25 (1/1)

Джин отвезла Миссис Сандрингем в небольшое поместье сестры, расположенное на плодородных равнинах к югу от города. Миссис Сандрингем сидела на заднем сиденье автомобиля, как королева, плача и волнуясь.—?Я знаю вас, доктор Маркхэм. Вы просто будете есть печеную картошку, или приготовите свою ужасную еду в горшке, которое называете своим изобретением.—?Со мной все будет в порядке. Кроме того, печеная картошка и мои горшки с картофелем помогли мне закончить медицинскую школу.—?Если вы вообще не забудете поесть. Вы так вообще с голоду умрете.Наблюдая, как Миссис Сандрингем и ее сестра суетятся друг вокруг друга, в первый раз со времен детства вместе заходя в общий дом, Джин почувствовала прилив ревности. Она выпила последнюю чашку крепкого чая, съела кусок пирога и уехала, пообещав навестить её.В детстве Джин ставила перед собой трудные задачи. Когда ей было девять лет, она безостановочно бегала по саду, потому что отец говорил, что у девочек выносливости меньше, чем у мальчиков. Потребовалось несколько попыток. В первый раз она добралась до нижней стены. Во второй раз она добралась до компостной кучи. На третий день, когда она уже была в огороде, с рядами капусты по обе стороны от нее, ей показалось, что если она не остановится, то ее сердце разорвется. Но она продолжала и когда пробежала достаточно, она сидела на скамье у кухонной двери и улыбалась, ее грудь болела, а зрение снова прояснилось.После этого была куча других испытаний, и хотя она рассказала отцу лишь о некоторых из них, все они были выполнены для него. Каталогизация бабочек, плавание к дальней скале, еда на скорость, прыжки с высоких стен, определение направления ветра: список был длинным и разнообразным, испытания все сложнее. Кульминацией стало решение Джин изучать медицину.—?Говорю сразу за отца?— это не то, чего мы от тебя хотим,?— сказала ее мать.—?Но это то, чего хочу я,?— сказала Джин. —?То, о чем я мечтала долгие годы.Однако у матери была подготовлена своя речь, и она не собиралась прерываться.—?Мы долго это обсуждали. —?Джин слышала, как они разговаривали накануне вечером?— пронзительный, ворчливый голос матери и осторожный, умиротворяющий голос отца,?— и пришли к выводу, что это занятие не соответствует твоему темпераменту, твоему складу ума, поэтому мы не будем поддерживать тебя материально. Как ты удачно выйдешь замуж, если всё твое время будет занято чужими проблемами и болезнями?—?Это профессия, а не оккупация,?— сказала Джин. —?И почему только ты мне это говоришь? Где отец?—?Он рад, что это я говорю с тобой, и мне не нравится твой тон. Твое отношение только подтверждает, что наше решение правильное.Годы медицинской подготовки Джин были ее последним и самым трудным испытанием. Она не была ученым-естествоиспытателем, и занятия отнимали у нее много умственной энергии и заставляли часами сидеть за книгами. Поначалу неодобрение родителей бросало тень на ее жизнь, и, хотя в конце концов они неохотно выдали ей немного денег, она с трудом пережила студенческие годы. Теперь Джим, практикующий адвокат, а не ее родители, следил за тем, чтобы у нее было достаточно еды и денег на бензин. Часто он появлялся без предупреждения и уводил ее в итальянский ресторан на углу или приходил с пакетом консервов.Возвращаясь домой от миссис Сандрингем, Джин почувствовала ту же яростную энергию, что и в детстве. Она почувствовала это впервые за двадцать лет, и это было так отчетливо?— словно настроение, изменившее цвет повседневного мира,?— и она остановила машину на тропинке, ведущей в лес, на незнакомой дороге.Она вылезла из машины и пошла сначала пешком, потом трусцой, а потом уже бежала, бежала в совершенно неподходящих ботинках по каменистой дорожке, чтобы ощутить прежние эмоции.Джин опустила палец в стакан и попробовала пивную пену.—?В ?Красной лошади? лучшее пиво,?— сказала она. —?А это новая бочка. Я права?—?Лучше бы ты этого не делала,?— сказал Джим.—?Я права?—?Да,?— сказал он угрюмым голосом.—?Никто не может увидеть нас здесь. —?Она снова сунула палец. —?Ты говоришь как моя мать. Кроме того, я всегда так делала.—?И мне это всегда не нравилось. А теперь, ради Бога, ешь чипсы, и я скажу Саре, что ты их съела. —?Он открыл пакет и посыпал туда соль.—?Я в полном порядке,?— ответила Джин.—?В полном порядке, но почему-то не может заснуть и у тебя отсутствует аппетит, как ты сама и сказала. И стремительно теряешь вес.Джин поерзала на сиденье и посмотрела на стены, но медные лошади и старые гравюры города не особенно сильно привлекали её внимание.—?С тех пор как уехала Миссис Сандрингем… —?начала она, но Джим перебил ее:—?Вот не надо. С тех пор как уехала миссис С., в городе была эпидемия, бесчисленное множество красных гланд, тревожные приступы раннего бронхита у пожилых людей, несколько несчастных случаев на производстве и невероятное количество родов, все это, конечно же, требовало твоего постоянного внимания.—?У тебя сердитый голос,?— сказала Джин, и Джим закатил глаза. —?Почему ты так зол?—?Ты нашла себе секретаршу. Я уверен, что она отлично справляется с регистрацией пациентов и звонит в колокольчик для следующего больного. Но она не готовит тебе ужин, и не следит, чтобы в доме была еда. Что ты сделала, чтобы найти экономку?Джин пожала плечами, но ничего не сказала.—?Я не знаю, чем объяснено твое состояние, но мы с Сарой беспокоимся за тебя. Ты плохо ешь, слишком много работаешь и слушаешь джазовые пластинки до рассвета. —?Джим взял свою пинту. —?Я сказал свое слово, а теперь мне нужно выпить.Джин взглянула на друга. Он не знал. Даже не догадывался. Но она могла рассказать ему только часть.—?Есть у меня пара мыслей,?— сказала она. —?Мне просто не хватает на это времени.Джим уставился в свое пиво, потом вдруг поднял глаза и посмотрел на нее.—?Ты ведь не наделала ничего по-настоящему глупого? —?сказал он. —?Стала одной из этих ужасных евангельских проповедников? Переметнулась на их сторону, пока никто не видит?Джин рассмеялась.—?Я не выношу их музыку.—?Или занялась каким-нибудь открытием. Ты случайно не спишь с телескопом в обнимку?—?Да найду я экономку,?— твердо сказала Джин. Она достала сигареты. —?Как девочки?—?С ними все в порядке. Они были бы еще лучше, если бы время от времени виделись со своей любимой крестной. Не могу поверить, что ты каждую ночь на дежурстве.—?Пожалуйста, Джим,?— сказала она.Он поднялся на ноги.—?Я принесу тебе маринованные яйца и немного свинины. —?По его тону она поняла, что он хочет пошутить. —?Тогда я добавлю это к списку Сары.Джин поднесла сигарету к губам и глубоко вдохнула дым. Она почувствовала, как ее легкие наполняются, расширяются, а затем она медленно выдохнула, позволяя напряжению прокатиться вместе с дымом в крошечную комнату.Джим вернулся.—?Я знаю, что-то происходит,?— сказал он, указывая на сигарету. —?Я знаю, что ты мне не говоришь. Но помимо отчаянного любопытства, я волнуюсь, потому что посмотри, к чему тебя это привело.Джин подошла к окну. Поднимался ветер, и вывеска ?Красная лошадь? на той стороне улицы качалась. Она стояла неподвижно, глядя в окно, укрывая маленькое пламя в своем сознании. Джим был прав; конечно, он был прав, но она не могла рассказать ему. Их разговор дал ей идею настолько очевидную, что она не могла поверить, что не думала об этом раньше, и, стоя там, она хотела, чтобы эта идея окрепла. Что и произошло, и стало началом плана. И пока она ждала Джима с яйцами и свининой, ей не терпелось поскорее оказаться дома.Было совсем темно, и воздух был свеж. Скоро пойдет дождь. Джин открыла калитку и вошла. Она посмотрела на дом. Свет у Чарли был выключен, и Лидия стояла у кухонного окна, глядя в окно куда-то мимо Джин. Джин зачарованно наблюдала за ней. Потом Лидия ушла, входная дверь открылась, и на пороге появилась она?— темная фигура женщины. Джин разглядела в ее руках чашку.Когда Лидия села на ступеньку, закутавшись в кардиган, ей показалось, что она ждет Джин.Джин смотрела, и ее сердце отбивало быстрый ритм. Она была неизбежно, необъяснимо влюблена в эту женщину, которая сидела на холодном камне, ничего не подозревая.Шагнув вперед, мимо велосипеда и мусорного бака, мимо герани, ярко-красные цветы которой сливались с потоком света из открытой двери, Джин негромко и настойчиво позвала:—?Лидия.Она смотрела, как Лидия поставила чашку и прислушалась, настороженно глядя в темноту.—?Лидия,?— снова позвала Джин и, не в силах больше сдерживаться, чувствуя себя так неуютно, когда между ними такое маленькое пространство, пробежала последние несколько шагов, взяла ее за руки, подняла на ноги и поцеловала.Лидия отстранилась.—?Соседи,?— сказала она. —?Или Чарли может нас услышать.—?У меня есть идея,?— выпалила Джин.—?От тебя пахнет пивом. Ты ведь не пьяна, да?—?Послушай. Я должна тебе что-то сказать.—?Уже ночь, Джин.—?Одну минуту, а потом я уйду, если хочешь. Я могу просто исчезнуть в ночи.Лидия рассмеялась.—?Не драматизируй. Я могу послушать тебя минуту.Она налила Джин кофе из кувшина, и они сели на ступеньку, бедро к бедру. Разговор в пабе с Джимом, вывеска ?Красной лошади? на той стороне улицы, ветер, который вдруг возымел значение.—?Ну, что думаешь? —?наконец сказала она.—?Джин,?— медленно произнесла Лидия,?— ты врач, а я работаю на фабрике.—?Это все решает,?— сказала Джин. —?Твой кризис. Мой кризис. Мы можем жить под одной крышей. Чарли будет счастлив. Сад, пчелы…—?Подожди минутку. Не торопи меня. —?Она положила руки между бедер и уткнулась лбом в колени.—?Лидия? —?Джин коснулась ее плеча и затылка. —?Ты замерзла. Пойдем внутрь.—?Дай мне секунду, пожалуйста.Джин встала и отступила, в отчаянии жестикулируя руками в темноте. Она пошла на кухню и поставила чайник. К дверце шкафа была приколота фотография человека, стоящего у космического корабля под полной Луной. Чарли нарисовал крошечную эмблему пчелы под своим именем. Джин улыбнулась и коснулась её пальцем.Они молча пили кофе, держа в руках чашки, а потом Лидия пригласила Джин войти.—?Давай поговорим,?— сказала она. Она принесла сверху одеяла, и они завернулись в них на диване.—?Так что ты думаешь? —?сказала Джин.—?Все не так просто,?— сказала Лидия. —?Я буду работать на тебя?—?А почему бы и нет?—?Джин, мы с разных концов улицы.—?И что?—?На самом деле ты даже не с улицы. Ты из загородного дома, у которого есть название. Красивый дом с садами вокруг и даже есть садовник, чтобы держать его в хорошем состоянии. Ты, вероятно, даже не можешь увидеть другое здание из окон.Джин пожала плечами.—?Для меня это была проблема тогда. В детстве. Потом я с радостью покинула этот дом. Теперь мы здесь, в твоей гостиной…—?В парадной.—?Неважно, как это называется.Лидия оглянулась на Джин.—?Но это так. Это очень важно. Это имеет значение. —?Она покачала головой, недовольно поджав губы. —?Я не хочу, чтобы ты меня нанимала. Такие, как я, всегда работают на таких, как ты, но мы, мы двое, мы не…Джин взяла ее за руку.—?Но ты будешь моим спутником, моей подругой, моей…—?Ты это знаешь, и я тоже. Но этого не знают остальные. Они увидят, как я готовлю и стираю.—?Похоже на твой брак,?— сказала Джин. —?Только с добавлением дружбы.—?Не надо,?— сказала Лидия.—?Это средство для достижения цели,?— сказала Джин, протирая глаза и пытаясь снова увидеть то, что казалось таким ясным, таким простым два часа назад. Она встала из-под одеяла и положила руки на каминную полку, отталкиваясь, упираясь в нее, желая почувствовать что-то, что поддержит её сейчас. —?Это способ жить под одной крышей,?— сказала она. —?Это не навсегда. Только на время.—?А как же Роберт? А как же твои друзья? А как же мои друзья?—?Ты уже нравишься Джиму и Саре.Лидия коротко рассмеялась.—?Но они не знают, не так ли? Они не знают, как ты целуешь меня. А когда они это узнают? Кроме того, они будут смотреть на меня по-другому, когда узнают, что ты платишь мне зарплату.Джин повернулась к Лидии.—?Послушай меня. Каждую неделю ко мне приходят женщины, страдающие от нервного истощения или от бессонницы, с мешками под глазами, усталые, измученные. Или это их дети, особенно зимой. Бронхиальные заболевания, ушные инфекции, слезящиеся глаза. Расстройство желудка, понос. Почему? Потому что их матери вынуждены экономить на свежей пище, поэтому они недоедают, более подвержены инфекциям. У некоторых воспаление легких.—?Прекрати. —?Лидия зажала уши руками. —?Тебе не нужно произносить эту чертову речь. Тебе не нужно мне все это рассказывать.—?Я навещаю их в комнатах, где обои отслаивается от сырости, а на стенах, даже на потолке, растут грибы. Где стоки и слив не работают и вода из-под крана имеет странный запах. Чаще всего мужа нигде не видно; либо он совсем исчез, либо пьет за здоровье детей в пабе.—?Ты шантажируешь меня,?— в голосе Лидии звучала злоба.—?И я хочу знать, почему Совет не осудил эти здания,?— сказала Джин,?— или не посадил хозяина в тюрьму. Я хочу знать, как муж может высоко и гордо держать голову и почему его не стыдят за всё это. Но женщины, матери, жены, которые сидят у меня в приемной, прижимая к коленям сумочку, а их дети спят в кроватях, от которых пахнет сыростью и болезнью,?— они думают, что это их вина.Джин остановилась.—?Так что, по-твоему, будет лучше для Чарли, Лидия?Лидия молчала, и через минуту Джин села рядом с ней.—?Лидия? —?сказала она.Лидия посмотрела на Джин, глаза ее сверкали, рот изогнут от обиды.—?Вот это я и ненавижу в таких, как вы,?— сказала она. —?Родились с серебряной ложкой в зубах. Говорите, что я не могу должным образом заботиться о сыне, потому что я не из того класса.—?Я так не думаю,?— сказала Джин.Лидия закрыла глаза.—?У тебя даже нет ребенка, ты понятия не имеешь, каково это.Она не видела, как Джин вздрогнула, не видела, как глубоко её задела.—?Я говорю только то, что вижу, будучи врачом,?— сказала Джин. —?И то, что я вижу снова и снова каждый день. Вижу, как всё может обернуться.Лидия не ответила.—?Пожалуйста,?— сказала Джин. —?Живи со мной.Лидия по-прежнему молчала, глаза ее были закрыты, губы плотно сжаты, но по щекам текли слезы.—?Не нянчись со мной,?— сказала наконец Лидия,?— не шантажируй и не опекай. Не обманывай себя, что все лучшее легко. И, ради Бога, не пытайся обмануть меня.Они говорили до изнеможения, потом спали, завернувшись в одеяло и обнявшись, до рассвета.