правда не знала, есть ли этому конец. Веснушчатое лицо Перси, которое она заметила на небольшой колдографии, сделанной ещё со времён Хогвартса, улыбалось ей, напоминая о временах, когда имелась возможность всё исправить.Гермионе хотелось дать себе пощёчину за такие мысли. Ещё недавно девушка готова была проклинать людей, которые лишились надежды, а теперь постепенно превращалась в одну из них, чувствуя, как начинает жечь серёжка, когда она отклоняется на сантиметр от тропы, на которую бросили её надзиратели. Власть Волдеморта над Министерством и средствами массовой информации была немыслима. Но Гарри всё ещё жив. И он был главным приоритетом. Заученная мантра звучала в голове, и это дало Гермионе силы проглотить несколько ложек еды и не думать о том, насколько Рона сломала потеря брата, потому что иначе у неё не осталось бы духу пережить этот день.***Гермиона втянула воздух через зубы и вздрогнула. Спазм, сжавший низ живота, заставил её поморщиться от боли. Что они ей давали помимо питательных зелий? Что-то, что заставляло её организм работать, восстанавливаться в ускоренном режиме, хотя Гермиона всячески пыталась этому препятствовать, поднимая тяжёлое и не жалея себя в плане физических нагрузок, но магия была сильна, а особенно, когда смешивалась с сильнодействующими компонентами. Так что сейчас гриффиндорка дёрнула от боли рукой, и брикет дров, который был сложен в металлические пазы, упал, разрезав кожу на её руке.Она застонала, зажав глубокую царапину второй ладонью, попутно думая, что вряд ли контактировать с раной необеззараженной кожей — разумно. Девушка обернулась. Домовые, которым было велено лишь давать ей распоряжения, испарялись, как только у них появлялась такая возможность. Зная положение дел, Гермиона могла предположить, что те могли лишиться жизни за неправильное общение с ней, так что ни один из них не желал рисковать и сводил контакт к минимуму. Пожиратель, которого приставили к ней, отлучился, как только в Мэнор прибыл десяток людей в плащах и знакомых угольных масках. Они сошли с кареты, запряжённой фестралами. Гермиона видела их издалека, когда они проникли под антиаппарационный барьер, и ей всерьёз показалось, что даже воздух во всей округе изменился: стал ещё более тяжёлым и затхлым. Грейнджер понятия не имела, был ли хозяин поместья дома, но, судя по тому, что исчезли абсолютно все, бросившись к главному входу Мэнора, он должен скоро прибыть. Она посмотрела вниз и увидела, что кровь запачкала подол юбки. Девушка встряхнула руку. Вот чёрт.Она остановилась и вздохнула. А это было просто противопоказано. Останавливаться. Задумываться о происходящем. Потому что как только она переставала делать механические движения, отвлекающие голову от кошмара происходящего, перед глазами вставала недавняя статья, улыбка Перси, слабость Ордена, перелив бронзовой маски Малфоя... её начинало мутить, а глаза жгло от подступающих слёз. Гермиона прекрасно знала, что стоит только на один миг расслабиться, дать себе волю выплакаться, и ей больше не собрать себя по частям.Девушка выпрямилась и посмотрела на заднее крыло. Ей нужно было найти домового, чтобы перевязать руку. Крови оказалось слишком много, поэтому она не могла продолжать что-то делать. Её надзиратель должен был рано или поздно вернуться, и пусть к ней запретили применять пытки, никто не давал запрет на физическое насилие, которое лишало девушку сил.Гермиона открыла здоровой рукой дверь, прижимая кисть к груди. Эта часть Мэнора всегда была холоднее и мрачнее, чем остальные, за счёт недостатка света, особенно если сравнивать с южной кухней. До неё доносилась суета на этажах выше, но здесь оказалось достаточно тихо. Голову Гермионы посетила мысль обследовать замок без лишних глаз, но это было невозможно сделать незаметно, пока кровь с её руки капала, пачкая пол и одежду. Она оглянулась, пытаясь хотя бы мельком ухватиться взглядом за домового, но они всегда рассредотачивались по дому, делая вид, что их не существует, и исключением было разве что приготовление пищи.Гермиона толкнула боковую дверь, которая, она знала, вела в одну из гостиных. Назвать такое помещение гостиной было сложно — деревья плотным полотном закрывали большие окна и не позволяли этой комнате хотя бы немного быть почтенной присутствием света, а если добавить ко всему этому тёмно-коричневые тона, то даже высокие потолки и масштабы строения не компенсировали ощущение капкана в этом помещении. Какой гость захотел бы здесь остановиться?Домовые обычно протирали пыль и делали этот замок пригодным для жизни, так что лучшим решением было поискать их среди комнат, но здесь никого не оказалось. Гермиона посмотрела на порез, который начал жечь сильнее.Она аккуратно подошла к столу и несмело протянула к нему руку, боясь болезненных ощущений. Ручка шкафчика довольно легко поддалась, открывая несколько тумб. Пергаментные листы, сломанные перья, чернильницы и пара тетрадей. Во второй оказалось несколько книг, которые, судя по всему, валялись тут давно. Гермиона дёрнула за ещё одну ручку и увидела несколько склянок настойки, похожей на бадьян по цвету, но они были повёрнуты этикеткой в другую сторону, поэтому нельзя было определить точно. Она попыталась взять бутылочку за горлышко, но ухо вспыхнуло огнём, как будто кто-то подставил нечто раскалённое прямо к её лицу. Гермиона пискнула, схватившись за него пальцами. Ну, конечно. Ей нельзя трогать лекарства. При их помощи можно было покончить жизнь самоубийством или подмешать что-то хозяину дома, в который попала служанка. Она подняла пергамент и увидела небольшой кусок марли. Закусив губу, Гермиона потянулась к нему, и как только кончики пальцев коснулись гладкой ткани, девушка выдохнула. Кусочек оказался маленьким и его вряд ли хватит, но он хотя бы закроет порез и остановит кровотечение.Она села на колени рядом с тяжёлыми гардинами и отмотала часть марли. Девушка разорвала кончики и затем завязала. Ткань довольно быстро становилась ярко-красной, но была надежда на то, что несколько слоёв всё же помогут. Шаги, которые доносились, судя по всему, со стороны лестницы, отдались от ушной перегородки здорового уха девушки, и она отползла назад — в тень. Сомнительно, что в серьге не находилось ничего, что позволяло бы им знать её местоположение с точностью до метра, но какие-то физиологические вещи, продиктованные мозгом, оказалось сложно игнорировать. Дверь дёрнулась, и это было странное чувство. Воздух не то чтобы очерствел... его будто и вовсе не стало. Гермиона перестала дышать, чтобы не выдать себя, и это произошло абсолютно бессознательно.Малфой зашёл в комнату, устремив глаза в другую её часть, и подошёл к столу на противоположном конце зала. Он резво стал открывать ящики, точно так же, как Гермиона, ища что-то. Девушка сидела, так и замерев с наполовину перевязанной рукой. Это уже второй раз, когда она наблюдала за ним, зная, что он её не видит, и это было странное чувство. Если бы у неё была палочка, она могла бы на него напасть. Интересно, насколько сложно его убить? Голос Люпина смешивался в её голове с ровным голосом разных людей на радиостанциях, из которых до неё доносились слухи о Малфое, и все они почему-то сливались в какое-то неутешительное заключение. На нём сегодня не оказалось мантии, так что он был просто чёрной тенью с серебряными элементами формы в этой мрачной комнате, плавный и выверенный. Его одежда и движения тела даже в чём-то таком примитивном, как поиски вещей в столе, оставались слаженными и резкими. Малфой напоминал Гермионе пулю, которая лишена вычурности и создана абсолютно обтекаемой, чтобы точность поражения была максимальной. Даже его форма, скорее, являлась чем-то минималистичным, как она уже успела заметить.Малфой рылся в ящиках, сведя брови на переносице, пока Гермиона прижимала марлю к ране, смотря на лицо Пожирателя. Они не виделись три года. Гермиона пыталась воскресить в памяти последнее воспоминание, которое имела о нём до войны, и не смогла воспроизвести ничего точного. Скорее всего, это была очередная бессмысленная стычка в коридоре между Гриффиндором и Слизерином или даже эпизод, когда Малфой решил поиздеваться над Невиллом, а она вступилась за него, или обед в Большом зале... Но ничего конкретного. Конечно, люди меняются за такое время. Ни его тело, ни лицо больше не походило ни на одно из её воспоминаний. Было естественным то, что фигура Драко превратилась в гораздо более мужскую, но лицо Малфоя совершенно не казалось лицом двадцатилетнего, несмотря на очевидные черты молодости. Слишком много резкости, слишком тяжёлый взгляд, слишком много отпечатков смерти, которая, будто любовница, обнимала его и оставляла на нём свой парфюм, который мог чувствовать каждый, находящийся в его обществе.Малфой немного повернул голову, и Гермиона присмотрелась: у твёрдого тёмного воротника на шее сбоку были вырисованы знаки. Что-то наподобие татуировок в виде символов. Гермиона нахмурилась. Малфой достал несколько пергаментов и перевернул их. Ей стали видны точно такие же символы на нижних фалангах пальцев его правой руки. Это было странно.Что это?Гермиона на автомате прокрутила все разговоры, которые слышала касательно Пожирателей от Орденовцев, и не смогла вспомнить ничего, где говорилось бы о символах на коже. Малфой во время битв всегда сражался в перчатках, как и все, возможно, поэтому об этом ничего не было известно. Внезапно Гермиона вздохнула от боли. Она осознала, что от напряжения загнала ноготь в рану, сильно сжав повреждённую кожу, и марля вновь пропиталась красным.Малфой повернул голову, совершенно точно определив источник звука в зале, который своим масштабом вызывал невероятное эхо, хотя оно и было несколько поглощено за счёт мебели. Он прищурился и выпрямился, смотря прямо на неё.— Грейнджер, — произнёс Драко утвердительно и обошёл стол, однако, не подходя ближе. — Выглядишь лучше, чем в прошлый раз, когда мы виделись, — сказал он с издевкой, и Гермиона вспомнила, что тогда её лицо было перепачкано кровью и слезами, — хотя ненамного.Его голос был абсолютно спокойным, но напоминал колющую боль от обморожения, когда вся концентрация агонии твоего организма ограничивается локально. Малфой разговаривал, как хозяин положения, которым, впрочем, и являлся.Гермиона сжала губы, наблюдая за тем, как он засунул руки в карманы штанов, которые сидели как влитые. Грейнджер никогда бы не призналась, но ей было жутко от его взгляда. Как будто сотня насекомых разбежалась под кожей и принялась наносить игольчатые ранения. Тот же эффект, когда оказываешься в одной комнате с маньяком, о котором много раз слышал в новостях по телевизору или читал в газетах: внешне он выглядит как обычный человек, но, зная, кто он такой на самом деле, тебя пробивает озноб. Но она не станет пятиться. Не станет доставлять ему такого удовольствия.— Ты убил Перси, — Гермиона произнесла это таким обозлённым голосом, что он полностью компенсировал её позу. Малфой был настолько плавным и расслабленным, что это вгоняло в жуть. Гермиона оставалась сидеть на коленях, сжимая бинты вокруг руки, потому что ей казалось, что одно резкое движение — и он бросится, как натасканный питбуль.Парень на мгновение замер, что-то явно анализируя, но потом его бесчувственные глаза вспыхнули, и Малфой склонил голову.— Он мне мешал, — просто заявил Пожиратель. — Это то, что происходит с людьми, которые мне мешают, грязнокровка. Они долго не живут. Так что не советую становиться у меня на пути.Эти фразы вылетали из его рта легко. Так, будто он говорил о том, что было среднестатистическим. О том, что являлось правдой. Гермиона чувствовала, как его яд проникает ей в кости, разрушая их. Она могла поклясться, что это можно было увидеть физически.Гермиона заметила торчащую рукоятку палочки у его левого бедра, загнанную в подобие ножен. Малфой даже не касался её, как делала Астория каждый раз, когда Грейнджер с ней сталкивалась. Драко знал, что палочка ему не нужна и не только потому что Гермиона была зверски отрезана от своей магии. В этом заключалась причина, почему Малфой излучал опасность в самом ужасном смысле. Потому что он ни черта для этого не делал. Сознание само вычисляло это, как косуля посреди леса, начинающая убегать, потому что её инстинкты вдруг начали вопить о спасении, хотя лев ещё даже не появился в прямой зоне поражения. Слова о Перси были самым бесчеловечным, что Гермиона когда-либо слышала.— Ты... — девушка покачала головой, запнувшись, потому что какая-то часть неё всё ещё не верила, что такое возможно. — Ты просто чудовище.Правый уголок его губы потянулся вверх, и он хмыкнул так, будто она действовала прямо по сценарию внутри его головы. Почти скучно.— У всех есть демоны, Грейнджер, я просто выбрал кормить своих, — ответил Малфой, и было видно, что он совершенно точно знает, как воздействует на остальных людей, и наслаждается этим.Звук знакомых каблуков отвлёк их обоих, но Гермиона, в отличие от Малфоя, не повернулась к двери, словно опасалась даже отвести взгляд. Почему-то только сейчас, когда он был в своих владениях, у неё появилось полное ощущение того, куда она попала.— Драко, ты разве... — начала Астория, но потом запнулась, сбавив шаг, и посмотрела туда, где сидела Гермиона. — Грязнокровка? — её голос по щелчку пальцев превратился в шипение. — Я велела тебе не высовываться!Наконец, Гермиона отмерла и поднялась. Присутствие третьего человека будто отпускало удавку на шее.— Я искала домового, — отрезала девушка, всё ещё чувствуя клокочущую от злости кровь.— Молчать! — прервала её Астория. — Где Маркус? Прости, милый, я не хотела, чтобы в день твоего отдыха это отребье испортило тебе настроение, — лебезила она, подойдя ближе к Малфою. Гермиона невольно поморщилась, отклоняясь. Было сложно представить, что кто-то по собственной воле захочет приблизиться к нему хотя бы на шаг ближе, чем того позволяет пространство.— Она никто, чтобы как-то на меня влиять, — голос Малфоя больше не был приторно довольным, он быстро превратился в ледяной.Пожиратель поднял левый рукав пиджака и провёл двумя пальцами правой руки по метке. Это был странный жест, и Гермиона попыталась провести какую-то аналогию, когда в комнату вбежал её пристав.— Мистер Малфой, вы зв... — глаза парня точно впились в Грейнджер, и страх такой яркой гаммой вырисовался на его лице, что девушка едва ли удержалась от усмешки.— Тебе разве не положено следить за ней, Маркус? — спросил Драко, повернувшись к Пожирателю.Грейнджер увидела, что парень опустил глаза, пытаясь оправдаться. Гермионе стало тошно. Они были почти ровесниками: этот Маркус, скорее всего, старше самого Малфоя на несколько лет. И то превосходство, с которым Драко позволял себе говорить, не ложилось ни на одну из картин реальности гриффиндорки.— Простите, мне было велено встретить вас со всеми остальными, и я полагал...— Сделай так, чтобы она не шлялась по моему дому, иначе я решу, что больше не нуждаюсь в твоём содействии, — прервал его Драко, сделав несколько шагов вперёд.— Конечно, — кивнул головой Маркус. Он тут же ринулся к Гермионе и схватил её за рукав.— Отведи её в коридор, пусть приберётся там как следует, — Астория сразу же начала звучать гораздо более удовлетворённо, отдавая приказы, и Гермионе стало интересно, какую же часть самооценки Гринграсс занимает одобрение Малфоя. — Милый? — развернулась она к мужу. — Сегодня нас звала к себе твоя тётя, мы могли бы...— Я не намерен оставаться здесь ни секундой больше, — ответил он, даже не встречаясь с ней взглядом, и обошёл стол. — Здесь лежала семейная печатка, куда она могла деться?..Их голоса стихали по мере того, как охранник толкал Гермиону вглубь коридора. Это было более грубо, чем обычно, хотя боль практически не чувствовалась за счёт увиденного. Персонал так изменился в настроении с появлением Малфоя в доме, что у Гермионы не осталось сомнений в том, что он из себя представлял. Есть люди, о которых говорят, что у них руки по локоть в крови. Так вот, Гермиона не была уверена, что на коже Малфоя осталось хотя бы какое-то чистое место.— Делай свою работу, — гаркнул на неё охранник. Он практически бросил Гермиону к месту с принадлежностями для уборки, которые тут появились, она была уверена, исключительно для неё. Чтобы сделать её пребывание максимально унизительным. Показать место.Гермиона взялась за черенок швабры, проверяя раненую руку, кровь на которой уже успела свернуться и перестать пачкать её платье. Суета за стеной давила на уши, а боль внизу живота только усиливалась. Гермиона склонилась, заставляя свои лёгкие дышать. Голос подошедшей к Пожирателю кухарки за спиной звучал глухо из-за шума крови.— ...он отбывает сегодня же. Это должно быть сделано, — ответил ей Маркус.О чём они говорили? Это могло быть важно. Стилла что-то спрашивала у охранника, когда Гермиона вскрикнула, приложив ладонь к низу живота. Колющая знакомая боль была подпитана зельями, и девушка присела, сжавшись.— Какого чёрта она ещё здесь и мозолит мне... — Астория вновь звучала истерично, натолкнувшись на них.— Поднимайся! — Пожиратель, явно опасающийся последствий, ещё больше отдался попыткам сделать жизнь гриффиндорки походящей на кошмар и предпринял попытку её поднять, пока она пыталась совладать со спазмом. — Чёрт... Гермиона вновь услышала его голос и то, насколько ослабла его хватка у неё на коже, заставило девушку посмотреть вниз: её юбка сделалась тёмно-красной, в то время как пятно становилось только больше, словно соревнуясь с нарастающей болью.— Нет! — закричала Астория, открыв рот, как будто бы в таком же спазме. — Нет! Нет!Отчаяние и ненависть в её криках смешались так плотно, что невозможно было отличить одно от другого. Гермиона присела на пол, надеясь, что её вот-вот отпустит.— Лидия просила сообщить доктору Баркеру, как только это случится, — услышала Гермиона кухарку. Она плотно сжимала кулаки, чтобы перетерпеть боль. Все те отвары, которыми они накачивали её, делали месячные ещё более невыносимыми. Гермионе казалось, что тело просто не справится с перепадами в холод, жар и обратно.Её организм опять сыграл против неё и на руку им. Она так просила его не восстанавливаться слишком быстро. Чтобы у неё было время придумать план. Чтобы она могла сориентироваться на вражеской территории. Но природа взяла своё слишком быстро.— Нет! Нет! — верещала Астория, не сдвигаясь с места, и Гермиона готова была кричать вместе с ней.Потому что это значило только одно — Малфой останется в Мэноре.